Текст книги "Укрощение «тигров»"

Автор книги: Юрий Жуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

Я со своим отделением находился в центре роты. Оглядываясь по сторонам, я видел всех – и своих комсомольцев Богатова, Васильева, Петухова, Синельникова и более взрослых бойцов – Комелева и Карасева. Ребята, которые впервые были в бою, побледнели и сильно волновались, но продолжали делать свое дело – вынули гранаты, подготовили их к бою, начали вести огонь по немецким автоматчикам, – они время от времени выскакивали из-за гребня, но тут же прятались обратно, страшась нашего дружного огня. По немецким танкам вела меткий огонь наша артиллерия.

В эти минуты требовалась большая выдержка, чтобы не растеряться, не дрогнуть при виде такого огромного табуна немецких машин, который находился совсем рядом с нами. И я должен с гордостью отметить, что мои комсомольцы показали себя в этот момент с наилучшей стороны. К ним, особенно к нашим активистам, шли бойцы, нервы которых начинали сдавать от напряжения, и искали у них моральной поддержки.

Вспоминается, как к Дрынину подошел бледный боец Кунаев и сказал: «Что делать? Сейчас они нас давить начнут». – «Что ты сказал? – ответил Дрынин, готовя гранаты. – Запомни: пока у нас есть гранаты, они нам не страшны». Его спокойствие передалось Кунаеву. Он перебрался поближе к Дрынину и продолжал вести огонь, время от времени оглядываясь на групкомсорга. Постепенно Кунаев пришел в равновесие и в следующем бою разил немцев уже уверенно.

Особенно активно действовали наши стрелки из противотанковых ружей и пулеметчики. Но, конечно, решающую роль в этом бою сыграла наша артиллерия, которая так и не дала немцам переправиться через реку. В разгаре боя мы получили сообщение о геройстве третьей батарея под командованием орденоносца старшего лейтенанта Абзалова. Эта батарея особенно активно вела бои с немецкими танками: ее снаряды летели над нашими головами и разили немецкие машины. Нам сообщили, что комсорг батареи Кузьменко, оставшись один в расчете, продолжал бой и уничтожил «тигра». Наши активисты немедленно разнесли эту весть по всем взводам и отделениям, и бойцы ободрились еще больше.

– Смотрите, как замечательно нас поддерживают артиллеристы, – говорили агитаторы.

Вскоре на помощь нам подоспела и наша авиация. Немецкие танкисты дрогнули и начали поспешно уводить свои тяжелые машины за гребень. Всего здесь было подбито до 30 танков. Часть из них немцам удалось утащить на буксире. Шесть или восемь танков остались гореть дымными кострами на гребне.

Этот бои потребовал от каждого из нас большого напряжения всех сил, хотя наша артиллерия и стрелки противотанковых ружей и не подпустили танки вплотную к рубежу. Боевой день кончился бурной разрядкой: комсомольцы, увидев, что немецкие танки повернули восвояси, выскакивали на бруствер, грозили в сторону уходящих танков кулаками и кричали: «Ага, сволочи, это вам не сорок первый год!» Нам приходилось стаскивать неосторожных ребят б окоп, по в душе я и мои товарищи, да и командиры наши были довольны – рота с честью приняла боевое крещение, никто не проявил танкобоязни.

Передышка была недолгой, на следующий день наш рубеж атаковала немецкая пехота. Видимо, фашисты решили пробить этот рубеж любыми средствами и любой ценой. На этот раз наши бойцы, и в частности комсомольцы, действовали еще дружнее и увереннее. Огонь был дружным и организованным, Били залпами из винтовок, били точными пулеметными очередями. Особенно отличился наш групкомсорг Кривоногов: он лежал за пулеметом, прикрывая переправу через мостик. И, как ни лезли немцы к мостику, он неизменно скашивал их своими точными очередями.

