Текст книги "Гарри Диксон. Дорога Богов"

Автор книги: Жан Рэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

Вилла «Юпитер»

– Нет, сэр, произведения искусства, выставленные в этом музее, не продаются. Это – пожертвования либо приобретения государства, которые не являются предметами торговли.

Хранителя музея Хомертона, низкорослого человечка в потрепанном рединготе, распирало от собственного величия, но он ел себя поедом, понимая, что никогда не выберется из этого третьеразрядного заведения. Он водил по музею джентльмена с багровым лицом и брюшком, чье гнусавое произношение выдавало американца.

– Мой дом в Олбани сам по себе настоящий музей, стоящий десяти таких, как ваш, – хвастался янки, – но я хочу, чтобы он все время обогащался, а ради этого не скуплюсь на расходы. У меня уже целая тонна полотен фламандских, итальянских, немецких мастеров. Правда, со скульптурой есть перебои, и поэтому я отправился в путешествие по Европе… Что это за смешной мраморный парень, поднявший саблю? Средневековый солдат?

– Он представляет более раннюю эпоху, – высокомерно ответил хранитель. – Это – Персей, собирающийся убить Медузу.

– Ха! – фыркнул американец. – Этот солдат… Как вы его назвали? А, да, Перси, теперь вспоминаю. Значит, Перси собирается убить медузу, и для этого ему нужна сабля. У нас их давят пяткой.

Хранитель вздохнул от столь чудовищного невежества.

– В конце концов, этот Перси мне нравится, – продолжил иностранец. – Я нахожу его смешным, он меня развлекает… Сколько?

– Повторяю вам, что здесь ничего не продается!

– Россказни! – усмехнулся американец. – Я понимаю в делах и знаю, вы говорите нет, чтобы вздуть цену. Нормальное дело, я на вас не сержусь. Беру за тысячу долларов.

– Опять! – застонал несчастный хранитель.

– Хотите больше? – наивно спросил делец. – Ладно, добавлю еще пятьсот, значит, будет полторы тысячи – и делу конец. Упакуйте, как следует, и отправьте мне в Олбани.

Хранитель не выдержал и бросился прочь, оставив визитера в одиночестве перед предметом его вожделения.

Позади американца послышался чистый и мелодичный смех. Тот в недоумении обернулся и увидел одетую с элегантной простотой девушку, которая широкими карандашными линиями копировала пейзаж.

Американец поздоровался.

– Меня зовут Флеммингтон, – начал он. – Джонас Флеммингтон, кожи и шкуры. Вы должны знать меня.

– А меня – Эвриала Эллис, картины и декорации всех видов, – со смехом ответила девушка.

Флеммингтон радушно протянул ей руку.

– Я друг художников, мессия или… Как вы говорите?

– Меценат?

– Вот-вот, меценат. Джонас Флеммингтон, кожи и шкуры. Хотите отобедать со мной, мисс Эллис?

Девушка фыркнула и весело рассмеялась:

– Как вы спешите к цели, мистер Флеммингтон из Олбани! Хотя, по правде, американцу прощается многое из того, что никогда не простят англичанину. Значит, сэр, вы так богаты, что готовы заплатить тысячу долларов за репу?

– Репу? – удивился американец. – Я ничего не смыслю в сельском хозяйстве.

– Ни в жаргоне художников! – возразила мисс Эллис. – «Репой» мы называем не имеющий никакой ценности предмет искусства.

– Как Перси?

– Как Персей, – расхохоталась копиистка, схватившись за живот. – Ну и весельчак же вы, сэр!

– Еще одна причина отобедать со мной, – настойчиво повторил Флеммингтон. – Мои друзья утверждают, нет за столом человека веселее меня, и думаю, они правы. За едой поговорим об искусстве, и вы укажете мне, что я должен купить для своего музея в Олбани. Само собой разумеется, получите комиссионные от каждой сделки.

– Вы знаете, у вас огромный талант соблазнителя? – кокетливо потупилась девушка.

– Прекрасно, значит, отобедаем в «Савое», у них отличный гриль-бар. А печеный омар в портвейне настоящее чудо.

– Боги Олимпа! – воскликнула мисс Эллис. – Неужели я появлюсь в гриль-баре «Савоя» в простеньком голубом костюмчике и норковой шапочке? Уверена, портье тут же вызовет полицейского, чтобы вывести вон.

