Текст книги "В поисках героя. Часть вторая (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

  Но понять, что произошло, он не успел.

  Увесистая бутыль с кислотой, стоявшая на стеллажной полке, от воздействия на нее, лишившаяся опоры, естественно упала вниз и на голову, плечи и за воротник Всеволоду Решко, знатоку черных магических обрядов ацтеков и майя вылилось литра два разъедающей субстанции.

  Его тело, некоторое время еще сидело в едких сизых парах ядовитой субстанции, а потом верхняя часть Всеволода стала превращается в шипящую пузырчатую розовую массу, постепенно утрачивая человеческие очертания.

  Охранник смотрел на процесс распада личности доктора, как на сон. «Такого же не бывает!» – крутилось в его не сильно развитых мозгах. Он, по-видимому, уже совсем утратил чувство реальности, поскольку по-детски чистая улыбка сначала пронеслась по его губам, а потом он истошно завыл.

  Гениху ничего не оставалось, как выстрелом в голову успокоить свихнувшегося охранника. Затем он, нацепив марлевую повязку, стремглав вылетел из кабинета, чтобы не отравиться парами кислоты.

  Плотно закрыв дверь, Данзас быстро перебежал по лестнице на первый этаж и выждав с минуту, прислушиваясь к любому шороху, вышел в коридор. Кабинет номер два располагался рядом с лифтом.

  Генрих проверил обойму «Беретты» −в ней осталось всего две пули. Он не особо боялся встретиться нос к носу в палате Бумеранга с его вооруженной охраной – в конце концов в халате, шапочке и повязке на лице его легко примут за врача или санитара. Но тем не менее, проводя намагниченной карточкой в замке на двери, другой рукой он в кармане халата обхватил пистолет, готовясь выхватить его в любую минуту.

  Однако этого не потребовалось. В хорошо оборудованной больничной палате Бумеранг лежал в одиночестве в одних трусах на кровати. Тем не менее над ним опять висела капельница. Бумеранг был в сознании и смотрел в потолок.

  Генрих обвел взглядом комнату – у стены стоял бойлер, рядом с которым лежал свернутый кольцами хируригический шланг.

  Данзас не спеша подошел к столу и вытащив шприц, стал наполнять его серебристо-серой жидкостью.

  − Новые процедуры? – донесся хрипловатый голос Павленко.

  − Угу, − промычал Генрих, набирая тройную дозу транквилизатора.

  Аркадий заворочался.

  − А где Олег Палыч?

  − В лаборатории, − не слишком членораздельно произнес Генрих. – я за него.

  Он подошел к лежавшему пациенту и взяв того за руку, воткнул ему в вену иглу.

  – Ну как ты, Бумеранг? – спросил Данзас, склонившись над темным лицом полевого командира.

  Аркадий медленно открыл глаза и ужаснулся.

  Он еще попытался вскочить со своего ложа, вскинув руки, мышцы его вздулись, но тут же бессильно упал назад на кровать – лошадиная доза транквилизатора сделала свое дело.

  − Я знаю, что ты психологически готов ко всему. Но я должен сказать тебе, Бумеранг, что на этот раз твой боевой опыт тебе не поможет.

  Генрих на всякий случай сковал ноги и руки Аркадия в специальных зажимах.

  − Как видишь, Бумеранг, я все-таки выжил. Поэтому я уверен, что ты ожидаешь в ответ чего-то довольно примитивного и грязного. Но нет, – возразил Генрих. -Ты будешь страдать очень сильно, но недолго.

  Вытащив из карманов пузырьки с формалином, он вставил их в капельницы вместо лекарств, капавших Бумерангу в вены, в каждую руку, и воткнул иглы под кожу полевого командира.

  Павленко задергался, но Генрих приставил ствол «Беретты» к его голове.

  − Проживешь подольше – увидишь побольше, − сказал он.

  После этого он снял со свеого запястья две толстые резиновые ленты и наклонился. Он дважды обернул одну из них вокруг мошонки Бумеранга над яичками, а другую-вокруг его пениса.

  Он начал разматывать шланг, подсоединяя его к бойлеру. Генрих заметил, как Бумеранг провожает его взглядом.

  Затем Генрих сунул руку в карман халата, достал кусок жесткой резины, похожей на конец клизмы, и начал прикреплять его к концу хирургического шланга. Он быстро крутанул шланг, насаживая его на хвостовик трубки.

