Текст книги "Укрощение «тигров»"

Автор книги: Юрий Жуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Думая теперь только о своей личной судьбе, Ауст добросовестно рассказывает все, что ему известно о его части, и потом умолкает, безнадежно глядя в одну точку. Война еще не просветлила его темной головы, но она уже испугала его. Что ж, и это прогресс!

Бойцы со сталинградскими медалями на зеленых ленточках смотрят на пленного эсэсовца сурово. «Если бы вы знали, что вот такие, как этот, в Ольховке натворили, – сказал нам один боец. – Душа горит, как с теми колхозницами поразговариваешь!»

Ольховка– рядом. Немцев выбили оттуда и из соседней деревни несколько часов назад, и этому предшествовали волнующие события. Сегодня на рассвете в район Дубравы, где находились наши передовые отряды, прибежали три колхозницы, разыскали командира и со слезами заговорили: «Родные, милые вы наши, что же вы тут сидите? Немец нас в могилу загоняет, конец всей Ольховке приходит! Спешите, родные, пока не поздно!» Оказывается, вчера в Ольховку, в которой в течение двух недель хозяйничали гитлеровцы, явился отряд эсэсовцев и начал спешно чинить суд и расправу над мирными жителями. Сегодня утром эсэсовцы грозились сжечь село, а население угнать на каторгу в отместку за то, что оно высказало свои симпатии к Красной Армии.

Наши бойцы накануне вели жаркий бой и до предела устали. Однако как только они узнали, с какой мольбой обращаются к ним колхозницы-ходоки из Ольховки, они мгновенно поднялись, бурей обрушились на врага и вышибли его из Ольховки и еще нескольких других деревень, а гитлеровских карателей переловили и уничтожили.

Ольховка тут же, за лесом. Немцы пока еще недалеко, и мины то и дело рвутся на окраине. Но в деревне все равно уже начался праздник. Только две недели длилась на этот раз разлука с красноармейцами, но встречают их так, как будто бы прошла целая вечность: горячо обнимают, приветствуют, кланяются им, встречают с хлебом-солью.

Анна Васильевна Чепурных рассказывает нам:

– Чуток бы не поспели, всех бы нас порешил окаянный эсэс. Он только несколько дворов поспел угнать, а мы вот благодаря бойцам нашим живые остались. А что было-то, что было!.. Вчера пришел до нас из Покровки проклятый разбойник Петр Кочанов. Он при немцах в 1942 году старостой был и потом с ними ушел. Немцы теперь сюда, и он за ними, как пес. Приходит Кочанов – добра не жди. И верно. Пошел он с дезертиром одним Николкой по дворам коров собирать. Пособрал всех дочиста, согнал в табун и угнал с этим Николкой. Остались коровенки только у тех, кто успел их попрятать. А потом под вечер к нам солдатня навалилась. Согнали всех наших девок и давай их раздевать наголо и насильничать. Галдят: «Русс идет, все равно конец!» – и издеваются над ними. А с утра начали хаты запаливать… Да тут наши как нагрянули, эсэс и прыснул отсюда.

Две недели, только две недели на этот раз гитлеровцы пробыли на этой многострадальной земле. Их иго теперь в отличие от прошлых лет распространилось в дни наступления лишь на небольшую пядь нашей земли – только несколько деревень было вновь захвачено ими. Но каждый боец за эти годы научился по-настоящему ценить каждый метр родимой землицы и по горькому опыту знает, что такое фашистская власть. Освобождая города и села, он вдоволь насмотрелся на ужасы гитлеровского террора. И когда гвардейцы батальона, где комсоргом работает ветеран-сталинградец Турлигалиев, вошли в Ольховку и узнали, что там творилось, они поклялись бить фашистов еще сильнее, чем били до сих пор.

Сейчас, когда пишутся эти строки, геройский батальон, проделавший за последние десять дней путь около 40 километров на юг, наверное, ушел еще дальше вперед. А здесь, на возвращенной земле, медленно-медленно, еще колеблющимся огоньком начинает разгораться вновь робкая, но уже улыбающаяся жизнь.

Уже темнело, когда мы проезжали обратно через Зоренские Дворы. Среди развалин копошились какие-то тени. Мы остановились, подошли поближе. Горячее чувство обожгло сердце – это к своему пепелищу вернулись колхозники! Этим людям негде жить, у них нет крова над головой. Они еще полны страшных переживаний – многие из них были в селе, когда сюда прилетели сотни самолетов, чтобы стереть его с лица земли. Многие потеряли своих близких. Но вот над развалинами Зоренских Дворов снова поднят красный флаг. Колхоз восстанавливается. И из тыла уже потянулись обратно люди, чтобы поторопиться убрать хлеб, навести порядок на огородах, изрытых разрывами мин, войти в привычный ритм жизни и работы, а к осени поставить вокруг полуразрушенных печей новые срубы, накрыть их на первых порах хотя бы соломой и зажить по-старому, по-советскому, по-хорошему.

У соломенного шалаша стояла телега. К ней была привязана корова. Пожилая колхозница и пятеро ее детей рылись в мусоре, отыскивая в нем остатки своих вещей. Мы разговорились, и колхозница посвятила нас в одну из тех трагических историй, которыми так богаты были эти две недели.

Семья к весне уже начала оправляться от страшных последствий немецкой оккупации 1942 года. Колхоз посеял хлеба. Чаплыгины засадили огород. Им было, конечно, трудновато: глава семьи Федор Григорьевич Чаплыгин долго и тяжело болел, не вставая с постели, но Мария Ивановна и четверо ребят неутомимо работали. Хлеба уродились хорошие, огороды тоже пошли сочные, и жить бы Зоренским Дворам без беды, не полезь опять Гитлер. 8 июля немцы подошли совсем близко, и ночью ракеты ярко освещали двор.

Старик приказал жене уйти с детьми в Знобиловку, за семь километров отсюда. Его слово было законом, и семья повиновалась. Запрягли корову в телегу, погрузили на нее скудный скарб и ушли, простившись с отцом семьи. Он остался лежать на скамье, суровый, сосредоточенный, готовый к смерти. Утром прилетели «хейнкели». Они старательно перепахали деревню, разрушая дом за домом. Бомбы били всех подряд: агронома Пекшина, мальчонку Пашу, эвакуировавшегося из деревни, расположенной еще ближе к переднему краю, бабушку Наталью и многих-многих других.

Старый Чаплыгин все так же безучастно лежал на скамье и ждал, что будет дальше. Никто не знает, о чем думал он в эти последние часы своей жизни. Долгая болезнь приучила его философски смотреть на жизнь, и он был на редкость спокойным человеком, но фашистов терпеть не мог. Он знал, что если б не немецкая оккупация, советская власть обязательно вылечила бы его. Бомба попала в хату и развалила ее. Чаплыгин еще был жив. С трудом поднявшись, он увидел, что все село в огне. На дороге застыли ручьи крови. Земля вздымалась фонтанами. Больше оставаться здесь было невозможно, и он пополз к Знобиловке, останавливаясь и подолгу отдыхая после каждого метра. Осколки щадили его. Так он дополз до перекрестка, там и умер.

– Там его назавтра и нашли, – тихо сказала старшая дочь Чаплыгина комсомолка Таня. – Мы с Ниной молочка ему несли. Несем, а он уже мертвенький у дороги лежит. На том месте его и похоронили. Нам еще одна женщина чужая помогла.

Родная многострадальная земля наша, сколько бед, сколько горестей ты испытала за время этой страшной войны, сколько крови и слез приняла на свою грудь! Трудно говорить и трудно писать обо всем том, что видишь и узнаешь на дорогах войны, которыми мы проходим, тесня поразительных в своем одичании фашистов. Наша гвардия вернула нам землю, на которой эсэсовские дивизии были хозяевами в течение двух недель. Но ведь впереди еще обширнейшие области, где фашистские тюремщики владычествуют уже без малого два года.

