Текст книги "Помощница для профессора (СИ)"
Автор книги: Жасмин Майер
Соавторы: Аля Кьют
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)
Глава 37
Он целовал меня так, как никогда раньше: крепко и быстро. Торопливые, жгучие поцелуи Ромы были почти болезненными, но такими желанными. Он целовал меня быстро, в спешке. А после крепко прижал меня к себе, касаясь влажными губами лба.
Я зажмурилась, с трудом принимая реальность происходящего.
– Настя… Ты должна уйти, прошу тебя, – прошептал он, снова покрывая поцелуями мое лицо.
– Ага. Обязательно, – отозвалась я, задыхаясь от его напора. – Как только надоест целоваться с тобой, так сразу же и уйду. Ты для этого, наверное, дверь запер, да Рома? Чтобы мне было проще уйти.
– Ох, я постараюсь, чтобы тебе не надоело… Знаешь, у меня много трюков. А уж игрушек… Тех вообще навалом, – шептал он, обжигая меня прикосновениями губ.
Я была готова разрыдаться от счастья. Что это все значит? Почему он такой? Где он был раньше?
Все вопросы и ответы на них вдруг перестали иметь значение. Я ощущала непреодолимую потребность сделать что-то совершенно невероятное. Сколько можно тянуть? Сейчас или никогда.
Правой ладонью я коснулась ремня на брюках Исаева, а левую – приложила к его губам. Рома замер.
– Молчи, – выдохнула я, окончательно теряя разум. – И делай то, что у тебя получается лучше всего – будь роботом. Я не умею быть тихой, но ты, наверное, сможешь?
Мои руки словно всю жизнь только и делали, что расстегивали мужские брюки. Я справилась с ремнем, пуговицей и молнией буквально за секунду и раньше, чем Рома опомнился, опустилась перед ним на колени, стянула с него боксеры и провела носом по твердому члену.
– Проклятье! – не сдержался Рома.
– Шшш… – отозвалась я, приоткрыла рот и облизала головку. – Будь тихим.
Черт, он весь был такой гладкий и влажный. Мой рот наполнился слюной. Я чертова извращенка. Помню, мои одногруппницы, которых часто тянуло на откровения, рассказывали, что вкус смазки и спермы иногда вызывает рвоту. Наверное, именно эти подслушанные разговоры надолго и отвратили меня от самой идеи минета, но как же хорошо, что теперь я знала, что все это ерунда. Я совсем не чувствовала отвращения, и была готова лизать член Исаева, как леденец. Таким вкусным он мне показался.
Терпкий, мускусный. Родной. Мой.
Да, у меня не было опыта в этом деле, ну и черт с ним. Кажется, нам обоим нравилось то, что я делала.
Я решила не отказывать себе в этом удовольствии и снова прошлась языком по головке, по кругу и по всей длине, лаская и одновременно увлажняя.
– Господи, гребанный боже!… – выругался Рома со стоном.
На этот раз еще громче.
Я хотела спросить, может что-то не так? Никогда не слышала, чтобы он так ругался. Успела только рот открыть, как Исаев погрузил пальцы мне в волосы и толкнулся бедрами вперед. Я взяла его в рот почти целиком, сжала губами и медленно заскользила обратно, глядя вверх на реакцию моего профессора. Он тоже смотрел на меня, пока его глаза не закатились. Кажется, от удовольствия.
– Малышка, еще… – попросил он.
Я мысленно завопила от радости. Ему было хорошо. Ему нравилось. Какое же это непередаваемое удовольствие. Я на коленях, но при этом вся власть в моих руках. Вспомнив о них, я стала поглаживать мошонку через брюки, продолжая всасывать и отпускать ртом.
Рома кусал губы, стараясь быть тихим. Это заводило меня еще сильнее. Нам нужно обязательно повторить это приватно, дома, чтобы я могла его слышать. Кажется, начинаю понимать, почему Исаеву так нравились мои громкие стоны.
– Настя, я сейчас…
Я прикрыла глаза, давая знать, что все понимаю. Он ведь предупреждает, что кончит. Кажется так? Ладно, ради него я готова и к этому.
– Черт, черт, черт, – ругался сквозь стиснутые зубы Рома, сжимая мои волосы в кулаке, но при этом, не заставляя глотать или давиться членом.
Я любила его за это. Он всегда был внимательным и нежным. Во всем. Даже в минете. Вот они действия, а не слова.
Все мысли вылетели у меня из головы, потому что головка набухла, и мне пришлось сосредоточиться на дыхании, готовясь принять его сперму. Я собиралась проглотить все. Делай хорошо или никак, в конце концов. И этому я тоже научилась у Ромы, правда, несколько иными способами.
– Я люблю тебя, Настя…
Я не успела осознать смысл сказанного, в горло ударила горячая струя. Я едва успела все проглотить, а Рома уже разжал кулаки и подхватил меня за плечи, поднимая с колен. И тут же, не давая опомниться, впился поцелуем в мои губы требовательным жадным поцелуем.
После минета!
– Да ты с ума сошел! – громко воскликнула я, забываясь о том, где мы сейчас находимся.
Теперь Рома зашикал мне, улыбаясь при этом, как умалишенный.
– Кто же целуется после минета? – повторила я на этот раз жарким шепотом. – С ума сошел, что ли?
– Похоже на то, – согласился он. – Иначе каким гребаным образом я бы позволил тебе сделать мне минет на кафедре между парами?
Он снова набросился на меня с поцелуями, даже не озаботившись натянуть штаны как следует. Я хихикнула и отодвинулась от него.
– Что за глупости, Настя? – спросил он, обнимая меня. – Кто тебе сказал, что нельзя целоваться сразу после?
– Д-девочки говорили…
– А учили тебя тоже девочки?
Ага, значит Рома думал о том, почему я ни разу не решилась на этот шаг, пока мы жили вместе. И хорошо помнил об этом. А если учесть его внимательный взгляд, которым он пронзил на паре Стасика, как булавка бабочку. Ну да, мало ли на ком я решила попрактиковаться. Эх, Рома, Рома…
– Нет, девочки тут не причем. Я сама видела… В кино…
Рома рассмеялся, а я опять на него зашикала.
– Подозреваю, это были короткометражные ролики, да?
– Ох, профессор. Вы бы хоть штаны застегнули, что ли, для начала.
Рома в два счета привел свою одежду в порядок. Надвинулся на меня, сверкая блестящими счастливыми глазами.
– Насть, а Насть? А тебя волнует только поцелуй после минета? А как насчет того, что я совершенно по-дурацки признался тебе в любви во время него?
У меня горели щеки и путались мысли. Я никак не могла принять все как реальность. Он ведь действительно сказал эти три слова за мгновение до того, как кончил? Мне не показалось?
Я сразу вспомнила, как сама признавалась после секса, а потом клятвенно обещала больше никогда этого не делать.
– Не переживай, я не буду впадать в экстаз и воспринимать эти слова серьезно, Ром. Ты был не в себе… И, наверное, мне действительно лучше уйти…
– Нет, – твердо сказал Рома. – Никуда я тебя больше не отпущу.
Я подняла на него глаза. Рома молчал, собираясь с мыслями, а потом тряхнул головой и сказал:
– Я никогда тебя больше не отпущу. И буду целовать тогда, когда захочу, не опираясь на предрассудки. И знаешь почему?
– Почему? – повторила я одними губами.
– Потому что я люблю тебя.
О боже. Он опять сказал это.
– Да, Настя. Я люблю тебя!
В третий раз!
– Перестань… – мой голос сорвался, а сердце просило продолжать.
– Не могу перестать, Насть. Я пытался, но не выходит. Ты нужна мне.
– Нужна как твоя правая рука? Опять?
– Правая и левая. Ты нужна мне вся. Мне нужны обе твои руки, твои губы, твой сладко-острый язык, твое большое чистое сердце и такая ранимая душа. Я люблю тебя, Насть. Сколько раз повторить, чтобы ты поверила?
– Не знаю. Наверно, много, – всхлипнула я, размазывая слезы, окончательно растекаясь лужей от невероятного и реального, что происходило здесь и сейчас.
– Что ж… Я готов, – смело выпалил Рома. – Оказалось, что сложно было только в первый раз. А теперь… Да, черт возьми! Я люблю тебя!
За дверью послышались шаги. Нас снова настигла реальность. Что ты скажешь теперь, Рома?
Подхватив ключи, он моментально двинулся к двери.
