Текст книги "Роковой круиз"

Автор книги: Жаклин Митчард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

На закате проснулась Кэмми.

Трейси помогла ей подняться на палубу, провела в салон и усадила рядом с собой. Она налила дочери стакан пива. Все попытки объяснить Камилле, что ей необходимо говорить о том, что произошло, оказались тщетными. Тем не менее она была рада уже тому, что Кэмми хотя бы качает головой, реагируя на ее слова. Трейси продолжала настаивать. Она убеждала дочь, что ей необходимо исторгнуть из себя все негативное, иначе это будет преследовать ее и во сне, и наяву. Кэмми сама , взяла стаканчик и допила его содержимое. Трейси положила на стол несколько орехов и предложила дочери съесть их, что Кэмми и сделала. Но затем Кэмми опять легла в постель, не произнеся ни слова. Когда Трейси заглянула к ней, глаза девушки были устремлены в никуда. Она неподвижно лежала, укрытая простынями, аккуратно подоткнутыми под матрац, и смотрела в потолок. Ее обожженное солнцем лицо было лишено всякого выражения. Она даже не моргала.

Этим же вечером, после того как они проглотили хлопья, запив их пивом, Трейси составила график приема воды. Каждой из них полагалось по глотку воды два раза в день, пока вода в кувшине не закончится.

– Это бред,– заявила Оливия.– Этого недостаточно, чтобы выжить.

– Достаточно, – тихо ответила Холли. Она сказала Трейси, что, двигаясь, чувствует себя гораздо лучше. Но сейчас Холли сидела, закутавшись в одеяло, и, когда Трейси прикоснулась к ее лбу, он был горячий, как печка. – А еще можно жить четыре или пять дней вообще без воды. Иногда люди вынуждены пить помои. Еще можно пить собственную мочу, потому что она стерильная.

– Боже мой! – воскликнула Оливия. – Мы ведь не животные!

– Мы животные, – ответила Холли. – Мы готовы сделать что угодно, лишь бы выжить. Совершить убийство. Съесть своих детей. Возможно, не своих... Но точно стать каннибалами.

Оливия съежилась и пожелала им спокойной ночи. Трейси поднялась наверх, чтобы начать свою вахту.

ДЕНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ

На следующее утро, после непродолжительного сна, Трейси обыскала все закоулки на «Опусе» в поисках консервов, которые, быть может, не съели пираты. В течение двух часов она шарила в трюме, в шкафчиках, кладовках и на полках. Из муки и соли она могла бы приготовить съедобное тесто, но воды для этого у нее не было. В результате продолжительных поисков в дальнем конце крыла, рядом с койкой, где спала Холли, под горой инструментов и снаряжения, разбросанного подругой в ее отчаянных попытках взломать замок, она обнаружила единственную банку тунца.

Вскрыв банку, она разделила ее содержимое на четыре части и отнесла рыбу Оливии. Та скривилась, глядя на блюдце, но затем съела немного.

– Мне нужна вода, – сказала она. – Ты можешь выдать мне мою порцию?

У подножия лестницы появилась Холли. Трейси обратила внимание на то, что Холли пользовалась незаряженной винтовкой Ленни, как костылем. Это было зрелище не для слабонервных.

– Я созову пресс-конференцию, – сообщила Холли и повернулась к Оливии: – Нам всем нужна вода. Но ты не получишь до вечера ни капли, если только не собираешься использовать причитающуюся тебе часть прямо сейчас.

– Отлично. Я использую свою часть. Но это черт знает что! Я не успеваю выпить воду, как она тут же выходит с потом, – огрызнулась Оливия.

– Так же, как и у всех остальных, – согласилась Трейси. Устроив Холли в салоне и включив ей музыку, Трейси отнесла Кэмми полагающуюся ей порцию тунца. К огромному облегчению Трейси дочь обеими руками запихнула еду себе в рот.

– Малышка, ты готова подняться? – спросила она у Кэмми. – Мне понадобится твоя помощь: нужно запустить опреснитель воды. Я не справлюсь без тебя. Если опреснитель не заработает, мы все умрем. Стоило пройти через... все это, чтобы умереть здесь. Помоги мне.

Кэмми открыла рот, как будто пытаясь что-то сказать, но не издала ни звука.

