Текст книги "Пленённая мечтой"

Автор книги: Жанэт Куин-Харкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Она начала предвкушать их совместные с Фредди прогулки. Когда она брала его под руку, его халат казался таким мягким и гладким, и Грейс поняла, как давно она не получала удовольствия от удобств цивилизованной жизни. Она привыкла к накрахмаленному хлопку, который натирал кожу, к огрубевшим рукам, шершавым щекам, колким одеялам и неменяющейся, неаппетитной еде.

– Говорят, меня скоро можно будет отправить домой, – сообщил ей Фредди как-то утром. – Честно говоря, мне не терпится выбраться отсюда. Только подумать: настоящая еда, хорошее вино, вечером граммофонные записи и танцы на террасе… Забываешь, какая она, настоящая жизнь.

Грейс попыталась представить себе, какой будет жизнь в больнице «Святая Катерина» без Фредди.

Через несколько дней до них дошла новость, что его направляют в восстановительный центр, чтобы укрепить его поврежденные конечности.

– Я там долго не пробуду, – сказал он, когда Грейс помогала ему собирать вещи. – Чем скорее я попаду домой, тем быстрее я восстановлюсь. Пара недель домашней кухни – и я снова буду отвратительно сильным и здоровым. Видели бы вы, что наша кухарка делает с фазаном! – он счастливо болтал, не замечая, что Грейс необычно молчалива.

– Ты бы лучше не поправлялся слишком быстро, а то тебя отправят обратно во Францию, – сострил летчик с соседней койки.

– Я был бы не против, – ответил Фредди, и светлая кожа его лица покраснела. – По правде говоря, я чувствовал себя немного как обманщик, лежа тут так долго, окруженный заботами. Пора бы мне опять делать свое дело.

– Но вы сделали вполне достаточно, Фредди, – запротестовала Грейс, встревоженная мыслью о том, что он вернется на фронт. – И, говорят, американцы изменили положение. Наверное, скоро все кончится.

– Но мне не терпится снова полетать, – сказал Фредди. – А как мне это сделать, если не будет войны?

– После этого наверняка будут гражданские полеты, – отозвался его сосед. – Ведь мы теперь показали людям, что могут самолеты…

Грейс старалась казаться веселой.

– Если бы люди видели вас обоих, замотанных бинтами, они вряд ли были бы очарованы будущим авиации.

– Но в мирное время ни в кого не стреляют, – поправил ее Фредди. – Самолеты теперь довольно надежны. После войны они смогут все, что угодно – вот увидите. Я буду возить вас на ужин в Париж, – добавил он, поднимая сумку. – Пока, парни, – сказал он, помахав всем рукой. – Может, мы еще раз попробуем сбить «Красного барона», прежде чем спектакль окончится.

Грейс отнесла его сумку в главный холл. На улице дожидался «Роллс-Ройс», рядом с которым стоял шофер в униформе.

– Насколько я понимаю, это ваш, а не армейский, – сказала Грейс.

– Господь милосердный, конечно. Армия хотела отправить меня в восстановительный центр в кузове грузовика, – ответил Фредди. – Я согласен, чтобы ради моей страны в меня стреляли, но я отказываюсь уезжать в армейском грузовичке!

Он поймал ее руку.

– Ну, старушка, вы меня еще увидите. Когда-нибудь, когда вы этого меньше всего ожидаете, я вернусь и украду вас. Я умчу вас к моей яхте, и мы отплывем прямо в закат…

– По-моему, вы забыли, что идет война, – сказала Грейс. – Закат полон линкоров.

– Такая хорошенькая, и такая неромантичная, – укоризненно произнес Фредди. – Как я уже сказал, мы уплывем в закат, успешно лавируя между линкорами, и прибудем на виллу на юге Франции. Как это звучит?

– Восхитительно – и абсолютно непрактично, – смеясь, ответила Грейс. – Мне будет вас не хватать, Фредди.

Фредди посмотрел на нее серьезно: он все еще не выпустил ее руки.

– Мне можно приезжать навещать вас? Мы могли бы предпринимать славные небольшие поездки на машине.

– Вы забудете обо мне, не пройдет и недели. Стоит вам вернуться к приятному образу жизни и хорошей кухне, и вы забудете, что на свете есть «Святая Катерина».