Как и накануне, наши активисты быстро передавали по цепочке вести о том, кто отличился в бою, кто уже убил фашистов и сколько именно. Дружба боевая крепла еще больше. И хотя немцам порой удавалось приблизиться к нам на 100 метров, наши бойцы стойко отражали все их атаки. Понеся большие потери, немецкий батальон вынужден был отступить перед лицом пашей дружной роты.

Так мы начали вести бои на Белгородском направлении. Обо всех боевых эпизодах не расскажешь, да и вряд ли это необходимо. Скажу только, что наша ротная комсомольская организация, несмотря на то, что она понесла некоторые потери, продолжает оставаться дружным, сплоченным коллективом, а где дружба и сплоченность, там и победа. Рота– небольшая боевая единица, но если она крепко сколочена, если у нее есть свои боевые традиции, если ею руководят стойкие командиры, она представляет собой грозную боевую силу. И я очень рад, что наша комсомольская организация внесла свой вклад в общее дело укрепления боеспособности роты.

В ходе боев мы ни на минуту не прекращаем своей комсомольской политико-воспитательной работы, хотя она, конечно, сейчас принимает совсем иные, подчас неожиданные формы. В самый напряженный момент, например, когда мы ожидали массированного танкового удара, книгоноша Зайченко принес в третий взвод книжечку «Новые рассказы бравого солдата Швейка» Слободского, и бойцы с увлечением ее читали в то время, как наблюдатели следили за горизонтом, не покажутся ли танки. Веселая книжка отвлекла бойцов от мрачных мыслей, настроила их на задорный лад; и когда на горизонте появились танки, бойцы третьего взвода встретили их шутками, остротами. Очень важно увидеть врага смешным! Тогда страх сразу исчезает…

Много внимания мы уделяем пропаганде боевого опыта, накопленного в нынешних боях, и широкому показу отличившихся героев. Мы учим бойцов равняться на Кривоногова, об успехе которого я говорил выше; на бойца Корчагина, который сумел под огнем противника исправить отказавший пулемет и открыть из него губительный огонь не хуже заправского пулеметчика; на Каимова, который отлично поддерживал связь. К отстававшему бойцу Кунаеву я прикрепил отлично показавшего себя в бою комсомольца Соболева, чтобы он постоянно помогал ему на поле боя.

Конечно, сейчас трудно проводить какие-то массовые мероприятия в роте – в бою комсомольское собрание, например, собрать фактически невозможно. И все внимание теперь мы перенесли на работу с каждым отдельным бойцом, с каждым комсомольцем. Индивидуальная беседа, разговор в отделении с маленькой группой бойцов – вот основное. И я должен сказать, что наши активисты, в частности групкомсорги, неплохо справляются со своими задачами и такой усложненной обстановке.

Впереди еще долгие и трудные бои. Но я твердо убежден, что мы не уроним чести нашей ротной комсомольской организации и сохраним вымпел столичного комсомола, который вместе с нами участвует в боях.

На юг!

20. VII. 21 ч. 30 м.

К сведению редакции. События постепенно развертываются. Наша пехота вместе с танковой армией генерала Ротмистрова продолжает контрнаступление, постепенно ликвидируя немецкий клин. Вчера днем и сегодня ночью отбили Кочетовку, Грязное и Верхопенье, наши пили выходят к Красной Дубраве.

По последним сведениям немцы оставили и Космодемьяновку. Наши войска продвинулись сегодня от 10 до 12 километров.

Первая танковая армия стоит в боевой готовности.

Катуков передал командирам корпусов указание разминировать старые минные поля, собрать мины, подобрать с освобождающихся полей боя военную технику, годные части поврежденных танков, гильзы снарядов и т. п. Только в одном корпусе Гетмана 13 трофейных команд собрали 600 винтовок, много пулеметов, автоматов, нашли годный броневик.

Начинаю передавать факты, которые вы сможете использовать в нужный момент для составления корреспонденции. Вполне вероятно, что эти телеграммы будут задерживаться на центральном узле связи до опубликования официального сообщения. В случае если Совинформбюро передаст такое сообщение в печать, немедленно звоните туда и посылайте машину за телеграммами Из этих сообщений об отдельных боевых эпизодах вы сможете скомбинировать цельный рассказ. А мы с Фишманом тем временем постараемся проскочить в освобожденные деревни.

