Текст книги "Голоса Америки. Из народного творчества США. Баллады, легенды, сказки, притчи, песни, стихи"
Автор книги: Юрий Хазанов
Соавторы: Леонид Переверзев
Жанр:
Фольклор: прочее
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
Молодой Джонатан из Коннектикута ухаживал за барышней и пошел с ней прогуляться. Они дошли до моста, и он, как честный человек, заплатил свой цент – такую пошлину взимали тогда за переход по мосту. А за девушку платить не стал.
– Плати сама за себя, Сьюкки, – сказал он, – потому как я решил больше не ухаживать за тобой.
Когда в Бостоне впервые появились в продаже железные печки, продавец всем нахваливал их:
– Экономит половину топлива! – говорил он.
Один человек на это заметил:
– Тогда продай мне две, чтобы я обошелся вовсе без топлива!
Один вермонтец перегонял кленовый сок на сахар, и, когда дело было сделано, вернул хозяину его котелок. Хозяин подал на вермонтца жалобу, что тот испортил его котелок.
Защищаясь в суде, вермонтец привел три довода:
– Во–первых, я вернул котелок целым и невредимым. Во–вторых, он был уже с трещиной, когда я брал его. А в–третьих, я его вообще никогда не брал.
Так какой же довод был лишний?
Однажды случился спор, всегда ли янки отвечают вопросом на вопрос. Побились даже об заклад и, чтобы разрешить спор, пригласили брата Джонатана, приехавшего с Юга.
– Прошу вас, – обратился к нему один из спорщиков, – ответьте прямо на мой вопрос.
– С великим удовольствием, мистер, – отозвался янки.
– Объясните, пожалуйста, почему все жители Новой Англии на вопрос всегда отвечают вопросом?
– Разве? – был ответ янки.
– Скажи, братец, – обратился брат Джонатан к вознице, тоже янки, – который час? Куда ты так спешишь? Этот ручей очень глубокий? Сколько тут у вас стоит масло?
– Второй час… домой… по пояс… одиннадцать центов.
В Бостоне издали закон, запрещающий курение на улице.
Однажды в город прибыл с Юга брат Джонатан. Он с важным видом разгуливал по центру, попыхивая сигарой, и попался на глаза констеблю.
– Так, так, значит, курите, – заметил тот. – С вас штраф два доллара, незнакомец.
– Что вы, разве я курю? – тут же нашелся янки. – Вот попробуйте сами мою «гавану»! Она не зажжена.
Констебль взял у Джонатана сигару, попробовал затянуться и тут же выпустил густую струю белого дыма.
– Так, так, – заметил янки. – Значит, теперь с вас два доллара.
– Ваша взяла, – согласился констебль. – Вы, я вижу, остряк. Будем считать, мы квиты.
Рассказывают про одного капитана–янки и его помощника.
Корабельный кок часто готовил пудинг с изюмом и, по приказу капитана, изюм клал только в одну половину пудинга. На стол ставили пудинг именно этим концом к капитану. Он первый отрезал себе кусок, в котором был весь изюм, и передавал пудинг своему помощнику.
Так помощнику раз за разом доставался пудинг без изюма.
Ему это изрядно надоело, и он подговорил стюарда в следующий раз поставить пудинг пустым концом к капитану. Что стюард и сделал. Но капитан тут же это заметил.
Он взял блюдо с пудингом, поднял его, словно внимательно разглядывая фарфор, и, повернув блюдо на сто восемьдесят градусов, поставил снова на стол, заметив при этом:
– Подумать только, это блюдо стоило мне в Ливерпуле целых два шиллинга!
– Неужели? – выразил удивление помощник.
И как ни в чем не бывало тоже поднял блюдо и, повернув его на сто восемьдесят градусов, опустил на стол, изюмом к себе, конечно.
– Лично я больше одного шиллинга за него бы не дал! – заключил он.
