Текст книги "Роковой круиз"

Автор книги: Жаклин Митчард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

ДЕНЬ ШЕСТОЙ

– Готово! – сказал Ленни. Женщины не могли этого знать, но голос капитана, несмотря на то что это было его двадцатое плавание на «Опусе», звучал так же торжественно, как и в самый первый раз. – Сегодня вы увидите яхту под парусом! Мне очень хочется, чтобы вы получили удовольствие, поэтому я позабочусь о том, чтобы развить хорошую скорость, а Мишель будет готовить для дам напитки.

– Ты загрузил что-нибудь еще? Продукты?.. – поинтересовался Мишель.

– Дюжину яиц и свежего хлеба для французских тостов. Шэрон снабдит нас всем остальным. У нее продуктов под завязку. Ее клиенты ловили рыбу, но не смогли забрать улов с собой. У них случилось что-то срочное дома, в Техасе. И у нее осталась целая гора всякой всячины, которую я пообещал забрать. Я с ней скоро свяжусь.

– Она не возьмет за это денег.

– Знаю, она меня уже предупредила. Это же Шэрон...

– Если на Рождество по пути домой я заеду в Нью-Йорк, то обязательно приглашу ее и Регги пообедать, – заявил Мишель.

– Я тоже собирался их навестить, – ответил Ленни.

– Можно, если ты захочешь, провести там целую неделю.

Ленни рассеянно кивнул, думая уже о другом. Мишель отметил, что он не вспомнил о консервном ключе. «Черт побери, – ругнулся про себя Мишель. – На следующей стоянке нужно обязательно купить его». Но вслух ничего не сказал.

Женщины наблюдали за тем, как они развернули дженни и подняли грот-парус, которые взвились над их головами, как огромные флаги, и в следующее мгновение две белые башни зареяли в синеве. Ленни выключил двигатель. Попутный ветер надул паруса, и «Опус» приготовился исполнить свое предназначение. Он словно расправил крылья и стал подобен всем парусникам, веками вызывавшим неумеренный восторг художников и поэтов, включая тех из них, кто никогда даже не ступал на палубу.

– Ленни – настоящий моряк,– уважительно произнес Мишель, когда они все вместе пили ромовый пунш и угощались соусом манго-сальса. – Я тоже умею, но он это делает играючи. Он и к штурвалу почти не будет прикасаться. Это называется уваливанием. Ветер дует в корму сбоку: видите, как наполнен грот? Ветер тянет нас, как Ленни и обещал. Грот находится с подветренной стороны. Теперь «Опус» будет мчаться, пока ветер не переменится.

– Честно говоря, я с трудом это представляю, – прокомментировала Холли.

– Сейчас конец сезона, поэтому мы можем позволить себе почти все, что нам вздумается, – продолжал Мишель. – Главное, чтобы мы постоянно несли вахту. Мы с Ленни меняемся через каждые шесть часов.

– Это действительно похоже на полет.

– Мои внутренности сейчас тоже, кажется, полетят, – неожиданно сообщила Холли.

– Имбирные пилюли, – сказал Мишель и одним прыжком очутился на камбузе.

– Странно, что один человек не чувствует ничего, а другой – все. – Кэмми развела руками.

– Это зависит от ушей, – пояснил Мишель. – Мне случалось видеть, как большие и крепкие мужчины зеленеют, как только яхта покидает бухту. Это не имеет никакого отношения к силе или слабости. Что касается Холли, то, возможно, еще дает о себе знать этот злосчастный укус.

– Я уверена, что все так и есть, – подтвердила Холли. – Я еще не совсем... в порядке. Я медсестра, поэтому знаю, что это... не просто так.

Мишель приготовился наблюдать за встречными кораблями. Он взял Кэмми за руку, чтобы она встала рядом с ним.

