Текст книги "Выпавшие из времени"

Автор книги: Юрий Козловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Кроме российских шахтеров, компания привлекла к работе приличное количество иностранных специалистов. Люди Бойцова проверили их, и оказалось, что большинство было набрано по контракту среди уволенных в запас "зеленых беретов", морских пехотинцев и других ветеранов элитных подразделений. Зато другая часть иностранного персонала состояла из ученых, специализирующихся в самых разных отраслях знаний, от геологии до ядерной физики и теории информационных систем.

Такая странная компания заинтересовала орден, и Андрей Синицын получил задание организовать разведку на местности. Он поочередно напустил на фиктивных "старателей" две проверки контролирующих органов. Тут и прозвенел первый тревожный звонок. Проверяющие вернулись от американцев с явными признаками обработки сознания, настолько грубой и примитивной, что после исследования их мозгов Синицын заподозрил, что проведена она человеком, имеющим мало опыта в делах подобного рода, причем, с помощью какой-то аппаратуры. Он сообщил о своих догадках Бойцову, и в ордене сыграли тревогу. Давно было известно, что в лабораториях некоторых стран разрабатываются методы воздействия на человеческое сознание, и вот, кажется, кому-то удалось получить результат...

Взяв с собой водителя-охранника Алексея, Синицын отправился на Ханданах, чтобы лично все проверить. Последний звонок от него был из Усть-Неры. Когда прошли два контрольных срока связи, Бойцов встревожился и отправил в Якутию Георгия с двумя помощниками. Одновременно с этим он по своим каналам организовал слежение со спутника за интересующим районом, но, как назло, местность оказалась закрыта мощным слоем облаков. Пришлось отправить в Якутию одного из старейших членов круга, не забывшего древнее искусство управления погодой. Когда он очистил небо над Индигиркой, сделанная со спутника съемка показала, что автомобиль Синицына стоит в районе шахты, но, ни его самого, ни Алексея обнаружить не удалось. Зато при более широком охвате на снимке соседнего с Ханданахом распадка был виден человек, бредущий по колено в снегу по направлению к Индигирке.

Узнав об этом, Георгий немедленно зафрахтовал вертолет и после недолгих поисков подобрал этого человека, уже совсем выбившегося из сил. Им оказался старший горный мастер с Ханданахской шахты, свидетель убийства Андрея Синицына. И нашли его очень вовремя, потому что через час над распадком появился и долго кружил другой вертолет. Как потом оказалось, машину заказало руководство совместного предприятия, то есть американцы.

От спасенного мастера узнали о странных событиях на шахте, но на основные вопросы ответов получить не удалось. Что ищут иностранцы под землей? Как они воздействуют на сознание людей и фактически зомбируют шахтеров? И, главное, почему Синицын не применил свои ментальные способности и дал себя убить? Федора Шестопалова, так звали спасенного беглеца, от греха подальше вывезли в Магадан, чтобы ближайшим рейсом отправить в Москву, а Георгий, опасаясь лезть на рожон не зная обстановки, запросил у Бойцова дальнейшие инструкции.

– Завтра Шестопалов будет здесь, – закончил свой рассказ Степан, – может быть, нам удастся вытащить из него больше, чем Георгию. Нужно срочно что-то решать, убийца Андрея должен быть наказан. Да и вообще вся эта история дурно пахнет. Знаешь, чего я боюсь? Что кроме этого чертова мирового финансового кризиса нас ждет свой собственный кризис.

Жуковский понял, что имел в виду Степан. История людей духа знала периоды, когда само существование общины висело на волоске, а однажды и вовсе прервалось, чудом возобновившись только после появления в мире Спасителя. Иногда это происходило из-за внутренних проблем, иногда по внешним причинам, когда в дела людей духа по недоразумению или по случайности вмешивались люди или мутанты. Но не слишком ли часто стали повторяться эти кризисы? Три за последние десять лет... Первые два были организованы Фотиевым, а третий, пусть и не такой масштабный, инспирирован свято верящим в правоту своего дела мутантом, бывшим штабс-капитаном полиции. И вот, не успели выбраться, как Степан пророчит очередную неприятность!

