Текст книги "Гарри Диксон. Дорога Богов"

Автор книги: Жан Рэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

В ином мире

Они не потеряли сознания. И хотя их падение было стремительным, повреждений они не получили. Сыщики упали на пол, покрытый слоем грязи, что, безусловно, смягчило удар.

– Ничего не сломано, – пробурчал Гарри Диксон. – Нет, разбилась лампа фонарика!

– Как и моя, – подхватил Том Уиллс, потирая ноющие конечности. – Как здесь темно!

Гарри Диксон попытался хоть что-нибудь разглядеть в окружающем их мраке.

– Только что прямо над нашими головами был свет. Он исчез, значит, захлопнули люк.

– Тот, кто сделал это, полный идиот, – проворчал Том. – Думаю, он осведомлен, что есть люди, знающие, где мы. К примеру, в Скотленд-Ярде.

– Знают… – прошептал Гарри Диксон, тряхнув головой. – Может так случиться, что этот тип, сыгравший с нами подобную шутку, уверен, что, как вы говорите, знающие люди не смогут до нас добраться. Только Господу ведомо, прав он или нет!

– Вы веселитесь, учитель! – возмутился молодой человек.

– Ладно, вставай, Том! Дай мне руку. Надо обойти нашу тюрьму.

Они шли, касаясь ладонью осклизлой холодной стены. Обход, казалось, никогда не закончится.

– Мы идем по кругу, – сказал Уиллс. – А если мы, встав спиной друг к другу, пойдем друг другу навстречу? И, в конце концов, встретимся…

Гарри Диксон колебался. Какие ловушки могла скрывать непроницаемая тьма?

Но присоединился к идее Тома и потребовал, чтобы тот не переставал говорить, чтобы вернуться в исходную точку, если они слишком далеко разойдутся. Приняв решение, они двинулись в разные стороны, по-прежнему держась за стену.

– Стоп, Том! – приказал Гарри Диксон. – Вы меня слышите?

– Да, учитель, но вы так далеко!

– Однако мы только что расстались! Кричите громче, Том!

На требование сыщика послышался еле слышный ответ, словно кричавший находился далеко-далеко.

«Странно, что нет эха, ни гулкости, – подумал Гарри Диксон. – Словно мы в центре огромной равнины, но я ощущаю рукой неровную каменную стену».

– Эй, господин Диксон!

Голос молодого человека едва слышался.

– Не знаю, что происходит… но я почти не могу дышать! – Голос Тома Уиллса таял вдалеке.

Почти в то же мгновение Гарри Диксон почувствовал, что дышать стало труднее. Его охватило чувство неимоверной усталости, его затошнило, в глазах зарябило.

– Том! – крикнул он.

Ученик не отвечал. Сыщик покачнулся, внезапно лишившись последних сил. Но мозг его работал, пытался осознать, что происходит: исчезнувший голос в совершенно закрытом помещении, похоже, не очень обширном, и отсутствие эха и гулкости. Гарри Диксон развернулся и, не отрывая руки от стены, бросился в обратном направлении.

Все его существо охватило странное ощущение, в ушах гремели колокола, он вдыхал раскаленный воздух, ноги подкашивались, словно он нес громадную тяжесть.

– Воздух! – прохрипел он. – Воздух становится разреженным.

Через мгновение споткнулся о тело Тома, распростертое на полу. И тут же потерял сознание.

* * *

– Сожалею, что пришлось прибегнуть к подобной мере, господа!

Голос звучал звонко и чисто, но тон его был сухой.

Том Уиллс потерял дар речи. Гарри Диксон, хотя и был поражен не меньше ученика, похоже, не испытывал никакого волнения.

Они сидели в удобных клубных креслах странного оранжевого цвета. Но не могли даже шелохнуться – запястья и щиколотки были закованы в тонкие стальные ленты.

Перед ними стоял доктор Друм в привычном синем рединготе.

– Сейчас оковы спадут, господа, но я должен был предупредить ваше агрессивное поведение против моей персоны. Не переживайте из-за внезапного и мучительного перехода из своего мира в мой мир… Как и ныряльщик ощущает последствия перехода от одного давления к другому, так и вы ощутили тяжелые последствия такого перехода. Это не зависит от моей воли. Вы применили силу, ворвавшись ко мне, и платите за это. Но я не причиню вам ни малейшего зла. Напротив, считаю, что вы окажетесь полезными мне.