– Кэмми, я нуждаюсь в твоей помощи. За двое суток мне удалось поспать всего один час.

– Хорошо, – с трудом выдавила из себя Кэмми.

Трейси протянула к ней руки. Кэмми тихо произнесла охрипшим голосом:

– Я не ранена, мама. Физически у меня ничего не болит. Как тетя Холли? Я... отключилась. Я так и не поблагодарила ее за то, что она сделала, и не сказала, как сильно люблю ее. С ней все в порядке?

– Она там, в салоне.

Кэмми выскочила из каюты и, влетев в салон, бросилась в объятия Холли. Трейси видела, что Холли поморщилась от толчка, но попыталась скрыть это, сделав вид, что устраивается удобнее.

– Ага, вот ты и вышла из комы, – пошутила она.

– Я и представить себе не могла, что именно мне придется пережить подобное, – поделилась Кэмми. Трейси почувствовала непривычный укол в сердце. Ей Кэмми не доверилась. – Единственное, чего я хотела в тот момент, – чтобы они все умерли. А потом этот мальчик и в самом деле умер, хотя и пытался спасти нас. До прошлой недели я даже сбитой белки никогда не видела. А тут мне пришлось наблюдать, как умирают люди.

– Кэм, – попыталась предостеречь ее Трейси.

Кэмми растерянно посмотрела на нее.

– Так и было, мам. Ты знаешь, этот молодой человек все время шептал мне на ухо, что, как только он шагнет на ступеньку, отпустит меня и оттолкнет эту жирную свинью от двигателя, я должна побежать...

– Кэм,остановись!

– Нет, Трейси. Пусть она говорит. Мальчик, которого я застрелила, этот белокурый мальчик... Он в этом не участвовал?

– Конечно, участвовал, – сказала Трейси, садясь рядом. Она хлопнула обеими ладонями о стол. – Он был виноват так же, как и его сообщники. Он много лет занимался с ними контрабандой наркотиков.

– Мам! – запротестовала Кэмми. – Это неправда... – Затем она как будто собрала в кулак расползающиеся обрывки своего сознания и громко произнесла: – Тетя Холли! Ты все сделала правильно. Он не был... профессиональным убийцей, как двое других, но они затащили бы меня в лодку. И он не смог бы им помешать...

– Я действительно убила ребенка, который пытался спасти нас? – спросила Холли у Трейси.

– Он пытался, но это нас не спасло бы, – ответила Трейси.

– Матерь Божья, – выдохнула Холли.

– Ты не могла этого знать! – Кэмми начала гладить лицо Холли. – Он не был хорошим человеком!

– Он был чьим-то сыном.

– Как и его сообщники, – напомнила Трейси.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Но когда я увидела Кэмми в одном белье, увидела, как он тянет ее через борт... И еще я увидела ее ногу...

– Разумеется! – успокаивающе произнесла Трейси.

– Матерь Божья, – повторила Холли. – Трейс, помоги мне подняться наверх. Я хочу прилечь.

– Мы ведем активные розыски яхты «Опус», миссис Локкарио, – сообщил Дженис офицер береговой охраны. – Конечно, вы можете ириехать, но это ничего не изменит. Мы делаем все возможное, чтобы найти их, абсолютно все. Нам не удается связаться с ними по радио, поэтому мы предполагаем, что они находятся вне зоны приема УКВ-передатчика. Их разыскивает сухогруз «Кордоба», идущий из Коста-Рики.

– Если в том районе сейчас так мало судов и шторм прошел мимо, их, должно быть, нетрудно обнаружить, ведь так?

– Речь идет о довольно обширной территории, мэм. Но я гарантирую вам, что мы их найдем.

– Вопрос только в том, будут ли они живы к этому моменту.

– Не волнуйтесь. Практически на всех судах имеются рационы на случай крайней необходимости. На некоторое время еды им должно хватить. И если на яхте есть опреснитель, у них не будет недостатка в питьевой воде. Так что беспокоиться нечего.

Дженис подняла голову и посмотрела на часы.

– Хорошо, я подожду. Вы обещаете позвонить мне завтра?

– Я позвоню вам, как только нам удастся что-нибудь обнаружить. Или если мы что-либо узнаем.

