Текст книги "Тропа друида. Тайна испытаний(СИ)"

Автор книги: Юрий Чайников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Кьяртан передохнул, и не шевелящийся Брайан тихонько перевел дыхание.

"Я убивал своих братьев. Убивал в поединках, что по новым правилам, только приветствовалось, но это не облегчало мою совесть. Я забирал их силу. Ведь добровольно силу никто не желает отдавать. Я забрал стихию земли, а затем и огня, чтобы лучше понимать Крейду. Я стал последним огневиком, не считая самой Верховной. И она, казалось, вспомнила меня. Поставила во главе войска друидов, посвящала в свои коварные планы. А я просто любил. Хотя нет мне оправдания за мои поступки. Я подготовил смертоносное оружие против тех, на кого кощунственно поднимать руку, на тех, кто помог нам выжить. Я подготовил друидов для борьбы с сидами. Я впустил в душу тьму, я отрекся от прежних идеалов. Я ненавидел сам себя. И однажды я поделился своими сомнениями с самой любимой девушкой. Она уже не была так молода, как прежде, и далеко не так красива, но я видел ее прежней. Она казалась мне источником света, и я открыл ей душу. Раскрыл все, что терзало меня. Предложил начать вновь обучать друидов добру, обратить их к природе, вспомнить единение с животным миром. Вспомнить, для чего мы нужны. И она поняла меня. Она посоветовала мне пойти к старому холму, найти древний ход и обратиться к эльфийским девам непорочности. Она пообещала, что они выслушают меня и помогут обрести покой в душе, подскажут нам обоим выход, как вернуть всех на прежнюю тропу друидов. И я пришел сюда. В поисках дев, я наткнулся на дорожку из факелов. Мне показалось, что это хороший знак, и я последовал по ним и скатился по желобу, из которого вы сами недавно выпали, сюда. А здесь меня ждала она. Моя любовь. Моя Крейда. Она оскопила меня каким-то издевательским способом, сомкнула мне каким-то тайным темным заклятием рот, чтобы я не мог колдовать против нее. Да я и не смог бы. Слишком сильно было потрясение от ее действий, слишком велика моя вера в нее и моя любовь к ней. Слезы лились из моих глаз, но не от боли, когда цепи пронзали мои руки, а от печали, от светлой печали, что очищала мою душу. Не знаю, поймешь ли ты, юный ученик друидов, как гнетет тяжесть ужасных дел, что ты совершал, не знаю, знакомо ли тебе чувство вины перед сотнями людей и друидов. В тот миг я очистился, Крейда сняла с меня мою вину, за это я благодарен ей за это. Она избавила меня от глупой жестокой любви. И даже заточение помогло мне вновь обрести себя. На прощанье она мне сказала, что это самое малое наказание, на которое она обрекла меня за мое предательство. Что я заслужил гораздо более изощренное, но она меня пожалела".

Не сразу Брайан смог пересказать братьям историю верховного друида, пораженный размером снисходительности жалостливой Крейды, не враз они смогли осознать услышанное. История так много объясняла. Но казалась такой нереальной, что сковывала руки, рвущиеся помочь.

– Она очень красива, так красива, как умеют складывать только барды, – озвучил Тревор общие сомнения и впечатления от сказания. – Нас учили из обыденного делать волшебное, из пошлого великое. Не может ли так статься, что опытный верховный дурит нас?

Брайан согласно кивнул и задумался. Он бы тоже не смог избавиться от подозрений, если бы не видел все то, что рассказывал ему Кьяртан. Он не знал, можно ли искажать картинки. Но если предположить, что это невозможно, Брайан во время рассказа друида увидел, как все происходило, собственными глазами. Ему казалось, что даже если Кьяртан о чем-то умолчал или что-то не договорил, это не сильно исказило правды. А еще он верил, что друид действительно стал иным, что в его душе нет больше тьмы. Или Брайан хотел в это верить, ведь друид был огненным, он мог его чему-то научить! Или хотя бы помочь им выбраться. Он все равно практически лишен сил, и сразу ему их не восстановить, значит, он не причинит им вреда, даже если его рассказ был иллюзией великого искусника.