– Ваш мир… – начал Том Уиллс.

Диксон остановил его недовольным взглядом.

Доктор Друм изобразил слабую улыбку на морщинистом лице.

– Не пытайтесь хитрить со мной, господа. Вы хотели раскрыть мою тайну. Бесполезный труд, я сам ознакомлю вас с этой тайной! Вы ищете иной мир доктора Друма? Вы в него попали! Вы в привилегированном положении, поскольку немногие смертные смогут проникнуть в него после вас.

– Как! – вскричал Том Уиллс. – Мне казалось…

Испепеляющий взгляд учителя заставил его замолчать.

– Не ожидайте от меня откровений, – продолжил доктор Друм. – У вас нет права требовать их, а я их не дам. Оглянитесь, пожалуйста, вокруг, пока вы еще здесь. Это ваше право. Хочу предупредить, что здесь вы в безопасности, но ее не будет, как только вы переступите определенную границу. Моя воля здесь ни при чем… «Извне» есть силы, с которыми и я не могу совладать. Но я вас поставлю лицом к лицу с этой опасностью. Когда настанет момент. Я думаю, это отнимет у вас любое желание выступать против меня.

Гарри Диксон не двигался, но Том Уиллс видел, что этот словесный понос порядком ему наскучил.

– Вы сказали, доктор, что мы можем быть вам полезными? В чем именно?

Доктор Друм бросил на сыщика быстрый взгляд.

– Вы станете прекрасным переговорщиком между правительством и мной, господин Диксон! – помолчав целую минуту, сказал он.

– И что же я скажу от вашего имени правительству? – не без иронии спросил Гарри Диксон.

– Немного! Но все же… Я хочу мира! Мне себя не в чем упрекнуть, если только не во вспышке гнева, чтобы устранить мерзавца чистой воды. Я хочу, чтобы это дело прикрыли, а также чтобы мои владения, где я провожу исследования, больше не подвергались незаконным обыскам. Вам понятно, господин Диксон? Оставьте завод в Дептфорде в покое, а также эту развалину водонапорную башню. Я заплатил за них заработанными деньгами. Мне кажется, я многого не требую.

Гарри Диксон задумчиво глядел на доктора Друма.

– Не думаю, доктор, что из-за дела Билла Манди возникнут особые трудности. Почему бы вам в открытую не объясниться с властями, ведь у вас отличная репутация? И поддержки вам не занимать!

Доктор Друм явно сгорал от нетерпения.

– Нет! Нет и нет! Мне нужно торжественное обещание премьер-министра, что меня оставят в покое и запретят невоспитанным любопытствующим, вроде вас, совать нос в мои дела.

Гарри Диксон присвистнул.

– Правительство поступит так, как посчитает нужным, а я, Гарри Диксон, не подчиняюсь ничьим приказам и предупреждаю вас, доктор Друм, что продолжу «совать нос в ваши дела», как вы только что сказали.

– Ну, это мы еще посмотрим! – скрипнул зубами ученый.

Круглая дверца непривычной формы лязгнула за спиной уходящего доктора Друма, и сыщики остались одни. Автоматически открылись стальные оковы – они были свободны.

Свободны… Просто фигура речи, поскольку они находились в необычном помещении, внутри полого цилиндра, тщательно меблированного, хотя сама мебель была непривычной формы и свидетельствовала о буйной фантазии. Свет исходил от двух ламп с матовыми хрустальными абажурами.

– Иной мир, – задумчиво протянул Том Уиллс. – Хочет нас убедить в этом.

Гарри Диксон ладонью закрыл рот Тому.

– Помолчите, наконец. Лучше пусть он считает, что мы не разобрались в его штучках иллюзиониста. Иначе он поймет, мы ищем то, что прячется за его фокусами, а это может нам дорого стоить, поскольку тип, похоже, готов к решительным действиям.

– Это все декорации! – презрительно проворчал Том.

