355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юрий Жуков » Укрощение «тигров» » Текст книги (страница 7)
Укрощение «тигров»
  • Текст добавлен: 27 апреля 2017, 03:30

Текст книги "Укрощение «тигров»"


Автор книги: Юрий Жуков


Жанр:

   

Военная проза


сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

Успех операции и на этот раз обеспечили наши танки, надежно прикрытые авиацией. Танкисты генерала Ротмистрова прорвали боевые порядки немецкой пехоты, выскочили в район вражеских артиллерийских позиций и начали их утюжить. Им активно помогла наша артиллерия, подавившая большую часть немецких противотанковых узлов.

К западу от Прохоровки столь же успешно действует наша пехота. Она также прорвала немецкую оборону и устремилась на юг. Теперь противник уже не помышляет о наступлении. Он спешит отвести свои войска, опасаясь, что они будут окружены. Однако и в этих условиях эсэсовские части дерутся ожесточенно. Они то и дело переходят в контратаки, цепляясь за промежуточные рубежи.

И все же их песенка спета. Наши войска теперь уже на широком фронте теснят гитлеровцев, срезая клин, образовавшийся в результате их наступления, начатого 5 июля.

Так, в общих чертах, развертывалась битва на прохоровском плацдарме, которая, бесспорно, войдет во все военные учебники как одно из важнейших сражений второй мировой войны.

Солдатская честь

15. VII, 3 ч. 05 м.

На широких степных просторах, среди глубоких лесистых оврагов и мелких речек с заболоченными берегами не утихают жестокие танковые бои.

Танковый бой всегда отличается высокой маневренностью, чреват неожиданностями, требует от штабных командиров высокой оперативности, умения молниеносно разгадать маневр противника, ответить на него контрманевром, предупредить удар, использовать удобный момент для контрудара. Именно такие маневренные бои и разыгрывались сегодня, как и вчера, и позавчера, на Белгородском направлении.

Наши танковые части парировали атаки немецких танков, отражали их удары, а на ряде участков продолжали наносить контрудары.

Обстановка меняется быстро, буквально в течение часов. Десятки и сотни танков обеих сторон маневрируют вдоль фронта, нащупывают слабые звенья в обороне противника и устремляются на этих участках вперед – танки атакуют всегда, даже тогда, когда они обороняются!

Сегодня нам удалось побывать в одной из прославленных танковых частей, Эта часть вместе с другими вот уже много дней ведет бои на этом участке фронта, непрерывно маневрируя. Вначале она приняла на себя всю тяжесть ударов противника на главном направлении немецкого наступления, потом сама перешла к активным действиям. Немцы несколько раз разворачивали перед ее фронтом отборные эсэсовские части, несколько раз пытались раздавить ее, но всякий раз гвардейцы с честью проводили бой, отвечая ударом на удар.

Сегодня с утра немцы предприняли еще одну попытку смять, опрокинуть гвардейцев. Когда мы подъезжали к участку, занятому гвардейцами, впереди весь горизонт был застлан черными тучами разрывов – это немецкая авиация непрерывно атаковала наши танки.

На окраине села, сильно пострадавшего от воздушной бомбардировки, стояли броневики разведчиков. Запыленные, усталые командиры с орденами и медалями на груди рассказали нам об обстановке, которую они только что уточнили: противник бросил на узком участке фронта в атаку две мощные группы тяжелых танков с задачей опрокинуть наших гвардейцев, вклиниться в их фланг. Гвардейцы приняли бон. Его можно наблюдать отсюда: вдали на подступах к роще, что на высотке, маневрируют десятки тяжелых машин, обмениваясь огневыми ударами.

Проехать непосредственно в подразделения, ведущие жаркий бой, было невозможно, и нам пришлось ограничиться беседой с группой командиров, участвовавших в большом сражении на Белгородском направлении с первых его дней. Говорили о боях, о впечатлениях, говорили о различиях между нынешним летом и прошлогодним, говорили о традициях, сила которых особенно чувствуется в частях теперь, говорили о том, как надо воспитывать настоящих солдат.

