Текст книги "Помощница для профессора (СИ)"
Автор книги: Жасмин Майер
Соавторы: Аля Кьют
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Глава 28
Я стала просыпаться раньше будильника.
Если бы кто-то сказал мне, что можно получать удовольствие от таких ранних подъемов, я бы не поверила. Рома ответил, что залог хорошего настроения заключается в восьми часах беспрерывного сна ночью, бодрящем душе и хорошей чашке кофе с утра, мол, именно поэтому я так довольна жизнью.
Никакие восемь часов сна не сделали бы меня настолько счастливой, если бы я просыпалась в постели одна. Без его жадных рук на своем теле, жарких поцелуев и быстрых движений.
Следующим утром я на практике доказала Роме, что сон, душ и кофе далеко не все составляющие действительно хорошего утра.
Я плавилась в его объятиях, от его поцелуев. Млела оттого, как он управлялся с моим телом, даже одной рукой умудряясь дарить мне незабываемые ощущения.
А еще он понимал меня без слов и реагировал на потребности с чуткостью камертона. Дарил нежность тогда, когда я нуждалась именно в ней. Или брал меня быстро, сильно, выбивая из головы все лишние мысли. Он мог сделать это прямо в прихожей дома, не раздеваясь, только отведя в сторону мои трусики. Мог запереть внезапно кабинет посреди рабочего дня и наклонить меня над столом.
– Господи, Настя, что ты со мной делаешь? – выдыхал он, когда наваждение спадало. – Я ведь не маньяк. Давай в офисе все-таки будем только работать.
Я всегда смиренно соглашалась и даже почти не провоцировала Рому, но магнетизм между нами и целый день воздержания все равно приводили к тому, что однажды он чуть не уложил меня на лопатки прямо в машине, несмотря на водителя. Один раз Исаев сорвал мои трусики еще в лифте, пока мы поднимались в квартиру, и успел довести меня до оргазма пальцами где-то между этажами.
– Нет, ты все-таки маньяк, – подытожила я в тот раз, лежа на полу гостиной с задранной юбкой, и улыбаясь во все тридцать два.
Рядом с ним я часто чувствовала себя Шивой. Успевала за день переделать столько дел, выучить столько всего нового, что раньше валилась бы без чувств в кровать, но теперь… Возвращалась вместе с ним домой, и моя кровь снова бурлила.
Оказалось, что Рома почти не смотрел кино. Некогда, пожимал он плечами. Раньше его вечера были заполнены переговорами, телефонами, делами, которые он постоянно откладывал, или поиском дополнительной информации. Справочники, кодексы, мемуары других юристов. Все в его жизни, так или иначе, вертелось вокруг работы. Даже свободное время. Так что вечерами я выкраивала для нас час-полтора, чтобы глянуть сериал или какое-нибудь кино.
А в обеденный перерыв все чаще вела его на набережную, где мы, сидя на скамейке и уплетая сэндвичи с горячим сыром, все так же обсуждали дела, которыми займемся, когда вернемся в офис. И все же это было иначе. Словно два влюбленных студента…
Хотя среди нас двоих студенткой была только я.
Чем дольше я жила и работала с Ромой, тем сильнее восхищалась им. Да, он был не подарок. Вспыльчивый, требовательный, жесткий, но вместе с этим внимательный и трудолюбивый, настоящий фанат своего дела. Лучший адвокат. Неутомимый мужчина. Да и просто хороший человек. Хотя последнее он изо всех сил скрывал. Примерно так же, как не афишировал свою заботу о приюте бездомных животных.
Из-за руки Рома не мог заниматься спортом и часто сокрушался, что теряет форму из-за вынужденного перерыва. Хотя плечи моего профессора были все такими же широкими и мощными, а кубики пресса тоже никуда не делись, поскольку Рома следил за питанием. Но морально он плохо справлялся с ограничением активности, поскольку спорт для него давно был неотъемлемой частью жизни.
А еще спорт отлично прочищал мозги. Несколько подходов к штанге, и в голове наступала долгожданная пустота. Пусть и ненадолго, ведь потом Рома возвращался домой и снова принимался за работу.
Теперь на смену спорту пришел секс, и аппетиты моего босса не знали меры.
Если мы заканчивали пораньше и в планах на вечер не было кино, то иногда я тащила Рому на Воробьёвы Горы, где мы бродили допоздна и целовались на скамейке.
Я очень часто ловила себя на мысли, что любуюсь им. Был он собранным, суровым и беспощадным адвокатом на слушаниях. Со стальным блеском в холодных глазах. Неприступным айсбергом, каким он казался мне на лекциях.
Или растрепанный, румяный, с потемневшими от удовольствия глазами. На ковре, в офисе или в постели рядом со мной, в своей дорогой рубашке с оторванной мной в пылу страсти пуговицей. Без одной запонки. Со спущенными штанами.
Совершенно иное, потустороннее воплощение профессора Исаева, о котором никто не знает. Таким он принадлежал мне одной.
Вечером, возвращаясь с работы, я привычно целовала его в щеку, отмечая отросшую за день щетину. Думала о том, что следующим утром он снова будет бриться одной рукой, а я буду хохотать, пока чищу зубы, потому что он будет корчить рожи, надувая щеки, выпячивая подбородок. Не знаю, все ли мужчины бреются также комично, или Рома старается для меня.
В моей жизни был только отчим, отца я не помнила. А сам Павлик брился станком и очень редко. И, разумеется, я за ним не подглядывала.
Наша странная совместная жизнь вдруг вошла в какую-то привычную и уютную колею, в которой важный адвокат и вчерашняя студентка прекрасно уживались вместе.
– Как вернемся домой, примем вместе ванну, – пообещал мне Рома еще днем, обнимая меня за талию. – А то моя помощница отлынивает от своих прямых обязанностей, в прошлый раз я мыл себе голову сам.
Так что, лишь шагнув в квартиру, Исаев отбросил в сторону брюки, сорвал с плеч рубашку и шагнул ко мне, голый и абсолютно невозмутимый. Тогда как я по-прежнему, кажется, краснела при виде его наготы. Обнял меня, прижимая к своему твердому телу.
– Мне нужно приготовить ужин, – выдохнула я.
– Закажем из ресторана.
– А ты разве не должен просмотреть материалы из архива об опеке? Для дела Романовой и Картера.
– А ты разве не просмотрела их за меня, пока я был на совещании? – в тон мне ответил он.
Я кивнула и дала увести себя в его шикарную и просторную ванную, как раз для двоих. Прекрасно помнила, чем закончился для нас двоих тот последний раз, когда я мыла ему голову. Вроде недавно, а, с другой стороны, как в прошлой жизни, когда его льдисто-холодный взгляд обжигал только морозом, а не бушующей страстью.
По дороге Рома подцепил телефон, заказал самой большой суши-сет, тут же расплатился через мобильное приложение и набрал консьержа.
Все это прижимая телефон к плечу, а одной рукой ведя меня в ванну.
– И зачем тебе помощница? – прошептала я. – Ты ведь и сам со всем отлично справляешься.
Рома только перехватил мой взгляд, но ничего не сказал, так как в этот момент просил Евгения Петровича оставить курьерский пакет внизу, чтобы самому забрать его позже.
А мое сердце ныло так, словно его проткнули сотней иголок.
Я сразу вспомнила, как Рома стал часто управляться с травмированной рукой, даже не замечая этого. Я ведь малодушно надеялась, что перелом не заживет за сорок дней, и ему придется носить что-нибудь весь остаток жизни. Ведь если однажды он все-таки сможет сам справляться с пуговицами, завтраком и кофе, я стану ему не нужна.
Пару раз я видела, как он снимал ортез и через боль пытался согнуть руку и пальцы, чтобы разработать их. Занимался этим Исаев, когда был уверен, что я не увижу. Не знаю, разрешили ему так делать или нет, но на всякий случай ничего не говорила. Это была болезненная тема во всех смыслах.
Я знала, конечно, что рано или поздно этот день настанет, но предпочитала отрицать и наслаждаться мнимым эфемерным счастьем.
В ванной комнате с разговорами было покончено. Рома набросился с поцелуями и стал раздевать меня одной рукой, а я помогала ему обеими.
Когда мы избавились от одежды, я снова взялась за знакомую уже баночку с розовой пеной для ванны и на этот раз не утерпела.
– А откуда она у тебя? Запах и цвет у нее совершенно не мужские.
– Марина подарила на двадцать третье февраля вместе с вон тем кремом для бритья. Потом долго извинялась, что перепутала в магазине баночки. Я только дома увидел, так бы сразу вернул.
Рома опустился на колени и стянул с меня последнее, что на мне оставалось, – мои трусики.
– Займись пеной, Настя, а я займусь тобой.
Я вспыхнула, глядя на то, как он закидывает одну ногу себе на плечо, как жмурится, пробуя меня на вкус.
В глубине души я очень боялась, что прямолинейный Исаев однажды спросит, почему за столько раз, я так и не решилась на минет. И совершенно не знала, что ему на это ответить. Как объяснить, что у меня взыграл «синдром отличницы» и я хочу поразить его, а без опыта это не выйдет…
Рома на мгновение отстранился.
– Ты снова смотришь на меня так, – прошептал он мне.
– Как? – отозвалась я.3f1d50
– Этим взглядом, после которого единственное, что я хочу, это снова оказаться в тебе. И плевать, где мы находимся: в суде, в офисе или в машине, есть вокруг нас люди или нет. Мне кажется, я чувствую твой взгляд, даже если не вижу тебя саму. Твой взгляд обжигает даже через одежду. И все, о чем могу думать в этот момент, чтобы ты как можно скорее снова оказалась подо мной: голая, мокрая и довольная. Чтобы стонала в голос, как ты одна умеешь. Как ты делаешь это? Что это за магия, Настя?
Ответ вертелся на языке, обжигая рот терпкой пряностью, как крепкий «Абсент». Растекался в животе жидким огнем, как будто я хлебнула «Тобаско». И в то же время эти чувства на вкус были сладкими, как клубничное варенье.
Разве мог взрослый мужчина, старше меня на почти одиннадцать лет, не знать, что это за магия? Мог ни разу не столкнуться с нею? Или роботам просто не подвластны чувства?
Не может Рома не знать, какая магия тянет нас магнитом. Сам куда опытнее меня, прекрасно должен понимать, откуда эти ощущения берутся и как называются.
Думаю, у меня все было на лице написано, да и слова готовы были сорваться с языка, но Рома не стал ждать моего ответа. Он провел языком между моих ног, награждая меня новым, другим поцелуем. Мои стоны отскакивали от стен и пола, как солнечные зайчики. Он часто просил меня стонать громче и не сдерживаться. Оказалось, что не только женщины любят ушами.
Я задрожала в его руках, предчувствуя приближение оргазма. Пошатнулась и поняла, что Рома вдруг перехватил мои бедра обеими руками. Его язык ужалил прикосновением самую чувствительную точку, и я взорвалась с оглушительным стоном.
Он поднялся, подхватывая меня за талию. Эмоции переполняли меня так же, как та пена, что выросла над ванной воздушным облаком. Я всхлипывала, и вся подрагивала, пока Рома помогал мне перебраться в ванну. Где была теплая вода, ароматная пена и баюкающие объятия, его неспешный ритм и тягучие медленные поцелуи.
– Вода же расплескивается, – шептала я между поцелуями.
– Плевать. Хочу тебя в ванне… Еще с прошлого раза.
– «Я к вам лез? Это вы сами ко мне лезли, Тихомирова», – спародировала я его слова, и громко ахнула, когда в ответ Рома вдруг насадил меня сильнее, впившись под водой в мои бедра.
Обеими руками.
Я привыкла к его прикосновениям одной рукой. И когда он вдруг касался меня еще и правой, я пугалась так, словно она принадлежала чужому человеку.
Сердце сделало кульбит, и забилось в горле. Вожделение смешалось со страхом перед проклятым «когда». Похоже, оно было даже ближе, чем мне казалось.
А что если он действительно не знает, что это за магия? Что если я так и не успею ответить ему о том, почему один его взгляд заменяет мне килограммы шоколада, а улыбка способна сделать меня счастливой?
– Рома… – выдохнула я. – Рома-а-а!..
Я впилась в его губы сильным глубоким поцелуем, потому что всего было слишком много: близости, страхов и наслаждения. Чувства искали выход, и в очередной раз я позволяла себе выражать их только языком собственного тела. Лихорадочными движениями бедер, порывистыми поцелуями, кусая его манящую пульсирующую жилку на шее.
