Текст книги "Тропа друида. Тайна испытаний(СИ)"

Автор книги: Юрий Чайников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Все трое ошеломленно стояли некоторое время, не смея двигаться и разговаривать. Лишь Тревор шептал:

– Избавься от дара. О чем она? Все, что было мне подарено, пришло со мной из детства. Это все, что осталось у меня от деда и матери. Кинжал и оберег на веревочке. Неужели они – причина моего уродства. И почему уродства, если я не чувствую в себе ничего плохого и отталкивающего. А ты, Гвин, что-нибудь чувствуешь во мне?

Тот отрицательно покачал головой, тоже не до конца отошедший от явления видения. Брайан, не дожидаясь вопроса, адресованного ему, нашел в себе силы заговорить.

– Я считаю, что с тобой все прекрасно. Но, возможно, она имела в виду какое-то внутренне уродство? Может, какую-то злость, что мешает тебе жить? Зависть?

Тревор задумался. А потом медленно покачал головой.

– Если бы эти качества были мне присущи в той степени, чтобы счесть их уродством, я вряд ли вызвался бы помочь тебе, ведь в тебе есть то, чего нет во мне.

Брайан согласно кивнул и задумался. Что-то вертелось на поверхности, не давая покоя, но никак не желало принять форму мысли. А что если дело в силе, что есть у Брайана? Может, именно ее не хватает Тревору. Ведь он рассказывал, что какой-то друид считал, что в нем живет страшная сила, способная сделать его верховным. Поэтому он и подарил ему посох. Да, точно!

– Тот друид! – Воскликнул Брайан. – Он преподнес тебе в дар посох. Посох, который когда-нибудь сможет тебе помочь, как он тебе обещал. Но до сих пор ты не почувствовал ни малейшего движения силы в себе. Я, конечно, тоже долгое время ее не чувствовал. И, может, так и прожил бы, не ведая о сокрытых в себе возможностях, если бы не случай, ни злость, ни желание жить. В тебе все это есть, но ты заперт. Может, я говорю бред, но не может ли дар друида запирать в тебе силу? Ведь даже во время сна наяву ты держал посох на коленях. Может, только поэтому сон не помог тебе?

Тревор в изумлении слушал Брайана и не мог поверить в то, что тот ему говорил. Но это было бы так логично. Ведь это был единственный дар, который он получил после смерти родителей, который он всегда носил с собой. Который он берег, и за который до последнего держался, как за обещание. Обещание силы и власти. Но неужели же друид мог с ним так жестоко поступить? Друиды не способны на подобную жестокость и коварство.

– Зачем ему это? Зачем ему было запирать силы в мальчишке? Ведь он видел меня в первый и последний раз.

– В первый да, возможно, – подтвердил его мысли Брайн, и внезапно сделал то, чего не делал с момента встречи с бардами, небольшим усилием считал мысли Тревора. Тот уже не сомневался, что все дело в посохе, но не желал верить, что друиды способны на зло. И решил раскрыть ему глаза, ведь у него было для этого достаточно возможностей и фактов. – Но если бы ты пришел к ним на посвящение и испытания, наделенный огромной силой, которая в тебе, возможно, скрывается, ты мог бы посягнуть на место этого самого друида. Ты удивишься, как сильно они держаться того, что имеют. Ни один из них не отдаст без борьбы своей место подле Крейды. Ты думаешь, что друиды живут в добре, но ведь ты сам знаешь об их разделении. Если бы ты пришел к Крейде и ее последователям, они могли бы вызвать тебя, необученного, на бой, и забрать себе твою стихию. Либо просто высушить и увеличить свой запас сил. А возможно, так поступил бы с ними ты, прокладывая себе путь наверх. И друид просто обезопасил себя, не дав такой возможности когда-нибудь осуществиться.

– Это невозможно, – прошептал ссохшимися губами Тревор.