– Я набью ему морду, – с яростью воскликнул мистер Флеммингтон, – и не заплачу ни цента в качестве компенсации за ущерб, если он подаст на меня в суд. Мой девиз прост: «Уважайте белых женщин», и для меня было честью линчевать трех негров, которые хотели поцеловать беленькую как снег продавщицу цветов.

– Ну, ладно! Обойдем трудности, – весело возразила мисс Эллис. – Я не могу быть достойной спутницей в «Савое», но приглашаю вас отобедать к себе. Однако предупреждаю, омара у меня нет. Хотя угощу портвейном, стоящим не меньше двадцати долларов за бутылку.

– Забито, – тут же согласился мистер Флеммингтон. Лицо его сияло от радости. – У меня нет ни друзей, ни знакомых в Лондоне. Я отправился наудачу и с первых же дней добиваюсь дружбы самой прекрасной женщины Англии.

– Хватит, хватит, не стоит преувеличивать, льстец! – воскликнула, покраснев от смущения, мисс Эллис и принялась поспешно собирать карандаши и бумагу.

– У меня нет машины, – сказал американец. – Я путешествую инкогнито и не желаю связывать себя автомобилем. Если надо, езжу на такси, как обычный смертный.

– Мы пройдемся пешком, – ответила мисс Эллис. – Я живу недалеко отсюда, в Темпл-Миллс. Маленький очаровательный коттедж, спрятанный среди зелени Хокни-Марш.

Стоял великолепный весенний день. Мистер Флеммингтон шел рядом с новой знакомой, наслаждаясь элегантностью и совершенством черт спутницы. Кожа ее имела чудесный цвет спелого персика, нежные и удлиненные черные глаза звездочками светились под эбеново-черными тяжелыми волосами – она по старинной моде носила шиньон.

Эвриала заметила взгляд спутника и с гримаской сказала:

– Вы смотрите на мои волосы и считаете старомодной женщиной, почти античного возраста, не так ли, господин американец?

– Вы просто прекрасны, – простодушно ответил американец, который не смог придумать лучшего комплимента.

– Вы бы так не сказали, если бы видели мою сестру Джорджину, – возразила мисс Эллис. – Только вам ее не увидеть, она дика, как лань. Но зато приготовит хороший обед.

Они пересекли Ист-Лондон-канал по мосту Уик-Бридж и двинулись вдоль зеленой и заросшей лесом части Хокни-Марш, которая походила на обширный замковый парк.

Вскоре мисс Эллис свернула с Темпл-Миллс-род на платановую аллею, в глубине которой светились зелено-розовые стены почти игрушечного домика.

Девушка толкнула калитку, обогнула крохотный бассейн, где резвились сазаны и китайские карпы, и поднялась по шести ступенькам крыльца к застекленной двери.

– Вилла «Юпитер», – прочел американец на плите из розового гранита. И с привычной наивностью добавил: – Вот те на. Моего лакея зовут так же. Юпитер Брамс… Нет никого лучше по части коктейля из устриц.

Мисс Эллис нетерпеливо и гневно повела плечами.

– Юпитер – это Юпитер, – сказала она, – и я не могу допустить, чтобы лакей или кто-то другой носил подобное имя. Что бы вы сказали, сообщи я вам, что моего торговца сыром зовут Иеговой?

Мистер Флеммингтон непонимающе уставился на нее, и девушка успокоилась.

– Садитесь в это кресло, – предложила она. – Оно самое удобное в доме. Вот портвейн и сигареты. Вы приятно проведете время, пока я договорюсь с Джорджиной.

Время тянулось очень долго, потому что Флеммингтон выкурил полдюжины сигарет и опустошил половину штофа с портвейном, пока не вернулась мисс Эллис.

Девушка облачилась в великолепное вечернее платье из розового шелка с серебряными блестками, которое подчеркивало ее ослепительную красоту.

– Обед подан! – объявила она и провела гостя в небольшую гостиную с удобной и красивой мебелью, где кружевные шторы смягчали резкий дневной свет и царил приятный сумрак. – Буду обслуживать вас сама, поскольку Джорджина сегодня в дурном настроении. Однако передам ей похвалы, которые вы не преминете произнести, отведав ее стряпни.