Учтите, пока все это только начало больших событий!

* * *

Район боев, 18.VII, вечер.

Честь нанести один из первых ударов по врагу была предоставлена закаленной в боях танковой части, над которой шефствует столичный комсомол. Ночью танкисты скрытно вывели свои машины в район сосредоточения, и утром после короткого артиллерийского удара, взаимодействуя с пехотой, обрушились на врага.

Немцы оказывали ожесточенное сопротивление, особенно на левом фланге. Они успели в период последних дней создать мощные минные поля, преграждавшие путь нашим боевым машинам. Однако усилиями отважных саперов минные поля были обезврежены, и путь танкам был открыт. Наша авиация активно поддерживала действия танкистов и пехоты.

Ломая сильное сопротивление немцев, наши танки и пехота двигались вперед.

Успешно действовали танкисты при переправе через речку Пена с топкими, заболоченными берегами, представлявшими собой серьезное противотанковое препятствие. Через эту речку был только один мост, подступы к которому в течение всего периода боев стойко удерживались нашими воинами. Теперь через этот мост под огнем противника с исключительной четкостью прошли все наши танки. Развертываясь, они с ходу вступали в бой и теснили ожесточенно оборонявшегося врага. Все старания немцев сорвать переправу потерпели крах.

Во второй половине дня немцы начали отходить и очистили под натиском наших танкистов и пехоты несколько населенных пунктов, в результате чего их фланг поставлен под еще более серьезную угрозу.

В течение ночи немцы были вынуждены перебросить в этот район значительные танковые силы. Захватив удобный плацдарм, наши подразделения снова заняли оборону.

Можно отметить, что часть, наносившая первый удар по врагу, уже отличалась в период оборонительных боев. Она уничтожила с 6 по 15 июля 409 танков, из них 127 «тигров», 9 935 солдат и офицеров, 81 орудие, 14 самолетов, 283 автомобиля и мотоцикла и многое другое. Одно из подразделений части шло в бой под знаменем московского комсомола.

* * *

Район боев, 19.VII, вечер.

Заголовок: «Бессмертный подвиг танкиста Якова Кобзаря. В одном бою Кобзарь уничтожил 17 танков и погиб смертью храбрых».

Танкисты энской части, в которой служил Кобзарь, обратились к вашему корреспонденту с просьбой срочно передать в Москву для опубликования в газете их письмо к матери погибшего смертью героя орденоносца старшего лейтенанта Якова Кобзаря. Факты, приведенные в письме, документально подтверждены командованием части и соединения.

«Здравствуйте, уважаемая мать Ульяна Ивановна! – пишут танкисты в этом волнующем человеческом документе. – Наш боевой коллектив подразделения, которым командовал ваш сын орденоносец старший лейтенант Яков Трофимович Кобзарь, с горечью и болью в сердцах сообщает вам, что нашего дорогого командира, вашего любимого сына, нет больше в живых.

Яков Трофимович смело и отважно дрался с врагом на Белгородском направлении. Под его испытанным, боевым руководством мы отразили натиск во много раз превосходивших нас по численности танковых сил врага. Сам он в этом бою совершил легендарные подвиги, и об этом лучше всего скажет его боевой счет. В одном только бою он неустанно и неоднократно обрушивался на врага в своей боевой машине, словно горный орел, и фашистская тигровая шкура трещала под его ударами. Жаль, что нет у нас времени много писать, – сейчас идет бой, – а то бы мы очень многое могли рассказать вам об этом сражении.

Коротко, вот что уничтожил ваш сын в один день: танков „Т-VI“, „тигр“, – четыре, танков „Т-III“ и „Т-IV“ – тринадцать, автомашин с пехотой – четыре, тягачей-транспортеров – один, самоходных пушек – одну, наблюдательных пунктов – один, солдат и офицеров – до шестидесяти.