– Но могло быть и иначе, и это пугало тоже могло напугать того друида. Могло так случиться, что ты пришел бы с теми друидами, у кого вы недавно начали обучение, прошедший все, набравшийся опыта, и погубил их. Либо стал достойным противником, которого можно уважать и бояться. Кто знает, не был ли тот друид так слаб духом, что предпочел избавиться от тебя, не убивая, уничтожить несбывшейся мечтой, все сделав для того, чтобы ты сам не дал ей осуществиться.

– Откуда тебе известны такие подробности их жизни и их помыслы? – Настороженно спросил Гвин. – Они не могли искренне тебе о них рассказать, а ты знаешь столько, что кажется, будто сам давно вступил в их ряды и просто дуришь нам головы.

Брайан поджал губы. Действительно, если логично мыслить, все так и складывалось. Что он просто использовал наивных бардов в своих целях. Может даже, чтобы затем просто выпить, а сейчас брал от них то единственное, чего самому не хватило из-за отсутствия опыта и обучения. То, чего наверняка не хватает всем друидам, сплотившимся в лагере Крейды, – знаний.

– Что ж, не хотел я этого раскрывать, но терять ваше доверие для меня теперь подобно смерти. Вы помогали мне, вы и сейчас со мной, я бы не справился без вас, я бы уже погиб, наверное. Думаю, вы не будете использовать против меня то, что сейчас узнаете. Хотя вряд ли вам это понравиться, но прошу вас не пугаться.

– Хватит уже нагнетать обстановку, выкладывай на чистоту, – нахмурился Тревор, отошедший от собственных переживаний из-за подозрений Гвина.

– Я умею читать мысли. Не у всех, – поправился Брайан, – мысли старших, главных и тем более верховных друидов мне не доступны. Поэтому, я думаю, у них есть подобные умельцы, и они научили их закрывать свое помыслы. Но мысли тех, кто не прошел такого обучения, я могу при желании услышать. Поэтому многое узнал по дороге в крепость друидов, да и, находясь внутри нее, кое-что успел понять.

Друзья недоверчиво смотрели на него. Гвин заулыбался, но как-то саркастически.

– Не слишком ли много талантов на тебя одного? Допустим, ты действительно это умеешь. Погоди, ты и мои читал?!

– Один раз, – признался Брайан, когда вы следили за мной в лесу перед нашим знакомством.

Тот задумчиво кивнул и перевел взгляд на молчавшего Тревора. Тревор почему-то воспринял сообщение совершенно спокойно.

– О чем я сейчас подумал?

– Ты все время думаешь о том, что я прав, и что посох – тот самый дар, от которого тебе следует избавиться.

– Думаю, это легкое задание. Это и так понятно. О чем конкретно я сейчас думаю?

Брайан прикрыл глаза и сосредоточился.

– Хм. О том, что было бы неплохо выбить у меня часть дури из головы с помощью посоха, – и криво улыбнулся, заканчивая предложение.

Как в зеркале, Тревор так же косо улыбнулся в ответ. Затем, чуть помедлив, отбросил посох в сторону и, не оглядываясь, направилась к вратам, через которые некоторое время назад сюда вошли эльфийские девы. Ворота на удивление легко поддались нажиму и раскрылись. За ними зияла та же темнота, что и в коридорах. Потянуло запахами гниения и тления. Но, несмотря, на мглу, она казалась милее, нежели гнетущий свет в предыдущей зале.

Все трое вышли за ворота, и они медленно закрылись. Не было нужды проверять – вряд ли они откроются, чтобы выпустить их обратно. Было совершенно непонятно, что находилось перед ними: коридор, зала или разветвление анфилад, поэтому, мгновение посовещавшись, они просто повернули направо.

В темноте было невозможно разглядеть, что скрывается за сквозной дырой, прорезавший посередине весь пути вперед. Идти назад не было смысла, это понимал каждый, но впереди неизвестность, и никто не желал первым испытать прелести падения в никуда. Наконец, Брайан вспомнил, что в принципе оказались все здесь из-за него, и сделал шаг вперед, кинувшись вниз головой. Если внизу каменный пол, он сразу сломает шею. Лучше так, чем ползти отсюда на покалеченных ногах.

Тропа вновь не подвела ожиданий, и голова Брайана вонзилась в воду. Сверху послышались два облегченных вздоха, вслед за которыми два тела тут же нырнули следом. Теперь можно было выбираться, но потыкавшись то в правую, то в левую сторону, парни выяснили, что они застряли в каком-то канале. Вода в нем доходила довольно глубоко, по крайней мере, дно Тревор, взявший изучение водоема на себя, обнаружил лишь с третьего раза, и утверждал, что плыть до него порядочно. Края канала на ощупь оказались покатыми и скользкими. Забраться наверх по ним не представлялось возможным. Оставалось только плыть дальше, надеясь обнаружить подходящий для выхода на сушу берег до того, как силы иссякнут. Здесь тоже наблюдался уклон земли, правда, не такой большой, как выше уровнем. Но благодаря ему создавалось впечатление, что их подталкивает небольшое течение. Не такое сильное, чтобы его нельзя было преодолеть, но юноши решили не усложнять себе жизнь, и поплыли вновь вниз.

– Кажется, кто-то постоянно задевает мою ногу, – заметил тихо Гвин. – Парни, вы рядом плывете или кто-то из вас сзади?

Тревор и Брайан молча поплыли на голос, чтобы самим определиться, где они находятся. Оказалось, что Гвин чуть отставал. Открытие не принесло радости и добавило беспокойства.

– Может, ты задел ногой стену? – Уточнил Тревор.

– Нет, прикосновение было, я бы сказал нежным, – еще тише прошептал Гвин.

Все трое испуганно заозирались, но тьма не спешила им показывать свои сюрпризы. Между тем, прикосновения к ногам и рукам чувствовали теперь и остальные. Каждое сопровождалось нервным вздрагиванием и ругательством сквозь зубы. Наконец, устав высматривать невидимого врага, который почему-то не спешил нападать, они, удвоив силы, поспешили по каналу вниз. Преследователи, судя по ощущения, поспешили следом. Несмотря на прохладную воду, кожу покрывали струйки пота. Неизвестные твари рисовались огромными и голодными. И тут впереди они увидели свет. Свет в конце туннеля показался спасительным и теплым и они, не сомневаясь, поспешили к нему. Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что это лишь отблеск света в виде столпа пробивающегося вниз через щель наверху. Видимо, наверху стены светились подобно тем, что были в зале с эльфийкой.

– Боги, нет! – Истошно завопил Гвин, который, в отличие от друзей, не отвлекался ни на воспоминания, ни на изучение источника света. Он все время помнил о прикосновениях, да ему и не давали о них забывать.

Тревор и Брайан резко обернулись на крик и тоже увидели их. Длинные узкие тела шевелились по всему видимому под светом периметру, все сильнее сужая круг, заставляя друзей ближе и ближе приближаться друг к другу. Спина существ казалась неровной, на ней рос гребень, а вот брюхо, которое они периодически показывали, вскидывая свою плоскую голову с огромной пастью, было покрыто простой чешуей.

Их пасть оказалась чуть ли не больше самого тела. Они легко могли ею раздробить руку или ногу любого из путников, а, может, перемолотить их целиком, судя по острым многочисленным зубам. Твари пристально смотрели, не спуская с них желтых глаз навыкате, но не нападали. Брайан неохотно выдвинулся вперед и попробовал продолжить путь. Существа слегка расступились, позволив ему взять прежний курс, и облепив со всех сторон, оставив пустым лишь путь вперед, двинулись следом. За Брайаном последовали и Тревор с Гвином, который все еще продолжал содрогаться от животного ужаса и брезгливости. Несмотря на то, что он всю жизнь провел в лесу, змеи до сих пор ему казались самыми мерзкими созданиями на земле, и он никогда не мог себя заставить даже смотреть на них. А тут они прикасались к нему! Словно нарочно щекоча своими длинными хвостами. Тревор относился к сопровождению гораздо спокойнее. Казалось даже, он их периодически щупал сам, правда, Гвин это списал на шутки затухающего света. Вряд ли его друг мог себе позволить такие вольности.

Наконец, канал стал мелеть. Вскоре все трое нащупали под ногами дно и, торопясь, поскальзываясь и падая на колени, поспешили прочь из темных вод. Прикосновения на суше не ощущались, видимо, твари остались в воде.

– Странно, – резюмировал Тревор.

Продолжили путь с явной опаской и настороженностью. Кто еще может поджидать их за углом, даже не хотелось выдумывать. Чтобы не накликать на себя всякую гнусь.

Мгла оставалась неизменной. Иногда рука, которой они держались за правую стену, проваливалась в пустоту, и им приходилось куда-то сворачивать. И вновь идти, судя по ощущениям, все ниже и ниже. Наконец, они настолько устали, что пришлось здесь же разделить остатки еды, без аппетита перекусить и лечь спать. Проснулись они резко и одновременно от ощущения присутствия здесь кого-то опасного, чей взгляд не сулил их троице ничего хорошего. В нескольких шагах от них в темноте светились маленькие красные точки. Брайан по жутким ощущениям, доносившимся оттуда, понял, что чудовище, а такие глаза могли принадлежать только кому-то жуткому, еще довольно далеко от них. И судя по размерам глаз, которые были видны даже издалека, оно было огромным. Им двигала только примитивная злоба. Брайан, преодолев липнущий страх, попытался достучаться до разума теплокровного, похожего на собаку и воспринимавшего себя как пес, но наткнулся на непробиваемую стену лютой злобы и агрессии.

– Этот зверь не хочет меня слушать. Он похож на собаку, но в нем нет других чувств, кроме злобы, – поделился Брайан результатами "общения".

Зверь приближался не спеша, будто желая продлить удовольствие и зная, что жертвы никуда не денутся. Они также неспешно пятились. Потом кто-то из них опомнился, одернул остальных, и они бросились наутек, не разбирая дороги. Перекрикиваясь, стараясь не потерять друг друга. Собака догоняла их, будто не прибавляя при этом в скорости. Все также неспешно и все с тем же удовольствием, продлевая радость от охоты за слабыми двуногими. Иногда кто-то из них отставал, его голос удалялся, и тогда остальные возвращались за спутником или дожидались, стоя на месте и переводя дыхание, но даже тогда расстояние до чудища оставалось прежним.

– Это загонщик! – Хрипло воскликнул Тревор. – У моего отца были такие. Он не хочет нас сожрать. Он гонит нас куда-то, пугает. Стойте!

Остальные послушались и остановились, передышка нужна была всем, чтобы, наконец, отдышаться и восстановить дыхание.

– Давай, Гвин, вдарь чем-нибудь по ее сволочной морде, – прохрипел Тревор. – Брайан, тебе точно не достучаться до нее?

Брайан вновь потянулся к собаке, но был отброшен вон.

– Нет, тварь очень сильна.

– Она слишком сильна. Мой ветер для нее, как охлаждающий родник, – посетовал Гвин.

Тварь согласно загавкала-захохотала вдалеке. Видимо, ее очень забавляли потуги жертв оттянуть неизбежное.

– Брайан, в тебе же сил немерено! Спали уже ее.

– Я же не умею, – неуверенно ответил тот. – Только когда злюсь.

– А разве сейчас не повод разозлиться? Тебе приятно быть дичью? – Нагнетал Тревор.

– Нет, но она еще ничего не сделала нам. Не знаю, как объяснить, ее злоба и жестокость не трогает нас. Она в ней просто живет, как часть ее характера. Ее такой создали, но она почему-то не трогает нас. Только ведет куда-то, как загонщик... как ты и говорил.

Тревор шумно засопел, видимо, желая сказать много нелицеприятного, но решил поберечь силы.

– И что ты предлагаешь? Продолжать бежать?

– Ну почему же. Можно просто идти, и посмотреть, что она предпримет. Ведет ли она нас в какую-то определенную точку, либо просто гонит, получая удовольствие.

– И как ты это выяснишь?

– Давайте пойдем ей навстречу, – набравшись бесшабашной храбрости, предложил Брайан.

В ответ в воздухе повисло тягучее молчание.

– Не обижайся, Брайан, но ты уверен, что когда пытался влезть ей в мозги, в ответ она не повредила твои собственные? – Уточнил Гвин.

– Надеюсь, нет, – едва улыбнувшись, ответил Брайан. – Просто я уверен, что она нас куда-то ведет и просто так, не дождавшись чьей-то команды, не тронет. А команды не будет, пока мы не дойдем. Поэтому лучше уточнить направление и спокойно топать туда, куда нас подталкивают.

– Ладно, но ты идешь первый, и ответственность за дальнейшее падает на тебя, – подытожил Тревор. Брайану почудилось, что в его голосе тоже послышалась бесшабашная улыбка.

Брайан развернулся навстречу пылающим глазам и пошел к ним. Показалось, что те недоуменно хлопнули и слегка отдалились. Затем еще и еще, сохраняя прежнюю дистанцию. Так они дошли до какого-то большого грота, и тут глаза начали резко приближаться вперед. Уже слышалось совсем рядом громкое сопение и зловонное дыхание псины, запах немытой шерсти и какого-то тления, присущего всему здесь. Брайан застыл, не мигая глядя в приближающиеся глазищи. Остальные застыли рядом. Несмотря на внушительные габариты, приближалась она совершенно бесшумно, что не прибавляло уверенности троице окаменевших парней. Шаг, и Брайан напарывается спиной на грудь кого-то из спутников. Оказывается, он начал пятиться. Те последовали его примеру. Все же неприятно чувствовать, как что-то надвигается на тебя. Хотелось вновь бежать. Наверное, этого и добивалось чудище. Чтобы они вновь испытали животный панический страх, который начнет их гнать, как зайцев. Брайану не хотелось вновь чувствовать себя последним трусом. Он был рожден, чтобы стать воином. Неважно, что меч он держал только в кузне. Неважно, что судьба распорядилась иначе. Его душа требовала борьбы. Он не желал больше отступать. Хотя отступать уже было некуда. Спина подпирала собой холодную склизкую стенку туннеля. Осознание того, что он все же отступал, придало злости и мужества, подтолкнуло его навстречу опасности. Тревор сделал шаг вперед вслед за ним. Гвин немного задержался, но Брайана уже ничего не волновало. Он шел вперед. Глаза тоже приближались. От них исходило столь сильное свечение, что оно освещало небольшой участок перед мордой и саму морду. Она была поистине ужасна. Огромный сплющенный нос, над ним сияли довольно маленькие, в сравнении с остальной частью морды, глазки, теряющиеся в складках нависающей кожи. Кожа была такая черная, что сливалась с темнотой, не позволяя больше ничего разглядеть на его зверином лице. Пока пес не открыл свою пасть, вывалив такой же черный язык и обнажив в глухом, почти беззвучном рычании, зубы. Три ряда зубов! Рот, располосовавший морду надвое, был почти бесконечен. Зубы заканчивались чуть ли не в районе глаз, настолько широка была его пасть. И эта пасть приближалась навстречу Брайану неумолимо и беспощадно. Он псины исходили эманации ужаса, растекаясь по отвердевшим мышцам Брайана, сводя их в тугой узел. И Брайан все же струхнул, как не пытался держать в узде свой страх. Посмотрел на Тревора. Тот был бледен и столь же решителен, как и Брайан. Они встретились глазами и одновременно поняли, что истощили в себе предел без башенной храбрости. И кинулись обратно, во тьму, туда, где скрывался Гвин, так и не рискнувший пойти следом. Пробегая мимо, они ухватили его за рукав, и кинулись туда же, откуда пришли. Все же собака гнала их в определенном направлении. Хотя бы это они выяснили точно.

И вновь забег. На этот раз глаза не удалялись и при желании, оглянувшись, они могли видеть в нескольких шагах от себя приоткрытую пасть, полную зубов. Хотя оглядываться было некогда, глухие рыки постоянно гнали вперед. Коридор за коридором, какие-то залы и даже лестницы, ничего не запоминалось и не замечалось. Все слилось в сплошную череду непонятных, наполненных мглой, картинок. А потом они вновь увидели большие овальные вороты в голубоватом свете, которые тоже легко открылись, стоило лишь дотронуться до них. Царившая за вратами мгла показалось какой-то иной. Будто сумеречной. Потом до них долетел резкий порыв ветра. Они вновь на поверхности! Неужели Брайан все же прошел второе испытание? Нашел невидимое, и вернулся в свой мир невредимым? Какое блаженство вдыхать родной свежий воздух. Необыкновенно свежий и морозный, будто сейчас стоит зима. Друзья сделали несколько шагов вперед, и лишь окрик Гвина спас всех от беды. Они вышли на тонкий козырек, под которым разверзлась пропасть. Вышли посреди скалистых гор. Это было невероятно, ведь там, где они жили, даже в десятке дней пеших переходов не было никаких гор. Раздумья прервала нарочито тяжелая и громкая поступь вновь появившейся позади псины. Вот только она уже не пугала. Хотя, похоже, ей это больше и не требовалось. Она, как показалось, приглашающе мотнула головой вправо. Там открывался зев в гору. Снова подземелье. Пришлось идти. Все равно обратный ход она закрывала своей необъятной тушей.

Новое подземелье разительно отличалось от предыдущего. В нем на стенах располагались крепежи, в которых ярко и весело огнем блистали факелы. Не было неприятных запахов. И откуда-то издалека вновь слышалась музыка. Похоже, их провожатая достигла конечной точки, убедилась, что жертвы никуда не денутся, и успокоилась. Даже порыкивать перестала и зубы спрятала.

Ее спокойствие и радовало и настораживало. А не поджидало ли за углом нечто худшее, чем эта тварь. Невольно подобравшись, Брайан двинулся дальше. Иногда к мелодичной музыке примешивались звуки пения, но чаще их заглушали звуки невидимых пока инструментов. Ни один из путешественников не мог похвастаться знаниями в музыкальной области, поэтому для них звуки музыки ни на что не расчленялись, оставаясь просто приятными для слуха. Перед очередным поворотом звучание усилилось. Они повернули за угол и очутились в огромном поле под звездным небом. Посредине него стояли шатры и накрытые столы. Последние изумляли роскошным убранством. Здесь были вышитые всеми цветами скатерти, золотые кубки с самоцветами, необыкновенные вазы из тончайшего стекла, в которых лежали неведомые фрукты. Изысканные серебряные кувшины с винами и резные деревянные стулья вокруг столов. Брайан смотрел на что угодно, лишь бы не видеть пирующих, которые при их появлении стихли, стихла и музыка, исчезли звуки хора. Лишь собака шумно сопела за спиной. Вдруг тишину прорезал тонкий высокий голос:

– Славная нынче охота вышла у тебя, Дара? Смотрю, дичь была резвая и сама подоспела к нашему ужину.

Голос исходил от мужчины с прекрасным лицом. Только сидела его голова на тонком тщедушном тельце, размеры которого подошли скорее бы карлику, нежели взрослому существу.

– Вас никто не приглашал на мой пир, вам никто не рад.

Сидящие за столами согласно закивали. Чьи-то головы украшали рога, чьи-то пятачки, у некоторых на ногах красовались копыта. У других были другие уродства, которые сразу не бросались в глаза.

– Однако мы милостивы и гостеприимны. Эльфы – самый дружелюбный народ. Не так ли?

Поданные вновь согласно закивали. И их правитель продолжил.

– Садитесь за столы, вкушайте наши яства, – он повелительно повел рукой, и тут же несколько придворных подскочили с мест, разделили мужчин и повели в разные стороны, практически насильно усаживая на стулья.

