Текст книги "Удачная партия"

Автор книги: Зоя Гарина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 39
Подарок судьбы

Понадобилось целых три года, чтобы научиться видеть смысл в каждом мгновении своей жизни и не испытывать страха при мысли о скорой смерти.

Но три недели назад, казалось, уже такой прочный мир Анастасии Летовой снова рухнул. Ей так нестерпимо захотелось отодвинуть неумолимую вечность, которая каменной стеной стояла за спиной, снова обрести давно утраченную надежду на нехитрое человеческое счастье, замереть в томительном ожидании чуда, которое непременно должно вот-вот произойти.

Всему виной был этот рыжий парень, который так неожиданно возник в ее судьбе. Нет, он совсем не был похож на того рокового красавца, мускулистого и мужественного героя вестерна, который в своей злобной мести всему человечеству за болезнь так легко и жестоко сломал ее жизнь. Он, этот рыжий, был похож на солнце – рядом с ним было тепло и радостно.

Боже! С каким восторгом он смотрел на нее! Никто никогда так на нее не смотрел. Даже мимолетное воспоминание о Даньке – так стала звать его Анастасия, ведь он младше ее! – заставляло почувствовать тепло и улыбнуться. Океан. Да, океан чистых открытых чувств без тени пошлости или лукавства. Любовь в чистом виде. Любовь с первого взгляда?

Анастасия как специалист в области психиатрии придерживалась мнения, что любовь – это своего рода психическое расстройство, которое легко устранить: достаточно заставить сознание увидеть объект своих переживаний в другом свете. И чем меньше новый взгляд соответствует восторженному представлению об объекте переживаний, чем более он абсурден и неприятен, тем быстрее можно добиться выздоровления. Но Анастасия не спешила приглушить неожиданно возникшее в ней томительно-радостное чувство, хотя понимала, что продолжения у этого романа быть не может. Рано или поздно придется разорвать ниточку, соединившую две души, – рассказать все или расстаться без объяснений. Но в любом случае – расстаться…

«Да-да, – говорила себе Анастасия, – конечно. Но не сейчас…»

Ей доставляло удовольствие вспоминать их неожиданную встречу – классический сюжет мелодрамы: библиотека, упавшие книги, столкновение лбами, смех, взгляд, любовь.

Анастасия, анализируя это случайное знакомство, более всего удивлялась факту, что все произошло в публичной библиотеке. Почему она, равнодушно проходя мимо здания библиотеки по два раза в день, именно в тот вечер неожиданно решила зайти? Причину она помнила: чтобы взять две детские сказки Андерсена «Девочка и спички» и «Оловянный солдатик». Зачем? Чтобы перечитать их и понять, почему в детстве именно эти две печальные сказки были самыми любимыми. Была ли в этих сказках заложена ее жизненная программа? В самой мотивации не было ничего странного. Это вполне возможное желание для специалиста ее профессии. Но зачем перечитывать сказки? Она ведь помнит их наизусть!

Но как бы то ни было, все случилось как случилось. Пусть пока будет так, как есть. И пусть в ее жизни хотя бы еще недолго светит это рыжее солнце:

– Доктор, спасите меня! Я болен!

– И чем же вы больны?

– Любовью! Любовью к вам, доктор!

– О, это неизлечимо. Тяжелый случай.

– Прошу вас, облегчите мои страдания! – Данька театрально падал на колени и обхватывал ноги Анастасии: – Проявите сострадание!

– Больной! Что вы себе позволяете? Сейчас позову санитаров!

– Не надо санитаров! Я буду смирный! Только пойдемте со мной в кафе. Я закажу вашу любимую пиццу. Ну пожалуйста! Умоляю!

Анастасия улыбалась. Она уже с нетерпением ждала окончания рабочего дня и того момента, когда робко и медленно отворится дверь ее кабинета и просунется рыжая голова. Сегодня они пойдут в кафе «Мороженое», а потом в кино на последний сеанс. Не любовь, а сплошной восторг – школьные каникулы. Удивительно, но, оказывается, так бывает!