  Делая это, он продолжал говорить.

  − Но если ты уже умер один раз, никто не мешает тебе сделать это снова?

  Данзас подошел к бойлеру. Долил в него воды, набрав ее в раковине и вылил в бойлер щелочь из двух пластиковых бутылей.

  Он снова остановился, держа в руке трубку и хирургический шланг,а затем остановился, глядя на темное тело полевого командира, беспомощно распростертое на застиранном покрывале.

  Ему не хотелось воплощать в жизнь последний акт этого спектакля. Но вспомнив всех жертв боевиков полковника Соловьева, боевиков Бумеранга, выполнявших его приказы, он отогнал от себя моральные возражения.

  Генрих подошел к краю кровати рядом с Бумерангом и взял резиновый шланг. Затем он, с силой раскрыв полевому командиру рот, он воткнул конец трубки в горло героя Новороссии. Затем он открыл кран бойлера и вода начала течь.

  На губах Павленко появилась пена.

  − Вот и все, − сказал Данзас, уходя. – увидимся в аду, герой.

  Закрыв за собой дверь, он плеснул остаками щелочи на замок, приведя его в негодность. Теперь попасть в палату к герою Новороссии можно было, только выпилив или взорвав дверь.

  Глава 35

  С улицы послышался грохот грузовика, стих, затем долетели команды, звуки шагов бегущих людей. В коридоре показались бойцы спецназа в камуфляже, в масках, кинулись на Генриха, прижали его к стене, наставили на него автомат. К нему подошел высокий мужчина в бронежилете, без маски, видимо командир. Хмуро осведомился:

  – Ты кто такой?

  – Я Генрих Данзас, – ответил Генрих. – находился в заложниках у местных боевиков. Удалось бежать, надев медицинский халат.

  Мужчина вытащил смартфон, включил его, взглянул на экран. Потом очень внимательно, изучающе, посмотрел на Генриха.

  – Боевиков видели? Сколько их было?

  – Не знаю. Человек пять, наверное.

  – Как вы здесь оказались? Документы есть?

  – Меня захватили в Мариуполе и привезли сюда, – проговорил Генрих, – какие там документы.

  – Где остальные заложники? Вы ранены?

  – Нет, но меня накачивали транквилизаторами. Других вроде на втором этаже держали.

  – Понятно. – Старший группы еще раз взглянул в смартфон, затем повернул голову к лестнице. – Михайловский, проводи товарища к машине. Зачистили уже весь корпус?

  – Так точно, – ответил стоявший на лестничной площадке крепыш в бронежилете и маске. – никого, только трупы на втором этаже, в двух кабинетах.

  Данзас криво улыбнулся.

  Когда его вывели из здания санатория, был уже поздний вечер. В свете фар и уличных фонарей он увидел, как на асфальте, с руками сложенными на затылке, лежат несколько человек в белых халатах и пара людей в камуфляже, а в «Уазик» местной, донецкой милиции заталкивают упитанного Олега Ильича в наручниках.

  – Там еще женщина молодая, лет двадцати пяти, в парике из черных волос, среднего роста, – проговорил Генрих. – она была с боевиками заодно. Задержать ее надо.

  – Отработаем и ее, – сухо сказал худощавый блондин в военной форме с эмблемой армейского спецназа. – в машину.

  Ночь в санатории имени Жукова под Новоазовском прошла в суете следственных мероприятий, допросах свидетелей, в хлопотах по транспортировке убитых в морг ближайшей больницы, поисках возможных оставшихся на свободе боевиков. Здание было оцеплено местной милицией, на улице дежурил БТР, и спецназовцы могли спокойно проверить все здание целиком.

  В палату Бумеранга им удалось попасть лишь утром, только взорвав мощную стальную дверь. В комнату ворвались три бойца, один из которых подошел к кровати, проверяя лежавшего на ней человека, а двое других, не веря своим глазам, смотрели на сильно раздутого Бумеранга, не зная, что делать.

  -А он жив?– Спросил старшина группы Марутин, протискиваясь между ними.

  – Я...– Один из бойцов повернулся и выбежал из палаты.