Как не хотелось в это верить, но Бойцов оказался прав. Встреча с Шестопаловым, все еще находящимся после того, что с ним случилось, в состоянии полного обалдения, показала, что дела обстоят даже серьезнее, чем думал Жуковский. Внимательно проанализировав ту информацию, что удалось выудить из сознания старого горняка, он сделал кое-какие выводы. Персонал шахты, точнее, его российская часть, находился под комбинированным воздействием наркотических препаратов и гипноза, усиленного с помощью какой-то аппаратуры. Наверное, с помощью той же аппаратуры Питеру удалось заблокировать ментальное воздействие Андрея, после чего убить его не составило большого труда.

Но хуже всего было то, что за спиной Питера и его компании грозной тенью маячила мощная государственная или, может быть, даже интернациональная организация с огромными возможностями и колоссальными деньгами. И если им понадобилось что-то в якутских недрах и они полезли туда, не считаясь с расходами и не останавливаясь перед убийством и другими нарушениями законов страны пребывания, ведя себя в России, как в колонии, значит, это "что-то" стоило того.

Жуковский разделял праведный гнев Степана и не меньше его желал наказать убийцу Андрея, но понимал, что чувство мести – не лучший советчик, и нельзя начинать действовать, не выяснив обстановку. Но и тянуть было некуда. Он решил посоветоваться с Захаром и сказал об этом Степану, чем вызвал у него резкое недовольство.

– Неужели мы не справимся собственными силами? – вспылил он. – Почему ты постоянно впутываешь в наши дела отступников? Даже с этими мутантами, инквизиторами доморощенными, поехал разбираться, взяв с собой Захара и ни слова не сказав мне! Или, думал, что я не справлюсь?

– Успокойся, Степа, – мягко ответил Сергей. – Ты неправ, и сам отлично это знаешь. Во-первых, эти дела касаются не только ордена. Если все обстоит так, как мы подозреваем, то опасность грозит всем. И когда ты отвыкнешь называть их отступниками? Нас так мало, что совсем ни к чему делиться и враждовать.

– Ладно, – нехотя согласился Бойцов. – Но встречайся с ним сам, а меня от этого дела уволь.

Встретиться с Захаром Жуковский не успел. Подал голос сотовый телефон Степана, и он, выслушав собеседника, сказал Сергею:

– Включи телевизор, второй канал, сейчас там будут новости.

Жуковский нажал кнопку на пульте. На экране шла привычная бодяга – кризис ширится, доллар дорожает, Европа замерзает, потому что Украина ворует газ из трубы. И вдруг...

– Вчера в Оймяконском улусе республики Саха-Якутия, на объекте золотодобычи совместного российско-канадского предприятия произошел мощный взрыв, – деланно-озабоченным голосом произнес ведущий, и на экране появилась карта Якутии с выделенной Индигиркой и мерцающим карикатурным изображением взрыва рядом с надписью "Ханданах". Голос ведущего продолжил:

– Причины несчастного случая и размеры ущерба выясняются, но уже сейчас, по данным из осведомленных источников, можно говорить о взрыве большого количества промышленной взрывчатки и полном уничтожении жилого поселка и шахты. Удалось ли кому-нибудь уцелеть, надеюсь, мы сможем сообщить в следующем выпуске наших новостей. Оставайтесь с нами, наш выпуск продолжиться после небольшого рекламного блока...

4

Ни в следующем выпуске, ни назавтра, в новостях не прозвучало ни слова о взрыве на Ханданахе. Только через два дня один из телеканалов выдал информацию о том, что один человек из персонала предприятия все-таки выжил. Повезло ему потому, что, незадолго до взрыва он взял ружье и ушел в один из распадков пострелять зайцев. Назвался он канадским гражданином Уильямом Паттерсоном, горным инженером. Сколько взрывчатки хранилось на складе, и отчего она могла взорваться, Паттерсон не знал.

Никаких документов он при себе не имел, потому что на охоту их с собой не брал. Уцелевшего канадца вывезли, сначала в райцентр, а оттуда в Магадан, куда за ним должен был прибыть чартерный рейс из Сиэтла. Конечно, прежде чем выпустить беспаспортного гражданина за рубеж, местное управление ФСБ решило выяснить его личность, отправив факс с портретом Паттерсона в соответствующие органы Канады, откуда и получило подтверждение. Но, когда самолет из-за океана прибыл в аэропорт Магадана, оказалось, что пассажир загадочным образом исчез из здания аэровокзала. Поиски, на которые были брошены все наличные силы милиции и ФСБ, ничего не дали, перед иностранцами извинились, и самолет улетел обратно в Сиэтл.

А вот что произошло в аэропорту на самом деле. Многие из принимавших участие в поисках Паттерсона оперативников не раз проходили мимо стойки, у которой в это время шла регистрация на московский рейс. Они внимательно вглядывались в лица пассажиров, сличая их с фотографией разыскиваемого канадца, и в упор не видели его в компании двух мужчин. Их видели, а Паттерсона – нет. То же повторилось и на досмотре, и на посадке в Ил-62. Паттерсон вел себя смирно, смотрел перед собой отсутствующим взглядом и, спокойно поднявшись по трапу, благополучно улетел в Москву.

Сопровождающими его людьми были Георгий с одним из своих помощников. В Домодедово их встретил Бойцов и отвез в штаб-квартиру ордена, здание медицинского фонда в центре столицы, благо кризис миновал, и опасаться больше было некого. Бойцов лично занялся допросом. В первую очередь его интересовала личность самого Паттерсона, потому что он был уверен, что никакой тот не горный инженер, и даже не Паттерсон, но больше всего – обстоятельства убийства Синицына. И, разумеется, что на самом деле случилось с шахтой и поселком. Склад взрывчатых веществ, как и положено по инструкции, находился на достаточном удалении от обоих объектов и, конечно, его взрыв никак не мог их полностью разрушить. Получив ответ на эти вопросы, можно будет приступить к главному – что искали "канадцы" в якутских недрах.

Пока Степан вел допрос на обычном уровне, "Паттерсон" отвечал уверенно, четко следуя зазубренной наизусть легенде. Да, он Уильям Паттерсон, уроженец канадской провинции Онтарио, горный инженер, специализирующийся на золотодобыче. Много лет работал на месторождениях в Южной Африке и Южной Америке, а в прошлом году получил выгодное предложение и заключил контракт с неизвестной ему до этого совместной фирмой. О причине взрыва ничего не знает, ушел на охоту, услышал грохот, вернулся – поселка и шахты нет, вместе со всеми людьми, а это почти шестьдесят человек. И вообще, на каком основании его, канадского гражданина задержали и подвергают допросу? Он требует немедленно вызвать представителя посольства!

– Обязательно вызову, когда это будет нужно, – невозмутимо сказал Бойцов. – А вот скажите, вы, наверное, очень хороший инженер, если за вами отправляют специальный самолет?

– Моя страна заботится о своих гражданах, в отличие от вашей, – спесиво ответил канадец.

Степан неплохо разбирался в горном деле и на всякий случай, для очистки совести, задал ему несколько специальных вопросов. По ответам "инженера" он сразу понял, что тот знаком со своей, якобы, специальностью очень поверхностно. Кроме того, в его английском языке явственно слышался вовсе не канадский выговор. Поэтому, решив не тратить зря время, он мягко прикоснулся к сознанию канадца, и через несколько секунд тот заговорил как на исповеди.

Оказался он вовсе не канадцем, а русским эмигрантом Лаврушиным, окончившим МВТУ и уехавшим искать счастья в Америке в начале девяностых годов. И никаким не горным инженером, а ведущим специалистом по теории информационных систем из секретной лаборатории, спрятанной на военной базе в штате Невада. Выяснение того, чем занимается лаборатория, Бойцов решил оставить на потом и перешел к следующему вопросу, то есть – обстоятельствам убийства Синицына.

Тут "Паттерсон", оказавшийся Лаврушиным, не смог рассказать практически ничего, потому что самого убийства не видел, находясь в это время в лаборатории, окна которой выходили на другую сторону. Видел он только, как двое охранников погрузили на капот бульдозера черный полиэтиленовый мешок, в котором запросто можно было упрятать человека, и увезли куда-то вверх по ручью. А вернулись уже без него. Из этого Степан сделал вывод, что тело несчастного Андрея захоронили под одним из старых отвалов.

Зато рассказ об уничтожении поселка настолько заинтересовал Бойцова, что он заставил Лаврушина повторить его два раза, выпытывая все возможные подробности, а после устного рассказа еще и просмотрел его воспоминания. Сделав это, позвонил Жуковскому:

– Сергей, приезжай, тут интересные обстоятельства открываются.

– Я уже рядом, минут через двадцать буду, – ответил Жуковский.

Чтобы не тратить эти минуты напрасно, Степан занялся прояснением других интересующих его вопросов. Делать это было нетрудно, потому что мозг Лаврушина, похоже, не подвергался наркотическому или гипнотическому воздействию, как было с Федором Шестопаловым. Но когда Бойцов вплотную подступил к главной теме – над чем работала секретная лаборатория в Неваде и что они искали на Ханданахе, оказалось, что эти сведения закрыты мощнейшим блоком. А когда он попытался его преодолеть, Лаврушин захрипел и потерял сознание. Поняв, что допрашиваемый находится практически в предынсультном состоянии, Степан немедленно ослабил давление и с большим трудом вернул его к жизни.

Жуковский подоспел как раз к тому времени, когда растерянный Бойцов занимался реанимационными мероприятиями. Сразу все поняв, он немедленно подключился, и через несколько минут Лаврушин порозовел, встряхнулся и стал недоуменно осматриваться по сторонам, не понимая, что с ним произошло. Степан быстро прояснил Жуковскому обстановку.

– Ясно, – задумчиво ответил Сергей. – Сейчас я сначала просмотрю то, что можно, а потом глянем, что там у него заблокировано.

Приведя Лаврушина в безмятежное состояние, Жуковский погрузился в его недавнюю память. Вот он с двустволкой за плечом шагает по колено в снегу, направляясь к широкому распадку, где, по словам охранника Лео, все истоптано заячьими тропами. И действительно, не успевает он немного подняться по безымянному ручью, из-за огромного валуна выскакивает заяц и, никуда не сворачивая, несется, прижав уши, по протоптанной в снегу тропе. Лаврушин поднимает ружье и два раза подряд нажимает на спусковые крючки. Первый выстрел уходит мимо цели, взметнув фонтан снега совсем рядом со зверьком. Зато второй ловит его прямо в прыжке. Заяц переворачивается в воздухе и падает в снег. Он, шумно дыша, бежит к добыче, и, слегка оглушенный выстрелами, не сразу слышит при этом рокот мотора и свист винтов наверху.

Когда, наконец, поднимает голову, то видит в небе над Ханданахом большой вертолет какой-то хищной формы с двумя расположенными один над другим винтами. Подлетев к поселку, машина не снижается, а зависает на месте. При этом корпус вертолета вращается вокруг собственной оси, будто пилот высматривает что-то внизу. С коротких крыльев, расположенных в середине фюзеляжа, срываются три ракеты и, оставляя за собой дымные хвосты, несутся к земле. Одна уходит точно в шахтный ствол и глухо взрывается в глубине, а две другие с грохотом сметают с лица земли жилые и производственные вагончики.

Вертолет перемещается в другую точку, немного выше по ручью, и выпускает по ракете в два оставшиеся шахтные ствола. Потом чуть подворачивает, и очередная ракета уходит в сторону склада взрывчатки. Грохот от этого взрыва закладывает уши. Машина разворачивается и летит обратно. При этом походя, даже не останавливаясь, выпускает еще две ракеты по тому месту, где только что стоял поселок, довершая разрушение...

Пораженный этой картиной, Жуковский вопросительно посмотрел на Бойцова.

– Это что...

– Ка-50, – перебил Степан еще не заданный вопрос. – "Черная акула".

– Я так и понял. Но откуда, кто? Не бандитский же налет, в самом деле! А по телевизору-то наврали с три короба, преподнесли как несчастный случай, техногенную катастрофу! Кто мог действовать так нагло?

– Думаю, что узнать это будет нетрудно, – задумчиво сказал Степан. – Кто, кроме государства, мог решиться на такое? Вряд ли "Черную акулу" кто-то мог взять в аренду. Гораздо хуже то, что мы все это проворонили, как и многое другое. Мы не успеваем следить и за малой долей событий. Даже за теми, что впрямую касаются нас. Что скрывает блок в его голове? – Степан показал на Ларионова, безучастно сидящего на своем стуле. – И, понимаешь, блок поставлен не просто на обычный допрос, и даже не на допрос с применением психотропных средств или детектора лжи. Учтена возможность ментального сканирования! Что это значит? Или кто-то знает о нашем существовании, или уже создана аппаратура, позволяющая копаться в мозгах. Не знаю, сможешь ли ты преодолеть этот блок, но хотя бы попытайся. Только прошу тебя, если почувствуешь неладное, сразу прекращай. А я буду тебя подстраховывать.

Проникновение в чужое беззащитное сознание до сих пор вызывало у Жуковского не очень приятное чувство чего-то постыдного, будто подглядываешь исподтишка за ничего не подозревающим человеком. Поэтому он прибегал к этому приему лишь в случае крайней необходимости. Сейчас он оправдывал себя тем, что Лаврушин, пусть и косвенно, но замешан в убийстве Андрея Синицына, и тем, что за блоком в мозгу американского ученого может скрываться информация, впрямую касающаяся людей духа. Может быть, даже о прямой угрозе.

Процесс проникновения напоминал блуждание в собственной памяти, только приходилось подталкивать хозяина сознания в нужную сторону, чтобы всплыла необходимая информация, выраженная чаще всего в образах, и очень редко в словах. Может быть, именно потому, что Лаврушин был ученым с логическим складом ума, его мышление отличалось четкой организацией и образностью. Осторожно двигаясь по цепочке ассоциаций, Жуковский вплотную приблизился к той области, которая его интересовала – к области профессиональной деятельности. Некоторые ее стороны открылись без особого труда, но когда Сергей попытался сориентировать сознание ученого на воспоминания о лаборатории в Неваде, то почувствовал, как начинают сужаться сосуды, несущие к мозгу кровь, и сознание Лаврушина стало мутиться. Пришлось срочно отступать, но Лаврушин все равно успел почувствовать болезненные симптомы.

– Ничего не получается, – признался Жуковский Степану. – Пусть он отдохнет, попробуем продолжить завтра. А сейчас я поеду домой, попытаюсь кое в чем разобраться.

Чтобы лишний раз не дразнить самолюбие Бойцова, Сергей не стал говорить ему, что на самом деле едет не домой, а к Захару Вансовичу, в надежде, что его опыт поможет справиться с ситуацией.

5

– Ничего удивительного, – спокойно сказал Захар смущенному Жуковскому. – У тебя и не могло получиться. Чтобы снять блок, тем более такой варварский, недостаточно одной только силы. Даже такой, как твоя. В первую очередь нужно умение и опыт. Человеческий мозг – слишком тонкая материя, чтобы вторгаться в него, не имея достаточных знаний. Я еще удивляюсь, что тот, кто ставил блок твоему профессору, умудрился сохранить в целости его сознание, не превратив в шизофреника. Тем более что тут явно не обошлось без железа.

"Железо", как знал Жуковский, на сленге людей духа означало все технические приспособления, будь то паровая машина или суперсовременный компьютер.

– Неужели обошлось без участия человека с повышенной ментальной силой? – спросил он недоверчиво. – И кому-то удалось вмешаться в деятельность мозга с помощью одной только аппаратуры?

– Ну чего ты юлишь? – усмехнулся Захар. – Так и говори – не приложил ли к этому делу руку кто-то из наших, или, в крайнем случае, мутантов?

– Ладно, пусть будет так, – согласился Сергей.

– Трудно сказать, – задумался Захар. – Если обошлось без вмешательства наших или мутантов, то это значит, что наука ушла вперед гораздо дальше, чем я думаю. Но, похоже, тут вырисовывается кто-то, кто не укладывается в привычные рамки.

Захар замолчал, и продолжалось это так долго, что Жуковский не выдержал.

– Да не тяни ты! – не слишком вежливо сказал он.

– Имей терпение, особенно в разговоре со старшими, – улыбнулся Захар. – Я имею в виду, что с помощью аппаратуры, о которой мы, к нашему сожалению, ничего не знаем, кто-то сумел сделать то, что под силу не каждому из нас.

– То есть, ты хочешь сказать, что не можешь снять этот блок? – спросил Жуковский.

– Вовсе нет. Это как раз с Божьей помощью пока в наших силах. – А вот как им удалось нейтрализовать Андрея? Если ему пришлось драться с охранниками, значит, его силы на самом деле были каким-то способом связаны. Иначе зачем бы ему махать кулаками? У нас ведь как? Более сильный может нейтрализовать силу того, кто слабее, и никогда не бывает наоборот. А Андрей, насколько мне известно, был достаточно силен, и справиться с ним мог бы далеко не каждый.

– Значит, убийца был сильнее его? – встревожился Сергей.

– Ничего это не значит, – устало ответил Захар. – Знаешь, мне в последнее время иногда становится страшно, когда я наблюдаю за развитием науки. Она дает людям возможности, превышающие уровень их духовного роста. Это как вложить в руки несмышленому ребенку заряженный и снятый с предохранителя пистолет. А мы из-за нашей мизерной численности, не можем не только предотвратить последствия этого, но даже отследить самые опасные тенденции. Наш клан всегда придерживался принципа невмешательства, но, боюсь, наступает время, когда людям в руки все чаще попадают слишком опасные игрушки. Все чаще опасность угрожает самому нашему существованию. Думаю, что якутское дело относится к этому же разряду. Так что звони Степану и говори, что мы едем раскалывать вашего профессора. Даже, если Степе не слишком нравиться мое присутствие, это не тот случай, чтобы морду воротить.

Жуковский вытащил трубку, но прежде, чем позвонить, спросил Захара:

– Скажи, а тебе что-нибудь известно о неких таинственных людях, которые иногда притормаживают некоторые научные разработки?

– Ты насчет тех, которые на тарелках летают? – Захар как-то странно посмотрел на Сергея.

– Ну, что-то вроде того, – почему-то смутился Жуковский.

– Что, пришлось столкнуться? – все так же загадочно спросил Захар.

Сергей только кивнул в ответ.

– Мне тоже приходилось, – вздохнул Захар. – И не раз. Первый раз еще в молодости. Только тогда они не на тарелочках появлялись, а больше в летающих лодках или колесницах. Использовали транспорт, привычный для того времени... Тарелки появились позже, когда заговорили о космических полетах и инопланетянах. Тут они и перестроились, стали работать под пришельцев.

– Ты тоже думаешь, что они не имеют отношения к другим планетам? Тогда кто же они на самом деле?

– Если бы я знал! – ответил Захар, и Жуковский вспомнил, что теми же словами ответил как-то на этот вопрос и старец Даниил. – Но, думаю, кто угодно, только не пришельцы из космоса. Или это какая-то отдельная ветвь потомков древних, не в пример нам сохранивших их знания и умения, или же они даже не люди, а существа из мира, более тонкого, чем наш.

– Не слишком ли ты загнул? – усомнился Сергей. Одно дело верить в чудеса, происходившие в далекой древности, про которые говорится в Писании. И совсем другое – услышать, что чудесное может быть совсем рядом.

– Вовсе нет, – улыбнулся Захар. – Наоборот, я даже упрощаю слишком сложные понятия. Говорю тебе – мне лично пришлось столкнуться с ними и, хоть я так и не понял, кто же они такие, но кое-что для себя уяснил. Я расскажу тебе про один случай, но вряд ли ты сможешь сделать из моего рассказа какие-то выводы.

– Почему?

– Потому, что такое нужно прочувствовать самому, понять душой, чужой опыт тут не поможет. Думаю, тебе еще предстоит встреча с ними, и дай Бог тебе не ошибиться, с какими силами ты столкнулся. Надеюсь, в нужный момент твои глаза окажутся открыты.

– А сам-то ты понял, с кем имеешь дело?

– Думаю, что да. А сейчас поехали, я расскажу тебе все по дороге.

В машине Захар долго молчал, и Жуковский решил уже, что тот передумал рассказывать. Заговорил он лишь тогда, когда Сергей вопросительно посмотрел на него.

– Ты веришь в видения? В явления святых? – неожиданно спросил старый цыган.

– Как тебе сказать? – слегка опешил Сергей. – Про все это столько написано, что, думаю, это правда.

– А я вот не просто думаю, а точно знаю – правда. Со мной это случилось еще в юности, до пробуждения, когда я понятия не имел, какое будущее ждет нас с братом. Однажды мы с ним пасли овец на горном лугу, и я спрятался от жары в прохладную пещеру – мы с ним спали там по очереди. Прилег на охапку сена и только начал дремать, как вдруг вздрогнул и проснулся. Смотрю, а в глубине пещеры что-то светится. Я глаза протер, вижу – в круге света стоит человек в серебряной одежде, и смотрит на меня. У меня почему-то страха никакого, подхожу к нему, а он мне говорит – беги, мальчик, отсюда скорее, не время тебе умирать! Сказал, и будто растаял в воздухе. Сначала сквозь него стало видно стену пещеры, а потом совсем исчез.

Поверил я ему, выбежал на открытое место. Смотрю, а наши овцы в кучу сбились, блеют, трясутся все. Потом загрохотало все, затряслось. Когда утихло, сунулся я снова в пещеру, шапку, видишь ли, забыл. А там все камнями до самого входа засыпано. Кем был мой спаситель, почему именно меня спасал, я до сих пор не знаю.

Захар помолчал недолго, потом продолжил:

– Но это еще не главное. Это пока так, вступление. То, о чем я хочу рассказать, случилось после войны с французами. Я к тому времени уже цыганом стал. В тот год мой табор кочевал из литовских земель в Крым. Когда проходили по Минской губернии, мне сообщили, что в одной деревне нашли девочку с сильными задатками, но орден тоже про нее знает, и теперь все зависит от того, кто раньше успеет до той деревни добраться. Сам знаешь, какая борьба у нас шла за каждого человека. Прикинул я, что мне до той деревни добираться ближе, чем кому, сел на коня и поскакал, не посмотрел даже, что дело к ночи идет. Скакать недалеко было, верст пятнадцать, да только все по лесу. Мне-то темнота не помеха, а вот конь в любую минуту споткнуться может, или на сук напороться. Поэтому, хоть и спешил, а коня не погонял.

На полпути примерно увидел впереди на дороге свет. Подъезжаю ближе, а там человек стоит, тоже в серебристой одежде, весь в свету, будто над ним фонарь горит, только никакого фонаря там не было, это я точно рассмотрел, а висел над ним какой-то предмет, из которого исходил световой конус. Он руку поднял, мой конь и встал, ни туда, ни назад. Я на человека смотрю, он на меня смотрит. Я молчу, а он говорит – тебя когда-то от смерти спасли, теперь твоя очередь невинную душу выручать. Я подумал, что он про ту девочку говорит, за которой я еду, но он мне – гони быстрее в Петровичи, там поймешь, что надо делать.

А Петровичи совсем в другой стороне от той деревни, куда я направлялся. Хотел я сказать ему, что не могу свернуть с пути, слишком у меня важное дело, но он посмотрел на меня строго, и понял я, что нельзя перечить. Конус света втянулся в то, что над нами висело, вместе с человеком, и все это исчезло в долю секунды. А я развернулся и поскакал в Петровичи. Скачу, а сам не знаю, зачем еду, что буду там делать, кого спасать. Попал туда уже под утро, когда рассветать стало. И тут меня будто кто-то повел. Гоню коня к самой крайней хате, захожу, а там молодая мать, сама еще совсем девчонка, над ребенком убивается. Малец посинел весь и уже почти не дышит. Посмотрел я – ничего сложного, одному управиться можно. Всех из хаты на улицу выгнал, чтобы не мешали, а было их там, надо сказать, много, и занялся лечением. Когда ребенок задышал и порозовел, увидел я, что ничего ему больше не грозит, вышел, дал матери денег и ускакал быстрее, чтобы от благодарностей отделаться.

К той девочке я, конечно, не успел, орден ее к рукам прибрал. А за своим крестником я потом следил до самой его смерти, все хотел понять, почему выбрали именно его. Мало ли детей каждый день умирает? Думал, может, из него кто-то особенный должен вырасти, может, великий ученый, или мыслитель...

– И как? – спросил Жуковский.

– Да никак! – ответил Захар. – Всю жизнь он прожил обыкновенным крестьянином, дожил до девяноста лет. Землю пахал, детей, внуков растил... Впрочем, может я и не прав, не совсем обыкновенная жизнь у него была. Добрую он жизнь прожил, зла никому не делал, хоть самому немало лиха пришлось хватить. Праведную жизнь. Вот и догадывайся, почему именно он. Я, честно говоря, до сих пор не знаю.

6

– Вот это номер! – Бойцов округлившимися глазами смотрел на Захара, забыв про недавнюю неприязнь. – Что делать будем?

– Что делать, что делать... – проворчал тот, скрывая растерянность. – Думать будем, вот что! А в Штаты все равно ехать придется, без этого не обойтись.

– Штаты само собой, – согласился Степан, – но как быть с Ханданахом? Как теперь добраться до хранилища? С него ведь теперь глаз не спустят, из космоса будут следить, охрану выставят. Через охрану пройти, допустим, не проблема, но новую шахту заложить никак не получится, это уж слишком. К тому же, надо еще узнать, какие планы у тех, кто разбомбил поселок. Может быть, они сами там рыть собираются. Если так, надо их остановить. Неужели мы отдадим кому-то вещи древних?

– Ты прав, – согласился Захар. – Ситуация и впрямь аховая. Мы в состоянии помешать этим "бомбистам" раскопать хранилище, но сами тоже не можем организовать там работы, потому что о сохранении секретности в таких условиях не может быть и речи.

– Никому мы не будем мешать, – заговорил, наконец, Жуковский, хранивший до сих пор молчание. – Пусть себе копают.

– Ты что? – возмутился Степан. – Представляешь, в чьи руки может попасть наследство? Там ведь могут быть вещи пострашнее атомной бомбы! Или ты думаешь, что у наших военных выросли крылышки, и они морально готовы получить такой подарок?

– А ты уверен, что сам готов к этому? – не выдержал Жуковский, но, увидев сверкнувшие от возмущения глаза Бойцова, смягчил тон:

– Пока они туда доберутся, в хранилище будет уже пусто. Мы в любом случае попадем туда раньше.

– Объясни! – потребовал Захар, с интересом глядя на Жуковского.

– Тем же путем, каким попали туда древние, – сказал Сергей.

– А ты найдешь дорогу? – скептически спросил Степан. – Утром ты еще не знал, что спрятано под землей в Ханданахе, а теперь уже знаешь, как туда пройти...

– Утром не знал, теперь знаю, – уклончиво ответил Жуковский.