Текст книги "Тропа друида. Тайна испытаний(СИ)"

Автор книги: Юрий Чайников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 5

Начало испытаний

Когда, наконец, Брайана увели с поляны, тот успел настолько перенервничать, что ему казалось, сам воздух кипит от его напряжения сдерживать рвущийся наружу крик. Что за испытания ему уготовили? Почему так ратовал за них воздушник, который, конечно же, не поверил ему тогда и теперь, видимо, решил отомстить за то, что Брайан посмел солгать ему. Обратно в деревянную крепость его не повели. Разместили в покоях каменного замка, выделив в одной из пристроек небольшую комнату. Ночью к нему пришел Лейен. Принес ему его вещи из прошлого пристанища. Сел рядом с ним на скамью, предназначенную для сна, и долго молчал. Брайан тоже не решался прерывать тяжелой тишины.

– Не такого я желал для тебя, видят Боги. Может, и правда милосерднее было убить тебя сразу на месте, узнав о твоих жутких силах. Испытания предназначены для тех, кто готов к ним духом. Ты не сможешь их пройти в одиночку, а помощь тебе никто не окажет. Тем более так называемый наставник. Он и подготовить тебя к ним не сумеет, не говоря о том, чтобы обучить всему за оставшееся короткое время. Боюсь я, что даже если тебя не убьют сами испытания, тебя испепелит собственная сила, когда от отчаяния живущий в тебе огонь начнет сжигать себя изнутри.

Брайан ошарашенно молчал, впечатленный нарисованной картиной.

– Я, даже если бы имел на это разрешение верховной жрицы, не успел бы подготовить тебя за оставшийся до испытаний промежуток. Иные друиды не одну сотню ночей готовятся к тому, что тебе предстоит следующей ночью. Их тело и душа претерпевают изменения, помогая им выжить там, где простой человек не пройдет. Их память несет в себе знания предков, которые помогают им пройти там, где ты наверняка оступишься. Прости, кузнец, но у тебя нет шансов.

Лейен похлопал Брайана по плечу, и, несколько сгорбившись, поднялся, сделав пару шагов в сторону выхода.

– Могу тебе дать лишь несколько советов. Не верь здесь никому, не раскрывай до последнего своих секретов и сил. Лучше умри, чем сдайся. И если ты решишь воспользоваться чьей-то помощью, лучше бы это были такие же деревенские жители, как ты. Вот только они-то тебе помочь ничем не смогут. Я, наверное, мог бы, но грядущие события требуют моего присутствия здесь. И хоть тебя бросают, как только что вылупившегося птенца с утеса в пропасть, нарушая все правила, я не смогу вмешаться. Не тот статус... еще раз прости, что привез тебя сюда.

И он, наконец, все-таки вышел, оставив Брайана осмысливать все сказанное. Информации было слишком мало для того, чтобы как-то успеть подготовиться. Возможностей не было для того, чтобы что-то изменить. Поэтому оставалось только ждать и молиться. А еще напрягать свое умение, о котором пока никто не догадывался, и надеяться, хотя бы примерно уловить в чужих мыслях смысл испытаний. И способ их преодолеть, не погибнув при этом.

С первыми лучами солнца к нему вошел не менее лучившийся воздушник. Создавалось впечатление, что он даже не ложился спать, раздираемый переполнявшими его приятными ощущениями. Прямо как Брайан, который, правда, по другим причинам не смог сомкнуть глаз.

– Итак, ученик, приступим к обучению, – предложение прозвучало напыщенно и вновь радостно. – Тебя ждут пять непреодолимых для тебя испытаний. В принципе мне достаточно будет рассказать только об одном, но я с удовольствием буду просвещать тебя все оставшееся время, дабы скрасить твое ожидание и скуку.

Брайан ничем не выдал себя, продолжая молча смотреть куда-то в верхнюю часть шеи друида. Тот сжал губы в плотную трубочку, но через мгновенье вновь заулыбался.