  Темное тело Бумеранга приобрело вид, граничащий с абстракцией. Одна только его распростертая фигура вызывала психологическое беспокойство, напоминая труп убитого и одетого животного. Раздутый до непропорциональности, он не столько лежал на кровати, сколько дрожал в разных местах, каждый его мускул и сухожилие сжались в жесткий, неподатливый спазм, который выгнул его спину так, что она чуть не лопнула, а выпирающий живот вздулся в воздух так, что торс касался кровати только в верхней части плеч и там, где пятки впивались в матрас. Его голова была запрокинута назад, а рот заклеен пластырем, из которого змеился резиновый шланг, прикрепленный к бойлеру. Постель промокла, кое-где это была вода, кое-где нет, и Бумеранг блестел от маслянистого пота. Распространялся неприятный запах.

  – Мать твою! – Боец, осматривавший мертвеца, встал и повернулся к Марутину. Он был похож на ветерана, его темные волосы поседели, а тело стало немного коренастым. Его звали Азат, и он проследил взглядом за шлангом, навинченным на трубу бойлера. – Черт, черт возьми!

  Марутин увидел лежавший на столе стетоскоп, поспешно подошел и взял его. Надев стетоскоп, он наклонился и положил диск из нержавеющей стали на грудь Павленко. Там было какое-то сердцебиение, слабое, беспорядочное, но оно было. Он повернулся к Азату.

  – Убедись, что вода выключена.

  -Что это такое, черт возьми?– Спросил Азат, но ответа ждать не стал.

  Марутин снял автомат и положил его на стол. Он обратился ко второму бойцу:

  – Тимофей, дай мне руку. Мы должны вытащить из него шланг.

  Молодой десантник, худощавый и светловолосый, почти хрупкий на вид, начал закатывать рукава, глядя на неподвижного Бумеранга.

  – Вода отключена! – крикнул Азат.

  -А как насчет того, чтобы освободить его от зажимов?– Спросил Тимофей.

  -Пока нет, – ответил командир.

  -Сукин сын!– Ахнул Азат. Он вернулся к кровати. – Посмотри, что он сделал с его членом!

  Молодой спецназовец поставил одно колено на кровать и обнял Бумеранга за голову, а Марутин взялся за шланг. Тот не хотел выходить наружу.

  -Может быть, нам лучше оставить его здесь?– Голос Тимофея звучал так, словно он затаил дыхание.

  -Он умрет, – сказал Марутин, работая шлангом.

  -Ты должен освободить его, – сказал Азат.

  -Да, хорошо, – сказал Марутин, сильнее натягивая шланг, пока тот не начал поддаваться. Изо рта Бумеранга засочилась грязная розовая пена.

  -Это все из его легких.– Тимофей быстро заговорил. -Что-то не так с его легкими.

  Азат вытащил иглы капельниц как раз в тот момент, когда конец хирургического шланга вышел изо рта Бумеранга, принеся с собой поток вонючей жидкости. Освободившись, Бумеранг начал дрожать, а затем вздрогнул, как будто кто-то тряс кровать.

  – О черт, – сказал Тимофей, оттолкнувшись от кровати и пятясь назад, опрокидывая капельницу, когда он отступал. Марутин тоже попятился, наткнувшись на напарника, и, схватив свой автомат со стола, обошел кровать рядом с Азатом, который был ошеломлен происходящим.

  Дрожь Бумеранга стала еще сильнее, его чудовищно увеличенный живот с раздутым пупком судорожно вздымался. Неожиданно глаза рыжебородого героя Новороссии Бумеранга широко открылись и закатились. Его руки начали бесконтрольно дергаться, когда он, казалось, попытался сесть, его голова задергалась, он стал похож на неуклюже барахтающегося человека-лягушку. Затем его рот широко раскрылся, пластырь слетел и он изрыгнул густой, изогнутый поток, который разлился по всей длине кровати, почти до самой стены.

  – О боже! – завопил Азат, когда Марутин подтолкнул его к взорванной двери, где они все трое застыли ошеломленные и испуганные. Бумеранг, уже не человек, а раздутое существо, брыкающееся в бульоне из собственных жидкостей, снова и снова извергал остатки своих измученных щелочью внутренностей.

  Марутина вырвало. Его мозг просто отказывался воспринимать то, что он видел. Когда он пришел в себя, то комната была вся в скользких ошметках внутренностей Бумеранга и нереальное зрелище смерти Аркадия Павленко наполнило ее. Воздействие на его постепенно возвращавшиеся чувства было невыносимо. Он попятился и вывалился в коридор на свежий воздух.

  ***

  На МКПП Новоазовск они подъехали на рассвете – сержант водитель, Данзас и капитан-спецназовец, молчаливый блондин. Стояние на границе между ДНР и Россией у них заняло рекордно короткое время. Неизвестно, под какими документами у них проходил Данзас, но оформление всех бумаг, связанное с возвращением Генриха на Российскую терииторию прошло на удивление гладко и быстро. Как только они миновали КПП, капитан вышел из военного джипа и долго разговаривал с кем-то телефону. Затем какое-то время они ехали по Ростовскому шоссе, пока у капитана не зазвонил мобильный. Он резко велел сержанту водителю остановиться и снова вел с кем-то переговоры, пока водитель с Генрихом сидели в машине. Наконец капитан вернулся и некоторое время они неторопливо двигались по шоссе в сторону Ростова. Когда они миновали Таганрог, сидевший за рулем сержант негромко включил радио. Капитан задумчиво вертел телефон в руке, явно ожидая нового звонка.

  Молчание прервал переодетый в форму российского военнослужащего-контрактника Данзас. Он с недоумением рассматривал показания часов на приборной панели автомобиля. Электронные часы с отображением даты, времени и календаря вели себя как-то странно: цифры секунд вдруг начали судорожно мигать, словно пыталась начать движение в обратном направлении.

  – Что это у вас с часами, товарищи? – обескураженно пробормотал Генрих.

  Сидевший рядом с ним капитан перегнулся вперед. Ничего не понимающий Данзас показал ему приборную панель – секунды побежали вспять. За ними последовали и минутные показатели: сначала медленно, а потом все быстрей и быстрей.

  − Электроника сбоит, здесь неподалеку военный радар, через минуту все придет в норму! – бросил блондин.

  Данзасу было совсем не до смеха – он нутром почувствовал неладное.

  Вдруг разом у его сопровождающих синхронно заверещали мобильники, и, следом, автомобильный приемник зашумел протяжно и пискляво...

  – Что за дела? – потянулся к приемнику водитель.

  – Сержант, тормози! Все из машины! Тормози же!! – заорал Генрих и оттолкнув капитана, рванул ручку джипа.

  − Стой, идиот!! – в ответ рявкнул спецназовец. – Куда?!

  Данзас вывалился на уже нагретый утренним солнцем асфальт и покатился под встречные машины. Пронзительно завизжали тормоза. «Киа», прямо под колеса которой выпал Данзас, каким-то чудом успела вывернуть в сторону. Генрих, перекатившись, кинулся через бордюр в водосточную канаву. Сержант попытался резко затормозить, но рядом ехал «Камаз» до верху груженный щебнем и он, избегая столкновения, не мог сразу остановить машину.

  Генрих поднял голову. Он увидел сразу все, словно в фантастическом кино.

  Из облаков стремительно вылетела серебристая игла – Данзасу показалось, что с оперением из белого пуха – и, управляемая неведомым Зевсом, вонзилась прямо в джип.

  Тут же грянул оглушительный, чудовищной силы взрыв!

  Обоих пассажиров выбросило из машины едва ли не под самые тучи. От взрыва джип подскочил и, объятый пламенем, завалился на бок. Громыхнул еще один взрыв. Генрих лег в канаву, только глаза немигающе смотрели на эту жуткую сцену.

  На шоссе стала образовываться пробка. Какой-то человек вылез из придорожной канавы и со всех ног бросился в густые заросли кустарника, заполонившего обочины шоссе.

  Эпилог

  Из секретной служебной переписки Генерального прокурора Российской Федерации Ю.Я. Чайки с заместителем директора ФСБ России генерал-лейтенантом Е.Н.Зиничевым:

  «Ставлю Вас в известность, что следственные действия в отношении подполковника ФСБ Р.Липатова, подозреваемого в убийстве заместителя начальника военной контрразведки генштаба РФ Н. Корзубова, полковника ГРУ Б. Соловьева, подполковника Г. Чещихина, офицеров А. Битмана и П. Фадеева временно приостановлены, поскольку подозреваемый впал в „реактивное состояние“: для допросов недоступен, боли не ощущает, находится в одной и той же неподвижной позе. В настоящее время он направлен в Институт имени В.П. Сербского для проведения комплексной стационарной судебно-психиатрической экспертизы.»

  ***

  Дина Дроздецкая лихорадочно искала спасение – санаторий был окружен, повсюду бегали вооруженные спецназовцы, задерживая всех, кто попадался им на пути. Парик теперь был только вреден – если Данзас выжил, то он даст властям ее приметы, со всеми подробностями. Трюк, который прошел с Комаровым, больше не мог принести успеха.

  Поэтому Дроздецкая, сняв халат, переоделась в повседневную одежду, сделала несколько легких порезов бритвой на груди и плече и, размазав кровь по лицу и груди, также намазала кровью место татуировки с изображением Шипе-Тотека, положила сверху вату, накрепко перевязала бинтом, имитируя ранение. Затем она забралась в отсек для пациентов в машине «Скорой помощи», легла на носилки и накрылась сверху простыней, создавая иллюзию раненой, недавно привезенной в медцентр пациентки, которую во всем хаосе прошедшего дня просто забыли госпитализировать.

  Теперь ей оставалось только ждать. Она прикрыла глаза...

  Около полудня в Центральную районную больницу города Новоазовска поступила пациентка лет двадцати пяти – двадцати семи с легкими ранениями груди и предплечья. На все вопросы о причинах получения ранений женщина отвечала бессвязно, стонала и мотала головой. После оказания первой медицинской помощи (перевязка, промывание, уколы) женщина была положена в палату номер четыре для легких больных.

  Во время вечернего обхода медсестра Инна Голубенко заметила, что окно в палате распахнуто, а ново прибывшая пациентка бесследно исчезла. Опрос соседок по палате не дал никаких результатов...

  ***

  Анатолий Трифонов шел в Ясенево на государственную дачу генерала Зиничева. Подъездная дорога закончилась, теперь оставалось только идти пешком. Анатолий выполнял волю шефа, Романа Никитовича − он хотел передать увесистый пакет с сенсационной информацией лично в руки тому, кто, по мнению его шефа, подавал надежды на честного человека и гражданина своей Родины.

  Он очень долго шел через лес. Не верилось, что такие девственные леса в условиях тотальной застройки могут сохраниться рядом с человеком. Потом Трифонов увидел: там, за деревьями, в мареве, пласталось огромное поле... Картофельное поле его Родины... Он брел по нему, свежевспаханному и мокрому от дождя... Жирный чернозем прилипал к его башмакам, и со стороны, наверное, казалось, что человек бредет по незнакомой планете. Но это было Подмосковье...

  Анатолий услышал тугой, напряженный гул автомобильных моторов; увидел – от дачи отъезжает целый кортеж из трех машин.

  Трифонов закричал. Закричал изо всех сил. Он закричал, разрывая голосовые связки. И побежал наперерез, размахивая дипломатом. Он месил чернозем и кричал в попытке обратить на себя внимание. Неужели он забыл инструкцию для телохранителей? Они имели полное право пристрелить Анатолия как объект, представляющий повышенную опасность для генерала ФСБ и его бесценной жизни.

  Трифонов упал лицом в мокрый чернозем, как падал в детстве на дорогу после дождя... Поднявшись, снова попытался бежать. Кричал, показывая на дипломат...

  Автомобили набирали скорость. И шли по трассе в сиянии утреннего солнечного света. Трифонов с дипломатом был им не нужен. И информация в нем была им не нужна...

  И он все понял. Анатолий понял, что останется на этом поле. И будет жить. И продолжать расследование.

  Потом – как озарение. Анатолий увидел салон автомобиля посередине. В нем его новый начальник. Его отдела. Там сидели Олег Тишин и генерал-лейтенант Зиничев... И не узнавали Анатолия. Они не хотели узнавать странного, грязного, нелепого, орущего субъекта, размахивающего дипломатом... Тишин произнес с усмешкой:

  – Уже готов, товарищ генерал. С утра пораньше...

  – Кажется, хочет, чтобы мы его подвезли до города?

  – Живет своей содержательной жизнью. Как ваша дочка?

  – Все прекрасно. Щитовидка отлично прижилась. Сейчас – никаких болей, никаких рецидивов, занимается бальными танцами.

  Потом кортеж ответственных работников ушел за горизонт. А был ли он?.. И что теперь? Анатолий не знал.

  Он опустился на колени. Под рукой оказалась реальность. Она держала его грубой, зримой, ощущаемой силой. Он принялся ладонями черпать дождевую воду из лунки и пить ее... Пить...

  Дипломат лежал рядом молчаливым свидетелем...