Гвардейцы знают, с какой тоской вспоминают там о Красной Армии наши люди. И когда они проходят такими деревнями, как Зоренские Дворы или Ольховка, каждый думает об одном: «Сколько километров мы сумеем пройти завтра, послезавтра, через день и каждый день до тех пор, пока немецкая речь звучит еще на нашей земле?»

Сейчас поздняя ночь. Над выгоревшей июльской степью – черная душная ночь. Гирляндами виснут надоевшие ракеты. Слышится неумолкающая канонада. Горячий южный ветер, обшаривающий обгорелые танки, несет такой густой трупный смрад, что многие надевают противогазы. Но люди идут и идут вперед, полные решимости пройти через любые трудности, но достигнуть желанной цели.

* * *

К сведению редакции. Сейчас, по-видимому, наступит небольшая пауза в преддверии важных событий. Тем временем будем готовить материалы, которые передадим вам в нужный момент.

ТАНКИ, ВПЕРЕД!

На исходном рубеже

23. VII, 10 ч. 45 м.

К сведению редакции. Вчера Фишман был в штабе фронта. Начальник штаба генерал-лейтенант Иванов принял военных корреспондентов и рекомендовал им направиться в 40-ю армию, которой командует генерал-лейтенант Москаленко. Мы поспешили по указанному адресу в ожидании событий.

Пока что здесь тихо. Немцы в основном ушли на рубеж, с которого они начали 5 июля свое наступление, и еще раз укрепляются там, опасаясь, что Красная Армия начнет мощное контрнаступление с далеко идущими целями.

Как всегда в таких случаях, больше всего заняты работники штабов, а в частях принимают пополнения, приводят в порядок технику, подтягивают тылы, обживаются на занятых рубежах, делятся боевым опытом, полученным в последних боях.

Мы обосновались в деревне Лески, стоящей вдалеке от больших дорог. Гитлеровцы сюда заглянуть не успели, поэтому деревня не опалена огнем войны.

Сегодня ездили к командующему. Его штаб размещается в глубоком лесистом овраге, в просторных, на совесть сделанных блиндажах. Худощавый подтянутый генерал принял корреспондентов любезно, но никаких сенсаций не обещал. Похоже на то, что нам придется еще некоторое время потерпеть, пока назреют долгожданные события.

Член Военного совета армии бывший секретарь Харьковского обкома партии товарищ Епишев дал нам ряд полезных советов. Он справедливо считает, что главное сейчас в работе военных корреспондентов – показ боевого опыта, образцов воинского умения, показ командиров и бойцов, овладевших искусством воевать. Каждая удачно написанная статья о боевом опыте зачитывается в частях до дыр.

Учтем!

Побывали в 161-й пехотной дивизии, которой командует генерал-майор Петр Вакулович Тертышный. Минувшей зимой дивизия прошла с боями 700 километров! Собрали интересный фактический материал.

Начинаю передавать заметки, которые вам скоро пригодятся.

* * *

Действующая армия, 23.VII.

Фронтовой пейзаж. Извилистая линия фронта проходит по границе Украины. Вот там, за этой заболоченной лощинкой, начинается святая многострадальная украинская земля. Достаточно сделать один мощный рывок на юг, и нога советского воина твердо станет на нее.

Даже здесь, по эту сторону линии фронта, явственно ощущается близость Украины: ширококрылые ветряные мельницы, чистенькие беленые хатки под соломенной крышей, садики при них, яркие пунцовые мальвы, высокие тополя, шумящие серебристой листвой…

Глубокие овраги заросли орешником, дикими грушами и яблонями. Ребятишки лакомятся душистой лесной малиной. Слышится родная украинская речь. Здесь, на рубеже Украины, много сел, в которых почти все население принадлежит к украинской национальности. Все это неустанно напоминает бойцу о его долге, который отягощает душу уже давно. Давно пора прийти на помощь страдающей Украине!

Разведчики в течение многих дней изучали этот родной пейзаж со своей, специфической точки зрения: их интересовали не просто сады, а такие, в которых могли бы укрыться танки перед выходом в атаку. Они присматривались к оврагам, заросшим малинником, как к путям подхода резервов к переднему краю. Их интересовали каждая тропа, каждый проселок. Ведь на войне нет мелочей, и в будущем должны быть учтены все детали.

Особенно внимательно разведчики изучают систему обороны противника. Неустанные поиски, постоянное наблюдение, разведка боем дали возможность установить точную конфигурацию немецкой обороны, которая сооружалась с большой тщательностью на протяжении многих месяцев.

Траншеи, отрытые в полный рост, тянутся на многие километры. За первой линией – вторая, за второй – третья. Передний край опутан колючей проволокой во много рядов. Отрыты многочисленные противотанковые препятствия. В огромном количестве расставлены мины. Мирный с виду пейзаж тихих украинских деревушек, превращенных гитлеровцами в опорные пункты, таит в себе множество коварных «сюрпризов». Здесь хата представляет собой лишь маску дота, там огород маскирует окоп.

Мирных жителей в таких деревнях давно нет: они либо угнаны фашистами в тыл, либо истреблены.

Разведчики рассказывают обо всем этом бойцам, среди которых много украинцев, и в сердце каждого еще сильнее загорается лютая злоба против врага, осквернившего наши милые украинские селения.

* * *

Гвардии лейтенант Б. получил переправленное через линию фронта письмо от сестры – комсомолки Люси. В этом письме говорится:

«С тех пор как мы расстались, случилось многое. Несколько слов о себе. Как тебе известно, после освобождения нашего родного Харькова Красной Армией я работала в комсомольской организации, а здесь наши войска после восьмидневных трудных боев оставили город… Но я действую во вражеском тылу.

Теперь хочу написать о Харькове. Наш город немцы превратили в заброшенное кладбище, по которому люди бродят как тени. На нашей улице многие умерли с голоду. Многие наши близкие и знакомые расстреляны. Маша, Дора и Женя повешены, а их дети Вова, Аня, Маня и Леня погибли.

Стадион „Динамо“ превращен в место массовых казней. Здесь у северной стены расстреляны сотни коммунистов и партизан. Среди расстрелянных – Саша Зубарев. Мы за него сторицей отомстили подлым фашистам. Только я вместе с комсомолкой А. истребила 37 гитлеровцев.

На всем протяжении улицы Свердлова, на каждом балконе и на воротах висят повешенные. Но ничто не устрашило советских патриотов. Гитлеровцы гибнут один за другим от метких партизанских пуль. Неугасима наша ненависть к врагу.

Дорогой Вадим, помни мой завет: герой тот, кто умно и храбро умер, но дважды герой тот, кто сумел победить врага и остался живым. Учись у опытных командиров, воюй отважно, но не безрассудно, береги себя и бей больше врагов».

Это письмо напечатала фронтовая газета, и агитаторы читают его в подразделениях перед боем.

* * *

Боец Федор Дерюгин получил страшное письмо от младшей дочери. Его родное село больше года было в лапах немцев. Катя писала ему:

«Здравствуй, дорогой папенька! Шлет вам низкий поклон ваша дочь Катя, еще кланяется ваш сын Тимоша. Он лежит и ходить не может. Когда пришли немцы, забрали его и всех забрали. Потом Тимоша рассказал, что крепко били его шомполами и палками. У него в середине лопнула жила, и ноги начали сохнуть. Потом кланяется вам тетя Дуня. Теперь она живет с нами в одной избе. Изба хорошая, выстроили ее нам красноармейцы. А избу нашу, дяди Николая и старого Федора немец спалил.