– Каким непостоянным вы меня считаете! – сказал Фредди, стараясь изобразить обиду. – Мы, Каллендары, народ верный. Мы не дрогнули в самые опасные моменты истории Англии. Я ручаюсь, что не забуду вас, если вы пообещаете, что не забудете меня.

– Как будто вас можно забыть, Фредди, – сказала Грейс.

Его губы коснулись ее руки.

– Тогда я не скажу «прощайте», а только «до свидания».

– До свидания, – пробормотала Грейс. Он взял у нее из рук свой чемоданчик, весело помахал рукой и направился к ожидающей его машине.

Она заметила, что чемоданчик сделан из крокодиловой кожи.

5

Отъезд Фредди совпал с окончанием лета и наступлением серой, тоскливой погоды. Сырой туман сменялся яростным ветром, дувшим со стороны Ла-Манша, который колотил в стекла острым дождем и сотрясал рамы. От сквозняков, пронизывающих длинные коридоры, скрыться было невозможно, а ночью нельзя было согреться под тоненькими, колючими одеялами. Из палат доносился кашель и отхаркивание.

Безрадостные дни соответствовали настроению Грейс. Ей не хватало легкости и смеха, которые внес в ее жизнь Фредди. Она машинально выполняла свои обязанности, ухаживая за новыми летчиками, занявшими койки. В общей комнате медсестер говорили об американской армии и о том, как скоро ей удастся достичь того, чего не дали четыре года войны в траншеях. Говорили даже о победе, о чем не слышно было с 1914 года. Грейс рада была бы, чтобы окончилась эта бессмысленная бойня, но в остальном не ожидала от будущего ничего хорошего.

Однажды Дафна отправилась в выходные в Лондон на вечеринку и не вернулась. Ходил слух, что высокопоставленный дядюшка воспользовался связями, чтобы ее перевели в группу, сопровождающую раненых из Франции, и другой – что она познакомилась с молодым офицером и обвенчалась с ним по специальному разрешению. С исчезновением Дафны Грейс почувствовала, что ее жизнь в больнице потеряла последние проблески веселья. Но она не испытывала желания вернуться домой и оказаться похороненной в удушающей тишине и одиночестве сельской жизни.

Шел конец сентября. Грейс везла по коридору каталку, когда кто-то схватил ее сзади.

– Попались! – сказал радостный голос, когда Грейс встревоженно вскрикнула. – Я же говорил, что приеду украсть вас!

– Фредди! – воскликнула Грейс, радостно улыбаясь. Он казался не таким уж «воздушным» и более того – умудренным некоторым жизненным опытом. На нем был хороший твидовый костюм, на щеках был здоровый румянец. Усики его были безукоризненно ухожены, в петлице красовалась хризантема.

– Он самый, как говорится, во плоти, – ответил он.

– Что вы здесь делаете? – изумленно спросила она. – Вы не вернулись долечиваться?

– Милая моя, я официально списан по ранению, и если бы мне надо было лечиться, я направился бы прямиком на Харли-стрит, где принимают лучшие врачи Лондона, а не допустил бы, чтобы меня терзали эти армейские драконы, – ответил он с громким смехом. Проходившая мимо медсестра, обернулась на него, нахмурившись, от чего он захохотал еще громче. – И вы, конечно же, знаете, почему я здесь. Я же говорил вам, что ваш преданный обожатель вернется. Просто дело в том, что мать запрещала мне носиться туда-сюда, пока я снова не буду крепким и здоровым. Но теперь я здесь, и рвусь вперед. Хватайте пальто, и мы сбежим.

– Не знаю, позволят ли мне, – ответила Грейс, озабоченно вглядываясь в глубь коридора – не покажется ли старшая сестра «Стойкости».

– Бога ради, сейчас уже вторая половина субботнего дня. В субботу всем разрешается иметь свободный вечер.

Грейс побежала в комнату медсестер.

– Приехал Фредди Каллендар и приглашает меня провести с ним вечер, – возбужденно сказала она. – Может, кто-нибудь из вас прикроет меня?

– Не вижу, с какой стати мы должны отпускать тебя с Фредди Каллендаром, когда мы сами должны торчать тут, – с шутливой яростью ответила одна из добровольных медсестер. – Но, наверное, на этот раз мы все же, так и быть, пожалеем тебя. Но ты должна обещать нам, что, когда вернешься, все расскажешь подробно.