– Не будем преувеличивать! – возразил Гарри Диксон. – Это не совсем декорации. Я думаю, мы находимся в каком-то подводном колоколе. Мы на себе ощутили разницу в давлении.

– Чтобы доказать, что пленники вроде нас есть в его ином мире? – едким тоном спросил Том.

– Нет… Вы могли заметить, что он пытался убедить нас в этом. Это больше похоже на некий способ бегства.

– И у него есть веские причины для бегства, – решил Том.

Гарри Диксон усмехнулся:

– Я слышу вас, мой мальчик… Ведь я видел его руки.

– Руки? Они мне ничего не сказали!

– Они испачканы краской!

– И что?

– Думаю, я знаю истинную тайну доктора Друма! – сказал Гарри Диксон, яростно потирая руки.

Внезапный металлический визг заставил их вскинуть голову. В одной из стенок в сторону скользнула металлическая панель. В отверстии показалась истощенная рука, а затем через узкое отверстие протиснулся худой человек.

Том Уиллс отступил и буквально спрятался за спину учителя, настолько появление какого-то призрачного человека испугало его.

Перед ними появилось костлявое, обтянутое кожей лицо с выдающимися скулами, отвисшей губой и безжизненными глазами.

– Профессор Керабл! – пробормотал Гарри Диксон, потрясенный видением.

– Тсс! Вас приговорили к смерти! – выдохнул странный ученый. – Но поскольку вы хотели мне помочь, Диксон, я постараюсь оставить вас в измерении живых.

В тусклых глазах зажегся огонек.

– Я мертв! Я живу в астральном мире! Теперь я знаю тайну доктора Друма… Увы, это стоило мне жизни. Я помогу вам бежать, а потом разрушу его творение ради блага человечества. Думаю, у меня достаточно заслуг в вечном измерении, которое Друм нарушил вместе с божьими законами!

Гарри Диксон вспомнил о психиатрической лечебнице Лунатик-Азилиум в Уилленсдене… Керабл сошел с ума, и сыщик видел, как он умер в больничной палате.

– Профессор Керабл, я считал вас умершим.

– Я умер, не сомневайтесь в этом, иначе я не смог бы перемещаться в этом мире, где нет живых душ. Пошли, я верну вас в мир живых. Нет, нет, не спрашивайте ни о чем, я не имею права раскрывать тайну сотворения мира. Бог накажет меня… Пошли, я возвращу вас в мир живых, к которому вы все еще принадлежите. Пошли, пока ужасные облачные люди не явятся и не оставят вас навсегда пленниками смерти!

Он дал знак сыщикам следовать за ним. Они повиновались.

Узкая кабина из стальных листов находилась рядом с помещением, где были заключены пленники. В ней размещалась какая-то пневматическая аппаратура. Гарри Диксон с пониманием кивнул, увидев, как профессор Керабл управляется с рычагами и рукоятками.

– Переходный зал, как в подводных лодках, – шепнул он на ухо Тому. – Прекрасное средство бегства, которым располагает доктор Друм.

Воздух в кабине стал тяжелым, как только профессор Керабл закрыл панель.

– Где Друм? – спросил Том.

– Тсс! Он вернулся в земное измерение для каких-то глупых дел, которые меня не интересуют!

Воздух стал чище, и они вскоре смогли свободно дышать.

Керабл глянул на манометры, поколдовал с какими-то мудреными запорами. Стальная дверь распахнулась.

– Мы внутри судна! – воскликнул Том, увидев узкий коридор, отделанный деревянными панелями.

– Судно, которое принадлежит земному измерению, – объяснил сумасшедший профессор. – Можете передвигаться, как хотите. Но поспешите, ибо я разрушу нечистое творение доктора Друма! Прощайте… И берегитесь птиц!

Берегитесь птиц

Диксон не успел сделать и движения, как послышался металлический щелчок, и профессор Керабл исчез за перегородкой.

Сыщики не стали терять времени и бросились по коридору, чтобы выбраться на улицу.

Справа от них появилась открытая дверь, за которой виднелось обширное помещение, залитое ярким светом. Овальные иллюминаторы тянулись вдоль стен, но свет исходил от матовых ламп на потолке.

– Белые павлины! – воскликнул Том.

Великолепные птицы восседали на подставках, как живые, отдавая должное мастерству таксидермиста.

Но они не были единственными мумиями в этом корабельном помещении.

Вдоль всех стен, закрытых деревянными панелями, тянулись ряды птичьих чучел – самые красивые представители пернатого царства.

Туканы, марабу, гаги, японские утки, фазаны, золотистые лебеди, птицы-лиры, пингвины Антарктики, пеликаны, кондоры, атлантические буревестники, олуши…

Настоящее состояние для натуралиста! Гарри Диксон, несмотря на опасность положения, не мог не залюбоваться этой великолепной коллекцией.

Том Уиллс вернул его к реальности.

– Почему мы должны их опасаться? – спросил он. – Не вижу, каким образом они могут причинить зло.

Гарри Диксон смотрел на неподвижных птиц и тоже не видел ничего подозрительного, чтобы остерегаться.

Вдруг его внимание привлек металлический звон, и он заметил, что все птицы были соединены тонким проводом.

– Однако они могут двигаться, – пробормотал он, приближаясь к ним.

Он тряхнул головой – он ничего не понимал.

Том Уиллс с сожалением глядел на белых павлинов.

– Что за маньяк жертвует такими птицами, которые стоят целое состояние!

Гарри Диксон усмехнулся.

– Думаю, знаю чуть больше, – с хитрецой ответил он.

Том Уиллс рассеянно погладил роскошное оперение павлина. К его пальцам прилип белый порошок.

– Смотри-ка. Это не йодоформ.

Он машинально протянул руку в сторону учителя.

– Откуда это у вас, Том?

– С перьев белого павлина.

Гарри Диксон промолчал, но достал перочинный ножик и быстрым движением разрезал грудь чучела.

– Зачем вы уничтожаете столь великолепный экземпляр? – с упреком спросил Том.

Гарри Диксон вскричал:

– Бегом отсюда! Не жалея сил. Речь идет о нашей жизни.

Увлек Тома в коридор и бросился бежать.

– Только бы Керабл не поспешил! – задыхаясь, выдохнул он.

Они взлетели вверх по трапу и выскочили на палубу белой шхуны, стоявшей у причала с подобранными парусами.

Палуба была пуста. Гарри Диксон, буквально таща за собой Тома, пересек ее. Трапа не было, а до причала было далековато.

– Прыгайте, Том, если вам дорога жизнь, и бегите! – приказал сыщик, подавая пример.

Они приземлились на самый край причала.

– Быстрее! Еще быстрее! – проорал Диксон.

Они завернули за угол дощатой лачуги.

– Еще шаг, и вам конец! – раздался голос позади них.

Гарри Диксон и Том Уиллс оглянулись и увидели позади доктора Друма, который держал их на мушке револьвера.

– Ложись! – приказал Диксон, упав на мостовую.

Грохнули два выстрела, и пули просвистели совсем рядом.

Доктор Друм выругался и опустил оружие, чтобы прицелиться.

И в это мгновение земля словно разверзлась гейзером пламени и осколков, а по спящему кварталу пронесся раскат грома.

– Я разрушил творение демона! – послышался пронзительный голос профессора Керабла.

Огненные волны затопили все вокруг.

Том сжался в комок и откатился ярдов на двадцать, ощущая боль во всем теле.

Взрывная волна снесла дощатую постройку. Несколько минут вокруг падали обломки, горячие осколки.

Гарри Диксон вскочил на ноги. Его одежда превратилась в лохмотья, все тело болело, словно его долго били.

Шхуна исчезла. Вокруг них чернели руины. В нескольких шагах от них лежало тело в синем рединготе… Доктор Друм погиб, раздавленный обломками…

Воздух вдруг наполнился белым бумажным вихрем. Диксон поймал одну бумажку.

Это была банкнота Банка Англии.

* * *

В кабинете премьер-министра, лорда Дэмбриджа, сидели глава Скотленд-Ярда, Гарри Диксон и Том Уиллс, а также представитель Банка Англии, сэр Уоллес.

Гарри Диксон взял со стола толстую пачку банковских билетов и с удовлетворенным видом изучил их.