Мы с честью похоронили вашего сына в селе Новенькое Ивнянского района Курской области, в 150 метрах восточнее церкви. Над могилой его мы поклялись дорого отплатить фашистским собакам за его драгоценную жизнь.

Пишите нам, дорогая Ульяна Ивановна. Мы знаем, что вам тяжело, но и нам горько знать, что нет больше с нами героя Кобзаря. Будьте же мамой нашему подразделению.

С сыновним к вам уважением – по поручению подразделения командиры и бойцы: Зотов, Марченко, Красников, Мазалов, Агафонов, Андреев, Трифонов, Лапука, Занин.

Полевая почта 41158 Д».

Комсомольская организация подразделения, которым командовал Кобзарь, воспитывает молодых танкистов на боевом опыте покойного героя. Личным составом возбуждено ходатайство о присвоении роте имени Кобзаря.

* * *

К сведению редакции. Товарищи очень просят об опубликовании этого письма. Попытайтесь убедить редактора в том, что такой факт действительно имел место. Его подтверждает командование, передавшее нам это письмо.

* * *

Район боев, 19.VII, вечер.

Заголовок: «Танк „Чойбалсан“ уничтожил „тигра“».

На нашем фронте ведет бои с врагом одна из испытанных и закаленных танковых частей под командованием Леонова. Эта часть имеет на вооружении боевые машины, построенные на средства, пожертвованные трудящимися Монгольской Народной Республики.

Отважные танкисты нанесли врагу огромный урон. На этих днях танк, носящий имя премьер-министра МИР Чойбалсана, уничтожил «тигра», и командование сообщило об этом тов. Чойбалсану по телеграфу. Он немедленно ответил:

«Прошу передать экипажу танка, который носит мое имя, самое горячее поздравление по случаю уничтожения им в танковом сражении немецкого танка „тигр“. Горжусь подвигом славных танкистов, истребляющих фашистскую нечисть, от души желаю всему личному составу части новых успехов в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.

С волнением жду новых сообщений о боевых делах танковой части.

Премьер-министр, герой и маршал МНР Чойбалсан».

* * *

Район боев, 20.VII, вечер.

Фашисты усиленно огрызаются, однако вынуждены под натиском наших частей километр за километром очищать пашу землю. Гвардейцы продвигаются по местам ожесточеннейших битв, которые кипели здесь на протяжении декады. Мы вновь видим знакомые высоты, скальпированные 7, 8 и 9 июля немецкой авиацией, вновь видим руины деревень, от которых остались одни названия на придорожных столбах.

Всюду чернеют остовы разбитых, сгоревших танков, среди них много «тигров». Некоторые «тигры» почти исправны. Их уже тащат наши тягачи в тыл. На одном из них красуется надпись: «Танк захвачен у немцев частью гвардии подполковника Бурды». На его башне намалевана синяя морда тигра с красной пастью. Машина почти исправна. Внутри нее возятся наши механики. Еще час работы, и «тигр» своим ходом поползет в Москву.

Танкисты посмеиваются над трусливым эсэсовским экипажем, который, забыв о своей горделивой марке, выскочил из танка и бежал после первых же попаданий двух 45-миллиметровых бронебойных снарядов в бок броневой маски мощного орудия «тигра».

На окраине одной освобожденной деревни стоят рядышком пять скелетов сожженных «тигров». Рядом – один почти исправный, брошенный экипажем. По высокой осыпающейся ржи разбрелись трофейные команды. Только одна из них в течение сегодняшнего дня подобрала на поле боя сотни винтовок, много пулеметов и минометов, большое количество боеприпасов.

Усиленно работают саперы, они разминируют поля, Вперед по фронтовым дорогам непрерывно мчатся машины, грохочут танки, катятся орудия. В течение вчерашнего и сегодняшнего дней наши части далеко продвинулись вдоль коммуникации, являвшейся стержнем немецкого наступления. Ike ближе линия, по которой проходил фронт до 5 июля.