Брайан шепотом уточнил у Тревора, сколько времени требуется для восстановления сил. Ответил ему Гвин.

– Не знаю, насколько велик его запас, но, думаю, резерв его огромен. Чем больше он, тем быстрее восстанавливается, как это не парадоксально. Свой я восстанавливаю за три ночи. Думаю, он со своим справиться за одну. Восстанавливаться он начнет сразу, как только мы освободим его от цепей.

– Ты все же решился? – Уточнил Тревор у Брайана, бросая взгляд на друида.

– Наверное, да, сколько бы я не тянул времени, я распутаю его. Я почему-то верю ему. Или это он внушает мне мысль верить ему, я не знаю. Я растерян, но хочу ему помочь.

Тревор кивнул.

– Думаю, для нас в любом случае это единственный выход отсюда. Если он восстановит силы, и не бросит нас, он сможет перенести нас на поверхность.

– Сколько бы не было "если", решение мы приняли, думаю, не стоит с ним тянуть, пока Кьяртан не растерял окончательно силы и не скатился по натянутой веревке обратно в темноту. Кто знает, когда он сможет подлететь еще раз.

Втроем они схватились за концы цепей и осторожно, чтобы не бередить лишний раз раны в руках, подтянули его к земле. Видно было, как Кьяртан из всех сил сдерживает остатки дыхания. Кольцо на шее перекрыло доступ к воздуху, как только они натянули цепь. Чем же ее разрубить – запоздало задались мыслью юноши. Кроме кинжала Тревора, у них ничего не было. Тот с сомнением посмотрел на оружие, которое достал из сапога, потом на толстенную цепь.

"Любой свободный друид может освободить меня простым приказанием цепи разомкнуться. На этом замкнуто заклятье, ведь мало шансов на то, что здесь когда-то пройдет дружественный мне друид".

Брайан сосредоточился и попытался поступить так, как делал с животными. Пронесся мысленно до цепи и повелел ей рассыпаться на куски. Когда он раскрыл глаза, с трудом им поверил, вся цепь была разорвана, включая ту, что пронзала ранее ладони друида. Сейчас в ладонях торчали осколки железа, вросшие в руки. Сам друид бессильно лежал на земле. Тревор и Гвин недоуменно переводили взгляд с цепи на Кьяртана, ведь они не слышали их мысленного диалога. Брайан, не тратя времени на объяснения, так же мысленно перенесся к волосам друида и повелел им отпустить его веки. В ответ Брайан обмыла такая огромная волна благодарности, что он едва не упал.

"Как ты сумел! Волосы не слушали меня, хоть я теперь свободен, они не подвластны простому заклинанию. Они словно стали чужими, темными, ты очистил их от тьмы". Действительно, волосы друида, бывшие прежде черными, внезапно поседели. Веки друида бессильно прикрыли невидящие глазницы. "Если бы ты вернул мне возможность говорить и зрение, я бы уверовал, что ты – сошедший на землю бог". "Нет, боюсь, такие чудеса мне не подвластны, не знаю, что я сотворил с вашими волосами, но как быть с губами – не представляю. Я не знаю, чем они спаяны. И зрение, боюсь, вернуть мне не подвластно". Друид кивнул, ничуть не расстроившись, и пообещал впоследствии самостоятельно разобраться с собственным ртом, как только выберется на поверхность. Лежа на берегу, он продолжал мысленную беседу, задавая уточняющие вопросы по всему, что касалось уже Брайана. Что-то тот легко раскрывал, что-то сумрачно утаивал. Рассказал он и о своей первой встрече с друидами, и об испытаниях, которые ему предстоят. Как оказалось, испытания для всех одинаковы, но лишь сам испытуемый решает, как он пройдет каждое из них. Он, да еще его тропа.

