Текст книги "Роковой круиз"

Автор книги: Жаклин Митчард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

ДЕНЬ ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

Дженис сидела в салоне «Биг Спендера», барабаня пальцами по столу. Услышав шаги Шэрон, она приободрилась. Джен не хотелось показаться неблагодарной. Она была обязана Шэрон и Реджинальду, которые поверили ей и разрешили отправиться на розыски вместе с ними. Они помогли ей. Конечно, у них были на то и свои причины, но эти люди проявили сочувствие и поддержали ее. По крайней мере, она сможет сказать Теду, Джиму и родителям 'Грейси, что она попыталась хоть что-нибудь сделать. Правда, она понятия не имела, что она скажет собственному мужу. Дейв, вероятно, уже догадался, что она не стала послушно дожидаться результатов розысков, сидя у телефона в «Золотой Игуане». Впрочем, он знает свою жену.

– Ты хочешь поговорить о том, что у них произошло? – наконец спросила Шэрон.

– Да, – ответила Дженис, и Шэрон поделилась с ней довольно противоречивой информацией, поступившей от спасательной экспедиции береговой охраны. Капитанша сообщила, что через несколько часов, после того как ее юную племянницу и Оливию осмотрят медики, их самолетом доставят в техасскую больницу. Берит, сестра Холли, уже вылетела в Гондурас, чтобы помочь Холли отправиться в свой последний путь домой. Трейси исчезла. Она взяла надувную лодку и по непонятной причине покинула «Опус» и Кэмми.

Временами страшная реальность обрушивалась на Дженис; она пыталась осознать, что больше никогда не увидит Холли, не услышит, как та сквернословит, покатывается со смеху над собственными неприличными шуточками или распекает своих мальчишек. Нет. Не сейчас. У нее еще будет время оплакать

Холли. Необходимо сосредоточиться и надеяться на некое коллективное искупление, божественный канал, по которому к ним с небес соскользнет благословение в обмен на эту человеческую жертву. Ее рот наполнился слюной, как во время первых месяцев беременности.

– Положи голову на колени, – мягко произнесла Шэрон Глиман, – ты выглядишь неважно. – Дженис повиновалась.

– Теперь вы повернете назад? – спросила Дженис, немного придя в себя. В ее вопросе звенела тревога, хотя она и надеялась, что капитанша этого не заметит.

– Думаю, еще не время, – ответила Шэрон. – А ты как считаешь, Реджинальд?

– Я считаю, что мы должны взять на буксир и доставить домой яхту Ленни. На нашем месте он поступил бы точно так же, Шэрон, – произнес Реджин. – Может, Мехерио получит страховку или решит отремонтировать, а затем продать яхту.

– Ты полагаешь, что больше никто не захочет ходить на «Опусе»? После того что случилось или могло случиться, люди будут думать, что на нем лежит проклятие. Это, конечно, полная ерунда, но все, что связано с морем, окружено таким огромным количеством суеверий!

– Не будь слишком самоуверенной, – донесся из кубрика голос Реджина. – Я слышал, что дом, в котором Лиззи Борден взялась за топор...

– Я могу обойтись и без подробностей, – сухо произнесла Шэрон.

– Как бы то ни было, сейчас это уютная семейная гостиница. К тому же некоторые люди просто жаждут заполучить судно, с которым связана какая-нибудь история, пусть даже и мрачная. – Он умолк и обернулся к Дженис: – Простите, я совсем забыл, что речь идет о вашей семье.

– И о вашем близком друге, – ответила Дженис. – Вы меня ничем не оскорбили.

– Что ж, люди регулярно покупают дома, в которых, по слухам, обитают привидения. Моя бабушка так и поступила. Она рассказывала, что собиралась присесть к своему туалетному столику, когда вдруг увидела женщину в белом, которая прошла у нее за спиной мимо открытой двери. Она увидела ее в зеркале так же отчетливо, как я вижу вас. Никаких неудобств от ее присутствия она не ощущала.

– Почему в подобных видениях женщина всегда в белом? – поинтересовалась Шэрон, не обращаясь ни к кому конкретно. – Почему бы им не надеть симпатичный синий или красный плащ? Из-за этого жизнь призраков выглядит скучновато.

– Шэрон, людей обычно хоронили в саванах. Саваны были белыми. Этому дому больше ста пятидесяти лет. Вряд ли там стоит ожидать появления дамы в полосатом костюме от Шанель и туфлях на высоком каблуке...

– В общем, все эти истории изрядно щекочут нервы. Но давайте поговорим о деле. Приборы показывают, что мы должны быть где-то в районе рассчитанных мною координат. Это место, откуда поступил электронный сигнал. Реджин, как ты думаешь, если мы найдем «Опус», нам удастся его отбуксировать?

– Нам понадобится заправить побольше горючего. На обратном пути.

– Но он нас не затопит?

– Только не нас.

– В таком случае именно это я и намерена сделать. Ты не возражаешь, если мы сделаем это ради наших друзей?

– Вы что-то говорили о радиосигнале, – напомнила ей Дженис. – Как вы думаете... я могу надеяться, что мою сестру найдут?

– Это не исключено, – ответила Шэрон. – Конечно, мы тоже поищем вокруг. Я не хотела об этом говорить раньше времени. Но ты ведь не думала, что мы не попытаемся?

– Я думала, вы сдадитесь. С точки зрения здравого смысла так и надо было бы поступить. После того как ее не удалось найти береговой охране... шансов почти не осталось.

– Они нашли всех остальных. То, что ее не нашла спасательная экспедиция, не означает, что это не удастся нам. Но это и не означает, что мы ее найдем. Мы ничего не. теряем, если попытаемся это сделать, Дженис.

Уверенно и осторожно Шэрон Глиман подошла к тому, что для Дженис было всего лишь до невозможности крошечной точкой на карге. Как вообще это делается? Как можно найти носовой платок в безбрежном и беспрестанно меняющемся океане с помощью графиков на бумаге и точек на экране? Из своего небольшого опыта Дженис знала, как быстро ветер может унести судно. Это делало их миссию еще более бессмысленной. Однако когда Шэрон приблизилась к тому месту, где береговая охрана спасла Кэмми, она с биноклем забралась в гамак на корме, знакомый ей по описаниям Трейси и скорее напоминающий батут. Все ее чувства пришли в состояние боевой готовности, и она жадно всматривалась в расстилающуюся перед ней гладь, пока день не начал клониться к закату.

И тут она заметила свет.

Две вспышки в быстрой последовательности, а затем, через паузу, третья. Две вспышки в быстрой последовательности, а затем, опять через паузу, третья.

Дженис медленно встала. Она боялась, что упадет.

– Шэрон, – произнесла она, добравшись до кубрика, – взгляни на это.

– М-м-м, – ответила Шэрон, – я уже несколько минут за этим наблюдаю. Пытаюсь понять, что это такое. Гондурасский офицер сказал, что они называют это место Костяной остров.

– Там есть каннибалы? – спросила Дженис, а про себя подумала: «Теперь они поймут, что я полная дура».

– Нет, легенда гласит, что остров принадлежал затворнику с неблагозвучным именем Боун[86]86
  Bone – кость (англ.).


[Закрыть], и мне точно известно, что там все еще стоит его дом. Кажется, я от кого-то слышала, что у него был сын, который в этом доме не жил, но и отказываться от него не хотел. И постепенно огромный дом, построенный из кирпича, завезенного из Англии, и окруженный традиционным английским садом, за которым ухаживали испанские слуги, пришел в полный упадок...

– Там кто-то есть. Этот свет...

– Да.

– Мы подойдем к острову?

– Я не уверена, кто это, – ответила Шэрон. – Я хочу обойти остров и посмотреть, нет ли там какого-либо естественного причала. Этот остров в ширину меньше мили. – Она повернула яхту боком к вспышкам и направилась в противоположную сторону. Дженис увидела, как фонарь яростно замигал им вслед. – Похоже, единственное место, где можно причалить, находится именно там, где мигает этот свет, – после паузы сказала Шэрон. – Я вижу что-то вроде углубления. Мы с тобой отправимся туда на шлюпке и привяжемся к одному из больших деревьев, растущих на берегу. Но сначала давай попытаемся выяснить, кто подает нам сигналы...