Капитан внимательно посмотрел на своего помощника. Помощник внимательно посмотрел на своего капитана. Капитан рассмеялся. Помощник тоже.
– Ты меня поймал! Молодец, парень! – сказал капитан. – Разрежем пудинг вдоль на этот раз.
А в другой раз капитан приказал коку, когда тот готовит к обеду пудинг, изюм в него класть равномерно.
В городе Бристоле несколько лет назад случился интересный казус во время разбирательства в суде дела между двумя соседями.
Защитник одной из сторон во время произнесения своей пламенной речи то и дело останавливался, чтобы выпить стакан воды из кувшина, стоявшего на столе. Защитник противной стороны слушал, слушал его, а потом, как бы между прочим, заметил:
– Впервые вижу, чтобы ветряная мельница работала на воде.
Если уж любознательный янки избрал вас своей жертвой, вам не уберечься от его вопросов, если даже вы наотрез откажетесь отвечать. На минуту смолкнет, но только, чтобы переменить тактику.
– Простите меня, любезный незнакомец, – после минутной передышки начнет он снова. – Если бы вы только знали, как трудно истинному янки сдержать врожденное любопытство. Не сердитесь, ответьте всего на несколько вопросов. Как вас зовут? Где вы проживаете, каков род ваших занятий? Надеюсь, вы довольны и тем и другим, так что у вас нет причин держать это в секрете?
Один остроумный пассажир в дорожной карете, направляясь в Нью–Йорк, в ответ на град посыпавшихся на него вопросов поднялся со своего сиденья, насколько позволяла высота кареты, расправил могучие плечи и единым духом выпалил:
– Зовут меня генерал Эндрью Вашингтон. Проживаю я в штате Миссисипи. Без определенных занятий, но, рад сообщить вам, с порядочными средствами. Я много наслышан о городе Нью–Йорке и вот собрался осмотреть его, и, если он оправдает мои ожидания, я намерен его купить.
В карете раздался дружный смех, и вопросов больше не последовало.
Пересказы Н. Шерешевской
IV
«ПОЗОЛОЧЕННЫЙ ВЕК»
После окончания гражданской войны (1861–1865 гг.), после поражения рабовладельческого Юга и отмены рабства в США началось бурное развитие капитализма. Параллельно с этим шло интенсивное освоение огромных естественных богатств страны. Расширялось и сельское хозяйство – благодаря обилию свободных земель было сравнительно легко приобрести участок земли и стать фермером. Казалось, что будущее всем и каждому сулит неограниченные возможности.
Целая армия предприимчивых дельцов, торговцев, спекулянтов, авантюристов ринулась на Юг в поисках быстрой наживы. Огромные состояния сколачивались и терялись в считанные дни. Казалось, Америка вступила в золотую пору легкого обогащения, «бешеных денег». С легкой руки Марка Твена этот период вошел в историю США под названием «позолоченный век».
В это время происходит еще большее скопление капитала в руках небольшой кучки магнатов и трестов. США вступают в эпоху империализма. Одно за другим возникают крупные монополистические объединения – «железнодорожные империи», стальные и нефтяные тресты и корпорации.
Социальные контрасты становятся с каждым годом все резче и резче. Мало–помалу сопротивление американских трудящихся гнету капитала начинало усиливаться, и последняя треть XIX века явилась свидетелем крупных классовых боев американского пролетариата и широких, следовавших одна за другой волн фермерского движения.
Крепла солидарность американских рабочих. Это привело к созданию крупных профсоюзных и партийных объединений – Американской Федерации Труда, Социалистической рабочей партии и других рабочих организаций.
В начале XX века зазвучали песни народного поэта Джо Хилла – сына железнодорожного рабочего. Песни помогали американским трудящимся узнать истинных виновников их тяжелого положения, понять его причины и увидеть путь к изменению. Песни Джо Хилла призывали к мужеству и борьбе, рабочие пели их, протестуя против нищенской зарплаты и бесчеловечных условий труда. Поскольку песни Джо Хилла арестовать было невозможно, арестовали его самого, предъявив ему обвинение в преступлении, которого он не совершал. 18 ноября 1915 года тридцатитрехлетний рабочий поэт был казнен. Прощаясь с друзьями перед смертью, он сказал: «Не оплакивайте меня – объединяйтесь!»
