Текст книги "Попытка вторжения (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Молитва, – ответил образованный Спаун. – Ты лучше помалкивай.

Катрин терзали смутные сомнения. Логично было предположить, что в сочетании со сларагервством и сальными чубами должен прозвучать несколько иной мотив, но выли храбрые воины что-то другое. Хотя и смутно знакомое. Катрин знала, что сама поет крайне дурно, но эти гнусавят – уж вообще ни в какие ворота… Гадай теперь, что это было.

Старшина подал команду, и воины, выстроив живую цепочку, начали погрузку, нужно признать, довольно спорую, хотя в барку летело все подряд без сортировки и снисхождения. Старшина подошел к пленникам, пощипывая ус, оценил живую добычу, поцокал зубом на румяно-заплаканную девицу-оборотниху, пощупал добротную куртку Спауна и уставился на старшую даму. Катрин догадалась, что сейчас ее будут щупать, не на предмет материи платья, а из того банального мужского интереса, что необъяснимо преследовал отставного старшего сержанта всю жизнь. Но старшина от лапанья воздержался, вместо этого протянул изъятую у мародеров серьгу и показал на ухо пленницы.

– Так, а вторая-то где? – поинтересовалась Катрин.

Старшина раздраженно обтер сивые усы – видимо, полное исследование шароварных недр личного состава и возвращение канувших туда ценностей было недостижимо в принципе.

– Благодарствую, сразу видно благородного человека, – Катрин принялась кланяться и вставлять в ухо нежданно вернувшуюся драгоценность. Серьги были не из шикарных, вечером их предусмотрительно сняла, сберегая мочки ушей, а вот поди ж ты, вернулась цацка…

На барку затащили клетку с грустно рычащим Мином. Остальным пленникам пришлось ждать, пока подойдут корабли захватчиков. Оказалось, довольно примитивные шаланды, с нелепо задранными носом и кормой. Было в них что-то птичье, неубедительное. Еще утопят сдуру…

Катрин подставила руки веревке – это не особо нервировало – мужчин уже связали, и без особых ухищрений. Опытный шпион вполне способен самостоятельно освободиться, а неопытных шпионов в группе не имелось.

Мужчин посадили на один «стручок», женщин на второй. Катрин поднялась по узкой доске-сходне – конвоир успел потискать за задницу, но робко. Спрыгивая в лодку, бывалая пленница продекламировала импровизированный перевод:

Цыганка с картами, дорога дальняя.

Дорога дальняя, казенный дом.

Быть может, старая тюрьма центральная

Меня, девчоночку, по новой ждет.

На морде весьма достоверно всхлипывающей на носу лодки Лоуд, мелькнула ухмылка. Хм, вон как мгновенно у нее рожа меняется. А ночью что-то тормозила. Ладно, нахер ночь, о насущном будем думать.

У хвостачей имелись определенные навыки конвойной службы – плененных дам рассадили порознь, Катрин оказалась на корме, рядом с командующим штурмовой группой. Кстати, у старшины на плече имелась татуировка – блеклая, видимо самодельная, оттого не сразу заметная. Тройная «птичка» – шеврон булавного командира группы или как его там правильно? Всё как у людей, даже хвосты в шаровары упрятаны, не мотаются анархично. Дашка о рванье говорила, а эти вояки еще ничего. То ли новое обмундирование получили, то ли на захват пленников командование чистенький комендантский взвод отрядило.

Старшина гаркнул, гребцы навалились на весла…

Двигались медленно – неповоротливая салми на буксире порядком задерживала караван. Катрин раздумывала над всякими техническими деталями, стараясь игнорировать взгляды лодочной команды. Собственно, гребцам все равно делать было нечего, кроме как в корсаж пленницы пялиться. Рядом сопел старшина, шевелил усами. Тьфу, сейчас пересаживаться начнут, чтобы глазами с другой стороны всласть побарить…

Исключение составлял впередсмотрящий – на реку удачливый хвостач не особо смотрел, поскольку украдкой щупал Лоуд. Оборотниха, видимо, от непомерной безутешности и внушительного опыта, реагировала слабо. Поглядывала на корму, всхлипывала, да в слабом протесте отпихивала кавалера бедром, что закономерно производило противоположный эффект.