Кэмми чувствовала себя ужасно из-за того, что она сказала Холли. Чтобы хоть как-то отвлечься от мучительных мыслей, она возложила на себя новую миссию, решив заставить работать опреснитель воды. В конце концов, это всего лишь большой фильтр, который работает на батарейках, рассуждала она. Девушка наполнила его морской водой и подставила пустой кувшин под струйку воды, пропущенной через опреснитель. Она попробовала эту воду. У нее был странный металлический привкус, но пить ее было можно. Если Ленни держал на яхте этот опреснитель, то он, скорее всего, безопасен для здоровья. Просто его долго не использовали. Однако это был очень долгий процесс.

Они наблюдали, как понижается уровень воды в кувшине. Кэмми предложила чередовать приемы «хорошей» воды с «противной» водой. Таким образом, горсть миндаля и несколько глотков родниковой воды будут казаться изысканным угощением.

Итак, в полдень Кэмми отнесла Оливии ее скудную порцию воды в бумажном стаканчике. Это была вода, пропущенная через опреснитель. Оливия тут же выплюнула ее.

– Что это за дерьмо? Ты что, бросила туда какой-то дезинфектант?

– Нет, это вполне безопасная вода. Просто она изготовлена из морской воды. Опреснитель очищает ее от соли.

– Что ж, я больше не хочу, – заявила Оливия. – Я не могу ее пить.

– Тебе придется пить ее. – Кэмми почувствовала, как у нее внутри все закипает. – Нам всем придется ее пить. Вода в кувшине предназначена для особых...

– Нет, это последняя бутылка вина предназначена для «особых...»! Я не собираюсь пить всякую дрянь.

– Значит, ты будешь страдать от жажды, – ответила Кэмми.

Они все собрались на закате для приема «хорошей» воды с порцией орехов и хлопьев. Холли Опять напомнила им, что человек может в течение тридцати дней обходиться без пищи, не нанося вреда здоровью. Главное – это жидкость. Любая жидкость, кроме морской воды. Она в красках описала мучения тех, кто в отчаянии пил морскую воду. Даже Оливия присмирела.

– Я знаю, что вода из опреснителя отвратительна. В придачу к этому вам придется подолгу ожидать новой порции. Эта штуковина работает очень медленно. Чтобы сделать, скажем, одну пинту, приходится ждать целую вечность.

– Разве ты не можешь заставить его работать быстрее? – поинтересовалась Оливия.

– Ливи, – вздохнула Холли, тяжело усаживаясь в одно из обитых кожей кресел салона: – Если ты хочешь, чтобы он работал быстрее, занимайся этим сама.

– Он работает от батареи. Что делает, то делает, – пожав плечами, пояснила Кэмми.

Вскоре после захода солнца над их головами совсем низко пролетел маленький самолет. Кэмми запускала ракету за ракетой, и пилот, голову которого она ясно различала, качнул крылом в ответ.

– Ты это видела, мама? – пришла в восторг Кэмми. – Он заметил нас. Если он нас увидел, значит, он мог увидеть SOS на крыше. Он знает, что мы в беде! Он кому-нибудь сообщит!

– Вряд ли, но я буду молиться, – ответила Трейси.

– Ты не могла бы подсадить меня на крышу кубрика? Я хочу убедиться, что надпись хорошо видна. Краска водостойкая, поэтому все должно быть в порядке.

Трейси помогла Кэмми, которая показалась ей настораживающе легкой, упереться локтями в крышу кубрика. В то же мгновение она почувствовала, как девушка обмякла в ее руках.

– Что случилось? – крикнула Оливия из салона.

– Его нет, – ответила Кэмми.

– Чего нет?

– Щит с надписью исчез. Наверное, его сорвало ветром.

– Кэмми, в жизни случается всякое.

– Но не подряд. Это случается и случается. Как будто я заслуживаю смерти.

– Я уверена, что яне заслуживаю! – отрезала Оливия, держа в руке стаканчик с несколькими каплями красного вина.