Рома прервал поцелуй, позволяя мне кричать в полную силу. А еще, чтобы максимально ускориться, множа мое удовольствие сильными и глубокими толчками.
Наши сердца колотились в унисон. Это не может ничего не значить. Не может. Вдруг он и, правда, просто не знает? Вдруг просто не чувствовал ничего такого раньше?
– Рома… Рома!..
Я задыхалась, а невысказанные слова душили глотку. Подступали, как разгорающийся в теле оргазм. Рвались наружу. Бессвязные стоны грозили перейти во вполне сознательные признания. А мучительное «когда» темнело на горизонте сокрушительной грозой.
Рома ударил сильнее, и это стало последней каплей. Плотину прорвало. Я закусила губу, переживая самый мощный в своей жизни оргазм, как вдруг услышала:
– Настя? – удивленно выдохнул Рома. – Ты плачешь?
– Рома, – повторила я эхом. – Я люблю тебя.
Глава 29
Никогда не признаваться в любви во время секса. Никогда.
Вернее – никогда больше.
Сказанного уже не вернуть, и я, Настя Тихомирова, только что призналась в любви своему профессору и боссу в одном лице, в то время как он довел меня до оргазма в своей шикарной белой ванне на львиных ножках.
Никогда больше.
Пена опадала. Эйфория тоже. Вода казалась холодной.
На самом деле, ему просто некогда было ответить, утешала я себя, лежа в этой слишком просторной для меня одной ванне. Просто телефон зазвонил сразу же после моих слов. Не мог господин адвокат сказать клиенту: «Простите, я слишком занят. Нужно вправить мозги одной влюбленной дурочке».
Господи.
Никогда больше, Настя, слышишь?
Даже Роме. Особенно Роме.
Нельзя списать на то, что он плохо расслышал, или был слишком занят, пока сам кончал. Расслышал он хорошо. У него рука была сломана, а не слух пропал. Да и я никогда не была тихой.
А еще не умела останавливаться.
А теперь уже поздно.
Я сама приблизила чертово «когда», и уже чувствую его ледяное дыхание, от которого моя кожа покрывается мурашками. Хотя и уговариваю себя, что это всего лишь остыла вода. Просто пора вылезать из ванны. Все закончилось, и это тоже.
Рома все еще разговаривал по телефону. Его голос был мрачнее глубин Мариинской впадины. И это не предвещало ничего хорошего. Из-за моего признания он такой или потому что новости плохие? Или кому-то просто не повезло, что не вовремя подвернулся под руку?
Я вылезла из ванны, неловко обхватив себя руками. Прошлепала босыми ногами к халату. И тогда в ванну вернулся Рома.
– Собирайся, Насть. Надо ехать к Нику.
– Ром, ну сколько можно? Если у него опять глюки, то зачем тебе мчаться через половину города к нему? Просто проверь все по камерам…
Исаев медленно покачал головой. И от его потерянного взгляда мне стало еще более не по себе.
– На этот раз не глюки, Насть. Ник в отделении, его задержали. Он действительно кого-то сбил.
Рома потер лоб, избегая моего взгляда.
– Черт, я ведь отпустил Василия, и он забрал машину.
Да, обязательный техосмотр, о котором говорил водитель. Обещал к понедельнику, а в выходные работы было меньше.
– Давай такси возьмем. Так будет быстрее.
Рома кивнул.
– Я быстро оденусь, – сказала я и затормозила в дверях. – А ты… уже оделся. Сам.
Рома словно бы с удивлением уставился на брюки и наброшенную на плечи рубашку.
– Просто снял ортез, чтобы просушить, пока говорил по телефону с Ником… И как-то оделся, даже не заметил, Насть. Мне все равно нужна твоя помощь с пуговицами, ладно? И галстук.
– Конечно, – улыбнулась я так широко, что аж скулы свело. – Ты пил сегодня таблетки? Запястье, наверное, не должно уже болеть так сильно, ведь прошло… Кажется, уже дней двадцать после перелома?
– Я перестал пить таблетки еще с того утра, как стал просыпаться с тобой в одной постели, – глухо ответил Рома. – Иди одевайся.
Не говоря больше ни слова, я устремилась в комнату, натянула первые попавшиеся джинсы, свободный свитер. Это Рома будет на работе, у меня дресскод может быть свободнее. И это Роме надо спешить, будь моя воля я бы дала этой звезде промариноваться в изоляторе как следует. Надеюсь, он никого не убил.
Вот же Ник Рид, доездился. И допился.
Времени на разговоры не осталось, одевшись, я быстро помогла Роме с галстуком и пиджаком. Мы вышли и поспешили к такси.
Я не первый раз посещала СИЗО, и мне здесь не нравилось, но по работе приходилось мириться.
Ник вышел бледный и растрепанный. В этот раз, похоже, флиртовать со мной он не собирался. Парень сел за стол, и Рома велел ему рассказать все, как было. История была похожа на предыдущие. Концерт, машина, светофор.
Кажется, не заметил красный, ах, потому что принял аспирин от головной боли. Ну ладно, не аспирин. Ну ладно, запил не водой.
Меня трясло от гнева. Как же можно быть таким беспечным засранцем! Если в первую встречу Ник меня скорее забавлял, то сейчас я злилась. Утешало только то, что он никого не убил. Но ведь могло быть иначе.
Хотелось дать засранцу подзатыльник, а потом долго орать ему прямо в лицо, обзывая последними словами. Но я, конечно, держала себя в руках и радовалась, что Рома одним своим присутствием помогает быть собранной и профессиональной.
– Понятно, Николай, – проговорил Исаев, когда задержанный умолк. – Я тебе советую чистосердечное. Искренне советую. Та девушка, слава богу, только ногу сломала. Все могло быть хуже, поверь.
Звезду эстрады аж подбросило на стуле.
– Ром, ты обдолбался? Как я потом буду петь? Меня же погонят ссаными тряпками.
– Не погонят. Выплати девочке хорошую сумму на лечение. Дай десяток интервью со слезами на глазах и раскаянием, уже сейчас запишись в клинику и пройди лечение. Скорее всего, при таком раскладе тебя любой судья пожалеет и даст только условку. Через полгода вернешься с хитом и будешь жить поживать, как раньше. Только желательно без наркоты. Это я тебе уже как человек советую, а не как адвокат.
Ник дергал губами и заламывал руки, он почти плакал.
– Не могу я, Ром. Не могу… Давай лучше все отрицать! Ты же волшебник, все говорят…
Я думала, Исаев продолжит его уговаривать, ведь стратегия была идеальной, но он встал из-за стола и жестко проговорил:
– Можешь уйти в несознанку, но камеры все засняли. Факты вещь упрямая, доказательная база шикарная. Обвинение будет рыдать от счастья. Станешь упираться – сядешь для прецедента. А потом еще весь интернет тебя будет песочить. Твое дело. Думай. А мы выйдем перекурим.
Мы же оба не курим, чуть не ляпнула я, но хватило одного взгляда на Рому, чтобы засобираться на выход. Мы обошли изолятор, вышли к аллее, вдоль которой прогуливались парочки.
– Кофе и сэндвич? – привычно спросил Рома.
Я кивнула. Он двинулся к кофейне на колесах, взял нам по стаканчику и дождался два горячих сэндвича. Я уже устроилась на скамейке и теперь сдерживала дрожь. Надо было взять и куртку с собой, стало прохладно.
Рома вернулся, опустился рядом. На меня он не смотрел. Я также избегала прямых взглядов и разглядывала деревья, с левой стороны скамейки.
– Смотри, какой славный. Кис-кис-кис, – позвала я котика, который шнырял среди кустов и отчаянно мяукал.
– Наверно, потерялся. Такой чистенький и милый.
Я протянула руку, и кот моментально потерся о нее, включив внутренний моторчик.
Рома скривил лицо, не разделяя моих восторгов.
– Откуда только взялся… Господи, Насть, ты ведь не будешь?…
Да, я решила покормить беднягу. Пусть ветчина из моего сэндвича – не самая правильная еда для кота, но другой у меня не было, а кот, сразу видно, был голодным.
Мимо прошла парочка, они обнимались и целовались. По ним сразу было видно, что они влюблены. Я покосилась на Рому. Он вертел стакан в своих руках.