Катрин пыталась определить, бреют ли хвостачи головы, или избирательная плешивость есть следствие модифицирования организма? Вообще-то гребцы удивительно походили друг на друга: фигуры и хари вроде бы разные, а при беглом взгляде все, как штампованные. Интересно, в мозгах тоже все одинаковое?

Решение сей научно-исследовательской задачи пришлось прервать – Катрин встретилась взглядом с Лоуд – оборотниха выразительно приподняла бровь.

Что, уже время, что ли? С какого это перепугу? Договаривались акцию позже начать. Впрочем, первая партия у коки-тэно, ей и решать…

Плескали весла, молчала река, только в тростниках перекликались птицы, да кружил над скалой кто-то породы ястребиных. Наверное, орел-наскальник. Ладно, не черный ворон, и на том спасибо.

– Господин сотник, а что с нами будет? – спросила Катрин, глядя в усы начальника хвостачей. – Выкуп будете требовать, да? Видят боги, мы не из зажиточных. Вот зверька берите – он немереных денег стоит.

– Денех, щэ? – бдительно прищурился старшина.

– Большие деньги, милорд. Даже не поверите, – Катрин жалобно улыбнулась, заерзала, пытаясь сесть удобнее и оперлась о колено высокопоставленного пленителя. – Эти карликовые вег-дичи – большая редкость, на них разбогатеть можно. Дом купить, шмонд гладких, в смысле, шлындр…

Тьфу, что-то не в порядке в программе этих хвостачей. Конструкторам удалось ослабить основные инстинкты, но с мозгами киборгов явно недоработали – единственное слово спустило неотрегулированный механизм.

– Опцы, шлындры тута! – заорал ближайший гребец, прожигая взглядом корсаж пленницы.

– Шлындры! Шлындры! Сларагерва! – завелась команда, клич подхватила вторая лодка, откликнулись конвойные, стерегущие на барке Мина.

Раскачивался «стрючок», прыгали на скамьях гребцы, норовили пролезть на корму. Старшина тщетно орал, призывая к порядку подчиненных, его близость к светловолосой добыче только подстегивала алчущих. Полуоглохшая Катрин готовилась к неприятностям…

– Умру невинной! – страстно возвестили на носу, и там неслабо булькнуло.

Гребцы и командир разом заткнулись, повернулись к носу, этим единым порывом едва не опрокинув шаткий «стручок». На носу девы-Лоуд уже не было – стоял на коленях впередсмотрящий хвостач, растерянно шарил рукой в воде…

Вот тут старшина заорал по-настоящему. Речь хвостачей, вообще-то малоразборчивая, состоящая из исковерканных слов «общего» языка, винегрета международных междометий и ошметков полузабытых слов двух иных языков, в данном случае выражению эмоций ничуть не мешала. Гребцам, Катрин, да, видимо, и глорцу с боредом, было вполне очевидно, кто тут недобросовестный воин, преступно упустивший столь ценную, абсолютно нетронутую добычу. Старшина был полон самого искреннего негодования, рядовые хвостачи были с ним полностью солидарны. Проштрафившийся конвоир, трепеща, показал на реку. Несомненно, добычу еще можно было вернуть…

Гребцы шумно прыгали за борт, ныряли, их шаровары надувались огромными пузырями-поплавками. Старшина орал, цепко удерживая оставшуюся шлындру за шиворот. Придушенная Катрин выражала полную покорность судьбе и пыталась понять ход мыслей оборотня. Ладно, своего конвоира она «на перо» взяла и сразу утопила, а дальше?

Когда вдоволь нанырявшиеся хвостачи принялись взбираться в лодку, выяснилось, что проштрафившегося конвоира среди них нет. Поныряли еще, осмотрели берега: русло в этом месте было достаточно глубоким, течение быстрым, берега скалистыми и высокими. После раздумья, старшина высказался в том смысле, что раз утоп, так туда ему и дорога, все равно бы удавили, раздолбая.

Лодки уже порядком снесло от места происшествия, хотя гребцы второго «стручка» пытались удержать караван на месте. Катрин ахала и всхлипывала – старшина спешно привязывал ее за ногу. С барки минорно подвывал Мин – поддерживал должное настроение.