Похвалы сорвались с уст американца после первых же глотков. Он буквально пожирал салат из анчоусов, креветок и оливок, поданный на колотом льде, положил себе громадный кусок форели семужного посола, проделал огромную брешь в восхитительном паштете из лангустов и закончил обед, проглотив жаркое из омаров, устриц и филе камбалы.

– Да здравствует Джорджина! – воскликнул он, запивая трапезу огромным бокалом розового вина, и признался: – Я никогда не пил ничего подобного.

– Ба! – махнула рукой мисс Эллис. – Всего-навсего фруктовый сок, который Джорджина готовит по собственному рецепту, никому не раскрывая его тайны. Хотите фруктов, ликера?

– Пусть будет ликер, – согласился мистер Флеммингтон.

Хозяйка налила из граненого штофа золотистый напиток, пахнущий мускусом и пряностями.

– И это мне неизвестно! – воскликнул американец, приходя во все большее восхищение от того, чем его угощали.

– Мне не известен точный рецепт этого напитка, – призналась хозяйка. – Знаю только, что в состав входят мед, травы с неведомыми мне названиями и даже какая-то морская водоросль. Я редко пью его, но сегодня, в вашу честь, налью бокал и себе.

Она оперлась локтями на скатерть, уложив прекрасную головку на ладони; ее глаза встретились с глазами гостя.

– Вы богаты, мистер Флеммингтон? – вдруг спросила она.

Вопрос не шокировал янки. Наоборот.

– Я стою тридцать миллионов долларов, – просто ответил он. – Хотя и эта цифра далека от истинной, но это неважно.

– В таком случае, – продолжила мисс Эллис, – у нас есть, о чем поговорить.

– Отлично, мне нравится такой оборот беседы.

– Вы действительно хотите приобрести произведения искусства? – спросила Эвриала.

– Еще как, – весело подтвердил американец, снова наливая себе золотистого ликера.

– Настоящие произведения искусства или те, которые лишь так называются?

– Хм… Я не отличаю одни от других… Главное, чтобы в моем музее в Олбани было, чем удивить публику.

– А вы их хорошо оплатите?

– Я люблю хорошо платить! – воскликнул мистер Флеммингтон. – Это единственное, что мне нравится. Зачем иметь много денег, если нельзя их тратить без счета? Как, по-вашему, мисс Эллис?

– Вы, наверное, правы, но слишком немногие заявляют об этом во весь голос, как вы, мистер Флеммингтон.

Здесь произошло небольшое событие, которое осталось бы незамеченным, не прислушайся мисс Эллис с беспокойством к шуму снаружи.

Со стороны сада донеслось резкое бульканье, словно в бассейне взбивали воду. Одним прыжком Эвриала вскочила на ноги и выбежала в сад; шум тут же прекратился. Когда она вернулась, щеки у нее раскраснелись, а глаза сверкали от гнева.

– Соседская собака охотится на моих карпов, – объяснила она, – а я боюсь за этих милых рыбок.

– Хотите, пристрелю ее из револьвера? – предложил американец.

– Не стоит! Она уже убежала. Вернемся к нашим делам.

– Лучшего и не пожелаешь, – заявил Флеммингтон. Его настроение улучшалось с каждым глотком ликера.

– Предлагаю собрать некоторое количество предметов искусства, чтобы вы могли выбрать, а быть может, купить все скопом.

– Я не осмеливался сделать такое предложение! – восхищенно вскричал янки.

– Подождите… Я слышала, вы спрашивали, сколько стоит статуя в музее Хомертон…

– Ах да, Перси, человек, который собирался убить медузу саблей! Я хотел бы ее купить, чтобы показать американцам, что англичане лишены здравого смысла.

Мисс Эллис расхохоталась:

– Боюсь, придется преподать вам урок, мистер Флеммингтон, в частности, урок греческой мифологии. Персей, а не Перси. Сын Зевса и один из знаменитейших героев греческой мифологии. Он победил трех Горгон и убил одну из них – Медузу.

– А, – протянул Флеммингтон, ничего не понимая.

– Сестер Горгон изображают красавицами, но наделяют ужасными атрибутами – орлиными крыльями, львиными когтями и шевелюрой из змей.