1Процесс обуржуазивания, особенно бурно проходивший в этот период, породил серию рассказов о юрких коммивояжерах, обманщиках, пройдохах, воспроизводящих очень точный образ янки.Гак сказать,. следующую ступень в развитии образа этого фольклорного героя– городского янки: умелого дельца, удачливого предпринимателя.
Он не так симпатичен» как веселый спутник и острослов янки-коробейник» янки–лошадник, соленый янки, словом, янки трудовой профессии. Но еще не такой циничный и откровенный поклонник золотого тельца,как впоследствии дядя Сэм.
По–прежнему появлялись веселые и грустные песни и рассказы, созданные земледельцами и скотоводами.
В народных традициях вечно живет лукавый, проказливый дух мистификации, находящий свое воплощение в любимых фольклорных героях. У американских пионеров розыгрыш тоже был в чести. Среди лесорубов, ковбоев, бродячих торговцев, в маленьких городках, на фронтире постоянно разыгрывались эти любительские комедии. Они были отдыхом после тяжелой работы и способом общения, далеко не последним в ряду множества других,
В старые времена, когда торговля в бостонских лавках и магазинах шла только зимой и равней весной, предприимчивые янки отправлялись по сельским дорогам и сбывали там даже самый залежалый товар. Например, дамские шляпки, вышедшие из моды.
Это было любимым занятием янки–коробейников.
Сэм Толмен мог всучить свой товар кому угодно, потому что он умел и польстить покупателю, и пошутить с ним, и обмануть. Этот коробейник был истинным янки.
Как‑то ранней весной он взял под мышки два большущих короба с дамскими шляпками и пустился в дальнюю дорогу на полуостров Кейп–Код. Женщины в этом отдаленном углу знать не знали, какие шляпки на большой земле сейчас носят. А если до них и долетали какие-нибудь слухи, то откуда им было достать их.
Той весной в моде были такие малюсенькие и воздушные шляпки, что в два короба их уместилось великое множество. Раньше чем за две недели Сэму ни за что бы не распродать их. А ему надо было вернуться в Бостон не позднее чем через десять дней!
Что же он тогда придумал?
Шляпки эти были одни формой с плоскую тарелочку, а другие как изогнутый кокетливый соусник.
Вот Сэм Толмен и сказал женщинам на острове, что в этом году все бостонские дамы носят сразу по две шляпки – тарелочку впереди, а соусник сзади, поверх узла, или, как было принято тогда называть, поверх пучка.
Кейп–кодские модницы, конечно, напокупали себе и своим дочерям и племянницам по две шляпки, так что Сэм Толмен вернулся в Бостон даже раньше, чем через десять дней.
Ну и посмеялся он над доверчивыми модницами из Кейп–Кода.
Первый закон коробейника – заговаривать зубы покупателю. Кто не умеет как надо поговорить с покупателем, того ждет неудача.
Незадолго до гражданской войны между Севером и Югом большим спросом у американских девушек пользо–вались шелковые нитки, которые изготовлялись в округе Герливилл. Нитки эти так сами и бежали со шпулек в руках ловких хорошеньких девиц, которые, однако, долго в девицах не засиживались, а не успеешь и оглянуться, как выскакивали замуж.
Девиц этих даже так и прозвали «шпульки». Эти нитки до гражданской войны и вскоре, когда она кончилась, разносили по стране коробейники. Большинство из них были молодые люди, которым хотелось посмотреть большой мир за пределами их родного Мансфилда, ну и, конечно, подзаработать деньжонок.
Легко представить себе такого юношу, который, взяв в обе руки по большой пестрой дорожной сумке, набитой катушками шелка, идет в близлежащие города своего штата, а то и подальше, в соседние штаты. Покупателями их были домашние хозяйки и местные лавочники.
Собственно, продать шелковые нитки в то время не составляло большого труда, и, если молодой коробейник не справлялся с этим делом, его раз и навсегда клеймили недотепой.
Один такой недотепистый юноша вернулся как‑то домой после двухнедельного странствия по городам с полной сумкой шелковых катушек. С чем ушел, с тем и пришел – ни одной не продал.
– Что это у тебя в сумках? – спросил отец, когда молодой коробейник вернулся.
– Шелк, – отвечал тот.
– Ты что же, ничего не продал?
– Не, – отвечал Джон, так звали коробейника.
– Никто, что ли, не спрашивал их?
– Не, почему ж, – отвечал Джон. – Один человек спросил, что это я принес в сумках, а я ему сказал: «Не лезь не в свое дело, собака!»
В самом начале 80–х годов хозяин знаменитого зверинца Ф. Т. Барием сидел в своей нью–йоркской конторе и вдруг услышал легкий стук во входную дверь. Он крикнул:
– Войдите!
Дверь распахнулась, и на пороге перед мистером Барнемом предстал классический янки. Он сел на предложен–ный ему стул, опрокинул стаканчик янтарного хмельного напитка и уставился с усмешкой на Ф. Т.
– Вы будете Ф. Т. Барнем? —начал янки.
– Попали с первого раза, – откликнулся хозяин.
– Ну так, стало быть, – сказал нежданный гость, – слышал я, есть у вас на показ выставка небывалых животных. Но могу побиться об заклад, такого зверя, как у меня на ферме в Коннектикуте, тут у вас нету!
Мистер Барием, человек осторожный, захотел, чтобы посетитель представил этому какие‑нибудь доказательства.
– Не могли бы вы точнее описать мне это удивительное животное? – попросил он.
– Можем и точнее. Что вы, к примеру, скажете про красавца кота, а?
– Кот? Что в этом такого необыкновенного? Десять тысяч ньюйоркцев могут показать вам кота.
– Э–э–э, но мой‑то кот небывалого вишневого цвета.
В недоверчивой улыбке мистера Барнема выразился весь профессиональный опыт прославленного владельца выставки редких животных. Однако он постарался скрыть свою заинтересованность.
– Ну, в таком случае у вас действительно есть кое-что, за что публика будет платить деньги, – небрежно заметил он. – Сколько же вы хотите за вашего вишневого кота?
– Не–е, вы уж сами назначьте цену, мистер Барием. Моя старуха очень привязана к этой твари, она за так ее не отдаст. Я вот что скажу вам, ежели я все правильно расписал про него, так, стало быть, вы заплатите мне три Сотни долларов, когда я доставлю его вам в Нью–Йорк.
– По рукам, – согласился Ф. Т.
Через неделю на выставку Ф. Т. наложенным платежом прибыл упакованный ящик. К ящику был пришпилен счет на триста долларов «за одного вишневого кота, как уговорились». Мистер Барнем оплатил счет и открыл ящик. Зверь, сидевший в нем, был, несомненно, котом, но… точно таких котов можно было встретить на любой улице Нью–Йорка. Он был иссиня–черным.
Мистер Барнем немедленно послал на ферму телеграмму:
«Вы что, смеетесь надо мной, присылая черного кота вместо вишневого?»
Но тут же последовал ответ:
«Дорогой мистер Барием, вы что, никогда не видели черной вишни? У нас в Коннектикуте ее полным–полно».
Что ж, мистер Барием признал, что он проиграл.
Эта веселая шутка облетела весь город Нью–Йорк. Вполне возможно, с легкой руки Ф. Т. Так или иначе пресловутый вишневый кот послужил прекрасной рекламой для звериной выставки мистера Барнема.
Очень люблю я эту историю, уж не помню, кто рассказал ее.
Двое веселых янки попали на Юг, то есть забрели в южные штаты, и оказались там на мели. Денег, стало быть, у них совсем не осталось. Нечем было платить за гостиницу, не на что было даже выпить. И вот что они придумали.
Зашли на печатный двор и заказали в долг кучу пригласительных билетов. В них зрители города приглашались на единственное в своем роде зрелище:
ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ!
НЕ УПУСТИТЕ СЧАСТЛИВЫЙ СЛУЧАЙ!
ЗАВТРА ИЛИ НИКОГДА!
ВЫ МОЖЕТЕ УВИДЕТЬ УНИКАЛЬНОГО
ГОМОУРОДУСА!
СПЕШИТЕ, СПЕШИТЕ!
ВЗРОСЛЫМ ВХОД 25 ЦЕНТОВ,
ДЕТЯМ И СОБАКАМ – ПОЛЦЕНЫ.
Хозяин зверинца с радостью уступил двум приятелям на день свой дворец из неотесанных досок и даже сам соорудил вместо сцены высокий помост и задернул его тяжелым занавесом.
И вот заветный день настал. Более ловкий из нашей достойной парочки взял на себя роль директора–распорядителя и билетера, пока брат его во грехе исполнял задуманную роль за занавесом. Трудился он в поте лица – рычал и ревел не своим голосом, швырял стулья, гремел цепями и все такое прочее, пока любопытные зрители заполняли в зале места.
Наконец, все расселись, не осталось ни одного свободного местечка, в зале яблоку негде было упасть, как любят говорить в таких случаях. И тогда директор–распорядитель, он же билетер, закрыл двери, торжественно про–шел через весь зал, поднялся на сцену и скрылся за занавесом.
И тут же со сцены раздались громкие крики, шум, перебранка, вой, лай, лязг железа. Упало что‑то тяжело, Послышался удар кнута. Словом, зрителям в зале стало ясно, что за тяжелым зеленым занавесом идет жестокая борьба. Время от времени оттуда неслось истошное: «Держи его, Джим!», «Дай ему по голове!», «Вот так!», «Нет–нет, не сюда!»
Публика все слышала и веселилась, дети визжали от восторга, мужчины улюлюкали и свистели. Среди всего этого шума и гама вдруг раздалось:
– Позовите хозяина! Он сорвется с цепи! Ой, держите его!
И из‑под занавеса вынырнул взъерошенный билетер-янки, без шляпы, без сюртука, в разодранной рубахе и завопил не своим голосом:
– Бегите, леди и джентльмены! Гомоуродус вырвался на свободу! Спасайте детей!
Что тут началось! Словно нефть забила из пустой скважины или табун диких мустангов затопал по улице города. Все бросились к выходу, женщины похватали детей, мужчины работали локтями и кулаками, кое–где даже сцепились врукопашную. Крики, вопли, угрозы.
И под этот громкий аккомпанемент наши янки тихонечко улизнули из зала, а потом подальше из города.
Когда злосчастные зрители очутились наконец на освежающем воздухе, они тут же пришли в себя и очнулись, а узнав, что устроители уникального зрелища сбегали из города, все поняли – к сожалению, поздновато! – что их ловко провели. И каждый про себя и коллективно, все вместе, они признались себе, что оказались в дураках.
Джек Хилтон был новичком на ранчо, вернее, даже гостем, а потому его следовало разыграть – таков был у ковбоев обычай. Но как?
Уж больно ловко он управлялся со своим лассо. Такие петли набрасывал и затягивал, что твоя змея.
Вот, вот, именно змеиный розыгрыш для него и подойдет, решили все.
Но для этой комедии требовалось побольше участников, чтоб беседа на дикую тему «Как приготовить суп из гремучей змеи?» выглядела правдоподобной и убедительной.
К счастью, в этот вечер на ранчо собрались все: Слоеное Рыло, Боб Гиена, Молодой Кабан и даже Пит по прозвищу Сейф, не считая Большеногого, который поймал удравшую лошадь, Грязной Рубахи, который как раз и принес гремучую змею, а также Лизоблюда Помойки и Толстопузика. Эти двое задержались на ранчо по дороге из Глендайва, откуда они отбыли в поисках развлечений.
Компания для предстоящей игры собралась хоть куда.
Начал ковбой Слоеное Рыло:
– Скажи, Джек, твоя ма готовит суп из гремучей змеи погуще или пожиже?
«Что за нелепый вопрос?» – подумал было Джек. Но последующее замечание Толстопузика ввело его в заблуждение.
Толстопузик сказал со вздохом:
– Мм, любимый мой супчик!
А Грязная Рубаха прямо напустился на бедного Джека:
– Ты что, ни разу не пробовал супа из гремучки? Теленок недоношенный. Да любой ковбой на Западе душу за него отдаст! Готовить его мудрено, а то бы мы только его и лакали.
Туг влез в разговор Большеногий, и после его заявления у Джека исчезли последние сомнения насчет этого тошнотворного едова.
– Кто‑кто, а твоя старуха знает секрет, как его приготовить получше других, верно, Молодой Кабан? – сказал Большеногий. – Жаль, нету у нее сейчас досуга, а то живо бы нам сварганила.
Так Джек и попался в ловушку.
– Молодой Кабан. – взмолился он, – расскажи, как же ее готовить, эту похлебку из гремучей змеи?
И комедия началась. Первая реплика – Молодому Кабану:
– Перво–наперво ты достаешь парочку судков, один побольше, другой поменьше, чтобы не спутать. И чтоб внутри они уже проржавели. Это беспременно, чтоб проржавели, иначе суп будет не того, не наварист. Толстопузик, ты давеча спрашивал какого размера судки лучше подойдут на это дело? Сейчас, дай подумаю… Так, в общем, если это не для торжественного приема или полити–ческого раута, я думаю, тот, что побольше, – пусть будет в один галлон, а поменьше – ну, с термитник.
– Ты чего, Слоеное Рыло? Не веришь, чтоб проржавели? Без этого никак нельзя, не! Только не наскрозь, а то весь суп вытечет, самый смак уйдет, одна гущина останется. И опять же организму железо нужно, чтоб кровь бодрей играла. Не, без ржави никак нельзя!
– Говоришь, круглые, Лизоблюд? Не, не, любые судки, только не круглые! Я как раз собирался растолковать молодому Хилтону, что свертывать змею кольцом и целиком совать в судок не должно, надо резать на куски ее и кусками ложить в судок. Так лучше разварится.
После небольших переговоров подобного рода, в которых все принимали посильное участие, Молодой Кабан снова взял на себя роль ведущего:
– Стало быть, насчет судков ты теперь все скумекал, так, Хилт? Да не забудь посахарить, посолить, поперчить, а коли любишь поострей, можешь прибавить горчички и горсть сушеных листьев молодой полыни.
– О чем это вы все шепчетесь, Сейф и Слоеное Рыло, а? Отвечайте, только не разом оба, по очереди. Сперва Сейф. A–а, ты хочешь знать, какой перец класть – черный или красный. Ты же у нас мексиканец, известное дело, голосуешь за красный. А вот я предпочитаю смешивать – треть красного, две трети черного. Ты предлагаешь прибавить еще и салата, Слоеное Рыло? Не стоит, Слоенчик, хватит и полыни, она острей. Некоторые считают, что щепотка опунции придает супу особую пикантность. Не знаю, судить не берусь.
– Спасибо, Большеногий, спасибо, друг, что напомнил про черную патоку! И как я мог забыть про нее? Две–три ложки черной патоки непременно! И несколько капель уксуса. Нет–нет, Гиена, корицу и мускатный орех я на дух не принимаю!
Потом каждый прибавил еще по ингредиенту, и все серьезно обсудили их. Наконец, побоявшись, что они сами вот–вот запутаются и только вызовут у Джека ненужные подозрения, Молодой Кабан перешел ко второй стадии приготовления.
– Значит, ты уже знаешь, Джек, в чем и как варить и чем приправлять. Теперь главное – сама змея. Есть чудаки, которые признают гремучек только одного размера. Я с ними не согласен. Конечно, ты прав, Толстопузик, если змея слишком маленькая, у нее и мяса нет, а коли чересчур большая, она старовата и, значит, будет жесткая, все так, верно это. И еще спорят завсегда: снимать с нее шкуру или оставлять? Лично я предпочитаю варить с кожей, сочней получается!
– Ты что, Лизоблюд Помойка? Хочешь сказать, что делать дальше? Сейчас, сейчас! Значит, так. Раскладываешь змей рядком, отсекаешь им головы аккурат за ушами и бросаешь эти головы в меньший судок, потом наливаешь воды, чтобы только их закрыла, не больше, и отставляешь меньшой судок в сторону. Потом отрезаешь погремушки и кладешь рядом с малым судком, чтобы были под рукой, когда придет время украшать ими какое-нибудь блюдо. А дальше острым ножом режешь туловище змеи поперек на куски не длиннее трех дюймов. Нет, Грязная Рубаха, не стоит резать ее вдоль, суп будет мутный.
За сим следовал короткий обмен мнениями, в какой точно местности водятся самые вкусные гремучие змеи. А по ходу дела рассказывались правдоподобнейшие истории о том, как такого‑то повара в Техасе этот легендарный суп прославил, а такого‑то из Орегона навеки осрамил.
Джек слушал, развесив уши, и Молодой Кабан перешел к заключительной части своего представления:
– Наконец, ты берешь большой судок и, устлав его дно листьями полыни, аккуратно укладываешь кусочки змеи – один слой параллельными рядами, другой поперек или сикось–накось и опять сначала, пока не уложишь все куски. И только после этого мажешь бросить специи. Вот и все!
Молодой Кабан кончил говорить и отправил в рот понюшку табаку.
– Но что же дальше, бога ради? —воскликнул Джек.
Этой просьбы только все и ждали! Словно приглашения к развязке, которую ковбои предвкушают всегда с восторгом.
После глубокомысленных «кхе, кхе» и «гм, гм» Молодой Кабан сделал вид, что задумался на минуту, потом торжественно произнес:
– Я сказал «вот и все!». Готов это повторить. Ибо единственное, что можно сделать дальше, – это надеть шляпу и, сохраняя полное достоинство, скакать подальше от этого вонючего варева!
Раздался дружный хохот. Взрыв бурного веселья со–всем доконал бедного Джека Хилтона. Громче всех стаился Билл. Чтобы чуть смягчить юному Джеку его досаду, Слоеное Рыло тут же поставил Билла на место:
– Чего надрываешься, Король Билл? Тебе ль потешаться над своим собратом. Иль забыл, как три годика назад сам проглотил нашу историю от начала до конца?. Этот розыгрыш Билл ой как хорошо помнил. И, честно говоря, ему по душе пришлось заступничество Слоеного Рыла. Он живо вспомнил, как слушал, затаив дыхание, длинную и запутанную историю про какую‑то выдуманную погоню за вором. Такую историю у ковбоев принято называть «закольцованной», потому как кончается она теми же словами, какими начинается.
Он вспомнил и еще кое‑что: как его втянули в «охоту на бекасов». Дали силок – особый мешок такой, в который‑де надо заманить бедных пичуг, выставили за дверь и оставили бодрствовать одного на всю ночь. А сами вернулись в теплые постели, бессовестные!
Теперь‑то Билл знал уже наизусть все три розыгрыша, какими щедро угощали на ранчо гостей и странствующих путников, – охоту на бекасов, закольцованную историю и рецепт для змеиного супа.
Что ж, не прошло и нескольких недель, как он познакомился с четвертым…