Все это время я боролась с чёрствостью Ромы всеми возможными способами, но он никогда не говорил со мной о чувствах или тревогах. Его максимум был – взять обещание, что я никогда не вернусь домой.
Разумеется, он теперь делал вид, что никакого признания и не было. Примерно так же, как сейчас игнорировал существование симпатичного потерянного котика.
Мы, должно быть, странно выглядим со стороны. Собранный красивый мужчина в дорогом костюме и я, студентка в обычных джинсах. Сидим в разных сторонах скамьи. Никто и не подумает, что нас что-то связывает. Сторонний наблюдатель разве что решит, что бедная дурочка влюбилась в преподавателя, раз бросает в его сторону печальные взгляды, пока кормит кота. Старо как мир. И как неуместно в жизни Ромы.
– Ты ему все скормишь? – не выдержал мой профессор.
И я все-таки не сдержала улыбки. Он мог носить хоть латы вместо костюма, я-то знала, что за всей этой броней скрывалось горячее сердце.
– Да, если захочет, – ответила я, не сдержав улыбки. – Я не умру от голода, а он может.
– Ты не спасешь всех, малышка, – проговорил Рома ласково.
Кот поел, но уходить не торопился. Мурчал и терся об ноги. Мне хотелось того же, только потереться о Рому. Коснуться снова щекой его щетины, обвить руками и ногами тело.
– Нет, но я могу попробовать.
Кажется, я уже имела в виду не животных.
– Насть, ты будущий юрист. Это сложная профессия. Ты должна быть жёсткой. Сама понимаешь.
– Я понимаю, Ром, но ведь необязательно при этом становиться бесчувственным зомби.
«Как ты», – очень громко подумала я про себя. Думаю, он «услышал», хотя виду, конечно, не подал.
– Необязательно, – повторил Рома, соглашаясь со мной.
Я достала из сумочки телефон и сфотографировала довольного кота.
– Есть сервис для потеряшек, – ответила я на вопросительный взгляд Исаева. – Загружу туда фотку, добавлю локацию. Если он убежал, возможно, есть шанс, что найдется.
– Да, в этом есть смысл, – кивнул Рома. – Ему повезло, что он встретил тебя.
И, кажется, это снова было не о коте перед нами.
– Найди дело Голикова, – отстраненным деловым тоном сказал Рома. – У меня что-то даже заметок в электронном виде по нему не осталось. Кажется, пятнадцатый год. Там похожий случай. Нужно будет подготовить прошение о выходе под залог. Укажи обязательно желание сотрудничать со следствием, – велел он, не поднимая глаз.
– С чего ты взял, что Ник согласится сотрудничать, когда мы вернемся? – не удержалась я.
– Он дебил, Насть, но не совсем конченый. Поэтому будет. Как миленький. Посидит сейчас с зеками и бегом побежит признаваться во всем. Поверь. Кстати, в понедельник сама поедешь на допрос. У меня другая встреча, никак не разорваться.
Вести дело такой звезды, как Ник Рид? Да мои одногруппники спят и видят во снах дела таких масштабов. Не каждый вообще дорастет до клиента такого размера, а у Исаева другое назначено. Да с кем? С самим президентом? Это же Ник Рид, да газеты разорвут его на кусочки, как узнают, а как просклоняют имя адвоката.
– Но… – пискнула я, совершенно не готовая к такой ответственности. – Разве я могу?… Я ведь всего лишь твоя помощница! Мое дело запонки да галстуки.
Рома впервые взглянул на меня. Его брови сошлись на переносице.
– Ты вроде как отличница, Настя, – процедил он хорошо знакомым ледяным тоном. – Должна знать, что при курировании практикующим адвокатом, можешь сама представлять интересы клиента. У тебя за плечами не какие-то трехмесячные курсы секретаря-референта, твоя жизнь не ограничивается моими рубашками!
– Я знаю, просто…
Но Рома прервал меня.
– Просто я совершенно забыл о том, что действительно важно, – бросил он и поднялся.
Швырнул стаканчик в урну и добавил:
– Время вышло, пойдем.
Рома как в воду глядел. Ник моментально объявил, что на все согласен.
Это означало, что я должна буду в понедельник присутствовать на допросе, а потом и на очной ставке.