– Моя машина на парковке, я предупрежу Васю о том, что ты придешь. Я спущусь через десять минут, – быстро распорядился он.
Узнаю Исаева в действии.
Ох. Мы действительно делаем это? Времени на разговоры больше не осталось. Рома распахнул дверь перед методисткой, я кивнула, бросив короткое: «Здрасти». Кажется, она ничего такого не заметила. И шмыгнула в коридор.
– Тихомирова оставила папку для Авдеева, – услышала я голос Ромы, когда прислонилась к стене возле кабинета. – Проследите, чтобы он нашел. Дмитрий Александрович вечно теряет все важное.
– Да, конечно, Роман Андреевич, спасибо. Я передам.
Сердце колотилось, как сумасшедшее, когда я пролетела через универ, а после устремилась на приватную парковку для преподавателей. Дверь заднего сидения была открыта, и я привычно скользнула в салон «Майбаха». Василий позволил себе лишь улыбнуться мне через зеркало заднего вида и сказать:
– Привет.
– Привет, – ответила я, сжимая губы, чтобы не улыбаться уж слишком широко от удовольствия. От всего вообще.
Рома, как и обещал, прибыл ровно через десять минут. Он сел рядом и скомандовал:
– Домой, Василий.
И тут же притянул меня к себе, собираясь продолжать поцелуи. Прямо на глазах у водителя! Вот дела. Слава богу, я не совсем потеряла разум и вспомнила о кое-ком очень важном.
– Нет, Рома. Стой! Я не могу прямо сейчас ехать к тебе.
Рома помрачнел.
– Это что началось вообще? Почему?
– Мне надо домой. Правда. Меня ждут. Я теперь живу не одна.
Глаза Исаева сначала расширились, а потом опасно сузились.
– Так ты теперь с ним? С Бельским?! – рявкнул он.
– Нет! – ахнула я, правда, тут же пожалела, что так быстро пошла на попятную под его гневом.
Вот не могу я даже поиздеваться нам ним немного, раз Рома так легко клюнул на мою маленькую шалость.
– А с кем тогда? Кто он? Я его знаю? – продолжал сыпать вопросами Рома.
– Да, вы знакомы, – широко улыбнулась я. – Он потрясающий мальчик и скоро будет красивым мужчиной.
Рома нахмурился.
– Ничего не понимаю, Настя.
– Поехали ко мне. Я вас познакомлю. Идет?
Как и следовало ожидать, Рома прекрасно знал мой новый адрес, который с недоверием и назвал Василию.
Глава 38
Терпением Роб не отличался. И если все время сидел в домике спокойно, то когда слышал звон ключей в замочной скважине, начинал вакханалию.
Эти звуки и насторожили Рому, который перешагнул порог моей квартиры и прислушался к грохоту.
– У тебя там буйный хомяк?
– Нет, – улыбнулась я, быстро разуваясь. – Сними обувь, пожалуйста. Не терплю дома грязь.
По тому, как блеснули его глаза, я поняла, что он вспомнил собственную фразу, которой приветствовал меня впервые в своем доме.
– Морская свинка переросток?
– Не-а, – пропела я и первая юркнула за угол. – Я вернулась, мальчик мой! Хороший! Скучал, наверное!
Плюхнулась на колени перед клеткой, раскрыла дверцу. Роб вылетел пулей, работая хвостом, и принялся восторженно тявкать и облизывать мне лицо.
Я потрепала его по загривку, а пес, решив, что с меня радостей достаточно, отправился делиться счастьем с Ромой. Встал на задние лапы перед ним, как будто хотел обменяться мужским рукопожатием.
Рома улыбался. Я видела, что он пытался сдержаться, но удавалось плохо. Собаки были его слабым местом.
– Какой он стал большой, – выдохнул он. – Так и не скажешь, что был самым слабым в помете. Как ты его назвала?
– Роб.
– Хороший мальчик! Красивый мальчик! – он посмотрел на меня с восторгом. – И как ты все успеваешь?
– Хорошая школа жизни была. Стажировалась как-то у одного педанта, у которого не было никакой личной жизни, а все часы расписаны по минутам. С тех пор дала себе слово, что всегда буду находить время для самых близких.
– Прости меня, Насть.
– Ты часом не заболел, Ром? Целых три признания и одно извинение за какой-то там час… Ох!