– Огромное спасибо, – сказала Грейс, счастливо улыбаясь. – Обещаю, что когда-нибудь отвечу тебе тем же.

– К сожалению, Фредди Каллендары нечасто с неба падают, – горьковато заметила та, дружески подталкивая Грейс к двери.

Они ехали по тихим сельским проселкам, усеянным последними желтыми листьями, и Фредди жизнерадостно рассказывал ей обо всем, что делал со времени возвращения домой. Грейс жалела, что в ответ она не может рассказать ему хоть что-то интересное.

В маленькой деревушке, уютно устроившейся в долине, они остановились выпить чаю в кафе под названием «Медный чайник». Оно выглядело достаточно привлекательно: на столах лежали клетчатые льняные скатерти, на стене красовалась бронзовая тарелка.

– Лепешки или пышки? – спросил Фредди.

– Теплые пышки было бы очень неплохо, – сказала Грейс. – Здесь довольно холодно.

Из кухни, шаркая ногами, появилась официантка.

– Чаю для двоих и тарелку ваших самых лучших горячих пышек, милочка, – сказал Фредди.

– Пышек нет, – решительно ответила та.

Они согласились на тосты с джемом. Когда тосты принесли, они оказались отмокшими, джем был водянистым, а чай – плохо заваренным.

– В следующий раз я попытаюсь найти что-нибудь более цивилизованное, – извиняющимся тоном проговорил Фредди, когда они вышли из кафе. – Хотя эта чертова война, возможно, знаменует собой конец цивилизации, как мы ее понимаем. Я хочу сказать: если в кафе нельзя найти приличных пышек, стоит ли вообще жить?

Взглянув на нее, он ухмыльнулся, но Грейс все еще наслаждалась словами «в следующий раз». Он планировал снова с нею увидеться! Это не было приглашением из чувства долга – он на самом деле хотел ее видеть!

После этого он появлялся раз в неделю и – под завистливыми взглядами других медсестер – увозил Грейс из больницы. Их встречи всегда были обставлены по всем правилам: концерт в театре Уинтергарден, посещение замка Певенси, дневной сеанс в кино, – и Грейс судорожно сжимала руку Фредди, когда героиню бросали в яму со змеями. Фредди, похоже, это нисколько не тревожило.

День всегда кончался чаем: и, как и предсказывал Фредди, часто без пышек. Однажды, когда подходил к концу октябрь, они сидели в гостиной отеля на побережье, глядя на дождь, струившийся по высоким окнам, и слушая приглушенный рев прибоя.

– Я вижу, что мне придется взять вас в Эктон-Барнетт, – сказал Фредди. – Это единственная возможность, чтобы вы отведали пристойной еды.

Он сказал это достаточно легко, но от Грейс не укрылась значимость его слов. Не всякую девушку приглашают в поместье, чтобы познакомить с семьей!

На следующей неделе по больнице пронесся грипп. Двое больных Грейс умерли, и ее не оставляло чувство беспомощного гнева. Потом и она сама заболела гриппом. К счастью, она была молодой и здоровой и отделалась лишь тем, что провела несколько дней в постели с головной болью и высокой температурой. Но после болезни чувствовала себя измученной и подавленной. Она послала Фредди весточку, что болеет и ему не следует приезжать в субботу, отчего расстроилась еще больше. Она лежала в постели, уставясь в потолок, когда ее позвали к телефону, расположенному в покрытом керамической плиткой вестибюле.

В трубке раздался голос Фредди, бодрый и жизнерадостный.

– Собирайте вещи, старушка, – сказал он. – Я поговорил с матерью, и приеду забрать вас завтра.

– Но, Фредди, у меня был грипп. Может быть, я еще заразная, – запротестовала она.

– Чушь. Мы, Каллендары, народ выносливый. Никогда ничего не подхватываем. А вы никогда не поправитесь в этой забытой Богом дыре – в «Святой Кэт». Скажите матроне, что едете к нам на поправку. Я с вами завтра утром увижусь.

Телефон замолчал. Грейс стояла, глядя на него с глуповатой улыбкой.