– Это яхта «Биг Спендер», – произнесла Шэрон в микрофон радиопередатчика. – Кто это? Кто на острове?

Ответа не последовало.

– Может, батареи сели? – предположила Дженис.

– Или кто-то пытается заманить нас в ловушку, – прокомментировал Реджин.

– Скорее твоя голова покроется пышной шевелюрой ко времени нашего возвращения в Шарлотт Амали, чем нечто подобное случится дважды за одну неделю, – ответила Шэрон. – Не будь таким занудой. – Она помолчала и добавила: – Ага, теперь я ее вижу.

– Правда? – воскликнула Дженис, решив, что Шэрон говорит о Трейси. – Но я ее не вижу!

– Я вижу «Опус», яхта приблизительно в миле от нас по правому борту, – ответила Шэрон. Она взяла бинокль из рук Дженис. – Боже, какой ужас! Все судно увешано какими-то проводами и тряпками. И куча горелого мусора... С другой стороны, это не самое худшее из того, что мне приходилось видеть. Когда Ленни купил эту яхту, она была наполовину сгоревшей.

– Мне кажется, до нее будет мили две, Шэрон, – сказал Реджинальд. – Видимость отличная.

Они получили еще одно сообщение. По словам спасенных с «Опуса» пассажирок, умершую женщину звали Холли Сольвиг. На борту не было обнаружено никаких следов насилия, описанного девушкой. Не было и никого из членов экипажа. Спасательную лодку или катер найти не удалось.

– Лен оставил яхту... – задумчиво произнесла Шэрон.

– Он бы этого не сделал. – Голос Реджина прозвучал достаточно уверенно, но он тут же добавил: – Разве что в критической ситуации...

– Странно, как она тут застряла. Наверное, зависла на чем-то. Как ты думаешь, мы сможем ее снять, если течение...

– Все зависит от того, за что она зацепилась. Придется потрудиться.

Дженис подумала, что за тридцать лет совместной жизни на двадцати квадратных футах между Шэрон и Реджином установилось что-то вроде телепатической связи.

– Давай подойдем к ней и попытаемся не зацепиться за то же самое, что бы это ни было... Возможно, это всего лишь песчаная коса.

– Шэрон, Шэрон, подожди! Посмотри на этот свет,– взмолилась Дженис.

– Я смотрю. Я ничего не вижу за этими вспышками, – ответила Шэрон. – Это может быть какой-нибудь маяк.

И тут ожило радио. Хриплый голос проскрипел: «Помогите». Слова звучали невнятно, голос осип: «Помогите. Трейси Кайл из Вестбрука, Иллинойс. Я нахожусь на...»

– Трейси! – взвизгнула Дженис. – Это моя сестра, Шэрон, это моя сестра! А-а, это моя сестра!

Через пятнадцать минут высокая Трейси безвольно повисла в объятиях Дженис, которая была на восемь дюймов ниже, но находилась в приподнятом настроении и не сомневалась в том, что может легко отнести кузину в Чикаго на руках. Лицо Трейси представляло собой сплошную маску из воспаленных бугров от укусов насекомых, кровоподтеков и шелушащейся кожи. Одного рукава не было, а ее короткие волосы прилипли к голове, как у непослушного маленького мальчика. Правой рукой она поддерживала левую кисть, которая безжизненно свисала вниз. Трейси вся была покрыта глубокими ожогами. Дженис казалось, что нос Трейси поджаривался не на солнце, а на гриле. Ее ноги, испещренные глубокими царапинами, распухли, а пониже коленей приобрели фиолетовый оттенок. Она представляла собой самое фантастическое зрелище из всех, которые доводилось видеть Дженис.

– Я нашла тебя. Я нашла тебя, – шептала Дженис.

Ноги Трейси подкосились, и она опустилась на песок. Дженис и Шэрон наполовину занесли, наполовину втащили Трейси в катер.

– Я нашла тебя, – продолжала повторять Дженис.

Губы и язык Трейси так распухли и растрескались, что она не могла говорить. «Эти несколько слов, которые она произнесла, пытаясь позвать нас, могли стать для нее последними», – подумала Дженис, всхлипнув, и жестом попросила подать ей воду, чтобы напоить сестру.