Затем он попросил дать ему отдохнуть, но прежде собственноручно вырвал из ладоней остатки цепей. Чтобы до конца избавиться от металла, тянущего из него силы. Едва он уснул, парни начали обсуждение. Вопроса, правильно ли они сделали, освободив его, на повестке не было. Ни один из них не смог бы с чистой совестью жить, уйдя он отсюда. Ведь если его история была искренней, они бы бросили брата. И даже если он солгал, не уподобились ли они бы злым эльфам, оставив его здесь медленно погибать. Его изможденное тело ясно говорило, что он давно ничего не ел и не пил и держался лишь за счет внутренних резервов. Обсуждали ученики его историю. Казалось невероятным, что Кьяртан был очевидцем столь давних событий, о которых уже мало кто помнит из ныне живущих. Но весь его рассказ изобиловал такими подробностями, кто казался правдой. В конце концов, Гвин, Тревор и Брайан тоже утомились и решили отдохнуть, предварительно вволю напившись, наконец, воды из подземного водоема.

Отступление

Крейда

Высокомерная посадка головы старой женщины с сухощавой фигурой могла свидетельствовать о врожденном аристократизме. Однако Крейда родилась в семье друида-лечебника и крестьянки, ушедшей за ним по доброй воле в леса. Гордая стать появилась не сразу. Девушке в ту пору едва минуло шестнадцать весен. Именно в том далеком теперь возрасте она почти одномоментно стала всесильной. История обретения новой в ее мире силы поросла мхом, но Крейда помнила, как сейчас, когда впервые почувствовала ее присутствие в собственном теле. Все, что произошло потом, было лишь неизбежным следствием ее появления. Сила обязала изменить поведение. Сила выработала уверенность. Сила окрыляла и воодушевляла. Сила губила и уничтожала человеческое в женщине.

Сейчас Крейда стояла перед своим войском верных ей друидов и рассматривала их. Верные, взращенные ею самой такими, какими она их желала видеть. Сила и хитрость, расчетливость и лицемерие, амбициозность и тщеславие – вот неполный перечень черт характера ее друидов, новых друидов, которые помогут ей в битве против сидов. Как легко было их просчитывать, людей, владеющих силой, и считающих себя выше других.

Одно только расстраивало верховную жрицу совета друидов. Даже спустя годы их было все еще мало, ее сторонников и сподвижников. Слишком мало для масштабного сражения, которое она задумала еще в период расцвета своего правления. Необходимы люди, простые смертные должны пожертвовать собой ради великих целей.

Она завершила осмотр и произнесла речь. Захотелось оглянуться в поисках трона. Тот был неудобным и жестким, но это был ее символ с тех самых давних времен. Символ, от которого она суеверно не рискнула бы отказаться даже будучи на пике своего могущества и величия. Два друида, уловив ее желание по одним только им видимым признакам, подхватили жрицу под руки, и проводили до трона, стоявшего под спасительной сенью деревьев. Статная женщина присела на самый краешек и едва заметно выдохнула. Ей нужна страна сидов, чтобы вновь вернуть себе красоту и молодость. Становится все сложнее показывать свою силу, когда тело все больше дряхлеет. Крейда позволила себе еле заметно поежиться, стоя под теплым летним дождем. Он давно не давал ей той радости, которую она чувствовала в детстве. Тогда теплые струи, омывающие тело, казались благодатью, смывающие все тяготы и невзгоды. Та девочка давно выросла, и дождь стал просто дождем. Сырым, холодным и неприятным.

У сидов есть все, а ей достались лишь крохи. Она ими довольствовалась, ведь в те годы она не имела и не умела ничего. Приняла как подачку, не надеясь на большее. А они дали самую малость, утаив от потомков все самое важное и сокровенное. Несправедливость давно пора было искоренить. Старая женщина едва заметно прикрыла глаза, чтобы передохнуть, и вспомнила тот день, когда она, отчаявшаяся, бежала по тайной тропе к сидам. Бежала, боясь опоздать. Бежала, опасаясь отказа. И до последнего оберегая от потрясений едва теплившуюся надежду в душе.

Ее родное племя оказалось на грани вымирания. Колдуны-отшельники, жившие в лесах, не давали своим существованием покоя аристократам и королям. Их не любили даже крестьяне, хотя и приходили порой в глухие чащобы к ним за советом или лекарством. А потом плевали им в след, когда думали, что лесные братья этого не видят. Слабая сила леса, доставшаяся им от рождения и от познания природы, которой они не умели толком пользоваться, стала проклятием. Лишь в лесу они могли постигать таинство обучения, в лесу их души раскрывались и пели в унисон с окружающим миром. Они были другие, слишком не похожие на остальных людей. И эта непохожесть не давала непосвященным покоя. Их травили, как раненного зверя, их загнали в самую глубь леса.

