Текст книги "Гарри Диксон. Дорога Богов"

Автор книги: Жан Рэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Стальной громила

– Нет, никакого света, Том, – отрезал Диксон, когда они вернулись на Бейкер-стрит. – Никому не следует знать, что мы вернулись в Лондон. Предупредите миссис Кроун.

Вскоре появилась гувернантка.

– Значит, надо прятаться в собственном доме, – пожаловалась она. – Что за собачью профессию вы выбрали, хотя для таких порядочных и приятных джентльменов есть множество подходящих занятий. Ведь и есть придется в темноте, словно вы мыши.

– Хорошо сказано, миссис Кроун, – засмеялся Гарри Диксон. – Во всяком случае, будем осторожны, как эти милые грызуны, а шуметь, думаю, будем еще меньше. А пока опустите синие шторы в комнате Тома. Окна там выходят во двор. И чтобы даже лучик света не просачивался наружу. Там временно и расположимся.

Сыщика ждала объемистая почта, и он почти всю ночь знакомился с нею.

Лорд Нортон предупреждал в холодном вежливом тоне, что положил пакет со ста пятьюдесятью тысячами фунтов под скамью в Гайд-парке. И предупреждал: если сыщику удастся вернуть деньги, то он, кроме королевского гонорара, пожертвует часть денег на помощь лондонским беднякам.

Принц Садур, в письме с цветистыми и хвалебными выражениями, сообщал сыщику, что не расстался со своим знаменитым бриллиантом и что один из котлов его великолепной яхты взорвался необъяснимым манером. Но повреждения быстро устранили, и он решил уйти в море в неизвестном направлении, чтобы скрыться от таинственного врага.

– Двое! – воскликнул Гарри Диксон. – Теперь посмотрим, что это… Ругательное письмо от Мак-Дугала… Миссис Кроун будет чем растопить печку завтра утром. А это что?

Грубый конверт с адресом, написанным дрожащей рукой, с пометкой «передать по назначению».

– Этого голоса в квартете не хватало, – ухмыльнулся Гарри Диксон, взламывая сургучную печать. Он глянул на подпись. – Мистер Фратт, эсквайр. Что он от меня хочет?.. А это уже интересно.

Весьма уважаемый мистер Диксон!

Срочно навестите меня. Я смогу назвать Вам имя преступника. Но примите предосторожности, когда придете ко мне. Я боюсь, как бы этот жестокий враг не пронюхал о Вашем приходе. Тогда я – пропащий человек.

Преданный Вам Эбенезер Фратт, эсквайр.

P.S. Приходите только с наступлением ночи и в дверь стучите негромко.

Э. Ф.

Гарри Диксон задумался, потом взял конверт, рассмотрел марку, погашенную жирной краской.

– Письмо послано вчера, – пробормотал он. – Несмотря на мое стремление вернуться в Лондон, префекту полиции удалось задержать меня на целых четверо суток в Париже. Еще не слишком поздно нанести визит мистеру Фратту, эсквайру, тем более что есть пометка «срочно».

Он глянул на Уиллса – тот спал, оправляясь от усталости.

– Пусть спит. Надеюсь, мистер Фратт не задержит меня надолго. Чтобы назвать одно имя, вовсе не надо вечности.

Он внимательно осмотрел пустынную улицу, не заметил ничего подозрительного, надвинул шляпу на лоб и поднял воротник пальто. Затем направился в Чипсайд, где жил ростовщик.

Окна его дома, кривые и маленькие, походили на боязливые и внимательные глаза. Боязливые, ведь они должны были постоянно следить за угрозой воров и убийц. Внимательные, потому что сидящий за ними ростовщик жадно высматривал жертвы, словно паук. Ибо Эбенезер Фратт, эсквайр, и был истинным пауком с могучими когтями, который пожирал людские сердца, слезы и кровь.

По вечерам из проклятого дома выходили бледные мужчины – они подписали кабальные договоры, а за просрочку заплатят семью граммами свинца и мельхиора, пущенными в висок, обрекая жену и детей на вечную нищету.

Фратт, эсквайр, ворочал крупными деньгами, но не отказывался и от мелких доходов, даже если они равнялись нескольким пенсам.

На первом этаже дома располагалась лавочка ростовщика, длинная и узкая, как труба, где свет не доходил до конца ее. Она всегда была полна мрака и плесени.

Целыми днями к нему тянулись женщины, чтобы выложить на прилавок пальто или плащ и прошептать:

– Посмотрите, мистер Фратт, оно почти новое. Дайте за него фунт.

А Фратт, эсквайр, неизменно отвечал:

– Два шиллинга.

Бедные женщины рыдали, пытаясь разжалобить ростовщика историями про безработных мужей и бедных голодных малюток.

Но Фратт, эсквайр, отвечал:

– Два шиллинга. Или забирайте ваш корм для моли.

По большей части муж тщетно мотался по причалам Грейвсенда, не имея возможности заработать и пару пенсов на хлеб и чай. А бедный малыш кашлял и хрипел в каком-нибудь подвале Уоппинга или Уайтчапеля.

И женщины брали два шиллинга и уходили, произнося почти одни и те же слова:

– Пусть Бог вас накажет!

Или:

– Бог проклянет вас.

– Бог видит вас, негодяй, еврей, грязный вор!

Но мистер Фратт, эсквайр, прикреплял к вещи этикетку и плевал на Бога.

Именно в это отвратительное жилище направлялся Гарри Диксон, не скрывая своего отвращения. Ему было неприятно отвечать на просьбу столь мерзкого существа, как ростовщик.

– Если таинственный вор зеленого пламени прикончил мистера Фратта, эсквайра, вместо Мак-Дугала, я на стану его упрекать, – пробормотал он.

Улица была пустынной, едва освещенной скупым светом газовых фонарей. Диксон проскользнул на крыльцо и осторожно постучал. Ответа не последовало.

Он постучал громче, результат был тем же. Он поискал звонок, нашел его. В тихом спящем доме послышалась робкая трель… Ничего.

– Пусть споет соловей, – усмехнулся Гарри Диксон, доставая отмычку. – Перед ним не могут устоять ни сердца, ни запертые двери.

Замок открылся, но дверь осталась закрытой. Ростовщик опустил засовы.

– Ничего хорошего…

Он обошел группу домов и заметил низкую стену, над которой качались голые ветви деревьев. Через мгновение он уже стоял в запущенном садике, окруженном разваливающейся стеной, ограждающей его от внутренних двориков. Он сориентировался.

– Мне кажется, – сказал он сам себе, усаживаясь на верхушку замшелой кирпичиной стены, – что свет горит в одной из комнат дома Фратта!

Действительно, полоска света освещала кусок заросшей травой и мхом дворика.

Гарри Диксон отбросил колебания и соскочил со стены. Во мраке послышался яростный собачий лай, и сыщик поспешил залезть еще на одну стену, постепенно приближаясь к дому ростовщика. Освещенное окно было совсем рядом. Диксон мог рассмотреть убогую обстановку, покосившуюся мебель и заваленный мусором стол, за которым сидел неподвижный человек… По мнению сыщика, слишком неподвижный.

– Какие грязные стекла, – проворчал он, – но готов поставить фунт за то, что за столом сидит сам мистер Фратт.

Сидя на корточках на замшелой черепице стены, он тщательно разглядывал внутренность комнаты.

То, что он принимал за фигуру ростовщика, находилось вне конуса света, сочившегося из-под жестяного абажура.

Сыщик с осторожностью соскользнул на землю.

И тут же невероятный звон разорвал тишину. Сыщик скривился.

– Надо было предусмотреть. Провод тревожной системы… Черт! Мистер Фратт, похоже, не очень озабочен происходящим.

Он дотронулся рукой до провода, проложенного вдоль стены на уровне щиколотки. Резко дернул его, и звонок затих.

– Надеюсь, других ловушек нет, – пробормотал Гарри Диксон и включил фонарик. – Хм, как я и думал: капкан, а вот и еще один. Да здесь царит полное доверие!

Окно было в шаге от сыщика. Он прижался лицом к стеклу.

Мистер Фратт сидел, опустив голову на грудь, руки висели вдоль тела, безжизненные глаза уже остекленели.

– Меня опередили! – проворчал сыщик. – Я поторопился, обещая этому Гарпагону полную безопасность… Правда, я думал только о зеленом пламени, а незнакомец, похоже, пользуется и другим оружием.

