Текст книги "30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД: от оперуполномоченного до заместителя министра"

Автор книги: Юрий Богданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 45 страниц)

О «ленинградском деле» пока что ничего не было сказано.

Прекрасно помню, что ещё в ту пору, когда вышеперечисленные обвинения были официально объявлены, они казались неправдоподобными и во многом вызывали сомнение. Однако народ, приученный безгранично доверять Советской власти, с молчаливым ужасом воспринял образ нового разгромленного врага: ведь должен был кто-то быть повинен во всех наших бедах, неудачах и бесчисленных жертвах. Убийство Берии и ещё ряда бывших товарищей отнюдь не говорило о силе Хрущёва, а лишь подтверждало его коварство. Я не оправдываю Лаврентия Павловича, но обвиняю Никиту Сергеевича в том, что он продолжил курс репрессий, придав ему новые формы. Какая же это была оттепель, когда продолжались расстрелы опасных свидетелей минувших тяжких дел, лагерная система сохранилась и число заключённых стало даже расти, всякое свободомыслие давилось бульдозерами, а инакомыслие лечилось в психушках? Начав с уничтожения Берии с сотоварищами, Хрущёв продолжил серию убийств. В июле 1954 года был судим и расстрелял Рюмин, являвшийся непосредственным руководителем следствия по провокационному «делу врачей». Затем такой же участи повергся бывший министр госбезопасности Абакумов, на счету которого было «ленинградское дело». Какую государственную опасность представляли в ту пору эти два бывших? На наш взгляд, никакой. Но их уничтожили (в назидание другим), потому что они могли раскрыть, какую роль играл Хрущёв в означенных выше фальсифицированных делах. Теперь, поприжав ещё одного идеолога репрессий – Маленкова, в декабре 1954 года Хрущёв уже постфактум инкриминировал (пока что) одному Берии всю вину за «ленинградское дело» [Л.48]. Сам же, занимая пост первого секретаря ЦК, предназначавшийся для безвинно убиенного Кузнецова, а позднее став вместо другого убиенного Вознесенского ещё председателем Совмина, Хрущёв остался, вроде бы, чист для истории. Однако в своих деяниях Никита Сергеевич забыл (или не знал?) простую истину: зло злом не уничтожишь. Если бы он действительно хотел не просто дорваться до власти, а сделать что-то доброе для своего великого и несчастного народа, то ему, покаявшись в собственных грехах, следовало создать в стране такие условия, при которых зло не могло бы проявлять себя. Это долгий, тяжкий и многотрудный путь, но иного нет. Если зло, постоянно существующее в мире, оказывается в такой обстановке, когда оно не имеет возможности творить собственный произвол, то это является большей победой, чем разгром противника в любой войне, и делает организатора подобного мирного достижения поистине мудрым и могучим.

Длительная рабочая нагрузка, бессонные сталинскиеночи, страшная нервотрёпка последнего времени отразились на здоровье отца. Хотя отпуск ему формально предоставлялся, но воспользоваться им не имелось возможности. Последний раз мы все вместе отдыхали в 1949 году в Сочи. Зато в 1954 году Богданову предоставили сразу два отпуска. Сначала с 5 января 1954 года папа отгулялцелый месяц за 1953 год. После окончания моих школьных каникул мы вместе приехали в Москву. Здесь своё свободное время отец посвятил тому, чтобы, во-первых, обследовать собственное здоровье: в почках появились камни, которые давали о себе неприятно знать. Надо было выработать медицинскую стратегию борьбы с этим недугом. Во-вторых, отец провентилировалвозможность своего перевода в Москву. Жить на две семьи и в двух огромных квартирах было просто разорительно. Много денег отнимали и наши достаточно частые поездки из Москвы в Питер и обратно. Насколько я понимаю, в министерстве обещали помочь, но пока что просили подождать.

Второй свой, теперь уже очередной, отпуск за 1954 год отец получил с 23 августа. По рекомендации врачей он поехал (вместе с супругой) в Трускавецкий санаторий, чтобы попытаться промыть свои почечные камни водами знаменитого источника Нафтуси. Песокшёл у папы достаточно интенсивно. Тот, кто с подобным явлением сталкивался, легко может себе представить, какие при этом бывали боли. Но отец никогда не жаловался и не стонал. Только, когда очень прижимало, ложился в постель.