И тогда совет вспомнил о своем родстве с фейри.

Самой длинной летней ночью племя выяснило имя человека, в ком сохранилось больше всего крови волшебных существ. Человеком оказалась молодая девушка, способная отыскать тайную тропу в страну сидов. Говорят, страна эта лежала на самом крайнем западе, и ее можно было найти, если не сходить с едва различимой тропы. Крейде было наказано спешить и молить о помощи. Чтобы спасти горсточку несчастных, пока оставшихся в живых.

И она спешила. Спешила так, как больше никуда и никогда в своей жизни не торопилась. Там, среди отчаянно оборонявшихся оставались ее отец и брат, люди, которых она любила всем сердцем. Там был парень, которого она выделила среди остальных, почувствовав себя девушкой. Возможно, когда-нибудь он станет ей супругом. Ей было за что бороться. Жаркое солнце доставляло неимоверные мучения, вызывая непрекращающуюся жажду, но девушка боялась хоть на мгновение дольше задержаться у ручья. Ведь пока она искала сидов, ее сильно поредевшее племя пыталось в очередной раз скрыться.

– Зачем ты искала нас? – Голос возник из неоткуда и пригвоздил измученную девушку к месту.

– Мне очень нужна ваша помощь, если вы действительно те, кого я искала.

– Ты сомневаешься?

– Я проделала долгий путь и хотела бы убедиться, что не ошибаюсь.

– Будь осторожна в своих желаниях, юная дева человеческого рода. Разве не знаешь ты, что наша красота может ослеплять?

– Только когда вы этого хотите.

Она знала, что ведет себя вызывающе, но такого поведения требовали правила. Если испугаться сидов, они проигнорируют ее присутствие, и не снизойдут до общения. Полубогов было трое. Двое мужчин и женщина, красота которых была красотою весеннего ветра, красотою первого подснежника. Их внешность нельзя описать на человеческом языке. От их красоты веяло родным теплом и искрящимся светом, как от вечернего костра, законченного и совершенного.

Мужчина, стоящий справа, вышел вперед, величественно улыбнулся и прикоснулся к ее щеке. Она испугано вскрикнула: прикосновение сида сводит человека с ума!

– Не бойся. Наше прикосновение способно свести с ума, только когда мы этого желаем. Тебе же оно даст отдохновение и мудрость.

Девушка позволила его руке вновь коснуться ее, и почувствовала, как усталость оставляет тело, душа прекращает метаться в страхе, что девушка опоздала. Она успела, она сможет помочь своему народу. Крейда благодарно улыбнулась и умоляюще посмотрела в глаза этому первому сиду, что заговорил с нею.

– Видишь, еще не все потеряно.

– Вы поможете мне?

– Мы не знаем.

– Вы должны помочь нам. Ведь иначе о вас все забудут, и вы навсегда покинете наш мир.

– Я не умею лгать и ходить кругами, как вы люди, увиливая от ответа. Вы коварны и лживы. И я догадываюсь, что наша помощь обернется против нас. Но мы не можем спокойно смотреть, как умирают наши потомки, поэтому дадим вам знания и силу, необходимые для выживания.

При этих словах женщина сидов издала вздох, похожий на сожаление, и резким тоном что-то сказала на неизвестном девушке языке. Сид, говоривший с незваной гостьей, мягко что-то объяснял, но женщина при его словах еще яростнее спорила. Поняв, что спор ей не выиграть, полубогиня гневно посмотрела человеческой девушке в глаза и, взмахнув плащом, сотканным, казалось, из лучей солнца, скрылась меж деревьев. Словно растворилась.

– Не все согласны с моим решением, – пояснил сид очевидное. – Моя супруга – прорицательница, и ей не нравятся последствия нашего вмешательства в ваши дела. Она считает, что натура твоя жестока и двулична, даже если ты сама еще не подозреваешь об этом. Власть развращает.

