Текст книги "Тропа друида. Тайна испытаний(СИ)"

Автор книги: Юрий Чайников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Прибывшие с верховными женщины по большей части были ровесницами Тревора, а некоторые выглядели даже моложе. Они казались больше прислугой, нежели равноправными, хотя это было неудивительно, учитывая разницу в званиях. Все они неспешно расположились вокруг костра, однако до этого Тревор заметил, что некоторые подходили к дубам, прижимались к ним телом, либо касались рукой. Это было довольно странно, ведь обычно дерево слушалось только одного друида. Но, видимо, размеры этих деревьев объясняли их уникальность.

О чем шел разговор у местных с новоприбывшими Тревор не слышал, но догадывался, что и о них речь зашла, так как заметил несколько взглядов, брошенных в их сторону. Чуть погодя юношей также позвали к огню.

– Мы не можем противиться вашему решению, ибо вы – дети леса, наши братья, – несколько недовольным тоном начал один из них.

– Поэтому вы можете учиться у нас, – подхватил другой, – однако испытания проходят лишь те, кто прошли предыдущие круги обучения. Я в недоумении, почему вы этого не знаете. Я могу допустить мысль, что первый круг – познания трав – был вами пройден. Возможно, вы освоили его настолько, что умеете готовить эликсиры, лечить простейшие заболевания и заговаривать раны. Быть может, вы даже научились предсказывать погоду, хотя это еще предстоит выяснить вашему наставнику. Но вы до сих пор не определились с дальнейшим развитием своих знаний! Раз вы не остановились на достигнутом и желаете большего, вы уже давно должны были определиться со своим будущим!

Друид все более и более повышал голос, видя, что молодые мужчины совершенно его не понимают.

– Неужели, друиды вашей общины не просветили вас? О чем они спрашивали, отправляя вас в путь?

– Слышим ли мы лес, – даже уверенный в себе Гвин невнятно ответил друиду.

– Что за община у них такая дикая? – Вопросил он у местных. – Где она расположена? На краю нашего мира?!

– Не так далеко отсюда, – помялся отвечающий, – но там давно не было сильных друидов. Всем заправляют знахарка и лекарка. Мужчины у них очень слабые. Вероятно, женщины знают слишком мало, отсюда и ошибки этих мальчиков.

– Эти ошибки отнимают у нас много времени! – Однако друид, похоже, успокоился. – Мы определим вас в услужение учителю. Он расскажет вам основы принятия в послушники. Пояснит, насколько непрост процесс обучения. И даст вам напутствия. Если мы когда-то все же увидимся с вами на испытаниях, думаю, я уже не узнаю вас за вашими бородами. Ступайте.

После этого он тут же отвернулся, а на парней шикнула одна из друидок, и они поспешили покинуть место сбора. Одновременно к ним метнулся один из местных и попросил собрать свои вещи.

– Я отведу вас в место, где вас будут обучать. Поторапливайтесь.

Собирать растерянным молодым людям было нечего, поэтому вскоре они покинули роскошную гостеприимную поляну. Тревор с трудом передвигал ногами, ошеломленный полученными новостями. Как же так? Он жил мечтаниями об испытаниях, а их отправили учиться. И не столько обучение отталкивало Тревора, сколько фраза о прислуживании учителю. Он так хотел переменить свой статус в этом мире, но придется вновь вернуться к месту слуги.

Долго идти не пришлось, довольно быстро они достигли укромного грота недалеко от обрывистого берега реки. Сюда и завел их друид, познакомив с бородатым морщинистым старцем хлипкой телесной конституции. При отблесках заходящего солнца самыми примечательными в его облике оказались упрямо сжатый рот и сощуренные глаза.

– Ну, проходите, гвидды.

Те недоуменно переглянулись и, подталкиваемые в спину провожатым, вошли в зев темной пещеры.

– Ступайте за мной, держитесь правой стены.

Если бы не своевременное предупреждение, парни точно сломали себе что-нибудь наверняка нужное. Под ногами чудились кучи мусора, булыжники и может даже кости. По крайней мере, мысли были именно о них, при появлении характерного хруста под ногами.