Когда мы бежали от пожара, немец в нас стрелял. А мама не хотела бросить корову, и ей попали пули в живот, а кругом немцы стоят и смеются.

Пока не пришла Красная Армия, мы жили в логу, в яме. Было холодно, и кушать нечего. Я уходила и копала в поле бурак, простыла очень, и у меня руки еще не зажили.

Теперь мы живем хорошо. Тетя и я посадили огород, кушать есть что. Дедушка Абрам из сельсовета привел нам корову и сказал: „Советская власть сиротам корову дает“. Тетя плакала. Корова хорошая, и хлеба тоже дали. Живем хорошо, чего и вам желаем.

Только, папенька, прикажите, чтобы Тимоша меня кривой не обзывал; я не виновата, что немец мне цигарку в глаз ткнул. Тетя Дуня сказала прописать вам еще, как дядю Алексея повесили немцы. Страшно было. Его вешают, а он кричит: „Уничтожил я вас, гадов, двадцать семь штук, да жаль – мало! Бейте их, товарищи, без пощады!“

Немцы кругом бегают, народ разгоняют, а люди уходить не хотят, дядю Алексея слушают.

Потом все плакали и говорили, что он герой. Еще немцы расстреляли 41 человека из нашего села».

Это письмо Федор Дерюгин перед боем читал своим товарищам.

* * *

24. VII, 23 ч. 31 м.

К сведению редакции. Передаю рассказ комсорга батальона А. Турлигалиева, гвардии лейтенанта, о том, как комсомольская организация ведет работу в наступлении.

Хотел сопроводить этот рассказ передовой, но боюсь, что не успею, а такая передовая крайне нужна. Внимательное ознакомление с работой батальонных бюро в ряде частей показывает, что батальонное звено до сих пор часто работает не столь активно, как хотелось бы комсомольцам.

Надо предложить военным корреспондентам на других активных направлениях всерьез изучить опыт комсомольской работы в наступательных боях и показать его. Это важнее, чем наши рассуждения о наступлении. Телеграфьте, напечатаны ли рассказ комсорга роты Погромского и передовая к нему.

Передаю текст. Привет.

* * *

– Наша часть имеет славные боевые традиции, – говорит комсорг батальона А. Турлигалиев. – За доблестные успехи под Сталинградом мы получили гвардейское знамя. Бои мы вели в районе Тракторного завода. Золотистые медали с зелеными ленточками, которые мы на этих днях получили, будут всегда напоминать нам о той поре, когда мы били и громили группировку Паулюса, выковыривая гитлеровцев из их последних убежищ. Сейчас, когда наша часть снова участвует в наступательных боях, мы, ветераны батальона, стараемся сделать все, чтобы умножить эти боевые традиции и закалить в боях молодое пополнение.

Итоги первых дней сражения, в котором участвует наш батальон, показывают, что наша комсомольская организация неплохо справляется с задачами, поставленными перед ней, – многие комсомольцы уже отличились, получили награды. Мы прошли с боями вперед десятки километров, и на всем этом трудном, но почетном пути комсомольская организация успешно делала и делает свое ответственное дело.

Как мы готовили наших комсомольцев к наступательным боям, как воспитывали пополнение, как строили свою работу? В бюро батальонной организации нас входило семь человек. Это главным образом средние и младшие командиры, активисты нашей организации. Я, мой заместитель – санитарка Женя Никулина и ряд других активистов батальона – участники боев за Сталинград.

Члены бюро расставлены с таким расчетом, чтобы в каждой роте был наш «полпред», помогающий во всей практической работе комсоргу роты.

Серьезное внимание мы уделили подбору боевых заместителей, с тем чтобы в случае выхода из строя любого комсомольского работника батальона его немедленно заменил новый товарищ и чтобы работа не прерывалась. У меня, например, было два заместителя – Никулина и Пышкин – гвардии старший сержант, командир орудия. В нынешних боях Пышкин погиб смертью героя, уничтожив вражеский танк и две автомашины.