Но, к сожалению, в дополнение к физиологическим начались и политическиенеприятности. Очевидно, подпольный обкомпродолжал действовать, и про Богданова начали широко распространяться весьма грязные сплетни,которые подхватывали самые разные люди. Информацию с предупреждением об этом сообщил моему отцу лично мне не знакомый И.Н. Петров. 2 июня 1954 года в Ленинград в Управление внутренних дел «только лично начальнику УМВД тов. Богданову Н.К.» пришло письмо из Сочи от указанного отправителя. В своём послании Петров сообщал, что в мае отдыхал в санатории им. Орджоникидзе вместе «с некто Алентаевым Фёдором Григорьевичем, где с ним и познакомился». Иван Никонорович напомнил, что он знал Николая Кузьмича по Казахстану, немного по Москве и Ленинграду, а потому «крайне был удивлён свободным высказыванием по Вашему адресу Алентаева, работника Вашей системы. Я не знаю, – сказано было в письме дальше, – какие у Вас с ним отношения, но, судя по тому, что он о Вас говорил, видно, что неважные. Не просто в каком-то случайном разговоре, а на протяжении десяти дней он периодически рассказывал мне о Вас довольно подробно, порою захлёбываясь, причём всё исключительно плохие вещи». Поражённый услышанным, Иван Никонорович вынес собственно мнение: «Я ему, конечно, не поверил, почему и решил написать Вам» [А.9].

Рассказчик Апентаев работал начальником отдела эксплуатации шоссейных дорог в ГУШОСДОРе МВД СССР, можно сказать, на протяжении всей своей служебной карьеры. В связи с этим я решил показать данное письмо моим милым ветеранам ГУШОСДОРа О.В. Васильевой и Л.С. Гаврилиной. Но прежде попросил их охарактеризовать известную им личность. Обе женщины единодушно заявили, что Алентаев – красивый, обаятельный мужчина, дельный начальник, открытый, прямой и честный человек, хороший руководитель [Б].

Тем интереснее узнать, что же этот положительный герой говорил о своём стародавнем руководителе главка Богданове: «О Вашей прошлой деятельности он (Алентаев. – Ю.Б.) отзывался так: бывший чертёжник, таким и остался по настоящее время; посмотрите, как держит карандаш – так и кажется, что сейчас будет чертить». На наш взгляд, пройденная в юности школа бывшего Александровского училища заложила у моего отца прочные основы профессиональной деятельности.

Далее Алентаев излагал в гадливой интерпретации всю служебную карьеру Богданова: «Волею судеб и подхалимством стал начальником райотдела МВД, где служил, а не работал, причём так, что сразу был послан заместителем министра в Казахскую ССР». Как, оказывается, всё было просто! А мама говорила, что отец в отличие от иных добивался всего собственным трудом. Да и взять хотя бы относившуюся к тому периоду работы такую ненароком забытую деталь: за саботаж указаний об арестах Богданова в начале 1938 году должны были самого застрелить.

Но продолжим чтение письма. В изложении Фёдора Григорьевича, «подхалимство (Богданова. – Ю.Б.) было не простое, а квалифицированное», поскольку происходило перед (в то время) замминистра Кругловым, который будто бы «Вас тащил по работе, а Вы ему были преданы». Действительно, Круглова и Богданова связывало нечто большее, чем простые служебные отношения. В 1972 году Сергей Никифорович, сам тогда находившийся в опале, был единственным представителем прежней элиты МВД, принявшим участие в похоронах моего отца.

«Всю войну, – говорил Алентаев, – Богданов продержал семью т. Круглова у себя в Казахстане». Семья Кругловых в октябре 1941 года была эвакуирована в Куйбышев, и в 1943 году вернулась в столицу [Л.42]. «За такое одолжение Вас якобы вызвали в Москву и назначили Начальником УМВД по Московской области, а потом зам. министра МВД». Странно, как это Алентаев позабыл, что по приезде в Москву Богданов являлся сначала его непосредственным начальником, когда возглавлял ГУШОСДОР? Уж не Фёдору ли Григорьевичу было не знать, какие большие объёмы работ и сколь успешно выполнял тогда его родной главк?

«Дальше, – говорил Алентаев, – когда все начали возмущаться таким сильным протеже, тот же покровитель (Круглов? – Ю.Б.) переправил Вас в Ленинград начальником УМВД (как мы теперь знаем, назначил и напутствовал Богданова тогдашний министр Берия. – Ю.Б.), где Вы по своей привычке выдвинуться приняли участие в Ленинградской трагедии (“ленинградское дело” закончилось в основном в 1951 году, а Богданов приехал в город на Неве в марте 1953 года и сумел добиться освобождения из тюрьмы многих страдальцев по этому делу. – Ю.Б.)».