Глава 40
Любовь, которая окрыляет

За пять минут до конца рабочего дня Стриганов посмотрел на часы:

– Вот и день пролетел! Аркадий Францевич, я убегаю!

– Уже? – спросил Ковард, не отрывая глаз от микроскопа. – Что-то рано.

– Спешу на свидание. При всем желании задержаться не могу.

– Ну, бегите. Любовь-любовь…

– Ага, любовь! А вы еще будете работать?

– Да, поработаю. Мне торопиться некуда.

– Пойдете домой или?..

– Скорее или, – Ковард печально посмотрел на Стриганова. – Вот так. Живешь-живешь – и в один прекрасный момент оказывается, что идти некуда.

– Да. Ситуация… Но если совсем некуда, то приходите ночевать ко мне. Правда, я буду сегодня поздно, но место для ночлега у меня найдется.

– Спасибо, Даниил. Я тронут вашим участием. Бегите-бегите. Вижу, как вам не терпится.

– Да. Я побегу. Но если что, то не стесняйтесь, приходите.

– Спасибо. Удачи, – и Ковард опять вернулся к прерванным наблюдениям.

Даниилу казалось, что у него выросли крылья за спиной. Он никогда не испытывал такого сильного чувства. Нет, конечно же, у него были увлечения, но ничего подобного ранее с ним не случалось. Он был счастлив. Ему хотелось, чтобы и весь мир был счастлив так же, как он. Как жаль, что это невозможно!

«Ковард. Бедный старик Ковард. Надо же, в какую неприятную ситуацию он попал! Но с другой стороны: любовница – в его-то возрасте! Ну и ну! В тихом омуте… Хотя Ковард, конечно же, вызывает симпатию, несмотря на то что бывает сильно занудлив, а порой даже смешон. Но он профи! Настоящий ученый! И как только такие идеи приходят к нему в голову?»

Мысли о Коварде в голове Даниила Стриганова плавно сменились мыслями, которые можно классифицировать как счастливый бред влюбленного, суть которого сводилась к следующему: Анастасия, Настасья, Настенька, Настюша, люблю, люблю, люблю…

– Дяденька, купите маргаритки!

Стриганов почувствовал, как его дернули за штанину. Он остановился. Перед ним стояла чумазая девчонка лет пяти. В худенькой грязной ручонке она держала небольшой пучок синих маргариток, которые наверняка сорвала на какой-нибудь городской клумбе.

– Дяденька, купите! Мне очень есть хочется!

– Хм, – Стриганов внимательно посмотрел на ребенка. – И сколько же стоит этот шикарный букет?

Этот вопрос явно поставил девочку в тупик. Она наморщила носик, размышляя:

– Сколько? – и тут же, испугавшись собственной нерешительности, выпалила: – Пачку шахматного печенья и пакет молока!

Стриганов опустился перед девочкой на корточки:

– Ладно. Только нет ни молока, ни печенья. Вот держи, – Стриганов достал из кармана и протянул девочке сто рублей.

– А этого хватит? – спросила девочка.

– Конечно. Еще много останется.

– Ой! Тогда не нужно.

– Почему?

– Мне не нужно много. Деньги нельзя просто так брать. Их нужно зарабатывать.

– Но ты же еще маленькая. Как же ты можешь заработать?

– Я могу заработать! – убежденно возразила девочка. – Хотите, я вам песенку спою?

– Так ты еще и петь умеешь? Интересно.

И девочка, не дожидаясь просьбы спеть, затянула звонким, как колокольчик, чистым голоском:

 
Нету счастья у сиротки.
Как сиротке жить?
Где мне взять сиротке лодку
В небушко уплыть?
Там в высоком синем небе
Ангел золотой,
Даст он мне, сиротке, хлеба
И душе покой.
 

Девочка закончила петь и поклонилась:

– Ну как? – спросила она, явно довольная собой.

– Потрясающе, – совершенно искренне ответил Стриганов и протянул деньги. – Так ты сиротка?

– Ага, – кивнула девочка.

– А где же твои родители?

– У сиротки нет родителей, – ответила девочка, пряча сторублевку в карманчик грязного платья.

– Ну это понятно. Но у каждого человека когда-нибудь были родители. Куда же твои подевались?

– У меня была только мама. Она сгорела.

– Ох! Вот как! – присвистнул Стриганов. – И давно?

– Давно. Я еще маленькая была.

– Понятно. Мама, значит, сгорела, а тебя пожарные спасли?

– Нет. Пожарных не было. Когда все загорелось, я хотела разбудить маму, но она не просыпалась. Пьяная была. Я побежала за соседкой, чтобы она помогла маму разбудить, но все так быстро сгорело, и мама тоже.

– Очень печальная история, – покачал головой Стриганов. – Ну а дальше?

– А что дальше?

– Где ты потом жила, где ты сейчас живешь?

– Потом жила у соседки Нины в сарае.

– В сарае? Почему в сарае?

– Так Нина говорила, что в доме места нет. А потом мы с Ромкой сбежали.

– А Ромка – это кто?

– Да пацан один. Тоже у Нины на огороде работал.

– И ты работала?

– И я. Только Нина ругалась, говорила, что плохо работаю, зря хлеб ем.

– А Ромка, он тоже сиротка?

– Нет. У Ромки папка есть. Он настоящий летчик. Летает где-то. Просто он пока про Ромку не знает. Но как узнает, обязательно Ромку найдет и с собой заберет.

– Ясно. Ну сбежали вы с Ромкой, а дальше что?

– Сбежали, в город приехали. Стали песни петь на улице, деньги зарабатывать. Косой нас заприметил. В группу взял.

– Косой – это кто?

– Продюсер. Он из нас, уличных талантов, настоящих артистов делает. Мы ему пока все деньги отдаем, на раскрутку.

– А почему вас Косой не кормит?

– Он кормит, но мало. Говорит, что всем артистам поначалу тяжело приходится, зато потом у нас будет все.

– Так вы с Ромкой у Косого сейчас живете?

– Да. Косой нам целую кочегарку в депо снял. Мы все там живем. Но это временно. Потом у нас будет у каждого своя жилплощадь.

– И Косой с вами живет?

– Где?

– Ну в кочегарке.

– Нет! Что ты! Косой ведь продюсер! Ему это, как его… – девочка снова наморщила носик, вспоминая. – А! По статусу не положено.

Стриганов сглотнул комок, внезапно подступивший к горлу:

– Да-а… И много вас, артистов, живет в кочегарке? Ты, Ромка и сколько еще человек?

– Много. Я пока считать не умею. Только Ромка уже в кочегарке не живет.

– Почему?

– Потому что его недавно увезли воротилы шоу-бизнеса, – девочка явно испытывала гордость за друга. – Приехали, посмотрели и выбрали Ромку.

– Они что же, слушали, как он поет?

– Нет. А чего слушать? У нас все хорошо поют. А некоторые и танцуют очень хорошо. Ромка просто внешностью им подошел.

Стриганов на секунду прикрыл лицо, чтобы девочка не заметила навернувшиеся на глаза слезы, а когда отнял ладони, улыбнулся как можно мягче:

– И как же тебя зовут, артистка?

– Агата.

– Бог мой! Какое редкое имя! А меня зовут Даниил. Будем знакомы. Знаешь что, Агата? Я как один из твоих поклонников предлагаю тебе провести вечер со мной, ну и еще с одной тетенькой, она тоже будет твоей поклонницей, мы купим тебе новое платье и сходим в кафе «Мороженое». Идет?

Агата на секунду задумалась:

– Идет, но…

– Что «но»?