Ударом локтя он разбил стекло, повернул шпингалет и запрыгнул в комнату.

Он попал в нищенское заднее помещение, провонявшее жиром и прелой шерстью, запахом нищеты.

С легким отвращением сыщик положил ладонь на бледный лоб ростовщика и почувствовал ледяной холод смерти.

«Это случилось несколько часов назад, скорее всего, когда начало темнеть, и Фратт зажег свет».

Он внимательно осмотрелся.

– Разве в этой свалке можно понять, был ли обыск, – простонал он. – Посмотрим, как он умер.

На изъеденной молью хламиде ростовщика виднелись подозрительные липкие пятна.

«Полагаю, удар кинжалом в самое сердце», – решил Гарри Диксон и дотронулся до тела убитого.

Мертвец рывком вскочил, и пока ошеломленный Диксон не успел отскочить назад, ледяные руки трупа схватили его за запястья и сдавили их с невероятной силой.

– Фратт, – завопил сыщик, – вы с ума сошли…

Но ростовщик молча продолжал терзать руки сыщика.

– Фратт! Отпустите меня… или я вас убью!

Ни один мускул не дрогнул в неподвижном лице мертвеца. Его остекленевшие глаза смотрели в какую-то точку пространства. Он, похоже, даже не знал о своей жертве. Только руки продолжали сжимать запястья Гарри Диксона.

Сыщик изо всех сил нанес удар по ногам противника и тут же завопил от боли – ему показалось, что он ударил по камню.

Фратт был маленьким и хрупким человечком, которого можно было сбить с ног простым щелчком. Гарри Диксон попытался освободиться отчаянным рывком. Похоже, легче было опрокинуть церковную стену! Фратт не шелохнулся.

Гарри Диксон опомнился, застыл и внимательно вгляделся в странное существо, пленившее его.

Глаза у него были, как у мертвеца, а ледяная плоть щек вдруг стала синеть. Сыщик услышал странный шум – внутри этого тела, лишенного души, кипела адская и опасная жизнь.

Прошла минута, долгая и ужасная, потом Гарри Диксон закричал от ужаса – на лице трупа невероятно широко раскрылся рот, но вместо огрызков зубов он увидел сверкающие сталью острые клыки. Голова существа наклонилась с явным намерением вцепиться в горло сыщика.

И мертвец заговорил!

Из его глотки доносился ужасный пронзительный фальцет. Существо монотонно и хищно повторяло слова:

– Я тебя убью, Гарри Диксон… Диксон, ты умрешь, умрешь…

Буква «р» перекатывалась, словно ржавая шестеренка.

– Диксон, ты… умрешь… умрешь…

– Автомат! – в ужасе воскликнул сыщик.

И сразу все понял.

Он вспомнил о странной машине, заинтриговавшей его в лаборатории на улице Обервиллье. Автомат был похищен, пока они оставались пленниками в подвале дома изобретателя.

«Механический человек… Бандит усовершенствовал аппарат, пока я отсутствовал. Убив Фратта, он нарядил автомат в лохмотья ростовщика!»

Все это пронеслось в мозгу сыщика, пока лицо, в малейших деталях повторявшее отвратительно лицо ростовщика, приближалось к лицу Диксона и, сухо щелкая челюстями, повторяло:

– Я тебя убью, Диксон… Ты умрешь… умрешь… – вопил фонограф, спрятанный внутри автомата.

Глаза налились ослепительным зеленым светом – взгляд обладал гипнотической силой, которую пытался побороть Гарри Диксон.

Он чувствовал, как уходят силы, а разум слабеет… У него остались лишь слабые рефлексы защиты, но его подсознание работало. Он заметил какое-то округлое утолщение под лохмотьями мертвеца в области сердца.

Что-то ему подсказывало, что надо добраться до этого утолщения. Но железные руки не ослабляли хватки. Гарри Диксон из последних сил дотянулся до утолщения и коснулся его.

Стальные зубы уже были готовы откусить ему правое ухо… Но окровавленная рука сыщика уже лежала на лохмотьях Фратта.

Один из острых клыков рассек щеку сыщика.

Гарри Диксон из последних сил нажал на утолщение.

Автомат откинулся назад, его руки раскрылись, отпустив жертву. Диксон со стоном повалился на пол.

Адское механическое существо принялось бродить по комнате неровным и неуверенным шагом, круша мебель и пробивая стены.

Диксон не стал терять времени, вытащил револьвер и со сладострастием принялся расстреливать автомат.

Послышался треск поврежденной механики, и, словно сломанная кукла, автомат тяжело рухнул на пол, но его конечности продолжали конвульсивно содрогаться.

Гарри Диксон со стоном поднялся с пола. Его силы были на исходе. Единственная мысль, остатки воли вынуждали его: бежать из этого проклятого жилища, словно здесь его поджидала еще одна опасность.

И опасность была – едва сыщик сделал, спотыкаясь, несколько шагов по коридору, как его окружило ослепительное зеленое пламя.

Он ощутил огненный укус, его оглушил чудовищный грохот – сыщик бросился вперед, словно выпущенный из катапульты.

Это спасло его, поскольку он телом вышиб дверь на улицу.

Дом мистера Фратта, эсквайра, вспыхнул. Пламя пожара отразилось в окнах соседних домов.

Гарри Диксон не стал поднимать тревогу. Он бросился бежать, словно за ним гнался сам дьявол.

Позади него небо горело красным заревом. Слышались крики и рев пожарных сирен.

Сыщик бегом добрался до Бейкер-стрит и ворвался в дом, как в спасительную гавань.

Он сразу успокоился, хотя его глаза все еще видели всполохи пламени.

– Пора действовать, – громко произнес он.

Голос его был решительным и угрожающим.

Герр доктор Брайтенштайн

– Итак, Гудфельд, вы мне добыли требуемые сведения?

– Немного, господин Диксон, – вздохнул суперинтендант. – Прежде всего, нигде нет следов яхты принца Садура. Мы опасаемся, что Его Высочество заплатило посмертный налог таинственному незнакомцу, владельцу зеленого пламени.

– Действительно? – равнодушно отозвался сыщик. – Признаюсь, иное меня бы удивило.

– Да, бандит сыграл хорошую игру и в открытом море поймал беднягу-принца в свой смертоносный луч.

– Ладно. Еще что?

– Вы меня спрашивали, какие немецкие агенты, заподозренные в шпионаже, находятся в данный момент на британской территории. Мелкая рыбешка, господин Диксон.

– Назовите.

– Бауэр, Локман, Сибенсшлафер и Полволский. Мне также сообщали о Кирше и Лебеволе. Энекеле и Айзеншмидт отбыли в Германию.

– Хм, ничего интересного, мелкая рыбешка, как вы сказали, – пробормотал Диксон недовольным тоном.

– И я так подумал, – гордо ответил Гудфельд. – Даже не стоит выписывать ордер на арест этих клоунов.

– Какие подозрительные суда идут в наши порты?

– Немецкие?

– О, нет. Финляндские, шведские, эстонские.

– «Штурмфедер».

– Нет, не этот.

– «Аланд», «Питер Грамм».

– Пропустим эту парочку.

– «Тригвазон», но это норвежец.

– Он ходит под флагом Норвегии. Хитрый морской бродяга. Это судно занимается высадкой нелегальных пассажиров в ту или иную страну. Идет куда?

– Голль в Эйре. Идет за углем.

– Ол райт! Но ведь оно сделает короткую остановку в Халле перед заходом в Хамбер. Пошлите Бриггса, а Том Уиллс будет сопровождать его.

На следующее утро два молодых беззаботных докера вышагивали по засыпанным угольной пылью причалам крупного английского угольного порта.

– Хелло, парни! – крикнул им боцман-здоровяк. – Хотите подзаработать?

Лентяи переглянулись.

– Нет, – безапелляционно ответил один из них. – Сам занимайся своей работой, старина. У нас еще на три дня хватит на джин. Не будем торопиться!

Боцман удалился, чертыхаясь и качая головой.

– Ну и молодежь сегодня, – проворчал он меланхолично. – Хотят стать миллионерами не работая. Куда мы идем, Господи? В мое время…

Остальная часть рассуждений затерялась в вое ветра.

Через час небольшое судно водоизмещением шесть или семь сотен тонн подошло к причалу, и на берег выпрыгнул матрос.

– Эй! Приятель, на твоей посудине есть работенка? – крикнул один из двух докеров-лентяев, проявивших вдруг неожиданную активность. – Можешь рассчитывать на пинту или на две, если подкинешь работенку.

– Мы идем в Голль, – ответил матрос, – и здесь не загружаемся.

– Все равно, можно выпить вместе.

– Нет времени, парни. Мне надо к капитану порта, чтобы подписать бумаги.

– Как бы он не запустил тебе в башку чернильницей, – крикнул недовольный докер. Матрос пожал плечами и углубился в одну из узких улиц, выходящих к причалам.

– Бриггс, этого нельзя упустить, это он.

– Вы его узнали, господин Уиллс?

– Нет, он слишком хорошо загримирован… И все же, он немного тянет левую ногу, а это мне известно. Это именно он.

Они проследили его до конторы порта, старого покосившегося здания, открытого всем ветрам.

– Он пошел к капитану.

– Здесь еще есть выход на стройку Алетт.

– Черт, я не подумал о ней. Идем туда…

Едва они успели обогнуть здание и спрятаться за грудой деревянной крепи для шахт, как появился какой-то человек и подозрительно огляделся по сторонам.

– Это совсем другой человек! – воскликнул Бриггс.

– Он уже изменил облик, соглашусь с вами. – В голосе Тома Уиллса слышалось торжество. – Но ногу-то он не заменил.

– Верно.

Человек, за которым они следили, уже не был матросом в потрепанной одежде, а выглядел настоящим моряком в прекрасной шевиотовой шинели синего цвета.

– Он на этом не остановится, – сказал Том Уиллс, – я уже не в первый раз веду за ним слежку и знаю его трюки. Вот он входит к Гилхристу, еврею, торгующему одеждой. Может выйти от него детской няней или самим принцем Уэлльским. Бриггс, быстрее, найдите автомобиль, поскольку тип не задержится у торговца более пяти минут.

Бриггс взял ноги в руки, и через несколько минут перед Томом Уиллсом, превратившимся в шофера, остановился комфортабельный автомобиль с номером муниципальной службы такси.

– Если он сядет ко мне или вы потеряете меня из виду, встретимся у мистера Гудфельда, – поспешно сказал Том. – До скорого, Бриггс!

Том принялся менять колесо, не теряя из виду заведение Гилхриста.

Вскоре в его дверях появился джентльмен в коричневатом плаще, который с довольным видом поглаживал черную бороду.

– Такси, князь? – угодливо спросил Том.

– Кстати, неплохая мысль, – ответил человек с улыбкой, проницательным взглядом окинув Тома.

Том не проявил никакого беспокойства, и чужака, похоже, успокоил этот беглый осмотр.

– Плохие времена настали для нас, – жалобным тоном сказал Том. – Хотите, я покажу вам город? Знаю его как свои пять пальцев, а заодно и все графство Йорк. Клянусь, милорд, я вас не обдеру.

Бородач рассмеялся.

– А если я попрошу отвезти меня в Лондон? – спросил он.

– В Лондон, – Том выглядел обалдевшим, – вот это поездка! Но тогда надо будет оплатить обратную дорогу! Господин покупает меня!

– Нет, малыш. Поехали.

Том недоверчиво покачал головой.

– Нужен аванс, – пробормотал он. – Знаете, я не хочу вас оскорбить, но на днях мой приятель был обманут одним паршивым матросом… «Поедем в Голль», – сказал он, а на полдороге велел остановиться, чтобы якобы купить табак для трубки… Мой коллега до сих пор ждет его там. Не злитесь на меня, милорд, но я работаю на хозяина. Если случится нечто подобное, он меня вышвырнет на улицу, и мне больше не видать работы в качестве таксиста.

Бородач терпеливо дослушал Тома. Он вовсе не возмутился требованиями Тома, а, наоборот, с удовольствием выслушал его жалобы.

– Вот вам пять фунтов, дружок, – вдруг произнес он. – Надеюсь, это успокоит вас!

Том с подозрением изучил банкноту и, увидев, что это подлинная купюра Банка Англии, обрадовался.

– Садитесь, милорд, – сказал он, распахивая дверцу автомобиля с низким поклоном. – Вам здесь будет лучше, чем в пульмане. Повезу вас так, словно вы сам герцог Вестминстерский.

Автомобиль понесся по дороге в Лондон, и Том Уиллс то и дело напевал веселую песенку, как поступает шофер, видя щедрого клиента.

Тем же вечером Том Уиллс ворвался в рабочий кабинет учителя и увидел там мистера Гудфельда. Оба наслаждались отменным виски.

– Брайтенштайн остановился в отеле Джексона рядом с Холловей-Стейшн! Только теперь он зовется Пилгрим, – на одном дыхании выпалил Том.

– Что? Кто? – едва не поперхнулся Гудфельд. – Брайтенштайн?

– Вы правы, немецкий шпион, – усмехнулся Гарри Диксон. – Хорошо поработали, Том.

– Что делать? – всполошился Гудфельд. – У этого типа паршивая репутация.

– Просто выдать ордер на арест!

– Чтобы завтра выпустить его с извинениями после вмешательства посольства Германии! – воскликнул начальник Скотленд-Ярда.

– Вовсе нет, мой друг, – тихим голосом произнес Гарри Диксон. – Заполните ордер на имя мистера Пилгрима.

– А на каких основаниях? – кислым тоном возразил Гудфельд.

– Распространение фальшивой монеты, – ответил сыщик. – Не так ли, Том?

– Точно, как дважды два четыре, – весело ответил Том. – Маленький бумажник находится в подкладке его плаща. Там десять купюр по десять фунтов, фальшивых, как и пение мисс Синглетон в театре Друри-Лейн.

– Откуда вы знаете? – спросил Гудфельд.

– Я их сам туда засунул, – ответил молодой человек.

Гудфельд расхохотался так, что у него на глазах выступили слезы.

– Хорошее дельце, господин Диксон! Дайте мне чернила и перо, чтобы я заполнил для вас эту бумажку.

– Пусть Брайтенштайна, или Пилгрима, подержат в карцере в Ньюгейте. Этого хватит, – добавил Гарри Диксон.

– Хватит? Что вы хотите сказать?

– Все, что касается зеленого пламени и того, кто им манипулирует. И таинственный бандит займет место уважаемого мистера Пилгрима в камере, слово Гарри Диксона!

– Еще стаканчик за такую хорошую новость! – воскликнул Гудфельд, размашисто подписывая ордер.

– Теперь в путь! – приказал Гарри Диксон.

* * *

– Мистер Пилгрим?

– Да, это я, что вы от меня хотите?

Мужчина спокойно поглаживал шелковистую бороду.

– Полиция, – представился Гудфельд. – У меня приказ о вашем аресте.

Иностранец не шелохнулся, но в его глазах вспыхнул хитрый огонек.

– По какой причине, господин полицейский?

– Я – суперинтендант Скотленд-Ярда, – сухо ответил полицейский, – а эти два сопровождающих меня господа инспектора. Я задерживаю вас по обвинению в хранении фальшивых денег. Предупреждаю, что все сказанное вами, может быть обращено против вас.

– Традиционное предупреждение, – холодно кивнул мистер Пилгрим. – Какие улики есть против меня? Фальшивые деньги? Надо же!

Вместо ответа Гудфельд снял с плечиков широкий плащ, обыскал его и извлек небольшой бумажник, из которого достал банкноты.

– Фальшивые! – коротко объявил он.

Мистер Пилгрим выругался.

– Подлог! – воскликнул он. Но тут же взял себя в руки. – Требую присутствия моего адвоката.

Гудфельд отрицательно покачал головой.

– Сейчас нельзя. У меня приказ поместить вас в карцер. Через трое суток можете выбирать себе защитника.

Мистер Пилгрим помрачнел.

– Понимаю, что это, – проворчал он. – Я этого так не оставлю. У меня есть право написать…

– Никому! – услышав резкий голос, задержанный вздрогнул.

Слово взял один из инспекторов. Он подошел к Пилгриму и глянул ему в лицо.

– Никому, слышите! И советую вам держаться спокойно и не пытаться что-либо предпринимать, Брайтенштайн.

– Что! – вздрогнул задержанный.

– Да. Не буду повторять ваше имя. Да будет вам известно, при малейшей попытке сопротивления или любом подозрительном жесте с вами может произойти… скажем, несчастный случай.

– Это мы еще посмотрим! – но в голосе человека послышались беспокойные нотки.

– К примеру, вас повесят в камере!

Брайтенштайн-Пилгрим в ужасе отшатнулся.

– Ладно, – согласился он после минутного размышления. – Я понял. Дело, по которому я прибыл в Лондон, лопнуло… Согласен, я вижу, вы все знаете.

– Конечно, знаем. И если продолжите упорствовать, вас еще обвинят в сообщничестве в убийстве, пожаре криминального характера и шантаже. Короче, во всем, чтобы быть повешенным через три недели.

Задержанного передернуло.

– Моя страна этого не позволит. Во мне еще нуждаются.

– Хорошо. Сохраняйте спокойствие и к моему глубочайшему сожалению вас повесят в другом месте. Вам не избежать финала в виде петли. Но пока это не наше дело.

– Ладно, я согласен.

– И правильно поступаете. Мы покинем гостиницу так, словно мы старые друзья.

– Полагаю, мистер Пилгрим не будет долго отсутствовать в гостинице Джексона? – пошутил арестованный.

– Вы умный человек, – усмехнулся инспектор. – Сохраняете хорошую мину при плохой игре.

– Кстати, сэр, мне кажется, я вас знаю, – произнес Брайтенштайн, – но никак не могу вспомнить ваше имя.

– Предположим, Гарри Диксон, если хотите, – улыбнулся сыщик.

– Я не сомневался, – пробормотал он. – В таком случае спускаю флаг. Сдаюсь!

– Почетная капитуляция, – добавил со смехом Гудфельд.

Через час немец был помещен в карцер тюрьмы Ньюгейт.

Но в гостинице Джексона ничего не заметили, потому что к вечеру мистер Пилгрим вернулся, заказал обильный ужин, запил его бутылкой вина и уснул сном праведника на чистых белоснежных простынях.

На следующий день он не покидал номера, словно кого-то ждал.

Утром никто его не спрашивал.

Мистер Пилгрим заказал завтрак и отдал должное сочному и приправленному ворчестерским соусом английскому ростбифу с пикулями.

В три часа пополудни в гостинице зазвонил телефон.

– Дама спрашивает мистера Пилгрима, – доложил служащий отеля.

– Пропустите!

Мистер Пилгрим стоял спиной к свету, падавшему из окна, чтобы посетительница была освещена, а его лицо оставалось в тени.

В дверь номера постучали.

– Войдите!

В дверях показалась дама, закутанная в просторное меховое пальто. Ее лицо закрывала густая вуаль.

– Мадам, – внезапно сказал мистер Пилгрим, – вы нарушаете мои правила. Извольте поднять вуаль.

Посетительница колебалась.

– Иначе можете уйти сей же час. Я уезжаю сегодня вечером. Это означает, что наше дело надо завершить крайне быстро.

Дама дрожащей рукой подняла вуаль, открыв красивое лицо с пронзительно черными глазами. Но щеки ее и лоб были покрыты толстым слоем грима.

Мистер Пилгрим присвистнул.

– Говорите.

– Но…

– Вам известно, с чего начинать, – резко сказал он.

– Фратт, – тихо произнесла она.

Мистер Пилгрим заметил в глазах дамы странную растерянность. Его мозг заработал с невероятной скоростью. Ему была понятна ее ложь.

– Нет! Это не то слово.

Он увидел, что дыхание дамы выровнялось, а в глазах появилось спокойствие.

– Обервиллье, – выдохнула она.

– Хорошо. Продолжайте.

– Господин Пилгрим… Это ведь ваше имя?

– Не имеет значения. Это не мое имя! Называйте меня хоть Пилгримом, хоть Вальтер Скоттом. Мне от этого ни тепло, ни холодно. Говорите быстрее, я ограничен во времени.

– «Он» может передать вам аппарат только на иностранной территории. Но не в Англии.

– Хорошо. Пусть будет Германия.

– Не может этого сделать и там, – выпалила она. – В Голландии…

– Вот как!

– Судно с аппаратом уже находится в голландских водах.