Работая в Ленинграде, Богданов «установил слежку за партийными работниками. При разоблачении врагов народа Вас на собрании начали спрашивать: давали Вы команду следить за партийными руководителями? Вы это отрицали. Тогда якобы встал один начальник райотдела и говорит: “Я не знаю, есть ли у т. Богданова письмо от Берия за номером и числом, но то, что он нас созывал и давал установку следить – это факт”». Если московской троице идеологов «ленинградского дела» требовалось за кем-либо из партийных руководителей следить и собирать на них компромат, так только за Андриановым, которого надлежало убрать. В остальном контроль за партийными деятелями сводился к тому, чтобы те не лезли не в свои дела. Берия вознамерился поставить партию в отведенные ей рамки, за что и погорел.

«После ряда разоблачений, о т. Богданове в ленинградских газетах появился ряд статей, его изобличающих (в газетах в отчётах о партийных пленумах указывалось лишь в общем виде на серьёзные недостатки в работе ряда районных отделов и областного управления, и не назывались фамилии. – /О.Б.), но та же рука его спасает (в Ленинград приезжал Хрущёв, который временно выручил Богданова из сложного положения, а также [и это главное!] обеспечил условия для последующего снятия Андрианова с его высокого поста. Так что это была другая, но не та же рука. – Ю.Б.)».

«И вот сейчас, когда многие семьи ленинградцев возвращаются из наказания (и это во многом благодаря Богданову, который, став начальником областного УМВД, препятствовал выселению из города семей репрессированных руководителей. – /О.Б.), т. Богданов не только не наказан, а переводится опять в Москву и опять заместителем министра внутренних дел». Вот так да! Сплетникам уже всё известно, хотя Богданов только ещё недавно официально поставил перед МВД вопрос о том, что в Ленинграде он оставаться не может в связи с крайне неблагоприятной в отношении лично для него обстановкой. А переведен в Москву он был ровно через год после выхода в свет цитируемого нами письма.

Петров в своём послании дал собственную оценку и рассказчику, и тому, что он от него услышал: «Вот этот болтун, который не одному мне, очевидно, рассказывал про Вас, безусловно, глупости, кто он такой и кто ему, работнику МВД, дал право так себя вести, позорить Вас?» [А.9].

Ветераны дорожного строительства Васильева и Гаврилина, едва выдержав чтение мною для них приведенного выше письма (ощущение действительно омерзительное), единодушно заявили, что эта бумага является гнусным поклёпом на Алентаева и что автор письма Петров решил оклеветать хорошо известного им человека [Б].

Итак, работавший 8 лет назад в подчинении у Богданова умелый руководитель и хороший человек Алентаев стал вдруг взахлёб рассказывать о своём бывшем начальнике несусветные вещи, носившие явно отрицательный, тенденциозный характер, нацеленный на то, чтобы опорочить объект критики. Следует отметить, что с марта 1953 года ГУ-ШОСДОР перешёл из ведения МВД СССР в Министерство путей сообщения. Значит, к моменту написания письма Апен-таев уже больше года не являлся сотрудником органов внутренних дел, и для него получение подробной информации из этого достаточно закрытого ведомства являлось в определённой мере затруднительным. В открытых публикациях тех лет, в частности в ленинградских газетах, о которых в письме шла речь, никаких широких освещений служебной деятельности Богданова не делалось. Следовательно, КТО-ТО дал Алентаеву (и, очевидно, не ему одному) пикантные подробности о жизни объекта, подлежавшего общественной дискредитации. Вполне допускаю, что полученные Фёдором Григорьевичем негативные сведения столь сильно поразили его, что вмиг развенчали известный ему образ бывшего начальника главка. В связи с этим у находившегося на отдыхе человека возникла естественная потребность выговориться и поделиться с добросовестным слушателем сведениями, весьма его поразившими. Интересно, что в письме ни разу не был упомянут ГУШОСДОР, о работе в котором вместе с Богдановым начальник одного из важнейших отделов Алентаев мог бы рассказать наиболее подробно, причём изложить собственное мнение, а не повторять чужие слова. Кстати, полтора года работы в ГУШОСДОРе Николай Кузьмич всегда вспоминал как один из наиболее светлых этапов своей служебной карьеры. Довольно часто, когда мы ехали на машине, отец показывал места, где в его бытность в главке строились участки дорог, возводились мосты, обустраивались зелёные насаждения и др. Чёрный негатив из этих лет плодотворной работы, где политики имелось мало, извлечь было трудно, и потому в компромате на Богданова ГУШОСДОР никогда не упоминался.

Так откуда же всё-таки Алентаев почерпнул целенаправленно перевранные сведения о служебном пути своего бывшего начальника и особенно о его работе в Ленинграде, когда Богданов вдруг оказался «негодным и неугодным работником», к чему сам рассказчик не имел никакого отношения? Кто мог сообщить ему о ещё только мифически планировавшемся новом назначении Богданова на должность заместителя министра внутренних дел, позволявшем ему покинуть Ленинград?

Предполагаю, что данная работа была делом рук подпольного обкома, возглавлявшегося Андриановым, который разрабатывал и распространял в массы слухи для создания общественного мнения, порочившего неугодного ему руководителя. Но это явилось лишь началом, первым этапом проекта(в терминологии нашего времени) по дискредитацииБогданова. Дальше начались прямой поиск и сбор компромата. Бывший первый секретарь обкома Андрианов, очевидно, считал, что в его падении с высокого руководящего пьедестала виновен только Богданов, и, затаив обиду, решил насолитьему, используя свои старые партийные связи. При этом бывший Хозяин Ленинградской области совершенно упускал из виду, что если бы не содействие хитрого интригана Хрущёва, то его обидчику никогда бы не удалось (даже в дружном взаимодействии со всей ленинградской парторганизацией) свалитьпервого секретаря обкома. Если бы Андрианов был нужен Хрущёву, то последний легко мог бы дать необходимые указания и защитить своего вассала.Но новоявленный всемогущий вождь партии удовлетворился тем, что отправил Андрианова в почётную ссылку, определив его замминистра по строительству, не оставив этого опытнейшего профессионального революционера на партийной работе. Всё это было строго секретно, и потому общественности оставалось лишь довольствоваться тем, что было на поверхности. Но и Богданов, успешно выполнивший отведенную ему роль подставки, больше не интересовал Хрущёва, и потому он спокойно оставил на съедение(или как получится) начальника областного управления, которого столь эмоционально лично защитил от расправы в августе 1953 года.

Вот как видятся мне по прошествии лет события дней минувших. После первого тревожного звонкав виде проанализированного нами письма до отца, видимо, доходили сведения и об иных грязных слухах, распространявшихся другими людьми. Однако с нами (даже со своей женой, иначе мама что-нибудь конкретное рассказала бы сыновьям или родственникам) папа своими неприятностями никогда не делился, считая, что со всеми трудностями сумеет справиться сам. После формирования общественного мненияначался достаточно тихий этап поиска и сбора компромата.

Закончив лечение в Трускавецком санатории, отец в октябре 1954 года отправился в Ленинград продолжать свою служебную деятельность, а мама приехала к нам в Москву. В результате работы, проведенной Богдановым как начальником областного УМВД позиции его в значительной мере укрепились. Приятным известием стало награждение его орденом Ленина за 25-летнюю выслугу лет в органах внутренних дел, объявленное указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1954 года [А.2]. Это был последний из восьми орденов, полученных отцом. Однако высокие награды не имели никакого значения в судьбе человека. Наоборот, часто после этих пышек начинались шишки.

В конце 1954 года Богданова выдвинули кандидатом в депутаты Ленинградского областного Совета депутатов трудящихся по 75 избирательному округу Свердловского района. В письме, направленном в Окружную избирательную комиссию, кандидат в избранники народа принёс свою глубокую благодарность и дал согласие баллотироваться по данному избирательному округу. Как и положено, заверил избирателей округа, что если будет избран депутатом, то оправдает оказанное доверие и примет активное участие в работе Совета «по проведению в жизнь решений Коммунистической Партии и Советского Правительства, направленных на укрепление могущества нашего Советского государства».

Вроде бы, после всех передряг ленинградские дела успешно налаживались.

Глава 36. аместитель министра внутренних дел РСФСР

В целях укрепления своей партийной власти Хрущёв, разделавшись со своим самым опасным конкурентом – Берией, постепенно провёл ряд организационно-структурных преобразований, имевших целью существенно ослабить мощь объединённого МВД. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 сентября 1953 года было упразднено Особое совещание при МВД СССР, а затем расформирован его секретариат. Цель, вроде бы, была благородная – ликвидировать орган, имевший право принимать внесудебные решения и наказывать провинившихся лишением свободы. Однако непосредственно в руках Хрущёва как первого секретаря партии остался другой внесудебный орган – Комитет партийного контроля (КПК) при ЦК КПСС, который с таким же успехом мог чинить собственный произвол. КПК при ЦК не имел права засадитьпровинившегося перед партией в тюрьму, но, по указанию с верхов, лишая человека партийного билета или навешивая ему строгий выговор от имени главного партийного органа, обрекал бывшегона жалкое существование.

Чтобы взять под партийную опеку цензуру, постановлением Совмина СССР от 8 октября 1953 года Главлит (Главное управление МВД СССР по охране военных и государственных тайн в печати со штатом 301 человек) был выделен из состава МВД в самостоятельное главное управление при Совмине СССР. Теперь этот самостоятельныйглавк стал более зависим от ЦК, так как, к примеру, заседания Президиума Совета Министров при необходимости тут же превращались в заседания Президиума ЦК КПСС, поскольку оба органа состояли практически из одних и тех же людей.

24 ноября 1953 года в Президиум ЦК КПСС на имя Маленкова и Хрущёва из МВД СССР поступил заказанныйпроект постановления ЦК КПСС «О сокращении штатной численности органов МВД и утверждении структуры МВД СССР». После предыдущего сокращения в июне 1953 года штата центрального аппарата на 8704 человека предлагалось за счёт слияния ряда управлений и отделов к 1 февраля 1954 года уменьшить число сотрудников ещё на 20 %.

В то же время МВД возвращались хозяйственно-строительные (далёкие от политики) функции, от которых это ведомство в своё время полностью освободил Берия. Во исполнение постановления Совмина СССР от 21 января 1954 года Главное управление лагерей (ГУЛАГ), содержавшее значительную рабочую силу социализма, вновь перешло из ведения Минюста в МВД. Таким же путём 10 февраля 1954 года Министерство лесной и бумажной промышленности передало в МВД своё управление Главспецлес, которое было реорганизовано в Главное управление лагерей лесной промышленности (ГУЛЛП). По постановлению Совмина от 10 марта 1954 года из ведения Министерства среднего машиностроения в МВД были возвращены Главпромстрой и Главспецстрой. За полгода до этого, 17 сентября 1953 года, в МВД был организован спецотдел по ведению оперчекра-боты на объектах Министерства среднего (атомного) машиностроения [Л.23].

Здесь самое место поговорить о том, какая обстановка была в те годы в ГУЛАГе. К концу короткого бериевского правленияобщее число заключённых сократилось более чем в два раза и по состоянию на 1 июля 1953 года составило 1 044 420 человек в лагерях и колониях Минюста, плюс 250 тыс. человек в лагерях и тюрьмах МВД. Число ИТЛ равнялось 65. Однако с этого времени наметилось обратное движение,и численность заключённых в лагерях и колониях начала расти. Особые лагеря,наполненные политическими противниками партии, свой статус не изменили [Л.24]. В этот период произошли три бунта в лагерях заключённых (в Воркуте и Норильске в 1953 году и в Степном лагере Казахской ССР в 1954 году), которые как раз в расцвет хрущевского послаблениябыли жестоко подавлены войсками.

Несмотря на провозглашение в речах политических лидеров страны о приверженности демократическим принципам, сущность экономической системы не изменилась, а потому по решению партии и правительствавновь началось постепенное восстановление лагерно-производственных комплексов. Как и в былые времена, начальник лагерной структуры стал назначаться руководителем соответствующего производства. Следующим шагом в старинуявилось подчинение лагерей, возвращённых в МВД, своим главкам не только по производственным, но и по всем другим вопросам. Наше высшее партийное руководство не видело иных путей формирования производительных сил, в связи с чем было открыто 14 новых лагерей. К концу 1954 года свыше 75 % лагерных подразделений и заключённых были сосредоточены на лесоразработках, в атомном строительстве и в Дальстрое.

После восстания в Степном лагере был ликвидирован институт особых лагерей,но в соответствии с «Положением об исправительно-трудовых лагерях и колониях» осуждённые за контрреволюционные преступления должны были содержаться изолированноот остальных заключённых. Так что при Хрущёве сохранились прежние порядки. Правда, «во исполнение решения директивных органов» (читай – ЦК КПСС) был дан старт пересмотру всех политических уголовных дел. Благодаря этому к началу 1955 года численность заключённых уменьшилась с 1 360 303 до 1 073 280 человек [Л.24].

В целях дальнейшего ослабления объединённого МВД 12 марта 1954 года Президиум ЦК КПСС принял решение о выделении органов госбезопасности в самостоятельное ведомство. На следующий день указом Президиума Верховного Совета был образован Комитет Государственной Безопасности (КГБ) при Совмине СССР (читай – при ЦК КПСС). Председателем Комитета назначили пока ещё другаХрущёва генерал-полковника И.А. Серова. Чтобы подмазать доро-тому и сделать его более покладистым, Ивану Александровичу в августе 1955 года, к его 50-летию, сначала присвоили воинское звание генерала армии, а затем наградили орденом Ленина. Для надёжности в качестве первого заместителя председателя КГБ главу нового ведомства подпёрли бывшим партийным деятелем К.Ф. Лунёвым.

Теперь, когда система госбезопасности, включавшая разведку за границей, контрразведку, средства борьбы с антисоветским подпольем, националистическими формированиями и враждебными элементами, находилась под хорошим партийным надзором, в её ведение передали правительственную связь, перлюстрацию телеграфной и почтовой корреспонденции, а с марта 1957 года и охрану государственной границы.

Несмотря на то что из МВД ушла крупная составлявшая это ведомство структура, за счёт возвращения лагерно-производственных подразделений это министерство так разрослось, что у сохранившего свой пост министра генерал-полковника С.Н. Круглова вместо 4 стало теперь 6 заместителей, правда, среди них ни одного первого зама. Генерал-майор С.Е. Егоров и генерал-лейтенант Н.П. Стаханов являлись профессиональными работниками органов, генерал-лейтенант С.Н. Перевёрткин прибыл из Министерства обороны для командования войсками, а трое остальных заместителей отличались партийным прошлым. Не имевший воинского звания, И.С. Комиссаров всю свою трудовую жизнь работал на партийном поприще и был направлен в органы внутренних дел (вместо убывшего в КГБ Лунёва) с должности заведующего сектором органов МВД Отдела административных и торгово-финансовых органов ЦК КПСС. 12 апреля 1954 года он стал замминистра и, конечно же, получил под свою опеку управления кадров и учебных заведений. Партийный работник, бывший ответственный контролер, член бюро КПК при ЦК КПСС полковник А.В. Никифоров был направлен в МГБ ещё в 1951 году и занимал там должность замминистра. С подачи Берии, разгонявшего бывших политработников, он стал зам. начальника УМВД Брянской области, но к осени 1953 года вернулся в Москву. С 26 марта 1954 года на три года он стал замминистра внутренних дел. Бывший работник ЦК КПСС полковник В.П. Петушков с 3 июля 1953 года возглавлял Управление кадров МВД, а с 22 февраля 1954 года был назначен замминистра [Л.23].

Таким образом, как органы госбезопасности, так и внутренних дел находились отныне под надёжным надзором хрущёвских ставленников и ни при каких условиях не могли встать над партией.

После выделения КГБ из МВД Ленинградское облуправление также распалось на две составляющие. Генерал-лейтенант Богданов стал начальником УВД, в ведении которого сохранились милиция, пожарная охрана, местная противовоздушная оборона и др. (кстати, в летописиЛенинградского УВД о Богданове вообще никаких сведений не сохранилось). Начальником Управления КГБ при Совмине СССР по Ленинградской области 27 марта 1954 года был назначен генерал-лейтенант С.С. Бельченко, до этого, с декабря 1953 года, командовавший погранвойсками Ленинградского округа [Л.51].

В 1999 году мне посчастливилось побеседовать с генерал-полковником Бельченко, который после Ленинграда работал с 1956 по 1959 год зам. председателя КГБ при СМ СССР, а затем вышел на пенсию по болезни. Я попросил Сергея Саввича поделиться своими впечатлениями о встречах с моим отцом, происходивших почти полвека назад при их совместной работе в городе на Неве. Бельченко сказал, что как начальники областных управлений они с Богдановым имели между собой служебные контакты, хотя и не очень частые. Все возникавшие вопросы решали «хорошо, при взаимном понимании». Личные отношения у них сложились уважительные.Я, конечно, задал свой контрольный вопрос: знал ли коллега по работе, что у Николая Кузьмича не было левого глаза и почему? Сергей Саввич ответил, что сначала не знал, и «при встречах это не бросалось в глаза». Однако потом кто-то сообщил ему о данном обстоятельстве. Тогда при следующих встречах с Богдановым Сергей Саввич «специально стал присматриваться, но всё равно ничего не заметил». О причинах отсутствия глаза ничего сказать не мог [Б].

В своей борьбе за власть Хрущёв, стремясь заручиться поддержкой наиболее близких ему по духу украинских деятелей, сделал сказочный подарокпо случаю празднования 300-летия воссоединения России и Украины. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 февраля 1954 года Крымская область, без согласия на то её народонаселения, была передана из состава РСФСР в состав Украинской ССР с внесением соответствующих изменений в Конституцию.

Купив себе поддержку, Хрущёв продолжил интриги против своих соратников. В январе 1955 года на пленуме ЦК был подвергнут критике Маленков за неправильную линию в предоставлении приоритета легкой промышленности вместо тяжёлой и за ошибки по руководству сельским хозяйством в начале 1950-х годов (ещё при Сталине). Через некоторое время он подал формальное заявление об отставке с поста премьера, «самокритично признав свои ошибки в связи с недостаточной подготовленностью для роли руководителя правительства». Новым главой Совмина СССР стал во всём послушный Хрущёву его стародавний приятель Булганин. Пока что Маленков оставался одним из заместителей премьера и сохранял своё положение члена Президиума ЦК. В самом правительстве в течение 1955 года были произведены различного рода замены и перемещения, свидетельствовавшие об усилении партийного влияния Хрущёва [Л.48].

Очевидно, в целях дальнейшей децентрализации и снижения статуса органов внутренних дел указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 22 февраля 1955 года было образовано МВД РСФСР. Министром в это новое ведомство назначили генерал-лейтенанта Н.П. Стаханова, до этого замминистра и начальника Главного управления милиции МВД СССР. Вывески союзного и республиканского министерств разместились по обе стороны главного подъезда здания на улице Огарёва, 6 (ныне Газетный переулок). МВД РСФСР определили штатную численность всего лишь в 820 человек. В структуру министерства входили управления милиции, исправительно-трудовых лагерей и колоний, пожарной охраны, службы местной противовоздушной обороны, кадров, архивное, хозяйственное и тюремное, а также отделы детских колоний, надзора за ссыльными, фельдсвязи и некоторые другие. Для сравнения можно отметить, что союзное министерство пока что имело штат более 4500 человек, а у министра генерал-полковника Круглова работало 8 заместителей [Л.23].

У моего отца появилась благоприятная возможность вновь перебраться в Москву.

31 марта 1955 года замминистра внутренних дел СССР С.Н. Перевёрткин направил в ЦК КПСС письмо, в котором говорилось, что МВД СССР просило высший партийный орган утвердить генерал-лейтенанта Богданова членом Коллегии и замминистра внутренних дел РСФСР, освободив его от должности начальника УМВД ЛО. Тогдашний первый секретарь Ленинградского обкома Ф.Р. Козлов, поддерживавший Николая Кузьмича, против такого перевода не возражал.

На следующий день в поддержку данного обращения председатель Совета Министров РСФСР А.М. Пузанов направил в тот же адрес свою бумагу, в которой просил утвердить генерал-лейтенанта Богданова Н.К. первым заместителем министра внутренних дел РСФСР. При этом указывал, что по работе с 1953 года в должности начальника управления МВД ЛО он характеризовался с положительной стороны. Вопрос о переходе с МВД СССР (Кругловым) был согласован [А.7].

В процессе трехнедельных урегулирований партийные вершители судеб объяснили, видимо, руководству Российской Федерации, что Богданова из Ленинграда забрать было необходимым (он своё дело сделал, и там ему было не место), но слишком возвышать всё-таки не стоило. В результате 22 апреля 1955 года за подписями заведующего сектором и инструктора Административного отдела ЦК КПСС родилась такая справка: «Председатель Совета Министров РСФСР т. Пузанов А.М. не настаивает на своём представлении об утверждении генерал-лейтенанта Богданова Н.К. первым заместителем министра внутренних дел РСФСР и согласен с предложением МВД СССР утвердить его заместителем МВД РСФСР» [А.7]. Кстати, должности первого зама в штате всё равно не было, хотя при желании таковую могли ввести.