Через несколько поворотов они достигли какого-то заметно прохладного помещения. Парни определили, что оно было огромным по размерам, и где-то находился источник воды, от него и шла прохлада. Животных и птиц здесь не было. Отсутствовали даже вездесущие летучие мыши и насекомые. Да и грибами пещера не изобиловала. Складывалось ощущение, что она вообще была мертвой. Разве что в воде могла оказаться рыба или какие-то другие живые организмы, но это еще надо было проверить.

– Здесь проходят занятия. Начнем обучение прямо сейчас. Вы давно уже не дети, и время сильно упущено, поэтому не будем лениться и прохлаждаться. Итак, урок первый. Запоминайте.

Лелеемый отчаянной надеждой,

Он плыл вперед. Ветер рвал одежды.

Он звал богов, но те глухи и слепы,

Как жить, когда все помыслы нелепы.

На этом урок, к сожалению, не закончился, как и стих. Он был слишком долгим и длинным. Поэтому интерес у юношей к нему закончился уже после нескольких строф. Пытаться запомнить непонятные сочетания звуков они даже не помыслили. Тревор почувствовал, как прохлада обволакивает его, а глаза закрываются. И тут же вскричал от пронзившей его боли.

– Не спать! – Вскричал старик, и вновь голова взорвалась от боли. Он бил его посохом прямо по макушке! – Повтори все, что я сказал, недоумок!

– Я не помню.

И вновь он не уловил свиста посоха, опустившегося ему на голову.

– Там не было такой строки!

– Вы должны каждый день учить по стиху, а я еще не прочитал и половины. А ты его не запомнил! Что из тебя выйдет?! Темнота способствует расслаблению организма и собранности ваших мозгов, но у тебя их просто нет! Ты! Второй! Прочти, что я вам сегодня преподал.

Гвин что-то промямлил, тоже никак не ожидавший столь скорого на руку деда и такой скорости обучения. Тем более стихи! Бессмысленные непонятные стихи. Зачем они им? От последнего вопроса Тревор не удержался и задал его вслух.

– Что-о-о-о? Вы даже не знаете о ступенях обучения?! Кого мне прислали? На кого я трачу бесценное время?! Слушайте же. Вы не захотели стать травниками, вам показалось мало довольствоваться ролью предсказателей погоды. Вас могли уважать в деревнях и почитать почти как богов, если бы вы помогли им защитить и собрать урожай, вылечили корову и дали имя новорожденному. Но вы, ведомые гордыней и честолюбием, пришли ко мне!

Перебивать было невозможно, да они и не пытались, хотя, конечно, им никто не говорил о том, что у них были другие варианты, как провести свою жизнь. Но мужчины стояли и молча внимали. Вдруг перестанет их просвещать? Или того хуже – снова дубиной огреет! Тревор чуть было не хихикнул от одной мысли, но вовремя вспомнил, что уподобляться Гвину не стоит. Он подумал, что, видимо, не только он один не знает другого применения посоху кроме как физического воздействия.

– И вы мните, что я вам дам уроки магии и сделаю вас друидами? Где вы видели столь юных вершителей человеческих судеб? Как сможете вы давать советы и быть самыми мудрыми, находить верное решение и помогать слабым, если вы сами ничего из себя не представляете? Если самое тяжелое, через что вам пришлось пройти в этой жизни – обрезанный травой палец?

– На моих глазах убили всю мою семью! – Не сдержался Тревор.

– Возможно, это и оставило на тебе отпечаток. Но какой?! – Не запнувшись после такого факта, продолжил гневную отповедь старик. – Ты сделал какие-то выводы, принял жизненный урок? Может, он научил тебя хотя бы простейшему – как этого не повторить? Нет! Максимум, что ты извлек – это боль, ненависть и обиду на жизнь. Про другие тяжести в жизни хотел бы я вам поведать, но вы меня не поймете, пока сами их не испытаете. И не запомните ни одного заклинания, пока ваша память не уподобиться бездонному колодцу, в котором все лежит на своих местах. Как вы будете колдовать, если не в состоянии запомнить всего один стих?! Вместо того, чтобы вылечить, вы убьете, вместо того, чтобы вразумить, вы сделаете безумным. Пусть это будет вашим первым уроком. Подумайте об этом. Спальня через две пещеры направо.

И они почувствовали, что остались одни.

– Я все-таки не совсем понял, сколько нам придется выучить стихов, и когда мы поймем жизнь, и нас допустят к испытаниям? – Спустя некоторое время после того, как они добрались до лежанок, не выдержал Гвин, озвучив их схожие мысли. – Я не хочу сказать, что наш учитель в чем-то неправ, но хотелось бы внести ясность.

– И вот не сомневался я, что именно к этому итогу приведут вас все ваши глупые мысли! – Внезапно раздался гневный голос старца, в котором проскальзывали истерические ноты. – Все вы хотите всего и сразу! Какие раньше были послушные ученики! В мое время, в то время, когда я сам постигал науку колдовства и даже тогда, когда только начинал учить других, юноши были более смиренными. Вы поздно пришли, вам лучше уйти!

– Нет-нет, что вы! – Запаниковал Гвин. – Я вовсе не хотел вас обидеть или показаться вам недостойным учеником. Я ни сколько не тороплюсь!

– Оно и видно! – Пробурчал наставник.

– Я просто мечтал помогать людям, – смиренно и льстиво продолжил Гвин, – а еще мне всю жизнь рассказывали об испытаниях, и я готов был к ним. Да и вы говорите, и не только вы, что мы уже стары для начала обучения, а, значит, жизнь мы уже повидали.

– Поверьте, вы поймете сами когда-нибудь, как были неправы. Жизнь покажет. А пока у вас есть мы, которые за вас решат, когда вы станете готовы. И для начала вам нужно учить стихи. Учить много и долго, чтобы развивать память и умение мыслить. Мы – приверженцы старой школы. Но есть и другие друиды... Теперь есть. Они используют сырую силу, бездумно. Не желая брать на себя ответственность за свои действия, не видя плодов применения бездумных заклятий. Они не желают понимать, что не мы владеем силой, а она нами. И она может нас раздавить. Не мы ищем силу, она дана нам богами, чтобы мы ее использовали во благо... Но она все изменила. Все из-за нее... Слишком быстро свалилось на нее неземное могущество, сделав из нее кого-то великого, но не человека. Потому что не пожила она, не поняла, что все наши действия в этом мире, как эхо в колодце, повторяются и отражаются. Слишком часто дергая нитку, мы распускаем все полотно. Вот и должны все наши потомки учиться, чтобы не вознестись в своей гордыне столь же высоко и не повторять такие же бессмысленные деяния! Не разрушать мир!

Тревор мог бы глубокомысленно кивнуть, но в темноте все равно никто бы не увидел, поэтому он промолчал. Старик, однако, приходил не только, чтобы подслушивать. Он успокоился и решил перед сном еще раз повторить им стих. С тем, чтобы лучше спалось и запоминалось. Юноши подавили тягостный вздох и на этот раз внимали более внимательно. Хотя запомнить все казалось просто нереальным.

Наутро знания были проверены, успехи не отмечены, и все повторилось вновь. Только перед сном кроме скудной еды старик выделил им по кружке какой-то горькой настойки.

– Она поможет вашей голове вспомнить, для чего она у вас сидит на шее, – любезно пояснил наставник.

Тревор различил в настойке эссенцию корня ивы, подорожник, крапиву и что-то еще, но горечь перебивала остальные вкусы и запахи. А утром произошло чудо. Голова словно прояснилась и легко вспоминала все, что надиктовал учитель. Своим именем с учениками он, кстати, так и захотел поделиться. Значит, считал их недостойными такого знания. Дни шли за днями. Уже несколько стихов уложились в головах юных отроков, они даже удостоились однажды малоощутимой похвалы, но к стихотворениям так ничего и не прибавилось. Ночами они не раз шепотом сетовали на неопределенность и странное обучение, но жаловаться было некому, сравнивать, тому ли их учат, тоже не с чем, поэтому приходилось терпеть. И скучать. Но однажды в их природном жилище случилось нечто, разрушившее взаимодействие и взбудоражившее наставника.

Сегодня обучение длилось уже долго, а, значит, приближалась ночь. Внезапно откуда-то издалека послышался стук копыт одной или двух лошадей. Дороги к жилищу наставника никогда не существовало, поэтому мысль, что это случайные путники или кто-то мимо проезжает, даже не проходила на ум. Наставник поспешил к выходу, наказав юношам оставаться в комнате для обучения. Вначале Тревор с Гвином послушались, но, когда раздались голоса, не смогли сдержать рвущееся наружу любопытство. Да и скука опять же одолела, хоть какие-то новости подслушают. И прокрались следом за учителем к выходу. Благо все переплетения пещерных залов давно успели выучить.

– ...Крейда, похоже, совершенно лишилась разума, – услышали они. – Она готовиться выступить против богов. Рассказывает сказки, но все ее помыслы ясны – она желает все больше власти. Мы должны что-то сделать. Совет призывает всех старших. Мы нужны им.

– Много ли это займет времени?

– Неизвестно. Но, боюсь, что да.

– Но у меня ученики...

– Тебе придется присвоить им степень, которую они заслуживают, и отправить в мир набираться опыта.

Они продолжали разговор, но Тревор поспешил вернуться в грот. Гвин предпочел послушать еще немного. Тревор был в сомнениях. Они, наконец, закончат обучение. Но готовы ли они? Судя, по интенсивности обучения, нет. Хотя старик их частенько начал хвалить. Тревор внезапно понял, что не испытывает радости от новостей. Им явно предстояло еще многому обучиться, чтобы уходить от наставника. Что же это за причины, из-за которых наставник вынужден прервать обучение? Вскоре вернулся Гвин, который не услышал ничего сверх того, что они подслушали вместе. А еще через какое-то время вернулся и учитель. На этот раз он нарочито громко шаркал, что наводило на размышления о том, что старик мог догадываться о желании юных мужчин подслушать и давал им возможность вернуться.

– Что ж, недолго были вы моими учениками. Мне не нужен свет, что видеть ваши наглые подслушивающие лица, так что не пытайтесь строить из себя праведников. Не в добрые времена вы пришли обучаться. Что-то грядет... Ну да не с вами мне об этом говорить. Что ж, если бы не случай, учил бы я вас еще долго, а так вам придется доучиваться самим. Я вам присужу степень бардов, хотя, говоря по правде, вы ее ничем не заслужили. Однако и в лекари или прорицатели записать я вас не могу, поскольку этими примитивными знаниями вы давно владеете и уже сейчас можете зарабатывать ими на хлеб в деревнях. Но главным вашим орудием должно стать слово. Вы будете нести свет, мудрость и надежду людям. Никакой силы! Повторяю, вам не следует использовать силу, пока вы не будете готовы к испытаниям. Знания, терпение и слово должны стать вашим орудием познания этого мира. Помогайте людям, так вы быстрее приобретете необходимый опыт. Вдохновляйте их стихами и песнями.

– Песнями? – Не сдержал восклицания Тревор. – Но я не знаю песен и не умею их петь.

– Песня вернее всего находит путь к сердцу и разуму человеческому. Вы уже знаете от меня, что только бард, прошедший сто дорог, послуживший ста господам и сложивший сто песен, может стать друидом, если вначале пройдет испытания. Не пугайтесь. Здесь тоже все зависит от случая. Сто – число условное. Кто-то может спеть и всего одну песню, но такую, что перевернет мир. А кто-то сочинит десятки тысяч, но сойдут они только для публики балагана. На все воля богов. Вы поймете, когда будете готовы, увидите знак и почувствуете, что пришло время. С собой возьмите только посох. Ты, Гвин, не бери ничего. Все добудете сами. Ступайте.

– Прямо вот так? – Не сдержал удивления Тревор. Он и не думал, что успел привязаться к старику. – Даже не попрощаетесь с нами?

– Хм...– в голосе друида послышалось смущение. – Не привык я прощаться, да и надеюсь, что свидимся еще. Если будете голову применять по назначению.

А в следующий миг Тревор понял, что они остались одни. Старик все-таки ушел, не прощаясь.

Юноши собрали свой скудный скарб и вышли навстречу слепящему солнцу. Некоторое время они постояли, не зная, в какую сторону держать путь, и, не сговариваясь двинули на запад, вслед за уходящим светилом.

Глава 7

Познание леса

Брайан уже третью ночь готовился провести в лесу, стараясь держаться ближе к тому ручью, у которого его оставили в первую ночь. Теплилась бредовая надежда: а вдруг кто-то сжалится и вернется за ним, или хотя бы принесет ему немного еды. Есть хотелось нестерпимо. Все его познания сводились к паре сортов ягод, кустарники которых уже не плодоносили. Да еще он знал грибы, вот только не представлял, как есть их сырыми, а развести костер было нечем. Сила, вызволившая его единожды, по запросу появляться отказывалась, а сподручных инструментов с собой ему не выдали. С водой пока проблем не было, но чем скорее истаивала надежда, тем отчетливее Брайан понимал, что раз вернуться ему никто не даст, в родной деревне появляться тоже резона нет (свои же сдадут из страха перед друидами), необходимо идти и искать невидимое. А, значит, с водой начнутся проблемы сразу, как он углубится в лесную чащобу.

Первое пробуждение в одиночестве было странным. Сначала Брайан почувствовал бесконечную обиду и боль, потом злость на себя и свои способности, мешающие ему жить и, наконец, радость, что он все-таки пока жив. Первый день прошел за исследованиями ближайшей местности. Юноша бесцельно ходил по округе и даже наслаждался спокойствием и тишиной. Вот ночью умиротворенность куда-то ушла. Непонятные звуки и шорохи вызывали на душе дискомфорт, не давая телу расслабиться и уснуть. Поэтому следующее пробуждение пришло, когда солнце стояло высоко. Хмурый не выспавшийся толком испытуемый сидел на берегу ручья и рассматривал свою скудную одежду. В сердце поселилась тоска, на животе пустота, а в голове досада на собственную неприспособленность к жизни в лесу.

Подступала очередная ночь, заметно похолодало. Похоже, тепло окончательно сдало позиции наступающей зиме. Брайан, тщетно пытающийся спрятать босые ноги в хламиде, свернувшись калачиком, никак не мог согреться. Тепло было брать неоткуда. Пришло осознание, что смерть наступит даже раньше, чем надеялся воздушник. Ведь придет она не от голода, а от холода. Вконец озлившись на весь мир, Брайан готов был уже не только банши на головы друидам наслать, но и спалить весь лес. Лишь бы хотя бы ненадолго стало теплее.

Как только он не уговаривал свою силу проявиться. Пытался танцевать и напевать подобно друидам, но не знал ни одного песнопения. Водил руками, подобно Крейде, призывая огонь. Кричал во тьму, призывая свою стихию. Все было тщетно. Неизвестно, какие выводы должны были сделать другие друиды из своего первого испытания, но Брайану казалось, что экзамен заключался в одном – не сойти с ума. Юноша даже засомневался, а врал ли он тому воздушнику, рассказывая, что фейри пришел ему на выручку и прожег дверь. Может, действительно, все то, в чем его обвиняли, совершили боги?

Полночи юноша скакал подобно горному аксакалу недалеко от ручья и, наконец, решился уйти от спасительной воды. Все-таки именно из-за нее в этой местности было значительно холоднее. Действительно, углубившись в чащобу из лиственных деревьев и кустарников, воздух заметно потеплел, и парень даже перестал стучать зубами. Нашел кучу прелых листьев, зарылся в них и, сомлев, заснул.

А наутро его ждал подарок. Оказывается, друиды были не такими уж жестокими. Оставили его рядом с доступной пищей. И только собственный страх помешал ему еще в прошлые дни найти эту ореховую рощу, в которой сплошь и рядом ветви деревьев тяжело опускались до самой земли под весом орехов. Брайан ощутил прилив сил и кинулся собирать в подол плоды щедрого леса. Нашелушив целую кучу орехов, он почувствовал впервые за много дней сытость. Пригревало солнце и вновь захотелось спать. Но Брайан не позволил лени одолеть его, и сделал запасы еды, сплетя из молодых веток, которые еще не успел высушить первый мороз, подобие корзины. Туда он уложил свой запас, и двинулся в путь. На сытый желудок окружающий мир казался гораздо милее и роднее, а в душе вновь расцвела надежда. А еще жажда борьбы. Пройти хотя бы одно испытание, чтобы доказать всем, что он что-то может. Может. Назло всем. В идеале, конечно, дойти до того момента, как он вызовет на поединок воздушника, но до этих пор необходимо хотя бы понять, как пользоваться собственной стихией, а уж потом по проторенной тропе освоить и чужую науку. Ведь не зря же боги даровали ему жизнь. Они вселяют искру дыхания, обозначая каждому, какой путь он должен пройти до своей смерти. Брайан никак не чувствовал, что его тропа зашла в тупик. Ему еще нужно столько прошагать! Боги не оставят его в своей милости, и помогут, чем смогут.

Так лихо рассуждая и бравируя, юноша бодро топал неизвестно куда, ища неизвестно что. К сожалению, бравады и уверенности хватило не столь надолго, как хотелось бы. К сумеркам желание идти угасло, правда, осталась вера в богов и сидов. Еще мама ему говорила, что когда чего-то сильно хочешь или ищешь, нужно отпустить желаемое, и оно обязательно отыщется, придет, исполнится. Что же ему отпустить? Мечту обрести силу? Найти костер и обогреться? Или надежду пройти хотя бы одно испытание? Так и не решив, чем он готов пожертвовать, Брайан решил исходить из реальных потребностей и возможностей. Забыть о тепле он не сможет. В то же время долгие годы он жил, даже не догадываясь, что в нем дремлет дар. Поэтому необходимо добыть тепло, не полагаясь на мифические силы.

Роясь в своих познаниях по добыче огня, Брайан с грустной ухмылкой констатировал, что их крайне мало. Конечно, он знал, что можно разжечь костер с помощью трения, но теория никогда ранее не применялась им на практике. Но начинать с чего-то обучение нужно. Пусть даже для этого придется возвращаться к истокам человеческого бытия. Брайан нашел более менее на его взгляд подходящую палку и начал ею с силой тереть о ближайшее дерево. Масса усилий и нулевой результат. Что-то он делал не так. Возможно, угол наклона палочки был не совсем удобен. Тогда он взял широкий сук, зарыл его в землю и обхватил для надежности коленями. После чего возобновил трение палкой о его верхнюю часть. В принципе польза уже ощущалась. Разгоряченное работой тело уже горело. Жаль, им нельзя было разжечь костер. И, наконец, дерево слегка затлело! Брайан радостно вскрикнул и поднял палочку к глазам, чтобы удостовериться. Подул на нее, и пламя запылало сильнее. И тут он понял, что дров для костра у него нет, а палка прогорит до того, как он соберет необходимое количество сухих веток для ночного обогрева. Положив горящую палку как можно осторожнее на бревно, служившее ему вторым орудием, он кинулся собирать дрова. Носясь по лесу в темноте, он набил шишек, сбил в кровь пальцы ног, но собрал небольшую кучку хвороста. Однако к тому времени окончательно стемнело, и Брайан не смог найти место, присмотренное им для ночлега. Палка, судя по всему окончательно прогорела, и ее свет более не служил ориентиром в ночной мгле.

Брайан горестно завыл, и где-то вдали эхом отозвались волки. Это заставило парня мигом утихомирить растерзанные чувства и собрать в кулак волю. Среди хвороста он подобрал подходящие для розжига палки и вновь принялся за дело. Успел окончательно вымокнуть, но добыл-таки желанный огонь. Эта ночь была самой лучшей в его жизни. Он был сыт, ему было тепло. И самое главное – он заснул, полностью удовлетворенный собой, довольный проявленным терпением, смекалкой и собственной силой воли.

Наутро Брайан едва смог двигать конечностями. Собранных накануне в темноте дров оказалось недостаточно, костер давно погас, а земля осенью редко одаривает своим теплом. Заставив себя подняться, несостоявшийся пока друид начал прыгать и махать руками. Затем побегал, оглашая чащобу дикими криками – все-таки, когда ноги, вернувшие чувствительность, напарывались на камни и коряги, было ощутимо больно. Немного согревшись, он еще раз пробежался, на этот раз с другой целью: собрал дров и вновь разжег костер. Сегодня у него получилось вчерашнее действо не в пример быстрее и ловчее. Достав из самодельной корзины горсть орехов, Брайан уселся на поваленное дерево и занялся своим неприхотливым завтраком. Поедая плоды деревьев и размышляя о том о сем, парень увидел, как между ветками низкорослого кустарника показалась чья-то мордочка. Брайан решил не мучиться определением его рода и предположил, что это кто-то из семейства кошачьих. Назвав про себя животное, он поступил с ним, как с любой кошкой, приглашающе поведя рукой в свою сторону.

Лесной кот, а Брайан, как не удивительно, верно определил его род, принял приглашение, и настороженно прядая ушами, вышел из-за куста. По размерам животное было сравнительно невелико, но приоткрытая пасть с острыми зубами все же внушала определенные опасения. Да и жестко хлеставший из стороны в сторону хвост показывал явно недружелюбное отношение кота. Зачем же он вышел? Он точно знал, что у человека нет еды, да и снега еще не покрыли землю, чтобы животные не могли найти себе пищу сами. Брайан отринул в сторону мысли и сомнения. Ему давно было одиноко, и хотелось чьего-то тепла. Чем теплокровное животное хуже костра или человека? Серый кот недовольно мякнул и приблизился еще ближе, еще шаг, еще, вновь недовольные дергания хвостом и кот, явственно вздохнув, разлегся на полуголых ногах человека. Он грел его! Делился своим теплом! Брайан удивленно сморгнул и застыл. Мгновенье спустя его рука на автомате легла на холку кота и провела по спине животного. Тот напрягся и слегка зарычал.

– Да что же это? – Вслух возмутился юноша. – Греешь, ластишься, а трогать не даешь? Зачем же я тебе.

И вновь кот вздохнул. Вздоха, конечно, как такого не было, но выдох был шумным и таким же явным, как опадание грудной клетки на ногах Брайана. Как же стало тепло и хорошо. Как в родном доме. Давно такого не было. Котов они не заводили с тех самых времен, как умерла мать. Она любила любую живность. А когда она слегла, все животные, которые жили у них в то время в доме, включая даже двух мышей, с которыми так и не смогли справиться два кота и дворовый пес, слегли следом. Один за другим. И покинули землю вслед за матерью. Отец решил, что это к лучшему. Она их любила, те отвечали ей горячей взаимностью. А Брайану запретил заводить новых зверей, объяснив это большим объемом работы в кузнице и невозможностью следить еще и за животными. Он был прав, хотя Брайану, бывало, не хватало веселых четвероногих. А этот четвероногий был иным. Диким, необузданным, недовольным, будто его тут на привязи держали, и совершенно невеселым.

И тут Брайана осенило. Не могло ли так случиться, что он каким-то образом сумел внушить коту подойти и поделиться с ним теплом? Ведь получалось у него читать мысли у некоторых людей. Возможно, при должном развитии умения, он сумел бы и человеку что-то приказать. Брайан даже содрогнулся от такой перспективы. Он представил, если бы ему кто-то что-то приказал, и Брайан, переступая через себя, это выполнил. И тут же решил проверить свою догадку.

– Прости меня, меньший брат кот, я не желал тебе зла и не хотел обидеть, – ему показалось, что кот недоверчиво прянул ушами. – Я не знаю своих сил, и я просто одинок, у меня нет дома, я сильно замерз, и нуждаюсь в тебе. Но если ты покинешь меня, я не причиню тебе вреда и не буду сердиться.

Тут же кот решительно встал и, не оглядываясь, направился к кустам. Брайан разочарованно опустил плечи. Хотя было бы наивно полагать, что дикий зверь оценит жест благородства и преисполниться состраданием к двуногому. Ладно бы собака, но себялюбивый свободный кот всегда думает в первую очередь о себе и идет только своей тропой. Успокоив себя этой мыслью, Брайан вернулся к другой стороне своего маленького опыта и преисполнился радости. Значит, это действительно была его сила! Он смог призвать животное, пусть не так, как ему самому бы хотелось, а путем преломления воли самой живности, но он что-то мог! Значит, ему не привиделся тот страшный и в то же время восхитительный день. Брайан уже давно перестал винить себя за то, что случилось с рыжим. И единственное, что мешало ему в полной мере осознать себя колдуном – разрушенная мечта о славе воина. Но даже это не мешало ему порой представить, как его, наравне с остальными друидами, чествуют обычные люди. Как к нему обращаются за советом дворяне и, чем фрейи не шутят, даже сам король.

Поэтому новый дар его порадовал. Осталось только придумать, что с ним делать, и можно ли его использовать с пользой. Ведь польза была и очень даже ощутимой, ноги до сих пор хранили тепло теплой пушистой шерсти серого пятнистого. Но заставлять силой было неприятно. Он напрягся, ища поблизости кота. И только найдя его в нескольких пеших переходах, испугался, поняв, что он только что сделал, и разорвал связь.

– Велики боги как же так! Как я смог найти его, когда он так далеко?

Брайаном овладел страх и некий священный ужас. Не слишком ли он много на себя берет? Ему бы вернуться в кузню и заниматься привычным делом, махать молотом и выкинуть из головы все посторонние мысли. Потом он грустно усмехнулся, вспомнив, что никогда таким обычным кузнецом, каким он себя сейчас представил, не был. Свободным, странным, немного диким, чурающимся всех, кроме самых близких, но уж точно не обычным. Не помог бы ему сейчас молот. И если бы в тот день он не увязался за друидом, гулять бы ему сейчас по полям, тоскливо рассматривая горизонт и любуясь непролазными дебрями, одновременно страшась что-то изменить в своей жизни.

Взяв себя в руки, Брайан вновь напрягся и представил тепло животного. Чтобы лучше чувствовать, он прикрыл глаза, и от удивления всхлипнул. Теперь он чувствовал не одного кота, а сразу множество живых теплых тел. Больших и маленьких, близко и далеко. Они шуршали, бегали, прыгали, ели, дрались, жили своей обычной жизнью, совершенно не обращая внимания на наглое внимание какого-то человечишки. Тогда Брайан рванулся к ближайшей точке тепла и слегка погладил ее. Обнял своим теплом, обещая ласку и горячий прием, и поманил за собой. Точка охотно откликнулась и последовала к нему. Все ближе и ближе, наконец, он понял, что зверь совсем рядом, и раскрыл глаза. Буквально у его ног сидело маленькое любопытное животное, смотря на человека круглыми любопытными глазками-бусинками.

– Так вот кто у нас такой послушный и бесстрашный, – умилился Брайан. – Умница. Не знаю, кто ты и как назвать тебя, младший лесной брат. Может, ты мне покажешь или подскажешь?

Он с нетерпением ждал, что получиться из его просьбы, откликнется ли животное. Оно было таким тонким, длинным, красивой цветовой гаммы белого и красноватого цвета. Обладало также острыми опасными зубами, но опасения они внушали меньше кошачьих, видимо, из-за размера хищника. Внезапно в его голове возникла картинка: бег за маленькой мышкой, прыжок, красивый парящий полет, и жертва скрывается между острых зубок. Другая картинка: зверь видит под собой тень крупной птицы и шустро забивается в какую-то нору.