Девушка вздрогнула и не смогла удержать взгляд на уровне его глаз.

– У меня нет основания не верить ей, – продолжил полубог. – Твой приход она предсказала еще столетия назад. Много велось споров, пока мы ждали тебя. Находились новые сторонники, уходили старые. Предсказания трактовались тоже по-разному. Не важно, какие из пророчеств окажутся более правдивыми. Вы – наши потомки, наши, пусть и не очень благодарные, не слишком разумные, дети. Мы не можем позволить вам исчезнуть.

– У нас есть два дня, в которые мы с сыном должны обучить тебя магии, общению с природой и с небесными телами. Ты научишься врачевать и воевать, предсказывать погоду и менять ее, научишься управлять людьми и приспосабливаться к ним, сможешь, используя магию вещей, уничтожить любого противника или приворожить любого человека. Ты познаешь стихийную магию. Мы вложим в твою голову и руки невиданную силу, которую не сможет иметь ни один человек, но которой ты должна поделиться с другими. Ты расскажешь остальным то, что мы дадим тебе. Иначе, после твоей смерти, племя вновь окажется на грани исчезновения, а во второй раз мы помочь уже ничем не сможем. И самое главное правило, которое ты должна запомнить – всегда просчитывай возможные последствия своих действий.

А затем они словно раздвинули воздух, и отвели ее в свою страну. Когда туман, окружавший их во время перехода, развеялся, они очутились на вершине холма, и перед Крейдой предстала большая часть страны во всем своем великолепии. Она оказалась прекраснее, чем могли предположить верующие в полубогов. В небеса высились башни, построенные из стекла и хрусталя. Странные конструкции, необычная архитектура поразили восприятие девушки, приведя ее в недоумение. Замки казались прозрачными, балконы и переходы между строениями висели как попало, в каких угодно плоскостях и не имели поддержки. И при этом они не грозили обрушением. Длинные шпили башен пронзали облака, касаясь самого солнца. Вся местность утопала в зелени: садах и лесах, усыпавших многочисленные холмы. Башни обвивали длинные широкие реки, неторопливо текущие куда-то в бесконечную даль. Они были необычного белого цвета и словно скрывали свои воды в полупрозрачном тумане, висевшим над их поверхностью. Из-за неясных очертаний берега были едва различимы и казались розовыми, будто на них кто-то разлил чай или морс из ягод. Может, в этих реках текла сладкая жидкость, – поразилась про себя девушка, но не слишком удивилась, ведь она находилась в стране сидов. Холм, на вершине которого они очутились, опоясывали едва заметные круги, а у подножия виднелись камни, выложенные спиралями. Символ возрождения и вечной жизни. Или это символ обозначения места перехода в мир сидов? У Крейды появились дополнительные темы для размышления.

Любоваться красотами ей не дали ни в тот день, ни в последующие. В течение семисот ночей длилось ее обучение. Хотя в ее мире прошло всего два дня. В волшебной стране время течет иначе. Во время своего ученичества Крейда поняла, что именно этих знаний, именно этой всемогущей силы ей не хватало для целостного восприятия мира. Они должны были появиться у нее с первым вдохом. В этом она была уверена. Но благодаря каким-то грехам предков их народ был долгое время лишен важной информации и необходимых для защиты навыков. Она исправит эту ошибку и донесет знания и новые умения до своего племени.

Старая женщина усмехнулась наивности своего восприятия в прошлом. Конечно же, она не совершила глупости, и не рассказала остальным все, что видела в волшебной стране. И часть знаний утаила, и силой делилась лишь поначалу. А потом поняла, что отдавая ее, она сама становится слабее. Это был невыгодный и неравноценный обмен. Гораздо проще было искать среди людей тех, кто мог обладать врожденным стихийным даром. Жаль только, что таких оказалось слишком мало.

