Текст книги "В твой гроб или в мой? (ЛП)"

Автор книги: Жаклин Хайд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Глава 40

ВЛАД



Раздражение съедает меня, когда я смотрю через весь зал на Обри, желая, чтобы эти люди поскорее закончили и ушли, дав мне поговорить с ней. Резкий аромат цветов и тяжелых духов почти невыносим, настолько, что я удивляюсь, как Дойл вообще дышит. Я оглядываю комнату, замечая розово-желтые светильники и то, как все вокруг блестит. Лепестки цветов и блестки рассыпаны по полу, и я смутно задаюсь вопросом, так ли выглядит обычная человеческая свадьба в этом веке.

Я ловлю на себе взгляд Обри, и руки чешутся от желания обнять ее. Это пытка – сидеть здесь, когда она так близко и в то же время так далеко. Мысли обладать ею, разделить с ней жизнь – это все, чего я когда-либо хотел. Я хочу ее больше всего на свете, вот почему я с трудом могу находиться так далеко от нее даже сейчас. Моей потребности защитить ее достаточно, чтобы свести с ума любого, а она очень уязвима как человек. Я как никогда понимаю, что, даже если она согласится, ей потребуется время, чтобы полностью обрести бессмертие. Годы.

– Ну разве это не весело, – говорит Дойл, сидящий рядом, расстегивая пиджак.

Я снова ищу глазами Обри, и наши взгляды встречаются. При виде нее меня охватывает блаженство, но она выглядит настороженной и не в своей тарелке. Она нервно одергивает желтое платье и отворачивает голову, сосредоточившись на цветах, которые держит в руках, явно избегая меня. Сердце замирает. Она должна поговорить со мной.

Дойл поправляет галстук.

– Ты собираешься рассказать ей о своем визите к ветеринару?

– Отъебись.

***

Как только счастливая пара говорит «Да» и уходит, мое горло внезапно сжимается от неуверенности. Что, если она отвергнет меня? Что, если я опоздал?

Остальные люди следуют за женихом и невестой, направляясь в зал для приемов. У меня в ушах стоит легкий гул, заглушающий радостные крики окружающих. Я только хочу найти Обри.

Где она? Я блуждаю взглядом по толпе, ища ее, и лишь мельком замечаю, как ее желтое платье скрывается в толпе. Она убегает?

Я сопротивляюсь желанию растолкать гостей и пойти за ней, раздражение захлестывает, когда я заставляю себя медленно и степенно идти по коридору. Толпа рассеивается, когда свадебная процессия уходит, и мой взгляд становится жестким.

– Обри, – зовет мужской голос.

Глаза застилает красным при виде того, как Чед прикасается к ней, обхватив запястье. Как он смеет прикасаться к ней в моем присутствии?! Я, блядь, прикончу его.

– Влад, не надо, – говорит Дойл за спиной, но я тихо рычу, давая ему понять, что он пожалеет, если вздумает остановить меня.

Прежде чем я успеваю броситься к ней, невысокая рыжеволосая женщина отталкивает Чеда, угрожающе тыча пальцем ему в лицо. Паника появляется на лице Обри, когда она замечает меня, идущего по коридору. Ее взгляд мечется между мной и Чудиком⁹⁰, а голубые глаза полны беспокойства. Она знает, что я хочу с ним сделать.

Я сжимаю рот в тонкую, жесткую линию, когда наконец добираюсь до нее.

– Не делай ему больно, – шепчет Обри, слегка дергая меня за руку, умоляя о спасении жалкого подобия мужчины. Глаза закрываются от ощущения ее прикосновения, аромат полевых цветов мгновенно успокаивает ярость, пылающую в груди.

Шкед и рыжеволосая женщина продолжают спорить, миниатюрная женщина брызжет огнем из глаз, когда разносит имбецила. Обри нервно смотрит на меня, сжимая мою руку, затем ее взгляд возвращается к женщине, которая, как я предполагаю, является ее подругой.

– Что все это значит? – говорю я, не обращаясь ни к кому конкретно, но, по крайней мере, спор прекращается, когда они оба поворачиваются ко мне.

– Ты, – губы идиота кривятся в презрении, и я жалею, что Обри попросила меня не убивать его.

– Я, – говорю я, нежно потирая ее ладонь в своей руке.

– О, черт, – выдыхает рыжая.

– Влад, ты знаком с Бернадетт? – спрашивает Обри, явно пытаясь отвлечь мое внимание.

Идиот хихикает, не обращая внимания на опасность, в которой он находится.

– Обри, пожалуйста, пойдем со мной. Я хочу тебе кое-что показать, – говорит он, полностью игнорируя мое присутствие.

Я начинаю мысленно перебирать множество способов, которыми я мог бы превратить его тело в пиньяту⁹¹.

– Нет, спасибо, Чед, – Обри крепко сжимает мою руку и хмурит брови.

Идиот подходит ближе.

– Еще раз дотронешься до нее, и я оторву тебе руку и использую ее как биту.

У Бернадетт отвисает челюсть, а Обри со свистом выдыхает рядом со мной.

– Это займет всего минуту, – его взгляд становится жестким и беспокойным, когда он кривится, глядя на меня.

Позади раздаются шаги, и я понимаю, что это Дойл идет, без сомнения, пытаясь разрулить ситуацию.

– Всем добрый вечер, – говорит Дойл вместо приветствия, засунув руки в карманы брюк.

– Я подготовил для тебя кое-что, – продолжает говорить идиот.

Обри устало вздыхает.

– Чед, я никуда с тобой не пойду. Я думала, мы с мамой уже дали это понять.

Хватит.

– Посмотри на меня, – приказываю я. Это единственный выход, потому что еще одна секунда в присутствии этого болвана, пока он пытается ухаживать за моей парой, и вечер закончится кровопролитием, независимо от свидетелей, и от того, как сильно она будет против. Я борюсь со всеми присущими мне инстинктами, чтобы не разорвать его в клочья прямо здесь, – он замирает, обездвиженный моей силой. – Я предлагаю тебе выбрать страну очень далеко, Чудик, чтобы я не нашел тебя и не показал, что значит быть объектом охоты, – я навязываю ему образы, наводняя мозг мыслями о том, что я с ним сделаю, если он когда-нибудь заговорит с ней снова. Женщины ахают, когда он мочится, несмотря на оцепенение, вызванное контролем сознания.

– Серьезно, Влад? – Дойл тяжело вздыхает.

В соседней комнате раздаются крики, музыка меняется на что-то бодрое.

– Теперь ты можешь идти.

Подбородок мужчины дрожит, и я позволяю ему уйти, наблюдая, как он направляется к выходу, никому не сказав ни слова.

– Вау, – шепчет Бернадетт себе под нос. – Он действительно вампир.

Она рассказала обо мне своей подруге? Не только обо мне, но и о том, кто я такой, хотя обещала, что не будет? Я поворачиваю голову к Обри, и она нервно краснеет под моим удивленным взглядом. Я хочу расстроиться, но понимаю, что это невозможно, учитывая то, как я рад, что наконец-то снова нашел ее.

Дойл прочищает горло.

– Возможно, нам следует перенести эту вечеринку в более тихое место.

Бернадетт смотрит на него с подозрением во взгляде и оглядывает его с головы до ног, скрещивая руки на груди.

– Я так понимаю, ты тоже вампир?

– Нет, – говорит Дойл, его тон полон веселья. – Я волк-оборотень.

– Угу, – она кивает. – Ну что, человек-волк, не хочешь помочь мне разнюхать, где они хранят торт? Уверена, этим двоим есть о чем поговорить.

Дойл приподнимает бровь.

– Я не ем торты.

– Отлично. Можешь посмотреть, как я ем торт, – говорит Берни, хватая его за руку и утягивая прочь.

Ему приходится неловко отпрыгнуть назад, после чего он бросает на меня извиняющийся взгляд и уходит с рыжей бестией.

Я поворачиваюсь к Обри, внезапно занервничав впервые за свою долгую жизнь.

– Мы можем где-нибудь поговорить? – спрашиваю я.

Она всматривается в мое лицо и, кажется, находит там то, что ищет, потому что кивает.

– Номер для новобрачных должен быть пуст некоторое время.

Я поворачиваюсь и протягиваю руку, жестом указывая ей идти, чувствуя облегчение от того, что у нас будет возможность поговорить. Она не прогнала меня, как то отвратительное хамло. Я почти уверен, что последнее сообщение от нее было подделкой, но я бы солгал, если бы сказал, что ни капельки не боялся ошибиться.

Глава 41

ОБРИ



Я захожу в номер, в котором подружки невесты сидели до свадьбы, и начинаю собирать одноразовые стаканчики и вещи, оставшиеся после приготовлений, выбрасывая их в ближайшую мусорную корзину. Мне нужно чем-то занять руки, потому что я действительно не знаю, что сказать теперь, когда Влад здесь, передо мной. На стульях с белыми спинками полно разной одежды, в углу стоит плюшевый диван, а из окон комнаты открывается вид на город.

Заламывая руки, я, наконец, отваживаюсь взглянуть на него. Он стоит в нескольких футах от меня, дьявольски красивый в этом черном смокинге, что идеально облегает широкую фигуру.

– Я скучал по тебе, – голос Влада глубокий и низкий, заставляющий сердце выпрыгивать из груди.

– Я не была уверена, что когда-нибудь увижу тебя снова, – отвечаю я. Мой взгляд путешествует по его скулам к широко раскрытым изучающим глазам, как будто он пытается запомнить мое лицо так же, как я его.

– Ты заполняешь пустоту там, где должно быть мое сердце, Обри. Как ты могла так подумать? – говорит он низким голосом, и мне приходится взять себя в руки, чтобы не распластаться на полу, как какой-нибудь актрисе, падающей в обморок.

У меня дрожит дыхание, а колени слабеют. Во мне бурлят эмоции. Его темные глаза скользят по моим губам, когда я нервно их облизываю, и его взгляд становится жестким, когда я делаю шаг назад.

Влад хмурятся.

– Ты отправила сообщение в ту ночь, когда покинула замок?

Этот вопрос сбивает с толку, и сердце мгновенно сжимается от ужаса. Я вспоминаю Фрэнка Штейна, который что-то печатал на моем телефоне, прежде чем раздавить его, как пустую банку из-под газировки.

– Я…

Его глаза вспыхивают красным.

– Ты написала, что не можешь этого сделать и что сожалеешь? – его голос практически похож на рычание, срывающееся с губ, и красный свет заливает радужки.

Слова Фрэнка о том, что он найдет всех, кого я люблю, и уничтожит их, проносятся у меня в голове. Неужели Влад не знает, что он сделал?

– Да, – выпаливаю я. Потому что я не могу этого сделать, и мне жаль. Сердце сжимается в груди, в горле образуется удушающий комок. Я всем сердцем желаю просто броситься в его объятия и надеяться на лучшее, но ни за что не позволю Фрэнку Штейну преследовать мою семью.

Он морщит нос.

– Ты лжешь, – рычит он.

Я обхватываю себя руками и отступаю назад, крепко зажмурив глаза.

– Почему ты лжешь, Обри? Это из-за Фрэнка?

От этого имени меня пробирает дрожь, и я отворачиваюсь к окну, но кончики его пальцев порхают по моей талии, чуть поднимаясь к ребрам.

Мое дыхание сбивается.

– Влад, – предупреждаю я.

– Тссс, – я чувствую его дыхание на обнаженных плечах, прежде чем прохладные руки опускаются мне на спину, скользя по коже. – Скажи, что не хочешь быть со мной, и я уйду.

Мой пульс учащается. Не заставляй меня говорить это.

– Узы истинной пары на всю жизнь, но если ты действительно не хочешь быть со мной, я буду уважать твои желания, – его тон серьезен, и последняя фраза звучит так, будто ее выдавили из его уст. – Я знаю, Фрэнк что-то сделал той ночью, – бормочет он мне в спину, заставляя напрячься в ответ.

Я чувствую его губы на плече, когда он легонько обнюхивает мою шею, прежде чем холодной рукой касается затылка.

Я так запуталась, эгоистичная часть меня хочет рассказать ему все. Я так устала бояться мысли, что самый могущественный человек в мире хочет моей смерти, и все потому, что я влюбилась во Влада. Он вампир, и я понятия не имею, кто такой Фрэнк Штейн, но жить в страхе не входит в мой список дел. Я могу хотя бы выслушать его и сказать правду, веря, что он не позволит Фрэнку причинить вред мне или кому-то еще.

– Я не хотела уходить, – голос переходит в шепот, и его руки крепче сжимают меня. Землистый аромат наполняет нос, когда он притягивает меня в свои объятия, и я ничего так не хочу, как прижаться в ответ.

– Это отправил Фрэнк. Не так ли?

Сердце замирает, и я киваю головой, не зная, что сказать.

– Он никогда больше не приблизится к тебе. Я клянусь.

– Фрэнк Штейн твой друг?

– Бывший друг, – выпаливает он. – Он никогда не причинит тебе вреда, не говоря уже о том, чтобы снова приблизиться, если ты сама не захочешь его увидеть. Обещаю.

Я сжимаю руки в кулаки и сглатываю.

– Кто сильнее? Ты или Фрэнк?

При этих словах он хмурится.

– Он силен, но я сильнее. Что он тебе сказал?

Мои плечи опускаются.

– Он сказал, что отправится за моей семьей, если я попытаюсь связаться с тобой. Я была так напугана.

– Он не тронет тебя или твою семью. Еще раз, я клянусь тебе.

Напряжение покидает мое тело, плечи опускаются, и я, наконец, поворачиваюсь к нему.

– Когда от тебя не было вестей, я подумала, может, ты изменил свое мнение обо мне, – прохрипела я.

Я в объятиях Влада, одна его рука крепко обхватывает меня за спину, а другая прижимает мое лицо к груди.

– Я так долго ждал тебя, так много лет, что ты даже представить себе не можешь. Признаюсь, я полностью сдался, пока ты не переступила порог замка.

Голова кружится, когда я смотрю широко раскрытыми глазами, совершенно ошеломленная его словами.

Он приподнимает мой подбородок.

– Я никогда не захочу никого, кроме тебя, а это очень долгий срок, знаешь ли.

Счастливый возглас срывается с моих губ, когда он целует мой висок, а затем наклоняется, чтобы осыпать поцелуями лицо.

– Влад, – шепчу я.

– Обри, сердце мое, – говорит он, и я замечаю испуг в его глазах, абсолютную уязвимость в выражении лица.

– Поцелуй меня, – я обнимаю его за шею. – Пожалуйста.

Его губы опускаются на мои, и я тут же попадаю под его чары, и тело горит, как будто сегодня четвертое июля, и этот вампир устраивает фейерверк. То, что он может сделать со мной всего лишь поцелуем – невообразимо. Я отстраняюсь, пытаясь восстановить хоть какое-то подобие контроля, но это почти невозможно, так как пальцы чешутся от желания прикоснуться к нему.

Его руки обхватывают мое лицо, и я поднимаю свои, чтобы взять его за запястья, пока он смотрит.

– Если бы я знал, что Фрэнк будет там той ночью, я бы никогда не оставил тебя.

Я поворачиваю голову.

– Он сказал, что я причиняю тебе боль и что мне нужно уйти. Он сломал мой телефон и…

– Остановись, – говорит он, и я поднимаю взгляд и ахаю. Его лицо более ужасающее, чем я когда-либо видела, поскольку Влад буквально вибрирует под моими руками от гнева. Глаза красные, а клыки показались из-за губ, которые минуту назад так тщательно целовали меня. – Он причинил тебе боль?

Я качаю головой.

– Нет.

– Он прикасался к тебе? – его тон становится диким, и я понимаю, что Фрэнк Штейн – мертвец.

– Нет, он не прикасался ко мне, – говорю я ему, почти уверенная, что затащить меня в самолет не считается.

Я смотрю в окно, понимая, что мы находимся не на первом этаже, и Влад может сотрясти все здание. Наверное, лучше пока не говорить ему ничего плохого. Честно говоря, если Влад сможет держать его подальше, то уже не имеет значения, что он натворил.

– Мне нужно обнять тебя, – говорит он и, не дожидаясь ответа, поднимает меня на руки, неся через всю комнату к дивану. Он садится и притягивает меня к груди, слегка поглаживая руками спину и предплечья.

– Почему ты не написал? – спрашиваю я. – Я купила новый телефон, как только смогла, и все ждала, когда ты напишешь в инсте.

– У меня не было телефона, – его руки касаются меня везде, а рот целует все, до чего может дотянуться, как будто он пытается заново изучить мои изгибы. – Я расскажу эту историю, когда у нас будет больше времени.

Я улыбаюсь.

– Свадьба займет несколько часов.

При этих словах его голова откидывается назад.

– Часов? – он нежно целует меня, облизывая языком складку моих губ.

Я открываю рот, впуская его внутрь, и стону. Грустное, неловкое хныканье вырывается из меня, когда он отрывает свой рот от моего. Я хочу большего.

– Влад, – выдыхаю я. – Ты нужен мне.

Свадьба действительно займет несколько часов, и я вот-вот воспламенюсь от желания.

Рука, обхватившая мою щеку, движется, и кончики пальцев скользят по лицу, касаясь большим пальцем нижней губы, его дыхание сбивается и касается моего подбородка, когда он наклоняется для поцелуя. Мурашки покрывают каждую клеточку тела. Он приподнимает мой подбородок и целует в шею, заставляя дрожать.

– Ты прекраснее всех на свете, – шепчет он мне на ухо. Щеки пылают, и я обхватываю его лицо руками, чтобы заглянуть в глаза кофейного цвета. – На твоем фоне звезды выглядят как дешевые флуоресцентные лампочки, – говорит он, изучая мое лицо, как будто я действительно самое красивое создание, которое он когда-либо видел.

Такой дурак.

Я смеюсь над этим и снова целую его.

Глава 42

ОБРИ



Мы вскакиваем на ноги, когда он срывает с себя пиджак и расстегивает пальцами пуговицы на жилете. У меня текут слюнки, когда на виду оказывается его обнаженная грудь. Брюки падают следом, и мой рот открывается. Блядь, я почти забыла, какой он огромный. Влад притягивает меня к себе, и его прохладная кожа так хорошо ощущается на моей, которая, кажется, горит изнутри. Его мышцы напрягаются под моими руками, когда я прикасаюсь.

– Не двигайся, – выдыхает он мне в шею.

Я подчиняюсь, замирая на месте, и платье само расстегивается. Его пальцы следуют по шву молнии, скользят вниз по спине, затем по бедрам, снимая с меня ткань, пока я не остаюсь в лифчике без бретелек и трусиках. Как и мое платье, лифчик, кажется, расстегивается сам по себе и падает на пол, и Влад замирает, уставившись на мою грудь, как будто это Starbucks, а он – жаждущий миллениал⁹². Эта мысль заставляет меня хихикать.

– Мне нужно, чтобы ты послушала, – его тон не допускает возражений, и я смотрю ему в лицо. – Если ты когда-нибудь ошибочно примешь мои чувства за что-то меньшее, чем полное обожание тебя, самого воздуха, которым ты дышишь, – говорит он, обхватывая рукой мое горло. – Я позабочусь о том, чтобы мое имя было единственным словом, слетающим с твоих губ, пока ты не поймешь.

Он сжимает мой сосок другой рукой, и от этого по позвоночнику пробегает похоть. О боже, что этот вампир делает со мной!

– Пожалуйста, Влад.

Я вскрикиваю, когда он отпускает мое горло, чтобы схватить грудь, пощипывая соски, дразня меня. Я тянусь, чтобы поцеловать его, прикусывая нижнюю губу.

Влад поднимает меня, так что мои ноги обхватывают его талию, и я прижимаюсь центром к твердому члену. В мгновение ока моя спина оказывается прижатой к одному из панорамных окон с видом на улицу. От прохладного стекла сзади и Влада спереди по спине пробегают мурашки.

Наши взгляды встречаются, когда он надавливает на мой вход, и из груди Влада вырывается недовольное рычание, когда он понимает, что я все еще в нижнем белье. Он нетерпеливо срывает трусики с моих бедер, и я вскрикиваю, когда он толкает свой большой член внутрь меня, растягивая. Боже, это было так давно, он так туго входит.

– Блядь, эта киска, – говорит он со стоном, прижимая меня спиной к окну. Его член толкается с каждым словом. – Так хорошо.

Я вцепилась в его плечи смертельной хваткой и вскрикиваю при каждом его толчке. Я такая влажная, что скольжу по его члену. Он покусывает мои губы, и я раскрываюсь, позволяя языкам соединиться, когда я полностью расслабляюсь. Подняв голову, он смотрит на меня, большими руками разминая пышные бедра.

– Да, – шепчу я, и его толчки становятся бешеными, заставляя меня взбираться на холм, ведущий к экстазу, когда он вбивается в меня снова и снова, пока я не превращаюсь в тряпичную куклу в его руках.

Я вскрикиваю, когда оргазм накатывает на меня, как грузовик, и мои глаза широко распахиваются при виде потолка в двух дюймах над головой. Я все еще прижата спиной к окну и на секунду выглядываю в него, обеспокоенная тем, что люди видят, как моя задница парит, пока Влад трахает меня до беспамятства. Он буквально впечатал меня в стену.

Черт возьми. Бедра дрожат, а глаза застилает пелена, когда он попадает точно в точку G.

– Черт, – внезапно говорит он, замедляясь.

– Чт…

Он закрывает мне рот рукой, останавливается и каким-то образом на сверхскорости запихивает нас в ближайший шкаф, закрыв дверь. Я хмурюсь.

Дыхание становится прерывистым, когда он зажимает мой рот и снова начинает трахать своим толстым членом. Вешалки стучат друг о друга, пока одна не падает, но я слишком занята, закатывая глаза от блаженства, чтобы обращать на это внимание.

– Уборка, вам нужны свежие полотенца? – саркастично спрашивает Дойл, и мне приходится сдержать смешок, поскольку Влад отказывается прекращать долбить мою киску.

– Очевидно, что их здесь нет. Хуевый нюх, волчонок, – говорит Бернадетт.

Дойл отвечает что-то, чего я не могу разобрать.

– Тогда куда они делись? – громко спрашивает Берни, проходя дальше в комнату.

Я тяжело дышу через нос, пока он пристраивает меня в шкафу, обнимая и целуя в шею. Он тянется вниз, чтобы коснуться моего клитора, и в глазах вспыхивают звезды. Из груди вырывается стон. Он собирается убить меня. Смерть от члена.

– О, блядь, – тихо стонет Влад, толкаясь в меня сильнее. – Я кончаю.

Я хнычу, когда чувствую это, моя киска пульсирует вокруг него.

– Ты же это не серьезно? – Берни практически кричит. – Обри, пожалуйста, скажи мне, что вы не ебетесь в шкафу.

Она подходит ближе, и Влад останавливает свои движения, убирая руку от моего рта и тяжело дыша мне в шею.

– Если бы я только мог прикоснуться к тебе, не будучи прерванным, – прохрипел он. – Как смотришь на поездку в Грецию?

Греция?

– Подруга. Ну же. Эрика сейчас с ума сойдет, – рядом с нами открывается и закрывается дверь. – Ну, по крайней мере, вы не испортили кровать. Она все еще усыпана лепестками роз. Я сниму вам комнату, черт возьми. Пойдем, Коннор.

Дойл, который практически хихикал как школьница с тех пор, как они вошли, кричит:

– Тебе что-нибудь принести, Влад?

Влад отрывает голову от моей шеи, и я вижу красное сияние его радужек в кромешной тьме шкафа.

– Отвали, – говорит он Дойлу. – Ты бы хотела, чтобы у нас была отдельная комната? – шепчет он мне в губы. – Думаю, я еще не закончил с этой киской.

Я улыбаюсь ему в губы, зная, что он это чувствует.

– С удовольствием.



***

– Мне нужно одеться, – хнычу я.

Его грудь вздымается подо мной, наши обнаженные конечности переплетены на кровати в гостиничном номере, в который мы переехали вчера после того, как Берни застукала нас в шкафу. Нежный поцелуй касается моей головы, и меня осторожно поднимают в воздух вместе с одеялами и всем прочим. Влад выбирается из-под меня и опускает все обратно на кровать, ища разбросанные части своего черного смокинга. Это странно, но я начинаю привыкать к его способностям и к тому, что он может делать с их помощью.

– Когда рейс? – спрашиваю я, прикрывая рот ладонью, когда зеваю.

Он смотрит на часы.

– У нас есть три часа.

– Хорошо.

Еще три часа, и мы будем на пути в Грецию.

Мое тело расслаблено, оно настолько вялое, что я никак не могу почувствовать даже намека на беспокойство. Киска пульсирует от того, что этот мужчина, ой, вампир, сделал со мной за такое короткое время. Если бы я уже не была влюблена в него, то сегодня точно бы влюбилась. Он так хорошо трахает меня, а потом так нежно обнимает, обращаясь со мной, словно я подарок, которым он дорожит.

Теперь, когда все его и мои страхи раскрыты, мы можем быть самими собой, мы как будто с каждым разговором узнаем новые стороны друг друга.

– Ты выглядишь по-другому, – бормочу я.

Он опускается на колени у края кровати, чтобы поцеловать меня в губы, прежде чем подняться на ноги.

– Я счастлив, и мне больше не нужно скрывать, кто я есть, от тебя. Быть бессмертным – не очень просто.

Узнав, что у Фрэнка была пара, но она умерла, я отчасти поняла, почему он поступил так с нами, даже если я с этим не согласна. В итоге он разрушил больницу, в которой она лежала, что заставило кучу охотников выйти на их след. Вот почему Влад и Коннор так долго не имели связи с внешним миром.

Я также узнала, что супружеская связь может быть установлена, если оба партнера достаточно сильно этого хотят, но настоящие брачные узы встречаются крайне редко.

– Кстати, о бессмертных, что такое Хильда?

Он на мгновение хмурится, прежде чем схватить свою рубашку.

– Хильда – вампир. Она растила меня, когда я был ребенком, но перестала есть так давно, что я уже и не помню, когда.

Вау.

– Значит, вампиры превращаются в скелеты, если перестают есть?

– Это сложнее, но в принципе да, – говорит он, застегивая рубашку.

Я приподнимаюсь на локте, любуясь видом.

– Это круто.

– Ты продолжаешь удивлять меня тем, как хорошо все это воспринимаешь.

Я сажусь и слегка пожимаю плечами.

– До тех пор, пока ты не взорвешься, как вампиры в «Настоящей крови»⁹³.

Он в тревоге поднимает голову.

– Что?

– Неважно, – я хихикаю, поднимаясь на ноги, чтобы поцеловать его, все еще завернутая в одеяло.

Он улыбается, смотря на меня сверху вниз и качает головой, затем тихо посмеивается про себя, прежде чем пробормотать:

– Там никого не должно было быть.

– Где?

Он смотрит на меня сверху вниз, держа руки на бедрах, с голой задницей.

– Никого не должно было быть в замке, Обри. Я вообще не должен был находиться рядом с кем-то из гостей. В тот день, когда ты появилась, я должен был переехать в восточное крыло.

– Что? Правда?

– Правда, – он ухмыляется. – Я не ожидал, что ты приедешь. Я снова начал есть в тот же день.

Широкая глупая ухмылка растягивает мои губы. Боже, как я люблю этого вампира.

– Кстати, о еде, зачем тебе было есть мою, если ты знал, что отравишься? В бабушкином рецепте много чеснока.

– Я хотел сделать тебе приятно, и ты была первым человеком, который захотел накормить меня.

Я смотрю в его глубокие карие глаза, и чувство невесомости пронзает мое сердце. Я прижимаю к себе одеяло и потираю щеки, лицо болит от широкой ухмылки, растянувшей губы.

– Несносный, сентиментальный вампир.

Он ухмыляется, наклоняясь за брюками.

– Ты не поддавалась внушению. Я думал, что это из-за долгой «диеты», но один взгляд на тебя сводил меня с ума.

Я фыркаю.

– Ха, я свела тебя с ума одним взглядом? Конечно, мистер «убери свои соски». Вот это знакомство.

– Женщина, я не видел сисек более ста лет. Как думаешь, что я чувствовал? – он выгибает бровь. – И мы впервые встретились не так.

Я визжу, когда меня подбрасывает в воздух по волшебству, а затем мягко падаю спиной на подушки. Я переворачиваюсь на бок, чтобы посмотреть ему в глаза, когда его колено касается кровати, и он крадется ко мне.

– Да, это был первый раз, когда я увидела тебя, ты принес яичницу, помнишь?

Я помню его вечно хмурое лицо. Совсем не такое, как сейчас, когда он улыбается.

Его нос трется о мой, и он хихикает.

– Я открыл дверь в замок, и одна белокурая нимфа влетела внутрь, требуя, чтобы я взял ее сумки. Это была любовь с первого взгляда, любовь моя.

– Что? – я хмурюсь, вспоминая тот день. Кто забрал мои сумки? Я начинаю спорить, прежде чем воспоминание о каком-то действительно старом парне в ночном халате проносится в голове. Его губы растягиваются в улыбке. – О боже мой. Ты тот самый старик?!

Он запрокидывает голову и громко смеется, и его радость снова наполняет мое сердце.