Наконец, лодки двинулись дальше. Катрин сидела, привязанная за нижнюю конечность, добавочной веревкой вокруг талии, и пыталась понять кто же теперь Лоуд? Имелись веские подозрения, что не один гребец утонул, а парочка. Воины сидели мокрые, сосредоточенно гребли, под обвисшими шароварами нервно вздрагивали хвосты…

Лоуд обнаружилась только при высадке – лодки разгружались у довольно крепкого причала. Вокруг торчали пни спиленных деревьев, к странной насыпи на склоне поднималась тропа. Хвостачи уволакивали туда трофейный багаж, последний из гребцов вдруг вульгарно завилял задом. Крутящийся под влажными шароварами хвост выглядел довольно омерзительно, но не узнать эротичность манер было невозможно – определенно Пустоголовая.

Старшина справился с узлами привязи, и Катрин с веревкой на талии и двумя конвоирами отправилась к лагерю. Большей чести удостоился только Мин – его клетку тащили вчетвером.

В целом, контакт опергруппы с противником можно было считать состоявшимся. Вот он лагерь ворога-оккупанта, один из оперативников благополучно влился-втерся и полностью легализовался. Пора было переходить к следующему этапу операции…

Глава пятая
Цитадель добра

Лагерь стучал, топал, пыхтел и скрипел – вооруженные деревянными лопатами и грубыми кирками хвостачи бодро трудились. Пологий спуск к реке был расширен и выровнен, русло ручья явно изменили, частично засыпав и приперев к одному из склонов. Возводился внушавший уважение оборонительный вал, шедший почему-то вдоль ручья и грозивший охватить немалую площадь. Полуголые строители возились и на склоне, выравнивая размеченные кольями площадки. Поскрипывали колеса десятков деревянных тачек, откуда-то доносился скрип буров, вгрызающихся в скальную твердь, торчали сваи широких помостов, хвостачи затаскивали туда новые бревна…

Оценить масштабы стройки в целом Катрин затруднялась – ее конвоировали по насыпи, тропинка была еще не натоптанной, приходилось смотреть под ноги: скатиться по каменистому склону – удовольствие небольшое. Одно было понятно – Сиге в оценке противника несколько ошибся – здесь закрепился строительный батальон хвостов в пятьсот, если не больше…

Бесхвостые тоже имелись: Катрин уже видела троих в красном. Куртки яркие, видимо, суконные, армейского ретро-покроя. Физиономии тоже ретроградные: усатые, потные, у одного из краснокамзольника бакенбарды – орангутанг обзавидуется. В смысле не шароварный оранг, а натуральный лесной-калимантанский. На ремнях ретроградов имелось оружие: прямые палаши (явно не штампованные) и кобуры – что-то громоздкое, солидное, больше смахивающее на обрез-лупару, чем на штатные короткостволы. Краснокамзольники определенно начальствовали: двое на склоне возились с треногой, напоминающей теодолит, красавец с бакенбардами проводил воспитательную работу – провинившийся хвостач пританцовывал на месте, прикрываясь руками, но отскочить не решался. Красный господин пинал его размеренно и крепко – добротный высокий сапог неутомимо поддавал под тощий зад с поджатым хвостом.

Явление дамы прервало экзекуцию – краснокамзольник уставился на пленницу, принялся стеснительно обтирать сапог о землю – сразу видно цивилизованного человека. В принципе, на Катрин все смотрели: хвостачи украдкой, без отрыва от тачек и лопат, белые (в смысле, красные) господа с откровенным любопытством – инженерная пара живо развернула оптический прибор и провожала гостью вооруженным взглядом. Шпионке оставалось надеяться, что с тылу и в перевернутом виде она не вызывает особого отвращения.

Как долго они здесь ковыряются? Объем работ проделан солидный: выше по долинке угадывался целый ряд заложенных фундаментов, причём один из них был поистине огромным – будущий сборочный цех, не иначе. Торчали вышки и незаконченные каменные стены, часть строений функционировала: валил дым, размеренно лязгал металл, у ручья стучал-пыхтел паровой насос, суетились хвостачи-кочегары, к мастерским тянулись временный кривоватый виадук. Значит, трубопрокат у них есть…

Катрин стало еще грустнее – в Долине за каждую трубу для водопровода серебром и чистыми нервами плачено, а эти… Цивилизаторы хреновы, мля…