– Чуть-чуть, – предупредила Шэрон. – Если она выпьет слишком много воды, ей станет плохо. – Она смочила чистую ткань и положила ее на язык Трейси. Затем Шэрон вскрыла стерильный пакет с лимонным увлажняющим гелем, выдавила гель на язык Трейси и покрыла им ее губы.

Трейси старалась изо всех сил, но не могла издать ни звука. Шэрон дала ей глоток «Гаторада». Наконец раздался звук, более всего напомнивший Дженис скрежетание несмазанных шестерней, и слово «...меня». Реджин помог им поднять ее на борт «Биг Спендера».

– Я тебя не уроню. Теперь ты в безопасности, – говорила Шэрон. – Ложись на койку. – Реджин сдернул покрывало, под которым оказались хрустящие полосатые простыни. Трейси упала на них, жестом попросив Дженис наклониться пониже. Сестра выполнила ее просьбу, и Трейси, подняв грязную руку, скорее напоминающую лапу, прошептала:

– Кэмми... Холли...

– Кэмми в безопасности, Трейс. Она сейчас в техасской больнице, – ответила Дженис, предусмотрительно не упоминая о Холли. – Тебя тоже туда отвезут. Шэрон уже сообщила. Скоро ты будешь с Кэмми. – Трейси кивнула и издала звук, который, по мнению Дженис, должен был означать «хорошо».

Дженис выпрямилась и обняла сперва Шэрон, а затем Реджина.

– Спасибо вам за то, что вы избавили меня и мою семью от необходимости пережить весь ужас, который бы стал одной из самых жутких трагедий в нашей жизни.

– Когда придет судно береговой охраны, отправляйся с ней, – сказала Шэрон. – Теперь ты можешь позаботиться о своей семье. Ты это заслужила.

Дженис притихла и задумалась. После довольно продолжительной паузы она вопросительно посмотрела на капитаншу и произнесла:

– Если вы не возражаете, я хотела бы пока остаться здесь. Вы говорили, что снять «Опус» с мели будет нелегко. Я не моряк, но я относительно молода. Я сильная и могу помочь. Мне кажется, я в долгу перед Ленни. Я не знаю, что здесь произошло, но я уверена, что, если Ленни был вашим другом, значит, он был хорошим парнем. И я ни секунды не сомневаюсь, что он сделал бы все, что в его силах, чтобы спасти их. Я думаю, здесь произошло что-то вроде автомобильной аварии. Ты все делаешь по правилам, но что-то идет не так, а затем и вовсе происходит ужасное. Наверное, это судьба. По рассказам, он не похож на человека, который бы покинул свой корабль.

– Тут ты права, – сказал Реджин. – У Ленни было большое сердце. И мощное чувство ответственности. Мореплавание напоминает полеты в воздухе. Оно не прощает ошибок, хотя и считается вполне безопасным.

– Поэтому я хотела бы почтить его память. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам вернуть «Опус» его жене и маленькому мальчику.

Шэрон улыбнулась.

– Я люблю это в людях, Дженис. Силу духа. Добро пожаловать на борт.

Часом позже медсестра приоткрыла дверь в комнату с опущенными шторами, где под воздействием легких седативных препаратов спала Кэмми.

Она, как волчица, сражалась всю дорогу до Техаса, пытаясь вскочить с кресла. Испанская медсестра, сидевшая рядом с ней, мягко уговаривала ее, но, слыша акцент, Кэмми еще больше шарахалась. Ей казалось, что она слышит голос Эрнесто, который требовал, чтобы она сняла одежду. Избалованная девчонка, думала медсестра. Американская сучка.

В больнице всех изумила физическая сила Кэмми. Врач и довольно крупная медсестра с трудом выволокли девушку из отделения неотложной помощи, где ее опять осматривали на предмет переломов, трещин и повреждений внутренних органов – на этот раз при помощи рентгеноборудования. В штате не было пластического хирурга, но кто-то нашел врача, женщину, славившуюся своими легкими ласковыми руками и согласившуюся прийти на работу в выходной. Она дала Кэмми двадцать миллиграммов валиума, обработала самые глубокие порезы и зашила края ран с точностью пуантилиста[87]87
  а) Вид композиции музыкального произведения, при котором музыкальное произведение составляется не из мелодических линий, а отдельных звуков – «точек»;
  б) Прием создания эффекта свечения, освещенности, изобретенный фран-цузскими импрессионистами; состоит в нанесении на поверхность холста большого количества мелких точек, не различимых человеческим глазом.