«Роллс-ройс» приехал в десять часов. Из него выпрыгнул Фредди, казавшийся невероятно здоровым и живописным по контрасту с серыми лицами и скучной обстановкой больницы. На нем были брюки гольф и темно-зеленый твидовый пиджак с канареечным галстуком.

– Старушка, вы, похоже, вот-вот загнетесь, – сказал он. – Деревенский воздух и хорошая пища – вот что вам нужно. И общество остроумного, утонченного и забавного джентльмена.

– О, вы кого-то пригласили? – спросила она, чувствуя, что настроение ее сразу поднялось, когда его губы коснулись ее руки.

– Вы неисправимы, – сказал он. – После гриппа вы должны быть слабой и послушной, так что, пожалуйста, больше никаких умненьких ответов. – Он усадил ее в автомобиль, потом поспешил занять место водителя. – Следующие несколько дней я посвящу тому, чтобы вернуть на ваши восковые щеки немного румянца, – добавил он. – Хорошие оздоравливающие прогулки, небольшая физическая нагрузка – как раз то, что нужно. Конечно, если вы захотите, мы организуем верховую охоту на лис или танцы. Ваше желание – для меня закон.

– Фредди, у вас не будет много гостей? – встревоженно спросила Грейс. – У меня нет никаких нарядов.

– Не беспокойтесь, – сказал Фредди. – Я уверен, что вы сможете ограбить гардероб моей сестры. Правда, у нее жутко современный вкус в одежде – все эти отвратительные малюсенькие юбочки, обнажающие по пол ноги! – Он успокаивающе улыбнулся. – И вообще, моим будет все равно, как вы одеты, лишь бы только наконец увидеть вас. Я всем им рассказывал о вас безостановочно.

– Ох! – чуть слышно отозвалась Грейс. Она устремила взгляд через окно на перечерченные дождем зеленые холмы. Подумалось: Фредди все рассказывал о ней?

– Моя сестра, возможно, позовет одного-двух друзей, – продолжал болтать Фредди. – Может, эту жуткую девицу Мерджери, которая только и может, что говорить о лошадях. Если уж на то пошло, она и сама немного напоминает лошадь. А если не считать их, то дома будем только мы и один приятель-офицер из Королевских воздушных сил, с которым я познакомился в восстановительном центре. Там было так невообразимо тоскливо, что я там и собаку свою не оставил бы. Так что я сразу же захватил его с пожитками и привез с собой домой. Мать обожает его. Я уверен, что вам он тоже понравится.

Сердце Грейс забилось быстрее, когда «роллс-ройс» проехал между внушительных каменных колонн с воротами, на верхушке каждой из которых восседал лев, и захрустел по выметенному гравию длинной подъездной аллеи. Прямо перед ними был колоссальный дом неоклассических элегантных очертаний. Во фронтоне была арка с колоннами, через которую можно было попасть на внутренний двор. Дождь перестал, и водянистое солнце поблескивало на мраморе и сотнях окон.

– Ну, вот и приехали, – сказал Фредди.

– Фредди, это просто великолепно! – воскликнула Грейс.

– Да, довольно славно, правда? – согласился он. – Благодарение Богу, я – единственный сын. Если бы моя мать вместо моей старшей сестры Клариссы произвела на свет сына, то не сомневаюсь, что столкнул бы его с парапета, как только научился бы ползать.

«Роллс-ройс» затормозил, лакей, облаченный в черный бархат с серебряными пуговицами, подбежал, чтобы открыть дверцу автомобиля. Фредди выскочил со своей стороны машины и обошел ее, чтобы подать руку Грейс. Хотя контраст между Эктон-Барнетт и грязными суднами делал всю эту сцену совершенно нереальной, она любезно улыбнулась лакею, оперлась на руку Фредди и позволила провести себя по мраморной парадной лестнице.

– Мы вернулись, мама! – оповестил Фредди, и голос его гулко разнесся по величественному входному залу в греческом стиле, украшенному фресками со сценами античной жизни.

Взгляд Грейс скользнул вверх по изогнутой лестнице, которая вздымалась к галерее с колоннами. Над ней был куполообразный потолок, расписанный нежно-пастельными ангелочками и увенчанный центральным окном с разноцветным витражом.

– Фредди, я не могу отделаться от мысли, что я в церкви, – прошептала она.

– Ну уж, надеюсь, что нет! – отозвался он. – Я не хочу, чтобы вы, когда вы со мной, тратили время на молитвы!

По мраморному полу простучали легкие шаги, и из комнаты справа вышла элегантная седовласая женщина.

– Итак, твое похищение прошло гладко, Фредди? – спросила она. У нее был низкий, напевный, почти мужской голос. – Он так боялся, что вас остановит кто-нибудь из этих деспотичных медсестер… А он так ждал этого дня! – Она протянула Грейс обе руки. – Как поживаете, дорогая моя? Фредди нам так много о вас рассказывал, что нам кажется, будто мы уже с вами знакомы. Проходите же к огню. Начало дня было такое скверное, но, слава Богу, кажется, становится посветлее. Мой сын не дал вам скучать во время дороги?

Грейс поняла, что разговор с матерью Фредди вполне может превратиться в монолог последней.

– Он никогда не дает мне скучать, спасибо, леди Каллендар, – сказала она, пока ее вводили в гигантскую гостиную, где кресла и диваны сгрудились вокруг высокого бело-золотого камина. – Ваш сын умеет не дать скучать. По правде говоря…

Она замолчала, когда из одного кожаного кресла с высокой спинкой поднялась чья-то фигура.

– Ах, да, это наш второй гость, один из собратов Фредди – военный летчик, – сказала леди Каллендар. – Я уверена, что вы прекрасно поладите. Грейс Притчард, позвольте представить вам Брюса Барклея.

Он стоял перед ней собственной персоной: взлохмаченные золотисто-рыжие кудри, загорелое и здоровое лицо. Его глаза вспыхнули, и он протянул ей руку:

– Хэлло, Грейси.

6

На мгновение время остановилось. Грейс могла только смотреть на него, открыв рот.

– Так вы уже знакомы? – говорила леди Каллендар. – Как хорошо!

– Грейси была моей медсестрой там, на Сомме, – сказал Брюс, не отрывая от нее глаз. – Она помогла мне в самое тяжкое для меня время.

– Грейс, милая, – сказала леди Каллендар, – вы совсем побледнели. Почему бы вам не сесть?

Грейс благодарно опустилась в кресло.

– Фредди, принеси ей бренди, – скомандовала леди Каллендар.

– Ох, нет, спасибо, не надо, все в порядке, – выдавила из себя Грейс. – Просто… видите ли… я думала, вы погибли, Брюс! – выпалила она. – Сказали, что в вашу скорую помощь попала бомба.

– Попала, – подтвердил Брюс со знакомой озорной улыбкой. – Но я как раз оказался последним пациентом, которого они в нее запихнули. Когда в нас попало, задние дверцы распахнулись, и я вылетел прямо в живую изгородь. Меня нашли день спустя, но я отделался всего лишь несколькими порезами.

– Дьявольски удачлив, – сказал Фредди, подмигивая Грейс. – Надеюсь, с вами он вел себя лучше, чем в восстановительном центре. Там он устроил бедным медсестрам нелегкую жизнь.

– Я был просто шелковый, правда, Грейси?

– Только потому, что были слишком перебинтованы, чтобы двигаться, – ответила Грейс, начиная приходить в себя. – Как… как ваша нога?

– Не слишком плохо, спасибо, – ответил он. – Каллендары – просто звери в том, что касается физических упражнений. Они следят, чтобы я не мог присесть ни на минуту, что мне было очень полезно.

– Не присесть ни на минуту? Неплохо, а, мама? – со смехом сказал Фредди. – А кто же засыпает каждый день после ленча, так что его приходится будить к чаю?

– Но я еще не привык к ленчам из двадцати девяти блюд, – стал оправдываться Брюс.

– Жаль, что газон слишком сырой для крокета, – сказала леди Каллендар. – Грейс наверняка захотела бы помериться силами с Брюсом, нашим новым чемпионом. Может быть, завтра, если погода будет по-прежнему хорошей… – Она дружелюбно взяла Грейс за плечо. – Может быть, вы хотите отдохнуть после поездки, моя милая?

– Мама, ты говоришь так, будто она приехала из Сибири, – с досадой проговорил Фредди. – Мы ехали-то всего пару часов.