Конвой свернул с вала, шпионка успела увидеть ворота, сваи и искусственную стену выше по склону, но вертухай-старшина требовательно подпихнул пленницу. Под ногами оказалась лестница. Катрин поднималась по неровным ступенькам и собиралась жаловаться – могли и поаккуратнее вырубить. И пошире. Подъем был довольно крут, с одной стороны напирала скала, с другой зияла пустота, перилами не озаботились – слетишь тут со связанными руками, и конец славной шпионской миссии. Взбирающийся следом старшина поддержать пленницу даже не пытался. Вот гад плешивый…

На узкой площадке встретил усатый краснокамзольник, за ним виднелся еще один лестничный пролет и дверь – видимо, вход в пещеру, облагороженный тесаным камнем. В стороне от двери темнели узко прорубленные окна.

– Да как так можно⁈ Свалитесь же, – заворчал Красный, разглядывая пленницу. – Тут вам не по площади гулять. Давайте руки развяжу, молодая леди. Только бежать не вздумайте, враз оступитесь…

– Да куда тут бежать, господин добрый воин. Тут и так дух спирает, – Катрин повернулась спиной, подставляя руки…

Вид на долину открылся до самой Кроличьей: десятки строений и фундаментов, палаточный лагерь, изгибающийся вал и штабеля бревен, копошащиеся хвостачи. Нет, тут их куда больше – под тысячу, определенно…

…Недоброе Катрин почувствовала в последний момент, собственно и вырываться было поздно – впереди только пара ступенек и старшина. Можно, конечно, сигануть с лестницы на склон и отделаться сломанными ногами. Если повезет…

Пока шпионке не везло – на запястьях защелкнулось тяжелое железо.

– Ой, это что такое⁈ – жалобно вскрикнула Катрин.

– Наручники, мисс, – пояснил Красный. – Для порядка. Не дергайтесь, значит. Потому как сильнее затянутся. Ну, сами учуете. Поднимайтесь осторожненько.

Старшина-хвостач осклабился, еще раз взглянул на корсаж пленницы и потопал вниз.

Катрин осторожно развернулась на узкой площадке. Красный заботливо придержал:

– Наверх, мисс, пожалте.

Впрочем, уступать дорогу он не спешил, внимательно разглядывал, потом осторожно провел пальцем по щеке пленницы.

– Вы что себе позволяете⁈ – взвизгнула Катрин. – Я замужняя дама! Прошу вести себя прилично!

– Как скажете, мисс гостья, – страж улыбнулся в густые усы.

Что-то не нравился он Катрин. Мигом куда-то делся грубоватый акцент и простецкие манеры. Последняя фраза была сказана слишком правильно и иронично. Нахрена нам ироничные конвоиры?

Хуже иронии было то, что запястья оказались плотно сжаты – металл защелкнулся поверх веревок, но сдавил надежно. Катрин опыт общения с цивилизованными наручниками имела – крайне неприятное изобретение. В данном случае еще и на удивление увесистое.

Красный усач, наконец, уступил дорогу

– Шагайте, мисс.

Катрин шагнула, закачалась:

– Вы что за тяжесть на меня нацепили⁈ Я же оступлюсь. Бессовестный палач!

– Суровые времена, мисс. Ступайте и не волнуйтесь, в случае чего я вас нежно подхвачу.

– Животное!

Катрин взбиралась по ступенькам – наручники действительно тянули назад. Конвоир руки не распускал, лишь перед дверью приказал:

– Гляньте-ка на чудесный вид.

– Я высоты боюсь!

– Многое потеряете, мисс, – усач за локоть повернул Катрин к обрыву.

По-прежнему копошились неутомимые хвостачи, дымили мастерские. За спиной пискнуло, щелкнул замок.

Изнутри потянуло прохладой и запахами заводской конторы…

– Так это она?

– Полагаю, что да, сэр.

– Да, всё верно, практически не изменилась.

Катрин смотрела на встречающего. Та же форменная куртка, как у местных красночей, но брюки удобные, продвинутого покроя. Кстати, тоже почти не изменился, только на спортивном животе прибавилась парочка спорных килограммов.

Ну, игра будет иной, посложнее.

– Добрый день! А нельзя было бы обойтись без фокусов? – Катрин демонстративно пожала плечами – проклятые кандалы чуть слышно щелкнули и сжали запястья еще теснее.

– Нельзя, у вас дурная репутация. Не возражаете, если я буду вас называть «мисс Бёртон»? Ваш русский псевдоним чертовски трудно выговорить.