[Закрыть]. Красивая девочка, думала врач. И рука, и нога, над которыми она трудилась, тоже были красивыми. Инфекция, проникшая в раны, распространилась бы очень быстро, но вводимые внутривенно антибиотики изгонят ее в течение нескольких дней.

Врач, которая сама была матерью четырнадцатилетней девочки, осторожно смазала ожоги Кэмми и накрыла марлей особенно большие. Сильная молодая иммунная система была союзником пострадавшей девушки. С трудом верилось, что можно было получить такое количество ран всего за три недели в открытом море. Видимо, на нее навалилось очень много бед. В конце концов, они ведь находились на яхте, хотя, по слухам, судно было повреждено. Врач вспомнила одну семью, мать и двоих детей, снятых береговой охраной в заливе с надувной лодки, в которой они провели три недели под палящим солнцем после того, как их монокорпусную яхту перевернул ураган Дэниел. Как им удалось пройти мимо суши, для всех осталось загадкой. С ними был отец, англичанин, который когда-то участвовал в парусных регатах, один из печально известных самоуверенных капитанов, отправившийся в длительное плавание, несмотря на то, что его навыки уже десять лет как не применялись. Он был уверен, что мореплавание сродни езде на велосипеде. Следовало отметить, что, к его чести, то немногое количество воды, которое у них было, он отдал детям. Тем не менее самый маленький ребенок, а вслед за ним и отец семейства умерли уже через несколько часов. Видя муки матери, врач думала: «За какого же идиота ты вышла замуж!»

Врач закончила свою работу, удовлетворенная стабильным состоянием Кэмми и тем, что, по крайней мере физически, она находится вне опасности, и перепоручила ее двум медсестрам. Они сделали все возможное, и с помощью губок обмыли ее с головы до ног, обходя повязки и самые сильные ожоги. Боль, причиняемая их прикосновениями, несколько утихомирила Кэмми. Им было очень жаль ее длинные густые волосы, которые необходимо было отрезать. Пока же они заправили ее сбившуюся гриву под хирургическую шапочку, а саму Кэмми уложили в чистую постель. Но она вдруг откинула простыни и вскочила, вырвав из вены иглу и требуя, чтобы нашли ее мать или хотя бы дали телефон, так как ей необходимо позвонить отцу. Медсестры опять ее уложили. Кэмми, не обращая внимания на их увещевания, вновь встала. Они сидели рядом, осторожно удерживая девушку в постели. Однако, как только они отвернулись, она вскочила в очередной раз. В конце концов ее, совершенно обессиленную, пристегнули к койке ремнями.

Испанская медсестра вылетела из палаты, напуганная визгом Кэмми, которая услышала ее голос. Вместо нее пришла другая, одна из тех, кто помогал купать Кэмми. Она легонько потрясла девушку за плечо.

– Милая, – произнесла она с мелодичным ямайским акцентом. – У меня для тебя сообщение от Дженис Локкарио. Она говорит, что с твоей мамой все в порядке.

– Сколько раз, – угрюмо произнесла Кэмми с закрытыми глазами и сжатыми кулаками, – сколько раз говорить вам? Женщина, которую привезли со мной, не моя мать. Она только родила меня. Моя мама удочерила меня. Мою маму зовут Трейси...

– ...Кайл из Вестбрука, Иллинойс, – продолжила медсестра. – Твоя мама скоро будет здесь. Твоя тетя Дженис, капитан Шэрон Глиман и экипаж яхты «Бит Спендер» нашли твою маму. Я знаю, о чем говорю, малышка. Ее доставили в Гондурас на рыбацком судне, проходившем мимо. Через несколько часов она будет здесь. Прилетит на самолете. На быстром самолете. – Она засмеялась: – Конечно, все самолеты быстрые.

Кэмми взяла руку медсестры и прижала к своим растрескавшимся губам.