– Итак, первое испытание довольно простое, – и снова довольная ухмылка, способная вызвать язву. – Ты должен будешь провести в лесу в одиночестве определенное время. Время, необходимое для того, чтобы разобраться с тем, как подойти ко второму испытанию. Оно называется "увидеть невидимое". Как только ты увидишь то, чего никогда ранее не встречал и что нельзя увидеть, будет считаться, что первое испытание ты прошел и перешел ко второму. Во время первого испытания твоя главная задача – не умереть от голода и не дать себя съесть зверью. При этом в лес ты войдешь очищенным душой и телом. Над тобой проведут ритуал, который подготовит тебя к Испытаниям, и в чащу ты войдешь в одной хламиде с пустыми руками.

Он немного подождал, ожидая реакции и расспросов. Но Брайан лишь внимательно слушал, не желая показывать этому человеку панику, овладевшую всем естеством. Он с детства любил бродить по полям и кромке леса в одиночестве, это правда. Ему там было свободно и легко, но быть там без еды и оружия, не представляя, как добыть себе пропитание, с этим фактом было невозможно смириться. Он никогда не занимался земледелием, не был на побегушках у знахарок (которые заменяли для бедняков друидов) и не представлял, какие растения можно употреблять в пищу. И гулять ему так предстояло вечность. Ведь как он найдет невидимое? Здесь наверняка должна была помочь магия, которую он так и не успел постичь. Друид же, не дождавшись испуга, продолжил, хотя прежнего энтузиазма уже не выказывал.

– Начать второе испытание вовсе не значит суметь его закончить. Увидев невидимое, ты должен будешь суметь с ним справиться и остаться собой. Третье испытание – предотвратить неизбежное. Четвертое ты уже будешь проходить, если сможешь вернуться в круг друидов. Оно называется Испытанием выбора. Пятое испытание определить твое место в нашем мире. Ты должен будешь победить друида, используя его стихию, чуждую для тебя. Существует и шестое испытание, для избранных, тех, кто желает стать верховным друидом. Испытание безысходности и неизбежности. Но для Посвящения тебе нужно пройти всего лишь пять начальных.

Под конец радостное настроение вновь вернулось к воздушнику. Ему уже не требовался испуг юноши, он предвкушал развлечение.

– Я даже готов стать твоим противником в поединке, – хохотнул он, – обычно участников определяет жребий, и противником может стать как старший или главный, так и даже верховный, но я, так и быть рискну, и пообещаю в противники тебе свою кандидатуру.

Тут он уже откровенно засмеялся:

– Хотя, боюсь, я тебя не дождусь, чтобы сбить спесь. Кстати, победитель поединка получает его силу, и овладевает уже двумя стихиями. Верховные владеют тремя стихиями, и лишь Верховная мать повелевает всеми четырьмя. Таково незыблемое правило. Видишь, как много ты узнал от меня. Мне нечего от тебя скрывать, ведь вскоре ты пополнишь наши ряды. Да, забыл о маленькой детали, – начав испытание, ты не сможешь сойти с этой тропы, если не хочешь потерять силу, разум или даже жизнь.

– Сейчас я покину тебя, дабы ты подкрепился и подготовился к еще одному продолжительному занятию, я непременно расскажу тебе, как выжить в лесу, так что жди с нетерпением и ничего не бойся, брат мой.

Брайан смутно помнил, как ему принесли еду, как он смотрел на нее и не мог притронуться, как вновь вошедший воздушник увидел нетронутую еду, заулыбался и прокомментировал, что вскоре он пожалеет о пропущенном обеде. Смутно помнил он и последующие так называемые советы старшего. Тот якобы искренне советовал ему не есть сырое, почаще пользоваться огнем для приготовления дичи, слушать лес и собирать ягоды. Это коротко, хотя сама лекция заняла гораздо большее время. Наконец, друид, имени которого он таки не узнал, покинул его, предупредив, что вскоре за ним придут, чтобы провести через ритуал очищения.

