Текст книги "В поисках героя. Часть вторая (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

  – Предположим, вы со мной справитесь. Вы не знаете, как выбраться отсюда. Мне обещали коридор. А всем остальным -ждать.

  – Оставаться здесь рискованно, – парировал Червяков. – хохлятский военный спецназ нагрянет и просто числом нас возьмет.

  – Да какой спецназ! – отмахнулся Терпугов. – никто вас здесь искать не будет...

  Екатерина, облокатилась о стенку.

  – Вы меня не остановите, – упрямо сказала она. – Раз уж мы все равно здесь террористы и вне закона, глупо долго здесь оставаться. Я не доверяю руководству в Москве. Тем более, если они могут вытащить двух, почему они не могут вытащить пятерых?

  – Не могут, – твердо сказал Терпугов.

  – Поговорить-то можно... – неторопливо проговорил Червяков.

  – И слушать не хочу! – прервал его Виталий. Он захлопал по карманам, не выпуская никого из виду. В одном из карманов явственно обозначился контур рации. Значит, он действительно связывался со штабом в Новоазовске, подумал Неверов. А теперь внимание, Женя! Сейчас он начнет пятиться.

  Терпугов поводил своим «Глоком».

  – Все трое, – сказал он своим всегдашним требовательным тоном. – отойдите еще назад.

  – Куда еще, здесь тесно, – ответил Неверов.

  – Женя, – протянул этот потрошитель-эскулап. – вы все ценные кадры. Я вас всех очень уважаю. И сейчас, предлагаю лучший вариант. Как отвезу груз, так сразу выбью для вас и транспорт и группу прикрытия...

  – Ну если так, – проговорил Неверов недовольно, делая шаг к доктору и запуская руку в карман. – ну, хрен с тобой...

  – Стоп-стоп, – быстро сказал Терпугов. – Я твои приемчики знаю. В ближнем бою ты крутой. Не будем рисковать.

  Неверов остановился:

  – Так чего ты хочешь?

  Терпугов быстро проговорил:

  – Все отойдите подальше вглубь комнаты, а ты, Макс, положи пульт от гаража на стол и тоже отойди. Только не глупите, никто.

  – Не глупить? – презрительно спросила Екатерина, обращаясь к Неверову. Она все искала варианты остановить доктора.

  – У него пистолет, – вполоборота повернувшись, заметил Неверов. – он запросто может в нас пальнуть.

  – Я, конечно, если что, стрелять буду по ногам, – торжественно объявил Виталий. – Но если сделать какое-нибудь резкое движение, рука моя может дрогнуть... Ну, давай пульт, не тяни.

  – Пульт на столике в ванной, – буднично бросил Неверов. – я когда брился, положил его рядом, потому что хотел после завтрака проверить количество бензина в бензобаке.

  С этими словами он махнул рукой в направлении ванной комнаты. Терпугов не мог видеть из комнаты, есть ли там пульт и стал пятиться к выходу, держа на мушке всех троих.

  Виталий быстро открыл дверь ванной комнаты и повернулся, чтобы посмотреть, не обманывает ли его Неверов.

  Тут Екатерина прыгнула на него, пытаясь зажать вооруженную руку дверью. Терпугов попытался скинуть ее с себя, но женщина стала поднимать его руку с пистолетом вверх. Доктор стал нажимать на курок и несколько пуль ушли в потолок. Неверов стал выкручивать доктору вторую руку. В этот момент Терпугову удалось ударить стволом «Глока» Екатерину по лицу и пользуясь замешательством женщины от боли, оттолкнуть ее к стене и полностью переключиться на Неверова.

  К дерущимся в коридоре подскочил Сергей, но Виталию все же удалось выстрелить ему в ногу; Червяков заорал и стал кататься по паркету, держась за конечность.

  Терпугов ловко выкрутился из цепкого захвата Неверова и встал посередине коридора, держа на мушке всех троих – стонущего на полу Сергея, сплевывающую кровь у стенки Екатерину и запыхавшегося, вспотевшего Евгения.