– Видишь круизное судно? Кажется, что оно находится в миллионе миль отсюда, не так ли? Но ты и моргнуть не успеешь, как мы окажемся рядом с ним. Если бы мы захотели, то под парусом смогли бы проплывать по сто миль в день. Даже просто идя по течению, мы бы делали по пятьдесят миль. Нет никакой уверенности, что капитан этого судна заметит нас даже средь бела дня. Я должен сообщить Ленни об этом корабле, хотя он наверняка его уже видел. Он переговорит с капитаном, и, поскольку мы идем быстрее, скорее всего, они нас пропустят. В этой ситуации, как мы говорим, наше судно имеет преимущественное право дороги. Другое дело, если бы у них были в воде рыболовные сети.

Когда он вернулся, Трейси поинтересовалась:

– А здесь поблизости вообще есть какая-нибудь земля?

– Сегодня мы бросим якорь у пары крошечных островков. Честно говоря, их и островками трудно назвать. Так, клочки суши с чахлой растительностью. Там нет ни пляжа, ни даже отмели маломальской. Единственное, чем там можно заниматься, так это ловить крабов или что-нибудь в этом роде. Возможно, вы просто захотите ощутить под ногами твердую почву или поплавать, если вокруг яхты плавать не хочется.

– Что-то вроде необитаемого острова, на котором все мечтают оказаться? – уточнила Кэмми.

– В том месте могут оказаться только самые невезучие из ныне живущих. Или те, кто хочет побыть... в одиночестве, чтобы помедитировать.

– Например, монахи.

– Может, и так. Мы же бросим якорь в некотором отдалении от берега. – Мишель отвел глаза. Почему он смущается, как шестиклассник? После паузы он продолжил: – Если нам захочется высадиться на берег, воспользуемся шлюпкой. Однако туда легко можно добраться и вплавь. Конечно, якорь или даже два огромных якоря не в состоянии удерживать яхту всю ночь. Но обычно здесь тихо. Проблем не бывает, не то что в других местах. Скорее возникнут проблемы, если мы не бросим якорь. – Мишель приходил во все большее замешательство. Он молол чушь и не мог остановиться.

– Я слышала об этом, – пришла ему на выручку Кэмми и провела кончиком ногтя по его спине.

Трейси наблюдала за тем, как, руководствуясь указаниями Ленни, Мишель вносил крошечные поправки в положение парусов. Угол поворота парусов ей был понятен. Управление массивной яхтой мало чем отличалось от управления миниатюрным катамараном ее дедушки. Мишель отцепил парус и закрепил его под другим углом. Трейси представила себе поток воды под килем, винт, скрытый под водой, но удерживающий яхту на курсе. Она вспомнила, чему учил ее дедушка. Если высунуть руку в окно машины во время движения и сложить горстью, то ветер всего лишь сдует руку назад. Но стоит повернуть руку, и ветер, скользя через нее, уже тянет ее вперед. Трейси ничего не помнила о том, что говорил дедушка относительно плавания против ветра, но в процессе обучения этому искусству ей приходилось пригибаться, когда он переводил гик к другому борту суденышка. «Магеллан, – наставлял ее дедушка, – был вынужден устанавливать паруса под углом девяносто градусов к направлению ветра, и, тем не ме-нее, ему удалось совершить кругосветное плавание.

Лишь только солнце начало клониться к западу, она услышала, как паруса захлопали о мачту. Опустив паруса, Ленни аккуратно сложил их и привязал к гику. Все почувствовали, что яхта замедлила ход. Мишель приготовил шлюпку, чтобы привязать «Опус» к большому дереву, растущему на крохотном островке. Ленни удерживал тримаран на месте, пока Мишель пересек полосу воды, отделяющую судно от берега, и обвязал линь вокруг крепкого ствола.

– Если не будет ветра, мы могли бы развести на берегу костер, – сообщил Мишель, быстро вернувшись.

– Хорошая идея. Это было бы, как в лагере, – согласилась Кэмми.

– Не совсем, – мягко возразил Мишель. – Во всяком случае не так, как в лагерях, в которых был я.

Невольно подслушавшая этот разговор Трейси только вздохнула. Она испытала острый приступ тоски по Джиму, его рыжеватой шевелюре, длинным рукам и ногам. Скучала ли она по мужу или просто тосковала об их с Джимом ушедшей молодости, о том крепком упоительном напитке счастья, стакан которого они должны были растянуть так, чтобы им хватило на всю жизнь?

Этим же вечером, пока Ленни готовил все необходимое для печеных мидий со шпинатом и вином, Мишель в шлюпке отправился на остров, вытащил ее на песок и перешел на подветренную сторону острова. Перед ним стояла задача поймать рыбу, которую Ленни намеревался поджарить на решетке к ужину. Кэмми, в одном купальнике, крадучись, прыгнула за борт «Опуса» и вплавь преодолела тридцать футов, отделявшие его от берега. Принятых девушкой мер предосторожности, похоже, никто не заметил.

– Судя по всему, он ей нравится, – сообщила Трейси стоявшим рядом с ней Оливии и Ленни. – У нее только в этом году появился первый настоящий бойфренд. А потом он взял да и вернулся к своей богатой подружке. Кэмми считает мужчин бесчувственными.

– Они и в самом деле бесчувственные,– рассмеялся Ленни.

– Так на что он там удочку забрасывает? – Они оба улыбнулись двусмысленности вопроса. Оливия опустила шляпу на лицо.

– Он хочет поймать барракуду, – ответил Ленни. – Затем я ее поджарю. Вы никогда не пробовали ничего подобного. Барракуда, только что выловленная из моря! Надеюсь, вы будете приятно удивлены.

– А он точно ее поймает?

– В этом-то вся проблема. Скорее всего, Мишель это сделает, но, прежде чем он вытащит барракуду на берег, ему придется сразиться с пятью другими.

– Почему?

– Потому что барракуда – это сплошной ужас. Дело не только в том, чтобы вытащить ее на берег, – после этого мы ее выбросим почти целую, так как нам потребуется всего несколько филейных кусков. Остальное пойдет на корм акулам. Все, что нам нужно, это симпатичная небольшая барракуда фунтов на десять-двенадцать. Часть мы съедим на обед, часть я заморожу. Нам еще предстоит забрать продукты с яхты моего товарища.

На другой стороне острова, глубоко воткнув удочку в песок, Мишель обнимал Кэмми, прижав ее к дереву. Одна нога девушки обвилась вокруг его бедер, а их руки исследовали тела друг друга, во всяком случае, те их части, которые не были прикрыты одеждой.

– Из-за тебя меня выгонят с работы, – произнес он. – Я действительно должен поймать эту рыбу.

– Ты можешь сказать, что рыбы нет.

– Ленни знает, что есть.

– Скажи, что она сорвалась.

– Я не могу этого сделать.

– Тогда скажи, что красивая женщина ради тебя преодолела предательски опасные воды.

– Вот это Ленни поймет.

Они опустились на колени, затем легли. Мишель поцеловал ее в шею. Кэмми расстегнула его рубашку и коснулась губами мускулистой груди. Устоять он не мог. Ему предлагали полную коробку самых изысканных конфет, и он не собирался от них отказываться. Впервые в жизни его отношения с женщиной развивались по такому сценарию. Мишель получал от секса удовольствие как от приятной физической нагрузки, после которой не испытывал ни жажды, ни томления. Каждая женщина оставалась в его памяти в виде воспоминания, всплывающего всякий раз, когда он слышал определенную песню или оказывался в определенном месте. Не более того. Его чувства к девушке, с которой он познакомился всего два дня назад, были непривычными и смущали его. Юная Кэмми была одновременно и очень застенчивой, и очень решительной. Он помог ей снять лифчик мокрого купальника

– Ты вся исцарапаешься о песок, Кэмми.

– У нас есть твоя рубашка. И другие твои вещи. А покрывало лежит в шлюпке, верно? Ты не... Черт, послушай... Я тебе не навязываюсь! – Глаза Кэмми потемнели. Она шлепнула мокрый лифчик себе на грудь и начала его завязывать.

– Погоди... – быстро произнес Мишель, увидев, как леска на удочке натянулась. – Это похоже на обед! И потом, я ничего такого не имел в виду. Я только хотел сказать, что мне надо поймать эту рыбу. Однако мне вовсе не нужно с этой рыбой мчаться на яхту! Дай мне поймать ее и больше о ней не думать. Удочка гнется не сильно, значит, рыба не слишком большая.

– Хорошо, – сказала Кэмми с сомнением в голосе, – полагаю, мне это тоже будет интересно. Я никогда не видела барракуду, которая не сидела бы в аквариуме. – Она застегнула купальник у себя на шее. – Мы можем приплыть сюда вечером и развести костер, как ты и предлагал.

– Я не хочу ждать до вечера, Кэмми, – нежно произнес Мишель, пытаясь занять как можно более устойчивое положение и начиная водить рыбу из стороны в сторону.

– Ты весь пропахнешь рыбой.

– Я же сказал, что вымоюсь. У меня есть анисовка. – Мишель уперся ногами и, крепко держа удочку, отклонился назад. – Это не барракуда. Это макрель. Фунтов десять.

– Откуда ты знаешь?

– По тому, как она двигается.

– Ну давай, Мишель, тащи ее!

– Ты меня отвлекаешь.

– Ты просто боишься, что она уйдет и ты будешь выглядеть передо мной как идиот, – злорадно заявила Кэмми.

Мишель резко откинулся назад, и рыба, взлетев в воздух, упала на песок. Он проворно швырнул ее в кусты, где она продолжала трепыхаться. Затем он вошел в воду, вымыл руки до плеч, смочил волосы и взял в шлюпке бутылочку с ароматной жидкостью. Считалось, что эти капли с лакричным запахом привлекают рыбу к наживке. Он растер несколько капель между ладонями и достал покрывало.

– Вот и все, – произнес он, выбираясь на берег. – Я мог бы сделать это из шлюпки. Не было никакой необходимости приплывать сюда. Но я убедил Ленни в том, что здесь, вокруг рифов, может играть рыба.

– Выходит, ты знал, что я тоже приплыву, – сказала Кэмми.

– Ничего подобного. Конечно, я надеялся, но не принимал это как что-то должное.

– Скажи, ты действительно купил тогда зубную пасту?

– Нет, – ответил Мишель.

– А ты взял с собой то, что купил на самом деле?

– Нет.

– Значит, мы не можем ничего сделать. Вернее, мы не можем сделать все.

– Можем, только нужно дождаться подходящего момента.

– У тебя, наверное, десяток тропических болезней.

– Нет, меня не это беспокоит. У меня ничего такого нет.

– Ты не хочешь, чтобы я забеременела?

– А ты разве хочешь? Тебе девятнадцать лет.

– Забеременеть? – Кэмми задумалась. – И хочу, и не хочу. Я не думаю, что это случится.

– А вдруг?..

– Не знаю.

– Я бы не хотел, чтобы ты делала аборт. Я католик. И, строго между нами, это было бы неправильно. Я уверен, что это надо учитывать. И еще. Ты уверена, что, забеременев, хотела бы, чтобы я был с тобой?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты бы хотела, чтобы я был твоим мужем? – Мишель не имел ни малейшего понятия, почему он задает этот вопрос девушке, о существовании которой каких-то тридцать шесть часов назад он даже не подозревал. Но затем он подумал о малыше, который был у Ленни, и о его жене. Подумал о своей жене, Камилле. Он представил лицо матери, когда та увидит Кэмми. Все это как-то не увязывалось с его мнением о себе. Фактически, размышлял Мишель, вплоть до этого момента ему никогда не приходилось задумываться над тем, что он знает о себе самом, поэтому у него не было собственной концепции, кем же на самом деле он является. Молодой человек до знакомства с Кэмми смотрел на себя глазами других людей.

– Те чувства, которые я испытываю сейчас, дают мне право сказать, что мне хотелось бы, чтобы ты был со мной, – произнесла после паузы Кэмми. Ее голос звучал серьезно. – Я думала об этом вчера вечером. Я знаю, что в подобных случаях люди составляют списки, сравнивают свой образ жизни и образ жизни другого человека, чтобы определить, насколько они подходят друг другу. Мы, похоже, не подходим... И все равно я...

Мишелю казалось, что он сейчас раздуется и, если его не привязать, оторвется от земли и воспарит. Он чувствовал себя, как неуверенный в своих способностях супергерой, как жеребец, как робкий малыш. Ему ничего не оставалось, кроме как сделать вывод: именно это состояние люди называют любовью. Мишель знал, что ничего подобного прежде не испытывал. И он не сомневался, что, если бы ему предложили измерить его чувства, термометр бы зашкалило. Он обнял Кэмми, и они легли на песок.

Именно в этот момент из кустов появилась Оливия.

– Что? – воскликнула Кэмми. – В чем дело?

– Я добралась вплавь. Ленни хотел тебя видеть, Мишель. – Оливия покачала головой и с укоризной произнесла: – Она еще ребенок.

– В чем проблема, Оливия? – Кэмми говорила тихо, но ей казалось, что она вот-вот взорвется. – Ты приплыла, чтобы охранять меня?

– Вообще-то, нет,– ответила Оливия.– Ленни хочет, чтобы Мишель вернулся на яхту. Он говорит, что поднимается ветер.

– Ты, наверное, любишь плавать, – холодно произнес Мишель. – Как и твоя племянница.

– Племянница! – пренебрежительно повторила Оливия. – Камилла, это смешно. Твоя мать вряд ли...

– Моя мать мне доверяет.

– А я – нет.

– Но ты не моя мать.

– Камилла, – перебил девушку Мишель, его голос зазвучал предостерегающе, – нам действительно нужно вернуться. Мы приплывем сюда, когда стемнеет. Мы уже решили. Мы должны считаться с остальными.

– Беги, рассказывай моей матери, Оливия! – Кэмми встала на колени, а затем поднялась, выпрямившись. – Тогда я тоже смогу ей рассказать о тебе.

– Полный бред, – устало произнесла Оливия, – ты даже не знаешь этого человека.

– Как ты можешь такое говорить? Именно ты...

– Это совершенно другое...

Мишель хотел было вмешаться, но затем отказался от этой идеи. Он заметил нечто более важное. Ленни был прав: надвигалась буря. Вода, несколько мгновений назад такая спокойная, начала плескаться и бурлить.

– Нам надо ехать, – тихо сказал он.

Оливия отвернулась. Кэмми раскраснелась.

– Лучше оставить это здесь, – сказал Мишель. – Это огорчит и Трейси, и Ленни. Оливия, это слишком интимное. Прости, если это тебя задевает, но то, что произошло между мной и Кэмми, для меня очень важно. Я знаю, это кажется невозможным... С первого взгляда и все такое... Я не могу это объяснить.

– Я могу. Это потому, что она выглядит, как модель, а ведет себя, как шлюха, которой она не является, – ломающимся голосом произнесла Оливия.

Кэмми резко повернулась к молодому человеку, и он прижал ее лицо к своей груди. Оливия усмехнулась и направилась к шлюпке. Ее спина была напряжена. У него опять что-то оборвалось внутри. Все в порядке, успокаивал он себя. Он обнимает эту необыкновенную девушку, чувствует, как она прижимается к нему – с доверием, желанием, благодарностью. Это переполняло его гордостью. Он возблагодарил своего покровителя, святого Михаила.

Когда они приблизились к «Опусу», своенравные волны уже с силой били в его борт. В такие моменты Ленни всегда думал о том, как уважительно старые моряки относятся к богам, в которых они не верят. Погода пока не внушала опасений, но и доверия тоже. Ленни не любил сюрпризов.

– Придержи шлюпку, пока я помогу им подняться, потом мы ее привяжем, – распорядился он, наклоняясь и подавая руку сначала Оливии, а затем Кэмми. С первой попытки рука Кэмми выскользнула.

Мишель размахнулся и забросил рыбу на палубу.

– Круто, – похвалил Ленни, – так и запрыгнула на борт. Мы просто бросим якорь, и пусть нас таскает. Я думаю, ветер усилится еще больше. Следовало быть предусмотрительнее и встать с другой стороны острова. Здесь нам негде укрыться. Но сейчас, я думаю, уже поздно.

– Давай поможем Кэмми подняться на палубу, – откликнулся Мишель.

– Я готов, – ответил Ленни.

Но у ветра были другие планы, и, когда Мишель опять подошел к боту «Опуса», шлюпку качнуло.

– Что я должна делать? – спросила Кэмми.

– Ничего. Просто сегодня я не на высоте, – в голосе Мишеля послышалось напряжение. Он опять подвел шлюпку к борту.

Кэмми встала, и волна подняла нос шлюпки вверх. Из рискованного положения Кэмми потянулась к руке Ленни и свисающей за борт лестнице, но споткнулась и ударилась бедром о сиденье. Пошатнувшись, девушка упала за борт и исчезла под водой. Не успела Трейси открыть рот и издать рвущийся из груди крик, как дочь вынырнула, отплевываясь.

– Все в порядке, моя хорошая, – успокоил Кэмми Мишель, крепко держа ее обеими руками за плечо. Все, затаив дыхание, наблюдали за тем, как он втащил Кэмми в шлюпку. Еще одна волна разбилась о борт, окатив обоих с головы до ног. Холли застонала.

Ленни заметил, что «Опус» сносит сильнее, чем он предполагал.

– Держи веревку! – закричала Оливия, сталкивая в воду первую попавшуюся ей на глаза бухту каната.

Ленни в ужасе наблюдал за тем, как пятидесятифутовый линь разворачивается в воде. Это напоминало дорожное происшествие в замедленной съемке. Он не успел сказать, что может сделать веревка такой длины с винтом единственного двигателя тримарана. Оставалось надеяться на лучшее.

– Давай привяжем шлюпку! – крикнул он Мишелю.

– Сначала Кэмми, – ответил тот, подводя шлюпку вплотную к борту и переключив ее двигатель на холостые обороты. На этот раз Ленни удалось втащить мокрую и продрогшую Кэмми на борт, где ее уже ожидала мать, держа наготове полотенце.

– Хорошо, – сказал Мишель, провожая девушку взглядом. – Лен, не сердись... – Не успел он договорить, как мотор начал кашлять, стучать, а потом и вовсе заглох. – Только не это! – закричал Мишель.

Он опять попытался завести его. У него это получилось, но звук был странный. Как только Мишель взялся за румпель, двигатель чихнул и замолк. Мишель схватил канистру. Не слишком ли она легкая? Он схватил другую. Эта была полная. Он подсоединил к ней шланг и опять включил мотор. Тот вновь застучал и заглох.

– ...горючее! – донеслось до Ленни.

– Подкачивай его! – прокричал Ленни.

– Я стараюсь!

– Старайся лучше!

Мишель встал. Он поднял двигатель и проверил, не намоталось ли что-нибудь на него. В этот момент ветер встряхнул шлюпку, как шаловливый ребенок встряхивает банку колы, и Мишель с размаху ударился коленями о сиденье. Не удержавшись на ногах, он упал и ударился лбом.

– Мишель! – закричал Ленни. – Что за черт! Мишель! Это полный бред! Этого не может быть!

Мишель не шевелился. Его рука безжизненно болталась за бортом покачивающейся на волнах шлюпки, которую все дальше относило ветром.

– Мишель! – завопила Кэмми, вывернувшись из полотенца и подбежав к борту, невзирая на попытки Трейси удержать ее.

– О черт! – закричал Ленни, сбрасывая туфли. – Я его поймаю и доставлю назад... Я уверен, что с ним все в порядке... – «Пожалуйста, Господи, – молился он, – а я еще злился из-за какого-то идиотского консервного ножа». – Держись!

Ленни прыгнул в бурлящую воду и мощными уверенными гребками начал быстро сокращать расстояние до шлюпки. Но ветер не дремал, и «Опус» неумолимо относило все дальше и дальше. Ленни заметил змеящийся в воде канат. Не переставая грести, он обмотал его вокруг себя и завязал на узел. Длины ему хватит. Сейчас он доплывет до шлюпки... Это очень просто. Но насколько ее отнесет от яхты? На мгновение он заколебался и замер, но затем поплыл еще быстрее. Небо уже совсем почернело, клубящиеся тучи низко нависли над водой.

Вдруг Ленни повернул назад и поплыл к яхте. До него вдруг с какой-то чуть ли не комической ясностью дошло, что теперь он уже спасает собственную жизнь.

– Кэмми, – произнесла Холли, – как только он подплывет поближе, сразу бросай спасательный круг...

– А как же Мишель?

– Он придет в себя, его подберет какое-нибудь судно и завтра же он будет здесь. Я видела, как он ударился. Он не мог проломить череп. – В голосе Холли звучало больше надежды, чем убежденности. Кэмми посмотрела на нее полными панического ужаса глазами.

Лучи заходящего солнца, как на детском рисунке, окрасили линию горизонта в розовые и золотые тона. Женщины щурились, пытаясь не потерять Ленни из виду. Благодаря собственным усилиям и канату он неуклонно приближался. Трейси включила огромный прожектор.

– Ленни! – кричала она. – Давай!

– Давай, Ленни! Ты можешь! – подхватила Кэмми.

Голова Ленни точкой виднелась среди внезапно наступившей почти полной темноты. Его руки медленно перебирали канат. Сначала одна, а затем другая рука дотянулись до борта.

Внезапно волна подняла одно из крыльев «Опуса», как буханку хлеба. Женщины упали, заскользив по мокрой палубе. Ленни почувствовал приближение волны и попытался освободиться от обвязанного вокруг него каната. Зачем он нообще обвязался? Мокрый узел не поддавался. Ленни рванулся. Но линь, похоже, за что-то зацепился. В темноте ему ничего не удавалось разглядеть. К своему ужасу, он увидел, как корпус любимой яхты поднялся монолитом над его головой. Он инстинктивно отвернулся. До него донесся вопль Кэмми. «Мехерио», – подумал он и в то же мгновение ощутил мощный бесшумный поток воздуха, обрушившийся на него за секунду до удара. Самого удара он не почувствовал совершенно.

Почти одновременно с этим все огни на «Опусе» на какой-то миг погасли. Даже с такого расстояния Мишель это увидел. Его голова гудела. Он попытался сесть, но опять упал. Он в первый раз по-настоящему испугался. Где Ленни? Он не мог оставить Ленни! Или Лен сам его оставил? Сквозь слепящий свет прожектора Мишель попытался увидеть на палубе «Опуса» Кэмми. Он не был уверен, что это она, но все же выбрал одну из фигур и сфокусировался на ней как на путеводной звезде. Он не умер так быстро, как Ленни. К тому же ночь была длинной, и в моменты просветления угасающее сознание дарило ему образ Кэмми. Когда он смотрел на неясный женский силуэт, ему казалось, что она вышла за него замуж и он испытывает к ней те же чувства, что Ленни испытывал к Мехерио. «Что мы понимаем в жизни, – думал Мишель. – Я по крайней мере познал это чувство». Наконец его взгляд потух, и все стало таким же беспросветным, как и окружающая его ночь.