– Косой может быть очень недоволен. Это нарушение контракта. Он меня может наказать.

– Знаешь что? – Стриганов лукаво подмигнул девочке. – Я ведь тоже продюсер. Я тебя выкуплю у Косого. Теперь тебя буду раскручивать я. Согласна?

– Я-то согласна, – кивнула Агата. – А Косой согласится?

– Согласится! Куда он денется?

– Значит, ты меня купишь у Косого, как воротилы шоу-бизнеса Ромку?

Стриганов задержал тяжелый вздох и улыбнулся:

– Да. Тебе не стоит об этом беспокоиться. Пойдем?

– Пойдем, – и Агата протянула Стриганову руку.

– Знаешь, – сказал Стриганов, – тетенька нас уже заждалась. Давай-ка я тебя возьму на руки. Так будет быстрее.

Анастасия была удивлена: рабочий день закончился, а Даньки все еще не было.

«Вот ведь! – мысленно одернула она себя. – Уже успела привыкнуть! Не нужно этих глупых иллюзий. С чего бы ему нестись сюда сломя голову?»

По логике вещей она должна была встать и уйти домой, но нашла повод задержаться – стала приводить в порядок истории болезней, пытаясь перехитрить себя: «Когда-нибудь это все равно нужно делать!» Когда же отворилась дверь и рыжая голова Стриганова заглянула в кабинет, Анастасия не смогла сдержаться:

– Наконец-то!

– Прости. Меня задержала одна дама.

– Дама?

– Да. Вот, – и Стриганов завел в кабинет чумазую Агату, которая все еще держала в руках уже немного завявший букет синих маргариток.

Агата, увидев Анастасию в белом врачебном халате, немного смутилась, но постаралась быть предельно вежливой. Она кивнула и пролепетала:

– Здравствуйте. Меня зовут Агата. А это вам, – и протянула вперед руку с цветами.

В первое мгновенье Анастасия опешила, но ее удивление быстро сменилось умилением:

– Боже! Даник! Кто это?

Даниил выразительно посмотрел на Анастасию:

– Это уличная, но очень талантливая артистка. Она – сиротка. И я буду ее продюсером.

– Вот как? – подыграла Анастасия. – Очень приятно. Давай-ка мне твой букет. Надо его поставить в воду. И где же вы познакомились? – спросила она Стриганова.

– На улице. Агата мне спела песню. А я пообещал, что мы купим ей новое платье и сводим в кафе «Мороженое».

– Ну если пообещал, то конечно. Только я предлагаю купить новое платье и, прежде чем его надеть, поехать ко мне домой да хорошенько выкупаться в ванной.

– А можно мне сначала купить молока и печенья? – Агата достала сто рублей и протянула Стриганову.

– Конечно! – ответили Анастасия и Даниил.

В детском магазине Анастасия выбрала шерстяное платье персикового цвета и туфли в тон платью, а еще много разных вещей: детское белье, колготки, пижаму, тапочки, заколки, банты и большую нарядную куклу.

– Нравится? – спросила она Агату.

– Очень, – кивнула та. Когда Анастасия понесла все это богатство на кассу, девочка не могла скрыть радости и тут же поспешила заверить: – Я отработаю!

– Ну уж непременно! Трудяга!

Анастасия задавала себе вопросы и отвечала на них:

«Почему Данька не прошел мимо этой бездомной девочки? Доброе сердце. Но ведь так не принято – подбирать на улице бездомных детей! А что было делать? Пройти мимо? Нет, конечно же! Я бы и сама не прошла мимо. И как быть теперь с этим ребенком? Отвести в детдом? Только не это! Я хорошо знаю, что такое детдома: дети с комплексом недополученной любви, из которых вырастают озлобленные черствые люди с убеждением, что им должен весь свет. Бывают исключения. Бывают, но редко. А девочка хорошая. Какие у нее смышленые глазенки! И кудряшки трогательные! Чудесный ребенок! Я ее удочерю! Боже, что за мысли? Куда мне? Я ведь инфицирована. Ну и что? Что же мне теперь – не жить? А сколько мне осталось? Да сколько бы не осталось! Я сумею сделать эту кроху немного счастливее. Что же мне хоронить себя заживо? Даньке все равно не сегодня завтра придется все рассказать. А так у меня останется Агата. Все ж какая-никакая, а семья».

Стриганов стоял поодаль, с интересом наблюдая за тем, как Анастасия увлеченно подбирала наряд Агате. Только сейчас он понял, что, забрав Агату с собой, совершил поступок, который неизбежно повлечет за собой последствия. Поддавшись чувству сострадания, он взял на себя ответственность за судьбу этой девочки. А готов ли он? Почему этот вопрос не задал себе раньше? В любом случае пройти мимо он не мог. Конечно, заботу о таких детях обязано взять на себя государство. Нужно найти хороший детский дом. Да и в милицию необходимо заявить, пусть разберутся с этим Косым!

Стриганов прервал свои размышления и ринулся к кассе, чтобы опередить Анастасию, которая уже собралась оплатить покупку.

– Стоп-стоп-стоп! – весело воскликнул он. – Дамы, позвольте мне быть мужчиной!

Он рассчитался, и вся троица вышла из магазина.

Глава 41
Стриганов делает предложение Анастасии

– Данька, – сказала Анастасия, – я предлагаю сейчас поехать ко мне домой. Кстати, ты ведь еще ни разу не был у меня в гостях. Посмотришь, как я живу, а заодно вымоем нашу артистку и нарядим в обновки. Да, Агата?

– Да! Ура! – запрыгала и захлопала в ладоши Агата. – Какой сегодня счастливый день!

Вскоре Агату было не узнать: она из чумазого бездомного ребенка превращалась в маленькую принцессу.

Пока Анастасия мыла, заплетала и переодевала девочку, Стриганов приготовил яичницу с ветчиной и сыром и огромную миску салата из всевозможной зелени, которой в холодильнике Анастасии было полно.

– Ужин готов! – крикнул из кухни Даниил. – Прошу к столу!

– Идем-идем.

– Ух ты! – не смог не удивиться Стриганов, увидев девчушку в обновках. – Да ты прямо настоящая звезда!

– Правда? – спросила Агата и посмотрела на Анастасию.

– Чистая правда, – подтвердила та.

Оказалось, Агата никогда не держала в руках вилку и нож, и Стриганов с Анастасией увлеченно начали учить девочку хорошим манерам. Учеба была успешной, и очень быстро Агата совсем по-взрослому, как настоящая леди, стала обращаться со столовыми приборами.

Когда ужин был закончен, убрана со стола и чисто вымыта посуда, Анастасия увела девочку в комнату, усадила в мягкое кресло и включила телевизор, который для Агаты тоже был в диковинку.

– Ого, какой большой телевизор! – восхитилась она. – У нас дома был совсем маленький.

Стриганов ожидал Анастасию на кухне, и хотя он видел, что она с удовольствием заботится о бездомном ребенке, все же испытывал некоторую неловкость оттого, что навязал ей эту заботу.

– Чудная девочка, – сказала Анастасия, вернувшись на кухню. По выражению ее лица Стриганов определил, что Анастасия пребывает в растерянности, и еще больше укрепился в своем чувстве вины.

– Прости меня, – улыбнулся он. – Я не смог пройти мимо. Ведь это же неправильно: дети не должны жить на улице.

Анастасия молчала. После недолгой паузы Даниил продолжил оправдываться:

– Ты не думай, я позабочусь о ней, она переночует у меня, а завтра начну искать для нее хороший детдом…

Анастасия печально улыбнулась.

– Нет, правда! – горячо заверил Стриганов.

– Ты считаешь, что детдом может быть хорошим?

– А почему нет?

– Потому что никакой хороший детдом не заменит ребенку семью, пусть даже и не очень хорошую.

– Но у нее нет семьи, даже плохой, она сирота.

– Я буду ее семьей, – твердо сказала Анастасия.

– Ты?!

– Я. Чему ты так удивился?

– Да, но… – растерялся Стриганов.

– Что «но»?

Даниил почувствовал, что должен сказать Анастасии о своих чувствах, хотя ситуация была совсем не такой, какой он ее представлял. В своем воображении он рисовал романтический вечер при свечах в полупустом уютном ресторанчике, французское вино в хрустальных бокалах, тихую ненавязчивую музыку, огромный букет белых роз на столе, Анастасию в длинном вечернем платье с открытой спиной, себя в безупречном костюме, обручальное кольцо с бриллиантом…

– Что «но»? – повторила вопрос Анастасия.

Стриганов вздохнул и заставил себя говорить:

– Я думал… нет, не думал… я полагал… нет, не полагал… я надеялся, что… что я могу стать твоей семьей. Я все время хотел тебе сказать, но как-то не решался… Я тебя люблю. Выходи за меня замуж.

Анастасия расширила глаза и покачала головой.

Стриганов почувствовал, что ноги стали ватными.

– Я тебя не тороплю, – пролепетал он, – подумай. Я понимаю, что, может быть, я не тот, о ком ты мечтала. Я не богат, не очень красив, но красота для мужчины не такое уж и достоинство, а богатство – дело наживное. Если ты согласишься, я горы смогу свернуть. Правда. А дети? У нас будут свои дети. Такие же красивые, как ты. У нас будет столько детей, сколько ты захочешь. Настя…

Даниил сделал шаг навстречу Анастасии, но та остановила его жестом. Стриганов застыл. Он в отчаянии опустил голову и прикрыл глаза рукой, но через несколько мгновений, совладав со своими чувствами, смог взглянуть Анастасии в глаза и печально улыбнуться:

– Понятно. В общем, я совсем-совсем не тот…

Анастасия отвела взгляд:

– У тебя кто-то есть? – сдавленным голосом спросил Данька.

– Нет. У меня никого нет.

В глазах Стриганова зажглась искорка надежды:

– Так может, у меня все-таки есть шанс?

Анастасия сдержала глубокий вздох:

– Увы. Это у меня нет шансов.

– А-а! – просиял Стриганов. – Ты о разнице в возрасте? Это глупости! Каких-то четыре года! Ты выглядишь на двадцать пять, не больше! Хочешь, я отращу бороду?

– Нет, дело не в возрасте.

– Тогда в чем же?

– Сядь, – попросила она.

Даниил покорно сел. Анастасия села напротив.

– Я не думала говорить об этом сегодня. Но раз уж так получилось… Все равно я должна тебе сказать. Ты мне очень нравишься, и при других обстоятельствах я была бы счастлива, услышав от тебя признание. Но…

– Тогда какие могут быть «но», Настя! – почти крикнул Даниил. – Никаких «но»! Вместе мы все преодолеем!

– Все. Но только не это.

Стриганов схватил Анастасию за руку.

– Что? Что мы не сможем преодолеть?

– Данька, прости меня, что не сказала тебе об этом сразу, но у меня не может быть семьи.

– Почему? Ты хочешь сказать, что у тебя не может быть детей? Ну хорошо, у нас будет Агата! Значит, я ее не случайно встретил! Мы будем жить все вместе!

– Нет, Данька, ты не понял. У меня вообще не может быть семьи: ни мужа, ни детей. Я больна.

– Больна? Как больна? Чем?

– Больна неизлечимо. У меня СПИД.

Даже удар молнии не смог бы поразить Стриганова сильнее. Все мысли из его головы куда-то исчезли. Даниил пустыми невидящими глазами смотрел на Анастасию, и только нестерпимая давящая боль в груди была признаком того, что он жив.