Когда карета «скорой помощи» наконец доставила Трейси Кайл в больницу, врачи и медсестры, осмотревшие ее, установили, что у пострадавшей сломана кисть. Это произошло, когда ее лодка напоролась на подводный риф и Трейси пришлось карабкаться по камням на негостеприимный берег. Она была вся в грязи, но при помощи смоченных в воде губок ее отмыли достаточно, чтобы заняться ожогами, очистив их от омертвевшей ткани. Она также нуждалась в пересадке кожи на носу и плечах, благодаря которой можно было устранить уродующие лицо и тело шрамы. Трейси страдала от обезвоживания, но это было поправимо. Разбитые губы вскоре заживут. Один глаз распух и загноился. На него наложили тампон с мазью и забинтовали. Теперь оставалось только надеяться на лучшее. Переломанную кисть загипсовали, а саму Трейси поместили под капельницу и начали вводить ей глюкозу, соли, антибиотики, питательные вещества и успокоительные средства.

В целом она была в довольно неплохом состоянии.

Наконец каталку с лежащей на ней Трейси вкатили в полутемную комнату, где спала Кэмми. Когда Трейси переложили на соседнюю кровать и одна из медсестер начала задергивать полог вокруг кровати, ямайская медсестра сказала:

– Нет, нет. Как раз наоборот, необходимо пододвинуть кровать миссис Кайл к кровати ее девочки. Проснувшись, она сразу увидит Кэмми.

Медсестры убрали металлическую тумбочку, стоявшую между кроватями, и как можно ближе придвинули кровать Трейси к кровати ее дочери. Они бы сдвинули кровати вместе, но этого не позволяли сделать провода, соединявшие Трейси с мониторами.

Ночью Кэмми проснулась. Все ее тело болело. Когда глаза постепенно привыкли к окружающему ее серому мраку, она огляделась. Подняв руку, Кэмми потрогала свои волосы: очень скоро их состригут и она станет похожа на Шинед О'Коннор. Кажется, кто-то попытался причесать ее. Швы, наложенные на кисть, которую она порезала, разбив зеркало в ванной Холли, болели. Она уже хотела нажать кнопку вызова медсестры, чтобы ей сделали еще один укол обезболивающего, как вдруг заметила на соседней кровати неподвижный силуэт, укрытый легким одеялом. Лунный свет, пробивающийся сквозь шторы, позволил ей рассмотреть знакомый профиль и светло-каштановые волосы матери.

– Мам, – прошептала она. – Мамочка. – Трейси не шелохнулась.

Кэмми ткнула пальцем в кнопку вызова. Тут же явилась медсестра.

– Слушаю. Вам помочь?

– У меня все болит, причем достаточно сильно. И я хочу, чтобы мне объяснили, насколько опасно состояние моей матери.

– Одну минуту, мисс Кайл.

Кэмми наблюдала за тем, как спит Трейси, как ее грудная клетка слегка поднимается и опускается в такт дыханию, и пыталась определить интервал между вдохом и выдохом. Вернувшись в палату, медсестра не стала включать потолочные флюоресцентные лампы и вместо этого посветила на Кэмми точечным фонариком. Затем она встряхнула систему и вколола в нее лекарство, которое, подобно благотворному бальзаму, быстро распространилось по телу Кэмми, заглушая боль. Когда медсестра повернулась, чтобы уйти, Кэмми прошептала:

– Моя мама очень плоха?

– У нее сломана кисть и довольно серьезные ожоги. Но самое опасное – это ее инфицированный глаз. – Медсестра заметила, как у Кэмми задрожали губы, и поспешила добавить: – Она скоро поправится, ее жизни ничто не угрожает, мисс Кайл. И ее глаз тоже будет в порядке. Я в этом уверена. Она полностью выздоровеет. Не беспокойтесь.

Кэмми начала плакать. Настоящие слезы горели на воспаленных щеках, доставляя ей какое-то извращенное удовольствие.

– Я люблю мою маму, – она произнесла это совсем тихо, как какую-то магическую руну или целительный заговор.

– Я тоже тебя люблю, – просипела Трейси и вытянула руку, так что кончики их пальцев соприкоснулись.