– Не преувеличивайте, ничего сложного. Впрочем, как вам угодно, с удовольствием вернусь в юность. Но, если вас не затруднит, «миссис Бёртон».

– Как же, наслышан, – собеседник улыбнулся. – Давайте сэкономим время и силы, Кэтрин. Снимать, поправлять или перестегивать наручники мы не будем. Проявлять агрессию нет смысла – вам будет больно. Полагаю, вы уже догадались. Готов предельно прояснить ситуацию: вы отвечаете на мои вопросы и получаете шанс, подчеркиваю – только шанс, увидеть сына. Говорят, чудесный мальчик.

– Не жалуюсь.

– Извращенное вы создание, Кэтрин. Впрочем, кто я такой, чтобы судить? Оставим в стороне мораль, перейдем к сути дела…

– Предложить сесть, налить чашечку кофе или стакан холодной воды?

– Нормального кофе здесь нет, сами жутко мучаемся. Сержант, напомните даме о реальности и не стесняйтесь постоянно держать ее на прицеле.

– Охотно, сэр, – краснокамзольный гад, словно шутя, хлопнул пленницу по наручникам

– те щелкнули, сдавливая туже. Усатый сержант сделал пару шагов назад, расстегнул кобуру. Катрин, стиснув зубы, глянула на оружие – громоздкий двуствольный пистолет, похоже, пневматический.

– Слушайте, Остер[4]4
  Майор Остер, офицер спецслужбы САЕ, курировал подготовку Екатерины Мезиной-Бёртон в период ее контракта с англичанами. Катрин готовили к операции «N-Comeback». Что из этого вышло описано в собрании рукописей «Эльдорадо для Кошки».


[Закрыть], вы что творите? Скатились в старческий садизм? Схватили, так допрашивайте прилично. Еще чуть-чуть и я буду визжать как поросенок. Мелкий и обезумевший. Кому это нужно?

– Мне. Повизжите, охрипните и заговорите. Наручники вас не убьют, когда кисти онемеют, боль стихнет. Рук у вас больше не будет, но чувствительность в остальном теле сохранится. Последовательность процедур я знаю, и, поверьте, никакого удовольствия они мне не доставят. Так что кричите и рассказывайте.

– Остер, вы же вроде бы офицер и джентльмен. По крайней мере когда-то им были. Полагаю, уже не майор?

^— Полковник. Я в отставке. Кэтрин, времена изменились и доверительной беседы у нас не получится. На встречные вопросы вам ответят наручники. Сержант…

Катрин попятилась от приближающегося сержанта – усач держал ее на прицеле – массивные стволы смотрели узкими, булавочными зрачками каналов прямо в лицо. Красносуконный сержант потянулся к ее плечу – уклоняясь, пленница сделала слишком резкое движение, наручники щелкнули.

Катрин скрипнула зубами.

– Где-то так, – согласился полковник Остер. – Итак, начинаем по порядку. Не скрою, одной из наших приоритетных задач было ваше пленение. Мы закинули наживку, буквально через несколько дней вы у нас. Цель?

– Поговорить.

– Со мной? Позвольте вам не поверить – вы понятия не имели о моем присутствии.

– Да оставьте свою манию величия. О вас я не знала, просто рассчитывала поговорить с полномочным представителем сил вторжения. Если это вы, то тем проще…

– Еще короче, Кэтрин. Смысл и тема переговоров?

– Гуманистическая миссия. Цивилизованные люди обычно предупреждают друг друга об опасности. Если еще короче – у вас здесь ничего не выйдет.

Полковник засмеялся:

– Вы в роли представителя цивилизации? Забавно.

– Что имеем. Можете не верить, но для здешних мест я довольно цивилизованный человек. К тому же, у меня полномочия консульского отдела СНМС[5]5
  СНМС – Союз Независимых Мыслящих Существ


[Закрыть].

– Неужели? Союз начал распродавать должности шлюхам? В любом случае СНМС не имеет здесь юрисдикции. Собственно, СНМС – мертворожденное дитя околевающей Земли.

– Ошибаетесь. Союз Независимых вполне жизнеспособен и…

– Заткнитесь, Кэтрин. Нам глубоко безразлична деятельность СНМС. Даже формально мы не попадаем под надуманные ограничения, в переговоры вступать не намерены. Время одиночек прошло, за нами сила и воля всего англосаксонского мира и ни в чьих разрешениях мы не нуждаемся. Тем более, в ваших.

_ " Ну и хрен с вами. Мое дело – предупредить. Убеждать не намерена. Покойный лорд Найти тоже страдал излишней самонадеянностью, сейчас и могилки его не найти.

– Ваш лорд Найти был инфантильным мечтателем, авантюристом, извращенцем и вырожденцем. Вы, Кэтрин, двинулись тем же порочным и наивным путем, вообразив, что можно сколотить империю, соблазняя королей и сожительствуя с чудовищами.

– Сами-то с кем живете? С подчиненными?

Собеседник кивнул сержанту, Катрин почти увернулась, но толчок все же задел, отбросил к широкому рабочему столу – пленница припечаталась локтями, взвыла…

Сержант осторожно взял за платье на плечах, поставил на ноги, ободряюще похлопал по щеке. Наблюдавший полковник покачал головой:

– Знаете, Кэтрин, я дам вам еще один шанс, а потом мы перейдем к неприятной фазе и все быстро закончим. Мне кажется, за прошедшие годы вы абсолютно не поумнели, что несколько удивляет. Интересно, чему вас учили в хваленом ГлРУ?

Остер держал наготове сержантский пистолет и следил за тем, как пленницу усаживают на табурет. Катрин почувствовала, как короткую цепь от сиденья пристегивают к наручникам. Ладно, может и дура, но уважают.

Полковник вернул тяжелый пистолет хозяину оружия.

– Промежуточный вопрос. Девка, бывшая с вами, – это ваш суккуб? Она сумела бежать?

– Что за ерунда? Иногда служанка, всего лишь служанка. Вы и по описанию способны понять – на суккуба она никак не тянет. Что касается судьбы дурочки, то понятия не имею. Я, как изволите знать, к нырянию допущена не была. Зачем вообще бедную девушку столкнули в воду? Она была абсолютно безобидна…

– Заткнитесь! Давайте сократим программу и перейдем к сути. Точные координаты русского портала?

– А вы уверены, что…

– Сержант!

От оплеухи Катрин предпочла не уклоняться. Переживем как-нибудь, а руками рисковать никак нельзя.

В ушах слегка зазвенело, сержант потер ладонь:

– Шея каку кобылы.

– Хуже, Дэйв. Эти русские шлюхи – откровенная помесь ослиц с медведями.

– С медведицами, – подсказала Катрин, сплевывая.

– Поправка принимается. Сержант, готовьте инструменты. Господа, давайте будем аккуратны и постараемся не забрызгивать все помещение.

Катрин наблюдала за тем, как сержант раскладывает матерчатые чехлы – щипцы, иглы и прочий инструментарий выглядел грубовато – видимо, в местной кузне ковалось. Сержант Дэйв сменил китель на длинный фартук. Хрен его знает, миры разные, а повадки везде одинаковые.

Сержант крякнул и заботливо передвинул табурет с пленницей поближе к столу и инструментам – Катрин оставалось лишь семенить ногами.

– Смелее, миссис Бёртон, – пригласил полковник. – К чему оттягивать неизбежное? К сыну вы вряд ли вернетесь, но всё еще можно закончить безболезненно. К чему пачкаться? Дэйв истинный джентльмен и чужд садистским извращениям, но боль он причинять умеет. Сильную боль.

– Чего ж это без извращений, – пробормотала Катрин. – И вообще, полковник, так дела не делаются. Есть традиции. Вы мне даже подумать не дали. И на кружку воды я имею полное право.

– Воду еще нужно заслужить. Подумать я вам запретить не могу, это верно, – Остер вынул из кармашка часы, отстегнул цепочку, положил золотую «луковицу» перед пленницей.

– Полагаю, две минуты более чем достаточно.

Катрин смотрела на дергающуюся по белому эмалевому циферблату стрелку:

– А у вас здесь сутки земные.

– Хорошо, накиньте секунд десять…

Не разубедить. Полковник уверен в наличии «русского» портала и эту хрень из его головы не выбить. Знает трахнутый англичанин много, но далеко не всё. О семье они толком не знают, лишь обрывки и слухи. Это хорошо. Все остальное плохо. Зафиксировали грубо, но надежно. Кисти уже отекли, пальцы немеют. Даже если выпутаться, так эта сука пистолет не опускает. Впрочем, неактуально – табурет – гиря еще та. Какого хрена из легкой экологичной сосны мебель не делать?