И я и мои заместители, члены бюро, непрерывно находились в ротах и взводах, постоянно помогали комсоргам рот и групкомсоргам, рассказывали молодежи о боях за Сталинград, в которых мы участвовали, читали бойцам рассказы об интересных эпизодах этих боев, занесенные в историю части, организовывали гласный обмен боевым опытом. Многие ветераны шефствовали над молодыми бойцами, помогали им быстрее освоить боевую технику, научиться правильно вести себя на поле боя, изучить основы боевых уставов.

Комсомол завязал крепкие дружеские связи с бойцами старших возрастов, которые помогали нам воспитывать молодежь, Опытный пулеметчик Кривко, например, по-отечески учил одного молодого бойца, который, будучи необстрелянным, побаивался свиста пуль.

Всю воспитательную работу мы ставили так, чтобы внедрить в сознание каждого комсомольца, каждого молодого бойца мысль о том, что честь батальона превыше всего, что ради сохранения и умножения славных традиций нашего батальона мы должны идти на преодоление любых трудностей в бою. Мы учили молодежь равняться на героев Сталинграда, чьи боевые дела – образец высокой воинской чести. Этой теме были посвящены многие беседы, собрания, индивидуальные разговоры. Как показал опыт последних дней, вся эта работа оставила глубокий след в сознании молодых бойцов.

Мы располагали несколькими месяцами для учебы в относительно спокойной обстановке. Но вот пришел снова наш боевой час, и мы получили приказ о наступлении. Трудно передать словами тот подъем, который охватил наших бойцов: ведь мы давно ждали такого приказа. Все члены бюро организации нашего батальона тут же разошлись по ротам и взводам и вместе с комсоргами еще раз проверили расстановку сил, определили по указанию командиров свое собственное место в бою, провели короткие беседу, собрания, митинги – где как позволяла обстановка. В каждом отделении был выделен ведущий комсомолец, обязанный передавать дальше по цепи короткие агитационные информации в бою, лозунги и т. д.

Особое внимание мы уделили группе пополнения, которая влилась в наш батальон перед самым боем. Мы переговори ли буквально с каждым из новичков, объясняя им боевую задачу, рассказывая, в какую славную часть они прибыли, разъясняя, какая высокая честь выпала на их долю – драться рядом с закаленными сталинградцами. Эти короткие, но интересные беседы сыграли в бою огромную роль. Опыт показывает, что боец из свежего пополнения всегда дерется втрое успешнее, когда он сразу же вошел в часть, как в родную семью, когда в первой же атаке он чувствует, что рядом с ним идут вперед испытанные воины. «С такими не пропадешь!» – думает новичок, и к нему приходит та золотая уверенность в себе, которая и делает человека героем.

Наш полк получил трудную задачу – штурмовать населенный пункт, сильно укрепленный немцами, Мы с ходу ворвались в него и заняли северную окраину, но дальнейшее продвижение замедлилось. Завязались ожесточенные уличные бои, потребовавшие большого напряжения всех сил каждого из нас. Продолжались они целых три дня. В ходе этого затяжного боя было особенно важно непрерывно вести воспитательную работу, подбодрять, воодушевлять живым большевистским словом молодых бойцов, боевое крещение которых оказалось таким сложным. Члены бюро, мои заместители и я сам непрерывно находились в боевых порядках, старались личным примером воодушевлять бойцов, следили за успехами рядовых комсомольцев и делали все, чтобы сделать эти успехи достоянием широкой гласности.

Сталинград научил нас вести уличные бои, и опыта у нас было достаточно. Энергии, самоотверженности у молодежи было сколько угодно, Естественно, что с первых же часов боя батальон стал выдвигать замечательных героев, подвиги которых могли служить образцами для всех.