– Но Грейс болела, Фредди. Ей надо восстановить силы. Хотите подняться к себе ненадолго, милая?

– Я хотел бы показать Грейс поместье, – проговорил Фредди, по-детски надув губы. – Свежий воздух восстанавливает силы, ты сама это говорила, мама.

Он похлопал Грейс по руке.

– Ну так как, Грейс? Прогулка к озеру и обратно дала бы тебе хороший аппетит и вернула бы цвет лица.

Грейс изо всех сил старалась не смотреть на Брюса, но не могла отделаться от ощущения его жгучего, как у тигра, взгляда.

– Прогуляться очень даже неплохо, спасибо, Фредди, – ответила она.

– Как угодно, дорогая, – отозвалась леди Каллендар. – Мой муж встречается с кем-то насчет лошадей и не вернется до ужина. Пенелопа ушла с Мерджери Беллингхэм и, вероятно, не будет здесь до темноты. Так что день ваш. Ты можешь показать Грейс конюшни. Возможно, она захочет проехаться, у нас хорошие лошади.

Грейс все еще чувствовала, как Брюс взглядом сверлит ее спину.

– Я уже несколько лет не садилась на лошадь и сейчас, боюсь, совсем разучилась сидеть в седле, – проговорила она.

– Тогда тебе повезло, что мы не затеяли охоту, – вставил Фредди. – Сестра пыталась воспользоваться твоим визитом, чтобы убедить отца устроить ее.

Грейс обернулась посмотреть на Брюса. Глаза их встретились, и она увидела в них веселье прежде, чем он отвел глаза.

– Ты вообще-то охотился в Австралии, Брюс? – спросила леди Каллендар.

– Кроки и ру.

– Извини…

– Крокодилы и кенгуру, – пояснил Брюс.

– Не понимаю, что интересного в охоте на крокодилов, – вступил Фредди. – Они ведь только лежат и ждут, когда их застрелят. Не так ли?

– Да нет же, они могут быть очень проворны, если захотят, – возразил Брюс. – Можно прогуливаться вдоль берега, и вдруг большой старый крок выскочит бог весть откуда, схватит за ногу и утащит на дно. Нет, охота на них – отличный спорт. И можно неплохо заработать на их шкурах. Гораздо больше, чем на ваших лисах и кроликах.

– Зайцах, невежда, – весело прокомментировал Фредди. – На кроликов не охотятся.

– А вот у нас как раз на них и охотятся, – парировал Брюс. – Охотятся по необходимости: они – бич Австралии, уничтожают целые поля посевов и объедают овец и коров.

– Австралия должна быть удивительной, – предположила леди Каллендар. – Она прямо-таки настоящий зоопарк, со всеми этими скачущими вокруг животными.

– Да, удивительная страна, – подтвердил Брюс. – Но она – грубая и проворная, не то что здесь. Когда я вернусь, никто мне не поверит, что я был в доме с сотней комнат.

– А я не уверена, что их действительно сто, – задумчиво заметила леди Каллендар. – Не думаю, что я когда-либо считала. А ты, Фредди?

– Кларисса, Пенни и я считали как-то, когда мы были маленькими, – отозвался Фредди, – но я забыл, сколько мы насчитали.

– Ну, дорогой, ты никогда не был в ладах с математикой, – согласилась с ним леди Каллендар. – Ну, а теперь не выпьете ли вы чего-нибудь сейчас или заказать чай, как обычно, на четыре часа?

– Грейс? – спросил Фредди.

– Чай в четыре – это прекрасно, благодарю вас, – отозвалась Грейс.

– Тогда покажи, пожалуйста, Грейс ее комнату, и она сможет переодеться во что-нибудь подходящее для пешей прогулки по поместью.

– У нее с собой только одежда нянечки, мама, – сказал Фредди. – Полагаю, она могла бы кое-что одолжить у Пенни.

– Конечно же, – согласилась леди Каллендар, улыбаясь Грейс. – Уверена, что Пенни не будет возражать.

Фредди провел Грейс вверх по лестнице и открыл две двери в один и тот же широкий холл-коридор.

– Как удобно, что мама поместила тебя здесь, – проговорил он. – Теперь тебе стоит всего лишь пересечь коридор и заглянуть в гардероб Пенни. Я сам нахожусь сразу же под лестницей с ничтожным шансом поймать тебя, когда ты будешь порхать между комнатами в легком платье.

– Я и не подумаю ничего такого делать, – предупредила Грейс, притворно нахмурившись, – мне, собственно, только и надо, что что-нибудь на вечер. Мои наряды вполне подходят для прогулок через папоротники.

Оставшись одна, она быстро переоделась: надела юбку, свитер и прочные башмаки. Она чувствовала биение своего пульса. Брюс здесь, живой и в этом же самом доме. Спускаясь, чтобы встретиться с Фредди в парадном вестибюле, она убеждала себя, что просто рада узнать, что с ним все в порядке.

– Не похоже, что я вытащил Барклея из огня, – проговорил Фредди, одарив ее полной надежды улыбкой. – Так что можно сказать, что это сделали мы оба. Как с тобой, все в порядке?

– Со мной все отлично, Фредди, – ответила она и взяла его под руку.

Следующие два часа они провели, прогуливаясь по ухоженным дорожкам парка – небольшой «лесной страны», а затем спустились по дороге с крутого холма к декоративному озеру. По дороге Фредди бегло комментировал детство в Эктон-Барнетте, рассказывая об укромном местечке над конюшней, где их наставник никогда не мог их найти, о дне, когда за нянечкой погналась свинья, о том, как он свалился с большого каштана и получил сотрясение мозга. Шел он очень энергично и оживленно показывал то туда, то сюда.

Грейс старалась не отставать, но наконец сдалась:

– Фредди, мне надо передохнуть, – проговорила она.

– О, извини, старина, отозвался он, глядя на нее с заботой и беспокойством. – Ты бледна, как простыня. Я так неразумен. Давай пойдем посидим на скамейке, хорошо?

Он отвел ее к закругленному каменному сиденью на небольшом откосе и усадил там.

– Боюсь, что могу наскучить, показывая свой дом. Я люблю это место, ты ведь знаешь.

– Да, я тебя понимаю.

– Извини, я наверное такой надоеда, а?

– Вовсе нет. Я просто поражаюсь, что кто-то, только что лежавший в госпитале со сломанными конечностями и дырами от пуль, выбравшийся оттуда так недавно, может быть столь выносливым, чтобы говорить и идти одновременно, а я после двух дней гриппа чувствую себя разбитой клячей.

– Ах, в этом-то и заключена целительная сила жизни в деревне, любовь моя, – почти прошептал он, беря ее руку в свою. – Увидишь, через недельку ты станешь бегать за зайцами!

– Сомневаюсь, – засмеялась она. – Как это – насчет недельки? Я не собираюсь злоупотреблять гостеприимством и к тому же должна вернуться в госпиталь.

– Чепуха, – возразил он. – Тебе все равно положен отпуск, а о злоупотреблении здешним гостеприимством не может быть и речи.

– Очень мило с твоей стороны, Фредди.

Он встал, уперев руки в бока и глядя на озеро. Из камышей поднялась стая диких уток, которые отчаянно хлопали крыльями. Космы тумана вились над привязанной к пристани лодкой. С холмов доносилось блеяние овец, а на огромном вязе граяли грачи.

Грейс чувствовала, как душа ее наполнялась покоем. Как давно было время, когда она могла сидеть и расслабляться, и никто не манил, не звал и не молил о помощи.

– Здесь так спокойно, – отозвалась она наконец. – Я могла бы сидеть так целый день и смотреть.

– Но это может стать чересчур спокойным, если принимать в больших дозах, – заявил Фредди. – Вот почему мы имеем дом в Лондоне. Нужно же время от времени и поразвлечься. Но как хорошо, что всегда можно вернуться сюда.

Окинув взглядом окрестность, он удовлетворенно вздохнул:

– Когда-нибудь все это станет моим, – проговорил он. – Не сейчас, конечно. У старика поразительно хорошее здоровье. Он, наверное, проживет до девяноста лет – просто назло мне. Он не очень высокого мнения о моих способностях управлять имением. Говорит, что мне не хватает стабильности. Конечно же, он изменил бы свое мнение в мою пользу, если бы я здесь обосновался.

– Никто ничего не может сделать, пока не кончится война. Сбивать вражеские самолеты едва ли стабильное занятие, – вступилась Грейс в его защиту.

