Текст книги "К истокам слова. Рассказы о науке этимологии"

Автор книги: Юрий Откупщиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Есть ли на Луне земля?

Изучение вопросов, связанных с деэтимологизацией, имеет важное значение не только для определения норм словоупотребления, но и в процессе создания новых слов и терминов – в процессе словотворчества. В наш век освоения космоса перед языковедами стоит серьёзная задача: выявить закономерности, которые определяют создание новой (в частности, космической) терминологии. А вопросов здесь возникает множество, и подчас совсем неожиданных. Возьмём такой пример.

Писатель А. М. Волков, автор книги «Земля и небо», получил от одного из своих юных читателей письмо с вопросом: «Есть ли на Луне земля?» Ответ писателя на этот вопрос чрезвычайно интересен, поэтому приведём его полностью:

«Теперь открывается наружная дверь, и мы выходим из корабля, спускаемся по выдвижной лесенке, ступаем на лунную почву… Как её назвать? На нашей родной планете мы ходим по земле, берем в руки горсточку земли, бросаем друг в друга землей… А здесь? Смешно говорить: я взял горсточку луны, я запустил в товарища луной. Придётся уж выражаться по старой привычке: я иду по земле, я упал на землю. Но будем помнить, что земля эта – лунная!»

К этому ответу нужно только добавить, что нелепость выражений типа я взял горсточку луныобъясняется довольно элементарной (хотя и очень распространённой) логической ошибкой. Всё дело в том, что в русском языке следует различать разные значения слова земля, в частности, земля‘почва, грунт’, земля‘суша’ и планета Земля. Во многих языках эти значения передаются разными словами. Например, значения ‘почва, грунт’ и ‘суша’ по-немецки передаются словами Grund[грунд] u Land[ланд], по-английски– ground[грáунд] и land[лэнд], а ‘планета Земля’ в немецком языке будет Erde[эрде], в английском – Earth[э: с]. Следовательно, в этих языках не может возникнуть проблемы, с которой мы столкнулись в ответе А. М. Волкова. В немецком и английском языках возможен лишь вполне законный вопрос о том, есть ли на Луне почва, грунт, ибо, естественно, никто не будет спрашивать, есть ли на Луне… планета Земля.

Читатель А. М. Волкова, видимо, рассуждал примерно так: если на планете Земля поверхностный её слой называется землей, то на планете Луна он должен называться луной. Здесь сказывается магическое действие языка, который в данном случае два разных понятия обозначает одним и тем же словом. Носителю такого языка иногда бывает столь же трудно разобраться в разных значениях одного и того же слова, как, например, дальтонику отличить красный цвет от зелёного.

Чтобы пояснить суть рассмотренной ошибки, сошлёмся на специально доведённую ad absurdum (до нелепости) параллель. Если на железнодорожной станции Зима самое холодное время года называется зимой, то значит ли это, что, например, в Москве это время года должно называться Москвой?

Прилунение и лунотрясение

Космическая эра привела к появлению в нашем языке большого количества «космических» слов и терминов. Некоторые из них удачны и, видимо, прочно вошли в состав русского языка. Но излишнее увлечение слово– и терминотворчеством (чем особенно грешат журналисты) привело к созданию ряда явно неудачных слов и к определённому разнобою в «космической» терминологии.

Когда первая советская космическая ракета достигла поверхности Луны, в русском языке появились новые слова прилунитьсяи прилунение. Конечно, можно было бы сохранить старое, уже знакомое нам слово приземлиться. Но в этом случае, по мнению создателей новых слов, в сочетании приземлиться на Лунепоявилось бы этимологическое противоречие (типа красные чернила). Чтобы избежать этого противоречия, в русский язык ввели новый глагол: прилуниться.

Новые слова на первых порах, естественно, были встречены с большим энтузиазмом. Но теперь, видимо, наступило время спокойно рассмотреть слова, которые возникли в последние годы.

К сожалению, при создании слов прилунитьсяи прилунениепроявился уже знакомый нам этимологический «дальтонизм», не различающий отдельных значений слова земля. Какое из отмеченных выше значений лежит в основе глагола приземлиться? Конечно же, значение ‘твердая поверхность, грунт’ или ‘суша’, но не ‘планета Земля’. Из чего это видно? Во-первых, из наличия противопоставления приземлиться – приводниться. Приземлитьсяимеет значение ‘совершить посадку на твёрдой поверхности, на суше’, а не ‘войти в соприкосновение с планетой Земля’. Характерно, что космические корабли не только приземляются, но и приводняются.

Иначе говоря, даже применительно к космическим полётам глагол приземлитьсяне имеет того значения, отправляясь от которого можно было бы создать ему параллель прилуниться. Если же наш глагол приземлиться(как и немецк. landen[лáнден] или английск. to land[ту лэнд]) означает ‘совершить посадку на земле’ (а не на Земле), то его лунный «двойник» прилунитьсяоказывается образованным от той самой луны, которую можно брать в горсточку и бросать.

То же самое нужно сказать и о термине лунотрясение. Ведь «трясётся» не планета Земля или Луна, а отдельные участки коры, то есть поверхностного слоя планеты. Поэтому данный термин также трудно признать удачным. Но может быть, не стоит поднимать этого вопроса? Ведь если благополучно здравствует в нашем языке громоотвод, то почему бы не быть в нем и лунотрясению? Думается, однако, что едва ли разумно в наши дни пускать на самотек важное дело создания новых терминов.

Прилуниться ипримеркуриться

Логические и этимологические ошибки юли неточности, допущенные при создании слов прилуниться и лунотрясеиие, в конце концов не могут решить вопроса о будущем этих слов. Гораздо опаснее другой недостаток рассматриваемых неологизмов (новых слов).

В марте 1966 года очередная советская космическая ракета вошла в соприкосновение с планетой Венера. Следуя той же логике, что и в случае с прилунением, мы должны были бы сказать, что ракета привенерилась, а в дальнейшем можно было бы ожидать появления в русском языке глаголов примарсилась. примеркурилась, приплутониласьи т. п. В одном из юмористических рассказов была описана космическая экспедиция, которая достигла одной из планет созвездия Гончих Псов. Начальник экспедиции послал на Землю радиограмму, сообщая, что корабль благополучно « присобачился» на заданной планете.

Очевидно, что такой путь выработки новых терминов никак нельзя признать удачным. В данном случае необходим какой-то общий термин, обозначающий факт соприкосновения ракеты с планетой, независимо от названия последней. Как будет конкретно решён этот вопрос в русском языке, сейчас сказать трудно. Возможно, что появится новое или будет использовано какое-то старое слово, этимологически не связанное ни с одним из названий планет (слова типа сестьили совершить посадку). Но теоретически исключить нельзя и такой возможности, как использование глагола приземлитьсяв сочетаниях приземлиться на Луне, на Марсе, на Нептунеи т. д.

Впрочем, уже сейчас выражение мягкая посадка на Лунеприходит на смену прилунению, геология Лунывстречается чаще, чем лунологияили селенология [114]114
  От греческого слова selēnē [селé:не] ‘луна’.


[Закрыть].

Было бы проще всего заменить начальное гео– наших «земных» научных терминов начальным луно– или селено-. Но вся беда в том, что, например, вновь образованное слово селенологияначинает в русском языке восприниматься не как ‘геология Луны’, а как ‘наука о Луне’. Причина этого – словообразовательно-семантическая модель: антропология‘наука о человеке’ (греч. anthropos[áнтхро: пос] ‘человек’), ихтиология‘наука, изучающая рыб’ (отдел зоологии, от греч. ichthys[ихтхюс] ‘рыба’), минералогия‘наука о минералах’ и т. п. В этом отношении слово геологияэтимологически «неточно»: оно означает не науку о земле вообще (греч. ge[ге:] ‘земля’), а только о земных недрах.

Вот почему в газетах мы на каждом шагу встречаемся с геологическимипроцессами на Луне, с геометрическойструктурой поверхности Луны, с геодезическимиизмерениями и даже с землеройнымустройством на Луне. Деэтимологизация первого компонента сложных слов на гео– позволяет на базе нашей «земной» терминологии выработать такие общие термины, которые кажутся одинаково пригодными на любой планете солнечной (да и не только солнечной) системы. Если же мы будем создавать «частную» терминологию для каждого небесного тела, мы не сможем передать даже такой простой газетной фразы, как, например: «Что может дать науке сравнение геологической истории разных планет?» («Известия», 21.11.1970 г.). Ведь на Луне эта история будет селенологической, а на Плутоне – плутологической, на Венере ‑ афродитологической [115]115
  Венера – это латинское имя Афродиты, греческой богини любви.


[Закрыть].

А что об этом думают геологи-селенологи?

Г. И. Миськович в журнале «Русская речь» (1971, № 5, стр. 71) приводит интересный ответ учёного, занимающегося вопросами геологии Луны и планет. К. Б. Шинкаревой был задан вопрос, почему она в своей речи пользуется (применительно к Луне) словом геологи, а не селенологи. К. Б. Шинкарева ответила: «Это вопрос пока дискуссионный. Ведь наступит время, и нам придётся вплотную заняться Марсом, Меркурием… Как тогда именовать специалистов по этим планетам? Да и стоит ли всякий раз менять нашу «земную» терминологию?» («Правда», 22.09.1970 г.).

Следовательно, одним из важнейших средств создания общих терминов в рамках новой космической лексики может явиться деэтимологизация наших более конкретных «земных» слов. Не стоит сейчас задаваться вопросом о том, какие из недавно созданных «космических» слов удержатся в языке, а какие – нет. Наша задача – более строго относиться к созданию новых слов, учитывая при этом не только этимологический фактор, но и роль деэтимологизации в истории языка.

Итак, на примерах словоупотребления и словотворчества мы убедились в практической значимости деэтимологизации, в том, что деэтимологизация была и остаётся одним из важнейших языковых средств в процессе выработки общих понятий и терминов. Именно частичная деэтимологизация слова чернила, несмотря на его очевидную связь с прилагательным чёрный, позволяет нам свободно пользоваться сочетаниями синие, зелёныеи т. д. чернила, а не создавать для каждого отдельного случая самостоятельные слова типа «синила», «краснила», «зеленила». И даже в сочетании чёрные черниланикто сейчас не усмотрит тавтологии типа масло масляное.

Все приведённые выше примеры говорят о том, что деэтимологизация – это закономерное явление в истории языка, а не нарушение его норм, не «порча», которая ведёт к созданию этимологических нелепостей. Стремление устранить из языка всё то, что противоречит этимологии слов, может привести не к «очищению», а только к обеднению нашего языка.

Глава двадцать первая
Этимологизация новых слов

Прежде всего, необходимо оговориться: понятие «новое слово» – весьма и весьма условно. Отношения и связи между неологизмами (новыми словами) и архаизмами (устаревшими словами) в языке могут переплетаться самым причудливым образом. Поясним это утверждение несколькими примерами.

Устаревшие неологизмы и возрождённые архаизмы

Как вы думаете, много ли лет нашему слову танк? В русский язык оно проникло из английского в годы Первой мировой и гражданской войн. Ещё позднее пришло к нам слово танкетка‘малый быстроходный танк’, которое было «обыграно» при создании нового слова танкетки‘вид лёгкой женской обуви’. В конце 1940-х годов это было одно из самых употребительных названий женской обуви. А многие ли его сейчас знают, и часто ли оно употребляется в русском языке конца ХХ  —начала XXI века? Вот вам пример нового слова, которое уже успело стать устаревшим.

Между тем такие слова, как небо, луна, мать, брат, новый, два, доми многие другие, существуют в нашем языке и в языке наших предков не один десяток столетий. И несмотря на свой весьма почтенный возраст, они не воспринимаются нами как слова устаревшие.

Особенно часто можно наблюдать устаревание, а порой и полное отмирание неологизмов иноязычного происхождения, когда они вытесняются словами родного языка. Так, заимствованное слово геликоптербыло вытеснено русским словом вертолёт, аэроплан– словом самолёт, авиатор – лётчики т. д. Немало подобного рода примеров можно привести из области спортивной лексики: голкипер – вратарь, бек – защитник, хавбек – полузащитник, корнер – угловой(удар).

Навсегда ли уходят из языка, из его активного «арсенала» устаревшие слова? Часто – да, но иногда – нет. Так, например, слово майорстало устаревшим в русском языке после того, как соответствующее звание, введённое Петром I, было упразднено в конце XIX века. [116]116
  Слово устарело лишь применительно к офицерским званиям в русской армии того времени.


[Закрыть]После введения в Советской Армии воинского звания майорслово это пережило в русском языке своё второе рождение.

Нечто аналогичное произошло и со словом ударник‘передовик производства’. В 1930-е годы оно было вытеснено в данном значении словом стахановец [117]117
  А. Г. Стаханов – шахтер-забойщик из Донбасса.


[Закрыть].

Но вот прошло совсем немного лет (с точки зрения многовековой истории языка), и в послевоенное время снова стали пользоваться словом ударникв значении ‘передовик производства’.

Иногда возрождённые архаизмы приобретают в языке совсем не то «звучание», которое они когда-то имели. Так, ковер-самолётрусских народных сказок или диалектное слово самолёта) ‘вид парома’ и б) ‘ткацкий челнок’ имеют мало общего с современным летательным аппаратом – самолётом. Едва ли узнал бы себя в современном футбольном или хоккейном вратарепрежний вратарь – ‘привратник’.

Интересно, что рассмотренные нами особенности, проявляющиеся в истории слов, были отмечены ещё Горацием, который писал:

«Многие из тех слов, которые уже исчезли, возродятся, а те, которые сейчас в почёте, – исчезнут (из языка)».

«Ближняя» этимология

До сих пор наше основное внимание привлекали такие слова, этимология которых может быть выявлена с помощью индоевропейских фонетических соответствий, реконструкций древнейшей словообразовательной структуры слова и т. д. Иначе говоря, нам постоянно приходилось обращаться к индоевропейской или, по крайней мере, праславянской эпохе.

Но есть слова, которые возникли в нашем языке совсем недавно, например 5, 50 или 500 лет тому назад. Не удивляйтесь, что здесь в один ряд поставлены столь различные временные промежутки. С точки зрения индоевропейской древности, слова, возникшие и 5, и 500 лет тому назад, вполне могут рассматриваться как «новые». Правда, при этом нужно учитывать специфику той лексики, которая отражает широкие международные культурные связи и технический прогресс последних столетий.

В целом слова, этимологизация которых не требует обращения к разного рода праславянским и индоевропейским реконструкциям, мы и будем в данной главе именовать (условно, как мы уже убедились) «новыми» словами. Н. М. Шанский этимологизацию такого рода слов относит к разряду «ближней» этимологии, в отличие от этимологии «дальней», которая должна принимать во внимание материал родственных индоевропейских языков.

Трудные «новички»

На первый взгляд может показаться, что «ближняя» этимология намного легче «дальней». Но подобное мнение следует признать глубоко ошибочным. Среди новых слов в языке немало таких, этимологию которых установить очень трудно, хотя появились эти слова в русском языке совсем недавно.

Взять хотя бы слово майка. Одни этимологи считают, что оно образовано от существительного май(хотя в мае в майке, пожалуй, холодновато). Другие полагают, что источником нашей майкиявилось ка-кое-то заимствование, связанное с польским словом голландского происхождения majtki[мáйтки] ‘матросские штаны’. Но здесь остаётся неясным: каким образом ‘штаны’ превратились в ‘майку’? Третьи считают, что русское слово майкаи сербское maja[мáя] ‘майка’ были заимствованы из итальянского maglia[мáлья] или французского maillot[майó] ‘трико; майка’.

И если мы откроем сейчас этимологические словари русского языка, то найдём там отнюдь не одинаковые этимологии слова майка. А ведь первая фиксация этого слова в словарях относится лишь к 30-м годам XX века!

Именно на основании исследования слова майкаспециально работавший над его этимологией венгерский языковед Л. Киш писал: «Занимаясь ‘новичками’ лексики, этимолог становится скромнее. Если нередко и слова, возникшие почти на наших глазах, трудно поддаются окончательному этимологическому разбору, как же не быть исследователю в своих суждениях о происхождении ‘старых’ слов сугубо осторожным?»

Авторы новых слов

Однако в отдельных случаях нам оказывается известной не только этимология новых слов, но и их создатели. Так, например, автором слова утопиябыл английский учёный-гуманист XV–XVI веков Томас Мор, слово фаунабыло создано шведским естествоиспытателем XVIII века К. Линнеем, слово лилипутв начале ХVШ века придумал английский писатель Дж. Свифт. Украинский учёный XVI–XVII веков М. Г. Смотрицкий явился создателем слова деепричастие. Вот ещё небольшой перечень новых слов и их авторов: вандализм(А. Грегуар), газ(Я. Гельмонт), промышленность(Н. М. Карамзин), робот(К. Чапек, осуществивший идею своего брата И. Чапека), заумь(А. Кручёных), оэкранить(И. Северянин).

Выше мы уже видели, что много новых слов и терминов в русском языке создал М. В. Ломоносов. Некоторые из новых слов (в частности, у Ломоносова) представляют собой кальки. Иногда этимология неологизмов прозрачна ( заумь, оэкранить), хотя значение слова могло в той или иной степени измениться.

В отдельных случаях нам известны мотивы, которыми руководствовался автор при создании нового слова. Так, слово утопияявно образовано от греческих слов ou[у:] ‘не’ и topos[тóпос] ‘место’. Иначе говоря, Утопия(а так у Томаса Мора назывался остров, где были осуществлены его социальные идеи) – это ‘место, которого нет’. При создании слова газголландский химик Я. Гельмонт исходил, с одной стороны, из греческого chaos[хáос] ‘хаос’, а с другой – из немецкого Geist[гайст] ‘дух’. А вот какова этимология слова лилипут, мы с полной уверенностью сказать не можем, хотя нам и известен его автор.

Но не всегда «путевку в жизнь» словам дают их создатели. Нередки случаи, когда слово живет в языке тихо и незаметно, и только будучи употреблено в какой-то определённый момент и в определённой ситуации, начинает использоваться активно. Такой, в частности, была история слова оптимизм, которое едва ли с такой быстротой распространилось бы по всей Европе и за её пределами, если бы Вольтер не написал своей блестящей повести «Кандид, или Оптимизм».

Слово нигилиступотребляли в первой половине XIX века Н. И. Надеждин, Н. А. Полевой, А. С. Пушкин. Но только после выхода в 1863 году романа И. С. Тургенева «Отцы и дети» слово нигилистполучило широкое распространение в русском языке.

Иногда и не очень «новые» слова имеют более или менее точную дату своего рождения, а также – своего автора. Так, учёный XIV века Фирузабадú назвал свой арабский толковый словарь «Kamūs» [кáму: с] ‘Океан’. Это название вполне оправдывало себя, ибо словарь, содержавший по одним сведениям 60, а по другим даже 100 томов [118]118
  До нас дошёл только краткий вариант этого словаря в двух томах.


[Закрыть], являл собой поистине океан слов; Авторитет «Океана» был столь велик, что слово kamūsстало означать не только ‘океан’, но и ‘словарь’. В этом своём последнем значении слово kamūsпроникло во многие языки, лексика которых испытала на себе сильное арабское влияние, (непосредственное или через посредство других языков): сравните таджикское комус‘словарь’, афганское камус‘словарь’ и др.

«Фамильные» этимологии

Очень часто новые слова и термины носят имена изобретателей, создателей, изготовителей и т. п. соответствующих предметов или имена учёных, которые совершили важные открытия в той или иной научной области. Такие «фамильные» этимологии имеют, например, названия ряда систем пистолетов: браунинг, кольт, маузер, наган. Или (совсем из другой области) – названия одежды: будёновка, галифе, макинтош, реглан, толстовка, френч. Таково же происхождение целого ряда физических терминов: ампер, ватт, вольт, герц, ом, рентген, а также (опять из другой области) – названий декоративных растений: бегония, георгин, камелия, магнолия. «Фамильного» происхождения будут и такие слова, как архаровец, бойкот, гильотина, дизель, морзе, сандвич, силуэт, хулиган, царь, шрапнель… Слова подобного рода обычно не доставляют этимологу никаких хлопот. Поэтому останавливаться на их происхождении мы здесь не будем [119]119
  Желающие могут обратиться к интересной книге Эд. Вартаиьяна «Рождение слова» (М., «Детская литература», 1970), где рассказывается о происхождении большинства приведённых здесь слов


[Закрыть].

Однако слова эти заставляют этимолога задуматься по другой причине. В книге грузинских учёных Д. С. Мгеладзе и Н. П. Колесникова «От собственных имен к нарицательным» (Тбилиси, 1970) рассматривается около 1500 русских слов, образованных от фамилий, имён, отчеств, прозвищ, псевдонимов. Такое обилие подобного рода слов свидетельствует о том, что перед нами не какое-то исключительное, а обычное явление в развитии языка. Возникновение таких слов в одних случаях исторически документировано ( ампер, рентген, силуэт), а в других – эти слова этимологически бесспорны в рамках самого русского языка ( будёновка, толстовка). Но где гарантия того, что от более древних эпох до нас не дошло некоторого количества таких же слов, однако, при этом не сохранилось ни исторических свидетельств, ни этимологических данных, ни даже тех имён собственных, от которых эти слова могли быть образованы? Представьте себе, например, что до нас дошли названия месяцев июльи август, но имена собственные, от которых они образованы ( Юлий Цезарьи Октавиан Август), нам остались бы неизвестными. Или, допустим, что редкие в наши дни имена Кондрат(ий), Егори Кузьмаоказались бы совершенно забытыми. Как бы в этом случае этимологи стали объяснять происхождение слов кондрашка, объегорить, подкузьмить! [120]120
  Кондрашка(‘внезапная смерть’) – слово неясного происхождения. Возможно, что его появление в русском языке связано с восстанием Кондратия Булавина (1707–1708 гг.). Объегоритьи подкузьмить – слова более определенного происхождения. В день святого Егория (Георгия) и в день Кузьмы и Демьяна обычно заключались сделки и производились расчёты между хозяином и работником (еще до введения крепостного права на Руси). «Надуть» кого-то при заключении сделки или при расчете – таков смысл слов объегоритьи подкузьмить.


[Закрыть]К сожалению, этимологам приходится считаться и с такой возможностью.