Текст книги "Роковой круиз"

Автор книги: Жаклин Митчард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Без всякого перехода Ленни принялся рассказывать им о спасательном снаряжении. Оливия перестала слушать, отдавшись чувственному покачиванию судна. В конце концов, капитан сам сказал, что все это на всякий случай. Вряд ли это кому-нибудь понадобится. Они просто следуют инструкции.

Трейси подобралась, энергичная, как охотничья собака. Учителя средней школы всегда отличались послушанием.

– Это сигнальные ракеты, – продолжал Ленни, – чтобы привлечь внимание, если мы вдруг отравимся моей стряпней. Все сиденья на судне – это плавающие подушки. Теперь передатчики. Портативные УКВ-передатчики. Мы можем связаться друг с другом и с другими судами, находящимися неподалеку. Однополосные передатчики. Тут есть каналы на любой вкус – от аварийного вызова до сплетен. Вот GPS, хотя они вам, скорее всего, не понадобятся. В этом шкафчике хранятся аккумуляторы. Тонны аккумуляторов. Они все новые. Однополосные и портативные передатчики работают от аккумуляторов. Если их подвесить, они могут работать даже от солнечной батареи. Кое-какую связь вы получите. Спасательные жилеты лежат вот здесь. Мы всегда носим обувь, чтобы не поскользнуться. А это аварийный радиомаяк. Если вам придется спасаться в надувной лодке или мы просто устанем от вашего общества и отправим вас за борт, включите его и бросьте в воду. Он покажет, где вы находитесь, и кто-нибудь обязательно вас подберет. Шучу. – Ленни ухмыльнулся. – Лекция почти окончена, детки. Надеюсь, новые знания вам никогда не пригодятся. Вот здесь пляжные полотенца. Вот солнцезащитный крем. Если он у вас закончится, у нас есть любой крем, какой только можно найти под... хм... солнцем. На самом деле он вам просто необходим. Он нужен даже тем, у кого смуглая кожа. Здесь аптечка первой помощи: бинты, компрессы, антибиотики и обезболивающие средства, которые нам иметь не положено...

– А как люди попадают в настоящую беду? Например, падают за борт? – спросила Кэмми.

– Ну, – замялся Ленни, – пусть это прозвучит грубо, но большинство выловленных утопленников оказываются с расстегнутой ширинкой, потому что люди пытаются влезть на борт и отлить, а вместо этого ныряют. Движение судна почти незаметно, но скорость у него очень приличная. И если вы попадете под днище, то вам может отшибить голову лопастью.

Интонации Ленни изменились, предвещая окончание речи, и Оливия опять прислушалась. Он описывал боковые корпуса тримарана, крылья, где они держали аварийный запас продуктов, ножи и консервные ножи, водонепроницаемые коробки с шоколадом, хранящиеся в отсеках с плоскими дверцами, закрывающимися снаружи на крючок.

– Я только попрошу вас оставить в покое вот эту коробку, – с величайшей серьезностью произнес капитан, указывая на небольшой белый шкафчик, запертый на висячий замок. – Здесь хранится мое аварийное снаряжение. Относительно всего остального, то судно в вашем полном распоряжении.

От женщин не ускользнуло, что в какой-то момент во время осмотра крыльев голос Ленни изменился. Между ним и Мишелем, уставившимся на свои потертые мокасины, возникло мимолетное напряжение.

– Как бы там ни было, – кашлянув, продолжил Ленни, – мы начинаем каждое плавание на «Опусе» с тоста. Чистое «Моэт» или «мимоза»?

Только Трейси высказалась в пользу шампанского, разбавленного апельсиновым соком. Принимая бокал из рук Мишеля, Оливия прикоснулась к его ладони длинным безупречным пальцем. Молодой человек не отдернул руку. Он улыбнулся, продемонстрировав ряд белых, идеально ровных зубов.

– Мам? – вопросительно окликнула Трейси Камилла. Трейси кивнула, и Кэмми тоже взяла бокал шампанского.