Крейда вновь поежилась, сидя в тени священных дубов. Это она сделала их священными. Еще тогда, в дни своей незабываемой молодости. Горстка людей не могла выйти из леса в ореоле магической силы и неземных умений, не объяснив причину своего заточения в дебрях, вдали от людей. Простому люду было легко поверить, что друиды обратились за знаниями к деревьям. Так же, как и в то, что новоиспеченные маги сотни лет провели в священном дубовом лесу, разговаривая с животными и деревьями, узнавая только через них о событиях внешнего чужого для них мира. Это была сказка для непосвященных. Людям нужна была легенда. Загадочная и запутанная. Сотканная Крейдой история гласила, что лесные колдуны должны были пройти через смирение, через одиночество и боль, чтобы очиститься в священной дубовой роще. Должны были на протяжении многих ночей искать и собирать волшебную омелу, которая была необходима, чтобы творить магию и варить настои. Крейда сама выдумала сделать паразитное растение всемогущим, ей понравилась такая ирония. Был придуман целый цикл сказаний, который с жадностью поглотился и усвоился суеверными людьми. Теперь они были заняты поисками омелы, а не разведыванием тайн колдунов. Все при деле. Крейда была довольна собой. Ведьма тихонько усмехнулась, стараясь, чтобы никто не заметил ее веселья.

Менялись поколения, их племя научилось сосуществовать с воинами и королями, поделив власть, землю и крестьян. В ряды друидов было решено принимать детей аристократов, дабы не больше никогда не подняли оружия против друидов, ведь теперь в них текла кровь их родов. Но дубы так и остались священными деревьями. А лесных колдунов теперь звали друидами, что значило "владеющие высшим знанием".

***

Брайан проснулся сразу, стоило только Кьяртану пошевелиться. Видно, был настроен на него внутренне. Брайан зажег второй факел и посмотрел на друида. Тот осторожно встал, присел, помахал руками, размял остальные мышцы и сморщил лицо. Как понял Брайан по донесшимся до него эмоциям, которые друид не скрывал от него, это была улыбка. Но смотрелась она настолько жутковато, что ему хотелось умолять, чтобы он больше не радовался. Брайан, правда, сумел сдержать себя от такой просьбы. Кьяртан, даже если и услышал эмоции и мысли Брайана, вида не подал. Либо был настолько счастлив оказаться без цепей, что простил ему эту слабость.

"Сейчас я окончательно восстановлю резерв, если сумею попить воды, и переправлю нас на поверхность", – поведал Брайану друид.

До Брайана только сейчас дошло, что безо рта друид не может не только говорить, но и есть и пить. Но прежде чем он успел выразить свое недоумение и сочувствие, друид довольно шустро подскочил к озеру, зачерпнул ладонью воду и шумно втянул ее через нос. От этого шума проснулись остальные и уставились на Кьяртана. Однако пояснять ничего не потребовалось. Посмотрев на друида, оба, не сговариваясь, вновь улеглись на землю.

"Без еды я смогу протянуть еще довольно долгое время. Без воды было сложнее. Ну что же, скажи своим друзьям, что можно готовиться в путь. Попробую всех нас вынести на поверхность", – предложил Кьяртан. Собираться долго не было нужды, и они почти мгновенно встали рядом с друидом, не чая дождаться, когда уже окажутся в своем мире. И вот когда друид сосредоточился, пещера осветилась мертвенным голубым светом. Верховный опустил руки и обернулся. Прямо по озеру плыли давешние знакомые, те самые прекрасные и одновременно жуткие эльфийки. Одна из них вновь отделилась и, не дожидаясь от них приветствий и восторженных отзывов, остановилась напротив Тревора.

– Вы открыли путь в ваш мир повелителю эльфов. Вам не следовало принимать его условий. Даже ради жизни одного из вас. Его коварство велико, и каждый сполна расплатится за его гостеприимство. Но я желаю одарить вас за смелость и чистоту, не присущую нынче людям. Ты, Тревор, получи от меня свой посох. Я убрала из него проклятие, теперь он будет верно служить тебе и оберегать от тьмы. Ты, Брайан, возьми этот маленький молоточек. Он разобьет любое сердце, оставив носителя в живых. Гвин, ты потерял способность радоваться жизни, единожды вкусив яства в эльфийском королевстве, я верну тебе твое веселье и улыбку.