Джентльмены учтиво, вполголоса уточняли детали процедуры, секундная стрелка скакала по циферблату, боли не хотелось. Но она будет. Сил хватит на один рывок. Может, повезет, пристрелят с перепугу? Вряд ли…

– Мисс Бёртон, вы задремали?

– Сейчас-сейчас, полковник. Я… – Катрин обмякла, начала запрокидываться…

– Осторожно! – предупредил подчиненного полковник и оба отскочили подальше.

Пленница опрокинулась вместе с табуретом набок, крепко брякнулась о пол. Наручники, конечно, щелкнули…

…Вопль боли Катрин подавила, лежала неподвижно, щеку холодил неровный каменный пол. Глаза приоткрыты, из-под век видны полоски закатившихся белков. Лицо бледное, рот безвольный – некоторому лицедейству учишься чисто случайно.

Ствол пистолета Катрин не видела, но по ощущениям в грудь смотрел.

– Что-то я не ожидал такого, – признал сержант Дэйв. – С виду крепкая баба.

– Полагаю, притворство.

– Притворщиц я видел. Здесь сложнее.

– В любом случае, будь осторожен и приведи ее в чувство.

Сержант пошел к раковине, поставил под кран ведро – ишь, и водопровод уже провели. Зажурчала вода – ну да, лучшее средство протрезвления нервных женщин. Кран тихонько чихнул и струйка иссякла.

– Опять в водонапорную башню не закачали. Хвостатые тупицы, черт бы их побрал.

– Пусть принесут. Ради всего святого, Дэйв, не поворачивайся к ней спиной.

– Я осторожен, сэр, – сержант отошел к узкому окну, чем-то залязгал и глухо заорал в переговорную трубу. Донеслось ответное «бу-бу-бу».

– Сейчас обезьяны принесут воду. Сэр, не возражаете, если я пока закурю?

– Кури. Помнишь, что я говорил о никотине?

– Прекрасно помню, сэр. Сдерживаю себя. Думаю, от двух-трех трубочек в день вреда не больше, чем от ваших сигар, сэр, – рассудительный Дэйв, повесил фартук, накинул китель и взял с полки курительные принадлежности.

Потянуло табачным дымом. Все плохо, даже окуривают напоследок какой-то дрянью. И чего ждем, чего лежим? Заведенные глаза, между прочим, болят, хотя с руками не сравнить. Что такого правдоподобного наврать о портале можно?

Сосредоточиться не получалось. В голову лезли какие-то неуместные мысли. И вообще как-то пошловато получалось: гадила-гадила далекая англичанка и, наконец, нагадила…

В дверь постучали, сержант Дэйв, попыхивая трубкой, направился к входу, пикнул замок и в бункер втиснулось двое хвостачей с ведрами.

– Здесь оставьте, – приказал Дэйв.

Носильщики поставили деревянные ведра, с надеждой глянули на красного господина. Сержант запустил руку в мешок у спины, достал пару галет. Бойцы водоносного фронта ухватили награду, один принялся кланяться, другой вертел в пальцах твердый квадратик.

– Всё, пошли вон, – махнул трубкой сержант Дэйв.

Хвостачи попятились к двери, тот, что пониже ростом, неуверенно проныл:

– Мал. Еще, сэр?

– Что такое, мартышка⁈ – изумился Дэйв.

Катрин решила, что пора приходить в себя, застонала, приподняла голову.

– Спокойнее! – предупредил полковник, направляя пистолет. – Вижу, близость воды уже приносит облегчение?

– Да идите вы… – закончить Катрин не успела – сержант, выпихивавший алчных носильщиков в дверь, громко крякнул и шагнул назад. Ухватился за живот под расстегнутым кителем – оба хвостача с любопытством следили за странными маневрами господина. Из-под сержантских пальцев закапало – Дэйв посмотрел на пол, на свои ладони…

– Какого черта… – полковник Остер взглянул на подчиненного и в этот момент Катрин, перекатившись по полу, не очень изящно, но крепко врезала табуретной «связкой» по его коленям. Пистолет полковника выстрелил – пленница успела заметить продырявленный подол своего платья. Подбитый, но не поверженный табуретным тараном, Остер покачнулся – Катрин рассчитывала нанести повторный удар своим единственным оружием, но наручники затянулись невыносимо, кисти рук пронзила новая боль. Пришлось первобытно боднуть врага в колени – косынка сползла на лоб воительницы, но враг вроде бы шлепнулся на пол. Ослепшая Катрин откатилась в сторону – рядом хлопнул пистолет, звякнула о стену пуля. Полковник Остер невнятно выругался, потом негодующе захрипел. Катрин, упершись лбом в корявый камень пола, попыталась сдвинуть с глаз идиотскую косынку. Удалось – как раз успела заметить, как брызнула из полковника кровь – хвостач сидел на его спине, опытно держа за волосы, вскрывал горло. Нож знакомый…

– Сларагерва! – опомнившийся второй хвостач-водонос налетел на взбунтовавшегося соплеменника, обхватил за плечи – оба повалились на пол. Яростно заворочались, лягаясь и урча. Катрин подтянула к себе табурет – в кистях рук ничего кроме боли не оставалось. Пришлось оставить попытку использовать оружие – шпионка уловила момент и вцепилась зубами в ляжку хвостатого противника. Укус на манер не очень ядовитой кобры оказался действенным – враг взвыл. Катрин сжала челюсти покрепче, искренне надеясь что грызет того кого нужно. Во рту была кровь, прикушенная плоть дергалась, по голове каннибал-шпионки чем-то крепко хлестнуло – не иначе как хвостом.

– Упорный какой шмондюк, – отдуваясь, заметил уцелевший хвостач и принялся вытирать нож о шаровары неуцелевшего.

Катрин выплюнула окровавленный клок ткани и сказала:

– По ходу дела, еще у двери нужно было полоснуть.

– У меня не восемь рук, – проворчала усатая Лоуд-хвостач.

Катрин попыталась сесть – табурет оттягивал руки, будто в нем было два пуда веса. Запястья давило невыносимо.

Лоуд обратилась в привычную бабу, сидела на корточках и с интересом смотрела на узницу табурета. Обтертый нож тускло поблескивал, играл в пальцах оборотнихи.

– Что, самое время? – спросила Катрин.

– Отбиваться и молить будешь?

– Вряд ли. Я не в форме. Браслеты и табуретка вообще закудхали, – признала Катрин, стараясь не завопить.

– Тогда, пожалуй, отложим, – насмешливо оскалилась Лоуд.

Женщины глянули на полковника – тот еще был жив, тщательно зажимал распоротое горло, пучил глаза и силился что-то сказать – под пальцами трогательно булькало.

– Логос-засоня вопит, что резанула я этого ющеца неуклюже, – задумчиво признала Лоуд. – Надо было чуть подпортить. Он тут вроде главного, такой заложник…

– Да в жопу его! Сними с меня железки или прирежь – терпеть невозможно.

– Э, а говорила, молить не станешь, – обрадовалась оборотниха.

– Твою мать, ради всех богов, да сделай что-нибудь!

– Ох, должна мне много будешь. Ладно, подставляйся, Светлоледи великая…

Катрин, бормоча матерное, попробовала встать на колени, развернув гирю-табуретку к тусклому оконному свету. Подлая спасительница, поигрывая ножом, снисходительно ждала.

– Лоуд, ты нахрена того не добила? – прошептала Катрин, глядя в сторону двери.

– Так поболтаем с ним еще, – пояснила оборотниха, оглядываясь. – Чего он, припёрок, там ерзает?

Сержант Дэйв, лежа в липкой луже, приподнялся на локте – рука у него дрожала, ствол оружия прыгал, но не узнать машинку было трудно – короткоствольное, барабанчатое – Смит-Вессон 357-й облегченный, не иначе…

Лицо сержанта исказилось, он давил на спуск. Катрин крепко боднула оборотниху в грудь, опрокидывая на пол…

Грохот выстрела в замкнутом бункере прозвучал оглушительно. Стол вздрогнул от угодившей в него пули, звякнули инструменты дознавательства. Лоуд на четвереньках прытко скакнула прочь. Катрин тоже попыталась уползти, но проклятый табурет держал как якорь. Корчась от боли, шпионка закричала в пороховой туман: