Текст книги "Хисгальд. Смерть поселилась в моей голове (СИ)"

Автор книги: Жанель Эндлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 21

– Ну что, ребятки, надумали чего?

– Да, мы хотим взяться за это дело, – Марк положил лист с заказом перед Ятосом.

– Хорошее решение, но для двоих – это задание не подойдёт. Или у вас есть компания побольше?

– Есть, – улыбнулся я. Управляющий перевёл на меня заинтересованный взгляд.

– А они уже записаны в гильдию?

– Пока что нет, но как примете меня в ряды доблестных наёмников, они подтянутся.

– Понятно. Однако, пока все не вступят в гильдию, я вам задание не выдам.

– Как скажешь, Ятос.

Мне протянули бумагу и перо. В листке заявки требовалось указать: имя, возраст, место рождения или проживания, отличительные черты, боевую специализацию и стаж.

– Что за стаж такой? – обратился я к Марку.

– Ну, это время, которое ты потратил, чтобы получить свою специализацию. Например, мечник, что всего год как тренируется, ценится меньше, чем такой же мечник с десятью годами за спиной. Этот пункт позволяет понимать, насколько сложные задания можно выдавать.

– А если я очень умелый и за год достиг уровня десятилетнего бойца?

– Тогда это покажут твои деяния, и потом в документе поставят пометку, что ты сильный малый, – пояснил уже Ятос.

– Интересная система. А отличительные черты зачем?

– Это если найдут труп, чтоб можно было опознать.

Я невесело улыбнулся такой прагматичности и принялся заполнять заявку.

Имя – Хисгальд.

Возраст – двадцать один.

Место рождения или проживания… Свою родную деревню я вписывать не хотел, потому указал ту, где мы жили с учителем.

Место рождения/проживания – Скорнячье.

Отличительные черты – шрам на левом глазу, разный цвет глаз.

Специализация – заклинатель духов, владение мечом.

Стаж. Если подумать, то, что я заклинатель духов, открыл мне учитель. Он меня тренировал, рассказывал, что к чему, и поддерживал десять лет. Мой первый дух – Хлоя, мы заключили союз под пристальным руководством учителя через год после начала обучения.

Стаж – девять лет.

Мой взор пробежал по строкам – всё верно, можно было отдавать.

– Краткость – искра таланта, обычно ребята расписывают все свои достоинства и прочее очень кра-а-а-а-асочно.

Последнее слово Ятоса растянулось вместе с лицом. Взор задержался на одном месте в листке заявки, затем медленно и верно поднялся на меня. Мягкой доброты в глазах как будто не бывало. Вместо этого на меня смотрел настороженный и сосредоточенный взгляд.

– Хисгальд, ты ведь понимаешь, что абы что в заявке писать нельзя. Любую информацию, особенно касающуюся специализации, можно в любой момент проверить.

– Это логично, – согласился я, выдерживая тяжёлый зрительный контакт с Ятосом. Что именно управляющий захочет проверить, было понятно без лишних слов.

– Интересного друга ты привёл, Марк, – усмехнулся мужчина. Расправляя плечи, он махнул мне рукой, призывая следовать за ним. Я обошёл стойку и нырнул в дверной проём за управляющим. Недолгий путь вывел нас в просторный двор с утрамбованной землёй. Высокая стена скрывала от нежелательных взглядов, что определённо радовало. У дома располагалась стойка с разнообразным оружием. Ятос, не смотря, вытянул оттуда полуторный меч. Значит, умение фехтовать тоже под сомнением.

Сказать, что я полностью восстановился после боя с водным духом, было трудно. Но и отказать управляющему не представлялось возможности. Я вздохнул и вытянул Амаиль из ножен. Сильрен перепорхнул с моего плеча на верхушку каменной ограды, чтобы спокойно наблюдать за поединком. К зрителям присоединился Марк, он опёрся спиной о стену и принял отрешённый вид.

– Хисгальд, представь, что это серьёзный поединок. Мне нужно понять твой уровень владения мечом – для этого покажи всё, на что способен.

Я слушал и понимал, что за свои годы Ятос стал мастером, потому не боялся юнца. И всё, никаких пренебрежений или вызовов. Но что-то внутри скреблось и накручивало, заставляя по-другому трактовать его слова. Возможно, я просто устал.