Немецкие машины продолжают уходить на юг колоннами по три-четыре автомобиля в ряд. Наша авиация непрерывно громит их с воздуха так, что только щепки летят. В действующих частях с огромным подъемом встречены сообщения Совинформбюро о взятии Мценска и об успешном наступлении наших войск на Юго-Западном фронте.

Бои носят маневренный характер. Немцы пытаются закрепляться в населенных пунктах, однако под угрозой окружения и фланговых ударов вынуждены отходить.

* * *

21. VII, 17 ч. 04 м.

Коллективу редакции. Вместе со всем коллективом «Комсомольской правды» тяжело переживаем гибель старейшего нашего фотокорреспондента Бориса Иваницкого, отдавшего жизнь честному труду на благо Родины и погибшего на поле боя при исполнении своих корреспондентских обязанностей.

Жуков, Фишман, Островский.

* * *

21. VII, 19 ч. 10 м.

К сведению редакции. Получил телеграмму от 20 июля. Разъясняю: в моих телеграммах речь идет о том самом районе, о котором сообщило Совинформбюро, объявив о продвижении наших частей на Белгородском направлении. Я просил использовать передаваемые мною факты для составления корреспонденции, которую можно было публиковать по получении соответствующего сообщения Совинформбюро.

Это цепь боевых операций, которые проводились начиная с 12 июля, их результатом явился отход немцев на юг. В этой связи можно и должно использовать как фактический материал и мой рассказ о поездке на броневике в район боев и мои короткие сообщения, которые я давал в течение последних дней. Соблюдать хронологию не нужно, поскольку она в сводке Совинформбюро не приводится.

Необходимо собрать воедино отдельные, показывающие картину боев штрихи и детали, которые содержатся в этих телеграммах.

Добавьте, что сегодня, 21 июля, к концу дня наша гвардейская пехота добилась еще одного важного результата. В течение длительного срока немцы отчаянно цеплялись за две деревни на берегах тихой степной речки, прикрывавшие их фланг. Здесь шли упорные бон. Несколько раз немцы предпринимали в этом районе танковые контратаки. Однако сегодня здесь сопротивление их было сломлено, и населенные пункты перешли в наши руки. Немцы отброшены на юг. Линия фронта все больше выправляется, и от немецкого клина остается одно воспоминание.

В последние часы, однако, немцы усиливают сопротивление. Продвижение наших частей осуществляется под яростным артиллерийским и минометным обстрелом. В действие введено большое количество подтянутой немцами из глубины артиллерии и шестиствольных минометов. Немцы часто предпринимают контратаки.

Тем не менее наша гвардия непрерывно теснит врага, не давая ему закрепляться. Авиация наша по-прежнему господствует в небе. Много и плодотворно работают саперы, ликвидирующие минные поля, обильно расставленные немцами.

Сообщения о развитии этой операции даю каждый раз с пометкой «район боев». Одновременно, начиная с завтрашнего дня, начну передавать другой цикл сообщений, каждое из которых будет сопровождаться пометкой «действующая армия». Для них заведите другую папку. С фельдсвязью послал письмо с характеристикой обстановки корреспондентской работы на нынешнем этапе. Телеграммы мне шлите в два адреса: в штаб фронта и в ту армию, где я базируюсь. В штабе фронта я не бываю, но изредка туда заезжает Фишман. Привет!

Возвращенная земля

Район боев, 22. VII, 23 ч. 55 м.

Только что мы вернулись из долгой, утомительной, но волнующей, интересной поездки по земле, вновь очищенной от врага. Спидометр машины отсчитал десятки километров. На зубах еще хрустит черноземная пыль, и каждая складка одежды источает едкий, привязчивый запах гари, тлена, отработанного бензина – запах современной войны. Впечатлений от этой долгой поездки так много, и они так свежи, что трудно сразу перенести их на бумагу.

Первое и самое разительное – ощущение масштабов битвы, свершившейся на этом клочке земли, ощущение явственное, острое, чрезвычайно рельефное.

