Текст книги "Попытка вторжения (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Вот сейчас они закончат, и мы влипнем, – начал прорицать Укс.

– Так не возитесь, – справедливо указала оборотень.

Не скажешь, так и будут подзаглотничать. Мужчины, вооруженные тяжелыми кузнечными ножницами, наконец-то изловчились, уперли инструмент в стену, совместно поднажали – цепь ножных кандалов звякнула и поддалась. Беглецы спешно выхватывали из мешка оружие, носильщик сидел на карачках, кхекал, пытаясь прийти в себя.

– Пустоголовая, а где моя трость? – начал придираться боред.

– В салми лежит. Там рядом уйма подзаглотников, незаметно достать никак нельзя. Ты уж прости великодушно, властелин тростей.

Укс заворчал насчет Логоса и иных безруких героев.

Снаружи затопали – шел строй хвостачей – рожи довольные, просветленные – удалась молитва.

– И как мы теперь проскочим? – прошептал Спаун. Для городского человечка он был на удивление спокоен.

– Не надо было возиться, – напомнила Лоуд. – Теперь ждем, когда карлик врага отвлечет и прорываемся. Нам к бункеру нужно.

– Куда?

– На скалу, – оборотень показала на возвышающийся склон. – Там ваша Светлоледя сидит. Ждет спасенья от нас иль славного траха от красночей. Поскольку связанная.

– Так пробиваться нужно, – спохватился Спаун.

От каменоломни донеслись крики – кажется, кто-то из краснокамзольников туда пожаловал – очень замысловато орал.

– Вот, дошмондились вы, – Лоуд принялась поднимать на ноги носильщика. – Да будешь ты стоять, чучело⁈

В этот миг над лагерем разнесся ужасный вибрирующий звук:

– Вааааааааааааааааууууууыыыыыууууурааааааууууу!

Завывание вроде бы оборвалось, но эхо от скал все продолжало метаться, носиться над стройкой, отскакивать, ударяясь о стены и насыпи.

– Вот же ющец! – восхитилась Лоуд.

Мин обещал, что сигнал будет очень отвлекающий. Но это ж, чтоб Логосу оглохнуть, лучший сигнал из тех, что коки-тэно приходилось слыхать за свою бурную жизнь…

Лоуд выхватила из кобуры замысловатое оружие Пришлых и выскочила в проем двери. Почти нос к носу столкнулась с десятком хвостачей – те встревожено вертели головами, вслушиваясь в отзвуки чудовищного воя.

– Что встали⁈ Вег-дич сбежал! Горлы рвать будет, весь ручей заядовитит! Взять его, чертт бы вас…

Хвостачи завопили «сларагерва!» и геройски бросились на перехват ядовитого гада. Лоуд влезла на стену, размахивая увесистым «пневмом», срочно отрядила на облаву еще один отряд полуголых мечников. Потом еще с полусотню побежали «рассыпаться цепью, чтоб в скалы лохматый мозгляк не ушел». Командовать, чертт возьми, получалось недурно, пока не прибежали двое краснокамзольников. Заорали снизу что-то малопонятное, Лоуд сделала вид, что не слышит, но красночи оказались приставучие.

– Сержант, что происходит⁈

– Зверь сбежал, – раскрыла истинную правду Лоуд, яростными взмахами «пневмы» отсылая в бой еще один десяток хвостачей.

– Дэйв, ты спятил⁈ Или пьян? Куда ты их гонишь? – воскликнул один из краснокамзольников.

Лоуд не любила глупых вопросов. Сами невесть кто, а уже подозревают, допытываться и приставать берутся.

– Чертт возьми, вы это видели? – Лоуд присела и указала стволом оружья на дальний склон.

Один из красных вытянул шею, вглядываясь. Другой пялился на оборотня – Лоуд убедительно встопорщила усы – видимо, слегка перестаралась – у краснокомзольника глаза на лоб полезли, отшатнулся. И налетел на нож Спауна – ленивые мужчины все ж осмелились выбраться наружу.

Краснокамзольник, получив сталь под лопатку, дергался, его товарищ начал поворачиваться на возню, Лоуд, перехватив «пневм» за ствол, врезала рукоятью по башке врага. Удар был недурен, но странная козырькастая шляпа его смягчила. Краснокамзольник пошатнулся, разинул пасть для вопля, но тут его принял Укс, полоснул по горлу и отпихнул к стене брызгающее кровью тело.

– Э, а несун-то мой где? – напомнила Лоуд, спрыгивая со стены.

Хитроумный хвостач действительно уже выбрался из двери и норовил драпануть – пришлось хватать за портки.

– Сейчас побежишь, – пообещала Лоуд, поправляя мешок на плечах носильщика. – Самое время на прорыв идти. Э, а зачем вы им куртки портите? Я чистую себе хочу.

Мужчины посмотрели на лежащих краснокамзольников, Укс проворчал:

– Уймись. Куда идти? Ты весь муравейник расковыряла – теперь они там толпой носятся. Как мы проскочим?

– Вот унылый ты дарк. Хозяин, – рассердилась Лоуд. – Кто знал, что припёрки непременно именно там нашего карлика ловить вознамерятся? Я их вообще к ручью и в обход посылала. Они тупые, а я опять виновата.

– Короче!

– Сваливайте из лагеря. Шмонда-командирша приказала известить пехоту-кавалерию, чтоб сюда молнией скакали…

– Она не шмонда, – воспротивился Спаун. – И мы ее бросить не можем…

– Ну, тогда сдохни где-нибудь здесь, – разрешила Лоуд. – С таким-то мордосом неудачным тебя хвостачи враз затопчут. Валите за лагерь. Я к Светлоледи этого осла с пожитками отгоню, Мин туда подскочит. Выкрутимся…

– Дурной план, но иного… – Укс оглянулся на звук шагов.

Мужчины успели нырнуть в строение – в проход влетел десяток хвостачей.

– Вперед, чертти длиннохвостые! – Лоуд пихая носильщика и размахивая дивным оружием, увлекла героев личным примером.

…Укс не сопляк, сообразит. Куртку нужно было снять – на том мертвяке, что поусастее, курточка не очень-то прорезалась. А Спаун определенно со Светлоледей спал – ишь, вскинулся «не шмонда, не шмонда». Логос шепчет, что зеленоглазость и рослость и есть первый верный признак заведомой шмондовости…

…Наступил момент той замечательной беготни, о которой когда-нибудь потом будет рассказать сплошное удовольствие. Лоуд решительно повела к предполагаемой схватке собранную полусотню хвостачей, по пути присоединила еще пару десятков. Оставила их выстраиваться отрядом, послала какого-то здоровенного хвостача-«кур-ного» к пристани, ибо, как всем известно, вег-дичи очень ныручие и всегда по воде норовят уйти. Копейщики – пикинеры были загнаны в резерв через ручей, где на крутом берегу удачно сцепились своими жердями. Сержанта Дэйва здешняя армия знала и уважала, «чертт возьми» и встопорщенные усы действовали на хвостачей безотказно. Лоуд очень хотелось глянуть в зеркало – что там такое с усами, если они как кипятком вояк ошпаривают?

…Вести правильную облаву слегка мешали мелькающие среди хаоса природные краснокамзольники и тупой хвостач-носильщик, норовящий, то мычать что-то несвоевременное, то вообще завалиться на землю. (Нет, хилый попался просто на удивление.) От коллег-красначей Лоуд уклонялась, носильщика пришлось завести за штабель бревен и двинуть по мудям – живо прилег, – оборотень наскоро запихала мычащего беднягу под бревна и продолжила руководство облавной битвой.

К сожалению, зловредный зверь где-то затаился и веселье начало спадать. Пришлось перекинуться в Мина, (для красоты добавить шерсти) – черношерстая Лоуд пробежалась по самой длинной стене, выпрямилась, поколотила себя передними лапами в грудь и попыталась завыть. Ну, с воем не особо вышло, но наглого зверя-потаскуна многие разглядели. Лоуд с гордостью наблюдала как со всех сторон к стене несутся хвостачи – от «сларагервы!» дрожала земля. Потом у ноги что-то щелкнуло – оборотень с удивлением подняла отскочивший от камня сплющенный шарик. Краснач-стрелок где-то затаился, что было вовсе не по-честному.

Лоуд спрыгнула под стену, возвращаясь в славного сержанта Дейва, юркнула за угол, завопила:

– Здесь он! Окружать!

Толпа хвостачей чуть не снесла стену. Пропихиваясь в сторону, Лоуд работала локтями и усами – воины шарахались.

– В землю мог закопаться! Зверье хитроумно! – намекнула оборотень и потрусила к штабелям бревен. Все хорошее непременно заканчивается, пора и честь знать. И вообще надоел этот Дэйв-таракан…

Носильщик валялся на месте, кряхтел сквозь слезы. Лоуд выкатила его на свободу.

– Поприседай, тупица.

Пришлось придержать мешок, носильщик поприседал, слегка пришел в себя, шпионка сменила облик и поволокла его к лестнице. Наскочил десяток хвостачей, вытянулся при виде важного господина Остера.

– Эй вы, живо найти мне сержанта Дэйва! – рявкнула оборотень. – Живей, чертт бы вас…

Хвостачи унеслись стайкой вспугнутых шпуров, но Лоуд понимала, что без усов выходит не так убедительно. Да и вообще стало как-то жаль, что нос ничего не щекочет. И чего это Остер не мог себе растительность отрастить? Порядок должен быть: если ты Пришлый и весь в красном, так имей шерсть под носом и по щекам. Закудхали эти бестолковые Попришедшие…

Носильщик лез вверх, но так вяло, что Логос обрыдается. И подгонять нет толку – свалится.

– Ты осторожней, ступени кривые, – со вздохом предупредила оборотень.

Вот кого сегодня не хватало, так это Грушееда. Мешки он ловок таскать, соображает быстро и без хныканья. Да и интересно было бы юному Гру на этот бордель посмотреть. Как там Светлоледя обозвала? Щухер-шухер! Очень правильное, выразительное слово.

Лоуд оглянулась: кажется, хвостачи по камешку разбирали ту длинную стену. Это правильно – потаскун вполне мог в нору забиться, зверьки известные проныры. Что-то происходило за каменоломнями, у вышек и пещер, куда упирался приручейный вал. Те места Лоуд успела осмотреть лишь бегло, а жаль, – много там имелось любопытного. Ну, Логос не посмеет возражать, еще туда заглянем…

– Лезь-лезь, я тебе эту, как ее… гальету дам, – подбодрила носильщика Лоуд.

Тот ответил стоном, но одолел еще ступеньку…

Глава седьмая
Чайник – бог войны

Малокалиберного лазутчика Катрин засекла поздновато – черный клубок прыгал по ступенькам уже в верхней части лестницы. Шпионка нотой приоткрыла дверь – лазутчик влетел, закружился, ощетинившись ножами:

– Здесь что ли бункер?

– Вроде как. Логичнее обзывать «казематом», но…

– Шарометы! – гость шмыгнул к установкам.

– Раскочегарено, не опались. Кстати, ничего, если я твою маму помяну?

– А⁈ Чего⁈

– Ты, балбес, на меня взгляни! Отмычки не потерял?

Мин сосредоточился на начальнице, осознал, полез под шкуру

– Виноват…

Перебирал железки на связке, ковырялся. Заявил, что замок «нестандартный, вражески продуманный».

– Без суеты, – напомнила Катрин. – Там у хвостачей что за массовые миграции? Бегают они чего?

– Лоуд их это… мигрирует. Как пить дать, оборотниха наш мешок потеряет. Увлекающаяся она разведчица. Хотя талантливая… – полукровка раздраженно поскреб лохматую морду и сосредоточился на возне с отмычками.

Катрин помалкивала, прислушиваясь к шуму в лагере – теперь, вроде бы, что-то у дальних пещер стряслось.

– Ата! – Мин победно взмахнул лапой, едва не заехав начальнице по физиономии. – Да туг одной левой!

Проклятые железки действительно разомкнулись, хотя и без особо торжественных лязгов-щелчков. Катрин попробовала потереть пострадавшие запястья: пальцы дрожали и не слушались, собственно, и тереть браслетные раны не рекомендовалось.

– Молодец! Не зря уроки брал. Будешь представлен к награде, – пробормотала Катрин, стараясь не смотреть на собственные руки.

– Да я-то что, это все Ква толково объяснял. Слушай, тебя перебинтовать нужно.

– Недосуг. Живо к амбразуре: одним глазом наблюдаешь, другим осваиваешь технику. Полагаю, отражать врата свинцовыми ливнями и клубами пара именно тебе придется.

– Мне⁈ – полукровка уже сунул нос в затвор МК-2.2. – Да я такую конструкцию второй раз в жизни вижу. Тут навык нужен…

– Вот и обвыкайся.

Мин покосился:

– Там вода есть. Обмой, потом продезинфицируем, забинтуем.

– Нет уж, это такая сомнительная вода… Не отвлекайся.

Катрин прошлась по каземату, пытаясь отстраниться от боли – парадокс, но после снятия колодок руки болели вдвое сильнее. Пройти должно, мать его… Пальцы все-таки шевелились, удалось взять револьвер, но… Так стрелять, только патроны зря тратить…

– О, мешок наш тащится! – доложил Мин, пытаясь пробно развернуть установку и не приложиться к раскаленным патрубкам.

– Там кожух сетчатый, защитный – на место его верни и винтом застопори, – посоветовала Катрин. – Жив, значит, мешок? Аптечка сохранилась?

– Что ей будет-то? Ну, если Лоуд медфутляр не распотрошила. Она, знаешь ли, любознательная. Если не сказать – вороватая.

– У каждого есть недостатки.

– Это конечно. Слушай, а как тут с дистанцией? Шкалы на прицеле не вижу.

Катрин объясняла, старясь не кусать губы. Руки пекло все сильнее. Ядовитые колодки были, что ли?

…– В общем, данное конкретное орудие ведет или действенный огонь на кинжальных дистанциях или символически-рассеивающий.

– Этак у нас пули рассеются раньше противника, – деловито заметил Мин.

– Осмысли тактику применения. Где эта… с аптечкой и мешком?

– Будет она сама таскать, как же. Носильщик буксует. Но уже рядом…

Дверь приоткрылась, вполз мешок, за ним хвостач – слепо глянул на даму с револьвером, не выпуская мешок вытянулся по полу и принялся вздрагивать в беззвучных рыданиях. Следом вошла Лоуд в образе Приятной Бабы:

– Уф, закудхали эти ступеньки! Я б тех кто строил, за задницу и на…

– Попозже. Будь добра, открой мешок, там лекарские снадобья должны быть…

Оборотниха посмотрела на руки начальницы и с удовлетворением напомнила:

– Я говорила, что отсохнут. У меня такой опыт по ошейникам и кандалам, что…

– У меня тоже опыт. Заглохни и мешком займись. Пожалуйста.

– Грубые вы, как безродные портовые подзаглотники, – с печалью сообщила Лоуд, развязывая мешок. – Вот когда я была сержантом, все уважали, ценили.

– Я сказала «пожалуйста».

– Что то ублёвое «пожалуйста», когда рычишь, как клыкач на брачной отмели. Нет, вообще все на меня рычат, и этот енот вег-дичевый из клетки фыркал.

– Я был в образе, – напомнил Мин, возясь у шаромета.

– Тоже оправдание. Это что тут за сверток? Тяжеловато для снадобий.

– Кольчуга. Отложи. Лекарства в пятнистой коробке, – сдерживаясь, объяснила Катрин.

– Это? Так разве это коробка? Больше на футляр похоже. А как открывается?

– Мин! – зарычала Катрин.

Коротышка отскочил от амбразуры. С аптечкой он дело имел, курс доврачебной помощи освоил. Скрипнула застежка-крепейник', внутри лекарства были упакованы в полиэтилен.

– Это чего за шкурка такая? – не замедлила восхититься оборотень.

– Объясню. Попозже, – пообещала Катрин. – Ты там понаблюдай пока за хвостатыми.

– Да, лечение и промывания – это не мое, – самокритично признала Лоуд. – Всю жизнь сплошные шмондюки вокруг, где тут толковому ремеслу научишься?

Надо признать, вела репортаж от амбразуры придурошная коки-тэно талантливо: перемещения хвостачей, маневры краснокамзольников доводились до временного медпункта весьма доходчиво. Впрочем, следить за процессом оказания первой помощи оборотниха тоже успевала.

– А на чем эта ублевость так липко держится? Слизь какая подсушенная?

– Клей. Специальный, лекарский, – пояснил Мин, закрепляя последнюю полоску лейкопластыря.

– Умно. Наверняка, никои придумали, – соображала Лоуд. – У них все на клею. Не поверите, как-то хотела статуэтку на ихнем корабле глянуть – такая гладенькая, из черного камня – так оказалась к полке прилеплена. Нет, ну не шмондюки, а⁈ Едва оторвала ту штуковину. Кстати, к нам идут. Трое: один в красном, двое с хвостами.

– Попробуем принять по-тихому, – Катрин встала.

Обработанным и забинтованным запястьям полегчало, но пальцы по-прежнему оставались слабоваты. Сжимая и разжимая кулаки, Катрин попросила:

– Мин, свободы мне добавь.

Опытный коротышка присел, подцепил подол платья на нож – шов с треском разошелся до середины бедра.

– Ого! – не замедлила прокомментировать оборотниха. – Да где ж здесь «по-тихому»⁈ Гости от восторга взвоют.

– Ты, главное, сама не вой, – попросила Катрин. – Давай-ка в кого постарше обратись, отвлечешь гостей.

Лоуд без пререканий стала полковником Остером, заложив руки за спину, с глубочайшим интересом наблюдала за кратким комплексом разминки тазобедренных и иных командирских суставов. Катрин закончила махать ногами – в дверь уже постучали.

Лоуд басовито откашлялась:

– Чертт, наконец-то. Сейчас…

Возникла легкая заминка: трупы у стены не очень мешали, но носильщик скорчился на самом проходе – видимо, был все-таки жив, раз дрожал. Катрин знаком показала «какого хрена не убрали?» – Лоуд ответила в том духе что «чей мешок, того и носильщик». Затаившийся у двери Мин нетерпеливо взмахнул шнуром-удавкой…

Ворча про черттей, Лоуд отодвинула засов, без церемоний цапнула за шеи одного за другим двух хвостачей, втолкнула внутрь:

– Живей, мартышки!

Краснокамзольник едва успел выдавить изумленное «сэр?», как ухваченный за шиворот оказался внутри бункера.

Дальнейшее особого труда не составило: Мин, подпрыгнув, накинул на горло краснокамзольнику удавку, оборотень ударила ножом одного хвостана, начальница безжалостно врезала нотой по гениталиям другому – тот сложился, со свистом втягивая в себя воздух.

– Свистеть он еще будет, шутник, – ворчала Лоуд, вскрывая горло несчастному.

В живых оставался красная – дергался-шатался, пытаясь скинуть с плеч Мина. Наработанный опыт показывал, что с полноценным удушением взрослого мужчины легковатому артиллеристу приходится порядком повозиться, но как средство временной нейтрализации, тактический прием был чрезвычайно действенен – жертва вообще не могла понять, кто-что такое на ней висит и душит, оттого впадала в панику. Катрин не стала оригинальничать: еще один удар нотой в солнечное сплетение, довесок локтем в лицо – оглушенный красная повалился на тела – соскочивший с него Мин уже сноровисто вязал жертве руки.

– Ладно, что там дальше? – отдуваясь, поинтересовалась Катрин.

– Дальше? – Лоуд спрятала нож. – Дальше я осмотрела статуэтку и, конечно, поставила на место. Видела я уже такие, эту только отполировали получше, а так ничего особенно шикарного…

– Я не про полировку. На лестнице что происходит, и что мы будем делать с твоим носильщиком?

– Да откуда столько вопросов? Закудхаться с вами можно, только и опрашиваете. На лестнице тихо, а с мешконосцем понятно что, – оборотниха с утомленным видом вновь извлекла нож.

– Ты эту скоропалительность оставь, – посоветовала Катрин. – Может, еще что-нибудь таскать придется. Или ты оживлять умеешь?

– Пока не пробовала. А что, очень нужное дело это оживление? – Лоуд ткнула сапогом вздрагивающее на полу тело. – Эй, оживи! Давай-давай, приберись здесь, а то уж не развернуться.

Несчастный хвостач, не вставая, потянул от двери ближайшего мертвеца.

– О, ожил! Могу! – обрадовалась оборотниха.

– На редкость жуткое у тебя чувство юмора, – заметила Катрин, пытаясь поднять мешок.

– Это не чувство, а ирония, что значит «изящное притворство», как утверждают некоторые многознающие дарки, – сообщила оборотень. – Миру нужна гармония, что значит «соразмерная связность». То есть, кому изящность жопы и гладких бедер отведена, а кому тонкая элегантность насмешек.

– Равновесие – неплохая штука, – согласилась командирша.

– Я сейчас обделаюсь от вашей непомерной образованности, – влез отлученный от артиллерии и оттого крайне нетерпеливый Мин. – Пленного-то куда?

– A-а, куртка-то, куртка! – спохватилась Лоуд.

– Что «куртка»?

– Снять надо было. Мне такая нужна.

– Успеешь.

– Так вмиг пачкаются эти куртки, я уже четвертую упускаю.

Подчиненные, переругиваясь, потащили бессознательного краснача в чулан, Катрин подошла к амбразуре. Это не война, а дурдом какой-то. И, главное, какого черта нужно поддерживать сомнительные шуточки коки-тэно? «Какого чертта», тьфу. Ладно, боевая форма в мешке сохранилась и даже чуть-чуть успела подсохнуть. Катрин принялась переодеваться…

– Во, какая красота проветривается, – не замедлили отметить за спиной. – Была 6 я самцом, вообще ослепла.

– Увянь, морская, – призвал Мин. – В мой расчет поступаешь. Чую, будет славная битва.

С болтовней покончить так и не удалось, обсуждая, «почему „расчет“, если воюют практически забесплатно», «нужна в битве слава или не обязательна», и «какого шмондеца все подряд гавкают то „уймись“, то „увянь“», напарники принялись отмерять мерки пуль – инструкция требовала четкого веса засыпки зарядного бункера. Мин деловито проверял давление в котлах. Как ни странно, непрерывный треп действиям новоявленных пулеметчиков не очень мешал – языки у них работали в автоматическом режиме, а мозги и руки занимались делом.

Руки и у Катрин потихоньку обретали чувствительность: удалось надеть поддоспешник и кольчугу. Воительница пыталась застегнуть наколенники, что вызвало неожиданный поворот дискуссии к мозольной проблеме: оборотень утверждала, что наросты на руках быстрее образовываются, полукровка приводил в пример мгновенность «нижне-лапных огрублений».

– Уймитесь, увяньте и заткнитесь, – вклинилась в увлекательный спор командирша. – Уже вроде темнеет. Надо бы начинать. Что там с нашими гонцами? Ушли или нет – кто-то видел?

– Ушли, чего им не уйти. Опытные, – заверил Мин.

– Это ты пальцем в жопу попал, – ухмыльнулась оборотень. – Насколько я знаю бореда, никуда он пешком не потащится – он на ноту ленивый. Иное дело плавать или как сейчас.

– В смысле?

– Улетел, небось. На той какашечной колбасе. Он сразу на нее глаз положил. Вот пополам мне провалиться, в жизни не пойму я этакой зауми – ладно, если боги тебе крылья воткнули – летай, куда ж тебе деваться. Но болтаться в коробке под надувной какашкой – туг даже Логос-блевун запротестует.

– Чего, правда⁈ Улетели⁈ Вот это да⁈ – подпрыгнул коротышка. – Такого еще никто не делал! Интересно, а есть шаромет на колбасе? Нет, они ж не сообразят…

– Действительно улетели? – уточнила Катрин. – Ты сама видела?

– Орали в той стороне здорово. Но я не видела, поскольку ваш мешок волокла. Целый день с ним надрывалась, как проклятая, – намекнула истомленная неблагодарным грузчицким трудом коки-тэно. – Но Укс малость двинутый на голову по крыльям, он непременно на колбасу полезет.

Катрин подумала, что не только боред здесь двинутый. Угонять дирижабли – откровенная банальщина и толливудщина. С другой стороны, гарнизон форта Кроличьей чтением правильных книг и просмотром трюкового кино не избалован – вполне могли и варежкой прощелкать.

* * *

…Они действительно летели – Спаун старался об этом не думать, просто держаться за надежные ручки ящика и сидеть на корточках – так сквозняк и ужас чувствовалось меньше. Ящик был хороший – металлический, с надежными рукоятями, на дне его болтались остатки древесного угля. «Колбасу» ощутимо раскачивало – раньше сыщику казалось, что птицы летают как-то плавнее и размереннее. Сейчас все вздрагивало: ящик, сам Спаун, желтые пятки мертвеца-краснокамзольщика – правда, сейчас покойник уже не был камзольщиком

– от одежды и сапог его избавил Укс, переводя труп в категорию «балласта». Про назначение балласта, котла, снастей и крутящихся за корпусом открытого «трюма» винтов, сыщик многое уяснил. А ведь вполне бы мог обойтись без этих познаний. Слава ботам, сыщеский кишечник перестал предательски сжиматься.

Летать старший секретный советник глорской Городской Гильдии никогда не мечтал – даже в детстве подобных снов не имелось. Видимо, боги за эту приземленность и наказали. А ведь получилось все само собой…

…Оборотниха увела команду хвостачей, но вокруг недостроенного дома враг так и мелькал – крики, топот, действительно, муравейник разворошился.

– Ничего здесь не высидим, – прошептал Укс. – Прорываться нужно.

– Напрямую к скале? – предложил сыщик. – Рискованно, но нам главное – до гребня проскочить.

– Проскочить можно. У них ни луков, ни арбалетов. А дальше? Снизу заметят и на гребне непременно пост торчит. За нами такой хвост из хвостачей увяжется, что…

– Да, смешно будет, – согласился Спаун.

Ситуация была понятна: за скальным подъемом или лысые каменные склоны или неглубокие расщелины. Кусты-деревья там, естественно, вырублены. Гонять будут как кроликов.

– А не хочет ли милорд-сыщик издохнуть чуть поинтереснее? – ухмыльнулся бывший дарк.

– Лучше, конечно, интересно умирать. Но в целом я не слишком тороплюсь, – уточнил Спаун.

– Лотос-свидетель – никакой спешки. И беготни по камням нам на сегодня хватит. В конце концов, мы слегка грамотны и образованны – должны уметь договариваться даже с хвостачами…

…Идея была херовой, как говаривала Леди. Но менять план было поздно… Большая корзина валялась в доме, теперь, наскоро нагруженная камнями, она оттягивала руки шпионов – беглецы волокли груз неловко, припадая на скованные цепью ноги – Спаун боялся, что скрепляющая звенья бечевка вот-вот порвется.

– Йых⁈ – заорал пробегавший мимо хвостач, замахиваясь мечом.

– Туда мы, ваша милость, туда, – Укс указал на строения. – Бегом приказано.

Хвостач, нечленораздельно ругаясь, убежал – вообще все в лагере активно носились, как почти всегда бывает в плохо обученном войске. Спаун наблюдал нечто похожее в охваченном мятежом Рудном, но там было полно гражданских и тамошняя суматоха выглядела еще веселее.

С вышки что-то кричал краснач, махина надувной «колбасы» зависла над причальной площадкой, парил остывающий котел машины, все медленнее вращались штуковины, похожие на парные стрекозиные крылья, разгоняли дымовую завесу – казалось, живот «колбасы» придавил к вышкам небольшое небесное облако.

– Сейчас, милорд, сейчас! – заверил Укс кричащего с вышки красноча.

Тот что-то отвечал, явственно донеслось про «засранных ослов», остальное было не разобрать. От лестницы смотрели часовые хвостачи, один начал угрожающе склонять свое нелепое длиннющее копье.

– Якорь нам нужно сохранить, ты его отцепишь. Дальше сообразишь, – пробормотал Укс.

– Ты спятил⁈ Какой якорь⁈ По плану…

– Меняем план. Сам глянь.

План действительно следовало срочно менять: беглецы рассчитывали заскочить за вышки, под прикрытие низких строений – там угадывались более пологие каменные уступы

– взобраться на гребень скалы было легче. Теперь уже можно было разглядеть, что по уступам тянется деревянная галерея и лестницы, на них торчит кто-то в красном.

– Якорь…

– А он где⁈ – в отчаянье крикнул Спаун.

Отвечать бореду было уже некогда, выпустив корзину с камнями, он нырнул под копье часового, не трудясь убивать, проскочил к лестнице – растяпа-часовой с воплем повалился, держась за распоротое бедро. Укс с кинжалом в руках уже взметнулся по первому пролету…

Думать и пугаться было некогда – Спаун отскочил от выпада длиннющего копья – второй часовой почему-то не спешил лезть наверх за ловким и коварным налетчиком. Сыщик метнул в копейщика вывалившийся из корзины камень – хвостач увернулся. Удирая под сколоченные из бревен опоры, Спаун пытался понять, где тот якорь, что нужно освободить? Навязчиво настигающее копье отвлекало. Вверх тянулись десятки веревок: растяжки и иной такелаж – опытный человек Городской Гильдии должен разбираться во всем, Спаун и разбирался, иначе бы карьеры не сделал. Но у летающих колбас всё немного непонятно. Да ну их в божью задницу – нет здесь никакого якоря!

Сыщик описал почти полный крут под опорами, и понял что ничего не найдет. С треском ударило в столб копье – изобретательный хвостач начал действовать своим непомерным оружием на манер багра. Спаун отлично помнил тот случай в Старых верфях, когда спятивший герой-командорец. В общем, багор – неприятное оружие. Пришлось выпустить из рукава сорочки «теску» – когда копье преследователя лупануло по свае, сыщик мгновенно прихватил древко, рубанул – наконечник с деревяшкой в локоть длинной остался в руках. Хвостач негодующе завыл, попытался ткнуть в спину врага укоротившимся древком – но не попал. Озираться не позволяла ситуация, положение становилось отчаянным – сыщик чувствовал, что со всех сторон сбегаются хвостачи. Нужно прорываться к лестнице – наверху какое-то время удастся продержаться…

Спаун мчался вокруг опор уже третий крут и рубил все канаты, что выглядели более-менее натянутыми. Недлинное, массивное лезвие «теска» легко рассекало плетеные волокна – клинок был заказной, хороший. Со всех сторон выли и орали – на редкость неразборчиво – сверху рушились доски, бухнулось на землю тело в красном камзоле, звонко ухнуло деревянное ведро: раскололось, заволокло пространство между столбов густой угольной пылью. В пелене Спаун угадал полуголых хвостачей, размахивающих мечами – лезли наугад, но со всех сторон. Имело смысл оттянуть неизбежное. Сыщик подпрыгнул, ухватился за раскачивающийся канат, что казался на вид понадежнее и полез вверх. Видимо, спасительная угольная завеса оседала – дышать стало легче, зато кашляющие хвостачи остались в пелене. Тут Спаун осознал, что не столько взбирается вверх, сколько возносится…

…Главное – это не смотреть вниз. Спаун не любил высоты – видят боги, человек не обязан любить все неприятное, достаточно просто не поддаваться страху. Земля, пыль и вопли уплывали вниз, справа ползла скальная стена, мелькали настилы-галереи… Не смотреть… Спину рванула боль. Сыщик стиснул зубы, но продолжал лезть вверх. Он твердо знал, что до самой смерти не разожмет руки. Пусть потом канат из пальцев вырезают, но определенно, не отпустит. Только не смотреть…

Скала справа кончилась – распахнулся немыслимый простор до горизонта, торчали торбы-костяшки скал и неровные лопатки пустошей, качалась закатная багровость на западе. Ударил в грудь и лицо ветер, закрутил несчастного сыщика, как одинокую вяленую черноперку на нитке. Спаун зажмурился, застонал. Только вниз не смотреть!

…Человека болтало и крутило, он лез вверх – экономными короткими движениями, строго поочередно работая руками и ногами.

– А ты цепок! – одобрительно сказали сверху. – Башкой не стукнись. И хватайся понадежней, туг не вантовая сетка, а ющец знает, что такое наплели…

…Ячеи сетки, обтягивающей борт, Спаун не выпустил и когда лег на дно утлого трюмного короба. Рядом скорчился мертвец, потрескивал остывающий котел машины, бодро вращались непонятные штуковины, с чем-то возился озабоченный Укс. Необъятное пузо «колбасы» заслоняло темное вечернее небо – ветер теребил какие-то тряпки и порванные ячейки сети. О, боги, – Спаун зажмурился. Нет, не надо смотреть!

– И что мы теперь? – спросил сыщик у свиста ветра.

– Да ничего. Летим потихоньку, – отозвался призрачный окружающий ужас хриплым голосом бореда. – Логос-засранец внизу остался, так что всё в наших руках.

– Да?

– Э, тебя как убеждать нужно? Небось, не девка, ющец тебя зацелуй. Угля нет, якоря нет, а остальное у нас неплохо. Ушли.

– Якоря я что-то не нашел, – пробормотал Спаун, стараясь не думать о высоте.

– Может, и не было якоря. Он, наверное, равновесие нарушает.

– Так какого бубна…

– Не ори, сыщик. С разбегу много не поймешь, тут разобраться было нужно. Ты в химии и физике учен?

– Разве что по ядам и водяным ловушкам.

– Это все знают. У нас здесь тоньше. Указатели котла я пока не шибко понимаю. Да ты сядь, тебя в спину задело. Загрязнится…