Затем она повернулась к Кьяртану, но почему-то вновь вернулась к Гвину.

– Запомни, мальчик, иногда друг важнее тебя самого. А пламя можно раздуть даже из уголька, если подуть на него.

– Кьяртан, твоей беде никто не поможет в твоем мире. Я сократила тебе время на поиски. Это мой дар.

Друид в ответ поклонился, глядя на него, поклонились и остальные. Эльфийка величественно кивнула и отвернулась, чтобы присоединится к остальным. Друзьям оставалось лишь смотреть в ее полую спину. Потом друид, не предупреждая, подтолкнул каждого, и глаза ослепило солнце. Они вновь стояли на земной поверхности, овеваемые ветром. Вдалеке слышалось щебетание птиц. Это было неожиданно, но безумно прекрасно. Гвин счастливо рассмеялся, и Брайан подумал, что действительно, не слышал его смеха с тех самых пор, как они очнулись. Правда, обстановка не располагала к веселью. Невдалеке высился тот самый холм, с виду прекрасный и зеленый, виднелись таинственные знаки. Все было, как прежде, и выглядело умиротворяюще, но Брайан ни за что не вернулся бы сюда по доброй воле.

– Спасибо, что вытащил нас, Кьяртан, – за всех поблагодарил Брайан. – Но не могу взять в толк, к чему были непонятные речи эльфийской девы? Что имела она в виду?

"Это была не просто эльфийская дева, – повернулся к нему верховный. – Вы привлекли немыслимым образом внимание принцессы, дочери того самого повелителя, которому вы, не иначе как по большой глупости, открыли путь в наш мир".

– У меня не было выбора! – Гневно отозвался вслух Брайан, затем продолжил мысленно, передав ему картинками все, что с ними произошло в эльфийском королевстве.

"Брат Гвин подвел вас, – подытожил Кьяртан. – Сделанного не воротишь. Но как вы добились внимания принцессы? Ни разу она не говорила со смертными, да и эльфам не благоволит. Говорят, она безумна. Она родилась слишком чистой для этого порочного рода, и, не достигнув совершеннолетия, сошла с ума от горечи и ужаса, окружающих ее с детства. Поэтому ее порой зовут непорочной девой".

"Тревор выказал ей крайнее почтение, он влюбился в нее, несмотря на все ее недостатки".

"Удивительно, но он не мог солгать, принцесса легко распознает ложь. Теперь понятно, чем вы так поразили ее. Она одинока столько, сколько никто из нас не жил в этом мире. Мало кто, если он не слеп, как я ныне, способен влюбиться в Такую красоту. Оставим этот вопрос, он пока не существенен. Я должен обучить вас, чтобы вы могли сразиться с Крейдой".

– Но я прохожу испытания! – Вновь вслух воскликнул Брайан. Его друзья изумленно смотрели на немых Кьяртана и Брайана, между которыми шел, судя по репликам последнего, яростный спор.

"И почему не ты? Взял он себя в руки. – Ты вновь свободен. И как ты будешь нас обучать, ведь ты не можешь говорить без меня? А обучение стихиям – это таинство".

"Испытание ты непременно завершишь, сходить с тропы нельзя. Иначе об этом сразу узнают. Да, жаль, что ты проходишь задания. Когда ты придешь их завершать в круг друидов и пройдешь очищение, все узнают обо мне. Все. И Крейда. Единственное, что ты сможешь скрыть – диалоги, только речь. Последовательность поступков все увидят в виде картин. Вроде тех, что видел ты, когда я рассказывал тебе свою жизнь. Нужно будет подумать, как ты будешь рассказывать о встрече со мной. Но у нас слишком мало времени. Ты уже закончил третье испытание, и вскоре тропа сама погонит тебя вперед, если ты слишком здесь задержишься... Может случиться что-то, что покажет тебе, что ты слишком тянешь... Обучать я вас буду по одиночке, как то и принято. Ведь я могу общаться с любым из вас посредством внушения. Диалог со мной можешь вести лишь ты, но для наставника диалог не требуется. Вы перемахнете ступени обучения, которые были бы необходимы для вас, если бы не наша встреча. Пусть друзья твои считают, что набрались уже достаточно опыта. А испытания, боюсь, им придется проходить в бою. Вам, надо признать, несказанно повезло, что вы встретили меня. Я бы даже сказал, что повезло вам поистине сказочно, если бы верил в случайные счастливые совпадения. Просто удивительно, что три различных стихийника нашли себе учителя, который совершенно случайно владеет воздухом, огнем и землей. Ты удивлен? Ты не знал, что Тревор владеет стихией земли? Странно".

Кьяртан молниеносно переместился к Тревору и сухощавыми пальцами дотронулся до его лба. От неожиданности Тревор отшатнулся.

"Удивительно, как такое возможно, что земля до сих пор была закрыта для него. Да и ты тоже, судя по моим ощущениям, совсем недавно открыл для себя стихию огня. И это будучи кузнецом! Как так случилось, что огонь не приласкал тебя, подобно матери, еще в раннем детстве? Удивительные вещи с вами творятся, но это тоже может обождать".

Кьяртан помолчал, затем вновь продолжил свой мысленный монолог. Успокоившийся Тревор, увидев, что Кьяртан отошел от него, перевел с явным облегчением дыхание и отошел ближе к Гвину. Они сели на поваленное дерево и принялись ждать, чем кончится этот непонятный диалог.

"Полноценно обучить я смогу лишь Гвина. – Пояснил мысленно Кьяртан. – Это моя врожденная стихия. Ею я могу повелевать, не используя для этого речь. Как и ты огнем, как и Крейда... Больше я не знаю никого, кто был бы на это способен. Каждому необходимы слова. Кому-то достаточно лишь одного слова-ключа, кому-то целого стихотворения, а кто-то вынужден призывать на помощь не только слова, но и музыку и даже движения. Вам с Тревором я смогу лишь подсказать, в каком направлении двигаться, поскольку не смогу показывать как строятся заклинания. А без наглядной демонстрации вы можете погубить нас или себя. Одно тебе могу сказать уже сейчас. Ты должен двигаться в том же направлении, что и при освоении животного мира. Только к своему внутреннему огню двигаться тебе нужно не мысленно, я ощущениями. Да, как во время того сна наяву, когда ты собирал повсюду маленькие искорки. Такие же есть и в тебе. Тебе только нужно научиться договариваться с каждой из них. Это хорошее воспоминание, оно должно тебе помочь".

"Почему я не могу сразиться с Крейдой, ты легко бы понял сам, если бы не ленился напрягать свои мозги. Мне нужен рот, чтобы пользоваться заклятьями и проклятьями, одним только воздухом мне ее не победить. А свой рот в этом мире мне не вернуть. Ты сам слышал принцессу. Значит, дорога мне к эльфам. Неизвестно, что затребуют они за свою услугу. К сидам же мне идти теперь нельзя. Вот и получается, что только в тебе Брайан, я вижу достаточную мощь, чтобы однажды побороть верховную жрицу".

"Тогда на конечном испытании я вызову ее!" – Решился Брайан, на что в ответ друид мысленно обидно расхохотался.

"Твое эго обширнее твоих знаний и возможностей. Она сомнет тебя, даже не заметив. Сломает, будто тонкий сухой прутик. Недостаточно обучиться владению своей стихией. Ей подвластны все четыре. И даже если бы ты вдруг овладел всеми четырьмя стихиями, твой запас силы слишком мал. Он сравним с маленьким костром против горной лавы. Тебе вдобавок недостает опыта. На испытании ты должен будешь сразиться с кем-то посильнее тебя, но не выше старшего. Но вначале тебе нужно будет победить кого-то очень слабого, чтобы иметь представление о природе силы того, с кем ты встретишься на испытании. Просто прийти с родной стихией недостаточно. Будущий противник уже сильнее тебя в собственной стихии, ты достигнешь его уровня очень нескоро, если просто сидеть и ждать. Гораздо быстрее процесс идет, если жизнь проходит в непрерывной борьбе. Победив более слабого, ты поймешь, чем бить и как защищаться от сильного противника, владеющего стихией павшего".