Текст книги "Пленённая мечтой"
Автор книги: Жанэт Куин-Харкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
– А теперь ты что обо мне думаешь?
– А теперь я думаю, что все это только имидж, воздвигнутый тобой для защиты себя и для того, чтобы скрыть свою ранимость от посторонних глаз. На самом деле ты очень нежная, хрупкая и уязвимая женщина. Ты не должна затворяться от мира. Тебе следует окружить себя людьми, вместе с которыми ты могла бы открыто смеяться или плакать.
Грейс тяжело вздохнула.
– Я вовсе не затворяюсь от мира, – сказала она. – Просто у меня много работы и я очень занята.
– Наверно, ты очень любила своего мужа, раз так неистово воплощаешь в жизнь его мечту.
Взволновавшись от этого личного разговора сверх меры, она решила остудить себя и перевести диалог на другую тему. Грейс выглянула из самолета и сказала:
– Боюсь, нам предстоит провести длинную ночь в очень неуютной обстановке. Да и поесть нечего. Если бы здесь был Брюс, он наверняка соорудил бы что-нибудь вроде местной остроги и поймал бы что-нибудь на ужин.
Гордон тоже выглянул из самолета, и она физически ощутила близость его тела.
– Если бы у меня был прочный стержень и катушка, я тоже обеспечил бы нас едой. Дома я слыву хорошим рыбаком, – сказал он.
– Однажды я была в Шотландии, – вдруг сказала Грейс. – Там было так мило! Как раз зацветал вереск, и воздух был такой чистый и свежий, что прямо физически можно было ощущать его благотворное воздействие…
Он улыбнулся.
– Да, это чудесное место.
Они внимательно оглядывали водную пустыню, раскинувшуюся перед ними. Если бы не торчавшие вдали деревья, никто бы даже не подумал, что однажды здесь была суша. Погода постепенно улучшалась. Скоро тучи отползли на юг и уступили место чистому небу. На какое-то мгновение выглянуло заходящее солнце. Оно осветило все вокруг радужным золотым светом и погрузилось на горизонте в спокойные воды. По темнеющему небу пронесся косяк больших птиц. То ли журавлей, то ли ибисов. Птицы красиво выгибали и вытягивали шеи. Отдаленный звук их хлопающих крыльев разверзал тишину и долетал до людей мягким шелестом.
– Приятно сознавать, что мы здесь не единственные живые существа, – проговорил Гордон, словно угадав мысли Грейс.
Впрочем, скоро им пришлось очень пожалеть об этом. Вместе со сгущающимися сумерками появились насекомые. По воде эхом прокатился монотонный противный гул москитов, которые плотными роями обрушились с неба, нещадно кусая каждый дюйм человеческой кожи, не закрытой одеждой. Люди пытались укрыться за навесом дождевого плаща и летной куртки, но это не спасало от голодных и обезумевших «мародеров».
Всю бесконечную ночь они провели в тихих разговорах. Приятно было слушать доносившийся из темноты голос собеседника и сознавать, что ты не один.
Когда взошло утро, их тела почти одеревенели от холода, а организм того и другого подтачивался голодом. Они утолили жажду водой, запас которой Грейс всегда брала в полеты.
Выглянуло солнце. Его слепящий свет бил в глаза, и некуда от него было укрыться. От воды пошел пар.
– Может, она вся испарится за день? – предположила Грейс.
Гордон глянул через ее плечо.
– Боюсь, что за ночь воды прибыло.
Грейс пришлось согласиться с ним. Уровень воды заметно повысился и доходил теперь почти до фюзеляжа самолета.
– Наверно, за ночь мы глубже погрузились в размытую почву, вот и все, – неуверенно сказала она. – С какой стати воде подниматься, если дождя не было, по крайней мере, уже двенадцать часов?
– Возможно, ночью был проливной дождь, и теперь вода стекает в океан, – сказал Гордон. – Мы на ее пути. По-моему, она будет продолжать подниматься.
Как только взошло солнце, на них тут же обрушилась жара. Она высушивала их тела, выжимала из них жизненную энергию. По лицам, плечам, рукам тек пот. Они попробовали было снова укрыться под своей верхней одеждой, как это делали от мошки, но под плащом и курткой было так душно, что Грейс вскоре не выдержала и предпочла сгореть на открытом солнце. Все утро они провели в различных словесных играх, а когда они закончились, Грейс и Гордон придумали новый способ поднятия духа – стали вспоминать детские песни.