Ритуал тоже слился в одну череду песнопений и плавных плясок, в процессе которых его чем-то поливали, обмазывали, одевали, раздевали, вновь одевали, стригли волосы, снимали обувь и надевали что-то похожее на лапти, которые у них в деревни использовались в качестве домашней обуви. В конце его опустили на колени и долго продержали в таком положении, пока по спине текла какая-то жидкость, и Брайан искренне надеялся, что это не кровь. Затем толпой его отвели в лес и вели столь долго, что темнота окутала всю их процессию, а хождение кругами сделало невозможным вспомнить дорогу обратно. Под конец рядом остались двое незнакомых друидов, они вели его всю оставшуюся ночь, затем, остановившись на рассвете у какого-то ручья, дали ему попить какой-то жидкости, и его измученный организм, едва глотнув снадобья, уснул, растянувшись прямо на голой земле. Он уже не видел, как последние друиды скрылись среди деревьев, оставив его умирать в чужом лесу в одиночестве. И уж точно так и не вспомнил о том, чтобы попытаться прочитать чьи-то мысли.

Глава 6

Раскол в стане друидов

Тревор неподвижно стоял и смотрел на реку. Она была не слишком широка и течение ее было несравнимо с быстрыми горными реками, но молодому мужчине она внушала ужас. Именно здесь через двести ночей пройдет последнее испытания для тех, кто выбрал себе служение друидом. Конечно, не для всех друидов, а только для самых-самых, но он желал быть в их числе. Он, правда, еще даже не был представлен совету друидов и не начинал испытаний, но верил, что они не доставят ему особых хлопот. Тревор знал, что сотни мужчин до него сумели справиться со всеми заданиями, какими бы тяжкими они не были, многих из них он даже знал по имени. Однако ведомо юноше было и то, чего не знали большинство, приходящих на испытания. Он знал, что последнее испытание было практически невыполнимым. Немало хороших друидов погибло во время его выполнения, не выбравшись из реки. Конечно, и первые задания далеко не всегда заканчивались для ищущих знаний хорошо. Особенно сложен был поединок, но к нему обычно тщательно готовились, поэтому шансы были. А вот возможностей стать верховным друидом было значительно меньше.

Однако у Тревора не было выбора. У всех, которые приходили и будут приходить, был выбор, которого не было у него. Теоретически он тоже мог не ступать на эту тропу, тем более при наличии имеющихся у него сомнений в собственных возможностях. Но Тревор уже более пятнадцати сознательных лет был в услужении лесных колдунов и не желал более там оставаться ни одного дня. Мальчик на побегушках... они спасли его, когда он уже три года обучался владению мечом, пусть и деревянным, но он уже тогда не считал себя мальчишкой. Уже тогда он видел свою жизнь далекой от услужения, но сестры, ткущие его судьбу, распорядились иначе. Они добавили в свою пряжу красную нить и вплели ее кровью в семью маленького мальчика. Враги с юга перебили всех его родных, друзей, учителей и слуг. Разрушили его дом, сломали ему жизнь. И вот он сам стал слугой, слугой жителей леса.

Если бы те не нашли его тогда в лесу, где он голодный, загнанный, с жуткими ранами на ногах и в предплечье пытался сбежать от преследователей, которые уже давно его не преследовали...

Они выходили его и оставили у себя. Не потому что он был им необходим или они хотели получить что-то взамен своей помощи. Просто ему было некуда идти. Его не выгнали, но не нашли ему иных занятий кроме как мытья, готовки и прочих обязанностей, с которыми гораздо легче справилась бы какая-нибудь женщина. Женщины тут, конечно, тоже были, и они тоже делали свою работу, но и мальчик без дела никогда не оставался. Никогда, пока он не решил, что с него довольно и не объявил всем на собрании у костра, которое собиралось каждую весну перед принятием в друиды новых избранных, что он готов попытать счастья в испытании.