– Вот это да! – вскричал янки. – Если бы Барнуму удалось подписать контракт с ними, он заработал бы кучу денег…

– Они обладали невероятной способностью обращать в каменную статую любого человека, осмелившегося глянуть им в глаза.

– Простой и быстрый способ заниматься скульптурой, – вставил Флеммингтон. – Жалко, что эти дамы уже умерли; я бы нашел для них хорошую клиентуру.

– Вы шутник, мистер Флеммингтон, – с упреком сказала Эвриала, – вы издеваетесь над моими словами. Я прекращаю урок и возвращаюсь к делу.

– В добрый час! Вы, по крайней мере, умеете говорить… А почему вы не пьете? Это очень вкусно!

– Сначала дело!.. Произведение, которое вам не удалось купить, создано недавно умершим художником, скульптуры которого рассеяны по всей стране. Речь идет о некоем Мэтьюсе Ярнсе.

– Сумасшедшим?! – вскричал Флеммингтон. – Я читал об этом деле в газетах. Где находятся эти скульптуры?

– Я же сказала – они разбросаны по всей Англии. Предлагаю собрать их вместе, чтобы вы их купили.

– Прекрасно, – кивнул американец, в котором внезапно пробудился бизнесмен. – У вас есть право на заключение сделок?

– Да, – пробормотала мисс Эллис, – вернее, у моей сестры Джорджины. Но я могу действовать от ее имени, поскольку она ничего не смыслит в делах.

– Отлично, выпишу вам чек на расходы. Вам понадобятся деньги на переезды и транспортировку скульптур.

– Справедливое решение, сэр. Я также попрошу немного времени. Две недели. Самое большее три.

– О’кей! Я тоже собираюсь в небольшое путешествие. Но вы всегда найдете меня в отеле «Голубой орел» в Ковент-Гардене. Видите ли, мисс Эллис, я ненавижу палаццо, и в Олбани мне посоветовали остановиться в этом трехсотлетием отеле, где жили Шелли, Байрон, а потом и Чарльз Диккенс. Там хорошо относятся к постояльцам, и, если решите навестить меня, доставите мне громадное удовольствие.

Мисс Эллис занесла адрес в крохотный блокнотик.

– А теперь, – сказал Флеммингтон, извлекая чековую книжку, – я выпишу чек на… Скажем… на тысячу долларов. Этого хватит?

– Клянусь Зевсом! – воскликнула Эвриала. – Вы прямо жонглируете цифрами! Великолепно! Деньги – могучее средство!

– Ничего нет могущественнее, – убежденно подтвердил янки.

– Это как посмотреть… – прошептала девушка.

– С чем вы сравниваете? – обиделся американец.

– С взглядом Медузы, к примеру…

– Пусть так, но эта дама не существовала. Поэтому и не стоит о ней говорить! Фантазии не имеют ничего общего с долларами. Я выписываю чек на имя мисс Эллис?

– Простите, – в некотором замешательстве ответила Эвриала. – Заполните его на имя миссис Джорджины Ярнс, его вдовы…

– А, вдовы сумасшедшего скульптора?

– Она моя сестра, – сказала мисс Эллис, закусив губу.

– Отлично… Это упрощает дело, – кивнул меценат. Подписал чек, протянул хозяйке и воскликнул: – А теперь выпьем! Миссис Джорджина не чокнется с нами?

Эвриала покачала головой.

– Настоящая дикарка, повторяю это. Скрывается от всех, а после смерти мужа, хотя они и жили раздельно несколько лет, стала мрачной мизантропкой. Простите ее.

– Ладно, ладно, – уступил американец. – К тому же мне хватает компании одной красивой женщины вроде вас, мисс Эллис! Ваше здоровье!

Девушка едва пригубила свой бокал, и гость в одиночестве осушил весь штоф с восхитительным ликером.

Когда он встал, чтобы распрощаться, его покачивало.

– Значит, через несколько дней, не позже, чем через три недели, мисс Эллис? – переспросил он.

– Конечно… Завтра же начну работать на вас.

Девушка проводила гостя до изгороди и рассталась с ним.

Флеммингтон, выделывая ногами кренделя, двинулся по Темпл-Миллс, но едва миновал последний платан аллеи, как его походка стала уверенной.

Он оглянулся, увидел, что дорога пустынна, и прыгнул в заросли.

