Текст книги "В поисках героя. Часть вторая (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

  – И тебе было приятно? – неожиданно продолжил Георгий.

  – Именно? – не понял Евгений. – Что приятно?

   – Делать все это, – подросток развел руки в разные стороны, – все, что ты делал. Искал и убивал. Все это было приятно тебе?

   – Я не понимаю, о чем ты сейчас, – выпил воды Неверов.

  – Все ты понимаешь. Все. – Георгий посмотрел на него в упор. Во взгляде его явно читался неподдельный интерес и искреннее желание услышать ответ – скорее всего только тот, который он хотел услышать. – Приятно было, да? Ты сам был этим богом, да?

  Екатерина встала и подняла из-за стола Георгия.

  – Пошли, – сказала она ему. – тебе не надо здесь оставаться. Пошли скорей. Мальчик покорно пошел за ней.

  Они уже вышли в коридор, когда услышали усмешливый голос Неверова:

  – Ты же хотел это услышать, малыш.

  – Что с тобой? – спросил командира Червяков.

  Евгений, опустив руку, повернулся к нему и медленно проговорил, тщательно выговаривая каждое слово:

  – Мне нужна была только жизнь. Неужели не ясно? Иначе бы я не оправился от ран и очень скоро умер. Этот бог требовал жизни. Как я мог ему ее не дать... – Неверов отчаянно покрутил головой. – Поэтому я пришел в «Легион», а позже я стал членом нашей группы... Но что я мог сделать? Мой бог требовал от меня отдавать ему жизни... Иначе меня бы уже не было в живых...

  Вернувшаяся Екатерина села за стол и заговорила напористо:

  – Ты думаешь, я тебе поверила? Да какой дурак может поверить всем этим твоим жалостливым рассказикам. Якобы бог его заставил... ага! Это ты полковнику Соловьеву мог вещать такую чушь. Он мог поверить. А я не верю. Конечно же, ты хотел власти, господства и могущества. Осознания своей важности, исключительности, избранности. Как и мы все. Ты же получал удовлетворение, так?

  – Пойду, приберусь в ванной, – усмехнувшись, негромко сказал Неверов.

  – Ну, возрази мне, – Екатерина встала из-за стола и протянула к Евгению руку. – поспорь. Да хоть скажи, что я не права. – Науменко засмеялась, – Молчишь. Правильно, а что ты можешь сказать? Нас с Сергеем ведь ты не обманешь. Мы-то ведь точно такие же, как и ты. Абсолютно. И я знаю все о тебе, что ты чувствуешь... Ты считаешь, что ты самый крутой, самый великий человек на этой земле, но... – Науменко сделала шаг к Неверову. – А на самом деле ты ничто. Убийца. Маньяк. И только. Точно такой же, как и я. да. Ты не лучше нас.

  – Приберись со стола и потом проверь тайники с оружием, – лицо Евгения стало более жестким. – на случай, если к нам нагрянут гости.

  Сергей взял со сковородки остатки мяса, откусил кусок и стал жевать. Не прожевав, сказал Евгению, ухмыльнувшись:

  – А я ведь знаю, командир, твоего бога. Я его даже видел. Хочешь скажу, кто он, твой бог?

   Неверов опустил глаза к полу и сильно потер виски, кривясь как от острой мигрени.

  – Можете думать, что хотите. Я буду драться. И я одержу победу, – выговорил после паузы он. – Я выберусь отсюда.

  Евгений взял две простыни, отложенные в куче других, возможно для стирки. Перевалил кое-как, завернул в них почившего доктора. Осторожно смел осколки от склянок в угол и смыл следы кислоты с пола – не так чтобы идеально, однако сгодится. Затем отнес завернутый труп в кладовую, прислонил тело к стене и закрыл его там.

  За попытками выйти на связь с начальством и проверкой оружия на случай возможного штурма пролетел день.

  – Вот пуля пролетела и ага! – восклицал Сергей, скаля зубы в глумливой ухмылке. Они с Екатериной вкололи себе «Дракончик» и в приливе наркотического возбуждения эмоции переполняли его. Периодически он хлопал себя по туго забинтованной ноге.

  – Кончай играться, – устало говорил Неверов. – тебе силы понадобятся.

  Червяков довольно заржал.