Он обнял меня и притянул к себе.
– Заболел. Сразу как остался без тебя, сразу и заболел. Тобой, Насть. Я снова хочу просыпаться вместе с тобой, возвращаться к тебе домой и видеть, как ты разгуливаешь по дому в коротких футболках вместо платьев. Я не могу без тебя. Думал, что так будет лучше, но не могу.
– И кем же я буду для тебя, Рома, на этот раз?
– Моей девушкой. А химчисткой, кофе и стенографией пусть занимается секретарша.
– Правда? У тебя появилась секретарша? – проскрежетала я. – Устраивал еще один кастинг?
– Не пришлось, – улыбнулся Рома. – Моя новая секретарша подруга моей матери.
Я моргнула.
– Ты это серьезно?
– Да. Любовь Михайловна отличная женщина, сорок лет стажа, стопроцентная грамотность. И она уходит из офиса ровно в шесть ноль ноль, к детям, внукам и мужу. И ни за что не согласна работать в выходные. Как и я теперь.
– Надо же. И никаких деловых звонков до, после и во время ужина?
– Никаких!
– А что на это скажут в деканате, Ром? Ведь ты все еще мой профессор.
– У тебя последний год, Насть. Ты отличница и совмещаешь работу с учебой, так что думаю, тебе пойдут только на встречу, если ты попросишь о возможности сдать мой курс экстерном. И тогда я спокойно дочитаю лекции в этом году другим твоим одногруппникам-оболтусам, и не буду думать о том, каким пыткам я их подвергну, если хоть один из них еще раз посмотрит на твои ноги.
– А как быть с работой?
– С этим сложнее. Я не хочу брать тебя к себе стажером.
– Понимаю, – вздохнула я. – Тебе не нужны сплетни.
– Нет, Насть, – он поднял мое лицо за подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза. – «Фемиде» очень нужны такие специалисты, как ты. Дело не в сплетнях. Ты нужна Дмитрию Александровичу. Он мне несколько раз звонил, рассказывал, как отлично ты справляешься. Он будет вести твой диплом и практику. Это то, что тебе сейчас нужнее всего. Правда. А я никуда не денусь. К тому же, когда еще твой парень сможет приезжать и забирать тебя на «Майбахе» с работы.
– А ты позер, Рома.
– Еще какой, – он поцеловал меня в губы, подтолкнул к дивану, но я уперлась руками ему в грудь.
– Нет. Гулять.
– Сейчас?!
– Щенок долго терпел, еще ждать он просто не сможет. Значит, сейчас. Я быстро.
Рома нахмурился.
– С какой стати ты решила, что я отпущу тебя одну? Гулять так гулять. Да и знаю я в том парке одно укромное местечко…
О, да, Рома отлично знал все места в парке на Воробьевых горах. Я думала, он меня уложит прямо на лавочку у памятника Огареву и Герцену, но обошлось. Роб не особенно давал нам шанс увлечься поцелуями, да и было не так поздно, чтобы придаваться разврату в общественном месте.
Я не заметила, как мы дошли по набережной до «Москва-Сити». Вроде как нечаянно, но Рома тянул меня через мост к своему дому.
– На минутку, малышка. Только чаю попьем. Я заварю тебе улун по всем правилам.
– Нет, Ром, перестань, – вяло отбивалась я уже у дверей его высотки. – Мне собаку кормить. Смотри, как мы его вымотали. Он спит на ходу.
Роб и правда едва поспевал за нами и все время норовил прилечь, когда мы останавливались, чтобы целоваться. Вот и сейчас все мои доводы Рома убивал поцелуями, жарко и бессовестно обнимая меня прямо около дома.
– Тем более. Нам всем нужно передохнуть. А мне стоит попытаться умотать и тебя тоже.
– Ты же говорил о чае?
– Да, конечно, чаю тоже попьем. Наверно. Идем.
Делать нечего. Сопротивляться у меня не было сил. Мы все втроем вошли в просторный светлый холл. Консьерж любезно улыбнулся и поприветствовал
– Роман Андреевич, Анастасия, добрый вечер.
– Здравствуйте, – кивнул ему Рома с улыбкой. – Евгений Ильич, у нас ведь можно с собаками? Я не ошибаюсь?
– Разумеется. Зона для выгула на заднем дворе. Вы также можете заказать услугу, и питомца сводит специально обученный человек.
– О, потрясающе. Я и не знал. А заказать корм?
– Назовите марку.
Рома многозначительно взглянул на меня, я сразу озвучила.
– Будет доставлено через пятнадцать минут, – уверил нас Евгений Ильич.
– Пусть оставят у вас, я сам спущусь. Почта? – напоследок поинтересовался Рома.
– Да, вот, пожалуйста.
– Огромное спасибо.
Я не могла перестать улыбаться, пока мы ехали в лифте.
– Скажи это, не держи в себе. А то тебя сейчас разорвет от самодовольства, – проворчал Рома.
– Твой дом идеально приспособлен не только для людей, но и для животных.
– Да, это неожиданно удобно.2fdb10
– Даже выгул.
– Я слышал, Насть.
– Это ведь…
– Удобно. Ты уже говорила.
– Это ты говорил.
Двери лифта открылись, и мы вошли в квартиру. Роб, кажется, наконец, обрел достойную сна поверхность Роминого персидского ковра.
А я снова обрела возможность целовать моего бывшего босса и несносного профессора. Закинув руки ему на шею, я подставляла губы его губам и не противилась откровенным ласкам, которых желала еще во время минета на кафедре. Мое тело хотело снова ощутить касания Ромы. Кожа горела в тех местах, где он мог трогать меня без преграды в виде одежды. Рома раздевал меня медленно, неторопливо, словно смаковал каждую секунду нашей новообретенной близости.
– Боже, Насть, я так скучал по тебе. Как у меня только сил хватило отпустить тебя. Никогда больше, слышишь? Моя…
Я всхлипывала и постанывала, не в силах нормально ответить ему. Все силы уходили, чтобы не расплакаться от счастья слышать все это, чувствовать его. Такого знакомого, родного, желанного, как и прежде, но одновременно совсем иного. И такой новый, открытый и страстный Рома направился мне намного больше застегнутого на все пуговицы похотливого профессора.
Он избавил меня от одежды и поднял на руки, чтобы отнести в спальню. В свою спальню. Когда Рома уложил меня на темно-синюю простынь, я не выдержала и расплакалась.
– Ну что такое, малышка? – спрашивал он тревожно ласково. – Что ты плачешь, милая?
– Я люблю тебя. Просто я так сильно люблю тебя, Ром, – отвечала я, смеясь сквозь слезы от счастья.
– И тебя люблю, Настя. Люблю тебя. Останься со мной. Не уходи никуда больше.
– Я не смогу уйти.
– Я не отпущу.
Я помогла ему избавиться от остатков одежды, и мы наконец-то могли чувствовать друг друга без помех. Рома нежил мое тело поцелуями и ласками, гладил меня, лизал, дул на важную кожу. Он спустился вниз, раздвинул мои ноги и провел между ними языком.
Я вцепилась в его волосы и дергала. Наверно, больно, но Рома был не против. Он продолжал посасывать губам и водить языком, пока я не вскрикнула. Почти сразу он заполнил меня и стал двигаться, заставляя мой оргазм длиться дольше, плавно перетекать в следующий. Я поцеловала его и теперь сама ощущала вкус своего оргазма и действительно находила в этом возбуждающую пикантность.
Мы крепко держались друг за друга, раскачиваясь в неспешном, но энергичном ритме. Нам некуда было спешить. Мы наслаждались друг другом как никогда ранее. И разрядка, что настигла нас одновременно, была такая мягкая и долгая, что я, кажется, целую вечность смаковала ее в объятиях Ромы.
Я бы могла всю жизнь просто лежать рядом с ним, гладить щеки, которые уже покрылись щетиной, ерошить идеальные волосы и целовать моего профессора в нос, но проснулся Роб, нашел нас и недовольно гавкнул.
Рома обреченно вздохнул и пошел одеваться, чтобы спуститься вниз за кормом, а заодно присмотреть ту самую площадку для выгула. Я же вовремя вспомнила, что неплохо было бы сделать все, что просил Авдеев. Хорошо, что я скопировала себе все материалы в облако. Признаться, работа не заняла много времени, потому что мне помог вовремя вернувшийся Исаев.
Потом мы еще раз прогулялись с Робом, даже присмотрели классную собачью площадку для более длительной прогулки. Наевшийся и набегавшийся щенок уснул без задних лап на облюбованном месте в гостиной.
– Собираешь завтра вещи и переезжаешь ко мне. По нормальному, – поставил меня перед фактом Рома в лучших традициях тирана и диктатора.
– В качестве кого, интересно знать? – задрала я нос, решив повыступать для порядка.
А то чего он… Я ему больше не подчиняюсь. Хотя…
– В качестве моей любимой несносной женщины, Настя! Такая формулировка тебя устроит?
Я обреченно вздохнула, смиряясь.
– Вполне. Очень даже устроит, Роман Андреевич. Только с условием. Я иногда буду помогать вам одеваться. И раздеваться тоже. Особенно раздеваться.
– Ах, это сколько угодно, Настенька, – игриво зарычал он. – Вам как всегда не дает покоя мое тело. Но я уже смирился.
Я прищурилась, а он игриво зарычал, снова повалив меня на кровать. Я засмеялась и подняла руки, сдаваясь его напору, его любви и своим чувствам.
Мне нравилось быть помощницей Исаева, но он действительно намного лучше все делает сам. Прикрыв глаза от удовольствия, я приготовилась снова и снова принимать его несносное совершенство.
Эпилог. Рома
Кажется, я не психовал так сильно, когда сам впервые ступил на порог «Фемиды». Ладно, формально Настя уже здесь работала, моей помощницей. А сегодня она станет моей коллегой официально, а не девочкой принеси-подай-снимай трусики.
В нее невозможно было не влюбиться. Кажется, я всегда любил ее. Не представляю, как собирался жить без нее. Робот с принципами.
Обожаю вспоминать те времена, когда она была моей студенткой, но все же сейчас я люблю намного больше. Люблю нашу квартиру, люблю наших собак, люблю нашу работу. Люблю все, что связано с моей неугомонной Настей.
После стажировки у Авдеева она, разумеется, отлично защитилась и поступила к нему на полную ставку. Учитывая опыт и трудолюбие, Настя недолго была на вторых ролях. Очень скоро ее карьера пошла круто вверх, и бюро Дмитрия Александровича заполонили клиенты, которые шли именно к ней.
Я сыграл в этом мне последнюю роль. Звездное дело Ника Рида дало тот самый толчок и основу для репутации. Многие даже через меня пытались узнать о Насте.
У Авдеева она набралась опыта и амбиций. Скоро ее перестали устраивать гонорары, проценты, а босс не спешил повышать ее ставку. Тогда я тонко намекнул основателю «Фемиды», что мы можем заполучить ценного сотрудника.
Интриги, да. Ну и что? Она достойна самого лучшего.
Настя не сразу смирилась с идеей покинуть Авдеева, но я старался убедить ее, как мог. День и ночь старался. И она все-таки приняла решение перейти к нам. По большей части потому, что денег ей обещали больше, а работы меньше. Она часто переживала, что не может проводить с собаками и мной столько времени, сколько ей хотелось.
Я сам давно прекратил убиваться ради покорения сомнительных высот. Я любил адвокатуру, но теперь точно не собирался класть жизнь и здоровье на это.
Настя показала мне, каково это жить полной жизнью, и я не собирался отпускать от себя эту женщину во второй раз. Мне нравилось возвращаться домой в шесть. Благо дом и офис были напротив. Мне нравилось спокойно ужинать с Настей, а потом вместе гулять с Лари и Робом по набережной.
Да, Лари мы забрали тоже. Настя открыла мне глаза и новый мир, в котором я мог совмещать любовь к работе, собакам и к ней. Вечный цейтнот и нервотрепка судилищ оставались за спиной, пока мы шли, обнимая друг друга, смеялись, играя с собаками, вдыхали Москву и счастье.
– Ура, Анастасия Сергеевна! Добро пожаловать в «Фемиду»! – громко поприветствовал Настю в коридоре юный стажер.
– Спасибо, Костя.
Я не видел ее, но знал, что она склонила голову и мягко улыбнулась мальчишке. А еще я знал, что через минуту она найдет сюрприз в виде шампанского и цветов от меня.
Настя категорически запретила любые церемонии по поводу ее новой должности дома. Но ведь мы не дома сейчас.