  – Не двигайся, Науменко! – в первый раз назвал Екатерину по фамилии доктор. – Стоять! Ты, − показал он пистолетом на Неверова, − с поднятыми руками идешь и показываешь мне, где пульт от гаража, чтобы я мог уехать. Либо я всех вас перестреляю. Ну?

  И он навел пистолет на Евгения, но одновременно держал в поле зрения перекатывающегося Сергея, чтобы ненароком не наступить на него.

  В этот момент Неверов, уходя с линии огня, прыгнул к доктору и в темп движению нанес боковой удар ногой йоко-гери. У доктора пистолет выпал из руки, а Евгения было не остановить – со стороны Неверова пошла классическая «вертушка» и несколькими мощными ударами по верхней части туловища Неверов буквально «забил» Виталия в ванную комнату.

  И финальный мазок – справа с ноги в челюсть. Терпугов с грохотом рухнул в ванную, по сложной траектории падения задев полку с расставленными банками и склянками из его же медарсенала. Брызги во все стороны, осколки, хруст, бульканье и... рычание. Виталий рычал, срывая голосовые связки. Неизвестно, что это были за запасы у Терпугова (кислота? щелочь?), но одна половина лица у Виталия мгновенно стала мокро-блестящей, багровой. Он схватился ладонями – кожа поползла, как влажная промокашка. Глазное яблоко вспухло и целиком вылезло из орбиты. Он рычал и крутился в ванной, нелепо размахивая руками. Наконец он попал ногой по крану и с полным напором понеслась струя в ванную.

  Вода вступила во взаимодействие с кислотой, и из ванной повалили клубы густого белого пара.

  У Виталия слезла обожженная кожа на лице, обнажив кости − жить доктору, похоже, оставалось недолго. Вой пошел на снижение, в штопор, захлебываясь в новых клубах ядовитого пара.

  Евгений отпрянул от двери, задыхаясь и кашляя, Екатерина, прикрывая рукой глаза, оттащила Сергея в комнату. Неверов, согнувшись в очередном приступе кашля, опершись рукой о стену, увидел сквозь заволокшую ванную комнату пелену, что Терпугов уже не дергается.

  Задернув занавески и открыв окна на первом этаже, Неверов прошел на кухню – проведать раненого Червякова.

  – Как он? – обвел Евгений пару сумеречным взглядом.

  – Кость не задета, – буднично доложила Науменко. – пулю я постараюсь вытащить.

  – Инструментов, лекарств хватит?

  – Да. Рядовая операция.

  – Значит справишься, – Неверов побарабанил пальцами по спинке дивана. – если что, я могу помочь.

  – в поселке могли слышать выстрелы.

  – Это понятно, – Неверов вышел на середину комнаты. – поэтому сидим тихо, как мыши. Не мне вас учить. Оружия у нас хватает, но это если ситуация станет критической.

  – Что с доктором?

  – Мертв. Столько кислоты он не пережил. Считай, сам отравился своими химикатами. – Неверов печально посмотрел вдоль коридора. – Жаль, его рация пришла в негодность... похоже, выйти на связь с нашими хозяевами мы не сможем. Никаких кодов или других указаний, как он общался с Бумерангом и другими, я не нашел пока.

  – Что с мальчишкой?

  – Сейчас схожу посмотрю! Надеюсь, он не сбежал.

  – Это нужно проверить обязательно. – простонал Червяков. – Он может стать опасным для нас свидетелем.

  – Как будто я об этом не подумал, – Неверов усмехнулся. – сможешь потом быть ответственным за периметр?

  – Попробую.

  – Молодец! Мы постараемся завтра отсюда сделать ноги. Полагаю, здесь может скоро стать опасно.

  – Ты всерьез думаешь, что нас решили списать?

  – Я ничего не думаю. Нам обещали постоянную связь, но уже столько времени как воды в рот набрали. Это очень странно. Феликс постарался бы нас вытащить при любом раскладе. Только он ничего особо не решает. Значит, придется нам самим.

  – Рискованно...

  – Верно. Только если на нас выйдут местные власти или Генрих – нам не поздоровится.

  – Когда выдвигаемся?

  – Не ранее завтрашнего вечера. Тебя надо хоть как-то подлечить. Отлежишься, там посмотрим. Ладно, я в гараж...