  – Не боись, командир! Еще могу добавить допинга!

  Неверов, махнув рукой, спустился со второго этажа в гостиную. Там тихо пел Элвис Пресли. Екатерина с подростком кружились в нарочито медленном танце. Но что-то было ненатуральным. Неверов внимательно посмотрел на танцующую пару и почти сразу понял, что происходит что-то не то. Он присмотрелся внимательней и наконец догадался, в чем дело. Евгений подметил, что движения Науменко стали четче и энергичнее, а движения Григория сделались черезчур медленными и вялыми. Парнишка едва волочил худые ноги. По сути, он попросту висел у Екатерины на руках. Науменко носила его, как добычу. Она вела его в танце, держа одной рукой его под мышку, а другой крепко сжимала ему шею сздаи.

  Неверов, поразмыслив, кинулся вперед, подхватил подростка и отпихнул от него блаженно улыбаювшуюся Екатерину. Науменко попятилась и рухнула на диван.

  Продолжая улыбаться, она открыла глаза и сказала меланхолично:

  – Я так люблю его...

  Неверов посадил мальчика на стул и приподнял за подбородок его лицо. На щеках подростка проступала синеватая белизна. Тонкие губы мелко тряслись. Из полураскрытого рта сочилась обильная слюна. Неверов присел перед Григорием и несколько раз ударил мальчика по щеке. Наконец подросток порывисто и глубоко вздохнул и открыл глаза. Увидев перед собой Евгения, он скривился и сказал слабым голосом:

   – У тети холодные и твердые пальцы.

  – Ты меня толкнул, Женя? Это было грубо с твоей стороны. Я ударилась больно затылком о спинку... ты слишком сильно меня толкнул. Что произошло, почему? Почему? Объясни, в конце концов...

  Лицо у Екатерины выражало обиду и недоумение, чисто детскую, похожую на обиду маленькой девочки, которую родители не поцеловали на ночь. Евгений оставил мальчика и подошел к женщине. Встал вплотную к ней, погладил широкой ладонью ее по щеке, заговорил с теплотой, примирительно:

  – Считай, это была ревность к мальчугану. Мне показалось, слишком долго ты с ним танцевала. Уж чересчур ты была увлечена и не замечала ничего и никого вокруг. Включая меня. После обеда, вспомни, ты ни разу не посмотрела на меня. Ни разу...

  Улыбнувшись, Евгений коснулся своими губами губ Екатерины. Женщина ответила с готовностью, немедленно.

  Неверов с трудом расстался с ее поцелуем.

  – Прости, – сказал он Екатерине. -эмоции оставим на потом.

  Генрих незаметно, задворками прокрался к дому номер шесть и стал вслушиваться. Полная тишина, темень. Собак что-то было не слыхать. Данзас поцокал языком – собак не боялся, но никакой реакции. Отлично!

  Десантник перескочил через забор. Обошел дом.

  Да, это был дом, который ему был нужен. Он был обитаем – окна были плотно занавешены, свет внутри, и тени. Весь поселок похоже, уже спит, а здесь вряд ли ложились. Или спят по очереди, скорее всего.

  Данзас достал пистолет. Три обоймы с гаком. Обойдя дом, Генрих добрался до гаража. Подвальный гараж. Дверь, тяжелая, капитальная дверь поднята. Генрих вслушался – в гараже никого не было. Тем лучше. По пандусу Данзас, крадучись, спустился в гараж. Точно! В центре стояла машина «Скорой». Здесь вся шайка! Сюда-то они придут. Судя по суете в доме, скоро собираются мотануть.

  Пока суть да дело, Генрих обследовал гараж. Стекла у «Скорой» матовые, ничего не разглядеть. Вдоль стены положено две полные канистры.

  А вот и дверь внутри гаража, та, что примыкала к дому. Данзас подергал ручку – заперто. Ничего страшного. Генрих одел на ствол пустую пластиуовую бутылочку из-под машинного масла, создав самодельный одноразовый глушитель и выстрелил в замок.

  Выстрел отозвался глухим, сдавленным хлопком, ничем не напоминающим огнестрельное оружие. Попадание вышло удачным – замок не выдержал и дверь раскрылась.