Я напряг слух и уловил возглас удивления в соседнем кабинете. Пора.
– Добро пожаловать, Анастасия Сергеевна, – проговорил я, подперев косяк плечом.
– Ром, я же просила, – проговорила она, нахмурившись. – Пить я точно сейчас не буду. У меня клиент через пару минут.
– И не надо, – развел я руками. – Можно после.
– После можно было и дома.
– Дома ты запретила. К тому же начнется как обычно, Робу и Лари нужно быстрее гулять. Они же привыкли в одно время. Ешь быстрее, Рома, имей совесть. Собаки ждут.
– Ох, ладно. Тогда после, – согласилась она.
– Кто у тебя сейчас?
– Айза Казаева*. У нее сложности из-за переоформления салонов. В них вкладывал капитал бывший муж, который сейчас под следствием. Кажется, уже давно его дело длится. Агеев!
– Ого, – не сдержался я. – Тот самый Агеев?
– Наверно. Дело с БДСМ-клубом, а потом там еще тонна всего повылезало, вплоть до хищений в особо крупных на Сахалине.
– Нормально так ты дебютируешь.
Настя только беспечно махнула рукой.
– Я же не Агеева защищаю. Нужно просто покопаться и отделить финансовые зерна от плевел. Это не так сложно.
– Скучно. Но ты такое любишь, знаю. Мне остаться с тобой?
Последний вопрос был явно ошибкой.
– В качестве кого, прости? Моего бойфренда или наставника? Или того самого засранца, который вовремя накапал Ивану на мозг, что меня можно переманить от Авдеева. Ой, Ром, не делай такие глаза. Я тебя знаю, и в совпадения не верю.
– Не называй меня бойфрендом. Это как-то глупо звучит.
Настя засмеялась.
– Потрясающе, Роман Андреевич, вы в своем репертуаре. Никогда не оправдываетесь.
– За это ты меня и любишь.
Я сократил межу нами расстояние и быстро, но крепко поцеловал Настю. Отстранившись, я, конечно, увидел грозу во взгляде и готовность прочитать мне лекцию о субординации на работе. Она стала такой занудой. У кого только нахваталась?
– А я тебя люблю, Насть. Так люблю. Очень сильно.
Теперь при каждом удобном и не очень случае я говорил Насте, что люблю ее. Как прорвало.
Слава богу, от нотаций меня избавило появление клиентов. Колоритная парочка. Она яркая и уверенная в себе. Он молчаливый и серьезный.
Я кивнул даме и обменялся быстрым сильным рукопожатием с мужчиной.
Откуда я мог их знать? Ах, точно, наверно мелькали в деле об Агееве. Или?… Нет, я точно видел его раньше.
Думать об этом было некогда. Меня тоже ждали дела, встречи, клиенты. Я вернулся в офис чуть раньше шести. Народу почти не было, и я двинулся прямо в кабинет Насти.
– Привет. Ну как все прошло?
– Отлично. Спасибо, – нейтрально отозвалась она, хмуро глядя в экран монитора.
Потом сдавила переносицу пальцами и закрыла окна несколькими кликами мышки.
– Ладно, налей мне. Я чертовки нервничала, но, кажется, первый день прошел хорошо.
Я выдохнул.
– Спасибо, Господи, а то я уже подумал, что мою любимую женщину заменили роботом. Заметь, я не называю тебя герлфренд.
– А я была бы не против, – засмеялась она, крутанувшись в кресле.
Я открыл шампанское и подал ей бокал, сам прислонился к краю стола и произнес тост:
– За тебя, малышка. Добро пожаловать в «Фемиду». Ты этого достойна, как никто другой.
Настя звякнула своим бокалом об мой, и мы пригубили по глотку.
– Знаешь, этот Артур Казаев немного пугающий. Мне все время казалось, что я под следствием, а не адвокат его жены. Как глянет, кровь стынет в жилах, – сказала она.
А меня осенило.
– Артур Казаев! Ну, точно. Я же через Салманова его консультировал. Давно. Чуть ли не после универа. Вот откуда его знаю.
– А что было за дело? – заинтересовалась Настя.
– Не было никакого дела. Они прощупывали почву. Кстати, против того же Агеева. Но он в то время был в неприкосновенности, и нас бы моментально развернули. Им пришлось отступить. Очевидно, теперь у Казаева развязаны руки.