Брайан почувствовал мучительный спазм в животе, разглядывая изобилие различных блюд. Запеченные целиком гуси, утки, свинина, форель, вкуснейшие хлеба и лепешки, отварные овощи, удивительные фрукты. Съесть хотелось все и сразу, но что-то не давало поднять руку к столу. Какое-то непостижимое беспокойство. И тут Брайан понял, что это не его беспокойство, что он каким-то непонятным образом ощущает теперь Тревора. Как раньше Ласку. Он поднял голову и не удивился, заметив, как парень пристально на него смотрит, словно желая что-то сообщить. Тревор поднял руку к голове и будто случайно пригладил себе волосы. Брайан слегка прикрыл глаза и попытался понять, о чем думает Тревор. "Ничего не ешь. Останешься здесь навеки. Ничего не пей. Забудешь дорогу домой". Брайан разочарованно сглотнул. Тут же к нему пристали с уговорами эльфы. Они просили его попробовать то или другое, уговаривали и предлагали всевозможные кушанья. Желудок сопротивлялся такому непонятному самоистязанию и кричал все громче и громче, так что, в конце концов, Брайан даже раскраснелся от стыда. "Могу ли я хоть что-то здесь съесть? – попытался достучаться он до Тревора. – Голод раздирает живот, да и заставляют". Он удивился, получив ответ: "Ячменные лепешки. Больше ничего".

Брайан был рад и такой малости, разом накинувшись на лепешки, будто они были самым вкусным блюдом на земле. Эльф, сидящий справа, у которого была огромная бородавка на прекрасном чистом лбу, недовольно поморщился, но ничего не сказал. Зато фальцетом завопил их правитель.

– Вы отказываетесь от моих даров?! Почему вы так мало вкушаете блюд? Мои повара плохо справляются со своими обязанностями? Или это вы настолько невежливые гости?

Брайан поперхнулся суховатой лепешкой и отрицательно замотал головой. Выручил всех Гвин, нашедший в себе силы весело рассмеяться и добродушно отшутиться:

– Что вы, о великолепнейший из всех правителей мира, вы снизошли к нам, усадив нас с вами за одним столом, мы бы не посмели ответить вам черной неблагодарностью. Повелитель благосклонно кивнул на эти речи, но недовольства в его лике не убавилось.

– Но мы дали обет.

– Что за обет, мешающий вам есть и пить вино? – Возмущенно воскликнул главный эльф.

– Мы проходим испытания у лесных друидов, и пока они не закончатся, нам нельзя пить ничего, кроме ключевой воды, и есть ничего, кроме овсяных лепешек.

– В чем заключается ваше испытание, удивительный человек?

– Оно совершенно не выполнимо, о прекраснейший, – грустно понурил голову Гвин.

– Не стоит дольше терзать мое любопытство, смертный, говори.

– Мы должны отыскать прекраснейший цветок, самую красивую девушку, какую только может увидеть человеческий глаз.

Повелитель удивленно и вместе с тем удовлетворенно хохотнул.

– Зачем же она вам?

– Таково задание. В назначенный час красавица должна вернуться на землю, чтобы показать себя нашим соплеменникам. Тогда только завершится наше задание.

Что он мелет? – удивлялся про себя Брайан. Примерно такие же чувства обуревали и Тревора, но ни один из них не вмешивался, чтобы не сделать ситуацию более патовой. Гвин, видимо, говорил нечто, что устраивало повелителя по всем пунктам. Король эльфов удовлетворенно кивал головой, поглаживая одной рукой себя по животу. Окружающие эльфы тоже заметно раздобрели, и больше не досаждали Брайану и Тревору, вслушиваясь в россказни Гвина. Брайан подозрительно переводил взгляд с одного уродца на другого. Повернулся к Тревору, тот тоже выглядел недоуменным. "О чем он говорит? У него есть план?" – спросил Брайан. В ответ тот просто слегка пожал плечами и уткнулся носом в тарелку. Тем временем Гвина подозвали к столу повелителя, и там начали выспрашивать у него какие-то подробности.

Музыка вновь заиграла. Теперь звучали веселые мелодии, и некоторые эльфы обоих полов принялись плясать. Некоторые водили хороводы, купаясь в лунном свете. Другие отплясывали прямо на столах, скидывая своими копытами на пол тарелки и вазы. Третьи озверело набрасывались друг на друга, устраивая нешуточные потасовки. Шум и гам мешал сосредоточиться и подумать, куда они попали, и что им делать дальше. Если это была западня, то в чем ее смысл. Что с ними хочет сделать этот странный повелитель. Зачем им нужно было травить их странной едой, и чего сейчас добивается повелитель, пытая Гвина.