– Истинный секрет доктора Друма. Друм был искуснейшим фальшивомонетчиком Великобритании, если не всего мира.

Слово взял сэр Уоллес.

– Мы знали, что эти банкноты были в обращении, но не могли отличить их от настоящих.

Они не только хорошо подделаны – они абсолютно идентичны тем, что выпускаем мы! Чтобы не пугать население и не разрушить кредитоспособность страны, мы были вынуждены принимать их.

Вот в нескольких словах предыстория их появления.

Уже некоторое время мы находили деньги с одними и теми же номерами. Сначала мы думали об ошибке наших служб, поскольку идентичность была полной. Никакой химический анализ и исследования под микроскопом не позволяли отличить фальшивки от подлинных денег.

Мы собирались поставить в известность Скотленд-Ярд, когда нам предъявили настоящий ультиматум.

Если предупредите полицию, писал злоумышленник, я с помощью самолета рассыплю эти банкноты над городами Англии и даже на континенте. Мои фальшивки не отличить от подлинников. Кредитоспособность Англии будет разрушена в мгновение ока, и вам это известно. Договоритесь со мной. Оставьте меня в покое, и я буду пускать в обращение всего пятьдесят тысяч фунтов в год.

Несколько лет нам приходилось терпеть этого циничного негодяя, совершенно неизвестного нам. Мы боялись что-то предпринять, даже видя, что оговоренный максимум был превышен.

– Теперь объясниться должен я, – вступил в разговор Гарри Диксон. – Доктор Друм все же был ученым. Совершенство его деяния свидетельствует об этом. Но ему стоило выбрать законное дело.

Он занимался проблемами высшей математики. Он преуспел, и весь научный мир признал его заслуги.

Это вызвало зависть многих его коллег, в частности бедняги профессора Керабла. Друм издевался над ним, и его репутация пострадала. Друм решил сыграть с ним новую шутку.

Он дал ему понять, что стоит на пороге ужасающего открытия: проникновение в неведомое четвертое измерение.

Вы знаете, что эта проблема стала манией многих современных ученых. Вспомните об Эйнштейне и его теории относительности…

Керабл решил вызнать тайну доктора Друма.

Но Друм не был простаком. Как и Керабл. Я сам видел призрак неизвестного существа и даже испугался. Меня охватил страх перед великими тайнами.

Я начал следить за Друмом…

Керабл сошел с ума и был помещен в лечебницу в Вилленсдене. И там умер… для всего мира.

На самом деле он сговорился с директором заведения Дорсаном Сейлором.

Керабл хотел проникнуть в секреты таинственной науки и познакомить с ней мир… Вернувшись в мир живых. Он верил, что сумеет освоиться в таинственном мире. Только Богу известно, хотел ли он возродить свою плоть, а заодно и дух.

Керабл сошел с ума, хотя вначале только притворялся.

Он верил, что я раскрою тайну, завладев бумагами Друма, чтобы потом похитить их у меня.

Итак, для всего мира он умер. Думаю, он опасался, что Друм узнает о его проектах… Быть может, он делал предложения Друму. Но тот отказался.

Пока я наблюдал за Друмом, Керабл занимался тем же в соседнем доме.

Друм обнаружил слежку и прибегнул к фантасмагории. С верхушки башни он проецировал различные образы… Я уже говорил об этом. Однажды он даже плясал перед черной доской, чтобы мы подумали – он нашел решение!

Керабл, который надеялся только на меня, взломал магазин на Бендалл-Лайн и мою квартиру, надеясь отыскать мои заметки или бумаги, которые я мог обнаружить у Друма.

Тот узнал о двойной слежке и понял, что за всем стоит Керабл.

И начал опасаться, что выйдет наружу его настоящая тайна.

Он переехал из своего владения в Дептфорде, где жил под вымышленным именем. В округе все были в ужасе, ведь речь шла о проказе!

Поскольку он не нуждался в деньгах, он мог купить сторонников… Но пойдем дальше…

У него была единственная страсть – редкие птицы… В своей страсти мономана он превратил птиц в фетиш, в фетиш-хранитель. Он попросту набивал чучела взрывчаткой.

В случае опасности было достаточно одной искры, чтобы взорвать его укрытие – судно.

На судне было и его последнее убежище: подводный колокол. Это было средство бегства. Он мог опуститься в нем на глубину. А через несколько мгновений судно должно было взорваться.

Но Керабл был настороже. Он не терял надежды похитить у своего соперника главный секрет.

Он следил за мной, движимый своим усиливающимся безумием.

Именно он уронил бинокль на Тома Уиллса. Но, шпионя за нами, он превратился в ангела-хранителя.

Он умер, не расставаясь со своей мечтой.

Все таинственные исследования доктора Друма сводились к жажде больших денег… И, господа, я по-настоящему разочарован…

КРИК-КРОК, СМЕРТЬ В РЕДИНГОТЕ

Необычное вступление

озерхайт – один из самых зловещих кварталов Лондона. Полицейские здесь совершают обход только парами. Узкие и мрачные улицы изобилуют обширными пустырями, где в хижинах-развалюхах ютятся жалкие местные нищие. Таверны здесь служат притонами, прибежищем для преступных низов столицы. Они немного уютнее боен Лаймхауза и Шедуэлла. Некоторые даже прославились как среди преступного мира, так и среди туристов, любителей посещать злачные места. Одна из таких таверн, «Синяя акула», бесспорно, считалась самой известной. Ею управлял толстяк Пиффни, бывший моряк торгового флота, с виду общительный и веселый. Пиффни слыл хитрецом, который заботился о том, чтобы полиция не села ему на загривок, но и не стал стукачом, несмотря на щедрые посулы представителей закона.

Таверна невелика. В небольшом зале теснятся с десяток столиков. У задней стены с широким окном расположена широкая барная стойка. Зал освещается светом, падающим из этого окна, поскольку окна, выходящие на улицу, всегда закрыты тяжелыми шторами.

Однажды в холодный и дождливый майский день Пиффни, часа в два пополудни, мыл стаканы в огромном цинковом корыте, нарочито безразлично поглядывая не двух жалких бродяг, поедающих скудный обед за одним из столиков и заказавших всего по небольшому бокалу пива.

В таверну вошел посетитель.

На нем был просторный теплый плащ, а на голове набекрень сидела кепка, придававшая человеку какой-то разнузданный облик.

Пиффни встретил его подмигиванием.

– Добрый день, Скири, – пробормотал он.

– Ко мне придут, – тихим голосом сообщил Скири.

– Выпейте стаканчик и входите со стороны переулка, – ответил Пиффни так же тихо, – входите в кухню… Дальше сами знаете..

В этот момент один из бродяг пропел припев матлота, и Скири повернулся в его сторону.

– Выпьете по стаканчику, парни? – внезапно предложил он.

– Смотря чего, – ответил тот, кто запел.

– Конечно, не оранжада.

– И не настоя из ромашки.

– Можжевеловой настойки мне и коньячный грог моему компаньону.

Скири вздохнул и подал знак хозяину.

– Нет смысла идти через переулок, эта парочка друзей со мной.

Пиффни кивнул, что понял, и принес напитки. Выпив, все через заднее помещение прошли в кухню, откуда спиральная лестница вела на второй этаж.

Они поднялись наверх, распахнули дверь небольшой, уютно обставленной гостиной и расположились в креслах у камина, где весело пылал огонь.

– Мы друг друга не знаем, – сказал Скири, – но это не имеет значения, ведь вы вызваны ИМ. Меня зовут Скири.

– Престок… Джим Престок, – ответил первый.

– Нед Салливан, – сказал второй.

– Обычные имена. Они меня устраивают, – властно произнес Скири. – Нам остается подождать. Я ничего не знаю.

– Мы тоже, – эхом ответила парочка бродяг.

Пиффни новой выпивкой не побаловал, а троица, пожалуй, и не собиралась делать заказ. Они курили одну за другой сигареты и слушали, как по стеклам стучит дождь.

Уже темнело, когда на лестнице послышались шаги и кто-то открыл дверь.

– Гарфанг! – с каким-то разочарованием в голосе вымолвил Скири.

Новый посетитель, хорошо одетый мужчина лет тридцати, пожал плечами.

– А вы ждали, что ОН станет терять время на вас! – презрительно процедил Гарфанг. – Мне надо договориться с вами тремя. Работа будет не из легких, насколько мне известно. Сегодня вечером надо быть с автомобилем на Шелдон-стрит. Салливан за рулем, Престок будет сидеть рядом с ним, чтобы помочь и держать дверцу открытой. Вы, Скири, будете ждать у служебного входа маленького театра на Друри-Лейн. Вы и я встанем по бокам некоего лица, который в какой-то момент сядет в автомобиль. Потом мы привезем его сюда, в специальную гостиную.

– Как? – удивился Скири.

– Как я сказал!

– Нам не часто случается выполнять столь серьезную работу, – сказал Скири. – Скажите, Гарфанг, я надеялся увидеть… ЕГО, а пришли вы.

И тихо добавил:

– Я его никогда не видел.

Гарфанг энергично закивал.

– Я мог бы похвастаться, но я этого не сделаю. Я тоже, Скири, никогда не видел ЕГО лица. Слышал голос, и клянусь вам, этого вполне достаточно.

Он медленно провел ладонью по гладко выбритым щекам.

– Та гостиная, – пробормотал он. – Я охотно выпил чего-нибудь перед этим делом!

– Согласен! Зовите Пиффни!

Владелец ответил на звонок и принял заказ: чистое выдержанное виски.

Когда они выпили, Гарфанг извлек из кармана пачку банкнот и принялся пересчитывать купюры.

– Десять фунтов аванса каждому. Таковы распоряжения, – сказал он. – Двадцать пять фунтов Пиффни.

Хозяин таверны удивился.

– Должен ли я понимать, Гарфанг, – спросил он, – что этим вечером…

– Та гостиная, приготовь ее, – сухо ответил Гарфанг.

Багровые щеки толстяка побледнели.

– Пусть будет согласно ЕГО пожеланию, – вполголоса произнес он. Его рука дрожала, когда он брал деньги.

Через некоторое время троица разделилась. Каждый направился в свою сторону.

* * *

Крик-Крок…

Так называли великий ужас…

Вот первый акт его деяний, который состоялся при стечении публики и который сразу снискал ему ужасающую и таинственную славу.

В маленьком театре на Друри-Лейн вся труппа собралась на генеральный прогон новой драмы Периклеса Холдона. «Хрустальная башня». Периклес Холдон был модным автором, которого любила широкая публика, хотя в его пьесах часто недоставало художественного вкуса, но в них всегда присутствовали опасные ситуации и вызывающие страх перипетии, что было по вкусу зрителям.

Итак, в тот вечер готовилась генеральная репетиция, а премьера должна была состояться на следующий день. И дирекция разослала ограниченное количество приглашений.

В зале сидели критики и несколько дружественно настроенных журналистов, а также несколько постоянных зрителей и владельцы заведения. То на сцене, то за кулисами мелькал Периклес Холдон и его секретарь Алекс Уинстроп.

Два первых акта прошли успешно к общему удовольствию. Третий акт подходил к концу.

Героиня-преступница, леди Редхэм, которую играла блистательная Гледис Фейнс, готовится сразить кинжалом графа Руперта Фейнса, когда в гостиную врывается полиция.

Периклес Холдон и Уинстроп стоят в стороне от подмостков. Они многого ждут от этой сцены и желают выстроить ее в малейших деталях. Леди Редхэм поднимает кинжал.

В этот момент раздается странный голос: «Крик-Крок», и имя повторяется трижды. Потом в середине левой декорации распахивается дубовый шкаф.

Удивленный Уинстроп восклицает:

– Что такое?.. Этого в пьесе нет!

Холдон пораженно таращится на происходящее.

В шкафу стоит мужчина. Он в рединготе, его голову венчает цилиндр. Голова мужчины опущена.

Он вдруг прыгает вперед, хватает Гледис Фейнс и уносит ее. Актеры застывают в недоумении. Только Холдон и его секретарь, понимая, что происходит нечто необычное, бросаются за похитителем.

Тот исчезает в шкафу, дверцы его захлопываются, но перед исчезновением он поворачивается лицом к преследователям.

Ужас! Огромный ухмыляющийся череп и больше ничего.

Холдон, к которому присоединились актеры и машинисты сцены, бросаются за кулисы. В зале поднимается волнение.

Не удается найти ни человека в маске черепа, ни актрисы. Они исчезли в помещении под сценой, пробравшись через люк в полу. Толпа становится гуще. Обыскивают подвалы. Там находят труп парня, который управлял люками сцены.

На помощь прибывают настоящие полицейские. Они сменяют свидетелей похищения, но их поиски остаются тщетными.

Правда, на одной из несущих колонн находят огромную надпись, сделанную древесным углем: Крик-Крок.

В тот же вечер Скотленд-Ярд, поставленный в тупик событиями, связывается с Гарри Диксоном.

Великий сыщик, столь же обескураженный, как и полицейские, обращается к директору:

– В вашем кабинете нет ничего особенного, кроме свежей царапины на краске вашего сейфа.

Директор беспокойно восклицает:

– Сегодня утром я положил в него две тысячи фунтов, полученные в банке. А вечером добавил к ним еще тысячу – ее передали мне заказчики.

– Заглянем в сейф, – предложил сыщик.

Сейф оказался пустым…

В полночь вышли специальные выпуски четырех газет с Флит-стрит, в которых пересказывались события: похищение актрисы Гледис Фейнс и появление Крик-Крока, смерти в рединготе, на сцене крохотного театра. Упоминалось также о краже трех тысяч фунтов.

Утром следующего дня директор одного из этих желтых листков получил от анонимного посланца пакет с тремя тысячами фунтов и запиской:

Передать этому дураку Лиссецкому, директору маленького театра на Друри-Лейн. Бесплатно даю совет изменить систему защиты сейфа.

В ночь похищения и весь следующий день Скири, Престок и Салливан оставались в таверне «Синяя акула». Они нервничали, и их беспокойство росло час от часу.

Вечером в заведении появился пьяный матрос, потратил немного денег и удалился. После его ухода Пиффни нашел за стойкой письмо, адресованное Скири.

Тот прочел письмо и смертельно побледнел.

– По пятьдесят фунтов на каждого, – наконец выговорил он, – и приказ смыться куда угодно. Земля Лондона горит у нас под ногами.

Салливан ушел первым и направился к Релвей-Гудс-Депо. Когда он проходил около неохраняемого переезда, его с силой толкнули в спину, и он растянулся на рельсах в момент, когда там на всех парах несся локомотив. Салливана буквально разрезало надвое.

Престок покинул таверну через четверть часа. Он дошел до канала Гранд-Суррей и собирался пересечь его у Олд-Кенсингон-род.

Он получил по голове удар мешком с песком и упал. Через три секунды он исчез в водах канала и уже не выплыл на поверхность.

Скири выскользнул из «Синей акулы» в переулок.

Пух! Пух!

Два выстрела из револьвера с глушителем. Скири рухнул, не издав ни звука.

Из тени появился крохотный автомобильчик «моррис» и остановился рядом с трупом. Из автомобиля вышла тень, подобрала мертвое тело, бросила его в багажник. Автомобиль растворился в ночи.

Чуть позже открыл свои двери дансинг с сомнительной репутацией «Пингвин Скандалист».

Вскоре его заполнила разношерстная публика. Дансинг находится на Юнион-стрит, неподалеку от Саусворк-Парк, а тот соседствует с Розерхайтом и пользуется такой же дурной славой.

Среди танцующих людей заметно выделяется очень смуглый человек с пушистыми черными усами. Публика радостно приветствует его:

– Гип-гип-ура Американцу! Да здравствует Аргентина!

Дон Педро Суарес без счета тратит деньги в «Пингвине Скандалисте».

В углу зала сидит человек в форме капитана торгового флота. Он курит трубку и пьет пиво.

Он не относится к богатым клиентам, и его никто не замечает. Официанты обслуживают его с некоторым презрением. Ни одна из танцовщиц даже не думает присесть за его столик.

Никто не говорит о Крик-Кроке. Наверное, никто и не думает о нем.