– Да, похоже, иногда справедливость все-таки торжествует.
– Почему ты думаешь, что правда на его стороне?
– Я чувствую, Ром. Это сложно объяснить. Мне приятно работать с такими людьми, как Казаевы.
– Знаю, малышка. Но будет всякое.
– Знаю, Ром. Да и уже было. Например, босс-сволочь, который заставлял меня снимать трусики прямо в офисе.
Я прищурился.
– Что за намеки, Анастасия Сергеевна? Вы так тонко меня соблазняете?
– Упаси бог, Роман Андреевич.
Вопреки своим словам, она встала с кресла, потянула меня за галстук, усаживая на свое место, а сама устроилась сверху.
– Похоже, тебе снова придется снять трусики, детка, – проговорил я хрипло, моментально заводясь.
– Не придётся, – хихикнула она, сразу становясь той самой несносной Настей Тихомировой, в которую я влюбился так крепко, отчаянно и навсегда. – На мне их нет, Роман Андреевич.
Это было последней каплей. У меня не осталось сил и терпения даже уточнить, как давно их на ней нет. Я просто задрал ее юбку, сжал бедра, чуть приподнимая мою хулиганку. Она тоже не теряла времени, расстегнула мои брюки и освободила уже готовый на подвиги член.
– Ты же запер дверь? – уточнила она, постанывая от удовольствия проникновения.
– Разумеется.
Мы начали медленно, но потом, конечно, взяли тот безумный темп, который всегда нравился нам обоим. Настя обнимала меня за плечи, а я едва сдерживался, потому что ее колено давило на ту самую коробочку у меня в кармане.
Я никак не мог отвлечься от этого. С языка рвались слова, но я целовал Настю и этим сдерживал одновременно ее громкие стоны и собственное нетерпение.
Перестав терзать мои губы, она прогнулась и запрокинула голову в немом крике удовольствия.
Большая ошибка. Я больше не мог молчать. Оргазм скрутил меня и разорвал на тысячу кусков. Как только я прозрел и увидел мою румяную, хмельную Настю, то выпалил:
– Выходи за меня!
– Что?
Кажется, Настя тут же протрезвела. Даже подскочила на мне. Разумеется, она запачкала нас обоих спермой. Нет, мы по-прежнему предохраняемся, просто иным способом, хотя тот запас клубничных презервативов теперь, наверное, никогда не кончится.
Было слишком рано для Насти заводить детей и уходить в декрет на пике карьеры. Но я уверен, что смогу ее уговорить однажды. Нельзя ведь все время думать о работе, так?
Настя уже где-то отыскала влажные салфетки, чтобы вытереть мои брюки и свою юбку. А я сидел и смеялся от идиотского счастья, которое дарила мне любовь к этой женщине.
– Ром, ты спятил? Какое замуж?
– Вот такое! – продолжал я хохотать, достав из кармана бархатную коробочку.
Пришлось забрать у нее пучок салфеток и вручить кольцо. На одно колено не встал. Так себе я бойфренд. Даже брюки не застегнул. Пришлось делать это, пока Настя открывала крышку.
– Ром, – всхлипнула она. – Так ты серьезно, что ли?
– Конечно, – кивнул я уверенно. – Прости, малыш, что так тупо, но… Чего ты ждала от человека, который признался в любви во время минета?
Настя рассмеялась сквозь слезы и снова повалила меня в кресло, чтобы расцеловать.
– Это – да? Я правильно понимаю?
– Да, да, да, – бормотала она мне в губы. – Ты такой придурошный, боже мой. Я так тебя люблю. Это лучший первый рабочий день в моей жизни.
Сомнительное утверждения. Лучшим был тот первый раз, когда она сидела на мне в моем кабинете, и я ласкал ее левой рукой. Или она тогда у меня еще не работала?…
Ладно, тогда тот день, когда она мыла меня и увлеклась. Ах, это уже был не первый? Тогда…
Впрочем, не важно. Главное, что теперь каждый день в моей жизни можно назвать самым счастливым, ведь она станет моей женой. А я уж точно перестану считаться бойфрендом.
Формулировки, что поделать. Для юриста это очень важно.
____________
*Айза Казаева – героиня книги Али Кьют. История Айзы и Артура Казаевых.
Конец