Используя комсомольскую цепочку, мы немедленно передавали из взвода во взвод, из отделения в отделение последние известия о бое: «Комсомолец артиллерист Тараскин зажег три „тигра“! Деритесь, как Тараскин»; «Бронебойщик Григорьев подбил тяжелый танк! Комсомольский привет герою Григорьеву!»; «Комсомолец снайпер Усманов расстрелял в уличном бою десять гитлеровцев! Начинайте охоту за фашистами, не давайте им свободно передвигаться по улицам, бейте их по-усмановски!»

Такие короткие весточки непрерывно неслись из края в край батальона. Они очень бодрили людей. Каждый боец видел перед собой образцы поведения; у каждого внутри рождалось чувство гордости за свой батальон, в котором вершатся такие славные боевые дела. Каждому хотелось, чтобы и о нем сказала свое слово комсомольская цепочка, чтобы и о нем услышал весь батальон. Так рождалось здоровое стремление молодых бойцов отличиться в сражении, выйти в первые ряды подразделения.

В первые же дни боев сказались замечательные результаты военной выучки наших комсомольцев. Они действовали умело и решительно, штурмуя опорные узлы врага, участвуя в уличных боях самостоятельно и умело. И уже после двух дней боя семь комсомольцев нашего батальона были награждены орденами. Отлично показали себя в сражении буквально все наши активисты. Достаточно сказать, что все до одного комсорги рот нашего батальона представлены к правительственным наградам.

Комсорг третьей роты Денисов, например, которого командир роты гвардии лейтенант Алейкин всегда называл своим первым помощником, несколько раз водил отделение в атаку под ураганным огнем противника, настойчиво добиваясь успешного решения боевой задачи. Комсорг Блохин, пулеметчик по специальности, действовал дерзко и умело. За короткий срок он уничтожил 18 гитлеровцев и своими действиями в значительной мере облегчил выполнение боевой задачи, стоявшей перед нами. Сейчас Блохин выдвигается на ответственный пост комсорга соседнего батальона взамен выбывшего из строя. Комсорг взвода противотанковой артиллерии Тараскин, как я уже отмечал выше, сумел в короткий срок поджечь три «тигра».

Я мог бы здесь перечислить таким образом всех комсоргов нашего батальона – все они отличились в боях. Но вряд ли в таком перечислении есть необходимость. Важно отметить лишь то, что буквально каждый активист глубоко проникся сознанием, что личный пример в бою является сильнейшим средством воспитания молодежи, и это средство мы использовали в полной мере.

Боевую задачу наш батальон вместе со всей частью выполнил успешно: после упорных уличных боев населенный пункт был очищен от врага. Немцы начали откатываться на юг, а мы, не давая им опомниться, преследовали их, громили и били. Бои продолжались день и ночь в течение ряда дней, продолжаются они и сейчас. В этой обстановке, конечно, очень сложно вести систематическую массовую работу, но мы делали и делаем все, чтобы жизнь нашей организации не замирала ни на один момент.

Я с гордостью могу сказать, например, что в самом разгаре наступательных боев мы ухитрились выпустить на переднем крае три номера боевого листка. То, что в условиях стабильного фронта является простым, привычным делом, в наступлении подчас превращается в большое и трудное мероприятие. Так и с этими боевыми листками. Вовсе нелегко было писать их комсомолке Грудкиной, когда кругом рвались снаряды и свистели пули! Но она аккуратно и четко выполнила поручение. Листки пошли по ротам и взводам и сделали свое дело.

В одном из листков мы опубликовали, например, письма, полученные героями нашей части от командования дивизии с благодарностью за боевые успехи. Боевым друзьям снайпера Усманова было приятно прочесть такие строки, обращенные к этому храброму воину: «Вам, герою нашей Родины, славному снайперу, уничтожившему десять заклятых врагов, командование дивизии шлет пламенный сердечный привет и жмет вашу мужественную руку! Слава вам, богатырь! Желаем вам новых боевых успехов!»