Мы читали в сводках о сотнях подбитых «тигров», видели на горизонте столбы дыма над скелетами этих «тигров», слышали грохот канонады, от которой болели барабанные перепонки, вдоволь наслушались свиста бомб, но все же надо было самим пройти полем битвы, собственными руками пощупать эти железные, скрученные в спирали броневые плиты, своими глазами увидеть вблизи страшные скаты высот, с которых содрана вся растительность, поговорить с колхозниками, вновь испытавшими, хоть и в течение нескольких дней, немецкое иго, чтобы полностью отдать себе отчет в масштабах свершившегося…

Сегодня к исходу дня, по сути дела, было почти покончено с пресловутым немецким «языком», который вытянулся было на север в результате чудовищного напряжения сил немецких армий, действовавших на Белгородском направлении. Тысячи танков, брошенных на этот участок фронта гитлеровским командованием, оказались бессильными прорваться дальше. Больше того, они не смогли даже задержаться в захваченных ими деревнях. Несмотря на непрерывные яростные контратаки эсэсовцев, наши части отшвырнули их, продвинулись в течение сегодняшнего дня еще на десять километров и полностью вернули землю, за которую в течение долгих десяти дней шли яростные бои с немецкими танковыми дивизиями.

И вот снова мы едем по дороге, каждый поворот которой заучен наизусть. Вот здесь наши части вели бой 10 июля, сюда можно было проехать 8-го… Отсюда можно было наблюдать за ходом боя 6-го… Это похоже на киноленту, которую крутят в обратном направлении. Но как изменились кадры этой лепты! Мы не говорим уже о внешних, резко бросающихся в глаза следах фашистов – об этих наглых дорожных указателях: «Нах Курск, 112 километрен», о разбросанных всюду обрывках берлинских газет и журналов, о мундирах, брошенных, чтобы легче было бежать. Все это давно примелькалось и было видено не раз – и под Москвой и минувшей зимой. Нет, на этот раз прежде всего замечаешь иное – именно масштабы, размах разгоревшейся на этой земле битвы и то невиданное ожесточение, с которым она протекала.

Знакомство с полем боя начинается у той самой многострадальной деревушки Зоренские Дворы, о горе которой мы уже рассказывали в корреспонденции «В засаде у танкистов». Сюда подкатился последний грязный, бурый от крови вал немецкого наступления, и здесь он разбился о советскую броню. Отсюда табуны «тигров» пустились в обратный путь под натиском Советской гвардии. Правда, далеко не все. Еще несколько сот метров по изрытому воронками шоссе, и сразу же ощущаешь страшный трупный смрад, сразу видишь кладбища «тигров», сразу начинаешь спотыкаться о разбитые ящики со снарядами и минами, лавировать между воронками, совершать сложные эволюции между указателями, напоминающими о минных полях. Короче говоря, сразу попадаешь на землю, принявшую на себя всю тяжесть войны.

Характерная деталь: подавляющее большинство разбитых, сгоревших танков, брошенных немцами, относится к классу «тигров». Вытянув длинношеие пушки свои, они беспомощно торчат на черной, выгоревшей земле, и неведомо откуда появившиеся колхозные ребятишки уже возятся в их башнях, смекая, как бы приспособить для своих ребячьих затей эти большие железные сараи.

«Тигр» – дорогая машина, построить ее не так легко, и, бросая такие дорогие машины в бой сотнями на крохотном плацдарме, Гитлер вел азартную игру. Что ж, азартные игроки почти всегда проигрывают!

«Тигры» стоят в одиночку и группами. Когда разглядываешь их остовы, проникаешься глубочайшим уважением к тем изумительно хладнокровным и искусным людям, которые сумели всю эту грозную боевую технику превратить в железный лом. На одном только «тигре» мы насчитали 24 прямых попадания артиллерийских снарядов, противотанковых пуль и гранат: танк сгорел. Он застыл среди наших окопов. На днище машины лежит грудка пепла, и обгорелые ребра в ней – все, что осталось от гитлеровского танкиста. Трупы остальных членов экипажа валяются неподалеку: они сумели выбраться из горящего танка, но уйти им не удалось. Когда мы подошли к этому «тигру», двое пожилых бойцов с явно недовольным видом копали яму, чтобы зарыть гниющее трупное мясо.

