Текст книги "В поисках героя. Часть вторая (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

   Солдат также увидел ноги лежащего на полу человека. На них были военные ботинки. «Они убили Сергея!» – подумал Семен, машинально хватаясь рукой за лацкан пиджака журналиста. Но времени на эмоции у него сейчас не было.

   Елецкий осторожно достал оружие и снова заглянул в окно. Один или два выстрела ему ничего не давали, поскольку боевики стояли уже вне поля зрения. Была, конечно, возможность умереть в неравном бою, но Семен решил по иному освободить Данзаса и попытаться спасти того самого неведомого пациента.

   Оглядываясь по сторонам и пригибаясь к полу, словно он находился в открытом поле под огнем вражеских батарей, Семен пробрался к лестнице и, перепрыгивая через две ступени, взлетел на второй этаж. По его расчетам выходило, что дверь в операционную, в которой горел свет, должна находиться где-то в середине коридора, как раз там, где был оборудован пост дежурного.

   Внезапно из помещения, на которое он нацелился, вышел человек в белом халате и в докторской шапочке, спокойный и усталый. Он не спеша двинулся по коридору, удаляясь от Семена.

   Уже открылись и закрылись двери лифта, уже ухнули двери внизу и стихли неторопливые шаги незнакомца, а Семен все стоял в туалете за приоткрытой дверью, бессильно сжимая пистолет и кусая губы.

   «Неужели я струсил? Я должен был только выскочить и, сунув ствол ему в брюхо, все узнать. Он бы непременно струсил, этот доктор, и под прикрытием заложника я мог бы попытаться их освободить.. . Только и всего... Но струсил не он, а я, – горько думал Семен. – А может быть, есть другой способ?»

  – Ты мне еще должен рассказать много интересного, прежде чем я расстанусь с тобой, братан – с улыбкой сказал Павел, до горла застегнувший свою куртку, когда они вошли в одно из помещений морга, на кафельных столах которого лежало четверо покойников, накрытых простынями, из-под коих выглядывали желтые пятки и задумчиво шевелящиеся на сквозняке шевелюры.

  Генрих промолчал. Он искал шансы, хотя понимал, что дело его «дохлое».

  – В СБУ знают все о содержимом диска. Надеюсь, у них хватит ума возбудить дело. А ведь груз сопровождаешь ты, верно? – он попытался «зацепить» боевика, но безуспешно.

  Двери в морг открылись, и Павел с Егором втолкнули туда каталку с Данзасом.

  – Ну, вот мы и добрались до финала, – устало сказал Павел. -Егор, – обратился он к помощнику, – закрой врата. Мы на месте.

  Патлатый боевик поспешно затворил тяжелую металлическую дверь.

  Павел поднялся и вышел в соседнее помещение, откуда исходил ослепительный белый свет. Через некоторое время оттуда выглянул врач, лицо которого было скрыто стерильной повязкой. Поверх повязки поблескивали очки в роговой оправе. Руки его в хирургических перчатках были подняты вверх. Данзас все же узнал его: это был Виталий Терпугов.

  Через открытые двери Генрих еще увидел операционный стол с многочисленной медицинской аппаратурой вокруг и хирургическим инструментарием, нестерпимым холодом блиставшим на соседнем столике. Там же находился Михаил Львович уже с повязкой на лице. Он возился со шприцем у изголовья пациента, которого, вероятно, должны были сейчас оперировать. Данзас видел только курчавую скомканную шевелюру. Шевелюра принадлежала, похоже подростку.

  Сознавая, что через пару минут все будет кончено, Данзас резко рванулся и качнулся в направлении врача, но Павел, обдав его жаркой кислятиной пота, сдавил своим могучим предплечьем ему горло так, что у Генриха перехватило дыхание и потемнело в глазах.

  – Лежи, братан, не спеши, – прошипел ему на ухо бандит.

  – Что вы с ним возитесь? – недовольно спросил Терпугов кого-то, вероятнее всего Павла, в операционной. -Потрошите скорее. Михаил Львович потом оформит его как невостребованного... Давайте же! Там что, столов свободных нет?

  Ремни на руках и ногах крепко держали Генриха.

  – Да уж, такой апофеоз нашей операции, – продолжал Терпугов, вновь появляясь перед Данзасом. – Вот вы и примете участие в ритуале, объект здесь – он указал рукой на тело на столе – тишайший и стерильнейший, словно агнец перед закланием. Кровь ягненка прольется на жертвенник и напитает нашего бога. Да-да, нашего дорогого Бумеранга. Мы дорожим нашим командиром. Он нужен нам живой и здоровый, ибо он – золотой ключ к потайной двери, за которой вечное блаженство среди богов! – Павел продолжал держать Данзаса, но уже не так сильно. – Этот невинный агнец, -Терпугов, глаза которого лихорадочно блестели, словно он загнал себе в вену пару кубиков того же «Зет-7», почти кричал, – сейчас, здесь, прольет свою кровь за нашего бога. Он отдаст ему все, что сможет, и умрет. Но прежде умрете вы, почти сорвавший нам все планы...

  – Кончаем с ним! – гаркнул Михаил Львович, выходя из операционной со скальпелем в руке.

  К сопротивляющемуся всем телом Данзасу подбежал еще и Егор и они вдвоем сняли его с каталки и поволокли его к свободному кафельному столу. С плохо скрываемой неприязнью посмотрев на Терпугова, Михаил Львович сказал:

  – Не мог, что ли, подождать с ним?

  – К нему у меня личные счеты, – с презрительной ухмылкой ответил Виталий.

  Данзаса опрокинули спиной на кафельное ложе. Егор навалился ему на ноги; Павел, держал его за приподнятые руки.

  Михаил Львович, уже распоровший Генриху кофту и майку скальпелем, приблизив сверкающее оружие к судорожно дергавшемуся Данзасу, замешкался, как бы размышляя, с чего начать.

  К пленнику склонился и поблескивающий глазами Терпугов;

  – Я закушу твоим сердцем, – шептал он. – ты будешь достойной добычей для меня.

  Планы по превращению Генриха Данзаса в выпотрошенный кусок мяса нарушил мертвец у стены, со скрипом поднявшийся со смертного одра.

  – Получай!

  Началась стрельба беспорядочная и оглушающая. Павел гулко рухнул и упокоился на влажном цементе. Почувствовав, что руки его теперь относительно свободны, Данзас ударил сложенными кистями прямо в голову Михаилу Львовичу, завороженно смотревшему, как на соседнем столе воскресал некто, подобно мертвецу из видеоролика Юрия Лонго. Не ожидавший удара доктор выронил скальпель.

  Выстрелы прекратились – неопытный стрелок расстрелял всю обойму, не особенно целясь. Генрих, оттолкнув ногами к стене патлатого боевика, свалился с кафельного ложа.

  Только Михаил Львович, некогда посвятивший себя изучению человеческого содержимого, не растерялся в новой обстановке. Оставив Генриха, могучий эскулап двинулся на покойника со словами:

   – Так значит, тебя не добили, падаль!

   – Не дождетесь! – крикнул доктору Семен, нажимая снова на курок.

   Но пистолет больше не выстрелил. Хирург, словно заранее зная об этом, спокойно шел на Семена со скальпелем в руке.

   – Давай, мужик, давай! – Елецкий стал в боксерскую стойку и беря пистолет за дуло с тем, чтобы закатать им оппоненту по остриженной макушке.

   Пока Данзас резал веревки на руках, пришедший в себя Егор с дьявольской улыбкой вытащил свой «Макаров» и навел его на Семена.

   – Все, падла, отвоевался!

   Семен опустил руки, понимая, что против этой игрушки он уже бессилен...

   И Генрих, так и не успев, освободить скованные поясом от медицинского халата ноги, прыгнул вперед на Голиафа, толкая его на патлатого бойца. Бабахнуло снова.

   Терпугов, маячивший в дверях все те мгновения, пока стремительно разворачивались события чудесного воскрешения из мертвых, сорвавшего ритуальную вивисекцию, юркнул в операционную и закрыл дверь изнутри.

  Получив видеофайл от Данзаса, Райский закурил и расслабленно развалился в кресле. Но картинки не было. С полминуты виднелась только рябь на экране. Виктор решил, что диск следует переформатировать и поднялся, чтобы это проверить, но тут наконец появилось изображение.

  – Офигеть!

  Райский притих. Пленка высветила людей, делавших довольно неприятную работу.

  Виктор скривился. Это было мерзко и скучно. Он прокручивал запись все дальше. Там шла зачистка какой-то деревни. Отстреливали, похоже, мирное население. В общем, картина знакомая для многих подобных вооруженных конфликтов.

  Он провел ползунок видеоплеера еще дальше вперед.

  До Райского сейчас дошло, что некоторых потрошили не просто так, а со смыслом...вроде как ритуал какой-то проводили.

  Вот какой-то камень. Типа подставки. На нем человеческие внутренности. Они как-то причудливо расположены. Узором, странным узором. И по периметру какой-то человек в камуфляже поливает их бензином. Затем поджигает.

  И, главное, остальные встретили с одобрением.четверо бойцов, взявшись за руки, встали вокруг... начали что-то петь на непонятном языке... К концу записи Виктору стало ясно, что они то ли благодарят, то ли приветствуют какое-то божество. Неясно было только, какое именно. Как неясно, кто они такие, эти люди. И никаких фамилий, никаких имен не разобрать... Кроме двух: «Виталий» и «Евгений». О Евгении бойцы говорят как о ком-то важном, командире своем, скорее всего. А вот Виталий– это, похоже, проверяющий. Не местный. Но главнее Евгения и других. Для него и снимается это видео – вот в чем дело, похоже!

  Райский запустил запись по новой и сделал звук погромче.

  Словно промысловик, тщательно промывающий золотоносную породу, Виктор гонял видеофайл взад-вперед, целенаправленно выбирая самые, по его мнению, важные фрагменты.

  Райский припомнил дешевые фильмы ужасов категории "Б".

  Нет, это не кино! – передернуло его. Запись была самая настоящая из повседневной, реальной жизни. И чего Генрих связался с такими бандитами? Ведь явно не случайно поехал туда. Значит, с какой-то целью. Для чего? Зачем?

  Ближе к концу на пленке снова появилась рябь с шипением и треском. Далее темнота – и все. Райский невольно выдохнул. Поднялся с кресла. Закрыл на экране окно видеоплеера. Посмотрел, когда Генрих отправил ему эту запись.

  Конечно, это все ужасно. Дерьмо конкретное. Во что ж такое Генрих влип?..

  Он попытался скопировать запись на жесткий диск – не получилось. Вызвал секретаря, чтобы тот помог. Секретарь поработал некоторое время, покачал головой:

  – Тут специалист нужен.

  Райский задумался.

  – Да уж надо постараться...

  – На фиг вам, шеф, это говно? Оно вас касается?

  Райский задумался. Никакой он, конечно, сейчас, не Витя Райский из «Люберов» с пятью судимостями, а респектабельный бизнесмен Виктор Иванович Гаврилов, владелец и соучредитель ряда фирм...Имеет связи в столице, в том числе в МВД, Генпрокуратуре... Что ему эта запись? Хотя он от блатных дел давным-давно отошел, и никаких проблем обращение наверх ему создать не должно было... Но на всякий случай посылать запись в органы следовало через третьих лиц, причем проверенных.

  После некоторой паузы Виктор покачал головой.

  – Позвони Илье Марковичу...

  – Ну как знаете, – Достал телефон секретарь. – дело ваше.

  Через час в кресле напротив Райского сидел его старый приятель, адвокат Илья Маркович Файнбойм, его многолетний защитник по различным уголовным делам в судах всех уровней.

  – Ну, это не слишком большая проблема, – медленно проговорил тот, попивая кофе и слушая не слишком внятный, сбивчивый рассказ Райского.

  Виктор повернулся в кресле к компьютеру:

  – Желательно передать информацию конкретному человеку... Подполковнику Роману Липатову из рук в руки.

  – Перешлите сейчас все необходимые материалы мне, – спокойно заявил Файнбойм. – постараюсь все устроить...

  ***

  Когда оперативный дежурный позвонил по внутреннему, майор Трифонов оторвался от бумаг, поскреб затылок, будто задумался, хотя имя адвоката Райского Ильи Файнбойма было ему знакомо.

  По пустякам Илья Маркович никогда не беспокоил майора, поэтому Трифонов быстро спустился вниз, в приемную, где с безразличным видом сидел крупный пожилой мужчина лет пятидесяти, коротко стриженый, в дорогой одежде, в очках с толстыми стеклами. В ногах у него стоял дипломат.

  – Здравствуйте, Илья Маркович, – приветливо улыбаясь, майор протянул руку, дружески потряс ладонь старого знакомого.

  – У меня к вам дело... Ко мне попала запись, которая может заинтересовать вас... точнее вашего коллегу Романа Липатова. Это касается событий на востоке Украины. Вот, флэшка...

  Посетитель протянул ухоженную руку. На ладони лежал портативный носитель.

  – А если поконкретнее...

  Файнбойм неопределенно пожал плечами..

  – Я посмотрел, там сцены массовых убийств. Людьми в камуфляжной форме... – Илья Маркович медленно подбирал слова. – Не наша и не украинская армия, боевики какие-то... Это вообще не мне прислали, а моему знакомому, бизнесмену Виктору Гаврилову. У него есть давний приятель, бывший майор ВДВ Генрих Данзас, который и прислал эту запись. Виктор сказал, что ваш непосредственный начальник Роман Липатов его знает. Что они вместе в свое время служили в Чечне, – витиевато излагал Файнбойм, – вот поэтому я и посчитал, что эта запись может заинтересовать Романа Никитовича... Вроде он даже ведет связанное с этими вещами дело...

  – Я вас понял, Илья Маркович. – сразу вникнул в суть дела Трифонов.

  Он понял, что эта запись может стать огромным шагом вперед в расследовании, поэтому с трудом поборол в себе искушение сразу взять флэшку и пулей понестись в кабинет для просмотра.

  – Когда вашему знакомому прислали эту запись?

  Адвокат задумался.

  – Он сказал, вчера днем.

  Значит, Генрих Данзас был жив еще менее суток назад...

  – Хорошо, Илья Маркович, – майор сел за стол, достал из ящика специально приготовленную для таких случаев бумагу. – напишите более подробно об обстоятельствах получения видеозаписи. Возможно, в дальнейшем, если потребуется, вы дадите письменные показания. Ну процедуру вы же знаете.

  – Только неофициально, – парировал опытный Файнбойм. – я всего лишь посредник...

  Глава 14

  В морге мариупольской городской больницы номер два продолжался странный жестокий бой. Оставшиеся действующие лица погрузились в замкнутое, едва освещенное несколькими тусклыми двадцатипятиваттными лампочками пространство с белым кафелем и пятью безразличными мертвецами.

   Мощный Михаил Львович упал на Егора, в свою очередь сбив того с ног, а Генрих, воткнув по рукоятку скальпель в ногу доктору, вцепился в патлатого боевика, выкручивая у него оружие.

  Семен же, отпрыгнув в последний момент влево, держал теперь руку плетью, с нее изрядно капало, тут же скатываясь-сворачиваясь в пыльные темнокрасные шарики-кляксы. Пустой пистолет валялся у его ног.

  И вдруг снова скрежетом открылись ржавые ворота загробного мира, и в недвижном холодном воздухе возник держащийся за плечо Сергей с битой в руках.

  Несмотря на все усилия Данзаса, грянул еще один выстрел, вырвавший «с мясом» кусок кирпича из стены.

  Ольховский подскочил к дерущимся и сверху вниз, словно суковатое полено, рубанул боевика битой по затылку.

   Подбитый Егор крякнул и прянул во мрак безвоздушного пространства.

   Голиаф же с рыком и воем пытался избавиться от засевшего в конечности скальпеля, но его неукротимые усилия были приостановлены стволом «ПМ» приставленного к голове журналистом – не мог же эскулап знать, что там нет патронов!

  ***

   Когда матерящийся Михаил Львович был надежно связан и принял горизонтальное положение, только тогда Генрих позволил себе вытащить опасную железку из тела доктора , которой он перерезал и свои путы на ногах. Славная битва завершилась. К четырем мертвецам, безучастно наблюдавшим за боевыми действиями, присоединились еще трое: поверженный пулями «Зиг-Зауэра» Павел и двое нейтрализованных его соратников, надежно зафиксированных рядом на холодном полу.

  Рука Семена была туго перевязана жгутами для остановки крови – Данзас медицинское дело более-менее знал еще со времен чеченской кампании.

  Затем он подошел к Ольховскому:

  – Значит живой?

  – Думал, уже конец пришел. Не сразу, конечно, в себя пришел, еще осмотрелся, – пока Сергей рассказывал, Генрих внимательно осматривал рану на плече журналиста; похоже было, что пуля прошла навылет и ранение совсем не страшное.

  – Потерял, значит, сознание, – смущенно продолжал Ольховский. – плечо зудит, просто жуть!

  – Работаем, журналист! – ободряюще бросил Генрих и оглянувшись, взял с пола «ПМ» Егора: обойма, увы, также была пуста. Тогда он подошел к коченеющему Павлу – в «Беретте» еще оставались патроны.

   Вооружившись, Генрих он направил дуло в сторону замка двери, за которой скрылся Виталий Терпугов, и стал стрелять.

   Из толстой двери, крашенной цинковыми белилами, вместе с замком со вставленным в него с той стороны ключом стало вышибать кусок за куском, и дверь вскоре услужливо открылась.

   Они вбежали в «операционную» но та была пуста – не было ни Терпугова, ни подростка. На противоположной стороне была другая дверь. Генрих подергал ручку – дверь была закрыта.

  – Удрал! – воскликнул он.

  – С грузом, – добавил Ольховский. − неизвестно куда.

   – Сейчас сюда прибегут, и еще не известно, как для нас все это обернется. – заметил Семен.

   – Не прибегут так быстро, – заметил Сергей.

  – Ты и Семен ранены, – напомнил Данзас. – вам надо оказать квалифицированную помощь. А я хотел бы продолжить преследование этого хирурга. Он из той же группы, что и остальные боевики, вместе со мной был заброшен в Украину. Кстати, он есть на той самой пленке.

  – Ты намерен скрутить его в одиночку? Оставим его нашим властям. Расскажем обо всем в СБУ, а далее...

  – Сделаем так: ты с Семеном останешься здесь, козыряя своим журналистским удостоверением. Поднимешь шум, устроишь скандал. Про меня ничего не рассказывай. Мусорам, если приедут, ничего не говори о диске. Только начальнику СБУ по области или руководству военной контрразведки вашей, украинской. Позаботься о Семене – на нем помимо дезертирства может висеть новое дело по поводу этих сгоревших мусоров с Бероевым во главе. Так что, кричи, ори, но дело о подпольных операциях раскрути. Как и о связи с черными трансплантологами ваших силовиков. Где ключи от микроавтобуса?

  − В замке зажигания остались.

  −Тогда я позаимствую тачку у тебя на некоторое время.

  − Только не разбей ее о ближайший столб! Это имущество телекомпании! – вскинулся Ольховский.

  Данзас кивнул неопределенно, с отстраненной ухмылкой подоспел к мертвому Павлу, преклонил перед ним колени, обыскал его одежду скорыми профессиональными движениями. Записную книжку Павла взял, деньги в бумажнике пересчитал, но оставил, еще какие-то бумажки-чеки позаимствовал, извлек связку ключей, прикинул на глазок, прищурившись, от чего они, ключи, от каких дверей, не разобравшись, на всякий случай и их положил к себе в карман. Затем он нашел у Павла в карманах плоскую металлическую флягу, отвинтил крышку, понюхал, восторженно зрачки вверх отправив, под веки, под брови, под лоб. Вернув их все-таки на место, завинтил крышку. Встал, колени обтер аккуратно, разогнулся, флягу в сторону отбросил, и повернулся к журналисту, сунув в рот очередную сигарету.

  – Я буду вести машину аккуратно, как никогда, – подмигнул ему Генрих.

  ***

   Данзас завел мотор автотранспорта, принадлежавшего телекомпании «ТВ-7» и стал медленно выезжать с двора больницы.

   Не обращая на него никакого внимания, на больничном дворе уже суетились какие-то люди в белых халатах и немногочисленный контингент только что продравших глаза больных, видимо, привлеченных выстрелами. Люди с усердием искали, где, собственно говоря, произошла перестрелка.

  Уже отключившись от всего произошедшего, от плывущих мимо домов с освещенными утренним солнцем крышами, от перестрелки в больничном морге, он возбужденно тонул в эйфории предстоящей погони.

   Навстречу ему с пронзительным визгом проехала полицейская машина. Данзас выехал с больничного двора и повернул в направлении шоссе.

  Он ехал за город. Это eму скоро стало ясно. Он неплохо вел машину. Довольно бесстрашно и достаточно умело. И это несмотря на то, что Генрих уже три с лишним года не сидел за рулем. Он держался сейчас руками за руль, уверенно манипулировал рычагом передач, привычно нажимал на педали, и ему казалось, что он так и не выходил из машины, что он так и вел ее все эти годы, что не было никакого следственного изолятора и заключения...

  Он преследовал «Скорую». Город еще не кончился. Справа и слева стояли какие-то дома, солнце скрылось и пошел дождь. И он проезжал мимо безмятежных людей, которые жили в этих домах.

  Дорога казалась какой-то бесконечной. Началась трасса. А догнать нужно было. Терпугов еще должен на многие вопросы ответить...

  А сейчас путешествие куда-то на северо-запад, похоже в дачные районы... Терпугов, кстати, тоже торопится – для чего-то нужен ему этот подросток, для каких-то целей, касающихся Бумеранга, он же Арсений Павленко, героя Новороссии.

  Данзас же заботился лишь о том, чтобы догнать.

  Часа через полтора далеко впереди замелькал «рафик». наконец-то подумал Генрих. Он сел ему на хвост, но на солидной дистанции. И правильно сделал! Ибо «рафик» наконец еще раз повернул налево, а Данзас, нагнав его, не стал ничего предпринимать. Там было всего метров двести по прямой. Потом: шлагбаум, будка, пост местных гаишников. Блин!

  Элитный поселок? Для местного начальства? «Дэу» пропустили сразу, подняв барьер, без всяких формальностей. Вслед соваться было нельзя.

  Проскочив поворот, Генрих через километр-полтора тормознул, с трудом развернулся на узкой трассе, двинулся потихоньку назад.

  Он припарковал микроавтобус напротив входа в здание телецентра, отдав ключи от машины заспанному дежурному, объяснив что это «от Сергея» и на частнике быстро добрался до квартиры журналиста.

  Заварив кофе и усевшись за стол, он стал внимательно изучать бумаги покойного Павла. Сейчас каждая запись была важна, она могла навести на след Терпугова.

  Ольховский все не звонил. Генрих был уверен, что Сергей не выдаст его нынешнее местопребывание и не станет упоминать его, Генриха вообще в связи с ночной перестрелкой в больнице.

  Перелопатив записную книжку и прочие обрывки, Данзас понял, что потихоньку приблизился к поиску убежища группы полковника Соловьева. Какие-то старые чеки, давно просроченные квитанции, записи о авиа– и автобусных рейсах, с десяток телефонов, начириканных разными ручками на клочках бумаги, бесконечные сокращения, понятные только одному Павлу.

  Мариуполь упоминался несколько раз и примерно через час Данзас знал адрес, куда мог направляться Терпугов со своим грузом. Как явствовало из записей, двухэтажный частный дом находился в поселке городского типа Никольское.

  Часть листков была испещрена денежными расчетами, где доллары много раз перемежались евро и рублями, и схемами по обороту оружия.

  Из записных книжек больше ничего нельзя было выжать.

  Данзас записал точный адрес дачи. Теперь оставалось только решить вопрос с транспортом и оружием.

  ***

  Отпустив адвоката, Трифонов поднялся с флэшкой в кармане наверх и осторожно приоткрыл дверь в кабинет шефа. За столом сидел Липатов – он, видно, только что пришел. На вешалке виднелся мокрый от дождя плащ, а зонт был раскрыт в углу помещения.

  – Анатолий? – вскинулся Роман. – Что-нибудь новенькое? Садись... Я сейчас... он поставил ещё несколько закорючек в каком-то деле. – Все, давай...

  – Кино будем смотреть, – потер руки Трифонов. − только что принесли.

  – Понял, – Липатов захлопнул папку с бумагами. – что за кино, кто принес?

  – Адвокат некоего Виктора Гаврилова господин Файнбойм. В жанре ужасов, – ответил Анатолий. – а самому Гаврилову прислал эту запись фигурант нашего разросшегося дела бывший майор ВДВ Генрих Данзас. По словам Данзаса, вы с ним знакомы.

  – Да, было дело. Ну, запускай видео, Толик...

  Флэшка ушла в гнездо – экран компьютера зарябил, потом появились кадры полуразрушенной деревни, замелькали люди. Липатов внимательно смотрел эпизод из жизни спецкоманды МЧС. Он проигрывал запись взад-вперед, останавливаясь на наиболее впечатляющих моментах. Смотрел и в замедленном темпе, стараясь рассмотреть каждую деталь. Вспоминал он и десятилетней давности встречу с Данзасом. Он пытался связать воедино это видео с уже имеющимися у него фактами. Следовательно, существует какая-то связь между ритуальными убийствами и известным полевым командиром? Или это все его домыслы? Скорее ниточка существует.

  Когда запись закончилась, подполковник выдохнул:

  – М-да, жить с каждым днем подбрасывает новые сюрпризы... – Липатов медленно прошел к бронированному сейфу, звякнул ключами – открыл сейф, вытащил увесистую папку с документами, пролистал в тишине; потом решительно проговорил:

   – Молодец, Толя! Я тоже успел тут кое-что собрать... За этот материал... такая охота идет... покажу обязательно Максим Палычу. Спасибо!

  – Какие будут дальнейшие указания? – позволил себе задать вопрос Трифонов.

  – Пусть сейчас эксперты поработают с этой записью, – махнул рукой Роман. – Да установят, кто есть кто...

  После короткого обсуждения они посидели за столом. Махнули по рюмке за удачу. Эта госпожа – дама капризная; если повернется спиной и ниже, пиши пропало. Потом Трифонов вышел из кабинета. Исполнительный Фадеев внимательно слушал радионовости. Он был так увлечен, что даже не заметил Анатолия.

  В общем, запись стали «выжимать». Началось с того, что Липатов ее с одобрения шефа передал в отдел технической экспертизы для установления подлинности записи, и дальнейшего распознавания и возможного установления лиц, присутствующих на пленке.

  На первом этапе подлинность видео была установлена, и она продолжила свое путь по техотделам, теперь уже в десятке дубликатов на лазерных дисках. Следующим шагом являлась «прогонка» ее через компьютерную программу по распознаванию лиц – тут требовалось время.

  Дача, где отдыхали боевики из группы полковника Соловьева, представляла собой трехэтажное, деревянное строение с острой покрытой железом крышей, с круглым чердачным окном, когда-то выкрашенная в серый цвет, блеклая и неброская.

  «Скорую» Терпугов загнал в располагавшийся под дачей, с первого взгляда не бросающийся в глаза гараж. Его дополнительный плюс был в том, что из него можно было подняться на первый этаж дачного дома. Но прежде чем открыть тяжелую дверь и подняться наверх, Виталий вытащил из салона обколотого сильнодействующими препартами, находившегося без сознания подростка. Далее он вынул из салона тяжелую, до отказа набитую сумку.

  Он протопал с грузом на руках, повесив сумку на плечо на первый этаж и попал в просторную и чистую кухню. Он уложил подростка на стул, а сумку поместил в холодильник, в пустое отделение, подальше от продуктов. В ней хранились разного рода медицинские препараты, вещества и химикалии для работы доктору. Сделав глоток джина из карманной фляжки, он из кухни прошел в маленький коридорчик, а из коридора в довольно большую гостиную.

  Посреди гостиной стоял широкий кожаный диван, напротив него два почти новых кожаных кресла, а между ними легкий журнальный столик. На полу лежал не первой свежести ковер. В одном углу высился шкаф с книгами, а в другом углу – притулился камин.

  На диване сидели нынешние обитатели дачи – мощный, с обманчивой леностью Евгений, напряженно сидевший посередине, слегка подрагивающий рукой Сергей и приткнувшаяся в углу, внимательно взглядом изучающая медика Екатерина.

  – Говорите! Мы ждем! Где Павел? – по растрепанному и запыхавшемуся виду доктора Неверов понял: случилось что-то из ряда вон выходящее.

  – Провал! Павел – погиб! Понимаешь – погиб! Егор и Михаил Львович схвачены. Это все проклятый Данзас! Он нас вычислил! – казалось, что врач готов крушить все от ярости и боли.

  Неверов не поддался эмоциям Терпугова.

  – Что с засадой на квартире этого Гены?

  – Юрий убит! Остальные двое на связь не выходят, мне о них ничего не известно.

  – Ну и помощнички «из местных» − как из собачьего хвоста сито. Разбежались при первой опасности. От Юрия он добыл информацию, вот что! Звони полковнику и требуй новых инструкций в связи с изменившимися обстоятельствами! Ты понял, Виталий?

  – Понял, звоню. – без особого энтузиазма отозвался доктор и достал мобильный.

  – Але! Але! Здесь Терпугов! – стал вызывать он начальство. – Але!

  Соединившись, заклекотал эмоционально. О чем он, доктор Терпугов, говорил, с руководством, сидевшей напротив троице можно было только догадываться. По выражению лица великолепного Виталия, впрочем, нетрудно было понять, что беседа протекала в трудном русле для него. Кажется, его эмоции не производили на другом конце провода впечатления. Наконец, нажав кнопку отбоя, неуемный ученый плюнул в сердцах.

  – Бориса Николаевича срочно отозвали в Москву! Он улетел еще позавчера! Нам приказано сидеть и ждать! Нас вывезут отдельно, будут подготовлены коридоры на границе!

  – Давай подробнее, – бросил Неверов. – когда нас вывезут?

  – Не сказали. Велели сидеть безвылазно на даче. С нами позже свяжутся, когда прибудет транспорт.

  – Плохо дело, – буркнул Евгений. – неизвестность хуже всего. Теперь рассказывай обо всем по порядку.

  – О чем рассказывать?

  – О том, что произошло в больнице.

  Пришлось Терпугову подробненько посвятить присутствующих в обстоятельства неудачной операции. В первую очередь в своих интересах – недовольство Неверова не хотелось доктору испытывать на себе. Да и вместе теперь предстояло решать, что делать дальше. Тем более находясь на чужой территории. Надо было спокойно проанализировать ситуацию и что-нибудь придумать.

  После рассказа Евгений и Сергей закурили. Они курили и молчали. Наконец Неверов спросил доктора:

  – Как тебе удалось скрыться? Там, в больнице?

  – Да никак, – Виталий пожал плечами. – Обыкновенно. Как только началась стрельба, тут я юркнул в операционную и закрыл за собой дверь на ключ. А затем вместе с вещами и пациентом на лифте спустился вниз и тут же на «Скорой» удрал.

   – Это лекарство для Бумеранга?

   – Да, конечно.

   – Хороший мальчик, – сказала Екатерина.

  – Отличный экземпляр, – парировал Виталий.

  – Виталий, – обратился Евгений к доктору, – что могут рассказать Егор с Михаилом Львовичем? Они знают адрес дачи?

   – Нет, Женя, – ответил Виталий, покачав головой. – Егор он из местных, мы его задействовали «в темную», а Хирург будет молчать как рыба – он на таком крючке висит, что ему нас закладывать нет смысла. Кроме Павла, который уже мертв, в этом городе никто не знает о том, что вы здесь находитесь.

   – Значит, нам придется пассивно ждать. А выживание – наша профессия. И мы выживем. – Сергей засмеялся и похлопал себя по коленкам. – Выживем, мать вашу! Это я вам всем говорю. А если мы начнем суетиться, то можем только навредить друг другу.