Главное правило друидов – невмешательство в чужие решения. Они никогда никого не отговаривают от решений, которые влияют на самого человека. Именно поэтому друидом может попытаться стать каждый, кто видит в себе хоть капельку силы и верит. Однако испытуемых тем не менее никогда не было больше пары десятков человек. Объяснение тому в замкнутости образа жизни лесных жителей. Они, конечно, выходили к людям, принимали порой участие в войнах, давали мудрые советы королям, но то были верховные друиды, их были единицы, и они никогда не брали на себя роль проводников в лесные дебри к их братьям. Поэтому ищущим знания приходилось протаптывать себе дорожку к лесному костру самостоятельно. И очень часто это непредусмотренное испытание становилось последним.

Тревору повезло, весь лес в пределах пяти дней пешего хода он знал не хуже зверья, что здесь обитало. Да и проживание у друидов давало ему преимущество – искать никого не придется. Он прекрасно знает. Где собирается совет главных и верховных. Поэтому друиды молча должны были согласиться с его желанием принять участие в испытаниях. Должны были, но спросили.

– Как давно ты слышишь лес?

Вопрос Тревору понравился, он был очень емким, и давал Тревору возможность варьировать ответы. Дело в том, что лесные колдуны по большей части умели только слышать лес. Но и этого было немало. Умение слышать перешептывания растений, голоса птиц, зверей, журчание вод давало им возможность предсказывать засуху, заморозки, слышать пожары, выращивать прекрасные овощи и ягоды. А были среди них и такие, которые могли не только слышать, но и воздействовать на лес. Прикосновениями, отварами, словами, жестами. У каждого был свой способ, но приводил он к удивительным чудесам. Поначалу Тревор просто отказывался верить своим глазам. Он, еще живя с отцом, слышал такие сказания, но даже сами рассказчики преподносили их в виде сказки. Но глаза его не обманывали. Первого настоящего колдуна Тревор помнил как родную мать. Приезжий мужчина с длинными неубранными, а оттого лохматыми, волосами покинул место у костра, где принимал, как дар, пищу, и прошел в березовую рощу, что раскинулась поблизости. Тревор по какому-то наитию последовал за ним, да ему никто и не помешал это сделать, даже сам мужчина лишь мельком глянул на него и отвернулся, продолжая шагать к березам. Там друид подошел к пораженным какой-то заразой деревьям и, поглаживая их, начал шептать. И вот прямо на глазах очумелого мальчика деревья словно помолодели, их листья приобрели прежний здоровый зеленый цвет, кора сучьев разошлась и сквозь нее прорезались в трех местах прекрасные цветы. Омела! Но как же так?! Для поиска и выращивания волшебного растения обычно требовалось участие почти всех друидов общины. Мальчик видел однажды, как женщины танцевали, пока мужчины срезали чудесные цветы, чтобы приготовить из них эликсиры.

Светловолосый мужчина оглянулся, подмигнул мальчику, отчего тот удивленно сморгнул и начал петь. Пение звучало удивительно. Друиды довольно редко пользовались таким способом, чтобы воздействовать на лес. Хотя не Тревору рассуждать об этом, ведь среди тех, с кем он жил, не было таких умельцев. Друид пел, и прямо на глазах из земли выросло нечто. Оно было похоже на дерево, но не имело сучьев.

Друид подошел к этому стволу и легко выдернул его из земли. Ствол не имел корней!

Держи, – протянул он неполноценное деревце опешившему юноше, – пусть он будет твоим первым посохом.

Мальчик испугался и отшатнулся.

– Но я не друид! Я просто здесь живу...

– Ты станешь им.

– Как? Если я вовсе не слышу лес!

Тревор давно пытался слышать, он видел, как другие внимательно следят за всем, что их окружает, и делятся потом с другими своими наблюдениями. Самых лучших, чьи прогнозы не давали сбоя, отправляли потом на испытания. Мало было жить в лесу и считать себя частью друидского общества. Чтобы стать настоящим друидом, мало было слышать лес. Без испытаний все, кто сидели тут и в других лесах вокруг костров оставались просто последователями веры. Не более.

И друид это знал.

– Ты услышишь его, – пообещал он уверенно, – а посох тебе в этом поможет.

А потом просто отвернулся и ушел обратно к костру, отсутствующим видом игнорируя все расспросы юноши.

После его ухода, Тревор выпытал у соплеменников, что посох – неотъемлемая часть обмундирования настоящего друида. И уверовал, что это знак! И все свободное время начал носиться по лесам и полям с посохом. Он его и прикладывал, и размахивал, и втыкал, и бил им (несильно, разумеется) по всему, что попадалось ему на глаза. Не увидев результатов, повзрослевший, но все такой же наивный, мальчик, начал шептать посоху разные слова, надеясь, что тот откликнется и воздействует на лес. При этом Тревору было абсолютно безразлично, каким он видел итог этого воздействия. Он его вообще не видел, но ждал чуда, хоть какого-то функционального результата от посоха. Ждал-ждал и дождался.

Однажды, спустя несколько закатов после того, как отрок почти отчаялся, к нему подошел Гвин, парень его возраста. Он уверенно потребовал у Тревора посох, сказав, что друид, сделавший его, наверняка ошибся в своих предположениях насчет наличия дара у сироты. Тревор вспыхнул и наотрез отказал Гвину, выдвинув посох перед собой, будто боевой шест. Тогда Гвин попытался его отобрать. Мальчики кружили по кругу, перетягивая друг на друга давешнее бревнышко, пока, наконец, оба не упали на землю, при этом умудрившись одновременно получить концами палки в лоб. И пришло просветление. Иначе никак не назвать закончившиеся попытки Тревора стать великим друидом, Гвина отобрать посох и как кульминацию – внезапно вспыхнувшую между мальчишками дружбу. Так Тревор обзавелся первым в своей жизни другом. Не сказать, что он испытывал из-за их отсутствия какое-либо неудобство, но иметь приятеля ему в конечном итоге понравилось. Оказалось, что дружба несет в себе множество положительных моментов: вдвоем было веселее выполнять работу, на пару она быстрее заканчивалась. Вдвоем было интереснее исследовать лес или собирать ягоды. Причем собирать ягоды было не только весело, но и страшно весело! Можно было друг друга пугать притаившимися в темной чаще недругами и злыми колдунами, а потом громко смеяться, если воображение друга сыграло другому на руку. Раньше Тревор и не знал, как много может быть у них противников. Но когда есть, для кого стараться, столько можно выдумать! А еще больше выспросить у редких путников, разделяющих с ними ужин, или даже у Файры, старухи, варящей еду, которая больше бурчала, чем рассказывала. Но когда уж начинала рассказывать, дыхание затаивали все, даже взрослые. Она рассказывала про древних королей, которые разрушали земли, про злых и добрых колдунов, которые сходились в схватках, при этом не все из них жили в лесах, а некоторые из них ненавидели густые чащи! Про чудесных волшебных существ, которые некогда населяли все земли от океана и ниже. Про захватнические войны, которые еще совсем недавно чуть было не погубили весь мир. И даже про страшных чудовищ, которые жили в недружественных лесах. Конечно, все слушатели знали, что большая часть ее рассказов – сказки, но как их было интересно слушать! А еще интереснее было потом сражаться с выдуманными чудовищами, отражать нашествие захватчиков и повергать наземь страшных колдунов, выручая добрых друидов. И конечно самое приятное в конце -заслуженно принимать лавры спасителей.

Так они и росли, два мальчика среди нескольких десятков взрослых. Кто-то из них постепенно терял навыки, привитые с детства и уже не только он, но и руки не помнили, что они когда-то умели держать меч, кто-то забыл одиночество. Но оба они помнили об одном – о существовании главного испытания в жизни каждого лесного жителя. Они могли его проходить, а могли нет. Могли попытаться возвыситься, а могли все оставить, как есть. Никто бы их не отругал за любое принятое решение. Но вот только Тревор решил для себя все еще в тот день, когда впервые увидел чудо. И неважно, сколько еще раз приходили к ним друиды, и что ему удалось повидать, посох постоянно напоминал ему о главном. Гвин, правда, с изрядным ехидством напоминал ему, что посох в его руках – не более чем бревно, и что самое лучшее, если он и дальше будет его применять по прямому назначению – бить себя по голове для вразумления. Тревор в такие мгновения воинственно вскрикивал, подскакивал и носился за Гвином, стремясь наставить уже его на путь истинный, используя при этом бревнышко. И чаще всего ему удавалось это провернуть. Тогда оба начинали вновь кружить, падали, хохотали и устраивали веселые драки. И хотя Тревор был менее плотного телосложения, чем его друг, юркость и некая бесшабашная наглость позволяла ему быть на равных в этой физической борьбе.

Конечно, Тревор не мог не признавать правдивость слов своего друга. Посох отказывался ему служить. Шли годы, а он так и не услышал лес. Но внимательность и умение видеть развили в нем чутье. Благодаря ему он умел предсказать дождь. Пусть не за два-три дня, а за небольшой промежуток времени, но до того, как на горизонте появлялись первые облачка. Он чуял заморозки, он умел находить любого зверя в норе по следам. Он умел многое, но не был уверен, поможет ли ему это в испытании. А вот Гвин слышал. И иногда Тревор ему завидовал. Не сильно, не до злобы на друга, но ему было обидно, что у него нет такого же дара. И Гвин тоже собирался в этом году на испытания. Он мог уйти вовремя, но все ждал друга. Ждал, не начнет ли тот действительно слышать. И Тревор, хоть и не добился результата, решил, что больше откладывать нельзя. Тем более он не мог заставлять друга пропустить еще одно лето, когда надежды на то, что посох его оживет хотя бы через десять весен, тоже не было.

Поэтому он с легкой улыбкой на губах, уверенно сказал, что слышит лес прекрасно и довольно давно, просто не был в себе уверен. Этот ответ всех удовлетворил, и ему позволили собираться в дорогу. Друиды действительно никогда не мешали никому принимать судьбоносные решения, если они касались только людей, которым эти решения принадлежали. И вот, уже практически будучи готовым выйти в путь, молодой мужчина пришел к реке, где все для него когда-нибудь закончится. Он не раз видел тех, кто после этого конца уже не мог видеть рассветы, видел тех, кто не только не мог видеть, но не мог и слышать, и дышать и в конечном итоге жить. Он знал, на что идет, и все равно шел. Потому что без Гвина ему здесь было нечего делать. Он не хотел всю жизнь мыть котлы и собирать ягоды. Он желал чего-то большего. Чего-то, что сделает его жизнь наполненной смыслом. А кроме леса он в своей жизни ничего не видел, а что и видел в далеком детстве, давно превратилось в сон.

Гвина, видимо, тоже тянуло к реке, либо он просто искал друга. Тревор успел услышать его легкие крадущиеся шаги за мгновение до того, как тень друга закрыла его собственную.

– Догадывался, что найду тебя здесь, – помолчав какое-то время, произнес тот. – Меня и самого сюда порой тянет, есть здесь некое очарование, навеянное смертью.

Внезапно он по-девичьи хихикнул и закатил глаза.

– Тревор, – продолжил он, – ты очень странный человек. Так боишься, но все равно рвешься. Я что-то умею, и то порой страшусь. Зачем же ты кликаешь себе беду? Ведь даже я не понимаю, на что ты рассчитываешь.

Тревор сжал губы и, не поворачиваясь, вздохнул. Ему уже порядком приелся разговор на данную тему. Решив, что высказался достаточно красноречиво, он вновь вернулся к прерванному занятию – созерцанию воды.

– Ну, правда, Тревор, – не унимался его друг. – Не знаю, как я смогу пережить, если с тобой что-то случится. Ведь в этом будет и моя вина!

– С чего такой глупый вывод?

– Ты захотел на эти испытания, потому что туда отправляюсь я!

Тревор с натяжкой рассмеялся.

– На самом деле туда я захотел задолго до того, как ты туда собрался, – уверил он Гвина. – Это решение преследовало меня с того самого дня, как я получил посох.

– Посох-для-битья! Он бесполезен! Видимо, это было проявление своеобразного юмора колдунов, а ты стал его жертвой.

– Пусть так. Я решил. Я не переменю свое решение. Мы отправляемся после обеда.

Место, где располагалась обитель старших друидов, располагалось не так далеко, менее чем в одном пешем переходе. Считай в их родном лесу. Поэтому выходить туда с утра не имело смысла, если только нет желания весь оставшийся день помогать по хозяйству на новом месте. Гораздо мудрее было прийти, когда уже с трудом различаются лица. Именно тогда все заканчивали текущие дела и садились принимать пищу.

Парни вышли сразу после того, как отобедали, и отправились в путь. Туда, где, по уверениям их "местных" друидов, проходило испытание, и где раз в год собирался совет верховных друидов. Правда, проверка проходила весной, но вроде бы и в остальное время желающим не отказывали. Дорога шла через знакомый лес, поэтому парни шли уверенно, вслушиваясь в пение птиц и рассматривая видимые лишь им следы пребывания здесь зверей. Тревор замечал каждую паутинку, каждое шевеление листа, произошедшее не из-за дуновения ветра. Каждое изменение тональности в трелях, выводимых птицами. Все это всегда несло смысл и имело последствия для леса и его обитателей, поэтому для Тревора прислушиваться давно вошло в привычку. Свой посох светлого цвета он нес на плече, не найдя для него лучшего места. Гвин также молча передвигался, уйдя куда-то глубоко в себя и не издавая ни звука. Им привычно было и такое, молчаливое, общение. Вовсе незачем разговаривать тем, кто довольно сказал друг другу, и кто слишком хорошо знает все тайны, переживания и мысли другого.

Тем более ни к чему было озвучивать известные факты. Вроде тех, что скоро пойдет дождь, или что недалеко скрывается кабаниха со своим потомством, готовая в любой момент кинуться на дерзнувших нарушить их покой. Но они и не собирались заходить на ее территорию, уважая звериное пространство не менее, а, может, даже более своего. Ведь человек легко меняет место обитания и за жизнь нередко многократно переходит из одного дома в другой.

Тревор в который раз боролся с собственной неуверенностью, зная, что вскоре уже не сможет вытаскивать ее наружу, и, давая ей последний шанс высказаться. Сколько он знал друидов, ему не будут чинить препятствий и дадут возможность выложиться на полную силу. Вот только силы у него и не было. Но даже если он не сможет пройти самых первых проверок его возможностей, он может попробовать стать друидом-лечебником, ведь знаний для этого у него предостаточно. Не зря же все отрочество он провел подле женщин, две из которых специализировались на поиске трав и составлений простейших эликсиров. Возможно, изготавливали они не только самые простые снадобья, но с ним более сложными рецептами делиться колдуньи не спешили.

Солнце село, когда юноши вступили в чужой, незнакомый лес. Наступала ночь, а, значит, новый день. Звуки приобрели новые оттенки, шорохи стали бы пугающими, если бы молодые мужчины не чувствовали себя в любом лесу спокойнее и безопаснее, чем городской житель в своем доме. Внезапно из-за деревьев вынырнули две фигуры и преградили посохами им путь.

– Во имя сидов, что забыли вы здесь в эту ночь?

– Мы пришли на испытания, – весело и бодро ответствовал Гвин.

– Вы из общины?

– Да.

– Обычно среди испытуемых не бывает столь взрослых особей. Почему вас не направили на обучение ранее?

Наступило неловкое молчание, и Тревору пришлось взять ответственность на себя.

– Из-за меня, лесные братья. Мой дар проявлялся слишком слабо, и мой друг ждал меня.

Неизвестно, как на самом деле отреагировали на такие оправдания друиды, но вопросов они более не стали задавать, решив проводить юношей к костру. Идти пришлось довольно долго. Видимо, они попали на первый пост стражей, поскольку еще не раз встречали на своем пути других братьев. Те неожиданно появлялись на тропе из-за деревьев, молча наблюдали за процессией, и вновь уходили в тень. Впечатленные по началу наличием такого количества кордонов, мечтающие овладеть магией обо всем забыли, узрев в конце пути настоящее лесное чудо. На огромной поляне в кругу священных древних камней горел огромный костер, а на окраине стояло три могучих дуба, ни один из которых не смогло бы обхватить и двадцать человек. Их кроны закрывали небо, сплетались между собой ветвями и надежно прятали от любопытствующих, если бы они сюда забрели, любые отблески огня.

У костра сидело не так много человек, как можно было бы ожидать по величине поляны, и мало кто из них обратил внимание на пришедших. Лишь одна престарелая худая женщина спросила у провожатых Гвина и Тревора:

– Кого нам послали нынче сиды?

– Они говорят, что пришли на ежегодные испытания из соседней общины.

– А не слишком ли вы великовозрастны для обучения? – Вперила она в нежданных гостей недоумевающий взгляд.

– У нас не так давно начали расти бороды, мы еще не старики, – почтительно, но с заметной веселой усмешкой, нашелся Гвин. Он, похоже, не сомневался, что у них все получится, и верил в свое правое дело.

– Что ж, пусть это решит совет верховных друидов. Они прибудут сюда на рассвете. Как правило, среди тех, кто проходит у нас обучение, редко попадаются особи вашего возраста, и еще реже дети простых смертных. Ведь ваши родители не друиды, иначе вы давно были бы здесь...

Тревор удивленно посмотрел на Гвина. Почему-то он никогда не спрашивал у него, кто его родители. Гвин жил в общине, когда там появился Тревор, и еще мальчиком, он уверовал, что он в общине – единственный сирота. Разговора о прошлом никто из них по своим причинам никогда не заводил, поэтому происхождение Гвина стало открытием для ищущего знаний.

– Но, тем не менее, мы рады вам, и на все воля богов.

Прибывшие с первыми лучами солнца ничем не отличались от тех друидов, что Тревор встречал ранее. Разве что цвет одежды у всех был одинаковый грязно-серый. Видимо, и на них длинная дорога сказывалась, обделяя своей милостью.

Всего верховных было семеро. С ними прибыла охрана в том же числе и несколько женщин-друидов в пестрой одежде синих и зеленых оттенков. Видимо, травницы, прорицательницы и лекарки. Вот на их платьях следов грязи не было. Не иначе успели где-то постираться. Тревор наблюдал за всеми, лежа на подстилке, что он использовал для сна. Вставать он не торопился – вряд ли сейчас его пустят к костру, а смотреть парню никто не запрещал, вот он и изучал вовсю прибывших. Старых среди них не было, хотя все мужчины, как и большая часть друидов, которых он знавал, носила бороды. Бороды были светлые, были рыжие, но седых Тревор не обнаружил, что подтвердило его мнение об относительной моложавости верховных. Хотя, конечно, он не раз слышал от "своих" женщин в их тихих беседах причитания, что им никто не раскрывает секреты эликсиров, способствующих замедлению процессов старения в организме. Он однажды спросил, как такое возможно. Так Трида, одна из них, ответила, что в определенный момент в живом организме, любом живом организме, нарушается некий цикл, что-то ломается, и он начинает увядать, как цветок. А существующий у главных и верховных друидов рецепт эликсира, способен этот процесс если и не обратить вспять, то уж точно замедлить. Большего Трида не знала, но уверяла, что ей знаком один, пьющий такой настой по утрам, который еще во времена ее детства был в зрелом возрасте. Сейчас она сама украшена морщинками, а тот все еще с гладкой кожей.