Мистер Пилгрим задумался.

– И что?

– Это все, что я могу сказать. Я передаю слово в слово то, что должна была вам передать.

– Хитрите, – усмехнулся мистер Пилгрим. – Но дело можно сделать. Когда мне сообщат координаты судна?

– Завтра. По телефону.

– Отлично. Тогда и передам деньги. В фунтах или в долларах?

– В долларах.

– Договорились. Кстати, а почему бы не сообщить данные сейчас?

– Связь с судном будет только ночью.

– Можете идти.

Посетительница, не добавив ни слова, слегка кивнула и вышла из номера.

Едва мистер Пилгрим услышал шум удаляющихся по лестнице шагов, как сорвал роскошную бороду и парик. Гарри Диксон сбросил маскировку.

– Терять время на ожидание! – проворчал он. – Как я понимаю, аппарат отправится сегодня ночью на борту какого-то сверхскоростного судна. Они решили, что Диксон родился только вчера!

Через несколько секунд он уже был на крыльце гостиницы и заметил сорвавшийся с места большой лимузин.

Перед гостиницей остановился спортивный автомобиль.

– Том, не теряйте его из виду! – приказал Диксон, занимая место рядом с шофером.

– Положитесь на меня, учитель!

Лимузин немного оторвался от них, но Том держался за ним.

Было видно, что пассажиры лимузина опасались слежки и крутили по улицам.

К счастью для преследователей, автомобилей было много. К тому же к вечеру спустился легкий туман.

Преследование продолжалось около сорока пяти минут. Автомобиль двигался по Вест-Кинг-род, потом свернул на Хаммерсмит. Внезапно, на уровне Орнаментал-Граундс, лимузин резко повернул в лабиринт узеньких улочек.

Сердце молодого водителя тревожно сжалось, когда он увидел перед собой пустую улицу. Гарри Диксон крякнул от сожаления.

– Совсем плохо, если мы их потеряли.

Они заметили лимузин вновь на Хей-стрит. Он замедлял ход.

Лимузин вдруг свернул на углу Грей-Хаунд-род и направился в сторону Хаммерсмита.

– Хотят от нас оторваться! – проворчал Том.

Снова появилась зелень Орнаментал-Граундса. Том занервничал.

– Звери возвращаются в логово кружным путем, – усмехнулся Гарри Диксон. – Такова их натура, Том. Ласточка никогда не возвращается в гнездо по прямой. Так же поступают и другие безобидные зверушки. А что говорить о людях-хищниках?

Лимузин поворачивает.

Он едет вдоль кладбища Хаммерсмита. И опять Грей-Хаунд-род. Внимание!

Лимузин сбросил скорость, двигался вдоль рекреационных лужаек Фулхэма, которые уже окутывала ночная тьма.

Наконец, лимузин остановился на Литтл-род. Сыщики увидели, как из него вылезла женщина. Лимузин тут же уехал.

Гарри Диксон уже следовал по пятам женщины.

Она, похоже, уже ничего не опасалась и спокойно подошла к красивому новому дому, окна бельэтажа которого сияли ярким светом.

Гарри Диксон видел, как она позвонила и вошла внутрь.

Он подождал несколько мгновений, потом приблизился к двери и принялся орудовать отмычками.

В доме, похоже, никто ничего не опасался, поскольку дверь открылась легко. Засовы никто не опустил.

В коридоре светила неяркая лампочка. Мраморные плиты накрывал ковер с плотным, высоким ворсом.

Едва сыщик сделал несколько шагов, как столкнулся лицом к лицу со слугой-индусом в белом тюрбане. Тот, увидев сыщика, уже был готов закричать.

Но не успел. Он получил сильнейший удар в лицо и пошатнулся. Другой удар в живот согнул его надвое.

Гарри Диксон засунул ему в рот кляп, достал тонкую и прочную веревку, связал слугу и затолкал под лавку-шкаф, тянущийся вдоль стены.

С верхнего этажа доносились голоса.

Сыщик, крадучись, поднялся по ступеням широкой лестнице, освещенной скупым светом люстры. Голоса слышались яснее. Один был басистым, другой – раздраженным и умоляющим.

Гарри Диксон подошел к двери, позади которой, похоже, разгоралась ссора.