– Она не это хотела сказать. Ты слишком бурно реагируешь, Лив. И ты тоже, Кэм, – сказала Трейси, а сама подумала: «Мне до смерти надоело всех мирить. Пусть они поладят или подерутся. Мы не в театре. В конце концов, это жизнь». Первое, что Трейси собиралась сделать, вернувшись на Лоуэлл-стрит, это отправиться на пробежку. Она будет бежать и бежать, пока совсем не выбьется из сил. Как только заживут все синяки и порезы, на которые сейчас нет смысла обращать внимание, она выйдет из дому и побежит. Она взберется на вершину холма и глубоко вдохнет воздух обычной жизни. Они попали в подвешенную посреди безбрежного и бездонного пространства ловушку и, как голодные крысы, злобно смотрят друг на друга, ожидая подвоха. Весь масштаб чудовищной иронии этой ситуации даже не поддавался восприятию. Трейси с усилием отключилась от мелкой грызни Кэм и Оливии и колких замечаний Холли, время от времени вклинивавшейся в перебранку. Наконец асе голоса, бессмысленные, как туман, и еще более невесомые, испарились из ее сознания.

Несмотря на жару, Холли трясло от озноба. Ночь не принесла облегчения. Никакие количества аспирина были не в состоянии сбить температуру. Ежевечерне она при свете фонарика изучала темную полосу, неумолимо ползущую вверх по ее бедру и с каждым днем становившуюся заметно шире. Она старалась переключить свое внимание на что-нибудь иное, чтобы отвлечься от своих переживаний, но ничего не помогало. Холли пыталась определить всю степень эгоизма, характерного для ее жизни. Да, она всегда была эгоисткой – ей очень нравилось дразнить других, она слишком любила быть в центре внимания. Но она была эгоистична не более, чем любой нормальный человек, и менее эгоистична, чем многие из окружающих ее людей. Она легко отказывалась от удовольствий ради своих детей и от излишеств ради осуществления их общей с Крисом мечты о загородном домике. Но было ли это благотворительностью? Отрывала ли она что-нибудь от себя, от живой ткани своей души? До этого круиза – нет, думала Холли, зато здесь ей пришлось совершить убийство. Она плотнее укуталась в одеяло.

– Я не могу просто так здесь сидеть! Единственное, что нам остается, – это изготовить еще одну надпись и прибить ее наверху, – заявила Кэмми. – Давайте займемся этим. Все стены кают обиты деревянными панелями.

– Вот и займись, – ответила Оливия. – Я устала все время чем-то заниматься. Я устала весь день напролет поднимать, рулить, качать, а потом еще не спать по ночам. Это была твоя идея – притащиться сюда, Трейси. – Она сделала последний глоток вина и затолкала пробку в горлышко бутылки.

– Оливия, ты что, прикидываешься? – неожиданно спросила Холли. Ее углубленное изучение собственной души было прервано внезапной вспышкой ярости. – Неужели и вправду бывают такие дуры?

– О Господи, заткнись... За исключением одного великого момента ты вообще две недели ничего тут не делаешь. Только сидишь на своей толстой заднице и ноешь из-за ноги.

Когда Холли заговорила, ее голос звучал настораживающе мягко:

– Послушай, Ливи. Давай посмотрим на факты. Так случилось, что я заболела. Тяжело заболела. Ты могла бы это заметить, если бы тебе не было на все наплевать. Может, ты и привыкла к тому, что тебе все угождают, потакая твоим капризам. Но знаешь что? Ты такая же графиня, как и мы,. У меня инфицирована нога. Сердце Кэмми изорвано в клочья. Трейси совершенно измотана заботами о нас всех. Я убила человека. А ты тут ходишь, пританцовывая и кривляясь, как будто готовишься к фотосессии. Я слышала, что ты пользуешься душем. Как ты думаешь, откуда берется эта вода? Остальные приняли ровно по два душа со времени начала плавания. Ты принимаешь душ два раза в день, пользуясь тем, что они слишком заняты, а я слишком обессилена, чтобы помешать тебе. А теперь ты еще хочешь, чтобы большая сильная Трейси вместе с Кэмми выполнили работу, которая поможет спасти тебя? И не надейся!

Оливия вздохнула.

– Похоже, вы можете справиться с любыми проблемами. Вы это определенно продемонстрировали. Вряд ли вы нуждаетесь в моей помощи.

– Ты будешь разговаривать нормально, Ливи? Ты – Оливия Сенно, девчонка с симпатичной задницей и средним уровнем интеллекта, выросшая на западной окраине Чикаго. Спустись с небес на землю. Твои лучшие друзья в опасности. Камилла в опасности. Если бы у тебя в твоей долбаной Италии было так много друзей, ты бы вообще никогда не вернулась домой. Твоя мать все так же живет в Вестбруке, в том же домишке, где она жила, когда тебе было двенадцать лет. Почему у нее нет виллы, графиня?

– Моя мать имела все – поездки, одежду... И ради меня она палец о палец не ударила...

– Но она живет в лачуге, – не унималась Холли. – Как и твои брат с женой. Джои работает в переплетной мастерской, Лив. Почему? Не потому ли, что ты никогда не предлагала им свою помощь?

– С какой стати я должна это делать? – взорвалась Оливия. Она развернулась и, громко топая, взлетела на палубу, чтобы закрыться в своей каюте.

– Слушай, мы все устали, – начала Трейси. – Родители Ливи действительно никогда и ничего для нее не делали.

– Может, она всегда была такой.

– Нет, ты не знаешь. Ее семья – это стая волков, к тому же не особенно добрых.

– А моя мать отвешивала мне пощечины, если я жевала с открытым ртом. Твои родители чаще бывали пьяными, чем трезвыми. Но мы себя так не ведем. Нет, Трейси, я от нее устала. Я ничего ей не должна.

– Пожалуйста...

– Нет! Послушай, Трейс. Помнишь, какой крутой, отчаянной и бесподобной казалась нам Оливия, когда мы были подростками? Ей было на все наплевать, а мы, дурехи, были покорены этим ее отношением ко всему. Она была готова на все, что угодно. Вот почему она была королевой из королев, предводительницей нашей шайки. Мы были всего лишь ее придворными дамами, ее служанками, мелкими сошками.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Честно говоря, я думаю, что Оливия – социопат.

– Холли! – Трейси потеряла дар речи и в изумлении уставилась на подругу. Было что-то странное и непристойное в том, как... радостно Холли поделилась своим выводом о близкой подруге. Но именно так это и выглядело, как будто она долгое время повсюду носила с собой какой-то предмет и вот наконец-то поняла, для чего он предназначен.

– Нет, выслушай меня. Я медсестра, Трейс. Большинство социопатов живут, ничем не выделяясь из толпы. Они не превращаются в серийных убийц и даже не травят кошек своих соседей. Им просто на все наплевать. В этом разница между нами и Оливией. Ей не было дела ни до кого, кроме себя самой, и тогда, и сейчас. Социопаты обаятельны и привлекательны. Это потому, что они умеют определять, в чем нуждаются люди. У них что-то вроде инстинкта на этот счет. – Трейси взглянула мельком на Кэмми, которая увлеченно слушала. – И они дают окружающим то, в чем те нуждаются, лишь бы люди лебезили перед ними и выполняли их желания. Но одно дело, когда ты отбившаяся от рук девчонка и тебе нужен парень с липовым удостоверением, чтобы он мог покупать тебе пиво. Совсем другое дело, когда ты взрослая женщина и предполагается, что у тебя есть совесть. Оливии нет дела до того, выберемся ли мы все отсюда живыми. Главное, чтобы выжила она. Ей на нас наплевать.

– На самом деле ты так не думаешь, – медленно произнесла Трейси, ошеломленная словами Холли. – Ты просто злишься.

– Нет, я на самом деле так думаю. – Раздался шорох, это Холли запустила руку в свою жесткую шевелюру. – Я так думаю.

– Что ж, – задумчиво сказала Трейси, – даже если то, что ты говоришь, правда, все равно ей придется помогать нам. Иначе ей очень не повезет – так же, как и остальным.

– Вероятно, – загадочно пробормотала Холли.

– Хватит,– вмешалась Кэмми,– у меня уже мурашки ползут по коже. Нам всей этой жути хватит до конца жизни. Давайте поговорим о практических вещах. Тетя Холли, тот ящик, который вы взломали, был водонепроницаемым. Помнится, в нем лежали все наши батарейки. Вы его вскрыли, и теперь он уже не водонепроницаемый. Вдруг яхта перевернется или что-нибудь в этом роде?

Холли пожала плечами и произнесла:

– Тогда нам будет все равно, намокнут батарейки или нет. Я права?

Трейси долго молчала. Затем тихо спросила:

– Тебе на самом деле не большая кровать была нужна, да, Холс? – Холли молчала. – Во всяком случае, дело было не только в этом? Ты просто хотела контролировать ситуацию, учитывая содержимое ящика? – Холли не отвечала. – Холли?

Они услышали, как она встала и неуверенным шагом направилась к выходу. Затем скрипнула дверь ее каюты и раздался легкий щелчок. Холли заперлась изнутри.

ДЕНЬ ПЯТНАДЦАТЫЙ

Из сорванной со стен каюты Мишеля деревянной обшивки Кэмми и Трейси изготовили еще один щит и прибили его на крыше. На этот раз у них ушло вдвое больше гвоздей, чем в предыдущий. Пока они работали, высоко в небе, прямо над ними, прожужжал небольшой самолет, но ни одна из них даже не подняла голову. Мысли Кэмми разбегались. Книги Мишеля, его рубашки, фотография, на которой он был запечатлен во время обеда с матерью в открытом ресторане, висящие на крючке солнцезащитные очки – все это по-прежнему терзало ее сердце. Она взяла очки и надела их. Они были огромными, но каким-то образом успокаивали. В них она чувствовала себя в безопасности, как будто Мишель был где-то рядом.

К моменту, когда работа была закончена, обе чувствовали нестерпимый голод. Отсчитав себе по дюжине орехов вместо положенных шести, они запили их водой и перевели дух.

– Отвяжемся на полную, мам,– прокомментировала Кэмми.

– Да уж. Не знаю, под каким номером числится грех обжорства, но я бы сейчас отдала коренной зуб за большущую, хорошо прожаренную отбивную...

– Картофель, запеченный со сметаной и луком...

– Лимонад и гору этих ужасных невыпеченных рулетиков, которые Тед лопает прямо из коробки...

– Я соскучилась за Тедом. Ты не забыла, он и сливочное масло ест. И сливочный сыр, как будто это йогурт.

– Я больше не могу говорить о еде, – пробормотала Трейси. – Это похоже на мягкое порно. – Неожиданно для самих себя они расхохотались. – Кроме того, мне пора к штурвалу. – И тут они скорее услышали, чем увидели, приближающуюся Холли. Топ – шарк, топ – шарк.

– Привет, Холе, – бодро произнесла Трейси. Вчера вечером, изучая перед зеркалом в ванной собственную физиономию, она была шокирована видом своей нижней губы, которая покрылась коркой и распухла. Трейси даже не заметила, когда она лопнула, а затем зарубцевалась. Кроме того, Трейси была поражена, увидев свой нос, который стал похож на сырую отбивную. Если ей не изменяет память, она все это время исправно пользовалась кремом. Или нет? Трейси не могла бы уверенно сказать, так ли это, и неожиданно испугалась. События даже целые промежутки времени начали ускользать из памяти. Но Холли... Осунувшаяся и обессиленная, она походила на привидение.

– Я принесу одеяло, чтобы тебе было удобнее сидеть. Тут есть одеяло, оно даже, кажется, относительно сухое, – вскочив, сказала Трейси.

– Понимаешь, я не могла там больше находиться, – отчужденно произнесла Холли, как будто продолжая спать, и разговаривая с кем-то невидимым.

– Конечно, дорогая, – откликнулась Трейси.

– Нет, не могла. Мне снился сон. Я думала, что мне снится сон. Потому что случилось что-то очень странное. Я зашла в каюту Оливии за книгой... Правильно, за книгой. Оливия была в ванной... И вот что я нашла. – Холли протянула им пригоршню аккуратно сложенных оберток и пакетик с чем-то, напоминающим конфеты. – Ее матрац съехал, и из-под него что-то выпало, – продолжала Холли. – Ну я и подняла, чтобы посмотреть. Кэмми, малышка, пойди порули одну минутку. Я не хочу, чтобы ты слушала это. Пойди, пожалуйста, к штурвалу. И пришли сюда Оливию. – В пристальном взгляде Холли чудилось что-то беспощадное, и Кэмми стремительно бросилась к лестнице.

Через несколько секунд Оливия не спеша направилась к ним, уступив место у штурвала Кэмми.

– Я думала, от грохота, который вы устроили на крыше, у меня расколется голова, – поджав губы, заявила она.

– Когда мы прибивали щит, над нами пролетел еще один самолет, Ливи, – сказала Кэмми, проходя мимо нее. – Может, здесь поблизости есть аэропорт. Это уже второй раз за два дня.

– Хорошо, если это так, дорогая, – ответила Оливия, проводив взглядом Кэмми.

– Итак, Оливия, – продолжила Холли. Она была оживлена, чего за последние несколько дней с ней не случалось. – Расскажи-ка мне... Нет, расскажи мне и Трейси, что это такое?

– Видимо, это принадлежало Мишелю. Он держал их в пластмассовой коробке в ящике, встроенном в его койку.

– И что же это такое? – В глазах Холли загорелся огонь.

– Наверное, это... энергетические плитки.

– В точку, Лив! Отлично! Это действительно энергетические плитки. В них полно витаминов и калорий. Они предназначены для людей, которые расходуют... – Она замолчала, чтобы перевести дыхание, и Трейси услышала легкий хрип в груди подруги. – Они расходуют горы калорий, нагружаясь физически, например, бегая марафоны. Или для стариков, которые не получают достаточного питания. Или для людей, которые голодают, потому что их еда испортилась или ее выбросили какие-то ублюдки, напавшие на их судно. Эти люди пытаются выжить, экономя оставшиеся в их распоряжении крохи.

– И что же? – поинтересовалась Оливия, не отрывая глаз от горизонта.

– В коробке было двадцать четыре батончика. Я нашла не только коробку, но и аккуратно сложенные под матрацем обертки, кроме вот этих последних шести. И я подумала, что должна показать их тебе и Трейси.

– Ведь ты не съела их, Ливи! – взмолилась Трейси.

– Пожалуй, несколько штук.

– Пожалуй, около восемнадцати, – добавила Холли.

– Ленни и Мишель тоже могли их есть.

– Даже если так? У нас уже несколько дней практически нет еды. Я знаю, что, кроме меня, никто не болен. И причина моей болезни не в недостатке пищи. Но как насчет Кэмми и Трейси? Они подбирали стекла и качали вручную насос в трюме, шили паруса и открывали банки. Они делали много всего другого, что может делать человек, для спасения всех нас. Как ты думаешь, им, наверное, не помешал бы энергетический батончик?

– Я абсолютно уверена, что ни тебе, ни Трейси эти батончики не нужны. Вы обе прекрасно можете жить за счет... накопленного...

– Не оскорбляй меня, сука. Отвечай на вопрос.

– Я маленькая. У меня нет юношеских резервов энергии, как у Кэмми. Мне казалось, что, если от меня требуется помощь, я нуждаюсь в дополнительном питании.

– И все же никакой помощи от тебя мы так и не увидели. Ни хрена, только несколько жалких пилюль.

– Скажи мне, – умоляла Трейси, – ты же не могла просто найти эти плитки и решить, что это будет твоим личным источником калорий?

– Я не хотела отнимать что-нибудь у остальных! И я просто не могла есть эту жареную рыбу и хлеб с маслом, которыми ты и Холли запихивались первые несколько дней. Я устроена по-другому.

– Как ты устроена? – тихо спросила Холли. – К примеру, что тебе вручил волшебник вместо сердца? Ты, по крайней мере, могла бы чувствовать какую-то ответственность в отношении девочки, в отношении Кэмми...

– Заткнись, Холли! – взвизгнула Оливия.

– Нет, графиня, сами вы заткнитесь. Мы все прислуживали тебе в школе, но это уже чересчур даже для тебя! Я должна бы сейчас поступить по отношению к тебе так же, как и к тому несчастному мальчику.

– Да уж, ты у нас героиня! – В голосе Оливии прозвучала неприкрытая насмешка.

– Мы почти стоим на месте, – сообщила Кэмми, сбегая по лестнице с мостика. – Что тут за крики?

– Смотри.– Холли протянула ей пригоршню оберток и конфет.

– Ты нашла энергетические плитки? Тетя Холли! Ты самая лучшая! Как ты... – Кэмми внезапно осеклась. – Что тут опять произошло? Я думала, мы вроде бы договорились больше не ссориться.

– Я не нашла их. Оливия, contessa, спрятала их у себя под матрацем. Вот почему она так хорошо выглядит, Кэмми. Ей не нужно пытаться выжить, съедая по ложке хлопьев и орехов в день. Все это время она питалась вот этим.

– Нет! – Кэмми покачала головой. – Не может быть...

– Я сказала им. Я не могу есть это... жареное дерьмо или консервированную жижу. Я бы уже умерла. У меня совсем нет жировой ткани...

– Блин! И в самом деле! Ее же всю отсосали! – вспылила Кэмми.

– Я всегда была худенькой, – заявила Оливия. – Как и ты. Или ты хотела, чтобы я совсем сдала, как Холли?

– Значит, ты ожидала этого от меня, – отпарировала Кэмми. – Мне девятнадцать лет. Я даже еще ни разу не влюблялась. У меня не было настоящей работы, и я никуда не ездила, кроме как... сюда. К черту! Ты была везде! Твоих денег, секса и пластической хирургии кому угодно хватит на десять жизней!

– Кэмми, должно быть, очень неприятно, когда завидуешь человеку, который старше тебя в два раза, – одернула девушку Оливия. В ее голосе было столько желчи, что она, казалось, брызгала, как раскаленное масло на сковородке.

– Я не завидую тебе! Мне жаль тебя! Твое отчаяние так очевидно! Если ты думаешь, что вся твоя пластика незаметна, ты глубоко ошибаешься. Ты выглядишь, словно кто-то стянул всю твою кожу на затылке резинкой и отрезал лишнее!

– Камилла, я сделала легкую пластику в достаточно молодом возрасте, чтобы избежать необходимости принимать кардинальные меры, когда я стану постарше. Это очень важно – заботиться о своей внешности, Кэмми. У тебя хорошие гены, так что тебе будет проще. Тебе повезло. Когда ты станешь старше, ты не будешь выглядеть, как твоя мать сейчас – вся в веснушках и морщинах...

– Господи, Оливия, о чем это ты? – изумленно спросила Трейси. – Почему ты именно сейчас решила обсудить относительные преимущества хирургической подтяжки лица?

– Она обвинила меня...

– Ты говорила, что моя мать – самый лучший человек из всех, кого ты знаешь! – перебила ее Кэмми.

– Так и есть. Но быть доброй и красивой – это не одно и то же. Добрыми всегда пользуются все кому не лень. Всю жизнь находились люди, которые с удовольствием садились Трейси на голову. Она уверена, что все дело в ее доброте. Она права. Но добро не всегда побеждает. Конечно, если бы твой отец заполучил меня, так бы и произошло, но мне одного раза хватило...

– Что? – опешив, спросила Трейси и уставилась на Оливию.

– О Джиме. Вернее, о нас с Джимом.

– О вас с Джимом?..

– Ну да. Речь идет о маленьком тайном свидании, которое, уверяю тебя, совершенно ничего для меня не значило. Ты тогда скакала с мячом по баскетбольной площадке...

– Ты спала с Джимом?

– Неужели ты об этом не знала? А если нет, какое это имеет значение? Мы тогда договорились ничего тебе не говорить. Вы уже были обручены.

– Ты лжешь, Оливия.

– Хорошо, я лгу. Я бы лгала, сказав, что Дейва там не было, что он не ожидал с нетерпением своей очереди. Хотя Крис показался мне несколько неопытным.

– Ты лжешь! – закричала Кэмми. – Тебе удалось соблазнить только какого-то старикашку, за которого ты вышла ради денег.

– Франко был хорошим человеком. Но в Европе молодой жене позволяются определенные вольности, Кэмми. Уверяю тебя, моя жизнь была полноценной во всех отношениях. Я была ею вполне довольна. И я намерена продолжать в том же духе.

– Ты продемонстрировала это на Сент-Томасе!

– Вот именно, потому что существуют вещи более притягательные, чем молодость, дорогая. Я знаю, как доставить мужчине радость...

– Ты не спала с Джимом, – произнесла Трейси дрогнувшим голосом. Она бы расплакалась, если бы у нее еще оставались слезы.

– Тебе, я думаю, лучше спросить у него. Это случилось, когда мы были на втором курсе, как раз перед тем, как я уехала в Италию, где встретилась с Марио. Боюсь, все зашло слишком далеко, но ведь тебя это не огорчает, не правда ли, Трейси?