– Верно, – заявил Фредди, благодарно взглянув на нее. – Но отец ждет, что в скором времени я кем-нибудь стану. Он поговаривает, что мне пора начать свою деятельность в Сити. У него есть приятель в коммерческом банке и тому срочно нужен трезвый парень.

– А ты хочешь работать в банке, Фредди? – спросила Грейс. – Я просто не представляю тебя за конторкой с пером за ухом.

Фредди рассмеялся:

– Действительно, это кажется нелепым, вполне допускаю. Но должен же я что-то делать? Я был не ахти каким работником когда вышел из Оксфорда, и старик ожидает, что я проявлю признаки зрелости. Конечно, если я женюсь…

Он обернулся посмотреть на нее:

– Женился бы на подходящей девушке, то есть разумной и из хорошей семьи. В конце концов это вполне работа для женщины – вести такое хозяйство. Не то, чтобы мы были прикованы к этому месту постоянно. Здесь есть осязаемый доход и, конечно же, мы могли бы путешествовать. – И он пристально посмотрел на нее.

– Ты делаешь мне предложение, Фредди? – произнесла она наконец.

– Полагаю, что я должен это сделать, так ведь? – ответил он, неловко смеясь. – Или, по крайней мере, постараться его сделать. Когда я вижу тебя здесь, я понимаю, насколько ты соответствуешь этому месту. Не то, чтобы мы были уже достаточно знакомы… У тебя еще будет возможность узнать мои недостатки, если они у меня есть. Но если мне надо жениться, чтобы осчастливить моего старика, я могу выбрать кого-нибудь гораздо хуже, чем ты.

Грейс рассмеялась:

– Самое лестное предложение, которое я когда-либо слышала. Я чувствую себя парой перчаток, которую выбирают только потому, что они подходят к наряду, а не потому, что они хороши сами по себе.

– О, я совсем не хотел, чтобы ты так меня поняла, – покраснев, проговорил Фредди. – Ты же знаешь, что я считаю тебя самой восхитительной девушкой на свете. И ты как раз такова, что наше семейство одобрит тебя в отличие от большинства моих прежних подружек.

Последовала долгая пауза, нарушаемая только настойчивыми криками грачей. Фредди нервно покашливал:

– Ты не бросилась к моим ногам и, задыхаясь, не проговорила: «О, да, Фредди, дорогой, наше замужество мне кажется почти что раем.»

– Но я не сказала также и «нет», – ответила она. – И я очень польщена тем, что вообще ты подумал обо мне как о претендентке. Но, как ты сказал, мы недостаточно еще знаем друг друга и до окончания войны, когда оба мы будем снова свободны, трудно что-нибудь решить.

– Я буду обнадежен тем, что ты не сказала. «Уходи, грубиян, и никогда больше не досаждай мне подобными предложениями». – Фредди сел рядом с ней. – Это уже что-то, по крайней мере.

Он похлопал ее по коленке.

– Думаю, нам пора вернуться. Остальные гадают: чем же мы заняты?

Освободившись, мысли Грейс понеслись к Брюсу Барклею. Как бы он прореагировал, если бы узнал, что Фредди сделал ей предложение?

Вернувшись с прогулки, они обнаружили, что прибыли Пенелопа и ее подруга Мерджери и в салоне уже подали чай. Пенелопа была маленькой и темноволосой, как ее брат, тогда как Мерджери – ширококостной, лошадеобразной девицей. Пенни оживленно рассказывала, размахивая булочкой:

– Это так захватывающе, мамуленька. Мы проделали без всяких приключений почти весь путь до Эндовера, а затем Мерджери почти убежала от полицейского.

– Мерджери! – воскликнула леди Каллендар.

– Но я действительно не виновата, леди Си, – оправдывалась Мерджери, забирая поджаренный тостик и добавляя к нему изрядную порцию джема. – Я не думала, что он поднял руку, чтобы остановить меня. Я полагала, что всякий воспитанный полицейский пропустит леди перед глупой фермерской повозкой, право же…

– Право же, было мило, что он учел это, – прощебетала Пенни.

– Особенно, если учесть, что отец – судья графства и патрон Общества друзей полицейских, – хихикая, добавил Фредди.