  ***

  Путь Романа в ночи был тернист, как у туриста. Его драндулет артачился и пакостил на каждой версте. Когда он менял спущенное колесо в первозданно мерзком мраке, то не выдержал и трахнул (иное слово трудно подобрать) по крыше-макушке так, что от искусственного грома проснулись все местные собаки и все разведчики советского и российского разливов, находившиеся в радиусе нескольких километров. Авто тут же взбодрилось и к первым, простуженным петухам доставило переутомленного пассажира.

  Ничего рассказывать Липатову о себе не пришлось. Архивариус и без того все знал. И не преминул сей факт тут же продемонстрировать.

  – Вы – подполковник Липатов, бывший армейский офицер, работаете в ФСБ... – Он перечислил все места работы, в том числе засекреченные, хотя ничего подобного ему о себе Липатов не сообщал.

  То -то Роману показалось, что для архивного работника голос больно солидный. Однако, ничего не скажешь. А ведь в архивах эти сведения пока не пылятся...

  Архивариус коротко пояснил, что коллегами с Максим Палычем они были на другом поприще.

  Роман заметил:

  – У меня о вас тоже сложилось несколько иное представление...

  – Книжный червь, дистрофик в очках с линзами толщиной в палец? – улыбнулся мужчина.

  Улыбался он хорошо. Улыбка делала его лицо с волевыми скулами почти красивым.

  «Несколько иное представление...» – это мягко сказано. Когда открылась дверь – несокрушимо-броневая, украшенная линзой видеокамеры – Липатов поразился. Перед ним оказался мужчина с сильными здоровыми руками и плечами, бычьей шеей, слегка оплывшым лицом. А кулаки... На обладание такими кулаками стоило бы получать лицензию, как на оружие самообороны повышенной мощности. Но – у хозяина дома не было ног. Обеих, выше колена. Встретил он Липатова на инвалидном кресле-коляске.

  Впрочем, оно оказалось не тем уродливым сооружением, в очереди за бесплатным получением которого неимущие инвалиды стоят годами – но суперсовременным, сверкающим хромом и никелем. И раскатывало по комнате своим ходом с мерным жужжанием. Кресло было оборудовано массой необходимых приспособлений. Сохранить же подобную горделивую осанку в инвалидном кресле мог лишь человек, много лет проносивший военную форму.

  – Увы, увы, – продолжал Архивариус. – По не зависящим от меня обстоятельствам пришлось сменить работу. Мышцы – какие остались – стараюсь поддерживать в прежней форме. А зрение вот отчего-то не портится, так что уж извините за отсутствие очков...

  – Где вы служили? – полюбопытствовал Липатов. Он не сомневался, что еще много лет обрубки ног Архивариуса рефлекторно вздрагивали, если произнести командным голосом: «Товарищи офицеры!»

  Архивариус внимательно взглянул на него и сказал после короткой паузы:

  – Я не служил в вашем ведомстве. Я работал в ГРУ.

  Ну что же, кое-что стало ясным, подумал Липатов. Например как тот успел почти мгновенно собрать всю информацию о госте.

  Архивариус тут же опроверг.

  – Из разведки я ушел давно. Когда копаясь в обстоятельствах одного дела обнаружил, что мое непосредственное начальство покрывает весьма серьезные преступления. Я это к тому: я примерно в курсе, чем вы сейчас занимаетесь. Михаил Павлович мне кое-что рассказал.

  – Значит, вы – архивариус компьютерный? Специалист по сбору информации?

  – Я и раньше им был... Но сейчас все, что только возможно – стараюсь делать с помощью компьютера. Между иными архивными полками, знаете ли, на моем бронеходе порой и не протиснешься. Шучу. К полкам меня, понятно, не подпускают, выносят заказанное для изучения... Ладно, церемонию знакомства считаю законченной. Пора приступить к делу. Пройдемте в кабинет.

  – По-моему, в упомянутой церемонии упущен один момент, – сказал Липатов. – Как мне вас называть? Михал Палыч в разговоре со мной называл вас только «Архивариус».

  Собеседник удивленно приподнял брови:

  – Так и называйте, Роман, – Архивариусом. Меня почти все так зовут.