Слово «солдат» все чаще употребляется на фронте, и это не случайно – именно теперь, на третьем году войны, мы все особенно остро чувствуем, что сила войска именно в солдатах, в людях высокой воинской выучки, исключительной стойкости, готовых безоговорочно выполнить любой боевой приказ.

Таких воинов-солдат в лучшем понимании этого слова особенно много в наших гвардейских частях, и именно этим гвардейские части и сильны.

– Вот вы говорите о солдатском воспитании нашей молодежи. Это очень правильно, нам надо было давно, еще до войны, думать об этом и заниматься этим. Если бы мы с раннего детства воспитывали людей по-спартански, закаляли их, приучали к преодолению трудностей, мы добились бы еще лучших результатов, дрались бы еще сильнее, – говорил, обстругивая перочинным ножом ивовый прут, молодой майор с седой прядью над загорелым лбом и с двумя орденами Красного Знамени на выцветшей гимнастерке. – Но, между прочим, разговаривая об этих вещах, мы часто в пылу полемики забываем о том, что, в сущности говоря, до войны мы сделали в конце концов не так уж мало для воспитания солдат. Пусть многие из наших молодых людей, пришедших в армию, не владели достаточной физической закалкой – это наш грех, пусть им часто не хватает воинских знаний – это тоже наш грех, но ведь души-то у наших солдат словно из железа сделаны! Сколько раз в эти дни я, как и многие другие, наблюдал в бою такие явления, такие факты, которые впору в роман вставлять… Наш солдат любит свою землю такой любовью, для характеристики которой не подберешь выражения. Он не говорит высокопарных, красивых слов на эту тему, но, когда ему приходится драться с немцами, он сражается так, что уж тут все идет в ход: и оружие, и кулаки, и зубы. Вот мы только что говорили о чести солдата. Это очень правильный, нужный термин. Но, скажите, употребляет ли его когда либо сам солдат? Нет, он живет и воюет попросту, без длинных речей и поучений. Помните, товарищи, Мухаммеда Багандова?

Танкисты закивали головами. Еще бы не помнить! Ведь это Багандов со своими товарищами в труднейшую минуту, в первые дни немецкого наступления, спас положение на одном из самых ответственных участков фронта.

Все сошлись на том, что о Багандове обязательно надо рассказать в печати, и тут же, перебивая друг друга, вставляя новые и новые подробности, командиры рассказали мне историю о том, как этот рядовой красноармеец, пришедший в часть не так давно с пополнением из Дагестана, даргинец по национальности, остановил немецкие танки.

Немцы прорвались к рубежам, на которых стояло зенитное подразделение, прикрывающее подступы к важному военному объекту. Этот день для зенитчиков был очень жарким – они сбили немало пикирующих бомбардировщиков, кружившихся над нашими танками, словно осы. Но как только танки подошли к рубежам зенитчиков, артиллеристы немедленно развернули свои орудия и открыли огонь в упор по «тиграм». «Тигров» было много, и они постепенно продвигались вперед. За ними шли автоматчики.

Уже немецкие танки были рядом, уже командир подразделения бравый усатый гвардеец Савченко вел рукопашный бой с немецкими автоматчиками, – он двоих фашистов убил рукояткой нагана, а третьего задушил, – уже немцы стали обходить огневые позиции, а зенитчики-сталинградцы все еще продолжали борьбу…

Мухаммед Багандов не был артиллеристом. Он был всего лишь скромным связистом и имел полное право в эти минуты отойти с огневых позиций, но он предпочел поступить иначе. Когда весь расчет одной автоматической зенитной пушки был полностью выведен из строя, молодой даргинец, словно кошка, вскочил на сиденье пушки, быстро положил несколько снарядов на второе сиденье, чтобы уравновесить тяжесть, навел орудие и открыл огонь по танкам – не зря в свободные минуты он присматривался к материальной части зенитчиков!

Когда немецкие танки подошли еще ближе, и одному из них удалось прямым попаданием вывести пушку из строя, Багандов опять не подумал уйти с огневых позиций. Нет, видя, что «тигры» подходят вплотную, он ловко скользнул в ровик и отстегнул от пояса три противотанковые гранаты, которые берег для крайнего случая.

Один танк подошел вплотную и тяжело перевалился через окоп. Багандов хорошо рассчитал удар и ловко метнул гранату. Грянул взрыв, немецкая машина загорелась. К окопу метнулся второй танк, рассчитывая задавить смельчака. Молодой даргинец переполз по ровику чуть дальше и, когда подошел второй немецкий танк, метнул вторую гранату.

На этот раз ему не удалось достигнуть желанного результата – танк продолжал двигаться. Багандов бросил последнюю гранату и попал прямо в цель: второй танк тоже загорелся! Только теперь связист выскочил из щели и стремительно, короткими перебежками, отошел к опушке рощи, где пролегал новый рубеж нашей обороны.

– И как вы думаете, что сказал Мухаммед Багандов в ту минуту, когда он встретился с бойцами, находившимися на этом рубеже? – спросил танкист, рассказывавший эту историю. – Некоторые авторы в подобных случаях обязательно стремятся вложить в уста своему герою какую-нибудь красивую фразу. Вот и вы небось ввернете что-нибудь в этом роде: «Вперед за Родину!» – и так далее. А Багандов попросту крепко выругался и крикнул: «Вот видите, гады, как надо воевать!» Так вот, если хотите, то, что сделал этот связист, и есть защита чести солдата в том виде, как ее понимает сам наш солдат…

Майор, конечно, был прав. Именно сейчас, в эти жаркие дни боев на Белгородском направлении, когда на поле боя ежедневно горят десятки и сотни танков и смерть пожинает обильную жатву, особенно остро чувствуется, насколько глубоко в сознание людей, обороняющих эти рубежи, проникли идеи преданности Родине, воинской чести, презрения к смерти и насколько обыденными стали явления вроде подвига Мухаммеда Багандова.

Тот факт, что Багандов совершил свой подвиг просто, без всякого подчеркивания, без всяких внешних эффектов, без красивых слов, говорит нам: это не из ряда вон выдающееся событие, это быт войны, это честь солдата, вошедшая в его плоть и кровь.

Багандова спросили: «Что толкнуло вас на этот подвиг?» Он удивленно пожал плечами: «Ведь был приказ отстаивать рубеж, не отходить. Я связист, но умею кое-что делать помимо связи, а ведь на войне не принято считаться с узкими специальностями». И не только Багандов, не только такие, как он, признанные герои части, но буквально тысячи людей в эти дни ведут себя на поле боя с исключительным достоинством. Командиры с двухлетним опытом войны не могут нахвалиться молодым пополнением.

В прошлом – что греха таить! – были случаи, когда взводу немецких мотоциклистов, снявших глушители, чтобы было больше треска, удавалось запугать целое наше подразделение, когда одно появление немецких танков на горизонте вызывало смятение в душах необстрелянных бойцов. Теперь иначе. Теперь наши солдаты, даже встречаясь лицом к лицу со страшными немецкими «тиграми», остаются на своих рубежах и продолжают бороться, обрушивая на врага град пуль противотанковых ружей, гранат, бутылок с зажигательной жидкостью.

Я уже не говорю о танкистах, об исключительных подвигах, о которых мы уже много писали, но о которых мы до сих пор не сказали и десятой доли того, что следовало бы сказать. Гвардейцы-сталинградцы, как и воины других частей, в эти дни творят чудеса. Не хотелось бы перегружать этот рассказ многими примерами, но умолчать о таких героях, как дважды орденоносец гвардии лейтенант Дормограй, просто невозможно.

Товарищ Дормограй на днях погиб геройской смертью. Но как погиб! Находясь на поле боя, он увидел, что во фланг нашему мотострелковому батальону заходит группа из 15 «тигров». Еще несколько минут, и мотострелковый батальон был бы смят и уничтожен. Вызвать другие машины на помощь было уже поздно, и гвардеец Дормограй, дважды награжденный орденами в минувшую зимнюю кампанию, герой Сталинграда и Воронежа, принял единственно возможное для гвардейца решение – контратаковать эти 15 «тигров» одной своей машиной.

Дормограй, как и все остальные члены его экипажа, фамилии которых, к сожалению, мне не удалось установить, знал, что идет на верную смерть, но он ринулся в атаку без колебания. Немцы опешили, увидев мчавшийся с большой скоростью им навстречу одинокий советский танк. Предполагая какой-то подвох, они растерялись, подпустили его ка расстояние 60–70 метров, а Дормограй, влетев в самую гущу «тигров», открыл бешеный огонь.

В первые же секунды один немецкий танк загорелся. Тут же Дормограй нанес повреждения и нескольким другим машинам. И только теперь опомнившиеся немцы открыли со всех сторон огонь по его машине. Им, конечно, удалось зажечь танк Дормограя. Весь экипаж его, за исключением раненого радиста, которому удалось уползти, героически погиб. Но зато наш мотострелковый батальон был спасен: встретившие неожиданное препятствие, немецкие «тигры» не решились продвигаться дальше и медленно отползли назад.

И вот, когда знакомишься с десятками, сотнями таких фактов, невольно крепнет уверенность в том, что понятие солдатской чести действительно вошло в плоть и кровь красноармейца и командира, что именно теперь в полной мере сбылось пророчество поэта:

 
Ты в каждом ратнике узришь богатыря.
 

Мы долго беседовали с командирамм-сталинградцами, у них было о чем рассказать, было чем поделиться. Тем временем их товарищи, находившиеся в бою, отражали со сталинградским спокойствием и уверенностью атаки «тигров». Время от времени в этот тенистый сад, под ветвями которого разместился командный пункт части, прилетали на мотоциклах запыленные разведчики, связисты, докладывали:

– Данные на пятнадцать ноль-ноль… Наши танки ведут бой с двадцатью девятью «тиграми» на высоте Н… Три «тигра» горят, подбитые нашими танками… Один «тигр» подбит артиллерией…

– Пятнадцать тридцать… С наблюдательного пункта в урочище II. замечены шесть горящих немецких танков. Немецкие танки дальше не продвигаются…

– Шестнадцать ноль-ноль… Горят десять немецких танков… Атака отбита…

Немцев уже много раз учили в бою, что времена, когда их клинья и клещи оказывали разительное воздействие на противника, уже давно миновали, но они не хотят с этим считаться и каждый раз жестоко платятся. Вот и сейчас на их небольшой клинышек наши танки обрушились одновременно с юга и с севера и нанесли им сокрушительный удар.

Время клонилось уже к вечеру. Было ясно, что и сегодняшний день не даст немцам никаких успехов. С каждым часом они несут все большие потери, а смелые контрудары наших танкистов все чаще путают их планы и лишают их инициативы.

В жестоких боях все ярче сияет слава нашего советского русского солдата, который делами показывает, что такое настоящая солдатская честь.

* * *

К сведению редакции. Только что с другого участка фронта пришла весть о новых успехах танкистов под командованием Александра Бурды.

Эти танкисты непрерывно наносят сокрушительные удары по врагу. Только один лейтенант Бражников за день уничтожил четыре «тигра», пушку и передавил взвод пехоты. Его танк был подбит, но весь экипаж спасся. Буду искать Бражникова, чтобы подробно описать эту невероятную историю.

Всего за день боев танкисты Бурды уничтожили 21 немецкий танк, в том числе 9 «тигров». Им удалось несколько потеснить немцев на юг и захватить важные в тактическом отношении высоты.

В засаде у танкистов

16. VII, 21 ч. 05 м.

Сегодня на этом участке относительное затишье. Минометный обстрел и артиллерийские дуэли не в счет, поэтому можно свободно пробраться к танкистам, сидящим в засадах и караулящим подступы к развилке двух важных дорог. Эта развилка в течение десяти дней была объектом самых яростных атак немцев. Тропинка ведет к желтеющему полю густой ржи через огороды, на которых уже зреют огурцы, через чащу подсолнухов. Кажется, вот-вот раздвинутся стебли, и выйдет рачительная хозяйка в белом платочке и цветастом сарафане, склонится к грядкам и продолжит свою спокойную привычную работу. Но тропа обрывается – и мирный мираж мгновенно исчезает. Впереди открываются несколько гектаров обугленной, испепеленной, измордованной земли. Десять дней назад на этом месте стояла деревушка с поэтическим именем Зоренские Дворы.

Гитлеровцы обрабатывали бомбами этот клочок земли с особенным упорством. Им казалось: стоит снести несчастную деревушку с лица земли – и сразу откроется выход к перекрестку. Но вот деревушки нет, а немцы сегодня дальше отсюда, чем вчера и позавчера. Сколько они сбросили бомб? Сначала я пробовал считать воронки, дошел до ста, сбился и махнул рукой. От края одной воронки до другой три-пять метров. Тянутся они сплошной чередой во все стороны далеко-далеко. Домов нет – ни одного дома, только кое-где обломки печей и разбитый в щепы нехитрый крестьянский скарб, измочаленные самодельные куклы, пробитые осколками буквари. На задах деревни – убитая лошадь, запряженная в плуг, блестящее лезвие которого еще не успела тронуть ржавчина. Мертвых людей успели похоронить, но на земле там и сям сохранились страшные багровые пятна. бойцы в черных танкистских шлемах, проходящие мертвой улицей, замедляют шаг у этих пятен, и на лица их ложится отпечатком лютое желание мести.

Если по этой деревне пройти еще несколько шагов, то при большом напряжении зрения можно различить едва-едва выглядывающие изо ржи длинноствольные башни мощных советских танков. Они разбросаны по полю и тщательно замаскированы. Там, еще дальше, впереди, лежит пехота. Она готова принять в любую минуту удар немецких танков, но если фашистским машинам удастся перевалить через вон ту высотку, орудия наших танков немедленно заговорят, и горе тому немцу, который выскочит на гребень, – эти орудия никогда не дают промаха.

В ближайшие часы как будто бы массированных танковых атак ждать нельзя, поэтому танкисты разрешили себе, оставив стрелков в башнях, вылезти из машин и расположиться рядом с нами во ржи – натренированным экипажам требуется всего несколько секунд, чтобы занять свои места и открыть огонь.

Наслаждаясь короткой передышкой, они предаются мирным занятиям: штопают комбинезоны, пишут письма и читают газеты, которые сегодня, как и всегда, с умилительной аккуратностью доставил старший сержант Курилов. Интересно в этом кромешном аду прочитать, что в Москве сегодня идет балет «Дон Кихот», что где-то выпустили новый пассажирский паровоз, начали уборку хлеба, построили новую фабрику. Рослый парень в комбинезоне с обильными следами масла, видать механик, громко и раздельно читает заметку за заметкой. Его товарищи слушают, занимаясь своими делами; один мудрит над какой-то схемой – наверно, это командир, другой стругает ножом зачем-то понадобившуюся ему палочку, третий возится в башне, время от времени высовывая оттуда свой перепачканный в копоти нос.

Эти люди воюют уже вторую декаду. Они поднялись по тревоге еще вечером 5 июля, оставив свой чудесный лесной лагерь у озера, и совершили быстрый удачный бросок к переднему краю. С тех пор танкисты непрерывно в боях; их танки несут на себе следы жарких схваток – на башнях резкие царапины, ямки от бронебойных снарядов, кое-где сорваны крылья, заменены катки, гусеницы и приборы. Многие танкисты выбыли из строя, но всякий раз на место выбывших становились их товарищи, раненые машины уходили в ремонт и на следующий же день возвращались. И вот танк снова на рубеже, снова в бою.

Первой ротой сейчас командует лейтенант Лазейкин, совсем еще молодой человек, русый, кареглазый, веснушчатый, с непокорным вихром, вылезающим из-под пилотки, – жарко в июле носить тяжелый шлем! Мы встречались с ним и его славными ребятами всего десять дней назад, когда их полк стоял в том самом лесном лагере на берегу озера. Тогда на фронте царила тишина, но все знали, что это затишье перед бурей, и нетерпеливо ждали разрядки, а пока что учились, читали, гуляли у озера, играли на трофейном аккордеоне, пели песенку: «Эх, как бы дожить бы до свадьбы, женитьбы», – и втихомолку мечтали стать героями.

– Помните, товарищ Лазейкин, об этом? – спросил я.

Лейтенант улыбается. Еще бы! Это были вполне реальные мечты… Недаром люди так долго учились, недаром прошли такую большую школу жизни за эти два года, недаром их воспитывали командиры с огромным боевым опытом. И вот в первых же боях люди действительно показали себя героями.

Нам уже рассказывали, что лейтенант Лазейкин со своим танковым взводом – ротой он командует всего несколько дней – успел в первые же дни боев уничтожить 15 немецких танков. На его собственном счету три «тигра», четыре немецких средних танка, самоходная пушка и шесть автомобилей. Расчетливый и хитрый командир, Лазейкин все время действовал методом подвижных засад; именно поэтому он добился таких поразительных результатов и при этом сумел сохранить свою машину. Как обычно бывает в таких случаях, Лазейкин крайне скупо и конспективно рассказывает о своих победах:

– Ну что ж, поднялись по тревоге вечером пятого. Через восемь минут рота ушла на исходные рубежи. Шли ночью, отставших не было. Позиции заняли в лощине, замаскировались, ждем. Мой взвод впереди. Задача – встретить огнем подход немецких танков к деревне. К вечеру показались «тигры». Порядочно их там было. С ними самоходные пушки – танкисты их «змеями» зовут, еще средние танки. В общем – всего до дьявола… Машин шестьдесят! Ну и дали им огонька!.. Постреляли, постреляли – они и ушли. Ничего тут такого интересного не было.

– Но позвольте, ведь у вас только взвод был?

– Ну да, три машины.

– Три против шестидесяти?

– Ну, а что же тут такого? На то мы и в засаде сидели! Вот пойди сюда эсэс сейчас – разве он поймет, сколько тут у меня машин во ржи? Дашь отсюда, сменишь позицию, дашь оттуда, потом оттуда – у него и шерсть дыбом встанет. Подумает, тут нас целая бригада во ржи. Ну вот… А на следующий день, конечно, дела пошли веселее. Тут мы их с фланга били, а «тигра» бить с фланга – самое интересное занятие…

Лазейкин загорелся, в его острых карих глазах блеснул азарт. Теперь он говорил горячо. В нем проснулось профессиональное чувство танкиста, который всегда говорит о машинах противника, как о звере, на которого он охотится.

– Наша рота заняла рубеж на левом фланге высоты. Мы закопались и замаскировались. Ждем… Так и есть! Ползут. Мы насчитали там штук шестнадцать машин, врать не буду. Сколько среди них «тигров» – не помню, но все-таки они были у них. До них километра полтора. Они нас, конечно, не видят. Бить удобно – целься только поточнее. Открываем огонь… Первым снарядом на таком расстоянии, понятно, попасть трудно, да и вторым и третьим. Ну, я все же четвертым угодил ему в борт и зажег. Что я тут чувствовал – расписывать не буду, сами поймете: не простое это дело – «тигра» убить! Тут и мои товарищи огонь вели. Пока немцы разобрались, откуда огонь, мы тут пять тяжелых машин и подожгли, Остальные – обратно…

Лазейкин перевел дух, словно выполнил большую физическую работу. Воспоминания явственно вставали перед ним, и он как бы заново переживал этот бой.

– Ну вот, сидим мы тихо все – вот как сейчас. Но понимаем, что этим дело не кончено: эсэс упрям, он никогда с одного раза свой план не бросит. Прошло минут сорок. Слышим – опять едет. Ну, снаряды у нас были, значит, думаем, дадим им «дрозда». Смотрим – выползают сразу штук шестьдесят, голубчики. Ползут, конечно, вслепую, они еще не знают точно, где мы сидим. Впереди «тигры», а у них, надо вам сказать, такая тактика: «тигры» лезут вперед и ждут, чтобы мы огонь по ним открыли. У кого нервишки послабее, пульнет с дальней дистанции, они засекут вспышку – и, будь здоров, прощайся со своей машиной: ведь у «тигра» пушка дальнобойная и меткая. Ну, мы не из пугливых, выждали момент, а потом как дали, как дали огонька кто сколько мог! Немцы сейчас же авиацию вызвали. Налетели самолеты, как осы. Сыплют бомбы, словно из мешка, а куда – не видят. В общем тут было дело… Мне после этого боя засчитали одного «тигра» и два средних танка, остальные ребята тоже немало набили.

Так, перебирая в памяти бой за боем, Лазейкин пересчитал все машины, подбитые им. Его товарищи, участвовавшие в этих боях, внимательно слушали рассказ, вставляли свои реплики, замечания, и перед нами вставала все более полная картина сражений полка. Именно метод засад и подвижных маневренных групп, родившийся без малого два года назад в боях под Орлом, когда легендарная бригада Катукова сдержала натиск танковой армии Гудериана, во многом решил успех нынешних оборонительных боев на Белгородском направлении. Действуя дружно и дисциплинированно, маневрируя смело и быстро, небольшие танковые подразделения успешно противостояли подчас целым танковым дивизиям, развертывавшим в боевой порядок одновременно на узком участке до 200 танков.

Лазейкин в течение нескольких дней уничтожил пять «тигров» исключительно действиями из засад. Машина лейтенанта Грачева – «старушка», как с любовью называет ее водитель Бубенко: она участвовала еще в зимних боях, и корпус ее носит на себе бесчисленные почетные шрамы, – тоже успела подбить два «тигра» и один средний танк и тоже благодаря умелому маневрированию в засадах осталась цела. Сейчас она стоит в засаде рядом с машиной Лазейкина. Тем же методом поражали немецкие танки и десятки других экипажей.

Какие же новые тактические особенности и приемы немцев должен учитывать танкист, впервые вступающий в бой нынешним летом? Чему научил Лазейкина и его товарищей опыт десятидневных боев? На эту тему танкисты говорят охотнее, чем о подвигах. И когда слушаешь их, снова испытываешь ощущение, что война давно перестала для них быть чрезвычайным явлением, что за эти два с лишним года они стали настоящими профессионалами военного дела и всякие следы их прежних гражданских специальностей стерлись в войне. Они толкуют о боях так, как, скажем, инженеры толкуют о производстве.

Главное для танкиста, действующего из засады, – выдержка, точность, умение нанести удар наверняка. И Лазейкин, и Грачев, и другие танкисты, отличившиеся в эти дни, единодушно говорят: лучше подпустить «тигра» поближе, но зато влепить снаряд в его шкуру точно. Ударил – немедленно меняй позицию: только отъедешь – на старом месте разорвется снаряд. Ведь противник тоже не глуп, и он внимательно следит за вспышками. С нового места снова бей!..

Исключительное значение имеет маскировка, и притом умелая маскировка. Грош цена тому танкисту, который, навалив на машину ворох сена или веток, успокаивается и думает, что его машина уже в безопасности! Лазейкин и его друзья маскируют машины так: каждое деревцо, если машина стоит в лесу, вкопано в землю, каждая ветка – свежая, подобрана в тон по цвету окружающих деревьев. Стоит машина на поле, и здесь маскировка делается в тон растительности. Если, скажем, стоит танк среди кустиков полыни, то и на броне его немедленно «вырастает» целая плантация темно-зеленой полыни. Станет танк в рожь – он немедленно закопается так, чтобы только оставался обзор для обстрела, а сверху наденет желтый венок из колосьев.

– В общем тут художником надо быть, – сказал, посмеиваясь, башенный стрелок Плоскачев. – Наши хлопцы – артисты по этому делу.

Много толковали танкисты о том, как важно бдительное наблюдение из засады. Немецкие танкисты часто хитрят, пускаются на разные уловки, лишь бы обмануть нас. Бывают такие, к примеру, случаи: выползает на гребень высотки десяток «тигров» и останавливается, вызывая на себя огонь. Наши танки и артиллерия начинают бить по ним, а в это время один из «тигров» под шумок сползает в лощинку, пользуясь тем, что все внимание приковано к основной группе, и подкрадывается к танкам, находящимся в засаде, чтобы нанести им коварный удар с тыла или фланга.

И решающее значение, конечно, имеет для танкиста то, что он должен артистически владеть искусством стрельбы, чтобы ни один снаряд не прошел мимо цели. Выстрелить наугад или промедлить с установкой прицела – значит подставить под удар собственную голову. Надо уметь метко бить и с места, и с ходу, и днем, и в сумерки. Бывалые танкисты советуют заранее ставить наиболее вероятный прицел 900—1 000 метров, а затем при приближении немецких танков регулировать по высоте; больше дистанция – целься по башне, меньше дистанция – целься под брюхо. Такой способ облегчает молодому, необстрелянному танкисту работу в решающие минуты боя.

Мы долго толковали с Лазейкиным и его товарищами. Речь шла о многих предметах, и порой забывалось, что, в сущности, в любую минуту эта короткая передышка может оборваться, и тогда танки, которые выглядят весьма мирно в своих нарядах из колосьев, снова заговорят убедительным языком войны. Танкисты были настроены очень добродушно, они вспоминали о Москве, интересовались положением дел в Сицилии, снова и снова просили перечесть вслух оперативную сводку Совинформбюро о боях севернее и восточнее Орла. Но в башнях дежурили стрелки, и сами командиры неизменно сидели лицом к противнику независимо от того, чем они были заняты и о чем шел разговор. Когда же мины начинали падать чаще, чем обычно, и где-то вдалеке взвывали моторы машин, на веснушчатое лицо Лазейкина ложилась легкая тень, и он еще пристальнее начинал всматриваться в горизонт.

Но фронт по-прежнему сохранял спокойствие. Избитые и окровавленные «тигры» где-то в своих берлогах зализывали раны, опасливо озираясь в сторону неприметной с виду, пустынной улицы, окаймленной двумя рядами разрушенных печей и цветущих палисадников. Невидимые танкисты, невидимые стрелки противотанковых ружей, невидимые артиллеристы и невидимая труженица полей – пехота продолжали бодрствовать, продолжали пребывать в постоянной «готовности номер один». Пахло пеплом и горелым мясом, но постепенно над всеми запахами вновь забирал силу все тот же здоровый и крепкий дух летнего цветения. Медвяные травы густо наступали на разбомбленную деревню, маки тянули к солнцу свои красные, белые и лиловые чашечки, наливались соками широкие диски подсолнуха. Земля, обильно напоенная дождем и кровью, торопливо гнала вверх молодые побеги. Может быть, снова и снова война растопчет их, но даже «тиграм» не под силу остановить, оборвать жизнь!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю