Текст книги "В твой гроб или в мой? (ЛП)"
Автор книги: Жаклин Хайд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)
Глава 23
ВЛАД
– Обри?
Она закатывает глаза, бормоча непристойности себе под нос, и я ничего не могу поделать с растущей иррациональной ревностью. Она рассказала Джорджу о том, что ее беспокоит, и обратилась к нему за помощью, но не ко мне? Почему?
Единственный возможный виновник – это тот мерзкий мужчина, которому я желаю умереть ужасной смертью. Того факта, что он прикоснулся к ней раньше меня, достаточно, чтобы мне захотелось обезглавить его. В тот момент, когда она стала моей, он вырыл себе могилу за то, что причинил ей боль – этот глупец просто продолжает оттягивает свой срок.
– Нет ничего такого, с чем я не могла бы справиться.
– Я никогда не думал, что ты можешь с чем-то не справиться, – мысль о том, что она не доверяет мне, раздражает.
Несколько мгновений мы идем молча, затем она откашливается.
– Могу я задать тебе вопрос?
Я пожалею об этом.
– Что ты хочешь знать? – я беру ее за руку и тяну по направлению к замку.
– Сколько тебе лет? – выпаливает она. – Мы спим вместе неделю, а я даже не знаю, сколько тебе лет.
– Мне двадцать девять, – по крайней мере, я выгляжу на 29 человеческих лет. На самом деле мне больше пятисот, и с момента превращения я не постарел ни на день.
Мне не нравится, что я вынужден скрывать от нее правду, и становится все труднее подавлять в себе потребность быть всегда рядом. Уже достаточно того, что она, кажется, отстраняется, потому что так мало знает обо мне. Я хмурюсь, понимая, что мало что могу сделать, чтобы она осталась в моей постели и объятиях.
– Итак, каким образом этот говнюк вызывает у тебя стресс? – спрашиваю я, хлопая ресницами. Я просто хочу, чтобы она открылась.
Она смеется и говорит:
– Это длилось недолго, – ее губы подергиваются, на краткий миг слегка приподнимаясь в слабой улыбке. – Чед опубликовал мою фотографию с подругой, но она не очень… уместная? Думаю, это лучшее слово. Люди расстроены, и с тех пор мой телефон трезвонит как сумасшедший.
– Значит, они расстроены тем, что он опубликовал твою фотографию?
Она стонет.
– Думаю, пришло время рассказать тебе о Чеде.
– Ммм.
Я засовываю руки в карманы пальто и жестом приглашаю ее пройти, кивая в сторону сосен у задней части замка. Она следует за мной, и снег хрустит под нашими ботинками, оставляя следы.
– Я познакомилась с Чедом в колледже, и теперь, оглядываясь назад, я почти уверена, что это было полностью подстроено нашими родителями, – начинает она, на ходу размахивая руками. – В любом случае, я завела блог и сняла видео, не думая, что это во что-то выльется. Я делала видео в местах, куда мы с родителями ездили в отпуск, желая использовать их для создания своего рода онлайн-путеводителя для туристов. Я по глупости согласилась позволить ему помочь после того, как они – он и его родители, я имею в виду – случайно оказались там, – она усмехается, сморщив нос. – Что за глупость. Но нам удалось сделать из этого бизнес, осматривая пляжи и играя в романтику на публику. Поначалу он был таким джентльменом. Он сказал, что не хотел торопиться. Но через два года я обнаружила, что он врал.
Ее плечи опускаются, поведение полностью расходится с ее обычным «я». Сияние тускнеет.
Я толкаю Обри под руку, пытаясь отвлечь, и легкая благодарная улыбка трогает ее губы.
– Продолжай. Я слушаю.
Он никогда больше не прикоснется к ней, если я буду иметь право голоса. Он никогда не заслуживал ее сияния, если так хотел его приглушить, а я более чем достаточно жаден, чтобы желать ее блеска, как драгоценного камня.
– Я даже по глупости согласилась выйти за него замуж, можешь в это поверить? Я была так поглощена спонсорством и рейтингами, что ничего не смогла разглядеть. Это так глупо, и я была бы абсолютно несчастна, если бы все случилось. – снег сыпется с непокрытых волос, когда она качает головой. – Он должен знать, что из этого ничего бы не вышло. Я просто не думаю, что он ожидал, что я так быстро уйду, – ее лицо расплывается в улыбке, которая тут же исчезает. – Но неизвестно, что наши родители говорили ему все это время – они не самые лучшие.
Я хмурю брови.
– Твои родители не против него после всего?
Ее губы поджимаются, а в глазах появляется боль.
– Нет. У моих родителей с ним деловое соглашение, поэтому они все еще настаивают на этом, несмотря на мои чувства и на то, что он сделал, – она вскидывает руки с застывшими от разочарования пальцами, а затем опускает их по бокам и выдыхает в знак поражения. – Довольно дерьмово с их стороны, правда?
Я прочищаю горло, проглатывая множество красочных ругательств.
– Чем я могу помочь? – спрашиваю я.
Она прикусывает губу и краснеет, когда отводит взгляд с паническим смешком.
– На самом деле, ты уже делаешь это. Вечеринки мне точно хватит на несколько недель. Я имею в виду, никто не собирается винить меня за то, что я хочу рассказать людям об этом месте, и история с Чедом в конце концов утихнет. Возможно, я потеряю несколько подписчиков, но, думаю, все будет хорошо. При условии, что он не опубликует больше компрометирующих фотографий.
Заложив руки за спину, она стучит носком ботинка по земле, опустив взгляд.
Я собираюсь оторвать ему голову, а затем попросить об одолжении Фрэнка, чтобы оживить его просто для того, чтобы я мог сделать это снова. Мои глаза вспыхивают красным, на мгновение вытесняя карий, пока в голове прокручивается множество вариантов, как заставить замолчать этого неблагодарного подонка. Я разорву его на части. Выпотрошу его. О, ему будет больно, очень больно.
Если бы я знал, что он так отомстит, я… нет, вспоминая, как она кончила на мои пальцы, как ее спина выгнулась над столом… я бы не стал поступать иначе.
– Ты в порядке? – спрашивает она тихим и сладким голоском. Стоя на снегу с озабоченным выражением лица, она похожа на ангела, который спустился с небес, чтобы соблазнить меня. Она совершенно сногсшибательна.
Мальчишка, очевидно, полный идиот.
– Я раздражен, – как она может не знать, насколько сильна? – Обри, я должен сказать, что считаю тебя необыкновенной. Любой, кто увидит, как ты говоришь о чем-нибудь, тоже это заметит.
Она улыбается, но это выглядит не совсем уместно.
– Спасибо, Влад. Это много для меня значит.
– Тебе понравилось ожерелье? – я спрашиваю, наклоняя голову, пытаясь сменить тему на менее напряженную.
Этот придурок довольно скоро получит по заслугам.
Она поворачивается и смотрит на меня.
– Оно прекрасно, но я не могу принять его.
– Что ты имеешь в виду?
– Оно настоящее? – ее плечи нервно приподнимаются.
– Какая разница? Тебе нравится?
Она бледнеет и останавливается.
– Боже мой, оно настоящее! Я не могу просто ходить с ожерельем, которое стоит целое состояние, Влад. Это слишком.
Боги. У меня никогда не было таких проблем с простым подарком женщине. Мне почти хочется раздраженно закатить глаза. Большинство женщин из моего прошлого попытались бы заполучить в свои наманикюренные лапы такую вещь. А эта пытается вернуть ее мне. Кого волнует, сколько она стоит?
– Оно напоминает мне о тебе, – говорю я.
Она фыркает и утыкается в меня, обнимая за талию.
– Я все равно не оставлю его себе, но спасибо.
Она обязательно оставит его.
Ее глаза голубые, бездонные и прекрасные, как море перед штормом. Ее губы приоткрываются, вероятно, чтобы продолжать убеждать меня, и я наклоняюсь, заставляя ее замолчать поцелуем.
Ее руки тянутся к моему затылку и притягивают меня ближе. Я рычу ей в губы.
– Веди себя прилично, бесстыдница.
Она хихикает рядом со мной, как будто я сказал что-то смешное, что только больше раздражает.
– Здесь слишком холодно. Идем. Сюда, – я машу рукой в сторону одной из пристроек, что я когда-то сделал. – В прошлые века было необходимо множество выходов на случай, если в замок проникнут враги.
Лицо Обри наконец озаряется, когда она окидывает взглядом круглую башню, пока мы идем к стене замка.
Вход в замок рядом со рвом – один из моих любимых, так как невозможно найти дверь, не зная, на какой камень нажать. Она озадаченно смотрит на стену, когда я толкаю грубый камень, края которого стерлись за столетия воздействия стихии. Раздается знакомый звук царапанья и скольжения, и, наконец, открывается проход.
– По крайней мере, если замок окажется в осаде, пока я здесь, у нас будет возможность тайно сбежать, – она игриво приподнимает брови, глядя на меня.
Я заметно съеживаюсь, застонав от ее дурацкой шутки – несмотря на юмор, который нахожу в ней.
– В замке довольно много входов. Возможно, если ты останешься достаточно надолго, у меня будет время показать их все.
Ее глаза сверкают от возбуждения.
– Куда ведет этот?
Я ухмыляюсь ей сверху вниз.
– Хочешь узнать?
– Ага… Но ты иди первым, – говорит она с неуверенностью на лице.
Я хватаю ее за руку и тяну за собой. Поднимая рычаг, я жду, когда механизм захлопнется и мы погрузимся в темноту. Она задыхается, крепко держа мою руку, и у меня в груди сжимается от того, как доверчиво она прижимается. Мое зрение не нуждается в освещении. Я прекрасно вижу даже в кромешной тьме, но я знаю, что она, скорее всего, не видит и на фут перед собой.
Я веду ее и останавливаюсь у пролома в стене. Поднимаю рычаг вверх, и теплые оранжевые шары трещат и мерцают, освещая путь в туннеле. Старые серые каменные стены видны в лучах света.
– Так лучше?
– Да. Спасибо, – она смотрит на туннель, а затем вниз, на наши ноги, уставившись в пол, словно ожидает, что он исчезнет.
– Что ты делаешь?
Она поднимает ботинок.
– Ищу мышей.
Я смотрю на безупречно чистый камень, отмечая, что Хильда была здесь недавно. Так вот где она пряталась до прибытия наших новых гостей.
– Возможно, тебе будет трудно их найти.
Взяв проворную руку Обри, тепло которой перетекает в мою, я беру на себя инициативу. Длинные туннели служат коридорами, соединяя все потайные комнаты. Ее восхитительное сердцебиение возвращается к нормальному ритму после испуга.
Она поднимает лицо к потолку, стенам и снова к полу.
– Почему здесь так чисто?
– Мы часто вызываем клининг.
Если бы она имела хоть малейшее представление о том, что служба уборки – это, в буквальном смысле, древняя груда костей, она бы убежала куда глаза глядят.
Один из фонарей освещает небольшую камеру дальше, и она прижимается ко мне.
– Это мило, – размышляет она. Она легонько поглаживает меня по руке, и я чувствую удовлетворение от этой небольшой ласки, а затем она поворачивается в моих руках и замирает.
– Влад?
Не понимая, почему она остановила нас, я спрашиваю:
– Да?
Ее руки обвиваются вокруг моей шеи.
– Спасибо.
Я хмурюсь, гадая, за что она меня благодарит.
– Я ничего не сделал.
Пока. Мне все еще нужно убрать с лица земли этого проныру Чеда и, надеюсь, завоевать ее расположение.
Я медленно поглаживаю ее по спине. Ухаживать за женщиной в этом веке оказывается сложнее, чем в любом другом, но если то, что я чувствую, правда, то это того стоит.
– Тем не менее. Я не хотела рассказывать тебе о Чеде по многим причинам, – ее руки упираются мне в грудь, уверенно и чувственно, заставляя член дернуться в штанах. Ее губы на мгновение касаются моих, мягкие и податливые. – Я больше не хочу думать о нем. Я хочу сосредоточиться на себе и прожить свою лучшую жизнь. Впервые за долгое время я чувствую себя свободной, как будто могу быть самой собой с тобой. Я не хочу доставлять ему удовольствие, тратя ещё больше своей энергии на мысли или разговоры о нем.
– Обри, я не хотел…
Ее губы заглушают мои слова, и это действие шокирует меня. Она толкает меня, пока спина не упирается в стену, а ее ноги не оказываются в опасной близости от еще одного секретного механизма в виде скрытой плиты.
– Обри, я…
– Я давно этим не занималась, так что просто позволь мне? – просит она, ее глаза блестят в тусклом свете. Затем она переплетает свой язык с моим, заставляя раствориться во вкусе и тихих звуках, которые она издает в глубине горла.
Моя дорогая, ты можешь брать и делать все, что пожелаешь, – хочу сказать я, но молчу, гадая, что же она задумала. Ее пальцы шарят по ширинке брюк, а рот по-прежнему плотно прижат к моему.
– Обри, – стону я, когда она хватает быстро твердеющий член.
Мои глаза расширяются, когда брюки спадают до лодыжек, а ее рука сжимает меня в кулак, доводя почти до грани. О черт. Я морщусь и сдерживаю стон секундой позже, когда она опускается на колени, обхватывая головку моего члена теплым ртом. Я закрываю глаза и слегка запускаю руки в ее светлые волосы. Она сосет, и я стону, вздрагивая, когда слышу скрип каменной плиты, открывающей раздвижную дверь.
– Обри…
– Боже, у тебя такой большой член.
В комнате за ее спиной воцаряется тишина, и посуда со звоном падает на пол. Черт возьми. Я и не представлял, как близко мы к столовой.
Новый шеф-повар выглядит так, будто увидела привидение.
– Что, черт возьми, это за место?
– Я хочу жить здесь вечно, – восклицает Джордж откуда-то из глубины комнаты. Дерзкий ублюдок, вот кто.
Глаза Обри расширяются от ужаса, и она оглядывается назад, прежде чем завизжать.
– Мы… мы на кухне? – шепчет Обри, пряча лицо у меня в паху, где была неподвижна последние несколько секунд.
– Ммм.
– О боже мой, – шепчет она в мой член, горя от смущения.
Я посмеиваюсь над тем, как мы, должно быть, выглядим, когда она стоит передо мной на коленях, а мои штаны распластаны на полу. Я поднимаю ее, прижимая к себе и пряча в своих объятиях, одновременно прикрывая ею свою эрекцию.
– Я пытался предупредить тебя, – шепчу я, слыша, как ее сердце колотится с рекордной скоростью. У меня сводит клыки каждый раз, когда ее прелестный пульс так учащается.
Она стонет.
– Что бы ты хотела, чтобы я сделал? – спрашиваю я.
– Сделай меня невидимой навсегда? – раздается ее тихий ответ.
Я смеюсь в ее волосы.
– Боюсь, это не в моих силах.
– Я так и знала, – бормочет она.
Поскольку я отказываюсь носить какое-либо нижнее белье, я протягиваю руку, чтобы натянуть штаны, и она отстраняется, как только я прячу свой член из поля зрения. Ее щеки ярко-красного цвета, когда она заправляет волосы за ухо, храбро улыбаясь.
Взгляд Обри ускользает, когда она обращается к комнате, широко раскинув руки.
– Всем привет. Мы с Владом осматривали замок.
– Аминь, милая, – говорит Джордж, ухмыляясь как сумасшедший. – Но, похоже, ты исследовала его секретную шахту.
Бьянка громко смеется, и хрупкое тело Обри напрягается. Я обхватываю ее сзади за шею и, повернув к себе, крепко целую в губы. В комнате воцаряется тишина, когда я заставляю наши языки танцевать.
Меня больше не волнует, кто увидит, как я целую эту красивую женщину с давно забытой страстью.
Глава 24
ОБРИ

– Я убью его, – бормочу я, и Берни снова разражается хихиканьем по телефону, заставляя пожалеть, что я не могу протянуть руку и шлепнуть ее.
Вместо этого я в ужасе смотрю на экран. Подпись к посту в Инстаграме гласит: «Клянусь, разве эти двое не самая милая пара, которую вы когда-либо видели?». Прилагается супер милое фото меня и Влада, которое вообще не было бы проблемой, но мы запечатлены в глубоком поцелуе. Джордж, должно быть, сделал снимок, пока мы были в столовой.
Продолжающееся хихиканье Бернадетт заставляет меня немного защищаться.
– Это всего лишь поцелуй.
– С языком, – парирует она, разрушая мою попытку преуменьшить его значение.
Она умерла бы, если бы узнала, что произошло всего час назад, но, к несчастью для нее, я унесу весь этот унизительный инцидент с собой в могилу.
– Позволь мне врать самой себе, – противно хнычу я.
Тем не менее, она не ошибается. Добавьте к этому тот факт, что я еще официально не объявила о нашем с Чедом расставании, и люди сойдут с ума. Вероятно, потому, что Джордж решил, что настал момент заявить об этом хэштегами #инсталюбовь и #любовьспервоговзгляда.
Кладя телефон на прикроватную тумбочку, я возвращаюсь к тому, чем занималась: перебираю безумные костюмы, которые семья Влада собирала на протяжении многих лет. Пока что я перебрала три массивных сундука, в основном набитые суперстарыми платьями, но мне удалось найти несколько искусственных вампирских зубов, один костюм феи, которому на вид лет сто, и тяжелый плащ, который могли бы надеть Влад или Дойл. Здесь не так много вещей, но моя комната выглядит как зона бедствия. Я кашляю от пыли.
– Это действительно выглядит так, будто ты пытаешься сожрать его, – наступает пауза, затем голос Бернадетт становится мягким. – Он действительно самый милый человек, которого я когда-либо видела, поэтому мы не можем его убить. Кроме того, он действительно спасает твою задницу.
Конечно, она имеет в виду Джорджа. То, что Влада назвали самым милым человеком на свете, просто бред. Самый горячий? Определенно. Милый? Не очень.
– Ой-ой-ой! Посмотри фото Фифи с Хэллоуина.
– Не позволяй ему одурачить себя. Этот пес – воплощение зла. Как, черт возьми, это происходит? Сначала дерьмо с Чедом, а теперь это? Что я скажу Владу? Он понятия не имеет, что это значит.
– После того, как эта фотография пробыла в Сети в течение часа, все сошлись во мнении, что он настолько же подозрителен, насколько и горяч, я и сама не уверена, где правда. Очевидно, ты ему нравишься, и я не собиралась ничего говорить, но…
– Но что?
– Про этого человека нет ничего в Интернете, ни-че-го, ноль, его семья предположительно вымерла пару сотен лет назад. Серьезно, я нигде ничего не могу найти, Обри.
– Знаю. Большинство комментариев говорит, что он фальшивка, а я – бездельница.
– Если бы я не знала тебя лучше, я бы сказала, что он мошенник, верно? – спрашивает Берни с внезапным беспокойством. – Как будто он просто использует этот трюк, и фальшивое имя Дракулы, да? Которого на самом деле зовут Влад Цепеш?
Мои брови хмурятся.
– Я не думаю, что он мошенник, – отвечаю я, так как ни разу не усомнилась в том, кем он себя называет, даже когда мы впервые встретились. Он говорит это так искренне.
Берни замолкает, а затем снова одержимо стучит по клавиатуре, заставляя меня застонать. Теперь она с этим носиться как собака с костью.
От мысли, что я трахалась с каким-то парнем, которого едва знаю, у меня внутри все переворачивается, но я чувствую, что знаю его, и дело не только в сексе. Тяжелая правда, которую нужно принять во всем этом, заключается в том, что он мне действительно нравится, настолько, что я пригласила его домой на свадьбу кузины.
– Знаешь, до сих пор существуют люди, которые просто не зарегистрированы в социальных сетях.
Она фыркает.
– Он либо лжец, либо странный отшельник. Он сказал: «Привет, меня зовут Влад Цепеш», а что ты сделала? Ты сразу пригласила его в свою киску, его и его гребаное фальшивое имя. Вот почему мы проводим исследование, – хватает наглости заявить этой потаскушке.
У меня отвисает челюсть и сужаются глаза.
– Как будто ты не была на моем месте. Ты та, кто в первую очередь посоветовал мне оседлать этот горячий европейский член! Так что не смей.
– Ну, по крайней мере, мы полностью уверены в том, что он не убийца с топором, верно? Типа, если бы это было так, ты уже была бы мертва. Очевидно, что это не так, так что давай рассмотрим другие варианты, хорошо? – голос чертовски успокаивающий.
Я вздыхаю и продолжаю искать костюмы.
– Боже, он симпатичный. Я искренне надеюсь, что перепихон с таким прекрасным мужчиной был хорошим.
– Пожалуйста, мы можем вести себя по-взрослому? – раздражаюсь я.
– Тогда не благодари. Похоже, это было бы чертовски здорово, и я бы сделала то же самое, но ты слушаешь? Потому что я кое-что узнала.
Я смотрю на кучу старой, ненужной одежды, большая часть которой пожелтела и выцвела от времени. Фу, как давно это барахло здесь?
– Что узнала? – спрашиваю я.
– Ты знаешь генерального директора Talbot Global61?
Я моргаю при упоминании одного из богатейших людей в мире.
– Фрэнк Штейн?
– Окей, у Влада по-прежнему нет даже фотографии профиля, но у него есть связи в Talbot Global конкретно с основателем Фрэнком Штейном и его деньгами, – говорит она.
Я усмехаюсь.
– Берни, сколько кофеина ты употребила сегодня?
– Четыре «ред булла» и два чая, но дело не в этом.
– Нет, дело в том, что, серьезно? Фрэнк Штейн? Этот парень миллиардер. Зачем ты вообще копала под Влада? – я звонко хлопаю себя ладонью по лбу. – Боже. Ты делаешь это каждый раз.
– Я знаю, и ты все еще любишь меня, но именно поэтому я тебе не сказала. Влад Цепеш владеет акциями Talbot Global – огромной суммой. Что означает связи с Фрэнком Штейном. Как человек превращается из «ничего» в тайного совладельца многомиллиардной компании?
Я качаю пальцем, указывая на стену, прекрасно понимая, что Берни меня не видит.
– Бернадетт Теодора Креншоу, я не хочу, чтобы ты копалась в этом. Хватит. Обещай мне.
– Ты никогда не жаловалась, когда я искала Чеда через весь город, – я практически вижу, как она говорит по телефону, закатывая глаза, и это выводит меня из себя.
Схватив телефон с маленького столика, я хмуро смотрю на него менее чем в футе (прим. 30 см) от своего лица.
– Дело в том, что я даже не знаю, что происходит между мной и Владом, а теперь наше фото завирусилось в интернете. И ты копалась в компании, принадлежащей миллиардеру! – последние слова я шиплю, поднося микрофон телефона прямо к губам.
В голове стучит, и я чувствую приближение мигрени. Я схожу с ума.
– Обри, прекрати. Ты через полмира от меня таращишь глаза на незнакомого тебе мужчину. Если ты думаешь, что я не стану копать, то ты сошла с ума. Никто даже не узнает, что я там была. Не злись, а то я начну плакать в свой бочонок мороженого раньше времени.
Боже, я ненавижу, что она права. Я делаю пару глубоких вдохов, и реальность снова возвращается. Мужчина, с которым я встречаюсь, отшельник, но знает Фрэнка Штейна? Где логика.
– Фу, для этого мне нужно вино, и я не могу поверить, что ты пыталась вызвать у меня чувство вины. Ты даже не ешь мороженое, – говорю я, скользя в своих плюшевых тапочках-кроликах, хлопающих ушами. На ходу я надеваю беспроводные наушники, чтобы убедиться, что Берни и ее безумную болтовню никто не подслушивает.
– Верно, но я прямо скажу своей непереносимости лактозы, чтобы она отвалила, если ты порвешь со мной.
Улыбка кривит мои губы, почти разрушая фальшивый раздраженный тон.
– Ты понимаешь, насколько смешна, верно?
– Неважно. Хотя не собираюсь тебе врать – похоже, он многое скрывает.
В животе все переворачивается от страха. Пожалуйста, не будь секс-торговцем. Я ныряю в коридор, направляясь на кухню. Боже, надеюсь, я не столкнусь с Владом. В желудке все переворачивается во второй раз.
– Что ты имеешь в виду? – наконец спрашиваю я, когда думаю, что путь свободен.
– Я имею в виду, что у большинства организаций есть надежные брандмауэры62, защищающие большую часть их активов. Но странно. Я нашла эту небольшую дочернюю компанию, и все файлы зашифрованы. Это не похоже ни на что, что я когда-либо видела. Подумай о безопасности на уровне Форта Нокс63.
Я хмурюсь и шепчу:
– Но какое это имеет отношение к Владу?
– Я все еще работаю над этим, но нашла один старый документ. Очевидно, семья Цепеш была частью Talbot Global с момента ее создания.
– Что? – Talbot стоит миллиарды. Если это правда, то почему им нужна помощь, чтобы организовать это грандиозное открытие? Если Влад – партнер Фрэнка Штейна, тогда зачем все это?
– Может быть, он хотел расширить свое портфолио? Кто знает? – я почти слышу, как она пожимает плечами через динамик. – Честно говоря, мне интересно, почему это место не кишит моделями.
Я включаю свет на кухне и бросаю взгляд на безупречно чистую, облицованную кирпичом плиту и столешницу.
– Да, какого черта? Просто одна мисс Америка, ничего особенного.
– Я серьезно, Обри. Я не знаю, что происходит, но у меня странное предчувствие.
– У тебя были приступы странных предчувствий со второго класса, – говорю я, пытаясь вспомнить, за какой дверью находится кладовка. Им действительно нужно составить карту – это упростило бы поиск. Телефоны в каждой комнате тоже не помешали бы.
– Послушай, что бы там у них ни происходило, мне потребовались дни, чтобы разузнать то, что я говорю тебе сейчас, и потребуются недели, чтобы разобраться во всем этом, – бормочет она как раз в тот момент, когда я понимаю, какая дверь ведет к вину.
– Какие у тебя будут неприятности, если тебя поймают?
– Как будто кто-то из тех придурков, которых он нанимает, может поймать меня, – говорит она и смеется на другом конце провода.
Бернадетт – куколка, милая, веснушчатая, рыжеволосая куколка, которая гордится тем, что никогда не сталкивалась с компьютерной системой, которую не могла взломать. Это не первый и не последний раз, когда нам приходится вести разговоры об интеллектуальной собственности других людей.
Я открываю дверь кладовой и направляюсь к лестнице, ведущей в подвал.
– Ну, думаю, тогда тебе не придется скучать. Боже, здесь так темно, – бормочу я, останавливаясь наверху лестницы.
– Так включи свет, – затем в трубке раздается злое рычание, прежде чем она продолжает. – Дело в том, что я не могу попасть на жесткий диск. Словами не передать, сколько тревожных сигналов это для меня означает.
Я спускаюсь в подвал, шаря рукой по стене в поисках выключателя.
– Я ищу свет и я не понимаю, какое отношение жесткий диск Фрэнка Штейна имеет к Владу.
– Подожди. Зачем тебе свет, когда на улице день?
– Я в подвале. Люди умирают в подвалах только ночью, так что сейчас безопасно.
– Да, звучит правдоподобно. В любом случае, спроси об этом Влада. Talbot существует уже пару сотен лет. Он должен что-то знать. Возможно, один из его дедушек в какой-то момент купил акции, но, судя по тому, что здесь написано, его семья помогла основать компанию.
Я прислоняюсь к деревянным перилам, ведущим в подвал.
– Неа. Ты сама по себе, – говорю я, но на линии тишина. – Берни?
На экране телефона написано «вызов отключен», ну да, удача снова на моей стороне. Черт возьми. Я выдергиваю наушники и засовываю их в карман, затем оглядываюсь в темноте, гадая, где этот чертов выключатель. Резкий скребущий звук вызывает холодную дрожь по спине.
– Ладно, уровень страха повышается.
– Обри? Что ты там делаешь? – доносится голос Влада из дверного проема.
Я вскрикиваю и оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, купающегося в кухонном свете, как будто вокруг его тела ореол.
– Привет, – прохрипела я, надеясь, что он не слышал ничего из нашего разговора.
Его руки сложены, но я не вижу лица. У меня такое чувство, что меня подслушали, но, по крайней мере, он не услышал безумия моей лучшей подруги и не узнал о ее незаконных действиях в компьютере.
Он спускается по ступенькам и направляется прямо к стене напротив лестницы. Загорается свет.
– Зачем кому-то понадобился там выключатель? – бормочу я.
Он поворачивается, ухмыляясь, как будто рад меня видеть, и это успокаивает. Мое сердце тает от улыбки, напоминающей о фотографии, которую сделал Джордж, и о том, как кто-то в комментариях назвал его «мясистым горячим мужиком».
Я улыбаюсь и молюсь, чтобы это не выглядело так, будто я паникую. Нахуй меня и нахуй Чеда, но в основном нахуй Джорджа и его милое, приятное лицо. И Берни тоже, за то, что напугала меня. Живот переворачивается от ужаса, и я внезапно вспоминаю, зачем я вообще здесь. В комнате так много полок, все заставлены старыми бутылками, некоторые с ярко-красными пробками. Я замечаю ящик с этикеткой справа от двери, который выглядит знакомо.
– Что ты делаешь? – спрашивает он, подходя ближе, и я пытаюсь отодвинуться так, чтобы это не было заметно.
– Э-э-э, мне нужно было вина, потому что, э-э, да. Мне действительно нужно с тобой поговорить, – мои плечи опускаются, и я прижимаю к груди первую попавшуюся бутылку.
– Что случилось? – спрашивает Влад, в его голосе слышится беспокойство. Мне хочется поцеловать его.
Сосредоточься, Обри.
– Это о некоторых материалах, которые были размещены в Интернете, и я просто хотела предупредить тебя об этом.
– Если хочешь поговорить о том, что тебя беспокоит, нам следует найти более подходящее место, чем подвал, – он хмурится, и его лицо становится задумчивым.
Это напоминает мне, что, возможно, у миллионов женщин текут слюнки при виде него, и прямо сейчас они хотят ударить меня кулаком в грудь.
– Ты завирусился, – выпаливаю я. Он должен знать, и чем дольше я буду рассказывать ему, тем большей сукой буду себя чувствовать.
– Я что? – спрашивает он.
– Джордж сфотографировал нас и опубликовал это.
– О.
– Да, о, и теперь ты завирусился.
– Так это не имеет никакого отношения к говнюку? – спрашивает он, наморщив при этом лоб.
Мой разум отключается. Что за говнюк?
– Боже мой, ты все еще о нем? – канючу я. – Нет, это не имеет никакого отношения к Чеду, – Влад хватает меня за руку, чтобы помочь подняться по спиральной лестнице, как джентльмен. – Ну, отчасти так и есть.
– Все в порядке, – боже, почему в его голосе нет беспокойства?
Я качаю головой.
– Я даже не подумала об этом. Гребаный Джордж! Чед, вероятно, тоже попытается устроить из этого безобразие. Не то чтобы я возражала, если кто-нибудь узнает о тебе. Черт, я говорю неправильно. Ты не грязный секрет, – слова замирают, когда он сжимает мои губы пальцами, чтобы получился утиный рот.
– Обри, перестань волноваться. Я уверен, что все будет хорошо.
– Хорошо, – говорю я, звук приглушается его пальцами.
– Ты можешь немного послушать и ничего не говорить?
Я киваю, и он улыбается, его рука все еще прикрывает мой рот.
– Точно? Потому что я не хочу прерывать твой непрекращающийся бред.
Я сердито смотрю на него и закатываю глаза.
Его рука переходит к моей щеке.
– Хорошо. Меня не волнует этот проныра Чед, и, честно говоря, мне все равно, что делает Джордж, пока это не расстраивает тебя. Если быть до конца честным, Джордж, вероятно, предположил, что это решит проблему после того, как я попросил его о помощи. Так что, если хочешь кого-то обвинить, дорогая, обвиняй меня.
Я стою, моргая, как сова.
– Подожди, что?
Его рука берет меня за локоть, и мы выходим из подвала, останавливаясь возле кухонной стойки.
– Мне любопытно, чем ты занимаешься. Я не так давно появился в социальных сетях, и самым простым решением было посмотреть самому. Джордж предложил свои услуги.
У меня отвисает челюсть.
– Что?
Он кладет руки на стойку по обе стороны от меня и опускает голову, чтобы пристально посмотреть мне в глаза.
– Обри, я хочу встречаться с тобой.
– О, черт.
Что вообще происходит? Я почти начинаю говорить, прежде чем наступает понимание. Ты только что разорвала одни отношения. Не слишком ли это быстро?
В животе все переворачивается, когда он отстраняется.
– Ты не выглядишь воодушевленной.
– Я просто, да… – я делаю глубокий вдох. – Дело не в том, что я не хочу, просто я все еще чувствую, что нахожусь в подвешенном состоянии с Чедом. Я не хочу, чтобы ты чувствовал, что должен сражаться в моих битвах, и теперь интернет думает, что мы пара. Это кажется поспешным, понимаешь? Не говоря уже о том, что я живу буквально на другом конце света.