– Как же так, товарищи начальники, – говорил один из них, – всем работа как работа, некоторым даже почетная, а нам что?.. – И он зажал нос: покойные эсэсовцы беспокоили его обоняние.

Метрах в пятидесяти от «тигра» мы увидели три модернизированных немецких тяжелых танка «Т-IV», вооруженных дальнобойными пушками. Видимо, они вот так, как стоят, и шли тесным строем в атаку, рассчитывая устрашить нашу пехоту, – от машины до машины четыре-пять метров, и все пушки направлены в одну сторону. Им удалось ворваться на наш рубеж. Один танк стоит как раз на нашем окопе. Быть может, в ту минуту, когда немецкие танки влетели сюда, именно в этом окопе сидели наши герои – истребители танков, они и зажгли все три машины бутылками с горючей смесью? Но фашистам досталось не только от бутылок: на броне танков – десятки следов от снарядов и осколков.

Трудно сейчас восстановить картину боя на этом рубеже. Во всяком случае, складывается такое впечатление, что эта тройка сразу попала в какой-то огненный смерч, который мгновенно испепелил их. Немцы не успели даже развернуть машины и рассредоточить их. Пробитые осколками каски, обгорелый рукав кителя, одна чудом уцелевшая игральная карта, разбитая осколком сковорода, – смешно, но факт: почти в каждом танке мы находим сковороду, эсэсовцы-танкисты, – видимо, любители краденых яиц; гильзы снарядов, размозженные котелки, измятый хлеб, полуразложившаяся оторванная нога в немецком сапоге – вот все, что осталось от трех экипажей тяжелых немецких машин.

И вот так – на протяжении сотен метров! Надо помнить при этом, что немцы большие мастера по части эвакуации своей подбитой техники. Их части, прикрывавшие отход, дрались с исключительной свирепостью, стараясь выгадать время, чтобы утащить на юг те машины, которые еще можно восстановить. Каков же истинный масштаб немецких потерь, если даже то, что здесь осталось, так грандиозно?

Вначале мы останавливались у каждого «тигра», внимательно осматривая его, потом стали задерживаться только у групп «тигров» и, наконец, потеряли всякий интерес к ним. Только один заставил нас надолго задержаться. Это был исключительно любопытный экземпляр «тигра»: танк попал прямо под бомбу советского самолета, и она очень эффектно разложила его на составные элементы: одна гусеница змеей оплела ставшее перпендикулярно к земле днище танка, другая, разлетевшись на куски, легла метрах в пятидесяти от машины, башня ушла глубоко в землю, а мотор, рассыпавшийся на мелкие кусочки, разлетелся в стороны.

Что и говорить, на первых порах многие «тигров» побаивались: ведь всякая техническая новинка заставляет солдата настораживаться. Но теперь, когда мимо этих разбитых, обгоревших, искалеченных, тяжелых машин прошли спешащие на юг многотысячные колонны бойцов и каждый смог своими глазами поглядеть и своими руками пощупать их, можно смело сказать, что акции «тигров» в последние дни резко упали. Люди убедились, что «тигры» так же горят и так же пробиваются, как и любые другие машины.

При нас один молоденький боец, сняв пилотку и вытерев с висков обильный пот, погрозился морде тигра, намалеванной на башне, и зло сказал: «У, „тигра“ лютая, мы с тобой еще посчитаемся!..» А считаться у каждого есть за что. Достаточно присмотреться вот к этой только что возвращенной земле, поглядеть на ее раны, чтобы всем сердцем, всей душой своей возненавидеть «тигров», истерзавших ее. и тех, кто их сюда привел.

Прокладывая путь на север, немцы планомерно, километр за километром, скальпировали землю. Воронки лежат одна от другой в 10–15 метрах. Добрый курский чернозем раздроблен, смят, перемешан с глиной, поднятой бомбами из недр земли. Зеленый покров сорван. Рощицы в оврагах переломаны, выкорчеваны разрывами. Поля ржи уничтожены. Пепел, пыль, глина, а сверху след широких гусениц танков – таков июльский степной пейзаж 1943 года в этом некогда обильном и богатом крае.

И еще добавление к пейзажу: мины! Немцы расставляли их щедро, не жалея. Расставляли хитро, с адской изобретательностью. На каждом поле – свой порядок расстановки. Чтобы не подал голоса миноискатель советского сапера, мина уложена глубоко в землю, а сверху накрыта чуркой. На нее можно натолкнуться в самых неожиданных местах, даже в канавах. Пока мины не будут полностью обезврежены, движение в любом направлении совершается с соблюдением строгих предосторожностей, и сотни саперов в пестрых маскировочных халатах осторожно прощупывают обочины дорог своими щупами, отыскивая немецкие «сюрпризы».

Дорога ведет все дальше на юг. Вот уже и бессмертные рубежи танкистов-гвардейцев, которые приняли на себя самые мощные удары врага в первые два дня немецкого наступления. Как памятники изумительным подвигам танкиста Бессарабова и его друзей стоят на этом рубеже все еще грозные, застывшие навек сгоревшие советские танки. В памяти всплывают картины страшных битв 6, 7, 8 и 9 июля– ведь каждая из этих машин приняла на себя удар десятков немецких танков и уничтожила по меньшей мере по две-три машины противника.

Люки сгоревших советских танков наглухо задраены изнутри. Мы знаем, помним: экипажи не покинули их, они дрались даже тогда, когда пламя охватило их машины, дрались до тех пор, пока не начали рваться внутри свои раскалившиеся снаряды. Вокруг машин группами собираются бойцы. Они стоят молча, но молчание это красноречивее всяких речей. Те, что уходят дальше на юг, сосредоточенны и суровы. Они осторожно несут в сердцах своих гнев, стараясь не расплескать его до встречи с врагом.

Чем дальше на юг, тем свежее вражий след. Вот здесь немцы были позавчера, здесь – вчера, здесь – сегодня утром, здесь – три часа назад. Сворачивая с дороги в лесок, мы попадаем на командный пункт 11-й немецкой танковой дивизии, откуда немцы ушли буквально несколько часов назад. В лесу еще висят немецкие телефонные провода. На лужайке из объемистой цистерны заправляются немецким бензином наши грузовики. В блиндажах немецких командиров располагаются наши бойцы. Их смешит боязливая предусмотрительность какого-то оберста, который даже выход из блиндажа, обращенный к тылу, прикрыл броневым щитом, а окно завалил толстой литой плитой миномета.

Здесь же, в лесу, располагались ремонтные мастерские немецких танкистов: тут они ремонтировали своих «тигров». Брошено все: недоремонтированные танки и детали их. Отдельно лежат замаскированные свежесрубленными ветвями башни, отдельно – пушки «тигров», много разбросанных и сложенных штабелями снарядов. Немецкому штабу и инженерам пришлось поторопиться: гвардейцы сегодня проделали путь в 10 километров.

Двое командиров, усевшихся на немецкие зарядные ящики, допрашивают только что захваченного в плен мотоциклиста эсэсовской танковой дивизии. Черномазый, небритый, с виду заморыш, он на самом деле матерый разбойник: в петлице его мундира – красная ленточка железного креста, полученного еще в 1941 году при взятии Мариуполя. В его кармане – карта Северного Кавказа с указанием пунктов, где он побывал. Ауст – так он назвался – мечтал летом 1943 года продлить маршрут своих странствий по русской земле, но все вышло не так, как думалось. Сейчас ему нечего сказать, и он лишь автоматически повторяет то, что мы уже слышали от пленных здесь, под Белгородом, много раз: им сказали, что русские уже окружены, но теперь ясно, что русские не окружены, что у русских много танков, что они хорошо ими пользуются и что сейчас ничего хорошего немцам ждать не приходится.