С большим подъемом встретил весь батальон и письмо, адресованное командованием нашей всеобщей любимице Жене Никулиной, которая в течение нескольких дней вынесла под сильным обстрелом с поля боя 45 раненых. Командование дивизии писало Жене: «Врага уничтожить – большая заслуга, но друга спасти – это высшая честь. Родина никогда не забудет вашего славного подвига». Никулина – мой первый заместитель, и ее боевые успехи еще больше подняли ее авторитет и авторитет всего комсомольского бюро в глазах бойцов. На днях она была награждена орденом Красной Звезды.

Мы старались использовать малейшую возможность для того, чтобы провести во взводе, в отделении хотя бы короткую беседу о последних событиях на нашем участке фронта, проинформировать бойцов о новостях с других участков фронта, о том, что делается в нашем тылу, о международных событиях. Во время боя самоотверженно работали наши связные, письмоносцы. Невзирая на сильный обстрел, они доставляли в роты письма и газеты Это был незаменимый материал для агитационной работы: что может подействовать на бойца сильнее, чем вовремя полученное патриотическое письмо из тыла? Часто такие письма с разрешения адресата тут же на боевом рубеже в минуту короткой передышки комсомольцы читали вслух. Тут же завязывалось непринужденное собеседование по поводу прочитанного. Люди уходили в атаку с твердой решимостью нанести врагу смертельный удар.

В отделениях и расчетах в период наступательных боев мы систематически проводим читки газет. Большую статью, конечно, тут не прочтешь, но основные сообщения с фронта и из тыла, а также из-за границы обязательно бойцу сообщить надо. Очень важно, чтобы он не чувствовал себя оторванным от жизни, чтобы он ощущал, что даже в таком трудном бою сохраняется привычный ритм, которым он жил еще до начала этих боев.

В ходе боев мы ни на один день не приостанавливаем организационной работы. Достаточно сказать, что в эти дни мы приняли в ряды комсомола 17 молодых бойцов, отличившихся в боях. Сейчас поступило еще шесть заявлений. Думаю, что и эти долго не пролежат, постараемся сегодня же их разобрать. Комсомольцы, отличившиеся в боях, подают заявление в партию. Вступление в ряды партии – большое событие в жизни молодого человека, и мы очень серьезно относимся к нему, С радостью рекомендуя в ряды коммунистов своих лучших товарищей, стойко показавших себя в битве, мы в то же время отдаем себе отчет, что эта молодежь должна еще пройти большую жизненную школу и мы, комсомол, должны им помочь стать настоящими большевиками. Мы сохраняем комсомольцев, вступающих в кандидаты партии, в составе наших организаций. Они работают у нас, образуя партийное ядро организации, – работа в комсомоле является их основной партийной обязанностью.

В период последних наступательных боев в партию принято уже 12 комсомольцев.

Мы продолжаем наступление, каждый день отвоевывая у врага километр за километром родную нашу землю. Комсомольцы нашего батальона сражаются в этих боях храбро и умело; и мне, как комсоргу батальона, приятно сознавать, что в боевых успехах батальона есть доля трудов и нашей комсомольской организации. То, что мы делали и делаем, – только начало большой и ответственной работы, которую призваны выполнить батальонные комсомольские организации; и было бы очень хорошо, если бы и комсорги других батальонов поделились на страницах «Комсомольской правды» опытом своей работы в период наступательных боев.

Особенно хотелось бы мне узнать, как в других частях комсорги батальонов проводят агитационную работу в период наступления, как ими руководят полковые бюро, как практически удается комсоргам в период боя осуществить руководство ротными комсоргами и групкомсоргами. У нас ведь иногда случается так: попадешь в одну роту и воюешь вместе с нею, а что происходит в это время в других ротах, не знаешь. Все эти вопросы надо было бы осветить на страницах газеты.

Одним словом, товарищи комсорги батальонов, давайте делиться опытом.