Чем занимался американец и почему его поведение вдруг так изменилось? Он ужом скользил среди низкорослой растительности, пока вновь не оказался у виллы «Юпитер».

Едва он начал наблюдать за домом, как из него вышла мисс Эллис с сачком для рыбы. Опустила его в бассейн, поводила и быстро вытащила. В сачке бились два зеркальных карпа. Девушка схватила их и бегом вернулась в дом.

– Интересно, – прошептал мистер Флеммингтон.

Он добрался до Марш-Хилл и лишь там взял такси, отвезшее его в Сити.

В машине расстегнул жилет, и его брюшко исчезло, как по волшебству. В руках у него оказался резиновый сосуд, наполненный жидкостью, которую он долго нюхал.

– Странный запах! – сказал он сам себе. – Интересно, достаточно ли оборудованы наши лаборатории, чтобы провести нужный анализ.

Ибо мистер Флеммингтон не выпил ни глотка ликера из водоросли. Искусным жестом фокусника он сливал содержимое каждого бокала в свой широкий жесткий воротничок, где под одеждой пряталась трубка, соединенная с резиновым сосудом.

Выйдя из такси, Флеммингтон пешком добрался до Бейкер-стрит, а там стал тем, кем был на самом деле – Гарри Диксоном.

Гостиница «Голубой орел»

Гостиница «Голубой орел» отличалась необычным статусом. Она находилась на одной из улочек Ковент-Гардена, забитой днем тележками торговцев, прилавками, ломившимися от овощей и фруктов – апельсинов, яблок, лимонов и грейпфрутов. К вечеру они исчезали, уступая место ночным продавцам, торгующим устрицами, горячими крабами и толстенными кусками горохового пудинга.

Внешне гостиница ничем не выделялась – четырехэтажное здание с безыскусным фасадом, готические окна, широкие и низкие ворота, древний холл, освещенный венецианской лампой. Боковая дверь и две беломраморные ступеньки из холла вели в ресторан.

Ничем не примечательный «Голубой орел» был доступен не всем и каждому, скорее наоборот. Здесь останавливались короли и принцы, путешествующие инкогнито. Под свою крышу гостиница принимала и полномочных послов, желавших укрыться от любопытства журналистов. Сколько секретных договоров заключили в его небольших гостиных с хрустальными люстрами и глубокими диванами! Сколько важных пактов между нациями подписали здесь!

Но широкая публика об этом не знала и не знает до сих пор. Гостеприимный, но строгих правил дом имел прямую телефонную связь по специальным каналам со Скотленд-Ярдом и Даунинг-стрит. Самый последний лакей в нем носил звание инспектора Ярда или офицера спецслужб Ее Величества. Расходы отеля покрывались из государственного бюджета.

Когда возникала необходимость, Гарри Диксон, изменив облик, переезжал сюда под вымышленным именем. И поскольку в эти дни здесь обосновался мистер Флеммингтон из Олбани, значит, затевалось нечто необычное.

Через три дня после того, как его имя занесли в журнал гостей, то есть через два дня после посещения виллы «Юпитер», Гарри Диксон, превратившись в миллионера-янки, расположился в оранжевой гостиной, одной из самых секретных в гостинице. Он только что отужинал и, похоже, кого-то ждал, наслаждаясь выдержанным ледяным кюммелем.

В дверь тихо постучали.

– Войдите, – тихо сказал детектив.

В комнату с улыбкой вошел директор отеля Маркус Барнстейпл.

– Придется немного подождать, мистер Диксон, – так же тихо произнес вошедший. – Дело весьма непростое, вы сами знаете это.

– Ничего нового, Маркус?

– Есть новости, мистер Диксон. Со вчерашнего дня на улице почти напротив отеля появилась новая торговка апельсинами.

– Как она выглядит?

– Старая и грязная, но на самом деле молодая и очень красивая. Хотите взглянуть на фотографии?

Гостиница «Голубой орел» имеет столь же хорошо оборудованную фотолабораторию, как и крупная газета Флит-стрит.

Барнстейпл протянул сыщику небольшой черный бумажник, и тот извлек из него несколько снимков. На первых была запечатлена старая торговка овощами рядом с тележкой, на которой высились пирамиды апельсинов и орехов. На других фотографиях силуэт ее странным образом изменился. Фотограф умело обработал снимок – лохмотья исчезли и появились новые одежды. Сгорбленная фигура выпрямилась, а лицо преобразилось.

Гарри Диксон улыбнулся.

– Мои поздравления, Маркус! Отличная работа…

– Вы ее знаете?

– Еще бы… Она называет себя Эвриала Эллис. На мой взгляд, самая красивая женщина в Англии.

– Так же считают и на Даунинг-стрит. Но интерес к ней проявляется не только из-за красоты?

– Конечно, хотя она и не шпионка. Эти фотографии видели в Скотленд-Ярде?

– Да… Шеф заинтригован. Он скоро придет. Он считает, что вы напали на интересный след…

– Вполне возможно, – пробормотал Гарри Диксон. – Это все?

– Наш бой Брукер купил у нее апельсины. Они немножко побеседовали и вроде сдружились…

– Надеюсь, Брукер в точности пересказал вам содержание беседы?

– Конечно. Торговка не задавала вопросов о гостинице, но спросила, хорошо ли он зарабатывает. Она сказала, что у нее есть двадцатилетняя дочь, очень красивая, и если он желает, она познакомит его с ним.

– Ладно… Брукер действовал согласно моим инструкциям?

– Точь-в-точь. Он сообщил торговке, что обвенчан и что его будущая супруга ревнива, как тигрица, но добавил, что у него есть кузен, также работающий в «Голубом орле», четыре месяца назад порвавший с девушкой, на которой собирался жениться и который с радостью познакомится с вышеозначенной красоткой.

Лжестаруха спросила:

– Чем занимается ваш кузен в гостинице?

Брукер ответил:

– Слуга на этаже.

– Надеюсь, он хорошо зарабатывает и является серьезным человеком? – задала второй вопрос торговка.

Брукер принялся восхвалять достоинства своего кузена, некоего Майка Сондерса. Торговка пришла в восхищение, и вечером Сондерс отправится с Беллой Смитерс – так зовут девушку – в кино. Она назначила ему свидание под часами на Людгейт-Хилл. На ней будет белый плащ с крупной красной розой на отвороте. Все идет согласно вашим планам, мистер Диксон… А вот и шеф…

В комнату вошел седовласый человек, пожал руку Маркусу, и тот незаметно исчез. Вновь пришедший сел за столик сыщика.

Сэр Хэмфри Доул был очень важной персоной.

Хотя он занимал один из самых высоких постов в полиции метрополии, на дверях кабинетов таблички с его именем не было. К тому же сэр Хэмфри редко сидел на месте – сегодня был на континенте, завтра «Летучий шотландец» уносил его на окраину Шотландии, потом он внезапно собирал чемоданы и отправлялся в Америку. Он руководил отделом розыска международных преступников и работал в тени, но обладал удивительной энергией.

– Надеюсь, ваше отсутствие на Бейкер-стрит не очень вас опечалит, – сердечно начал он. – Похоже, вы не очень уверены в завтрашнем дне, если расположились в «Голубом орле»!

– Вы правы, – глухо ответил детектив. – Пока я не знаю природы опасности, предпочитаю предельную осторожность.

Урок бедняги Олбина Рендерса вполне нагляден в занимающем нас деле. Его тело уже эксгумировали?

– Даже произвели второе вскрытие. Очень любопытные результаты. Труп разлагается частично, разложение не трогает тех органов, которые странным образом окаменели, что было отмечено и ранее. Во внутренностях обнаружены следы неизвестных ароматических веществ – их впрыснули кроликам и свинкам – тех поразило непонятное оцепенение. Кроме того, животные изменили привычки и нравы. Кролик отказывается от растительной пищи и с удовольствием пожирает мясо. Свинка проявляет необычную агрессивность.

– Другими словами, произошла смена «личности», – кивнул Диксон.

– Именно так. Что касается ликера, который вы передали для анализа, то он обладает теми же качествами, что и вещества, найденные в теле бедняги Рендерса.

– Через две недели, быть может, три… – мечтательно пробормотал Гарри Диксон.

– Что произойдет? – с любопытством осведомился сэр Хэмфри Доул.

– Не знаю… Пока не могу четко сформулировать свою мысль. Простите, так бывает…

Сэр Хэмфри улыбнулся и наполнил свою рюмку кюммелем.

– Ваше здоровье! Надеюсь, этот напиток действует не столь странным способом, как ваша таинственная мускусная смесь.

– К счастью, уверен в этом, – засмеялся Гарри Диксон. – Чем закончилось расследование по делу Рендерса?

– Ничем… Он вел самую обычную жизнь.

– Как, например, постоянно покупал свежую рыбу? – спросил детектив.

Сэр Хэмфри оттолкнул свою рюмку и с откровенным удивлением глянул на сыщика.

– Как вы сказали? Но это же чистая правда, Диксон! В последние дни жизни Рендерс покупал много свежей, даже живой рыбы. Это обошлось ему в приличную сумму! У вас есть какой-то вывод?

– Пока ничего конкретного, – ответил Гарри Диксон, – поскольку с выводами не стоит спешить, сэр. В этом деле столько странностей и неясностей, что заранее нельзя сказать, куда оно нас заведет.

– Однако у вас есть идея, если не уверенность, – настаивал сэр Хэмфри.

– Идея?.. Быть может!.. Есть и уверенность в существовании опасности, хотя природа ее мне неизвестна. Именно поэтому я стал временным пленником «Голубого орла», где меня охраняют от неожиданных преступников, лучше, чем русского царя во дворце во времена его славы и величия.

Сэр Хэмфри достал записную книжечку и перелистал ее.

– Некоторые сведения о Мэтьюсе Ярнсе и Эвриале Эллис, – сказал он. – Ничего необычного. Доктор истории искусств в Кембриджском университете, Мэтьюс Ярнс долго путешествовал по Греции, женился там на юной девушке из Неокастро по имени Джорджина Настакидес, с которой вернулся в Англию, но вскоре расстался, хотя и не развелся. Три года назад мисс Эвриала Эллис, дочь живущей в Греции англичанки, приехала сюда к своей двоюродной сестре Джорджине. Они живут на известной вам вилле «Юпитер». Но служащий отдела гражданского состояния Хомертона не блещет ни умом, ни административным рвением. Лейтенант полиции отличается тем же. Известно, что Джорджина больна и не показывается на людях. В Хомертоне известна только мисс Эллис, ведущая замкнутый образ жизни. Сестры живут в достатке и не имеют долгов. Вы знаете, что среднему англичанину этих сведений достаточно, чтобы вынести суждение о здоровом моральном облике любого человека.

– Я не ждал иного от вашей службы информации, – кивнул Гарри Диксон. – Остальное должны сделать мы, вернее, я, сэр.

Сыщик сунул руку в карман и достал фотографии, которые передал ему Барнстейпл.

– Диксон, – воскликнул сэр Хэмфри, глянув на мисс Эллис в облике старой торговки, – кто эта женщина на самом деле?

– Посмотрите внимательно на фотографии, сэр, и напрягите память, – отмахнулся детектив.

Лоб шефа наморщился, и он пробормотал:

– Мне знакомо это лицо, но я не могу пока назвать имя… Дайте подумать… – вдруг Доул испуганно воскликнул: – Леди Рокк! Боже, Диксон, это же супруга Натаниеля Рокка!

– Она самая, – сдавленным голосом произнес сыщик. – Какие новые несчастья обрушатся на наш бедный мир?

– Когда вы идентифицировали мисс Эллис с леди Рокк, поняв, что это одно и то же лицо?

– С первых минут встречи, – ответил Гарри Диксон. – Лицо ее не изменилось, но изменился облик. Леди Рокк была величественна, а мисс Эллис сама грация и юность. Быть может, смена личности меняет человека лучше, чем самый умелый грим. Я бы попался, не будь Натаниеля Рокка!

Сэр Хэмфри мечтательно уставился на люстру.

– Рокк… – прошептал он. – Не забывайте, что он баронет и имеет право носить имя лорда Мангроува. Однако всегда предпочитал пользоваться короткой и жесткой фамилией своих предков.

– Сэр Хэмфри, – вдруг спросил детектив, – в чем вы, как представитель английского правосудия, обвиняете лорда Мангроува?

– Вы задали прямой вопрос, – ответил сэр Хэмфри. – В настоящее время правосудие не может выдвинуть против Мангроува никаких обвинений, но несколько веков назад его сожгли бы как колдуна. Он написал интересные труды по каббале, черной магии и гримуарам. Только он, как утверждают оккультисты, дал приемлемое толкование знаменитой книги «Премудростей царя Соломона». Я мало разбираюсь в этой писанине, но знаю, что все, кто занимается чернокнижием, либо кретины, либо опасные люди. Натаниель Рокк – один из них.

– Вы знаете, где он сейчас?

Доул пожал плечами.

– После развода лет семь назад он исчез. Думаю, уехал за границу, где часто жил. За два года общения с высшим лондонским светом он вызвал настоящую бурю ужаса.

– Дела давно минувших дней, но я помню о них, – сказал Гарри Диксон. – Невозможно находиться в присутствии этого человека, чтобы не почувствовать через некоторое время беспричинного животного ужаса. Кое-кто из его близких покончил самоубийством. Говорили, что из любви к леди Рокк, что весьма возможно, но мне кажется, из-за дикой ревности лорд Мангроув подтолкнул их к роковому поступку с помощью какого-то тайного могущества.

– Возможно. Однако такие утверждения будут с иронией, если не с возмущением отвергнуты любым судом.

Они замолчали. Сэр Хэмфри снова наполнил рюмку и выпил кюммель одним глотком. На его лбу и висках появились крупные капли пота.

– Что с вами, сэр? – тихим голосом спросил Диксон.

– Ничего… Недомогание… Вам не кажется, что вечер очень душный?

– Нет, напротив… Внезапно похолодало, а радиаторы едва нагреты, – медленно выговорил детектив.

– Тогда давление, – пробормотал сэр Хэмфри. – Черт подери… Сердце схватило.

– Сэр Хэмфри, – Гарри Диксон посмотрел собеседнику прямо в глаза, – вы испытываете страх!

– Вы правы! Мне страшно!

– Это меня не удивляет, – еще более глухим голосом продолжил детектив, – страх берет и меня.

– Вас, Диксон? Что значит…

Детектив внезапно встал.

– Значит, Натаниель Рокк находится рядом, в этом вроде надежно охраняемом доме! Значит, враг проник в крепость! Значит, нам не гарантирована безопасность даже в «Голубом орле», нашем последнем оплоте!

– Замолчите, – взмолился сэр Хэмфри. – Ужасная перспектива!

– Ужасная, согласен, потому что на нас действуют неведомые психические волны. Но не принимайте ситуацию всерьез!.. Я считаю, что в этом наше спасение, – сэр Хэмфри удивленно глянул на Диксона. – Думаю, Рокк интересуется не нами, а своей бывшей супругой, которую ненавидит с той же силой, с какой любил. Если он здесь, то только для того, чтобы расстроить планы Эвриалы Эллис.

– Но где же он?! – воскликнул сэр Хэмфри. – В «Голубой орел» попадают лишь люди, могущие предъявить «белую лапку». Вам это хорошо известно!

– Кто говорит об этих людях! – возразил детектив. – В настоящее время в гостинице всего три постояльца. Один из них я, за двоих остальных готов поручиться.

– Персонал?

– Специально подобран… Не теряйте времени на пустые подозрения!

– Вы, мистер Диксон, говорите загадками, – занервничал шеф. – Еще немного, и я поверю в ваши истории с черной магией.

– А жаль, – сурово ответил детектив, – что никто в мире, кроме меня, наверное, не принимает всерьез эту отвратительную науку.

– Мне кажется, вы знаете больше, чем хотите сказать.

– Я знаю не больше вашего, но ищу с почти полной уверенностью, что найду, – так часто и случается.

– Думаю, на сегодня мы выговорились, – с едва заметным раздражением в голосе сказал сэр Хэмфри.

– Нет, еще не все… Надо дождаться часа, когда закроются кинотеатры.

– Вернемся на землю.

– Действительно, вернемся на землю, а вернее, в Лондон, в Ковент-Гарден, в «Голубой орел», где я с нетерпением жду отчета некоего Майка Сондерса, слуги. Этот вышколенный слуга не кто иной, как мой ученик, славный и бесстрашный Том Уиллс.

– Слава богу! – воскликнул сэр Хэмфри. – Узнаю прежнего Гарри Диксона.

– Волна ужаса ушла, не так ли? – тихим голосом заметил детектив.