Текст книги "Попытка вторжения (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Думаю это не дрова, а моя клетка.

– Очень похоже, вон и для крепящих шипов гнезда готовы, – согласился Укс. – Значит, сам туда сядешь? Смельчак. Мы вот клетки да ошейники не очень-то любим.

– Чего их любить, херню такую, – хмуро пробурчал коротышка. – Но раз надо, так и сяду. И ошейник надену.

Оказалось, ошейник у полукровки заготовлен – в мешке нужного часа дожидался. Партнеры рассматривали сомнительное украшение: добротная кожа с крупными заклепками. Имелся у этой гадости и секрет.

– Ошейник, который снять когда хочешь можно, вовсе и не ошейник, – в некотором разочаровании заметила Лоуд.

– Зачем же мне настоящий цеплять? – удивился коротышка.

– Кто ошейник не носил, тот жизни не знает, – изрек вонючую Логосову мудрость насмешливый боред.

– Ошейник не только ошейный бывает. Главнее тот, что внутри жмет, – парировал Мин, тоже где-то нацеплявший философских премудростей.

– Хватит вам книжными блохами кидаться, – заворчала Лоуд. – Скажи-ка, Мин, между нами, дарками – у Леди вашей супруг имеется? Если то не большой секрет, конечно.

– Думаю, не секрет. Вдовая наша Леди. Даже дважды вдовая. В смысле, повторно.

– Бедняжка, – покачала головой Лоуд. – И за что боги так наказывают?

– Что-то я не удивлен, – ухмыльнулся Укс. – Я бы, пожалуй, тоже недолго протянул с такой цепкой дамой.

– Не трясись, на тебя точно не покусятся, – сухо намекнул коротышка. – И языки да ухмылки придержите. Леди – это Леди.

– Мы так, по недомыслию, – заверила Лоуд. – Дело предстоит хитрое, прикидываем и так, и этак. Мысли разные копошатся.

– Мысли – это правильно. Если по делу, – одобрил отходчивый полукровка. – Давайте поразмыслим, потом с начальством обсудим…

Самцы, одинаково задрав на борт ноги, валялись на банках: Укс на кормовой, мелкий коротконог на носовой развалился. Лоуд вытянулась на широкой центральной скамье, слушала обсуждение плана, изредка вставляла слово, но мысли все время куда-то уходили. Логос-вездесущец к тем мыслям отношения не имел, но все равно крайне ненужные мыслишки в голову заявлялись…

…Она вчетверо младше. С людьми всегда легко ошибиться – стареют мгновенно. Около тридцати ихних лет. Так какого ющеца ее всё так покорно слушаются? У тебя, повидавшей коки-тэно, никогда так не получалось. Двух-трех людишек в кулаке держать удавалось, да и то недолго. Откуда у нее уверенность? Красива, конечно, но разве привлекательность такую силу дает? Сколько раз проверялось: самца с ума свести нетрудно, но эффект короткий, да и на десять рыл постельную обманку не растянешь. Как она это делает? Магия? Нет, магия тоже обманка – ее привкус всегда угадывается, даже тупой человек кишкой чует, пусть и с превеликой радостью на ту дурь ведется. Нету, нету в этой шмонде магии, так, чуть припудрило ее когда-то. Эх, крабье вымя ее возьми, загадочная загадка…

…Как же ее убить? Чтобы и запомнилось, и к должному месту? Кожу заживо с морды содрать? Или целиком освежевать? Восточное двуколье? Приличные железные колы здесь закудхаешься отыскивать. Хороший долгий яд был бы к месту. Вухфрехова сметанка простовата, «поцелуйчик» только за океаном найдешь – снадобье сильное, с морды мясо пластами сходит, а уж вонища – никто близости не выдержит. Может, йиен в период гона подманить? Прошел у них гон недавно, да и маловато трупных сластолюбцев здесь на севере. Пишага привести? Этого отыскать можно, но он блудун-одиночка, еще неизвестно кто из них кого первым забарит. Может, под стаю зелень-мух ее распять? Жрут долго, дней пять протянет, она крепкая. Но все это мудрено, большого времени и хитроумностей стребует. И главное, всё уже было, чужое повторять скучно и не к такому важному случаю. Э, полный шмондец, совсем мир обнищал казнями.

Что-то редкостное и достойное придумать нужно. Ну, время-то еще есть.