В любом случае, это было уже не важно, потому как глаза застлала пелена. Толпы мертвецов, что, не боясь, лезут на тебя с оружием. Жуткие волко-зомби, что лавиной преследуют по пятам. Жизнь твоя и чужая на кону умения держать меч и быстро принимать решения. Дух солёного озера, что как мельница размахивает двумя клинками, ранит друзей. Все эти образы плясали передо мной, распаляли сердце. Я стиснул зубы и звучно втянул воздух. Во мне никогда не было хвастовства, но сейчас хотелось. До зуда в руках хотелось показать, на что способен ученик богини Смерти. Той самой богини, что совсем не такая, как нам её описывают. Той богини, что знал только я.

Ещё один вздох, решимость переполняет изнутри. Меч словно поёт в руках, поддерживая мой настрой. Я встал напротив Ятоса. Миг, и сталь столкнулась в звонкой песне. Сверху вниз, ещё раз, удар по ногам, разворот. Серию атак пришлось остановить и сделать отскок. Опасная контратака передала инициативу управляющему. Я уклонился, отводя его меч и смещаясь с траектории ударов. Сейчас, когда у меня оба глаза, это стало легче.

Широкий замах, блестящее на солнце лезвие будто взорвало во мне воспоминания тренировок с Меф. Я видел её перед собой, быструю, ловкую, стремительную. Ему до неё далеко… Срываясь с места, поднырнул под меч Ятоса, следом ударяя рукоятью под колено. Он было начал заваливаться вперёд, но вовремя сгруппировался в перекате.

Секунда, и мы снова оказались напротив друг друга, закружили по утоптанной проверками земле. Как два зверя, следили за движениями оппонента, разве что не скалились. Глаза пылали жаждой битвы. Сердце стучало где-то в ушах, но оно всё так же было полно огня. Напряжение нарастало, достигая апогея. Словно выпущенные стрелы, мы одновременно кинулись навстречу. Сталь звонко блокировала друг друга. Наши удары начали ускоряться, становясь жёстче и агрессивней. Всё меньше хитростей и уловок, будто каждый вколачивал в противника свою «правду».

И это неожиданно помогло, спал какой-то груз, и узел внутреннего напряжения развязался. Происходящее приносило дикую, будто щенячью радость. И я на волне второго дыхания снова начал свою серию ударов. Быстро, резко и остро. Выпад, отскок, ложная атака, чтобы открыть бок соперника. Незамедлительный укол в брешь защиты, отскок. Замах по ногам и с разворота ещё один уже в шею. Быстрое смещение с опасной траектории и стойка для следующей атаки.

Ятос был крупнее, и его выдержка затрещала. Мужчине становилось всё тяжелей поддерживать заданный мною темп, его парирования ослабли, а реакция замедлилась. Я знал, что бывает в такой момент. Каждый ослабевающий воин знал – если сейчас не сделает решающий удар, то впоследствии проиграет. Наши взгляды пересеклись, и я понял, что он видит моё ожидание. Управляющий опустил меч и поднял вверх левую руку. Бой закончился.

– Я сдаюсь, испытание меча засчитано.

Амаиль легко вошёл в ножны. Я почти успокоил сердцебиение, но не запал битвы, что ещё бушевал в душе, придавая энергии и рвения на подвиги. Ятос тем временем отошел к стойке с оружием и вернул свой клинок на место.

– «Сейчас придёт очередь доказывать, что ты заклинатель духов. Хотя, думаю, он уже догадался о правдивости написанных слов», – спорхнул на привычное место Сильрен.

– «Мне очень понравился ваш бой», – отозвалась Хлоя. Её похвала приятным теплом пробежалась по телу.

– Думаю, тебя не удивит моя следующая просьба, – обернулся ко мне управляющий. Я согласно кивнул.

«Сегодня странный день», – мелькнуло в голове. Обычно я нехотя открывал свою «заклинательность», как выразился Марк. Это опасное дело, часто приводящее к печальным последствиям. Недопонимание, ненависть, злость, отчуждение – вот такая могла последовать награда. Интересно, испытывали ли страх другие заклинатели, открывая себя? Страх и опасение или же, как я сейчас, чувство гордости и удовольствия?

– «Сильрен, он весь твой. Только так, чтобы мы не привлекли внимание со стороны».

Друг моргнул своим янтарным глазом, и нас окутал шквалистый ветер. Свист отрезал звуки окружающего мира, будто не было города, не было гильдии, не было проблем и забот. Спокойствие, что я испытывал сейчас и не замечал ранее, разлилось по венам. Чувство уверенности в себе и своих товарищах грело душу. И я всеми силами делился этим теплом со своими духами. Момент, когда Сильрен слетел с плеча, я не заметил, потому мягкое прикосновение перьев к руке слегка удивило. Грифон вернул свой истинный размер. Гордо выпрямленная шея, решительный взгляд и приподнятые крылья друга наталкивали на мысль, что он собрался показаться Ятосу.

Ветер развеялся в стороны, унося прочь мелкую пыль. Мужчины перед нами с опаской прикрыли глаза, но зря, ни одна песчинка не улетела в их сторону. Сильрен постарался, чтобы ничто не испортило нашего торжественного появления. Любовь моего друга покрасоваться перед людьми стала очевидна ещё в прошлый раз. Видимо, восторг вперемешку со страхом и неверием приносили ему особое удовольствие. Все эти эмоции сейчас красочно сменялись на лице управляющего, что позволяло мне не упустить своего шанса для радости – отвлечённый Сильрен не замечал, как я забвенно глажу его мягкие перья. Немая пауза затягивалась, и видеть спину отвернувшейся удачи не хотелось.

– Нужны ли ещё доказательства моих боевых способностей?

Управляющий ответил не сразу, он мотнул головой раз, затем ещё раз, не сводя глаз с грифона.

– Не думал, что на своём веку увижу живого заклинателя. Но это не может быть иллюзией или миражом. Хисгальд и уважаемый дух, с этого момента вы приняты в «Гильдию найма».

– А что насчёт задания? – подал голос Марк. Он старался держать невозмутимый вид, но сжатые в кулаки руки выдавали напряжение.

– Я закреплю вас за этим заданием, – сухо ответил Ятос.

***

Мы снова сидели за отгороженным столом в зале гильдии. Кошелёк на поясе стал легче на один золотой юрк. Конечно, я знал, что доставка письма в столь отдалённое место, как Скорнячье, будет недешёвой, но всё же, целый золотой! Небольшая печаль сжимала моё сердце, когда пришлось отдавать заработанные деньги. Однако важность послания перебивала все потуги жадной жабы.

После окончания проверки управляющий выдал мне маленькую брошь с изображением скрещенных мечей и кошелька. Простой бронзовый кругляшок следовало прикрепить к одежде в надёжном месте. Восстановить потерянную брошь было сложно, так как гильдии разных городов обменивались своими списками участников всего раз в несколько месяцев.

Марк отодвинул край ворота, тускло блеснул кругляш его броши.

– Кто-то прицепляет к рукаву, где складка, кто-то во внутренний карман. Знак нечасто приходится показывать. Но порой он даёт некоторые бонусы.

– К примеру?

– Ну вот тебе нужно проверить закрытый склад, потому как хозяина имущества подозревают в краже. У склада сидит сторож. Просто так он тебя не пустит, скажет, веди, мол, начальника стражи, давай разрешение. Вот тут и может пригодиться знак гильдии.

– А если сторож этот о гильдии не слышал вообще? Вот как я до приезда в Таргентон не знал о её существовании и тем более о каких-то полномочиях.

– Да, с этим не поспоришь. Сейчас только в крупных городах есть отделения. Но сама идея государственная, так что со временем народ будет извещён, и везде построят здания.

Бурная деятельность в моей голове подкинула ещё один вопрос.

– Что будет, если нечистые на руку люди вступят в гильдию и попытаются использовать знак в целях наживы, запугивания, шантажа?

– Хм, понимаю ход твоих мыслей. Однако, как я говорил, гильдия под покровительством короны, так что злодеев объявят в розыск, да и задание на поимку могут на стену повесить, – махнул себе за спину Марк.

– Действительно, неприятная перспектива, чтобы просто рисковать.

Я сунул кругляш в карман и решил пока отложить вопрос о размещении до вечера. Сейчас следовало договориться о дальнейших планах.

– У тебя ещё много дел в городе?

– Нет, – отмахнулся Марк. – Могу выдвигаться в путь хоть завтра утром. Мне только собрать припасов да расплатиться за коня.

Я отрицательно покачал головой. Сегодня ночью предстояло заключить союз с духом солёного озера. Силы к утру не восстановятся, чтобы начинать долгий путь. Да и сборы, как ни крути, займут время.

– Завтра не подойдёт. Мне нужно кое о чём позаботиться, а вот послезавтра – в самый раз.

– Тогда поутру у южных ворот?

В голове опять же поднялся вопрос о лошади Меф. Вести её в город не хотелось.

– У ворот – не лучшее место. Давай уже за городом у первого перелеска.

Марк удивлённо поднял бровь, но тактично промолчал, за что я был ему крайне благодарен. Мыслей для ответа, почему мне не подходит самое очевидное место встречи, не было.

– Ладно, у перелеска, так у перелеска.

Мы распрощались до скорой встречи. Товарищ решил остаться подольше в обители приключений. Я же, выныривая из тёплой атмосферы «Гильдии найма», натолкнулся на обещанный Меф дождь. Тёмные массивы туч заняли все видимые просторы неба. Мелкие косые струи били о сухую брусчатку, поднимая в воздух запах пыли. Блестящие невдалеке молнии извещали о приближении грозы. Путь до трактира «Клык виверны» был недалёкий, но промокнуть я вполне мог успеть.

– «Хочешь, сделаю вокруг тебя воздушный купол?»

Я повернулся к грифону. Столь неожиданное и заботливое предложение несколько смутило меня. Отказываться, однако, совсем не хотелось.

– «Спасибо большое, Сильрен! Я очень благодарен тебе за такое предложение, думаю, я им точно воспользуюсь, но не сейчас. Если вокруг меня будут стекать капли, это точно привлечёт излишнее внимание».

Друг понимающе кивнул. Янтарный глаз продолжал пристально всматриваться в моё лицо. Отголоски волнений коснулись сердца, и я понял, что это эмоции Сильрена.

– «Что случилось? Я хоть и заклинатель, но мыслей читать не умею».

– «Я помню, как Марк отреагировал, когда ты раскрыл себя. Сейчас он старается казаться другом, но я не верю ему».

– «Да, я тоже не верю ему. Злость в сердце не так-то легко изжить. Думаю, ему просто выгоднее сделать этот заказ с нами, чем с простыми людьми».

– «Выгода? Хм-м-м… Возможно. Однако, я продолжу наблюдать за ним, не хочу, чтобы наши приключения закончились так рано».

– «Спасибо, Сильрен», – улыбнулся я другу. Мелкими струйками капли начали стекать на лицо. Отросшая чёлка прилипла ко лбу и норовила кольнуть в глаза.

– «Хорошо, что в мире духов сейчас нет дождя. Я оставлю тебя до вечера», – закончил беседу Сильрен и растворился в воздухе.

– «Хорошо», – согласился я, прибавляя шаг.

***

Меня разбудили нежные прикосновения к плечу. Возможно, раньше я бы испугался и вскочил, но сейчас точно знал, что это Хлоя. После событий на озере мне показалось, что я ещё ближе стал чувствовать своих друзей.

– Хисгальд, близится полночь, пора выдвигаться к озеру.

– Как краток миг приятной дрёмы, – выдохнул я и сел на кровать.

Мягкая рубаха и исподнее сиротливо сохли на спинке стула. Хвала коже снежных зубров, из которой был сделан мой доспех. Благодаря ей я не вымок до нитки, но всё же ловкие капли дождя нашли места, куда можно просочиться.

Я всем сердцем поблагодарил Амиру, что собрала мне новую походную сумку, не забыв про сменные вещи. Но переодеваться в сухое, чтобы снова идти под дождь, не было смысла. Потому, скрепя сердце, я натянул влажные вещи. Ткань неприятно холодила и бодрила вдобавок. Сон наконец-то отпустил меня, а осознание предстоящего начало будоражить душу. Ещё один союзник, сильный, древний и… Я сморщился, вспоминая кислую рожу духа озера.

«Ну ничего, мы тебя ещё встряхнём!» – помахал кулаком в пустоту я. Хлоя мелодично засмеялась и пожелала доброго пути.

Ночью в трактире поубавилось посетителей, что было мне на руку. Привлекать лишние взгляды не хотелось. Быстро юркнув за двери тёплого зала, я направился к конюшне. Увидев меня, гнедой товарищ радостно заржал, начал стучать копытом.

«Застоялся, наверное», – виновато подумал я и похлопал коня по шее. Мы выскочили в ночь под хлёсткие струи гневливых туч. На воротах мой выезд быстро зафиксировали и не стали выискивать причин столь поздней прогулки. Я на автомате поблагодарил богов за удачно складывающиеся события. Но осёкся и расплылся в улыбке, вспоминая, как с одной озорной богиней как раз выезжал через эти ворота. Да ещё как выезжал!

Хорошо, что шумел ветер и моего глупого смеха никому не было слышно.

Глава 22

По водной глади плясали капли угасающей грозы. Хмурое небо давно спрятало луну, светлячки не мерцали в лесу, и сумрак ночи скрыл весь свет. Но это не мешало разглядеть силуэт духа озера. Водник сидел всё там же, на своём дереве, и отрешённо наблюдал за резвящимися «драконами». Последние радостно прыгали из воды, скользили под струями дождя и будто бы нас не замечали.

Я окинул взглядом берег, благо он был широк и провести обряд можно было в любом месте. Густой лес и плохая погода служили нам хорошей защитой от нежелательных глаз. Оставалась лишь самая малость – узнать ответ духа воды.

Несколько минут я внимательно смотрел на водника. Мои друзья тоже появились рядом и присоединились к бдению. Я почти слился с дождём воедино, а дух даже не шелохнулся в нашу сторону. Тяжёлый вздох безысходности вырвался из груди. Упираться и ждать, когда водник сделает первый шаг, не было времени. Так и состариться можно.

Медленно и нехотя я направился к нему. В голове было пусто. Мысли, что так активно кружили по дороге к озеру и предлагали массу интересных вариантов для диалога, куда-то разбежались. Я сравнил свои эмоции перед обрядом с Сильреном и нынешнее настроение. Сейчас было лишь недовольство вперемешку с грустью. Окрыляющее предвкушение поугасло, порождая в душе сомнения.

Ободряюще легла на плечо ладонь Хлои. Её лучезарная улыбка теплом отозвалась в груди. А искрящиеся верой в меня глаза, словно пинок под зад, выгнали все меланхоличные настрои. К запаху сырой земли и листвы добавился аромат мёда. Искорки магии Хлои закружили вокруг. Ближайшие к воднику деревья зашевелились. Одно наклонилось почти к самой земле, другие вытянули ветки и сделали подобие купола.

Засвистел ветер, небольшой ураган окутал ствол полулежащего дерева, а после взметнулся к созданной кроне и вторым куполом навис над импровизированным ложе. Я удивлённо посмотрел на друзей. В ответ мне лишь качнули витьерогой головой и одарили ещё одной душевной улыбкой. Сказать, что это придало мне решимости – значит, ничего не сказать. Былой азарт поджёг уверенность в груди, и я бодро прошагал оставшийся путь.

Происходящие перестановки не ускользнули от внимания водника. Сложно что-то не замечать, когда дерево под тобой начинает разворачиваться в сторону гостей. «Драконы» тут же прекратили резвиться и ринулись на нас. Однако взмах тонкой кисти остановил их. Создания недовольно нырнули в воду и стали злобно скалиться издалека.

– «Ух ты, Хлоя! Это было очень впечатляюще и дерзко».

– «Да», – довольно протянула подруга, внешне сохраняя невозмутимость. – «Не все здесь играют по его правилам».

– Доброй ночи, заклинатель.

– Доброй, и можешь звать меня Хисгальд.

– Я помню твоё имя из уст богини.

– Мне же лучше, что у тебя память крепкая, – вырвалось раньше, чем я понял, что говорю. Внутри тихо простонало, всё же общение с Меф не прошло даром. Водник между тем не повёл и бровью на сомнительный комплимент.

– Ты хотел задать мне вопросы и озвучить окончательный ответ.

– Да, было дело, – протянул собеседник. Серая бездна перехватила мой взгляд, затем стала медленно рассматривать лицо. Левый глаз оказался в эпицентре внимания.

– Где ты получил эту рану?

– Это я ранил его в нашу первую встречу, – ответил Сильрен из-за моего плеча.

– Какие интересные союзники у тебя, заклинатель. А дева леса тоже где-то оставила свой след?

– Нет! – взволнованно выпалила Хлоя, теряя маску серьёзности.

– Чем ты так интересен богине?

– Не знаю, мы путешествовали недолго, чтобы я успел подметить свою особую значимость.

– А этот удивительный глаз, что даже сейчас блестит в ночи, ни на какие мысли не натолкнул?

– Я обрёл его только день назад, и насущные проблемы отвлекали от размышлений.

– Тайна…

Мы молчали с минуту, я ждал вопросы, водник думал о чём-то своём. «Драконы» тихонько подползли к ногам духа и с благоговением уставились на него. Взгляд тщетно старался не соскальзывать на их клыкастые пасти и трепещущие плавники.

– Тайна, – повторил собеседник, разрушая словесную тишину. – Я хочу знать твою тайну.

– Какую тайну? – удивился я.

– У тебя ведь есть цель? Зачем ты собираешь духов? Что положило начало тебе такому, какой ты сейчас?

Теперь пришло моё время молчать. Это действительно было тайной. Даже Хлое я не рассказывал, ей просто хватало желания помогать мне. Воспоминания давних лет теплились во мне всегда. Теперь уже изредка приходя в кошмарных снах, но всё ещё сжимая сердце. Я облизнул пересохшие губы. Момент, когда придётся достать сокрытое наружу, должен был прийти, это ясно. Но как-то всё очень рано.

– После твоего ответа я оглашу моё решение, – подкрутил напряжения водник. Взгляды друзей не жгли спину любопытством, но где-то в душе я чувствовал, что им тоже важен мой ответ. Ведь я их заклинатель, наши жизни связаны.

«Ночь будет долгой», – поднял я взгляд в тёмное небо. – «Хорошо, что с Марком договорились выезжать послезавтра».

И я поведал свою историю:

Я жил в небольшой, но шумной и дружной деревушке. Удачное расположение позволяло держать поля и пасти скот на юге, охотиться в лесу на севере и рассказывать страшные байки про горы на западе. Единственное, что реки не хватало, но было озеро в лесу – туда и ходили.

Наш дом ещё прадед строил. Огромные брёвна потемнели от времени, но не утратили свою прочность. Длинные сени, глубокий погреб, просторная кухня со старой, доброй печью. И любимый чердак под крышей, что служил мне комнатой в тёплые времена года.

Чуть позже дед и мой отец пристроили кузню, так в доме появилось два входа – через двор и кузню. Подковы, лопаты, плуги, наконечники стрел – мой отец многое делал для деревенских, за что был в почёте, а семья в достатке. Скорей всего я бы пошёл по его и деда стопам… Но не сложилось.

Мне шёл одиннадцатый год. В это время детей захватывало любопытство. Мы что-то строили, изучали и лезли, куда не нужно. Самым «ненужным», по мнению взрослых, была пещера в горах рядом с деревней. И, как следствие, самым желанным местом для юных исследователей.

Я помню тот день, когда, расхрабрившись, мы с ребятами пошли в поход. Смастерили факелы, собрали еды, воды и отправились к пещере. Всё бы хорошо, да только гротов и путей в этом лабиринте камня было не счесть. Очень быстро мы заблудились, факелы погасли, и кромешная тьма посеяла панику в мальчишечьих сердцах.

Двигаться во мраке было опасно. Мы жались друг к другу, дрожали от каждого шороха. Кто-то плакал, кто-то молил, чтоб нас спасли. А я слушал и не мог говорить. Горло просто сжимало от ужаса. Ведь рядом с нами был кто-то ещё. Я слышал его невнятное злое бормотание, порой похожее на гневное шипение, но ни слова разобрать не мог.

Не знаю, сколько прошло времени. Когда панику и отчаянье сменила апатия, во тьме забрезжил свет. За нами пришли взрослые.

Уже позже, после того, как схлынули слёзы и мягкое место перестало гореть от ремня, отец поведал, что байки о той пещере не так уж пусты. Во времена его молодости приезжали ученые из столицы. Всё по чин по чину, подготовленные. С воинами и явно каким-то планом. Многих в деревне расспрашивали, да через пару дней выдвинулись в путь. Деревенские тогда отговаривали, мол, чтобы не заходили туда. Однако, привязав толстую нить к дереву, «светлые умы» ушли в темноту каменного лабиринта.

Через две недели, когда никто не ждал их возвращения, в деревню прибежал изнеможённый мужчина. Его глаза метались в стороны, он трясся и не мог говорить. Грязь и пыль на коже перемешались с кровью. Успокаивали бедолагу всей деревней, уложили спать в один из домов, но наутро не нашли. Тогда деревенские ещё больше утвердились, что тревожить лихо в пещере нельзя. Впрочем, после рассказа отца и случившегося со мной я тоже уверовал в эту простую истину.

Прошло полгода, наша мальчишечья вылазка забылась, и жизнь вернулась в нормальное русло. Время сбора урожая подошло к концу, в деревне готовились к зиме. Всё шло своим чередом, когда к нам пожаловал странный гость.

Это был мужчина лет сорока. Невысокий, широкий в плечах. Узкие скулы, нос прямой и длинный. Тёмные волосы подёрнула седина на висках. Странник назвался учёным и ожидаемо расспрашивал у жителей про пещеру. Он улыбался так добро и располагающе. Но глаза были холодны и внимательно цеплялись за всё вокруг.

Что-то нехорошее скреблось у меня внутри, когда я смотрел на этого человека, обходительного и образованного. И это «что-то» было оправдано.

Всего нескольких дней хватило страннику, чтобы выведать у моих друзей, что я рассказывал про голос в пещере. Вечером у нас в доме был гость. Он похвалил папину кузню и мамину стряпню. Вскользь выразив желание поговорить со мной. Под его пристальным взглядом я чувствовал себя словно жук, нанизываемый на соломинку. Скольких сил мне стоило всё отрицать. Говорить этому человеку, что мне почудилось, что от страха эхо показалось голосом. Он ухмыльнулся и протянул мне руку для пожатия. Край его куртки слез, и я увидел рваные шрамы вокруг его запястья. Это зрелище кольнуло сердце, но я пожал ладонь.

На следующий день он ушёл, со всеми распрощался и добродушно отказался от провода до окраины леса. Я помню, как выдохнул тогда. Будто руки, нагруженные камнями, отпустили свою ношу. Тревога уходила вместе с этим странником.

Близилась зима, и колючий ветер гнал тяжёлые тучи вдоль гор. Мы с ребятами реже гуляли из-за долгих дождей. Были последние дни перед снегом и последнее время, когда я мог смотреть на мир из узкого окна на чердаке.

Её хрупкую фигуру в ярко-голубом платьице я заметил сразу. Маленькая девочка мелькнула в двух домах от нашего и, свернув, скрылась из виду. Через пару дней я уловил её образ вновь, уже с другой стороны улицы. Поспешил поделился своими наблюдениями с родными. На что получил ожидаемый ответ – уже слишком холодно для летних платьев, может сквозь дождь мне почудилось.

С первым снегом в деревню пришла беда. Странная болезнь началась с кашля и рвоты. Затем усугублялась высокой температурой, бредом и гнойными высыпаниями. Моя мама – знахарка, пропадала днями, стараясь излечить деревенских. Возвращалась домой лишь сварить какое-то лекарство, взять новых трав и мазей.

Через неделю в каждом втором доме царила болезнь. Начались смерти. Первой ушла юная Эмма с её новорождённым сыном. Мама вернулась под утро понурая, с пустым взглядом.

– Я ничем не могу им помочь, – бормотала она и неутешно плакала на груди отца. Я помню, как горько мне стало от этого зрелища. Мамины слёзы капали и будто прожигали дыры на моём сердце. Лекарства не было, и смерть стала лишь вопросом времени. Осознать в десять лет, что конец может быть так близок и ужасен – сложное испытание. Страх, что болезнь унесёт всех родных, комом стоял в горле, душил, не давал мыслить, верить, надеяться.

В каком-то неуловимом стремлении я вышел тогда на пустые улицы деревни. Угнетённый своими думами, я почти дошёл до последних домов, как услышал тихую песенку. Совершенно незнакомый весёлый мотив. Стараясь определить, откуда доносится голос, я какое-то время плутал, пока не столкнулся с ней. На вид девочке было лет шесть. Кудрявые волосы растрёпаны, но заплетены в косичку. Чуть вытянутое лицо, раскосые голубые глаза. Таких детей я ещё не видел, но она была мила. Маленькие ручки девочки держали подвявшие красные цветы. Она помахала мне и направилась к ближайшему дому. Несколько секунд сомнение терзало меня, но любопытство заставило заглянуть за забор, чтобы опешить и пожалеть. Малышка раскладывала жухлые растения на пороге.

– Один цветок, чтобы отец занемог. Два цветка, чтобы мать умерла. Четыре цветочка для сына и дочки.

Под конец её голос дрогнул и из детского нежного сорвался на неразборчивый скрежет, что я слышал в пещере. Волосы зашевелились на моей голове, спину обдало холодом. Закончив свою жуткую считалку, девочка улыбнулась мне. Маленький пухлый рот расползся от уха до уха, открывая многозубую пасть.

Мне казалось, я за секунду добежал до дома. Захлопнув дверь, поймал укоризненный взгляд отца. Но папа поменялся в лице, едва завидел мой испуг. Не сорваться на крик и не разбудить спящую маму было сложно, но я смог. Собрался и подробно всё рассказал отцу. Он внимательно слушал, не смеялся и верил моим словам. Закончил я шёпотом, неугомонное сердце стучало в горле, волнение жгло щёки, а ужас периодически сотрясал тело.

Под конец проснулась мама и начала крепко обнимать меня. Отец обвёл взглядом наш дом и сказал, что нам придётся переехать. Тихо собраться и через пару дней ночью покинуть родное место. Родители как могли незаметно организовывали сборы. Но у судьбы были другие планы.

Всё это время болезнь не трогала наш дом, хотя уже принесла горе во все избы деревни. Этот несправедливый факт не остался незамеченным. Наша последняя ночь озарилась ярким пламенем. Люди, что всю жизнь были рядом. Люди, которым помогали мои мама и папа. Все эти обезумевшие люди, потеряв человеческий облик, пришли в наш дом убивать.

Стены полыхали, едкий дым застилал глаза, выжигал легкие. Отец с кузнецким молотом в руках пытался удержать дверь. Но обезображенные яростью и, наверное, отчаяньем люди выбивали окна. Мы кинулись с мамой через сени. Перед самым выходом во двор сдержанный хрип раздался за моей спиной. Я обернулся на звук и увидел, как из маминого живота торчат вилы. Те самые вилы, которые папа делал для деревенских. Мне показалось, что внутри всё перемешалось в желчную жижу и вот-вот выплеснется наружу, но горло сжал дым. Слёзы от гари и самой большой потери в жизни лились по щекам. Я потянулся к самой любимой и дорогой женщине на свете.

– Нет, Хисгальд, беги! Ты должен жить, – прошептала она, падая на пол. Я поднял взгляд, пытаясь рассмотреть в серой пелене отца. Но звери в человеческом обличье уже повалили его и размозжили голову. Повинуясь неведомым мне чувствам, они злостно тыкали его обмякшее тело лопатами и вилами.

– Беги, – донёсся до меня тихий хрип мамы.

И я побежал, петляя между знакомых домов, через снег и заборы. Я бежал, оставляя это кошмарное место позади, рыдая и спотыкаясь, бежал прочь. Лишь у самой кромки леса я обернулся. Огонь занялся, и гореть начали соседние дома. От пламени было светло, как днём. Кто-то метался, кто-то кричал и плакал. Детские, женские и мужские голоса перемешались в вакханалии жутких воплей. Больные не могли выбежать, а живые потеряли рассудок. Во всём этом кошмаре наяву было что-то неправильное, что-то лишнее. Я повёл взглядом и увидел его. Не знаю как, но всем своим сердцем я чувствовал, что это ОН! Тот самый обходительный «учёный-странник» стоял с другой стороны деревни, а рядом виднелся крохотный силуэт в голубом платьице…