  – Что это? – услышав странный звук снаружи, насторожилась Екатерина.

  – Добро пожаловать домой, Генрих, – хищно оскалился Неверов. – я тебя ждал.

  Данзас, крадучись, поднялся по лестнице и остановился перед дверью в гостиную. Через неплотно прикрытую дверь он увидел, как Неверов стоит у окна и смотрит в сад. Евгений даже не шелохнулся, услышав движение за спиной.

  Генрих выскочил-выпрыгнул как чертик из табакерки, держа в двух вытянутых «ПМ», взревел:

  – Стоять! Гребана мать! Р-р-руки на затылок!

  В планах у него было взять их на испуг. Поливать честную компанию из «Макарова» и в мыслях не было – хотя вся компашка, безусловно это заслужила... но прежде всего надо было узнать о судьбе похищенного подростка.

   Он сделал шаг вперед, и увидел, как сбоку поворачивается с непонятной ухмылкой Екатерина... И больше ничего Генрих не услышал и не увидел. Потому что в тот момент его голова взорвалась, будто начиненная тротилом. И тотчас круги закружились перед его глазами, и забегали звездочки разных размеров, и засверкали бенгальские огни. А потом голову и особенно затылок пронзила боль. А потом все пропало – и кружочки, и звездочки, и боль, и даже темнота. Все пропало. Будто и не было ничего. Ни Земли. Ни Луны. Ни Генриха.

  Глава 21

  Так прошло какое-то время... Генрих открыл глаза – его окружала темнота. Только впереди маячила полоска света внизу, под дверью. С усилием, – с каким только мог, и на какое только был способен, кряхтя, шепотом матерясь и свирепея, Данзас сумел-таки протащить к себе, вперед, сцепленные за спиной наручниками руки, прижав колени к животу, изгибаясь как опытный циркач, поближе к глазам, рыча и скуля, как захваченный капканом волк. И он не столько развязал, сколько разорвал с напряжением всех сил веревки на ногах, отбросил их с хриплым выдохом в сторону, и попытался встать...

  Генрих встал, но удержался на ногах с трудом. Его ноги затекли настолько, что забыли свои привычные функции, зачем они выросли. Но это были ноги Генриха, и он должен был их заставить вспомнить. Он их массировал, бил кулаками, стучал ими об пол. И они наконец откликнулись, наполнились кровью, загудели, готовые к работе. Данзас отошел к дальней стене комнаты, сосредоточился и с разбега врезался в дверь. Дверь дрогнула, но устояла.

  – Я должен, – прошептал Генрих.

  И снова набросился на дверь. Бесполезно. Конечно, ему было трудно высадить ее – дверь была крепкая, несколько сантиметров в толщину, и похоже, открывалась она во внутрь, а не наружу. «Я должен», – снова сказал он себе.

   Дверь подалась наконец. Во всяком случае Данзас не без удовольствия услышал, как хрустнул косяк. Он опять отошел к стене и, собираясь, прислонился к ней пульсирующим болью затылком. «Чем это, интересно, двинули меня? – подумал Генрих. – Наверное, кастетом или рукояткой пистолета. Ах, какой же молодец этот рыжий боец! Я его совершенно не заметил. Но с ним я обязательно поквитаюсь».

  Он собрал всего себя в одну точку – в левом плече. Он оттолкнулся от стены. Он оттолкнулся от пола. И превратив все свое тело в кулак, рванулся к двери.

  И дверь сдалась. Со звоном, стоном и треском, оторвалась она от стены и, вместе с частью косяка, с той частью, в которую входил язычок замка, повисла на наполовину выломанных петлях. Покачиваясь, как на ветру, Генрих вылетел из узилища и воткнулся головой в тот самый автомобиль «Скорой помощи». С сухим шипением разлетелось матовое стекло боковой дверцы.

  За последние несколько часов что-то чересчур часто и крепко достается моей голове, подумал Данзас. Наверное потому, что лезу напролом, засмеялся, потирая лоб, Генрих. Так и понравиться может, блин! Ладно, хватит шуток. Так, теперь вперед, теперь наверх. Теперь надо было спасать мальчишку. Генрих даже не хотел думать, что эта компашка успела уже с ним сделать. Он заставил себя поверить, что с ним все в порядке.