«Квадро» шел самым малым ходом, но и это было рискованным. Предчувствия и суеверия Катрин отгоняла, но те высоты на горизонте беспокоили – непременно там кто-то сидит, и хорошо, если без оптики. Вообще-то, Кроличья оказалась на диво унылой рекой – за двое суток только древняя прибрежная хижина и мелькнула, в остальном – скальные уступы, заросли терна и шиповника, да рощицы акаций. Два относительно свежих кострища тоже важны, но уликами служить не могут – беглый расчет количества ночевавших засранцев подсказывал, что числом их было до двух десятков, не больше. Жрали рыбу, гильз и обрывков газет не оставляли – вполне возможно, случайные люди. Кстати, нужно уточнить.

– Возвращаясь к хвостачам – еще раз твои ощущения?

Рата намазывала бутерброды к чаю, довольно ловко, нужно признать, – висящий на мамке Дил изо всех сил помогал, дергая за волосы и бусины, но сбить точные движения ножа ему не удавалось.

– Я хвостачей почти не чувствовала, – пояснила некромантка-буфетчица, укладывая очередной бутерброд на блюдо. – Самый слабый отзвук, такой почти у всех дарков есть. Медведи и клыкачи тоже чуть-чуть отзываются.

– Не сомневаюсь. Но какое именно посмертное эхо у наших покойничков? – уточнила Катрин, расставляя кружки.

– Да никакое. Спокойные они. Всецело упокоенные, тела лежат на дне, остальное сразу ушло. Если оно в них было, – Рата повертела шеей, освобождаясь от захвата деятельных рук Димки-Дила. – Там очень спокойная бухта. Гребец какой-то древний, костей почти нет, истаяли, но о доме вспоминает. А хвостачи… сдохли с облегчением да исчезли.

– Кэт, они не люди, – в очередной раз напомнил Жо, стоящий у штурвала, и твердо верящий в био-роботов, – Белка их не может чувствовать.

– М-да, Белка не может, Дашка тоже не может. У всех лишь отдаленные отзвуки, а хвостачи все-таки существуют.

– У них программа, – заявил чересчур образованный капитан. – Программа заканчивается, они отключаются.

– Может, и так, – согласилась Катрин.

Спорить не хотелось. Жозеф – толковый парень, но по причине молодости твердо уверенный, что в нем самом та программа отсутствует. Впрочем, он Дашкин рассказ о смерти объекта Четыре-Пять-Пять слышал в кратком пересказе, да и вообще житейского опыта у корабельного папашки маловато.

Сходили с чаем к впередсмотрящим: Лот-Ta и Вини не отрывались от наблюдения. Удалось временно снять с поста Питера – ребенок должен нормально питаться или хотя бы чай вовремя пить. В кокпите Катрин напомнила старшему юнге, что руки нужно мыть даже в боевой обстановке – Петька пулей юркнул вниз.

– Как у тебя получается – не повышая голоса, рявкать? – покачал головой капитан.

– Опыт, – пробормотала Катрин, вглядываясь в поворот русла. – Стопори машины, пересаживаться будем.

– Да чего тебя так дергает? А еще про свой опыт…

– Хрен с ним, с опытом. Вон Сиге от камней плывет…

С ластоногим разведчиком пообщались на носу – афишировать его присутствие по-прежнему не хотелось. Вероятно, «маньячная» часть пассажиров о пловце догадывается, но пусть свои догадки при себе и держат.

Вражеского лагеря Сиге не обнаружил, но подозрительные следы начали попадаться все чаще. Как и было условлено, дарк о них немедля сообщил: древесный уголь в воде, сломанный черенок весла, запахи, ну и главная выловленная улика…

– Это что за гадость? – поинтересовался Спаун, заглядывая в тряпочку, извлеченную из тюленье-водолазного мешка.

– Полагаю, окурок. Размокший, сигарный, – объяснила Катрин.

Теперь вся команда смотрела на нее. Крайне осуждающе.

– Это не мой. Я самоотравляюсь редко и вообще докуриваю из соображений экономии, – сердито оправдалась Леди.

– Понятно, что не твой. Но если у хвостачей все излишества под запретом, следовательно, их поводыри где-то совсем рядом… – начал рассуждать Жо.

– Примерно так. Переходим к делу безотлагательно и «Квадро» уходит, – кратко известила Катрин.

– Но тут еще миль десять, не меньше. Сиге, тебе как кажется…

– Время прений прошло. Жо, заканчивай…

Спешно перебросили в маньячное корыто остатки багажа. Катрин поднялась обратно на «Квадро»:

– Переоденусь в приличной обстановке.

…Из каюты выходить не хотелось, Катрин, морщась, поправила перед зеркалом «приличное» платье. Как партнеры там говорят? «Шмонда»? Она самая.

Родственники и друзья ждали в кокпите.

– Довольно стильственно, – вздохнула Лот-Та.

– Попрошу без замечаний и пожеланий. Лучше присядем на дорожку.

Расселись в тесноте. Мелкий Димка-Дил таращился – для младенцев новое платье – новый человек. Впрочем, для старших примерно так же. Эх, тоскливо без штанов.

– Ладно, все идет по плану. Главное, вы не глупите.

… Поочередные объятья – ужас, какую уйму родственников мы имеем. Да и Винни Пух тоже не чужой:

– Присматривай за семейством.

– А как же! Ни пуха, ни пера.

– К черту!

Улыбаясь, Катрин спрыгнула в корыто. Запомнил парень присказку, что ж, два «пуха», это несомненно, к успеху.

Катамаран уходил вниз по течению, маньяки возились с лодкой, ставя мачту и поднимая нелепый парус.

– Что, ходу действительно помогает? – поинтересовался Спаун.

– Больше для настроения и красоты, – откликнулась оборотниха.

Наконец, команда села на весла. Мин поднял каменный якорь и неповоротливое судно тронулось в путь.

Маньяки, работая тяжелыми веслами, без особого стеснения рассматривали пассажиров.

– Значит, теперь дамочка? – констатировала изменение статусов ехидная коки-тэно.

– Не будем сразу разочаровывать встречающих, – пояснила Катрин. – Пусть обрадуются, взбодрятся.

– Обрадуются, отчего ж не обрадоваться, – заверил боред. – Не будет с моей стороны нескромностью спросить, где на леди оружие припрятано?

– Зачем оружие? – удивилась Катрин. – Не в налет идем, а в разведку. Если что, супруг мне нож одолжит.

– Непременно, дорогая, – Спаун откинул полу куртки, с гордостью показал рукоять большого кинжала. – И вообще ты под моей надежной защитой, можешь спокойно любоваться окрестностями.

– Эх, везет вам, Леди. Супруг такой удачный, и приятный, и мужественный, – завздыхала оборотниха, строя глазки свежему пассажиру.

– Флирт буду пресекать на месте, – уведомила Катрин. – Вы мне эти развязности бросьте. По роли мы давно в пути, всем всё обрыдло. Так что веди себя прилично, дорогуша.

– Так я и в мыслях не имела, сугубо для естественности, – заверила Лоуд. – А так я очень строгих правил.

– Вот о правилах вспомнили, а кипятка взять с камбуза забыли, – напомнил с носа хозяйственный Мин.

– М-да, сглупили, – согласилась Катрин. – Спешка, суета. Зато бутербродов нам целую кучу свалили. Придется их с водой жевать. Пиво-то волочем для бутафории, эх, военные времена…

Глава четвертая
Встреча на Кроличьей

– Плохо, – пробормотала Катрин.

Видно было действительно неважно: из соображений конспирации дальнозоркую трубу шпионская группа с собой не брала, и летучий объект в сгущающихся сумерках рассмотреть не получалось. Понятно, что не маленький и отнюдь не ветром его несет – ощутимо двигался с юго-востока на запад.

– Что ж это такое, мурьен его заешь? – гадала оборотниха. – Голову даю на отсеченье, – оно здоровенное. Стая птичья? Нет, непохоже. Неужто дракон⁈

– Дракон, вроде бы с крыльями должен быть. А это не машет, а так висит, вроде медузы, – неуверенно заметил Спаун. – Да и вообще здесь драконов испокон веку не видели. Они на Желтом берегу летали.

– Не, там тоже не летали, – нетерпеливо возразила оборотень. – Зато теперь прямиком вот сюда прилетел.

– Оно плывет, а не летит, – справедливо уточнил Мин. – Больше на рыбу похоже. Или на какашку.

– Ошалел, зверушка⁈ Ничего себе какашки пошли! Это чьи ж такие⁈ – вознегодовала Лоуд.

– Небесного Кролика. Я про него сагу слышал. А за «зверюшку» могу и в харю выписать.

Вошедшая в исследовательский раж оборотниха слегка опомнилась:

– Я не в обиду, господин Мин. Просто не слыхала про такое летающее дерьмо. «Небесный кролик», это ж вообще по жабры закудхаться можно!

Сагу «О Походе к Светлому Замку и Небесном Кролике-герое» доводилось слыхать и самой командирше шпионской группы. Не только слыхать, но и слегка редактировать. С возрастом одна знакомая поэтесса-сказительница стала рифмоплетствовать поприличнее, вернее, чуть тщательнее маскировать двусмысленности слоями философских размышлений. Но два эпизода богоборческих подвигов Кролика следовало из рукописи вымарать, с чем, кстати, авторша легко согласилась. Ей-то что, еще насочиняет…

– Дерьмовый дракон или драконово дерьмо – нам какая разница? Пролетело мимо и слава Логосу, – пробурчал боред. – Садись-ка на весла. Пустоголовая.

– Ладно, я пока за нее, – сказал Спаун, натягивая перчатки.

Барка двинулась в свой небыстрый путь, а Лоуд все еще стояла, держась за мачту и вглядываясь вслед неопознанному летающему объекту.

Мужчины гребли, Катрин размышляла о неожиданной и довольно-таки неукротимой оборотничьей любознательности. Мин ерзал на носу и осторожно, но со значением поглядывал на командиршу. Катрин ответила кратким предостерегающим взглядом – потом обсудим. Полукровка вздохнул – артиллерийское образование (пусть и начальное) и регулярное приобщение к кладезю мудрости в виде ноутбука с коллекцией энциклопедий, учебников и справочников, собранных заботливой Дашкой, дали Минимуму солидную почву для гипотез и догадок. Вероятно, правильных.

Плохо. Естественно, дирижабль это не быстроходный штурмовик, и не ударный беспилотник, но от такой надувной какашки до боевого цеппелина один шаг. Впрочем, возможно, это аэростат или еще какой-то упрощенный монгольфьер. Все равно плохо. Катрин отдавала себе отчет в том, что весьма предвзято относится ко всем летательным аппаратам сложнее воздушного змея, но так уж судьба сложилась. Психология наземного ПВО всегда была как-то роднее и ближе.

– Мне кажется, это летучее снижалось и за гору уходило, – сказала Лоуд, наконец-то садясь на скамью и поглядывая на командиршу.

– У вас глаза морские, вам виднее, – пожала плечами Катрин. – Лично я только пятно и рассмотрела. Если эта летучая хрень наших хвостатых друзей, мы с ней непременно познакомимся.

– Хм, дракон это интересно. Даже дерьмовый, – оборотниха посмотрела на гребцов. – Милостивый господин нынешний хозяин великодушно позволит его подменить? А то мы так вовек никуда не дофигачим.

– Охотно, – Спаун пересел на пассажирское место

– Господа шпионы, вольнонаемные и всякие прочие, – вкрадчиво сказала Катрин. – Убедительно прошу слово «офигительно» и его производные не употреблять. Ругайтесь классически, как деды и прадеды завещали, без модных нововведений.

– Отчего такие строгости? – удивилась Лоуд. – Нормальное местное, в смысле, глорское ругательство.

– Хвостачи не местные, могут неправильно понять. У них боги строгие, за всякую неуместную созвучность сгоряча наказать могут.

– Вот, теперь еще и языки себе подкусываем, – надрывно пожаловалась оборотниха своему веслу.

Корыто-салми медленно, но неуклонно продвигалось против течения. Командиршу группы начинали беспокоить пустынность и безмятежность берегов. Сиге тоже не подавал сигналов. Возможно, на ночлеге будут новости. Нужно поярче обозначить себя.

* * *

Ярко пылал костер, роскошно отражался в темной речной воде. Катрин раздумывала: не разложить ли огни классическим охранительным треугольником? По здравому размышлению не стоило возиться: едва ли «встречающие» оценят ретроградную суеверность путников, да и где они, встречающие?

Начал побулькивать котел над огнем. Мин со Спауном готовились засыпать крупу, бескрылый гребец меланхолично ломал для костра сучья, оборотень деятельно протирала ложки. Как бы не смазала какой-нибудь дрянью. Впрочем, ложки не именные, остережется себя травануть.

С боредом было более-менее понятно: ждет случая, форсировать события не собирается. Убьет, не колеблясь, но позже, когда сочтет нужным. Железных нервов мужчина, как бороду сбрил, так даже некоторую симпатию вызывает. С общительной многоликой красавицей сложнее. Что-то ее порядком ломает. Знает-догадывается или чутье у нее слепое? Увидела дирижабль этот трахнутый – этакий взрыв искреннего любопытства. Стухла, опять взрыв. Возможно, расстроенная психика, последствия употребления нэка? За спиной такую психопатку лучше не оставлять.

Всплеск на воде, еще один, и еще.

– Что-то рыба разыгралась, – сказала Катрин. – Пойду, гляну.

– Ох, не упадите, – немедленно взволновалась оборотниха. – Там скользота такая, платье перепачкаете.

– Платье-то ладно, а если нава какая… – намекнул осторожный Спаун.

– Какие здесь навы, у лодки-то… – Катрин спустилась в темноту узкого пляжика. Пятно барки, веревка, весла на камне…

Сиге ждал у зарослей, наполовину высунувшись из воды. Катрин присела на корточки

– Ну, что там?

– Иииии-дут. Двеееее лодк-ииии. Заме-еееетили дыыым, на рааааассвете возьмуууут вааас. Плааан у нииих.

– Понятно. Как там общая обстановка?

Сиге рассказал о базе противника: основной лагерь разбит повыше от берега, в скалах. Ластоногий разведчик пытался подняться, не получилось, – мелковат ручей. Людей много, стоят долго – все загажено. На воде три лодки, по описанию такие же суденышки, как пытавшиеся абардажить «Козу». Катера не видно. О численности противника Сиге мог сказать лишь предположительно – не менее двух сотен. Кроме хвостачей никого не видел, но эти-то у берега так и кишат – похоже, голодные. Ставят сети, верши, закидушки…

– Рыыыыыбы мааало, сеееети дууурные, – подумав, добавил разведчик.

Катрин уточнила насчет запахов и прочего. Сиге слышал и чуял звуки и вонь работы мастерской, безусловно, имеется кузница и лесопилка, еще что-то химическое, похоже на запахи конгерских красилен.

– Ладно, полагаю, завтра увидим.

– Уууу вассс туууут ууупокооооенный рядоооом, – Сиге указал ластом вдоль стены тростника. – Уууууберетеее? Ааа тооо нааа вааас повееееесят.

– Да, придется убрать.

В котле уже вовсю благоухала заправленная каша.

– Клади еще, – сказала Катрин убирающему брусок сала полукровке. – Завтракать, видимо, будем в иной обстановке.

– Что, водичка новости нашептала? – ухмыльнулась Лоуд.

– Так река же, она всё знает, всех несет, – Катрин глянула в насмешливые глаза даркши. – Пойдем-ка, глянем, может еще что любопытное теченьем нанесло.

– Всё может быть, – несколько озадачено согласилась кока-тэно…

Катрин шла впереди, поддерживая подол юбок. В другой руке покачивался ремень с ножнами кукри. Даркша не очень шумно – не егерским шагом, конечно, но вполне прилично, следовала сзади. Взгляд – недобрый, откровенный – скользил по шее, останавливался между лопаток, сползал на поясницу. М-да, бить ножом многоликая сучка явно умеет.

С самого начала идиотская была затея. Не хотелось оставлять её в Глоре, а разбираться должным образом было некогда. Оборотничество – полезный шпионский навык, но к чему рисковать? Единственная причина, да и та насквозь дурацкая…

Катрин полагала, что вполне успеет отмахнуться увесистыми ножнами. Если момент первого движения не прозевать. Тварь многолико-ироничная куда помедленнее бореда, но… Отбить нож, свалить ее на землю. Убивать сейчас смысла нет, может, удастся договориться…

Весьма сосредоточенная на ином, Катрин едва не пропустила подарок реки.

– Смотри-ка…

– Покойничек, – восхитилась Лоуд.

Видимо, она шла в ином облике – оборачиваясь, командирша успела уловить рябь на оборотничьем лице – довольно странное зрелище. О чем-то этаком, мультипликационном и пластилиновом, напоминающее.

Мертвец плавал лицом вниз, нагой, бедра и ноги скрывала черная ночная вода – казалось, лишь половину тела к берегу щедрая река принесла, поровну с рыбьем племенем поделившись. С бритого черепа покойника стекала прядь темных волос, липла к шее.

– Похоже, сам сдох, – с нотками искреннего интереса заметила Лоуд.

– Слушай, коки-тэно, ты вроде что-то сказать мне хотела? – Катрин смотрела в доброжелательно улыбающееся лицо.

– Я⁈ Так что я скажу? Разве насчет варева – остынет ведь.

– Как бы не обжечься нам с тобою. Ты, Лоуд, если что сказать собралась, так говори. Здесь и сейчас.

– Так что ж я скажу? Хвостач, вроде. Дохлый. Что тут еще придумаешь?

Лицом оборотниха всегда хорошо играла. Сейчас глаза подводили – то ли не хотела врать баба, то ли не находила нужным. Вовсе не в тон разговора глаза сузились-заблестели.

– Ладно. Такая ночь теплая да звездная, а сказать нечего, даже как-то странно, – Катрин повернулась спиной к собеседнице, присела над покойником…

…Спина как голая, отмахнуться, сбить удар уже не получится. Только вперед упасть-нырнуть, по мертвецу в воду успеть соскользнуть. Полный пипец платью придет…

За спиной напряглись… Сейчас…

…Катрин потянула труп из воды – тяжелый, чтоб ему… едва выполз на заиленные камни…

…Вот сейчас. Катрин была уверена в каждом движении оборотнихи – сквозь косынку схватит за волосы, запрокинет голову и ножом по горлу. Вероятность блокировать удар еще есть, но сейчас и ее не будет…

…Покойник, наконец, поддался и перевернулся на спину – шлепнула по воде бессильная сине-белая рука. Черноперки уже попробовали речной подарок – губы и щека разлохматились…

– Хвостач, – хрипло сказала Лоуд.

– Ну да, – упорно не оглядываясь, согласилась командирша.

От движения мертвец подвсплыл – высунулись из воды худые ноги и лиана бессильного хвоста.

– Помогай, что ли, – Катрин оглянулась – собеседница стояла очень прямо, несколько неестественно. Вот только рукоять ножа в ножнах отклонилась от бедра. Интересно, как же она это делает?

…Подобрав юбки, вошли в воду, отпихнули покойника подальше на глубину.

– До моря вряд ли доплывет, но на теченье ему как-то поспокойнее будет, – сказала Катрин, вытирая руки.

– Бестрепетная вы для истинно благородной леди, аж жуть, – восхитилась оборотниха. – Вот я дохляков побаиваюсь. Хотя мне они ничего плохого вроде бы не делали, насколько помнится.

– Да, у покойников достоинств уйма. Не спешат они, все вовремя делают. Достойная привычка. Ты, если чего надумаешь, теперь уж обожди, пока с делами закруглимся. Не порть веселья.

– Да как можно⁈ Такое дело интересное придумали, – Лоуд принялась обувать башмаки.

Катрин подняла с камня ножны кукри. В глубине зарослей что-то едва слышно треснуло – обе женщины замерли.

– Ох, никак приглядывает за нами кто-то? – прошептала Лоуд.

– Вряд ли. Мы же не для купанья заголились. Мокролапка или енот-полоскун шмыгнул.

– Мокролапок знаю. А что за полоскучий енот?

Катрин рассказывала про лесного зверька, оборотниха восхищалась звериной чистоплотностью, шли вдоль кустов, словно и не было ничего. Тьфу, так и действительно в наваждение поверишь.

Плотно и без спешки поужинав, начали готовиться к грядущему дню. Мин, регулярно проходивший через эксперименты с гримом и клеем, опасался, что непременно чихать будет. Из-за аллергии.

Катрин, преображая артиллериста, напомнила, что аллергия бывает в основном из-за неестественных материалов, а тут вполне естественные, рекомендованные самой Tea. Полукровка авторитету кицунэ безусловно доверял, но все равно нервничал. Катрин глянула на собиравших клетку мужчин и моющую посуду Лоуд, прошептала:

– Ты зачем за нами по берегу поперся?

– Понимаешь, показалось, что кто-то чужой подбирается. Интуитивно. Нехорошее чувство. Дай, думаю, проверю. У меня слух хороший, близко к вам не подходил…

– А у нее?

– У нее, наверное, тоже неплохой, – помолчав, согласился Мин. – Вообще-то, у меня сложилось впечатление, что она тебе горло перехватит. Я уж за шар схватился, но ведь кусты… Ты что, нарочно к ней спиной повернулась?

– Значит, и слух, и зрение хорошие?

– Чего мне жаловаться? С усидчивостью у меня не особо, а слухом и зрением не обделен. Послушай, это херовая была проверка. Я ж видел…

– Забудь.

– Ладно. Но ты повнимательнее. И это… чего это я какой-то несчастный полоскун? Нормальным зверем обозвать нельзя было, что ли?

Вскоре Мин принял надлежащий дикий облик и отправился осматривать свой Дзот, коим для смягчения ситуации нарекли решетчатое сооружение. На взгляд Катрин клетка получилась несколько неубедительной – Минимум выглядел довольно крепким зверьком, но что построилось, то построилось.

Настало время проинспектировать облик оборотня – мужчины следили с интересом. Мин даже перестал возиться в своем новом жилище. Нынче Лоуд была юна – на вид лет семнадцать, не старше, платьице служанки сидело на ней изумительно. Даже чересчур – того и гляди завязки корсажа полопаются.

– Сиськи бы поубавить, – намекнула Катрин.

– Понимаю, конкуренцию кто ж любит, – закивала оборотень. – Может, впалую грудяшку сделать? Для жалостности? И еще я кашлять могу.

– Давай без фанатизма и чахотки. Мы гармонии добиваемся. С такими буферами ты повыше меня ростом должна быть, а сейчас вообще не очень понятно, как равновесие удерживаешь.

Лоуд немедленно прибавила в росте, заценила реакцию мужчин – тех роскошная баскетболистка несомненно впечатлила, особенно взлетевший до колен подол. Впрочем, боред тут же проворчал «ну, закудхала», и оборотниха завершила провокационные

экстерьерные эксперименты.

– Волосы можно чуть короче, – посоветовала Катрин.

– Под косынку уберу. Все равно постоянную длину держать трудно, отвлекают эти патлы, – доверительно призналась специалистка. – К цвету придираться будете?

– Блондинка так блондинка. Мы же вроде бы северянки.

– А как же! Блистательная госпожа кого попало в служанки не возьмет, тут тонкости важны…

– Увянь.

Оборотниха усмехнулась.

С мужчинами проблем не возникло: оставались в обычном виде, только Уксу была выдана рубаха посвежее. Боред без возражений снял свое тряпье:

– Благодарю милостивую леди. Давно собирался поменять, да все как-то времени не имелось.

– Спецодежда за счет нанимателя. Завершим дело, штаны и сапоги выдам. Сейчас тебе в старых логичнее погулять.

– Как скажете. Леди. Если не секрет, что такое «чахотка»?

– Болезнь легких. Ткани разрушаются, выхаркиваются с кровью. Здешние места боги миловали, этот недуг дальше к северу встречается. Изредка. Что такое «буфера» объяснять?

– В принципе уже понял.

– Вы вот разговоры разговариваете, а могли бы мне тростника подсунуть, – намекнул возящийся в тесной клетке Минимум.

Обустроили «дзот», заверили узника, что в следующий раз заготовится клетка пошире. Катрин собрала лишнее оружие и амуницию в мешок, пошла к воде.

Сиге ждал, жуя свежепойманную рыбешку.

– Бутерброд будешь? – спросила Катрин.

Селк схарчил краюху хлеба с кашей, забрал тяжелый мешок.

– Буй обычный поставишь? – на всякий случай уточнила командирша.

– Ооообычный. Нееее воооолнуйся.

В общем-то, все было готово. Катрин подсунула сучьев в костер и легла под плащ на супружеское ложе.

– Я все ж несколько волнуюсь, – прошептал Спаун.

– Не трясись, я буду нежна и осторожна.

Шпион хихикнул:

– Ты, как всегда, изумительно тактична. Жаль, что только шутишь.

– Да, настроение неэротичное. Не люблю я в эти поддавки играть, маловато во мне лицедейства. С другой стороны, самый короткий путь в их лагерь.

Шпион согласился, рассказал поучительный случай из практики городской работы под прикрытием и задремал. Все ж нервы профессиональные. Хотя, может это юный возраст.

Катрин смотрела сквозь ресницы на огонь костра, слушала звуки реки и берега. Быстрее бы, что ли…

* * *

Сыграли как по нотам. Гости заявились в лучших традициях – с первой рассветной

серостью.

…Первым взволновался, зарычал-заскулил в своей клетке Мин. Успел вскочить на ноги изображавший часового Укс – стремительно атаковавшие из кустов полуголые воины вырвали из его рук острогу, сшибли на землю. Прогалина лагеря заполнилась свирепым воинством, выкарабкавшегося из-под плаща Спауна мигом придавили к земле, сорвали ремень с кинжалом. Голосила Лоуд, рычал и почему-то лаял Мин. Катрин пыталась удержать сдергиваемый с нее плащ:

– Господа разбойники, смилуйтесь! Боги вознаградят!

Плащ разодрался. Воины, заценив добычу, заржали:

– Шлындра арна! Сларагерва!

Хвостачи были как хвостачи – ничего выдающегося. Собственно, после анатомического вскрытия любой вид как-то ближе становится. Катрин ахала – пленников столкали в кучу возле костра – и пыталась определить командиров среди захватчиков. Звонко всхлипывала Лоуд, кряхтели помятые мужчины, вокруг рыскали ощутимо пованивающие воины, энергично рылись в пожитках, попутно пинали и грозили саблями пленникам-мужчинам, алчно гыкали на женщин. Потом воинство столпилось у клетки, с хохотом разглядывая черного лохматого зверька – Мин забился в угол. Упитанный хвостач начал тыкать неведомого зверя острием сабли.

– Ошалели, что ли? – заорала Катрин. – Он денег стоит! Чистым серебром плачено! Попортите товар, господа налетчики. Как так можно⁈ Шестьдесят «корон», а вы ножиком тычете!

Усатые и безусые рожи озадачено обернулись.

– Шлындра? Деньги? Хде?

Произношение у героев было еще то, но понять вполне можно.

Катрин хлюпнула носом:

– Никаких шлындр. Честные женщины. А зверь больших денег стоит. Для перепродажи везем, бережно и с кормежкой. Выгодное дело, говорю. Это ж реликтовый карликовый вег-дич. Такого за полторы сотни «корон» сбыть можно.

Хвостачи переглядывались, толстый опять взялся за саблю, норовя поддеть зверька и глянуть что в нем такого ценного. Мин злобно зарычал.

– Не трожь его! Он же плюется ядовито, – Катрин демонстративно харкнула на истоптанную траву, ухватила бореда за дырявую штанину. – Вон прорехи какие – всё заплевал реликт-карлик. Убытки несем ежедневно…

Хвостачи ухмылялись, но от клетки на всякий случай отступили.

– Тих, шлындра! – начальственно рявкнул упитанный разбойник. – Опцы, ись!

«Опцы» пихаясь и ворча, выстроились в шеренгу, упитанный командир обратился к подчиненным с краткой речью, состоящей из сплошных «ых, гых, нах». Общий смысл, тем не менее, был вполне понятен – командир напоминал о недопустимости мародерства. Потом старшина сунул сабелюку за свой веревочный пояс и принялся обыскивать личный состав. Ему приходилось приседать, поскольку все трофеи подчиненных таились в шароварах. Реквизированное бросалось на обрывок плаща: ложки, мешочек с приправами, запасная Катеринина косынка, кресало, ножны ножа, вялые весенние картофелины… Видимо, важна была не ценность добычи, а сам увлекательный процесс приватизации. В строю стояло пятнадцать рыл, обобранные встречали каждую находку одобрительным тыканьем, еще не обысканные помалкивали. Коллективное негодование вызвал найденный на заднице одного из воинов узелок с остатками походного сала. Потрясенный старшина завернул тряпицу с сокровищем и крепко врезал под дых бесчестному мародеру – тот свалился на траву, соседи по строю не замедлили порядком напинать мерзавцу.

Наконец, изъятие ценностей закончилось, старшина обратился к строю с кратким утешительно-ободряющим словом. Приободренные воины ответили троекратным «сларагерва!», затем было исполнено что-то музыкально-торжественное.

– Вот пополам мне провалиться, ни слова не поняла, – прошептала между всхлипами юная Лоуд. – Это чего за заунывный шмондец?