Текст книги "30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД: от оперуполномоченного до заместителя министра"

Автор книги: Юрий Богданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 45 страниц)

После разгрома белых армий начались тотальные зачистки. Северный край был отдан на расправу садисту Кедрову. Здесь в плен попали 20 тыс. белогвардейцев. К ним добавили горожан и крестьян, сотрудничавших с белыми. Присылали сюда этапы с арестованными и из других мест России. Сначала в Архангельске, прозванном городом мёртвых, расстреливали публично, прямо на площади. Но потом в качестве усыпальницы русской молодёжи выбрали более глухое место под Холмогорами, где размещался лагерь для пленных, построенный ещё англичанами. Также обречённых грузили на баржи и затапливали.

Суровая зачистка осуществлялась и на юге страны. В Елисаветграде после выявления родственников-белогвар-дейцев расстреливали даже детей 3–5 лет. В Киеве действовали палачи Дехтяренко, Лифшиц, Шварцман, в Полтаве – Гуров. Для руководства репрессиями в Ростовскую ЧК прибыл Петерс, который присутствовал при казнях и сам любил расстреливать. Особого размаха террор достиг в Одессе. Неуспевших эвакуироваться по вине Антанты 1200 пленных офицеров ликвидировали за одну ночь. По официальным данным, в портовом городе было казнено 7 тыс. человек, а по неофициальным – от 10 до 15 тыс.

На Северном Кавказе возобновился геноцид терских казаков. 11 станиц решено было отдать революционным чеченцам и ингушам, в связи с чем 70 тыс. казаков подлежали депортации. Но по дороге половина переселенцев была перебита. На Кубань устанавливать Советскую власть прибыл сам Троцкий. Здесь было арестовано 6 тыс. станичных атаманов и других руководителей, которых отправили в Холмогоры на уничтожение.

Но всё, что творилось в других краях, перехлестнули зверства, развернувшиеся после взятия Крыма. Завершив успешный штурм Перекопа, командовавший красными войсками Фрунзе предложил Врангелю сложить оружие, а тем, кто сдастся, гарантировал жизнь и свободный выезд за рубеж. Однако 12 ноября 1920 года Ленин, удивлённый такой «уступчивостью условий» побеждённому врагу, дал указание «расправиться беспощадно», не допустив выхода из Крыма ни одного судна. По мнению вождя, на полуострове скопилось «300 тысяч буржуазии», которые в будущем станут «источником спекуляции, шпионства, всякой помощи капиталистам». Их предлагалось «подчинить и переварить». Вся власть для решения этого вопроса была передана особой тройке, в которую вошли: председатель Крымского Военного революционного комитета Бела Кун, секретарь обкома партии Розалия Землячка и председатель ЧК Михельсон. Официально обещая амнистию, предложили офицерам явиться на обязательную перерегистрацию. Всех пришедших арестовали и в первую же ночь расстреляли: в Симферополе – 1800 человек, в Керчи – 1300, в Феодосии – 420, в Севастополе – 1600 и так далее. Затем террор перекинулся и на мирное население. В Севастополе казнили 500 портовых рабочих, помогавших грузить белые суда, в Алупке – медперсонал санаториев, где лечились белые. В городах проводились облавы на членов семей белогвардейцев, врачей, учителей, священников. Тюрьмы были переполнены. Оттуда каждую ночь партии раздетых догола мужчин и женщин, стариков и подростков гнали по морозу за город, где обречённых заставляли ложиться в заранее вырытые ямы, а потом полосовали из пулемётов. В Керчи десанты вывозили в море и там топили. В Севастополе сотни человек были повешены вдоль улиц на столбах, деревьях и даже на памятниках. При допросах арестованных применялись жуткие пытки. На запертом от выезда и въезда полуострове свирепствовали эпидемии, а к ним добавился ещё и голод. По показаниям свидетелей, за пол года в Крыму погибло от 80 до 120 тыс. человек. В это число не вошли этапы с арестованными, которые отправлялись в лагеря – северный под Холмогорами и ближний под Рязанью.

Так во что же обошлась России эта ужасная трагедия, сколько жертв она унесла? Официально сообщалось, что в Первую мировую и Гражданскую войны погибло от 10 до 12 млн человек, причем боевые потери составили лишь 1,52 млн военнослужащих. Остальное – жертвы террора, как красного, так и белого. Однако современные оценки показывают, что число расстрелянных, утопленных, повешенных, загубленных пытками, умерщвлённых иными способами, погибших от эпидемий, холода и голода достигает 30 млн человек. В царской России население составляло около 180 млн жителей, а в середине 1920-х годов говорили, что нас 150 млн.

И вся эта кровавая бойня была развязана и оплачена мировой закулисой, которую составляют американские и английские еврейские банкиры. К сожалению, большинством моих соотечественников произошедшие трагические события так и не были осознаны, что не позволило русскому народу извлечь из истории надлежащие уроки.

Глава 4. Петроград – Ленинград

Сразу после свершения Октябрьского переворота, декретом II Всероссийского съезда Советов от 25 октября 1917 года был образован Народный комиссариат внутренних дел (НКВД). Однако в связи с возникновением яростного сопротивления новой власти со стороны различных внутренних и внешних сил по инициативе председателя Петроградского Совета Троцкого 20 декабря 1917 года была организована Всероссийская Чрезвычайная Комиссия (ВЧК) при высшем правительственном органе – Совете Народных Комиссаров (СНК). Задачами ВЧК и подчинённых ей местных губернских и областных ЧК являлись: «борьба с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией; наблюдение за местной буржуазией, иностранцами и иностранными разведчиками; строжайшее наблюдение за проведением в жизнь декретов и распоряжений Советской власти». Местные ЧК имели право издавать обязательные постановления, касавшиеся революционного порядка в губернии, производить обыски и аресты лиц, заподозренных в контрреволюции.

После переезда советского правительства (вместе с руководством ВЧК) в Москву в бывшей столице властные полномочия перешли к Бюро ЦК РКП(б) по Петрограду и Петроградскому Совету рабочих и солдатских депутатов. Первым лицом здесь оказался Г.Е. Зиновьев, всего год назад направлявшийся в Россию вместе с Лениным в пломбированном вагоне. Вместо убывшей ВЧК в городе сформировалась своя Петроградская чрезвычайная комиссия (ПЧК), которая даже разместилась в том же здании – на Гороховой улице, дом 2. Председателем ПЧК стал приехавший из США М.С. Урицкий.

В текущей работе ПЧК руководствовалась постановлениями и решениями СНК и ВЧК. Среди принятых в ту пору документов следует отметить декрет Совнаркома «Социалистическое отечество в опасности» от 21 февраля 1918 года, предоставивший ВЧК и её органам право «внесудебного рассмотрения дел за контрреволюционные, должностные и некоторые другие общеуголовные преступления, вплоть до расстрела на месте».

В 1918–1920 годах глава города Зиновьев, обладавший практически безграничной властью, в первую очередь стремился не к тому, чтобы обеспечить питерцам нормальную жизнь, а во что бы то ни стало пытался решить свои политические задачи, распространив собственное влияние на весь российский северо-запад. Поскольку большевистские вожди не сумели найти правильных подходов, чтобы быстро покончить с разрухой в стране, мобилизовать экономический, творческий и духовный потенциал народа на налаживание здорового и эффективного хозяйственного механизма, развитие всесторонней культурной жизни, начались как отдельные, так и массовые выступления различных слоёв населения против Советской власти. Партийные руководители не видели иных путей, чтобы справиться с недовольством и естественным противодействием людей, как только подчинить всех своей воле силой, а потому развернули с самого начала своего правления массовый террор по отношению ко всем так называемым контрреволюционерам.

Выполнение неблаговидной задачи (по ведению борьбы не с причинами, а с последствиями неудачной общественно-экономической политики большевиков), заключавшейся в удержании народа в узде путём устранения всех противников за счёт отправки их в тюрьмы, концентрационные лагеря, на дальние поселения, а то и применения прямого физического уничтожения, возлагалось на ВЧК и её губернские подразделения. И всё это в той обстановке, когда в связи с тяжёлым экономическим положением, угрозой голода, нехваткой элементарных товаров расцветала преступность, терроризировавшая население, державшая его в постоянном страхе. Определенную роль играли и разведки иностранных государств, целенаправленно вносившие свою лепту в расшатывание и без того неустойчивого политического и экономического положения Российской республики.

В связи с этим функции ЧК постепенно стали расширяться и к имевшимся ранее официальным задачам добавились такие: борьба с преступлениями по должности; борьба со шпионажем и контроль военных ведомств и армии; борьба с вражескими элементами на железнодорожном и водном транспорте и надзор за его (транспорта) деятельностью; борьба с экономическим шпионажем, вредительством и диверсиями в народном хозяйстве; ведение разведки за границей; борьба с антисоветскими партиями, политическими группами и организациями; слежка за интеллигенцией и духовенством; охрана государственной границы; охрана правительства и др. Эти функции с небольшими изменениями сохранялись за органами госбезопасности на протяжении всей советской истории.

Вместе с тем анализ ряда источников [Л.5, Л. 10] показывает, что кадровый состав руководства ЧК, получивших в свои руки огромную власть, оставлял, мягко говоря, желать лучшего. За время пребывания Зиновьева в Петрограде, то есть всего за каких-нибудь 8 лет, сменилось 11 начальников губернской ЧК. Только за 1919 год на должности руководителя городской милиции побывали 8 человек. Некоторые начальники ПЧК находились на своём ответственном посту по несколько месяцев, а то и вообще считанные дни. Все они (за исключением Урицкого) не имели не только юридического, но и вообще какого-либо серьёзного образования, происходили в основном из неустроенных крестьянских семей и жизненного опыта набрались лишь в революционной работе. Да и состав рядовых исполнителей ЧК часто оказывался совершенно не годным для выполнения ответственных задач, поскольку процедура оформления в это важнейшее учреждение в те времена была предельно проста: кандидату достаточно оказывалось представить поручительство от одного члена большевистской партии, а нередко не требовалось и этого. Не приходится удивляться, что на работу туда поступали подозрительные и даже с криминальным прошлым личности, преследовавшие свои корыстные интересы, порой заключавшиеся даже в том, чтобы, получив соответствующие полномочия, поискать и уничтожить компрометировавшие их документы. Проникали в ЧК и люди по поручению враждебных организаций, реэмигранты и, естественно, агенты по заданию иностранных спецслужб.

В результате, не имея за плечами никакой специальной подготовки (кроме революционного, классового правосознания да больших амбиций), какую серьёзную оперативную, агентурную, разведывательную, контрразведывательную и иную чекистскую работу могли грамотно наладить боевые сотрудники ЧК и их властные начальники? В основном применение самых элементарных, не требовавших большого ума силовых, репрессивных, карательных мер, тем более что такие действия как раз санкционировались и поощрялись из Центра. Сам председатель ПЧК Моисей Урицкий активно поддерживал репрессии и любил из окна своего кабинета наблюдать, как во дворе его ведомства обречённых лишали жизни. В результате покушения он и сам был отправлен в мир иной утром того же дня, 30 августа 1918 года, когда стреляли в Ленина.

После убийства Урицкого и ранения Владимира Ильича глава Питера Зиновьев потребовал немедленно вооружить всех рабочих с предоставлением им права самосуда. Напирая на классовое чутьё пролетариата, он призывал к расправе над контрой прямо на улицах, без суда и следствия. Однако чекисты сами развернули красный террор, при котором людей расстреливали сотнями, оправдывая это тем, что целый ряд контрреволюционеров давно уже заслужил смертную казнь. Преемник Урицкого Г.И. Бокий, один из любимцев Свердлова, казнил 1300 питерцев. По требованию партийных руководителей брались многочисленные заложники, в число которых попадали и великие князья, и бывшие министры правительства Керенского, и представители имущих слоёв, генералы и офицеры. Их обещали расстрелять (и расстреливали) в случае возникновения сопротивления мероприятиям Советской власти. Из города в большом количестве, целыми семьями, высылались так называемые бывшие люди – дворяне, купцы, банкиры, предприниматели. Затем добрались до ликвидации интеллигенции, представители которой были особенно душевно ранимы, болезненно воспринимали несправедливые действия властей, старались защитить от произвола себя и своих друзей.

Для изоляции классово чуждого элемента и активных политических противников новой власти начала складываться система мест заключения при ВЧК. Первые лагеря появились на Соловецких островах, а затем стали распространяться по всей территории страны, образовав собою названный А.И. Солженицыным «Архипелаг ГУЛАГ» [Л.26]. Таким образом, получил свою реализацию ещё дореволюционный ленинский план не только «свержения буржуазии, но и полного уничтожения её».

В июле 1921 года в бывшей столице был учреждён пост Полномочного Представителя, служивший для координации, руководства и контроля всей чекистской работы в Петроградском (а с 1924 года Ленинградском) военном округе. Обычно посты Полномочного Представителя (ПП) и руководителя ПЧК (ГПУ) совмещались в одном лице.

В связи с окончанием Гражданской войны и силовым укреплением Советской власти постановлениями IX Всероссийского съезда Советов от 28 декабря 1921 года и Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК) от 6 февраля 1922 года ВЧК была реорганизована в Государственное политическое управление (ГПУ) при НКВД РСФСР. Структура и задачи ГПУ в основном не отличались от тех, что имелись в ВЧК. После образования в декабре 1922 года Союза ССР на базе ГПУ, теперь уже при СНК СССР, было организовано Объединенное государственное политическое управление (ОГПУ) с теми же функциями [Л.23].

28 марта 1924 года (уже после смерти Ленина и прихода к власти Сталина) Центральный Исполнительный Комитет (ЦИК) СССР утвердил положение о правах ОГПУ в части административных высылок, ссылок и заключения в концентрационные лагеря людей, обвинённых в контрреволюционной деятельности, шпионаже, контрабанде, спекуляции золотом и валютой. Согласно этому документу, ОГПУ получило право без суда ссылать обвиняемых до трёх лет, заключать в концлагерь, высылать за пределы государственной границы СССР. Решение о ссылках принимало Особое совещание ОГПУ.

В 1926 году появился разработанный в своей основе Лениным Уголовный кодекс, имевший гриф «секретно». Этот свод юридических положений никогда не публиковался, поэтому судили только по отдельным статьям, предъявлявшимся обвиняемому следователем по собственному выбору. Наиболее известными стали пункты десятый и одиннадцатый 58-й статьи данного кодекса. Напомним их кратко, поскольку к ним придётся обращаться по ходу нашего повествования.

Согласно пункту десятому 58-й статьи, преследованию подвергались «пропаганда или агитация, содержавшие призыв к свержению или ослаблению Советской власти, а равно и распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания». Хорошо известно, что по этому пункту политической статьи сажали и за анекдот, и за песенку, и за частушку, и за простой разговор, и за личное письмо, и за дневник и т. д.

Пункт одиннадцатый той же статьи являлся отягощающим обстоятельством ко всем предыдущим, если упомянутые деяния совершались не в одиночку, а хотя бы даже вдвоём или втроём (участвовали в разговоре, пели вместе, переписывались между собой и прочее) – тогда это была уже организация, что каралось ещё строже.

За перечисленные прегрешения предусматривались меры наказания от низших, как правило, от 3 до 10 лет тюрьмы или лагерей (возможно с конфискацией имущества и с последующим лишением гражданских прав на 3–5 лет) до высшей меры наказания (ВМН) – расстрела. В 1937 году сроки низших мер возросли до 15, 20 и 25 лет, в войну к ВМН было добавлено повешение. Для военнослужащих в Уголовном кодексе предусматривались свои, аналогичные по духу, но ещё более жесткие статьи, усиливавшие меры наказания.

Председателями ВЧК-ГПУ-ОГПУ являлись Ф.Э. Дзержинский (1917–1926) и В.Р. Меньжинский (1926–1934). 10 июля 1934 года постановлением ЦИК СССР на базе ОГПУ был образован Народный комиссариат внутренних дел (НКВД СССР), который возглавил Г.Г. Ягода. Теперь органы госбезопасности (ГБ) стали входить в НКВД в виде Главного управления (ГУ), сохранившего в своём составе основные оперативные подразделения бывшего ОГПУ СССР. Работой Главного управления руководил сам нарком внутренних дел, а поскольку формально должности начальника ГУГБ не существовало, то аппарат госбезопасности, включавший по штатам 1410 человек, возглавлял первый заместитель наркома Я.С. Агранов [Л.23].

Расширялся объём чекистских задач, а потому разбухал управленческий аппарат Полномочного Представителя ОГПУ в Ленинградском военном округе, в результате чего его многочисленным подразделениям, располагавшимся на улице Дзержинского (бывшей Гороховой) стало тесно. В связи с этим по инициативе нового первого секретаря Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) С.М. Кирова в невероятно короткий срок (с весны 1931-го к празднику 7 ноября 1932 года) было сооружено новое административное здание Государственного политического управления, получившее в народе название Большой дом. С 1934 года в связи с образованием Наркомата внутренних дел в этом здании размещалось Ленинградское областное Управление НКВД. В 1950-е годы здесь в качестве начальника объединённого УМВД ЛО привелось работать и моему отцу, тогда уже генерал-лейтенанту Н.К. Богданову.

На основании архивных материалов Ленинградского областного комитета ВКП(б) [А. 18] немного расскажем об обстановке в северо-западном регионе СССР, относящейся к тому времени, когда начинал свою службу в органах госбезопасности молодой чекист Николай Богданов.

15 марта 1929 года (то есть практически в период начала работы Богданова в Череповецком ГПУ) протоколом № 1 на заседании пленума Ленинградского обкома партии было принято решение о конструировании бюро и секретариата обкома, об утверждении секретарей и иные оргвопросы. Бюро было утверждено в количестве 30 человек и 9 кандидатов, а секретариат – 4 человек. Первым секретарём обкома опять утвердили Кирова, вторым секретарём стал М.С. Чудов. Они же вместе с другими товарищами вошли в бюро и секретариат. Как и полагалось, эти решения были направлены в Москву, в ЦК ВКП(б), на верховное утверждение.

Один из важнейших вопросов, который сильнее всего волновал областное партийное руководство в то весеннее время, касался снабжения Ленинграда продовольствием, особенно хлебом. Было решено признать необходимым «ввести норму на хлеб в размере 800 г на человека для рабочих (занятых физическим трудом) и 400 г для служащих и членов семей». Предлагалось произвести «прикрепление всего трудового населения к отдельным пунктам продажи печёного хлеба (по заборным книжкам), причем выбор этих пунктов должен производиться потребителями по их желанию». Кроме того, признавалось необходимым перейти на выдачу сахара «по заборным книжкам в количестве не свыше 1200 г (3 фунта на книжку в месяц)». Для исправления положения с продовольствием обком просил ЦК ВКП(б) «указать Наркомторгу на необходимость самого срочного завоза в Ленинград 1700 тыс. пудов муки» да ещё отпустить «100 тыс. пудов белой муки для выдачи населению к предстоящим первомайским праздникам». В связи с крайне обострившимся положением предлагалось «усилить в ближайшее время завоз картофеля, яиц, жиров, заключить договор на поставку мурманской трески в пределах максимально возможного количества», а также «увеличить заготовку рыбы вообще, особенно дешевых сортов».

Но не хлебом единым жив человек. Главное для большевистской партии – политическая работа. По сообщению непримиримого и беспощадного борца с врагами народа Кирова о внутрипартийных делах очередной пленум обкома констатировал: «Т.т. Бухарин, Рыков и Томский продолжают защищать и проводить свои отличные от линии партии неленинские взгляды на основные вопросы нашей политики». В полном соответствии с большевистским принципом демократического централизма расширенный пленум осудил перечисленных товарищей и потребовал «подчинения воле партии и отказа от их антипартийных взглядов. Нарушение партийной дисциплины нетерпимо в период трудностей, когда требуется величайшее напряжение энергии, выдержки и единства». Участники пленума единогласно считали, что ЦК и ЦКК (Центральная контрольная комиссия) «должны принять решительные меры для пресечения этих фракционных вылазок, не останавливаясь перед выводом из Политбюро тех товарищей, которые особенно упорно и демонстративно игнорируют волю партии и нарушают элементарные требования устава и традиции большевистской партии».

Однако и у себя под носом, в своих отдельных учреждениях, партийная организация Ленинградской области вскрыла «со всей беспощадностью и большевистской прямотой промахи и ошибки, бюрократические язвы, случаи зажима самокритики, искривления классовой линии и оппортунизма в практической работе, которые особенно опасны в момент развёрнутого наступления на капиталистические элементы». В связи с этим в постановлении приняли пункт о том, что должна быть объявлена «суровая борьба с семейственностью, круговой порукой, консерватизмом и неподвижностью».

Как же предлагалось решать эту непростую задачу? Да элементарно: надо только «в месячный срок произвести выдвижение 500 рабочих от станка на руководящую работу, продолжая в дальнейшем более широкое систематическое выдвижение при широком участии самой пролетарской общественности». Кроме того, рабочих от станка привлечь в Бюро жалоб и другие областные, окружные и районные контрольные органы, а также в особую комиссию «для обследования органов прокуратуры и суда».

Необходимо ещё провести «генеральную чистку рядов партии через массовые собрания и печать, обеспечив при этом активное участие, серьёзный и деловой подход к этой кампании как партийцев, так и беспартийных – рабочих, батраков и бедняцко-середняцкого крестьянства». Тем более что в состав проверкомов включено: подпольщиков – 22 %, членов партии с 1917–1919 года – 72 %, по социальному положению рабочих – 86,5 %, рабочих от станка – 50 %.

Но чтобы Компартия «могла расширять свои ряды даже в сложных условиях настоящего момента, ставился вопрос о смелом и решительном развёртывании вербовки передовых рабочих в партию». И если ЦК призывал «в течение 2 лет довести число рабочих до 50 % состава партии», то в ответ Ленинградский обком, имея в промышленном городе большой резерв для дальнейшего роста, считал «необходимым и возможным довести рабочих до ²/₃ состава», правда, не за два, а за три года. При этом указывалось, что основным при приёме должна считаться «проверка преданности партии и её делу, не только в период подъёма, но и особенно в период трудностей, которые имеются и могут быть в дальнейшем на пути социалистического строительства». Предлагалось «составить ориентировочные планы роста и вербовочной работы», причём не формально-механические. Пленум обкома посчитал необходимым «в интересах улучшения и уточнения практики регулирования роста упростить технику приёма в партию и полностью отказаться от практики политических экзаменов при приёме в партию рабочих и батраков». Однако, «учитывая низкий уровень развития большинства рабочих», перед ЦК особо ставился вопрос «о необходимости усиления внимания со стороны Советов, ЦК профсоюзов и хозяйственных органов по поднятию культурного уровня рабочих».

Против кого же партия готовилась выступить, очищая и пополняя, в основном неграмотным людом, свои ряды? Ответ можно найти в материалах заседания объединенного пленума Ленинградского областкома и областной контрольной комиссии ВКП(б), проходившего 2–3 ноября 1929 года.

В своей речи первый секретарь обкома Киров так характеризовал обстановку текущего момента: «На фоне хлебозаготовок и всех мероприятий наблюдаем оживлённую классовую борьбу в деревне. Хотя говорят, что ленинградская деревня “не настоящая”, но кулаки настоящие, которые при случае нам морду бить умеют». Для подтверждения своих слов докладчик привёл «статистику кулацкого террора»: за последние два месяца насчитывалось до 100 случаев «возмутительных дел, доходящих до убийства советского актива, ранений, избиений, поджогов». Первый предупредил: «Какой бы кулак ни был – будь он 20 раз ленинградский болотистый кулак – он кулак, и он будет бузить, возьмите у него хотя бы только полпуда, возьмите хоть ещё меньше». И дальше поставил задачу: «Мы берём основной упор на то, чтобы в принудительном порядке (добровольно он не отдаёт) выкачать хлебные излишки от кулака. Но при этом нужно твёрдо усвоить, что механическое перенесение на середняка того подхода и тех мер воздействия, которые мы применяем к зажиточному кулаку, всякие перегибы к середняку, а тем более к бедняку, политически вредны и недопустимы».

Сегодня известно, что никакой четкой методики определения, какого крестьянина отнести к кулаку, а какого к середняку, никогда не существовало. Но для того чтобы расширить круг селян, которых можно безнаказанно обирать, был введен ещё термин подкулачник.

К чему надо вести дело, секретарь обкома прекрасно себе представлял: «Для того чтобы сопротивление кулака преодолеть лучше и успешнее… надо сделать всё к тому, чтобы этого кулака изолировать. Кулак в деревне должен быть изолирован. В этом сущность нашей классовой политики в деревне».

В соответствии с указанием партийного руководителя, требовавшего, чтобы обстановка находилась под колпаком, «надо всем, начиная от ГПУ и кончая нашими контрольными Комиссиями, пускать в ход каждому по своему каналу всё для того, чтобы контролировать и поправки в наше дело вносить ежедневно».

В резолюции по приведенному докладу указаны и первопричины столь беспардонного поведения кулака: «Капитулянтская позиция право-оппортунистической группы Бухарина и мелкобуржуазный характер его экономической платформы, ставка на развитие “свободного оборота”, на развёртывание кулацкого хозяйства, игнорирование коренных интересов рабочего класса, пропаганда классового сотрудничества с кулачеством, забвение коренных задач диктатуры пролетариата в текущий период, отказ от социалистического наступления, от активного политического строительства колхозов и совхозов, стремление снизить темпы индустриализации».

И вот вам неизбежные последствия: «Трудности второго года пятилетки – в бешеном сопротивлении кулака и нэпмана социалистическому наступлению пролетариата».

Интересно, а у самих пролетариев как идут дела? Оказывается, «темпы коллективизации остаются ещё недостаточными, имеют место искажения классовой линии. Беднота и батрачество всё ещё слабо организованы как самостоятельная политическая сила деревни». И ещё: «Несмотря на успехи в деле вовлечения в колхозы и вербовки в партию, коммунисты деревни до сих пор не являются застрельщиками коллективизации», не выполняют постановление облисполкома «об обязательном участии в колхозном строительстве всех коммунистов, имеющих своё или совместно с семьёй хозяйство».

В такой обстановке ничего больше не оставалось делать, как только добиваться «твёрдого выполнения плана хлебозаготовок» и проводить «решительные мероприятия против кулачества, пытающегося сорвать ход хлебозаготовок, карая всеми мерами пролетарской диктатуры террористические вылазки кулачества».

Как это ни печально, но «задачи социалистического строительства могут быть проведены при твёрдом выполнении ленинских лозунгов: опора на бедноту, прочный союз с середняком, борьба с кулаком. Всякие попытки свернуть в сторону, смазать вопрос о классовом расслоении деревни, подменить политику партии “на усиление наступления на кулака” политикой мирного сожительства с кулаком и “врастания кулака в социализм” партия решительно отвергает. Неумение различать на практике лицо классового врага, утеря классового чутья неизбежно ведут к послаблению кулаку, к забвению интересов бедноты, к непосредственной объективной помощи классовому врагу» [А. 18].

Вот такой была обстановка в Ленинградской области, которую работникам органов госбезопасности следовало знать, а руководствоваться в своей работе им необходимо было указаниями партийных руководителей.