  Генрих не успел подойти к двери из гаража, как услышал какие-то выстрелы. Они, однако, раздавались не из дома, а с улицы. И еще он услышал шум автомобильных моторов и непонятные возбужденные голоса. Данзас повернул голову к гаражным воротам и неожиданно увидел, что сквозь щели пробивался яркий свет. Видимо, автомобили фарами освещали дом.

  Данзас ящерицей бесшумно пополз к воротам. Он прильнул к щели между стеной и железной створкой. Свет фар, направленный прямо на дом, слепил. Тем не менее, прищурившись, Генрих разглядел кое-какие детали. Во дворе дачи стояли три машины – два «Форда» и одна «Дэу». «Возможно, это эсбэушники, – подумал Генрих, – а возможно, и нет. А если не СБУ, то кто? Местные бандиты? Приехали на разборку и перепутали дачи? Все возможно».

  Возле машин сновали люди в бронежилетах. Генрих наметанным глазом различил в их руках оружие – у кого были пистолеты, а кто-то был вооружен автоматами, короткими, скорее всего, «АКС-74У», или «АШ-12». Серьезная экипировка, отметил он автоматически и опять услышал выстрелы. Теперь стреляли со стороны дачи. Люди, что были у машин, пригнулись, заметались и нырнули за автомобили, ответили несколькими короткими очередями. Но вот наконец все стихло. В напряженной тишине слышно было даже, как перешептываются те, кто спрятался за автомобилями.

  Генрих выбежал из гаража, поднялся в прихожую. Свет на первом этаже был погашен. Однако он мог различить все, что находилось вокруг – мощные автомобильные фары со всех сторон освещали дачу. В саду, судя по всему, тоже стояла машина. А то и две. Крепко взялись за постояльцев дачи неизвестные. Минимум четыре авто были задействованы в этом неожиданном нападении. А значит человек двадцать противников. Это много. Но не настолько, чтобы заставить паниковать майора ВДВ. Кстати, хорошо было бы узнать кто они и их намерения.

  Генрих вбежал в гостиную и тут же сухо протрещал автомат. С мелодичным звоном пули высадили стекло из окна. Данзас машинально рухнул на ковер. Рядом с его головой грохнулась огромная хрустальная люстра. Он услышал, как на втором этаже выстрелили в ответ четыре раза короткими очередями, скорее всего из «Калашникова». Кто-то там за окном заорал зверино, а потом захлебнулся своим же криком и запищал тонко и обреченно. Генрих услышал торжествующий хохот Сергея и новые выстрелы. И за окном в тот же миг поднялся шум и началась суета.

  – Эй! Герой! Ползи сюда! Только без глупостей! -раздался голос сзади.

  Генрих узнал бы этот голос из тысячи. Неверов!

  И дошло до него, что без глупостей означает: ползти медленно к лестнице. А то – пуля. Ага, в спину. Сказал ведь, уши заложило – но спина по-прежнему чуткая. Екатерина держала его на мушке, соблюдая дистанцию, исключающую любые попытки захвата оружия.

  Высоковато, не допрыгнуть. Даме сверху видно все, ты так и знай, майор!

  Они стояли на лестничной площадке второго этажа, Евгений и Екатерина. С этой-то лестницы она и держала Данзаса на прицеле.

  – Без глупостей! Не ясно?!

  – Что ты хочешь? – выигрывая время, крикнул Генрих.

  – Предлагаю заключить временный союз против полковника Дьякова.

  – Это его люди по нам стреляют?

  – Да. Видимо из Центра пришел приказ списать нас на «боевые потери».

  Пока Данзас раздумывал, в открытое окно впорхнула граната с газом. Большая. Которая воняла и дымила. Генрих, закрыв нос и рот тряпкой, кинулся к гранате и накинул на нее одеяло, затем как следует растоптав. Сергей выстрелил ровно три раза в окно. В комнате стало темней. Червяков, судя по всему, разбил три фары. Осталось еще три. В окно влетел камень, упал на пол. Данзас метнулся к камню, склонился над ним. Камень оказался обыкновенной лимонкой. Генрих хохотнул и отшвырнул лимонку ногой в коридор и, развернувшись, прыгнул на пол.

  – Ложись, Жека, мать твою! – крикнул Данзас. Громыхнул взрыв. Застучали осколки по стенам и по потолку коридора. Но вреда осколки никому не принесли – лимонка разорвалась за стеной.

  Простучала автоматная очередь. И еще одна, и еще. Данзас хотел подойти к Неверову и сказать ему, чтобы он снял наконец наручники, но в тот момент в окно кто-то прыгнул, – здоровый бугай с пистолетом в руках. Евгений тотчас остановил его выстрелом. Незванный гость начал медленно оседать. Данзас услышал, как еще кто-то карабкается в окно напротив. Неверов крикнул ошалело:

  – Пригнись, мать твою!

  Данзас пригнулся. Евгений вытянул руки с пистолетом. Но желанного выстрела не последовало. Предательски звякнул боек. У Неверова кончились патроны. Однако он, не растерявшись, тотчас подхватил падающего бугая и загородился им. Раздались два выстрела, и две пули ввинтились в повисшее на руках Неверова неподвижное тело. Из раны, блеснув маслянисто в свете фар, вяло плеснула кровь. Неверов вырвал из руки своего импровизированного щита автомат и полоснул длинной очередью в сторону стрелявшего. Того отшвырнуло назад, будто кто очень сильный ударил его в грудь. И он упал на пол, грузно и неуклюже. Только тогда Евгений отпустил защищавшее его тело. И оно свалилось мешком ему под ноги.

  Данзас поднялся и вытянув вперед руки с наручниками, подошел к Евгению.

  – Так ты мне доверяешь?

  Вместо ответа Неверов достал из кармана куртки ключ и отомкнул изрядно надоевшие браслеты. Данзас отшвырнул наручники куда-то вбок. Они тихо звякнули, ударившись о стену.

  – Как ты выбрался оттуда, мать твою? – обильно сплюнув на лежащее под ногами тело, спросил Евгений.

  – Твоя школа. – коротко ответил Генрих.

  – Их много. Долго не продержимся. Надо уходить в лес. – пробормотал Неверов.

  − Где ребенок?

  − В комнате. Спит.

  − Спит?! При такой канонаде?

  − Екатерина дала ему успокоительное. Он мог бы только помешать. А то и под пули попасть. – безапелляционно заявил Неверов.

  Пока Евгений перезаряжал свое оружие, Данзас поднял мальчишку и понес его к выходу из гостиной. Он спустился вниз, в гараж, завернул подростка в найденный там брезент и положил все еще не пришедшего в сознание мальчика на заднее сиденье «Скорой». Затем Генрих покинул гараж и побежал наверх, на помощь Неверову и поработать, как подобает, как давно-давно не работал, вспомнить старые навыки, и боевую выучку; хотел было уже приступить... И не добежал.

  Человек свалился прямо на Генриха. Он плотно придавил Данзаса к полу. Генрих быстро спихнул с себя тело, вскочил на ноги, огляделся в поисках оружия, подобрал «АКС-74У» и только тогда взглянул на того, кто упал на него. Это был Червяков. Он был уже мертв. Одна из пуль пробила ему переносицу, ушла в мозг и оторвала часть затылочной кости. Данзас нахмурился и отвернулся. Много лет прошло с тех пор, как он почти каждый день видел такие раны. Открыв глаза, Генрих метнулся к стене и, прижимаясь к ней, добрался до разбитого выстрелами окна.

  Автоматная очередь прошила стену напротив окна – враги стреляли, не особенно целясь.

  Данзас почувствовал, как пот заливает ему глаза. Он смахнул влагу со лба и протер глаза. Он вообще вытер насухо все лицо – руками и рукавом кофты.

  В подобных стрессовых ситуациях Генрих умел мыслить трезво, легко и очень быстро. Ему пришла в голову мысль провести вместе с Евгением какой-нибудь нехитрый отвлекающий маневр – например, с помощью автомобиля в гараже: поджечь «Скорую», бросить в нее побольше патронов и выпустить ее на всех газах из гаража в сторону врагов. Вот потеха будет. А в создавшейся неразберихе самим уходить по направлению к роще неподалеку − густые заросли надежно их спрячут.

  Генрих улыбнулся своей смекалке... и тотчас насторожился. Поскольку услышал у себя над головой чьи-то шаги.

  Твою мать, они уже добрались до чердака, подумал Данзас. Подняв автомат к потолку, он почти бесшумно двинулся вслед за шагами. Палить в потолок сейчас было бы бессмысленно. Насквозь пробить невозможно – слишком много дерева. Но если... если этот гаденыш ступит на люк, через который из коридора второго этажа можно попасть на чердак, он будет уязвим. Люк по виду довольно хлипкий.

  Генрих стал считать шаги. Раз-два-три-четыре-пять, еще, еще и еще. Есть! Ступил! Данзас тут же выстрелил в люк короткой очередью. Человек на чердаке вскрикнул отчаянно, и Данзас услышал, как незваный гость упал, стукнувшись об пол, головой наверное.

  Но и теперь Генриху не суждено было прийти на помощь к Евгению и Екатерине. Кто-то разбил окно в комнате напротив. По звуку − человек. Да, за дверью комнаты там находился человек. В доказательство скрипнул пол под его ногами. Раз, второй. Человек двигался осторожно. Но старый пол все равно скрипел. Гость не умел двигаться по скрипучему полу. Он не был профессионалом. Но этот человек наверняка был с оружием. Непрофессионал с оружием менее, конечно, опасен, чем профессионал, но оно может уравнять его с ним – вспомнил старую мудрость Данзас.

  Человек подошел к двери и замер. Затих. И начал через секунду−другую потихоньку открывать дверь. Давай, дружочек, открывай. Я хочу полюбоваться выражением твоих красивых глазок, когда ты увидишь черное дуло, дружелюбно шлющее тебе приветы из ада, злорадно ухмыльнулся Генрих.

  Внезапно раздался выстрел через дверь − неужели человек за дверью ощутил присутствие Данзаса через стенку? Генрих нажал на курок, пытаясь выстрелить в ответ, но оказалось, что патронник уже опустошен. Тогда Данзас очень натурально зарычал-застонал и кулем повалился на пол, затих.

  Только теперь стрелявший открыл дверь. Генрих леопардом прыгнул на него и схватил бойца за автомат, находившийся у опешившего врага в руках, тут же отвел ствол в сторону и дернул автомат на себя. Оппонент держал оружие крепко и от этого рывка подался вместе с ним.

  Генрих врубил бойцу локтем со всей силы в челюсть, одновременно подсекая боевику ноги. Соперник грохнулся, его оружие перекочевало к Данзасу. Генрих легко мог застрелить упавшего боевика из его же автомата, но он рефлекторно опустился на колено, профессионально схватил боевика за голову и резким движением свернул ему шейные позвонки.Отвратительно хрустнуло у бойца под затылком, и он перестал дышать.

  Генрих встал с колена и шепотом выругался. Стоило, конечно, просто застрелить его, блин, а не устраивать показуху! Возможно, сработал, рефлекс – экономия патронов, как в десантных вылазках. Во время второй Чеченской Данзас неоднократно таким способом убивал людей. И его руки в этот момент сработали автоматически. Они банально опередили голову. Тем не менее ему стало противно. Генрих снова выдал матерную тираду.

  Он взял «АКС74-У», вынув, проверил обойму и, порывшись в карманах убитого, достал запасной рожок и положил его в свой карман. Только потом он двинулся дальше.

  Уже почти спустившись, Данзас заставил себя отрешиться от того, что произошло только что, наверху, и старался концентрироваться только на том, что ждет его впереди. Он считал, что в боевой ситуации нужно надеяться в первую очередь только на обостренные инстинкты, а отнюдь не размышлять. Инстинкт выживания должен был ему помочь. Интуиция должна была показать ему дорогу. Словно на войне. В горах он выжил именно благодаря инстинкту, а не подчинялся пресловутой логике. В эти минуты он снова находился на войне. Он упивался боем...

  – Слинять хотел? – настороженно спросила Екатерина, наводя оружие.

  – Хотел бы – слинял. – сухо бросил Данзас.

  – Что на втором этаже? Все зачистил?

  – Да. Сергей погиб, – глядя в стену, протянул Генрих. – их очень много.

  Екатерина так и съехала по стене вниз. Шок – вот как это называется.

  Через пару минут продолжился упорный обстрел дачи. Слева, от забора грохотнула короткая очередь. Будто ветер колыхнул задвинутые шторы. Пули образовали в них дыры. Неверов бабахнул очередью в ответ. А потом еще пальнул несколько раз из винтовки. И опять упорно простучал автомат.

  Данзас провел Екатерину на кухню, сделал шаг к шкафу, подпрыгнул и разбил прикладом висящий под потолком светильник.

  – Посиди тут, – сказал он. − когда успокоишься, продолжишь помогать. Теперь у нас каждый человек на счету.

  Неверов пальнул еще пару раз. Тут же заголосили на той стороне – голосом, смутно напоминавшем Генриху подполковника Дьякова.

   В ответ свинцовый ветер просвистел над их с Екатериной головами. Данзас резко рванул женщину вниз и упал вместе с ней. Они лежали на полу, какое-то время, неотрывно смотря в лицо друг другу.

  – Что-то странное со мной происходит, – пробормотала Науменко. – раньше так хреново мне не было. Представляешь? Как бы я – вовсе не я и одновременно оболочка моя. А потом снова не я. Как ты это объяснишь?

  – Думаю, шок, – пробормотал Генрих. – реакция организма.

  Неверов продолжал палить, отстреливаясь из разных окон. Вставлял новый рожок в надежный «АКМ» и опять отвечал огнем нападавшим. Евгений был быстр, четок и точен. Он не суетился, стрелял точно и уверенно.

  – Эти уроды приступили к штурму, падлы! – крикнул он. – Правда тактикой действий не владеют. Любители, блин. Выстрелами удается держать эту свору пока на земле. Но не уверен, что долго продержусь. Пора драпать.

  Ложащиеся кучно выстрелы крошили потолок, корежили стены и мебель. Данзасу и Неверову приходилось нагибаться или вообще падать на пол. Генрих показал рукой на окно, открывавшее путь в сад, и пихнул в бок Евгения:

  – Беру то окно. Потом сменишь.

  Неверов молча кивнул, и они рассредоточились по условленным целям. Данзас немедленно произвел пару мелких очередей в сторону авто, и только затем стал осматривать раскинувшийся перед окном сектор сада. Фары у автомобиля Евгений, похоже, разбил выстрелами -они не горели, однако всю ситуацию портил целехонький мощный прожектор, расположенный, по-видимому, на крыше машины.

  Данзас, прицелившись, пальнул по прожектору. Импровизированное солнце погасло. «Изобретатели хреновы», – пришла ему в голову мысль. Но он рано радовался. Почти сразу же после некоторой возни другой прожектор стал прочесывать ярчайшим оком пространство вокруг. Вот черт, у этих ребят прожекторов полный комплект, сплюнул Данзас и метким выстрелом в новый прожектор успешно загасил и его.

  В темноте ему показалось, что что-то упало на пол поблизости. Неужели снова «Лимонка»?!

  Генрих закрыл глаза и тут же усилием воли превратился в «компас».

  Он смог «найти подарок» – граната лежала у кресла. Генрих ринулся к этому месту, поднял гранату и со всей силы метнул ее назад в окно. «Лимонка» взорвалась точнехонько на машине. Авто ярко вспыхнуло. Люди, стоявшие рядом, кинулись в рассыпную. Данзас дал очередью по ним из «АКС74-У». Боевики рассредоточились по зарослям.

  Генрих отскочил к стене, только тогда отдышался. «Какой же фраер, – покачал головой он, – не в курсе, что „Лимонка“ срабатывает не сразу, а спустя несколько секунд после того, как выдернули чеку. Или знал, но боялся задержать гранату ненадолго, от страха, что она рванет у него в руке. По причине своей торопливости получил посылку обратно... Черт возьми, я снова получаю упоение от боя!»

  ...Из авто вывалился человек, весь в огне. На нем горела вся одежда. В данный момент пока еще одежда. Человек с криками завертелся у машины, а потом внезапно ринулся со всех ног к дому. Он побежал по неухоженному саду и наконец врезался на скорости в дерево. Издал вопль и завалился навзничь.

  – Видели? – прошептала подползшая Екатерина. – у него крупные руки, широкие плечи и мясистое лицо. Такой, знаю, будет долго гореть, кабан перекачанный. Посмотрите, у него начинают вовсю гореть волосы.

  Тот человек горел и орал. И наконец перестал орать. Данзас прислонился спиной к стене. Закрыл глаза.

  А Евгений продолжал вовсю палить в окно. И в его сторону тоже палили. Из всех видов оружия, которые имелись у людей напротив, – из пистолетов, винтовок и автоматов различных систем. На стенах гостиной не осталось живого места от пуль. Генрих открыл глаза и опять сплюнул.

  − Уходим! – сказал Генрих Екатерине. – иначе нас всех тут перещелкают.

  −А где мальчик? – вдруг спросила Екатерина.

  Генриху не нравилось, как пристрастно и возбужденно спрашивала его об этом девушка. И он не решился сообщить ей, где подросток.

  − Мы вместе пойдем за ним. – уклончиво ответил он.

  − Где же он?

  С Неверовым они столкнулись в коридоре. Он шел из гостиной.

  − Уходим, – сказал Евгений.

  − Уходим, – ответил Генрих.

  − А где мальчишка?

  −Зачем нам мальчишка?

  −Его найдет полиция.

  – И пусть его найдет полиция. Это даже хорошо, что его найдет полиция.

  – А если его найдет не полиция? – возразил Неверов. – А если его найдут эти уроды, которых мы пока еще не всех перебили?

  – Не успеют, – сказал Генрих. – они сейчас уже, наверное, бегут. Стрельба идет уже долгое время, с минуты на минуту прибудет полиция или нацгвардия.

  – Нет, – опять возразил Евгений. – Послушай и посмотри. Они никуда не бегут.

  Данзас прислушался и напряг глаза в темноте.

  На улице трещали автоматы и хлопали пистолеты. На улице шел бой.

  Он слышал крики раненых и падения тел убитых, а видел летящие пули и отброшенные в траву гильзы, в мой нос проникали запахи горелого мяса.

  Но Генрих понял, что приехали власти. Он знал, кто выиграет и кто проиграет. И нисколько не сомневался в том. Поэтому он упрямо повторил:

  −Не успеют.

  Сказав эти слова, Данзас положил руку на плечо Евгению и подтолкнул его к гостиной. Но Неверов отдернул плечо и спросил резко и с угрозой даже:

  − Где мальчишка?

  – Пошли, Женя, – ласково позвал Генрих за собой своего старого боевого товарища. – Пошли, пора уходить.

  Он демонстративно почесал стволом автомата свою бровь и пошел в гостиную. Генрих хотел посмотреть, не блокирован ли выход из дома. А для этого надо было пройти гостиную, и еще маленький коридорчик.

  − Твою мать! – вырвалось у Данзаса без обычного удовольствия.

  Загорелся дом − пламя охватило уже оконную раму, подоконник, шторы и обои, часть мебели. Данзас понимал, что уже не погасить жадное веселое пламя, и не было никакого сомнения, что дом скоро сгорит. Он развернулся и кинулся вон из гостиной. Евгений стоял у стены, чтобы его не было видно с улицы. Генрих скатился вниз в гараж, бросился к автомобилю «Скорой», открыл двери.

  −Ты можешь идти? – спросил он подростка.

  −Не знаю, – ответил тот.

  Данзас взвалил тогда мальчика на плечо и, тяжело ступая по бетонному полу, побежал к воротам гаража и заглянул в щель между створками. Перед воротами еще метались люди – туда-сюда, кто падал, кто вставал, не все стреляли, одни ползали, другие лежали, слышались крики. Стрельба шла откуда-то справа, не со стороны дачи. Видимость была отличная, будто днем. Но это было не солнце. Просто горела одна из трех машин «Форд». Машина занялась уже полностью – от начала и до конца, и освещала лежавшие рядом трупы.

  Конечно, понятное дело, выйти с поднятыми руками Данзас не собирался. Те, кто стрелял там, на улице, перед горящей машиной – каждый из них независимо от их принадлежности к какой-либо из сторон, были моими врагами Генриха и они могли застрелить его на месте. Поэтому надо было побыстрее покинуть дачу.

  Данзас снова поднялся наверх.

  − Дай, дай мне его. Я понесу. Я. – взволнованно сказал Неверов, увидев мальчика на плече у Данзаса.