  Ну и ну, подумал Липатов. Конспиратор... Что значит старая закваска. В телефонной базе его номера нет, называй его по псевдониму... Если надо – можно ведь имя с фамилией и у соседей разузнать, и в жилконторе. Ладно, пусть будет Архивариус.

  – Тогда и вы зовите меня по фамилии лучше. Меня тоже почти все так зовут.

  На этом церемония закончилась. Они пошли в кабинет. Вернее, пошел Липатов, – Архивариус покатил.

  Устроившись за столом, где центральное место, естественно, принадлежало современному мощному компьютеру, Архивариус сказал неожиданное:

  – Вы уверены, господин Липатов, что я действительно знаю все об интересующем вас вопросе? Михаил Павлович вот тоже не знал как к этому вопросу подступиться... Я всегда был рационалистом и уверен, что никакое знание убить само но себе не может, убивают всегда люди... Но некоторые вещи я тоже совершенно не понимаю.

  Он пожал плечами и продолжал:

  – Ну что же... Если вас, как и Михал Палыча, интересуют какие-либо загадки, связанные с пересением культов индейцев майя и ацтеков на нашу российскую землю, – то особо порадовать не могу.

   Секта называлась «Легион». Дело было года четыре тому назад. Главный у них был гуру Тецкатлипока. Да, так его и называли другие члены секты.

  – Кто были эти другие? – оживился Липатов. – Что вы имеете в виду?

  – В основном там были бывшие военные – солдаты, офицеры, прапорщики.

  В секте было человек двадцать пять, не больше. Располагались они в Подмосковье...

   -И чем же они там занимались?

  – Разговаривали. Мантры читали. Расслаблялись. Иногда медитировали... Гуру Тецкатлипока говорил, что это успокаивает искалеченную войной и современной жизнью психику... Там было такое правило – сначала рассказываешь о себе, задают вопросы, ты отвечаешь, а потом тебя принимают в братство. Особой философии вроде бы не было. Свидетели, по крайней мере, не замечали. Надо только слушаться гуру, ходить и общаться между собой...

  -Даже не предлагали переписать на их имя квартиру? Или делать денежные пожертвования? – спросил, подавшись вперёд Роман.

  – Нет.

  – Интересно. А что собой представлял гуру?

  Архивариус пожал плечами.

  – Он для нас уже интереса не представляет. Но был таким авторитетным мужиком.

  – Что же там особенное у них было?

  -Гипноз, например. Применение психотропных препаратов.

  – И все?

  – По-моему, достаточно. Но главное, в документах секты, которые удалось захватить, фигурирует фамилия Решко.

  – Он и был гуру?

  – Это осталось неизвестным. Гуру все время выходил к своим адептам в маске. Возможно это был Решко, а может и подставное лицо, управляемое.

  – Что стало с сектой?

  – Разогнали при поддержке СОБРа. Кого-то посадили, кто с криминалом был связан, кто-то в психушку сел. А так остальные разбежались кто куда.

  – Что за криминал?

  – В подземных коллекторах нашли несколько трупов, с вырезанными сердцами, у которых на теле обнаружили странные раны, вроде рисунков. Я заинтересовался, начал искать похожие рисунки через Интернет – такие нашлись у древних народов Южной Америки.

  – Очень интересно.

  – Я не стал трогать бывшее начальство из-за этого. Им это не нужно, а для меня только лишние проблемы. Так что вы все это на досуге внимательно прочитайте – возможно встретите знакомых лиц, фигуриующих в вашем деле. Не стесняйтесь, пользуйтесь моим компьютером. Я на некоторое время вынужден вас оставить, мне надо завершить кое-какие дела. Можете чувствовать себя здесь как дома. Поверьте, обстановка здесь расслабляет и отгоняет мрачные мысли.

  – Вы куда-то уезжаете? – поинтересовался Роман.

  Архивариус в ответ подкатил к столу, достал из ящика початую сигаретную пачку и закурил. Сделал несколько затяжек испытывал легкое опьянение, кайф, и улыбнулся.

  Докурив, он проделал несколько быстрых манипуляций с клавиатурой и «мышью» и показал Липатову возникшее на экране изображение. На нечетких фотографиях – фотки делались явно из-под полы – был какой-то тесный, слабоосвещенный зал. И -Архивариус. В какой-то фиолетовой накидке, улыбающийся, сидящий напротив гуру...

  – Вы работали под прикрытием? – спросил подполковник. – фото сделано кем-то из ваших людей?

  Архивариус кивнул.

  – По просьбе Липатова... -он зажег вторую сигарету. – а уезжаю я потому, что опасаюсь теперь утечки информации. Мне тоже запросто могут устроить «самоубийство». Поэтому, пока вы будете вести расследование, схоронюсь надежно – глубоко и подальше отсюда.

  Роман пожал плечами:

  – Что-нибудь еще?

  − Да. Схрон.

  Потом они забрались в прохладный погреб, будто специально созданный для вкусно пахнущих солений и прелых бочонков с вином. Там был лаз в секретную лежку, где находился арсенал оружия. От набора десантных ножей до гранатомета.

  В настоящее время Романа интересовала взрывчаика. Хоть отечественного, хоть западного производства. Он проверил и стрелковое оружие. Все было в боевом состоянии. Все было сделано, чтобы план, задуманный Липатовым, осуществился.

  − Откуда это? – как-то по-детски поинтересовался Роман.

  − Хочешь мира – готовься к войне, как говорил Михаил Палыч. − Архивариус пожал плечами.

  ...Через полчаса из подземного гаража вырулил синий «Джип-Вранглер». Знаки с изображением инвалидного кресла смотрелись на лобовом и заднем стеклах джипа немного абсурдно. Но за рулем был именно Архивариус.

  Впрочем, он не собирался уезжать «глубоко и подальше». В отличие от заявленного подполковнику желанию скрыться, водитель тихо прокатил пустынными улицами, свернул на шоссе, затем пересек железнодорожную ветку и поехал дальше, в сторону столицы.

  Роман всю первую половину дня проспал как убитый.

  Да, как убитый – эмоциональное напряжение взяло свое.

  Наступил полдень. Мир, окружавший Романа, был другой, словно он угодил на какую-то незнакомую планету. Запахи и краски здесь были четкие, не через мутные стекла транспортных средств. Весь этот живой мир был естественным, не фальшивым. Здесь текла чистая жизнь, без фальшивых теней лжи, малодушия, злобы, жадности и крохоборства.

  Липатов, чтобы стряхнуть напряжение последних дней, отправился искупаться на реку. Дотопав до еще не огороженного никакими частнособственническими заборами берега, он с полным правом плюхнулся в реку. Прямо в чем мама родила. Поплавал одиноким дельфином в пресной проточной воде, напоминавшей о далеких морях.

  С думой о вечном он выбрался на берег... И продолжал обдумывать план. План простой, четкий и жесткий.

  День прошел. Как жаль, что вечером приходится уезжать. Увы, работа есть работа. Следователи – люди подневольные. Тем более Романа ждала трудовая повинность у колодца. Нужно было наполнить огромную бочку водой. Для нужд двора. Роман отправился к срубу, на котором висело ведро с длиннющей цепью.

  Наполнял он бочку долго и нудно. Колодец был глубоким, словно океанский желоб. В таком глухом и темном местечке удобно хранить ценности. Никто не найдет. А если найдут, не поверят своему счастью и утопятся в этом же колодце. Возможно, с помощью того, кто туда это все спрятал.

  Глава 20

  Из города Генрих он выбирался со всеми мерами предосторожности, не спеша, предпочтя пеший путь попуткам. Данзас передвигался дворами и переулками, постоянно меняя направление и внимательнейшим образом осматривая предстоящий отрезок пути. Когда городские строения кончились, Генрих стал пробираться к железной дороге сквозь заросли разросшихся, переплетенных кустов жимолости и акации. Временами, улегшись в сухую траву, он всматривался в просветы между деревьями.

  Справа начинался овражек, слева -заросли репейника и лопухов. Впереди виднелось открытое пространство.

  Наконец Данзас добрался до железнодорожной стрелки и стал ждать.

  Из-за поворота вскоре послышался лязг. «Так, поезд! Движется медленно, километров пять в час... Товарняк. Ну и? Это мне подходит... Обыскать все поезда и машины по всей области никто не в состоянии. Идет на север... Туда, куда мне и нужно. – Данзас осторожно выглянул из кустов. – Нормальный вид транспорта, чего там. Не до жиру теперь. Все, садимся. Контролеров здесь нет, билет никто не спросит...»

  Генрих подобрался ближе к полотну. Старенькие вагоны шли неспешно, погромыхивая на стыках вслед за трудягой локомотивом.

  Десантник дождался, когда его минует первая треть состава, и взобрался на насыпь. Мимо проплывали платформы с гравием и двери деревянных вагонов. Одна из них оказалась полуоткрытой.

  Данзас зацепился рукой за створку и впрыгнул внутрь.

  Вагон оказался забит огромными катушками толстого, в руку толщиной, покрытого свинцовой оплеткой кабеля, удерживаемым пропущенными сквозь скобы веревками. Места для безбилетного пассажира было в избытке.

  Генрих прикрыл дверь, оставив себе для наблюдения узкую щель, и блаженно растянулся на полу, прислонившись спиной к одной из катушек. В его положении езда даже на товарном поезде могла считаться верхом комфорта.

  За четыре часа товарняк преодолел не больше тридцати километров – подолгу стоял на переездах, петлял по каким-то полузаброшенным веткам, сдавал назад, что Генрих даже подумал, что машинист заблудился.

  Наконец состав выбрался на прямой путь и двинулся с постоянной скоростью пешехода, страдающего одышкой. Мимо медленно ползла насыпь с редкими кустиками пожухлой травы.

  Данзас приободрился.

  Состав снова замедлил ход. Данзас выглянул через щель. Вот и знакомые по фотографиям из интернета пейзажи.

  Он спрыгнул с поезда в окрестностях поселка Никольское. Товарняк пошел дальше на северо-запад, куда Данзасу было совершенно не нужно.

  Но небольшой отдых он себе позволил. Выбрав стоящий на отшибе сарайчик, в который явно никто не заглядывал пару годиков, Генрих

  разобрал «ПМ» и обильно смазал все части, окуная тряпочку в захваченную у Ольховского склянку с машинным маслом. Не забыл он протереть и патроны, и лезвие ножа. Насухо вытерев оружие мешковиной, десантник оделся, перешнуровал ботинки, сориентировался по компасу на часах и двинулся в район частных домов через холмы, заросшие кустарниками и чахлыми деревцами.

  До нужной точки оставалось немногим более пяти километров.

  Генрих устроился в кустах, решив дождаться темноты и под ее покровом штурмовать нужный ему объект. От нечего делать он принялся наблюдать за реалиями местной жизни, что кипела неподалеку от его убежища под переплетенными ветками акации.

  Реалии были классические, похожие на южнороссийские.

  Пару раз в разных направлениях проехали военные. Помимо них местные торговцы шныряли на своих автомобилях туда-сюда и перевозили в них всякие разности. Начиная от досок и заканчивая корзинами с овощами и клетками с домашней живностью. Причем класс машины никакой роли не играл – на крышу почти новой добротной иномарки могли запросто принайтовить любую габаритную штуку. И ничего, что багажника не предусмотрено! Есть веревка, протянутая через салон. А что до царапин на краске, так это тоже не вопрос – имеется кисточка, коей можно эти самые царапинки и закрасить. Главное – не тушеваться и использовать транспортное средство на всю катушку.

  Когда стемнело, Данзас вышел на простор. Настало время приближаться к объекту. Генрих наслаждался прохладным чистым воздухом. Раздувая ноздри, как первобытный охотник, попрыгал, прислушиваясь к каждому шороху. Оружие не подводило, тщательно закрепленное в тех местах, откуда его можно было сразу достать рукой. От подобных мелочей в операции зависело многое, если не все.

  Генрих подвинул кобуру «Макарова» и погладил ребристую поверхность рукоятки ножа, висевшего на боку.

  «Хиловат арсенал, – меланхолично подумал десантник, – мое существование в последнее время напоминает претворение в жизнь компьютерной „стрелялки“. Переход из одного пункта в другой с параллельным решением определенных задач, скажем– выстрелить, ударить, преодоллеть препятствие. Проблема только, что дополнительных жизней не предусмотрено. Все всерьез – ошибся, значит, труп...»

  Он спустился еще на сотню метров вперед, следуя по узкой протоптанной тропинке, явно использовавшейся любителями сократить путь со станции в поселок.

  Генрих миновал пересохший ручей, сделал пятнадцатиминутный привал и двинулся дальше, ориентируясь по виднеющемуся вдалеке огоньку в окошке стоящего на отшибе дома.

  По его расчетам, огонек горел примерно в трех километрах. Данзас вознамерился обойти поселок справа и углубиться чуть к востоку, чтобы побыстрее выйти к нужному району.

  Неверов привел подростка. Как оказалось, Георгий уже очнулся от действия снотворного.

  Они поздоровались.

  – Где дядя Виталий? – спросил мальчик.

  − Дядя Виталий должен до позднего вечера работать в городе, − быстро проговорила Науменко.

  − А дядя Сергей?

  − Отдыхает.

  Затем первым делом Екатерина сообщила мальчику, что она рада, что сн им все хорошо. Она обняла мальчика, прижала его крепко к себе и сказала, что вот так она его любит и что даже крепче, чем так. Неверову показалось, что в глазах Екатерины появился хищный блеск. Георгий отнесся к словам и действиям женщины крайне спокойно и, я бы сказал, даже бесстрастно. Но он покорно ответил Науменко любезной улыбкой:

  −Спасибо. Вы мне тоже очень приятны.

  – Правда? – воскликнула Екатерина. – Я так рада слышать твои слова. Я так и знала! Пошли со мной на кухню.

  − Я посижу с мальчиком, − переменил намерения женщины Неверов.

  Науменко заморгала часто-часто, словно сдерживая слезу, но ничего не сказала больше и молча ушла на кухню.

  Как только она скрылась за дверью, Неверов выматерился про себя. Шустрый мальчуган мог нарушить все их планы.

  − Только в ванную не заходи, − сказал мальчику Неверов. – там трубу прорвало. Помоешься, если надо, на кухне.

  − Неверов! – донесся голос Екатерины. − принеси консервы и овощи из гаража.

  Евгений спустился и вскоре вернулся с консервами и овощами.

  − Надо будет потом куда-нибудь деть доктора, − шепнул он женщине.

  Потом Неверов уже собрался выйти из кухни, как почувствовал прикосновение руки Екатерины у себя на затылке. Евгений повернулся. Екатерина смотрела на него. Она разглядывала командира так, будто долго не видела его и сразу не узнала, а потом все-таки узнала, и очень обрадовалась тому, что узнала. И еще, помимо узнавания, в ее взгляде Евгений прочитал благодарность, волнение и...страсть. Екатерина положила руки на плечи Неверову и потянувшись, поцеловала его, горячо и сладко, в губы. Екатерина взяла в руки лицо Неверова и долго вглядывалась в него, долго-долго, внимательно-внимательно, а потом сказала:

  − Спасибо.

  Евгений хмыкнул неопределенно и спросил:

  − За что?

  – За мальчика, – очень серьезно сказала Екатерина. – да.

  Неверов промолчал и улыбнулся. Продолжая улыбаться, он заглянул Екатерине в глаза.

  И увидел возбуждение.

  Неверов отошел от плиты и закурил сигарету. Дым показался ему незнакомым, горьким и тошнотворным. Он затушил сигарету и, морщась, сплюнул в приоткрытое окно. Сегодня весь день шел наперекосяк и это ему не нравилось.

  Евгений тяжело вздохнул, и выйдя из кухни, заспешил наверх. Пора было проведать Червякова.

  Сергей лежал на постели и он не спал. Неверов сел на кровать рядом с ним и спросил его буднично:

  – Готов?

  Сергей кивнул.

  Когда Евгений вернулся на кухню, то сначала он увидел стоявшую на горящей конфорке подкопченую сковородку и жарившееся на ней мясо квадратные,тонкие и, по виду, свежие куски. Со сковородки он взглянул направо кипевший, исторгавший из носика струю пара, чайник. Затем оглядел маленький столик, приткнутый вплотную к плите и чуть далее разделочную доску. Посмотрел он и на лежавшие на доске куски белого и черного хлеба.

  «Война войной, – подумал Евгений. – а обед по распорядку!»

  Наконец он еще поглядел на подоконник, уставленный пустыми банками и коробками.

  За обеденным столом Неверов сидел напротив Екатерины, а Сергей сидел напротив мальчика. Они все устроились на стульях, а Евгений с удовольствием остался на диване. Принесенная с кухни им и Науменко всякая еда полностью заполнила стол. На единственном свободном, но не занятом посудой с едой месте стояла пепельница, однако, никто не курил.

  Задумавшись, Неверов полез в карман и достал из кармана пачку сигарет, и протянул сначала пачку Червякову.

  − Я спокойно могу обойтись без сигарет, – Сергей помотал головой. – не хочу.

  − Я тоже какое-то время назад бросил и курить и пить, потому как думал, что таким образом смогу продлить жизнь, а может быть, даже избавиться и от разного рода болезней. Но оказалось, что все происходит иначе.

  − Как же?

  − Существуют другие, гораздо более эффективные способы не умереть.

  − Неужели?

  − Мы умираем лишь потому, что просто иссякает отпущенный нам жизненный ресурс, и для того чтобы не умереть, надо просто научиться пользоваться жизнями других людей.

  Очень весомо и веско, очень уверенно и безапелляционно произнеся эти слова, Евгений пристально посмотрел на Сергея.

  – Да, да... – губы Червякова ни с того ни с сего задрожали, и он виновато улыбнулся и закивал головой, вроде как соглашаясь и подчиняясь мнению командира.

  Георгий вообще будто ничего и не слышал. Он ел и причмокивал. Но в этот момент от поднял голову и спросил Неверова спокойно, с тенью легкой улыбки на губах:

  – Ну и как же ты собираешься пользоваться другими жизнями? Скажи нам.

  Неверов хитро поглядел на мальчугана.

  – Когда это началось, я сейчас толком не помню – не торопясь, начал Евгений. -лет пять назад, может, четыре. Но только мой бог пришел ко мне. Как приходил уже однажды, когда меня ранило, там, в горах, когда я умирал. Он появился и, показывая на себя, сказал мне: «смотри,как мне плохо, смотри, я умираю. Смотри я умираю в страданиях и мне больно», сказал он.

  «Чем я могу помочь тебе?» спросил я смиренно, «Подскажи, я все сделаю. Я сделаю все для тебя, ты не пожалеешь. Ты же мой бог». И я получил ответ. «Да, я люблю тебя, как себя, ты это знаешь, и поэтому то, что я тебе прикажу, ты будешь делать и для меня и для себя, для себя как для меня».

  «Да, да, − говорил я сраженный, − как прикажешь, ведь ты мой бог».

  «Ты должен, − сказал мой Бог, − ты должен, для моего здоровья и счастья, чтобы я не умер, ты обязан регулярно находить молодую жизнь и брать ее себе, и передавать ее потом мне. Только молодую жизнь. Жизнь мужчин – уже не детей, но еще не юношей».

  −Да, именно так он и сказал... – вздохнул Неверов.

  Екатерина, не отрывая от Евгения и мальчика настороженного взгляда, быстро-быстро поедала мясо.

  − Я хотел отказаться сначала, но он сказал, что я ведь буду делать это для себя самого. Только для себя самого. Ну и для него, конечно, тоже, но ведь я и он, говорил он, это единый организм... – Неверов замялся, но затем продолжал: – но все же я отказался. Да, я отказался. На это бог сказал, что я об этом пожалею, и очень скоро. Все так и вышло. После выписки облегчение не наступало, я перенес еще одну операцию. Совсем скоро...

   – Евгений усмехнулся. – И тогда мне пришлось подчиниться пришедшему богу.

  – И убил? – вдруг спросил Георгий.

  – Ага. мальчишку. Довольно симпатичного. Веселого такого, здорового. В общем, которого надо. Которого желал мой бог. Я долго колебался. А затем убил. Не раздумывая...