– Интересно, сколько человек протянет без еды? – наконец спросила Грейс.
– Если не будет недостатка в воде, то порядка двух недель, наверное, – ответил доктор.
– В конечном итоге они все равно найдут нас, – с надеждой произнесла Грейс. – В понедельник они вышлют за нами самолет. Но с другой стороны… Где они приземлятся здесь? Гидроплана больше ни у кого нет.
– Они могут выслать лодку, – фальшиво весело сказал Гордон. – Наконец, они могут сбросить нам хоть мешок с провиантом. Не беспокойся. Если повезет, то вода скоро начнет спадать. А спадет она так же быстро, как пришла. Мы сможем уйти отсюда пешком.
– Вряд ли уйдем, если ничего не будем есть, – с сомнением в голосе проговорила Грейс. – Мы даже не знаем, в какую сторону направиться.
– Почему не знаем? По солнцу мы определим, где север и пойдем туда, – сказал Гордон. – Если строго держаться этого направления, то рано или поздно мы уткнемся в залив. Так что не о чем беспокоиться. Отыщем родник или речку, разобьем лагерь, разложим костерчик… Они найдут нас по дыму.
– Брюса-то не нашли, – тихо проговорила Грейс.
– Нас найдут, – твердо ответил на это Гордон.
Спать в скрюченном положении под убогим навесом было крайне неудобно, но им все же удалось вздремнуть. К середине дня Грейс неожиданно пробудилась от довольно глубокого сна с ощущением того, что у нее замерзли ноги. Во сне ей казалось, что одеяло съехало с постели и на ноги подул свежий ветерок. Теперь же она поняла, что эти ощущения от холодной воды. Вода все прибывала.
– Гордон, вода поднимается! – воскликнула она, вскакивая на ноги.
Он тоже спал, поэтому, проснувшись, стал вертеть из стороны в сторону головой и не сразу понял, что произошло.
– Я же говорил, наводнение пробивает себе дорогу к океану, – сказал он наконец. – Она спадет, вот увидишь.
– Надеюсь, – тихо произнесла она, подрагивая всем телом, несмотря на то, что было еще жарко.
Что будет с ними, если вода затопит самолет? Повсюду мимо них проплывали кучки растительности, а один раз даже увидели разбухшее тело утонувшей коровы.
– Если бы она была ближе, мы могли бы ее заарканить и доехать на ней, – сказал весело Гордон.
– Болтун! – вырвалось у Грейс, и она шутя шлепнула его. Внезапно осознав, что она только что сделала, Грейс покраснела и отвернулась от Гордона, якобы для того, чтобы снова заняться изучением окружающего их ландшафта. В вечернем свете воды поблескивали красным и золотым оттенками. Вдруг она вся напряглась. – Гордон, гляди! – прошептала она.
Он быстро подошел к ней и спросил:
– Что?
Она показала рукой вперед. Рассекая воду, не спеша, прямо на них плыло какое-то длинное, обтекаемой формы тело.
– Крокодил, – прошептала в ужасе Грейс. – Какой огромный! – Что они могли сделать, чтобы справиться с этой опасностью? – Доставай скорей свои скальпели! – распорядилась она.
Он коротко хохотнул.
– Ты и в самом деле думаешь, что хирургический нож испугает крокодила?
– Все-таки лучше, чем ничего, – раздраженно отозвалась она.
Он открыл свою сумку, в которой лежали инструменты.
– Это смешно, – проговорил он. – Мне уже видится заголовок из газеты: «ЧЕЛОВЕК ПОРАЗИЛ КРОКОДИЛА СКАЛЬПЕЛЕМ, А ПОТОМ РЕШИЛ РАЗДЕЛАТЬ ЕГО ШКУРУ НА КРАСИВЫЕ КОШЕЛЬКИ!»
– Посмотрим, как тебе будет смешно, когда он атакует нас, – сквозь зубы произнесла Грейс.
Крокодил все еще приближался к самолету. От его хвоста по воде разбегались две косые полоски, как от катера. Они стояли и смотрели на это неумолимое и зловещее приближение.
– Надо кинуть в него чем-нибудь, чтобы напугать, – предложил он. – У тебя есть что-нибудь тяжелое?
Она стала отчаянно рыться в кабине.
– Вот! – крикнула Грейс, поднимаясь. – Гаечный ключ!
Длинное лоснящееся тело было уже совсем близко. Гордон застыл с ключом наготове.
– НУ, кидай! – пронзительно вскрикнула Грейс.
Изо всех сил размахнувшись, Гордон запустил ключом в крокодила. Он ударил животное в спину с гулким отзвуком. Крокодил содрогнулся всем телом, но продолжал приближаться к людям.
– Лезь к пропеллеру! – приказал взволнованный Гордон.
Грейс вскарабкалась по носу самолета так высоко, как только смогла. В эту секунду темная длинная масса ударила в бок самолета, отчего тот весь содрогнулся, затем повернулась по течению и вновь ударила, но на этот раз менее уверенно и как-то криво. Темный продолговатый силуэт перевернулся в воде и на поверхности показался сучок с еще оставшимися на нем листьями.
Гордон заулюлюкал.
– Это была всего лишь ветка дерева! – крикнул он. – Смотри, Грейс! Это дерево! Я швырнул отличный гаечный ключ, чтобы отпугнуть этим безмозглое полено!
Гордона одолел громкий смех. Хохоча во все горло, он помог Грейс перебраться обратно в кабину. Он придержал ее руками за талию и потянул на себя.
– Не могу в это поверить! Мы испугались дерева! – кричал он, смеясь. – О, Грейс! Грейс!
Она тоже засмеялась, обняла его за шею и закружилась в импровизированном танце.
Вдруг она поняла, что он ее целует, а она горячо отвечает на его поцелуи, приподнявшись на носки. Он обнимал ее так крепко, что ей было даже трудно дышать.
– Грейс, – шептал он жарко. – О, Грейс!
37
Наконец они оторвались друг от друга. Оба выглядели крайне смущенными и виноватыми. Гордон заговорил первым:
– Прошу прощения, – сказал он. – Даже представить себе боюсь, что ты обо мне подумала.
– Нет, это моя ошибка, – торопливо перебила его Грейс. – Ладно, плюнули и забыли.
– Понимаю, – спокойно проговорил он. – Для тебя это ничего не значило?
– Как могло это что-то для меня значить, – не глядя в его сторону, проговорила она. – Мы плохо знаем друг друга и не можем испытывать сильных взаимных чувств…
– Ничего не могу поделать со своими чувствами, – признался Гордон. – Они просты и понятны. Я мужчина, а ты красивая, пленительная женщина.
– Но ты же святой! – выпалила она.
– У святых тоже есть чувства, – возразил он тихо. – А меня мои просто замучили. Мне уже двадцать пять лет, а я никогда не знал близости с женщиной.
Она изумленно обернулась на него.
– Что ты сказал? Ты хочешь сказать, что ни разу не занимался любовью со своей женой?
– С моей женой? – смущенно переспросил Гордон. – А ведь я не женат.
– Но Селия!.. Я думала…
– Селия моя сестра! С чего ты взяла, что она моя жена?
Грейс припомнила свои разговоры с Селией. Она не раз звала ее миссис Бэнкс, но та никогда ее не поправляла. Наоборот, Селия постоянно рассказывала о своем «дорогом Гордоне» и вообще всячески представляла дело так, как будто они являются супружеской парой. Очевидно, она не хотела, чтобы Грейс узнала о том, что Гордон свободен.
– Грейс, можно задать тебе один вопрос? – предложил он, ворвавшись в ее мысли. – Ты в самом деле ничего не почувствовала сейчас, когда мы поцеловались?
Она внимательно взглянула ему в глаза.
– Разумеется, я почувствовала, – ответила она. – Ты и сам должен был это понять.
– Что ты почувствовала?
Она покраснела и отвернулась от него.
– Я снова почувствовала себя женщиной.
Он приподнял ее подбородок. Когда их глаза вновь встретились, он улыбнулся и еще раз поцеловал ее.
– Теперь я об одном жалею, – сказал он потом.
– О чем? – спросила она.
Он покраснел. Ей нравилось наблюдать за тем, как он смущался. Совсем, как школьник.
– Мне стыдно, что я могу умереть здесь, так и не узнав, каково это – быть с женщиной.
Грейс рассмеялась.
– Гордон! В своей жизни мне много приходилось слышать подобных предложений, но твое оказалось самым коварным!
Краска еще гуще выступила на его скулах.
– Я вовсе не имел в виду тебе что-то предлагать… Я просто размышлял вслух.
Она вновь обняла его за шею.
– Ты такой милый, – прошептала она. – Ни на кого не похож. Ты хочешь заниматься со мной любовью, Гордон?
– Сейчас?! Здесь?!
– А что? Никто не увидит, – сказала она.
Не отходя от него, она принялась расстегивать свою блузку. Когда все пуговицы были расстегнуты, его руки автоматически потянулись к ее прелестным обнаженным грудям. Он издал тихий стон наслаждения и прикоснулся губами к ее нежной коже.
Вскоре юбка упала к его ногам и она стала расстегивать его рубашку. Впрочем, в этом ему не нужны были помощники. Он рывками срывал с себя одежду, не жалея пуговиц. Потом он прижал ее к своей широкой груди и впился в ее рот крепким поцелуем. Они опустились на пол самолета и отрешились от внешнего мира.
Он смотрел на нее сверху вниз глазами, полными желания.
– Если сейчас над нами появится спасательный самолет, я крикну летчику, чтобы он убирался, – прошептал он, скользя губами по ее шее.
Обхватив руками его широкую спину, она тяжело задышала, когда он вошел в нее. Его страсть была столь неистовой, что она вскрикнула.
– Тебе больно? – тут же обеспокоенно спросил он.
– Нет, не останавливайся… – взмолилась она, задвигавшись сама. Ее губы вновь нашли его, ее груди терлись о его грудь…
– О, Грейс! – шептал он.
Потом они лежали вместе. Она положила свою голову ему на грудь. Они дышали в унисон. Глаза Грейс были прикрыты, и она полностью отдалась чувству покоя и удовлетворения, которого не ведала уже много месяцев.
– Ты спишь? – услышала она над собой шепот Гордона.
– Нет.
Он приподнялся над ней, откинул с ее лба прядь волос и нежным взглядом стал ее рассматривать.
– Ты очаровательна, тебе это известно? – проговорил он, сев рядом с ней и наблюдая за тем, как она начала одеваться. – Никогда не думал, что женское тело может быть столь красивым, – добавил он. – Нет, как врач, я, разумеется, видел много раздетых женщин, но ни одна не была так пленительна, как ты…
– Льстец, – засмеялась Грейс и швырнула в него его рубашкой. – Чего я никак не пойму, так это почему ты до сих пор не женат, Гордон. Неужели в Эдинбурге девчонки не укладывались на твоем пути штабелями? С другой стороны, ты не похож и на монаха.
Он рассмеялся.
– И на человека, который дал обет холостяка, я тоже не похож, – прибавил он. – Все значительно проще и упирается в деньги. Каждый свой пенс я тратил на учебу, книги по медицине и прочее в том же роде, а без денег, как известно, невозможно не только жениться, но даже подступаться к девушкам.
– О, – с шутливым почтением протянула она. – Ценю твою жертву.
Гордон опустился на пассажирское кресло и притянул Грейс к себе на колени.
– Ты должна понять традиции моей семьи, – сказал он серьезно. – Вот, например, Селия. Ты ее знаешь, встречалась… Не правда ли, это отрешенная от реальностей жизни женщина? Мать в этом смысле была еще круче. Она всегда мечтала о том, чтобы стать миссионером, но в итоге не подошла из-за слабого здоровья. Поэтому ей пришлось выйти замуж за моего отца. Он умер, когда я был еще совсем крохой. Я совершенно не помню его. Так вот мать растила нас с Селией только для того, чтобы мы посвятили свою жизнь делу миссионерства. Вместо нее.
– Понимаю, – проговорила Грейс.
– Она умерла, когда мне было десять лет, – продолжал Гордон. – Меня подвели к ее смертному одру, и она заставила меня торжественно поклясться в том, что я стану миссионером как только достаточно подрасту для этого. Я не мог впоследствии нарушить обещание, данное умирающему человеку.
– Но ведь тогда ты был еще несмышленым мальчишкой, – возразила Грейс.
– Знаю, – сказал он. – Но Селия была одержима идеей миссионерства, она бросилась в него, как в омут. А поскольку нашим небольшим наследством распоряжалась именно она, по праву старшинства, то и мне пришлось идти по жизни в этом русле. По прошествии времени мне удалось убедить Селию в том, что как врач я принесу больше пользы миссии. Она уехала обращать в христианство своих первых язычников, а я остался за стенами медицинского колледжа. А для того, чтобы я поскорее и получше закончил учебу, она высылала мне ровно столько денег, чтобы я не погиб с голоду.
Грейс внимательно слушала рассказ Гордона, вглядываясь в его лицо.
Он рассмеялся.
– Теперь, боюсь, она и вовсе лишит меня наследства, ибо я согрешил.
Она заглянула ему в глаза.
– Ты считаешь, что согрешил?
– Разумеется, нет, – ответил он. – Я хочу, чтобы мы поженились. Как только вырвемся отсюда.
Грейс поудобнее устроилась у него на коленях и склонила голову ему на грудь, борясь с противоречивыми чувствами. В то время как одна ее часть обрела покой и умиротворение от того, что вновь попала в мужские объятия, другая настойчиво нашептывала о том, что это следует расценивать как предательство по отношению к Брюсу.
– Знаешь, что я думаю? – спросил Гордон, нарушив затянувшуюся паузу.
– Не знаю, но догадываюсь.
– Нет, не это, – улыбнулся он. – Я думаю о рыбе с жареной картошкой.
– О рыбе с жареной картошкой?
– Да. Просто я перебирал в уме блюда, которые не отказался бы сейчас попробовать, и остановился в итоге на рыбе с жареной картошкой. Ты любишь это?
– Еще бы!
Гордон прилег и стал смотреть в небо.
– Когда я был студентом, у нас там, на углу улицы, ютился крохотный рыбный ресторанчик. Так вот там готовили это блюдо лучше всех в мире! Не отказался бы я сейчас…
– Слушай, может, не надо говорить о еде? – попросила она. – У меня сейчас в желудке спазмы начнутся.
– У меня тоже пусто в животе, – сказал он. – Просто я подумал, что воспоминания о еде или размышления о блюдах, которые мы попробуем, как только вырвемся отсюда, помогут.
– Боюсь, рыбу с жареной картошкой тебе попробовать не удастся, – сказала Грейс. – Ближе Кэрнса я не знаю ни одного повара, который бы готовил это блюдо.
– Значит, поедем вместе с тобой в Кэрнс, а? – предложил он.
На нее нахлынули воспоминания о Кэрнсе. Брюс, крокодил, любовь на песке, свадьба в забавной пустой церквушке…
– Не знаю, – ответила она.
– У меня такое впечатление, что ты не хочешь говорить о будущем, – спокойно сказал Гордон. – Как ты думаешь, у нас с тобой может быть какое-нибудь совместное будущее?
– Как мы можем говорить сейчас об этом? Может, нам суждено остаться в этой ловушке до конца наших дней! Прошу тебя, не настаивай на том, чтобы я сейчас давала какие-либо обязательства, – взмолилась Грейс.
Постепенно сумерки сгустились и наступила ночь. Они задремали, обнявшись.
Третий день начался светлым и ярким утром. Они увидели, что запас питьевой воды практически на исходе. Все утро Грейс отчаянно вглядывалась в горизонт и вдруг заметила в южной части неба увеличивающееся в размерах пятнышко.
– Гордон! Самолет! – закричала она.
Он подлетал все ближе. Гордон сорвал с себя рубашку и изо всех сил стал размахивать ею над головой.
– Он заметил нас! – крикнул он радостно. – Нас заметили!
Не оставалось никаких сомнений в том, что им удалось привлечь к себе внимание летчика. Наконец, самолет был уже почти над их головами. Летчик снизил высоту, высунул голову из кабины и крикнул:
– Это ж надо было додуматься садиться здесь!
– Я узнаю этот голос! – взволнованно воскликнула Грейс. – Это Нобби Стабс! Нобби! – воскликнула она. – Торопись! Вытаскивай нас отсюда как-нибудь!
– Оставайтесь там, я пришлю лодку! – в ответ крикнул Нобби, покачал крыльями и улетел в сторону Нормантауна и залива.
– Кто такой этот Нобби? – спросил Гордон.
– Мой старый пилот. Он исчез, как сквозь землю провалился. Я думала, что он просто решил смыться от меня, – объясняла Грейс. – Как хорошо, что он так вовремя объявился!
Спустя несколько часов они уже сидели в моторном катере, направлявшемся навстречу заливу и безопасности.
38
Несмотря на все ее протесты, утверждения о том, что она в полном порядке и хочет поскорее попасть домой, Грейс пришлось провести первую ночь после спасения в городской больнице Нормантауна, где ее лечили от солнечных ожогов и дегидрации организма. После того как врачам удалось сломить ее сопротивление, она позволила уложить себя в постель с прохладной простынею и поела мясной бульон и желе. Все это время у нее было странное чувство отстраненности от жизни. В покое и уюте этой стерильной комнаты ей уже не вполне верилось в то, что все драматические события последних дней на самом деле случились. Еще меньше верилось в то, что она вкусила страстной любви с почти незнакомым мужчиной на полузатонувшем самолете посреди бурлившего наводнения.
Ей пришлось, однако, признать, что Гордон был замечательным человеком. В нем не было ни дикости Брюса, ни искушенности Фредди, тем не менее ему удалось зажечь в ней страсть, о самом существовании которой она уже почти забыла. С другой стороны, несмотря на всю возвышенность произнесенных им слов, она не могла представить свое будущее с этим человеком. Выйти замуж за Гордона, это означало стать женой миссионера, а Грейс никогда не видела себя в этой роли. Наконец, главное препятствие заключалось в том, что она уже состояла в браке.
После долгого и глубокого сна на следующее утро она была разбужена медсестрой, которая принесла ей на подносе завтрак – вареные яйца и чай. Грейс сказала, что предпочла бы обычный австралийский завтрак, – яичницу с бифштексом, – но сестра объяснила, что ей нельзя сейчас принимать много тяжелой пищи, и спросила, не готова ли Грейс принять посетителя-мужчину, который терпеливо прождал в приемной все утро.
– Разумеется, – согласилась Грейс, поправив одеяло и причесавшись.
Посетителем оказался на удивление чисто выбритый и аккуратно одетый Нобби Стабс. Она почти не узнала его, пока не услышала его голос:
– Значит, они вас отыскали и с вами все в порядке?
– Нобби! – радостно воскликнула она. – Не будешь возражать, если я спрошу тебя, где ты шатался все это время?
– Это длинная история, миссис, – ответил он. – Главное, что я теперь здесь, не так ли?
– У тебя способность появляться именно в тот момент, когда в тебе остро нуждаются. Я чуть не обезумела от счастья, когда увидела тебя тогда!
– Это хорошо. Значит, это дает мне право надеяться на то, что вы не выйдете из себя, когда я расскажу, что со мной приключилось.
– С тобой что-то приключилось? – спросила она. – Предупреждаю: меня удовлетворит только уважительная причина твоего неожиданного отсутствия в течение целых трех месяцев!
– Да, вот именно, три месяца, – проговорил Нобби. – Целых три месяца!
– И что ты этим хочешь сказать?
– То, что целых три месяца я был под замком.
– Ты сидел в тюрьме?!
– Совершенно верно. Когда я получил лицензию пилота, мне захотелось устроить по этому случаю небольшую вечеринку. Но, кажется, я тогда немного перебрал… Повздорил с полицейским… Он получил сотрясение мозга, а я – три месяца тюрьмы, вот такая у меня печальная история.
– Теперь понятно, почему никто о тебе ничего не мог рассказать, – проговорила Грейс.
– Я собирался написать вам, миссис, – продолжал Нобби. – Но потом подумал, что вы не захотите больше иметь дела с тюремной пташкой.
– Так почему же ты вернулся? – спросила она.
– Потому что я вернулся не один, а с небольшим сюрпризом, – объяснил с ухмылкой Нобби.
– Что же это за сюрприз?
– Самолет, миссис. Мне попал в руки классный самолетик! Вот я и подумал, что «Грейс Эйрвейз» пора снова обзаводиться вторым летным средством.
– Это твой самолет, Нобби? – с подозрением спросила Грейс.
– Мой, чей же еще? – с горделивой усмешкой ответил он.
– Черт возьми, где это ты сумел раздобыть столько денег, чтобы купить себе самолет?
– Взял в оплату долга в покер, – ответил он. – С парня, который сидел со мной в одной камере. Мы с ним много играли и к моменту моего освобождения он задолжал мне целый мешок денег. Вот тогда-то он и сказал: «Я тебе вот что скажу, Нобби. Денег у меня сейчас нет, но до тюрьмы в результате одной сделки мне перепал самолет. Может, сгодится?» И я тут же ухватился за это предложение. Небольшой классный «Авро»! Берет очень мало бензина и легок, как пташка. Тогда-то я и подумал: а не возьмете ли вы меня назад в качестве компаньона?
Она с улыбкой взглянула на него.
– Ты спас мне жизнь, как я теперь могу отказать тебе в этом?
– Когда бы вас отсюда ни отпустили, миссис, мой самолет готов к вылету. Этот чернокожий Сэмми весь издергался по поводу вас. Он сразу понял, что с вами что-то случилось. Готов был отправляться на поиски пешком. Как только я объявился в аэропорту, он тут же меня запряг вместе с моим самолетом. Говорит: «Вылетай, у миссис большие проблемы».
Грейс кивнула.
– Я не удивляюсь. Он может чувствовать вещи, о которых мы с тобой даже не подозреваем. Любопытная личность.
– И неплохой работничек, – добавил Нобби. – Он быстренько настроил мой самолет, как скрипку. Кстати, как быть теперь с «Грейс»? Плюнем или попытаемся достать?
– Я надеюсь, что удастся спасти самолет, Нобби, – уверенно сказала Грейс. – Мы довольно удачно приземлились, я сама такого не ожидала. Сломалась только одна подпора крыла. Но я ума не приложу, каким образом мы будем доставать его!.. Сначала нужно посоветоваться с мистером Хендерсоном.
– Так вы считаете, что вас сегодня отпустят отсюда?
– Придется, – сказала Грейс. – Я еще не совсем оправилась от своего последнего полета, но свежий воздух и нормальная еда сделают свое дело.
Нобби критичным взором окинул свою компаньонку.
– Кстати, вы и в самом деле выглядите лучше, чем когда я вас видел последний раз. В вас вдохнули жизнь, как я погляжу.
– Ты прав, – восторженно прошептала она. – Я снова чувствую радость жизни, и это чудесно.
Вечером того же дня Грейс выписали из больницы, и прежде чем отправиться домой она с Нобби залетела в миссию к Гордону. Не покидая кабины самолета, Грейс сообщила о том, что отправляется домой.
– Когда мы снова увидимся? – спросил Гордон. – Я не хочу тебя отпускать.
– Мне в самом деле поскорее нужно домой, – ответила она. – У меня столько дел. Для начала мне необходимо вытащить из трясины самолет и снова подготовить его к полетам.
– И это для тебя важнее всего? – спокойно спросил он.
– Это то, чем необходимо заняться в первую очередь. Если хочешь, да, самое важное, – сказала она. – И у тебя также много дел. Мы спасли тех ребят, но за ними нужен уход. Я думала, что ты уже уехал на то ранчо, где их поместили.
Он внимательно посмотрел на нее, а потом понимающе улыбнулся.
– Хорошо, – сказал он. – Сначала мы разойдемся по своим домам и займемся каждый своими делами, но потом, я хочу, чтобы ты приехала и погостила у меня. Нам будет о чем серьезно поговорить. Согласна?
– Согласна, – ответила Грейс.
Он наклонился, чтобы поцеловать ее, но она уперла свою ладонь ему в грудь и сказала:
– Давай не будем все усложнять раньше времени.
Тогда он приложил два пальца к своим губам, а потом к ее.
– Возвращайся скорее, – сказал он.
Он наблюдал за тем, как самолет разбегался, отрывался от земли и улетал в глубь материка.
– А что, неплохой паренек, – донесся до нее голос Нобби, сидевшего за штурвалом напротив. – Вы могли выбрать и похуже.
К концу недели «Удивительную Грейс» удалось вытянуть из трясины. В частично разобранном состоянии ее доставили катером к берегу, а затем на грузовике в Нормантаун. Нобби и Сэмми изо всех сил старались, работая без перекуров, лишь бы поскорее привести самолет в порядок. Они полностью перебрали двигатель, отдраив до блеска каждую его деталь. Многие части фюзеляжа пришлось заменить, так что, когда работа была окончена, «Грейс» выглядела, как новенькая.
Только в Сочельник Грейс смогла вернуться в миссию, куда пригласил ее на выходные Гордон. Увидев его, она ощутила себя как-то странно скованной, еще более скованной она ощутила себя, когда увидела Селию.
Брат и сестра в окружении целого выводка детишек аборигенов, воспитывавшихся в миссии, вышли встречать Грейс. Гордон взял ее за руку, но целовать на этот раз не пытался, за что она была ему очень благодарна.
– Ты великолепно выглядишь, Грейс, – сказал он. – Это будет чудесное Рождество.
– Я так рада, что вы смогли присоединиться к нам, – сказала Селия. – Гордон рассказывал мне, какую неоценимую помощь вы оказали ему тогда. Мы вам очень за это признательны.
Грейс оглянулась на Гордона, но тот был занят тем, что заносил в дом ее багаж.
Кампаунд утопал в зелени, а дом и веранда были украшены бумажными цепочками и колокольчиками. В гостиной стояла даже рождественская елка – местная сосна, украшенная блестками и сушеными цветами. Все выглядело очень празднично, и Грейс вспомнила, что это будет первое Рождество, которое она отмечала за последние три года.
Селия отлично справлялась с обязанностями гостеприимной хозяйки. Она проводила Грейс в красивую гостиную и порхала там над ней без перерыва, так что Грейс и Гордон все никак не могли остаться одни хоть на минутку. Грейс заподозрила, что Селия нарочно так делает. Несмотря на заверения Гордона, Грейс считала, что Селия вовсе не так отрешена от реальностей жизни.
Рождественское утро началось со службы, которую служила детишкам аборигенов Селия. Они пели вместе с ней рождественский гимн, в котором говорилось о пастухах, о стадах и зимних снегах… Грейс чувствовала, что дети совершенно не понимают того, о чем поют. Затем Гордон оделся Дедом Морозом и стал раздавать из мешка небольшие подарки. Причем некоторые дети, получив свое, вновь забегали в конец очереди. Наконец, мешок опустел. Гордон дал в этом убедиться всем детям и ушел к Грейс на веранду.
– А что ты хочешь на Рождество, девочка? – спросил он.
– Теперь я должна пожелать мира и доброй воли всем мужчинам? – спросила она.
– А как насчет женщин?
– Отлично. Женщинам тоже.
Они рассмеялись.
– И больше ничего? – спросил он.
Она покачала головой.
– У меня придуман для тебя подарок, – неожиданно серьезно сказал он. – Но я хочу, чтобы ты была со мной, когда я стану выбирать его. И только Богу известно, где ближайший магазин с подобным товаром. Вообще в здешних лавках продается хоть что-нибудь кроме фермерского инвентаря и бакалеи?
– Выкройки и вышивки, – ответила Грейс.
Гордон фыркнул.
– Я же не собираюсь вышивать кольцо.
– Кольцо? – пораженно переспросила она.
– Что вы там двое замешкались? – донесся до них изнутри дома голос Селии. – Идите и попробуйте эти сладкие пирожки! В этом году я превзошла саму себя!
Они покорно отозвались на приглашение и весь остаток дня предавались чревоугодию. Это вкупе со зноем здорово разморило их, и было решено устроить тихий час.
Грейс проснулась и увидела стоящего над ней Гордона.
– Тебе не следовало сюда входить, – проговорила она, пытаясь выглядеть раздраженной.
– Я зашел спросить, не хочется ли тебе прогуляться, – ответил он. – Сейчас чудесный вечер, а нам с тобой так и не удалось за весь день побыть вдвоем.
– Где Селия? – спросила Грейс.
– Еще спит.
– В таком случае мы пойдем на прогулку, как только я надену на себя что-нибудь.
– Хорошо, – сказал он, томно разглядывая ее. – Ты даже не представляешь себе, какой желанной выглядишь с этими волосами, разбросанными по подушке.