– Эта девушка – ваша сестра? – обратился к Оливии молодой человек с французским акцентом.

– Она дочь моей подруги Трейси. И еще Кэм – моя крестница. Но я думаю, она вся в меня, – ответила Оливия. – Я знаю, что это невозможно. Но ее дедушка, отец Трейси, темноволосый итальянец. Американец итальянского происхождения. В отличие от моего мужа. То есть покойного мужа.

– Примите мои соболезнования, – произнес Мишель. Чтобы заполнить паузу, он продолжил: – В такую теплую погоду вам хотя бы иногда следует спать на батуте – это наша разновидность гамака. Я так и делаю. Незабываемые ощущения...

Это было так неожиданно и приятно. «Он ухаживает за мной? – подумала Оливия. – Видимо, он понимает, что Камиллы ему не видать». Не то чтобы она собиралась этим воспользоваться, но, видит Бог, все может случиться. Ведь то, что происходит на островах, здесь и остается? Именно так говорят о здешних островах американцы. Оливия покосилась на Трейси и Холли. Теперь она тоже американка, а не графиня де Монгефалько. Вдова в сорок два года. Богатая вдова, хотя это не имеет никакого значения. Всего через месяц после смерти Франко она отправилась в спа-круиз. Через две недели уединения она помолодела лет на пять, если не на десять. При этом она выглядела естественно, а не напоминала эти жуткие кабуки-персонажи, на каждом шагу встречающиеся в Париже. Доктор оказался чародеем. Оливия была изолирована от внешнего мира, у нее даже не оставалось времени на то, чтобы ответить на настойчивые письма Трейси, пересылаемые ей управляющим виллы.

Как и все итальянцы, Франко проявлял чрезвычайное терпение и обожал все ее морщинки и складочки. Не все мужчины, однако, таковы. К тому же одиночество вовсе не входило в планы Оливии.

Ленни решил воздержаться от выговора до конца плавания.

Какие-то консервные ножи. Они их купят на Сент-Джоне[23]23
  Самый маленький и, по мнению многих, самый милый из трех основных островов архипелага.


[Закрыть] хотя он и предпочитает американские ножи. Но он не мог понять, как Мишель, которого он обучил, как родного сына, мог совершить такую глупую ошибку. В море нет универмагов, втолковывал он Мишелю. Только плавучие магазины, где проходящие корабли могут пополнить запасы рома, крекеров и сладостей. Это было первое, что он сообщил Мишелю. Он зачитывал молодому человеку отрывки из популярного романа, в котором голодающий герой жалеет, что у него нет камня, чтобы наточить нож, и пища, которую он держит в своих руках, остается недоступной, как мечта.

Мишель знает, что консервный нож может спасти человеку жизнь.

Самый маленький и, по мнению многих, самый милый из трех основных островов архипелага.

Без консервного ножа мужчина или женщина может изрезать кисти рук, безуспешно пытаясь открыть банку с бобами и в отчаянии колотя по ней, как это делал незадачливый книжный герой.

И все же Ленни решил повременить с упреками.

Насколько он мог судить, во всем остальном Мишель потрудился на славу, пока они с Мехерио лежали обнаженными под абрикосовым пологом своей кровати, а затем ныряли, плескались и хохотали под заунывные песни Вилли Нельсона, тоски которых они не разделяли. Малыш Энтони уже начал ползать, и, когда они в очередной раз занялись любовью, он приподнялся и заглянул к ним в постель. Обнаженные родители приняли маленького дельфинчика в свою компанию.

– Тебе нравится наш малыш? – засмеялась Мехерио. Ленни поцеловал ее мягкую грудь. – Быть может, тебе хочется иметь еще одного, точно такого же?

– Конечно, – ответил Ленни, – как только ты захочешь.

– Некоторые малыши рождаются тогда, когда они этого хотят, – произнесла Мехерио, положив руку на свой упругий живот, который слегка округлился. Ленни заметил это только сейчас. – Вот тут сидит малыш, который месяцев через пять запросится наружу, чтобы посмотреть на своего папочку.

Ленни чуть не умер от радости, охватившей все его существо.

– Ты слишком стар, чтобы иметь много сыновей, – сказала Мехерио, – но один ребенок – это не семья.

Ленни знал, что Мишель считает Мехерио лакомым кусочком, женщиной, соблазнившей его своими саронгами и мешковатыми джинсами. На самом деле она свободно говорила на четырех языках и наряду со своими сестрой и братом получила великолепное образование. Об этом позаботился их отец, англичанин-миссионер, сдержанность которого порой доходила до смешного. Артур Мидвел умер два года назад, и Мехерио до сих пор оплакивала отца. Его любовь к детям проявлялась в том, что он их учил – другие проявления ему были просто недоступны. Веселый, уравновешенный характер и любовь к музыке Мехерио унаследовала от матери, Селы, которая продолжала жить счастливо, хотя и в одиночестве, на острове Сент-Томас. Так что у Ленни и его жены было в распоряжении множество способов доставлять друг другу радость и все основания рассчитывать на счастливую и спокойную старость.

Он был благодарен Мишелю и не собирался его бранить. Насколько он мог судить, в этом плавании им повезло с пассажирами. Две из них приходились студентке крестными, а высокая пассажирка была ее матерью. На лице Мишеля, просиявшего при виде девушки, он прочитал выражение благоговейного ужаса. Ему было жаль парня. Ленни не сомневался, что, если молодой человек хотя бы прикоснется к ней, ее мать просто разорвет его. Что ж, им предстоит легкий и приятный рейс. Он приготовил и заморозил вегетарианский чили, грибной Строганов и несколько тортов килайм[24]24
  Один из самых любимых в США тортов. Среди ингредиентов – мякоть и цедра лаймов.


[Закрыть]. Сегодня он приготовит рулетики из тушеного тунца, овощи и соте под арахисовым соусом, а также слоеные пирожные с горьким шоколадом и ромом, которые его научила стряпать Мехерио. Надо будет запустить блендер. Ленни взглянул на монитор компьютера. Попутный ветер, по крайней мере, до конца недели, ясное небо.

Ленни любил свою яхту.

Он сделал новую запись в бортовом журнале: «Остров Норман. Завтра погружение у рифа Сумасшедшая и пещеры. Погода хорошая».

Мишелю было совершенно очевидно, что девушка не в настроении и что это не имеет никакого отношения к ее спутницам. Она немного раздраженно отвечала на вопросы матери (но если честно, он вел себя с матерью точно так же) и ласкалась к тетушкам. Но большую часть времени она держалась особняком. Он улучил момент, когда девушка, опершись о борт, невидящим взглядом всматривалась в линию горизонта. Ленни называл это «километровым взглядом». Мишель заговорил с ней, и она отвечала вежливо, но сдержанно– короткими предложениями из двух-трех слов. Вероятно, она всего лишь изнеженная девчонка из богатой семьи, которая считает ниже своего достоинства общаться с бездельником-островитянином. И все же он не мог оторвать от нее глаз. С прямой спиной и опущенными плечами, она даже по палубе шла, как маленькая королева. А когда она на него смотрела, то в ее пристальном нзгляде не было и следа деланного кокетства. Однако уже в следующее мгновение девушка криво улыбалась, как будто его вид досаждал ей. Может, он казался ей стариком и вызывал у нее отвращение столь очевидным избытком внимания ко всем ее перемещениям? Что ж, действительно, здесь, в открытом море, он и состарится. Странно, что ее так интересует судно и все, что Ленни о нем рассказывал. Чего стоят вопросы о балансировке крыльев и объеме двигателя!

Может, она лесбиянка?..

Большинство девушек на него хотя бы смотрят.

Но справедливости ради стоит отметить, что Кэм не только красавица, но и умница, образованная, не то что все эти островитянки. Если бы он избрал для себя другой образ жизни и ему уже принадлежала половина этой яхты, то, возможно, именно с этой девушкой у него завязались бы серьезные отношения, а не просто секс, как с другими. Но нет, она для него слишком хороша, и он может рассчитывать разве что на небольшой флирт. Но это должно быть по ее инициативе. Ни к чему не обязывающий секс еще никому не повредил. И Мишель принялся старательно игнорировать девушку. Обычно это срабатывало. Однако ей, похоже, не составляло никакого труда в свою очередь игнорировать его.

Тем не менее он понимал, что это только первый день. Дальше дела могут пойти куда лучше.

Когда Кэм привстала на носки, он не смог удержаться, чтобы не представить, как эти мускулистые икры обвиваются вокруг его талии. «Ленни, – мысленно взмолился он, – отмени свой запрет». Затем Мишель наблюдал, как девушка медленно, слишком медленно втирала масло в руки, в красивые крепкие плечи, в ложбинку между грудей, где поблескивало крошечное золотое распятие. Перехватив его взгляд, она сдвинула очки на кончик носа, и он заметил, как в глубине ее угольно-черных глаз зажглись огоньки. Но этим все и кончилось. Кэм открыла книгу и с самым серьезным видом начала читать, переворачивая страницы. Мишель вынужден был скользнуть в салон, чувствуя, что ему не помешало бы сунуть в штаны лед.

Со своей стороны Кэмми пыталась понять, сколько лет этому парню с французским акцентом. Ему могло быть как двадцать, так и тридцать. И даже когда она устроила для него шоу, намазываясь маслом для загара (обычно этот трюк заставлял парней учащенно дышать), он спокойно продолжал возиться с кливером или как там его. Да пошел он! Разговаривать с ним, наверное, так же интересно, как с мокрым спасательным жилетом. Мысль о Тренте была неудержима и молниеносна, как воспоминание о разрушительном урагане, который пронесся без предупреждения. Она никогда не увлекалась афоризмами, но, Господи Иисусе, может, и есть правда в изречении, гласящем, что мужчины все одинаковы, что они сосредоточены только на своих потребностях и поэтому даже не подозревают о существовании остальной части творения.

Мишель размышлял, удастся ли ему убедить Ленни закрыть глаза на его шалости, если все пойдет хорошо и мать девушки не будет чрезмерно бдительной. Раньше Ленни всегда игнорировал игрища Мишеля, например его свидание на борту яхты с целым девичником (без участия будущей невесты, поскольку у Мишеля есть свои принципы, да и, наверное, у девушки тоже, хотя американки и англичанки достаточно раскрепощены). Еще была девушка из Германии. Она отдыхала вместе с тетей.

Страсть, бушующая в ней во время физической близости, была сопоставима только с процессом включения блендера в розетк у. А еще трогательная немолодая вдова, хотя и не такая соблазнительная и привлекательная, как странная темноволосая женщина из этой компании, но очень симпатичная, мягкая и искренняя. Тот круиз был организован по электронной почте, и она приехала с группой женщин, которых прежде никогда не видела. Мишеля не смутил ее возраст, хотя она была вдвое старше его, как не смутили и ее широкие бедра. Он привел женщину в свою каюту и занялся с ней любовью, а потом она плакала и говорила, что не подозревала, что еще способна на такие ощущения. Позже она прислала ему открытку, в которой сообщала, что вновь вышла замуж и родила ребенка. Мишель был счастлив.

Обо всем этом знал только Ленни. Его партнер вообще знал все. И он сразу догадается, если Мишель начнет обхаживать эту девушку (а ведь она здесь под присмотром не только матери, но и всех своих тетушек). Притворившись, будто он всецело поглощен работой, Мишель некоторое время прислушивался ко всем разговорам на борту. Невзирая на свою сногсшибательную внешность, девчонка оказалась всего лишь подростком.

Руки прочь. Все.

Некоторое время спустя яхта пришвартовалась в Соленой бухте. Здесь они будут до самого вечера купаться и загорать, вечером – ужин, а завтра поплывут дальше.

Трейси воспользовалась предложением Ленни отвезти ее в город и отправилась с ним, чтобы послать открытки Джиму и Теду. Мишель и Кэмми занялись дайвингом у рифа Роне, где две коралловые пещеры находились на глубине всего восьми метров. Кэмми надела водолазный костюм поверх черного цельного купальника, но Мишель смотрел на нее, как завороженный. Ее поведение ничем не напоминало повадки других женщин, которые по-дурацки пытались очаровать мужчину, приглашая его прикоснуться к себе под видом помощи. Она уверенно плыла под водой, без труда удерживаясь на одной глубине. Несмотря на детский восторг при виде лениво проследовавшей мимо них морской черепахи, Кэм, в отличие от других, не попыталась ее потрогать. Мишель показывал ей кораллы, принявшие фантастические формы минаретов и башенок жутковатых пастельных тонов, не предназначенных для человеческих глаз.

– Спасибо, – сказала Кэмми, когда они поднялись на поверхность.

– Ты хороший дайвер, – похвалил он ее.

– Я погружалась всего раз десять или около того.

– Ты прирожденная островитянка, – искренне произнес Мишель.

– М-м, конечно, – коротко ответила Кэмми.

– Ты откуда?

– Из Иллинойса.

– Я там никогда не бывал.

– Это нельзя назвать пунктом назначения, – ответила Кэмми, продолжая вытираться. – Большинство видят только аэропорт, и то изнутри.

– Я бы хотел побывать в Чикаго.

– Неплохой город. Там классный шоппинг.

«Черт, – подумал Мишель. – Тупая испорченная девчонка».

– Ты ходишь в школу?

Кэмми рассмеялась. К облегчению Мишеля, у нее был приятный смех.

– Французы так называют колледж? Да, я учусь в колледже и собираюсь стать инженером. – Вздохнув, она продолжила: – Меня ждет работа в Чикаго, в большом здании, которое ничем не будет отличаться от соседнего большого здания.

– Тебе этого хочется?

Девушка опять рассмеялась.

– Вообще-то, да. Не обращай на меня внимания. Просто кое-что не идет из головы, и поэтому я в плохом настроении.

– Это отличное место для того, чтобы забыть обо всех неприятностях,– произнес Мишель и почувствовал себя рекламным постером.

– Именно на это я и рассчитываю. – На поджатых губах Кэмми появилось некое подобие улыбки.

«Парень? Проблемы в семье?» – размышлял Мишель.

– И все-таки, почему именно инженером? – поинтересовался он, чтобы поддержать разговор.

– Ну, все говорят об «окружающей среде», которая нуждается в защите, и всех это волнует. Но ведь город – это тоже масть окружающей среды. Значит, о нем тоже надо заботиться, за ним надо ухаживать. Его развитие надо планировать. Это не так уж интересно...

– Нет, интересно, – быстро сказал Мишель. – Но ты права, никто не думает о том, что город нуждается в защите.

– Об этом сразу начинаешь думать, стоит только увидеть проекты Роберта Тэйлора, – ответила Кэмми, снимая водолазный костюм. Мишель с усилием сглотнул, что не укрылось от внимания Кэмми, которая украдкой наблюдала за ним. Нельзя сказать, что это не доставило ей удовольствия. Этот парень был... очень и очень ничего, сколько бы ему ни было лет. Он, конечно, не должен об этом догадаться... но с другой стороны, если она... Ладно, там будет видно. Осенью она сможет смотреть на Трента с его изобретательной дебютанткой и думать: «Ну и пошел ты, Трент». Возможно, она втопчет его в грязь, как жалкое насекомое.

Кэмми скользнула вниз, чтобы одеться к обеду, и вышла из каюты с мокрыми волосами, без косметики, в шортах и обычной футболке. Мишель отметил, что она ест, не стесняясь своего аппетита. Он терпеть не мог женщин, которые делали вид, что им совсем не хочется есть, и тем самым демонстрировали мужчинам свою утонченность. Позже, разделавшись с остатками торта, пассажирки собрались, словно дети, с чашками кофе вокруг камина, чтобы послушать захватывающие истории Ленни.

Но вначале Ленни объявил:

– Я хочу, чтобы вы все знали, что завтра я схожу на берег и мне понадобятся ваши паспорта, потому что мы покидаем Соединенные Штаты. Когда яхта подойдет к острову Норман, мы уже будем в британских водах. Во время этого круиза у нас будут проверять паспорта еще дважды. И если вам что-нибудь нужно, скажите мне сейчас. Впрочем, вы можете поехать со мной завтра. Договорились?

– Договорились, а теперь расскажите нам что-нибудь о пиратах, о том, как они завязывали пленникам глаза и заставляли их идти по доске за борт и все такое, – взмолилась Холли.

– Начну с того, что они не делали ничего подобного.

– Чего не делали?

– Не заставляли ходить по доске с завязанными глазами. Никто не стал бы так разбрасываться досками. Если пираты хотели кого-нибудь убить, они просто связывали своей жертве руки и ноги и сталкивали в море. Я не знаю, откуда взялась легенда о завязанных глазах и доске. Разве что эту пытку изобрели для кого-нибудь из членов экипажа, чтобы преподать урок остальным.

«Люди всегда хотят слышать одно и то же», – думал Мишель, принимаясь за мытье посуды после того, как он вежливо отклонил предложение Холли помочь ему. И если ты не слышал всего этого раньше, рассказы о таинственных островах, сотни лет передаваемые из поколения в поколение представителями самых разных культур, действительно могут заворожить. Но неужели так интересно слушать байки об изжаренном и съеденном командой моряке, о кораблях-призраках и флибустьерах? Людей разочаровывает информация о том, что современные пираты – это приблизительно то же самое, что и гангстеры в Лос-Анджелесе, а большая часть нелегальной деятельности на островах – контрабанда наркотиков.

Эти острова, начиная со времен Колумба, постепенно, год за годом, дарили миру легендарных личностей, и процесс этот продолжается по сей день. Большинство знаменитых персонажей – реальные люди. Черная Борода действительно существовал.

– Вообще-то, самые странные случаи нигде не записаны, – сообщил Ленни, когда женщины допили вторую бутылку вина. Мишель знал, что последует за этой фразой.

Ленни мог без устали рассказывать историю о паруснике «Аннабет», с которого его друга, Ли Виковски, позвали ясной лунной ночью в 1994 году. Мишель считал, что Ленни завидует Ли. Тот был прост, как дуб, но именно он, а не Ленни, увидел «Аннабет». Луна светила так ярко, рассказывал Ленни, что Ли прочитал название корабля и отчетливо увидел окликнувшего его человека. Он не смог рассмотреть его лица, но запомнил, что на нем были подтяжки.

«Моя жена захворала! – крикнул человек в подтяжках. – Вы можете помочь? Она рожает. У вас на борту есть кок?» Друг Ленни недоумевал: при чем здесь кок?

Капитан замолчал. Подождав, пока напряжение среди слу-шательниц достигнет точки кипения, он продолжил:

– Ли сообщил ему, что в армии был медиком, и добавил: «Я могу помочь, если ребенок идет вперед головкой и если еще не поздно. Она очень плоха?» – «Не думаю, – ответил человек в подтяжках, – но она в муках». Именно так он и сказал. Но «муки» – слово книжное. Сейчас так никто не говорит. И Ли обратил на это внимание.

Женщины зачарованно наклонились вперед, слушая о том, как Ли помчался вниз, схватил аптечку, острые ножницы, бечевку, одеяла и чайник, чтобы кипятить воду.

– Мне холодно, – сказала Кэмми, хотя ночь была теплой.

– Выключить кондиционер? – спросил Ленни.

Мишель, вытерев руки, достал из кедрового ящика шаль и набросил ей на плечи.

– Спасибо, – произнесла девушка, подняв руку, чтобы поправить шаль. Их пальцы встретились – его, грубые и мозолистые, и ее, нежные, как лепестки. «Черт», – подумал Мишель и нервно сглотнул. Позже Кэмми будет клясться, что она видела, как Ленни едва заметно покачал головой, и спрашивать себя, что бы это значило. Может, таким способом он корректировал поведение своего партнера? Как бы там ни было, пока ей не удавалось понять, то ли Мишель голубой, то ли ее чутье пострадало из-за Трента. Обычно она чувствовала «биохимию» прикосновения. Но этот парень обращался с ней так же, как и с ее матерью.

– Теперь ты в порядке? – спросил Мишель.

– Я всегда в порядке, но все равно спасибо.

– Короче говоря, – продолжал Ленни, – вокруг царила тишина. Ни дуновения ветерка, ни каких-либо звуков. И если бы у парусника был мотор, Ли услышал бы, как он завелся. Но когда он поднялся наверх, судна не было. Оно исчезло. Послезавтра мы будем проходить место, где это случилось. Там нет никаких естественных бухт или скал, за которыми мог бы спрятаться человек и тем более парусник. До самого горизонта перед ним расстилалось спокойное море.

– Так кто же это был?

– Вот то-то и оно. Мы тут постоянно болтаем, сплетничаем по радио и все такое, вроде водителей-дальнобойщиков. Двадцать третий канал для экстренной связи. На следующее утро Ли разбудил одного нашего общего знакомого. Кстати, он уже умер, бедняга. Сердечный приступ. В моем присутствии. Я изо всех сил пытался ему помочь. В тот год мы приобрели переносной дефибриллятор.

– Дальше, дальше! – взмолилась Холли. – Не думайте, что мне не жаль вашего друга. Мне его очень жаль, поверьте.

Ленни улыбнулся хорошо знакомой Мишелю улыбкой: он был доволен тем, что поймал слушателей на крючок и что сегодня все они будут вытягивать шеи, пытаясь разглядеть в темноте черную тень загадочного парусника «Аннабет».

– Ну, в общем, у нас есть друг, Джек Трихильо. Так вот, Ли клянется, что он по радио услышал, как задрожал голос Джека, когда тот узнал от него о человеке в подтяжках. Джек сказал: «Дай угадаю: у него рожала жена?» А Ли отвечает: «Так ты его тоже встретил? Ребеночек в порядке?» И Джек говорит, что никто никогда не встречал. Во всяком случае, в этом мире». И Ли шепчет: «О чем это ты, Джек?» А к этому времени в эфире уже были и Шэрон, и Peг, и весь остальной народ. И Джек говорит, медленно так: «Ли, этого человека нет на самом деле. То есть он был, но его уже нет. Этот корабль затонул в 1890 году. Посмотри в архивах ВО». ВО – это наша газета, «Виргинский островитянин». Так вот, Джек и говорит: «Посмотри в архивах, если не веришь. Все пассажиры «Аннабет» утонули: Чарльз Квиллен, торговец текстилем, его сыновья и их жены, его пятилетняя дочь...»

– И его беременная жена, – закончила за него Холли.

– И это было похоже на... Вы слышали о «Марии Целесте»? Когда «Аннабет» обнаружили, на ней никого не было, но стол был накрыт к завтраку, еда была еще теплой, а палуба залита свежей кровью...

– О Боже! Теперь я не буду спать! – Оливия тяжело дышала.

– А я буду! – воскликнула Холли. – И не надейся, что я соглашусь спать при свете! Это все обыкновенная чушь. Как и рассказ о домике с огоньками, который существовал в окрестностях Вестбрука до того, как он стал городом, и в котором странствующий проповедник на День благодарения вырезал целую семью.

– Я буду спать в гамаке, – заявила Оливия. – У вас есть... как вы там это называете?

– Крепежи? – спросил Ленни. – Конечно, но если поднимется волна, вы можете вымокнуть.

– Ничего, не сахарная, – ответила Оливия.

– Чьей кровью? – вдруг спросила Кэмми, уставившись на Ленни. – Мне все это кажется подозрительным. Как могли два корабля, находящиеся так далеко друг от друга, видеть одну и ту же яхту в одну и ту же ночь?

– На них напали пираты? – опять вмешалась Холли.

– Никто ничего не знает, – ответил Ленни, протирая очки. – Это самое логичное объяснение. Но, видите ли, Кэмми, это не произошло в одну и ту же ночь. Джек Трихильо видел «Аннабет» на год раньше Ли.

– Да бросьте вы! Это просто сказки для туристов. Ничего такого не было, и вы это знаете!

– Я знаю только то, что мне рассказали, – ответил Ленни и пожал плечами. – Что касается Ли, то вы с ним познакомитесь. Он сейчас работает барменом в самом знаменитом плавучем ресторане на Виргинских островах. Это большое грузовое судно, переоборудованное в ресторан. Там и потанцевать можно. Мы завтра нагрянем туда после погружения. Сами его и спросите. Ли никогда не пьет. После той ночи и капли в рот не берет. И я никогда не ловил его на вранье. Следующей весной, после того случая, он продал свою яхту и пошел работать на «Вилли Т.», названный в честь пирата Вильяма Торнтона. Что касается «Аннабет», то это не древняя легенда. Трагедия произошла не так давно, да и речь идет о вполне реальном судне. Кроме Ли, шхуну видели другие. Я лично знаком с тремя или четырьмя свидетелями. Все рассказывают одно и то же.

– Все, вы меня напугали до смерти! – воскликнула Трейси. – Кэмми, ты ложишься спать? Я никуда одна не пойду!

Кэмми и Трейси тихонько удалились в свою каюту, и через полчаса у них погас свет. В каюте Холли свет так и не включили. Мишель почистил зубы, взял книгу и улегся поверх аккуратно застеленной постели.

Затем он подумал, что надо бы проверить, как там графиня, и убедиться, что она не свалилась за борт. Бесшумно поднявшись наверх, Мишель увидел, что женщина сидела, опершись на руки и откинувшись назад. Ее длинная обнаженная спина белела в темноте, тесемки купальника были развязаны и висели вдоль спины.

– Вы в порядке? – спросил он.

– Все хорошо, – прозвучал из темноты хрипловатый голос Оливии. – Ты куришь?

– Только об этом никто не должен знать. Очень редко.

– Я тоже. У тебя есть сигарета?

Скрестив ноги, Мишель сел рядом с ней и, прикрыв зажженную спичку руками, помог ей прикурить.

– Вам бы следовало... Я никого не хочу обидеть, но вы бы надели спортивный костюм или что-нибудь в этом роде. Вы можете простудиться, – произнес Мишель.

Оливия изящно затянулась и не ответила. Она убрала с лица прядь густых вьющихся волос и взглянула на Мишеля из-под тяжелых, искусно накрашенных век. Докурив, женщина щелчком отправила окурок за борт и забавно сморщилась.

– Ничего, – сказал Мишель. – Он разложится. Я покупаю органические.

– А теперь, быть может, ты одолжишь мне свитерок? Я уверена, что у тебя их десяток.

– Конечно. – Мишель принялся стаскивать через голову свой джемпер.

– Брось, есть и другие способы согреться. – Оливия откинула одеяло, и Мишель увидел, что на ней ничего нет.

Молодой человек улыбнулся, успев подумать, что наверняка пожалеет об этом. Но он был слишком хорошо воспитан, а эта странная женщина выглядела так пленительно... Конечно, она не такая красивая, как Кэмми, которая лишила его покоя, но девушка была недоступна, а эта сама предлагала себя... Он стащил джемпер, но затем сложил его, чтобы использовать вместо подушки.