Когда повелитель, наконец, отпустил его от себя, тот выглядел вымотанным и будто опустошенным. Друзьям снова не дали переговорить, и развели в разные стороны, обещая спокойный сон в прекрасных чертогах. Брайан вновь успел уловить недовольство Тревора и понял, что спать ему не следует. Ему выделили отдельный шатер, посреди которого стояла широкая кровать с роскошным покрывалом золотистого цвета, на полу лежали шкуры животных, на маленьком прикроватном столике стоял графин с вином и ваза с фруктами.

– Издеваются, – прошептал Брайан и сел на шкуру подле кровати. Раз нельзя спать, нужно все как следует обдумать. Первое испытание, как это ни удивительно, он закончил, найдя все-таки невидимое, спасибо друзьям, нежданно появившимся в его жизни. Жизни одиночки, всегда чурающегося дружбы. То ли их сплотило вместе будущего друида, эфемерное для каждого из них. То ли Гвин с Тревором прикипели к нему из-за нечего делать и от любопытства. Что бы ими не двигало, он им все равно безмерно благодарен. Ведь даже сейчас, если бы не Тревор, Брайан закончил второе испытание, едва успев к нему приступить. Только не с тем результатом, с каким бы хотелось. Непонятно, зачем эльфам нужно было травить его и остальных, но понятно, что оставаться тут навеки ему бы не хотелось.

Второе испытание было, пожалуй, самым непонятным из всех, озвученных воздушником. Справиться с невидимым и остаться собой. Каким образом он сумеет победить всех эльфов? Или что подразумевается под фразой "справиться с невидимым"? Почему ему будет сложно остаться собой, понемногу становится понятным. Ведь эльфы всячески стараются задурманить его разум. Кто знает, в какой овощ он превратиться, если пробудет здесь достаточно долго для того, чтобы озвереть от голода, и поест. Тем более, если они перестанут подавать ячменные лепешки, как сейчас. Да и без воды не прожить. И самое главное, сколько ночей он сможет не спать? Две точно сможет, он уже однажды не спал, карауля у постели умирающей матери. Но вряд ли сумеет дольше. И что тогда произойдет? Даже сейчас усталость пыталась сломить его волю, а мысли, которые необходимо было срочно обдумать, заканчивались. Как-то маловато у него нерешенных проблем. Может, самое время заняться своей силой.

– И спалить себя, чтобы не мучился, – усмехнулся он над собой.

Вот только это никак не поможет тем двум, что влезли сюда из-за него. Вспомнив о них, Брайан решил попробовать найти их среди той кучи народа, что окружала их на сегодняшнем ночном пиру. Он растекся мыслями вширь, расслабился, лежа на полу и прикрыл глаза. Как найти в таком изобилии два знакомых теплых сгустка, – билась мысль перед погружением в мир ощущений. Однако она испуганно оборвалась, стоило только Брайану пробежаться невидимым зрением в пределах видимости. Казалось, кроме них троих, на огромной поляне никого не было! Ни одного теплого сгустка, ни одного теплокровного существа. Он даже раскрыл глаза и высунул нос наружу, приоткрыв покрывало шатра, желая убедиться, не оставили ли их одних. Но поблизости бродила эльфийская охрана, а некоторые эльфы все еще продолжали танцевать. Как же так? Кто они? Холодный озноб пробежал вдоль спины, забрался под кожу и когтями сжал все нутро. Брайан заставил себя вновь лечь на полу, закрыл глаза и кинулся к друзьям. Огонек Гвина был каким-то странным, каким-то заторможенным, словно спящим. Гвин спит! Как же так. Брайан попытался достучаться до мозга спящего, но тут наткнулся на новую странность. В Виде преграды. Казалось, Гвину на голову накинули тяжелый плед, а Брайану, имея в наличие только умение проникать в голову невидящими глазами и шептать бесплотными губами, крайне не хватало сейчас видимых рук, чтобы сбросить это покрывало.

Неужели он остался один. Тревор! Брайан метнулся ко второму теплому сгустку, и с облегчением увидел, что тот такой, каким и должен быть.