355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юрий Жуков » Укрощение «тигров» » Текст книги (страница 17)
Укрощение «тигров»
  • Текст добавлен: 27 апреля 2017, 03:30

Текст книги "Укрощение «тигров»"


Автор книги: Юрий Жуков


Жанр:

   

Военная проза


сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Обитель бессмертных

14. VIII, 18 ч. 30 м.

К сведению редакции. Учтите, что корреспонденции, аналогичные моему рассказу «Что там происходит», переданы одновременно Коробовым в «Правду» и Островским в «Известия». Можете добавить, что этих женщин мы встретили близ Ахтырки, а также пропущенный факт: в июле, во время немецкого наступления, гитлеровцы устраивали облавы на мирное население в городах прифронтовой полосы и увозили людей закапывать трупы немецких солдат. Видимо, трупов было очень много. Увозили людей даже из Ахтырки.

Учитывая, что события под Харьковом развиваются очень быстро, выезжаю туда. Еду вместе с Коробовым. Сегодня встретил Фишмана. Он также едет в район Харькова.

Передаю «Обитель бессмертных». Снимки кладбища выслал: они на той же пленке, что и Белгород.

* * *

Если ехать из Москвы в Харьков по широкому удобному тракту, то неподалеку от Белгорода обязательно заметишь невысокие холмы, изрытые воронками, словно какая-то страшная злокачественная оспа испятнала лицо земли. Местами зеленый покров совершенно содран, искромсан. Раскрошен, развеян по ветру благодетельный черноземный слой, и мертвая рыжая глина кажет свое равнодушное обличье загрустившему путнику.

Здесь шла знаменитая летняя битва 1943 года, решившая исход Отечественной войны, и ожесточение ее было столь сильно, что терпеливой, работящей природе потребуется немало времени, чтобы залечить эти раны.

Победы над фашистами достались нам не даром. Надо было пролить много крови и пота, чтобы в жаркие июльские и августовские дни сначала остановить гитлеровские дивизии, рвавшиеся на север, а потом погнать их на юг. Вот здесь, на этой узкой полоске земли, вдоль шоссе сражалась наша гвардия. Ее трудам и подвигам мы и наши потомки обязаны тем, что новые сотни городов и селений на Белгородском, а затем Харьковском направлениях вернулись под сень советского флага.

Когда-нибудь на этих покатых высотках лучшие ваятели соорудят изумительные памятники гвардейцам. Быть может, здесь создадут исторический заповедник, сохранив в неприкосновенности поле боя таким, каким мы видим его сейчас– выжженным, перекопанным бомбами, изрытым траншеями, усеянным разбитыми танками, пушками, пулеметами, А может быть, вон на том холме архитекторы и живописцы соорудят величественную панораму по образу и подобию Севастопольской, и путешественники, едущие из Москвы на юг, будут останавливать у подъезда свои запыленные автомобили, чтобы войти под ее своды с благоговейным трепетом в сердце.

Фронтовики любят помечтать о будущем в час передышки между боями. Они часто говорят о том, как после войны приедут в эти места с женами, невестами, с гордостью покажут им безыменные лощины и рощи, превращенные их трудами в рубежи славы и бессмертия, и вместе поклонятся праху погибших друзей. Все чаще и чаще на полях битв появляются сооруженные искусными руками воинов временные памятники – ориентиры для будущих историков. Эти памятники сооружаются наспех, торопливо: ведь надо идти вперед и вперед, задерживаться на месте не приходится. Но в каждый из временных памятников вложено столько чувства, надписи на них дышат такой искренностью и теплотой, что они невольно трогают сердце.

Неподалеку от деревень Покровка и Яковлево, вошедших в историю войны как рубежи беспримерной стойкости советских танкистов, у кромки Белгородского шоссе стоит на невысоком холме израненный вражескими снарядами зеленый советский танк. Он славно поработал в бою – вся броня его рябит от следов бронебойных снарядов, ствол пушки разорван. Под танком – могила танкистов, и сам он – памятник им. На башне – аккуратно сделанная пирамида, увенчанная звездой, и четыре снаряда, точно четыре негасимых свечи, стоят по углам.

Луч солнца играет на медной табличке, на которой искусный гравер вывел имена одиннадцати танкистов, заплативших своей жизнью за взятие этого холма, командующего над местностью. В конце траурного списка– прочувствованные слова из приказа Верховного Главнокомандующего:

«Вечная слава героям, павшим на поле боя в борьбе за свободу и честь нашей Родины!»

Чуть поодаль от этого памятника мы видели еще один. На широком каменном постаменте стоит мощное орудие, его хобот обращен на юг – туда, откуда еще недавно лезли на эту высоту оголтелые орды фашистов; недреманное око пушки зорко глядит в степь. По сторонам орудия памятника высятся две мощные колонны, увенчанные пирамидами снарядов. Лаконичная надпись на медной табличке: «Славным героям – гвардейцам, артиллеристам и минометчикам, павшим в сражении с немецко-фашистскими захватчиками с 6 по 15 июля 1943 года на Белгородско-Обояньском направлении – от артиллеристов и минометчиков Гвардейской армии».

Подходили и подъезжали к этим памятникам бойцы и офицеры, молча в раздумье останавливались, снимали пилотки, читали надпись и долго-долго глядели туда, на юг, где теперь открывался простор чуть ли не до самого Белгорода. Торжественная тишина царила в степи, реял в небе ястреб, шелестели неубранные колосья. Изредка погромыхивал тронутый ветерком обгорелый железный лист, сорванный бомбой с чьей-то крыши и силой взрыва занесенный сюда, в пустое поле. И снова становилось тихо, словно в храме.

А несколькими километрами южнее, еще ближе к Белгороду, я видел истинную обитель бессмертных, большое кладбище гвардейцев части, которой командует товарищ Бобров. Сюда по приказу командира перенесли прах всех гвардейцев этой части, погибших в дни боев за Белгород, чтобы и после смерти не разлучались они. Могилы аккуратно, с любовью убранные и украшенные, увенчаны массивными памятниками, которые простоят долго. Надписи, выгравированные на металлических нержавеющих пластинках, донесут до наших сыновей рассказы о доблести тех, кто почил вечным сном на этом поле славы.

Гвардейцы лежат в сырой земле шеренгами, как шли они в бой. Каждое подразделение имеет на кладбище свой участок, и специально выделенные бойцы приезжают время от времени сюда, чтобы поддерживать на нем порядок.

У входа на кладбище гвардейцев высятся два могучих столетних дуба, срубленных в роще и привезенных сюда. Они глубоко врыты в землю, их сучья картинно обрублены, и металлические буквы, накрепко прикрепленные к ветвям, извещают о том, что здесь погребены гвардейцы, павшие смертью храбрых в битве за Белгород.

Усыпанная песком дорожка, по сторонам которой стоят аккуратно сделанные скамеечки, ведет в глубь кладбища. Слева и справа – многочисленные памятники, сделанные с любовью и заботой.

Вот два поставленных наклонно ствола от пушек, подбитых в бою, скреплены толстой цепью, спускающейся до земли. Высеченная из меди звезда венчает их. Красные флаги полощутся на ветру.

Высокий дуб простирает ветви над могильным холмом В его ветвях поставлен пулемет, смертельно раненный в то же мгновение, когда погиб и его хозяин. В пулемет вставлена лента, которую не успел выпустить по врагу пулеметчик Лента обвивается вокруг дерева. Вверху алеет гвардейский значок…

Памятников много, и каждый из них неповторим.

Выгравированные на медных и алюминиевых табличках надписи сжато характеризуют тех, кто нашел здесь вечно успокоение. У изголовья одной из могил на широком, в два обхвата, обрезке дуба, украшенном металлической резьбой, я прочел эпитафию командира:

«Гвардии майор Каретников Дмитрий Александрович, 1908–1943 гг. В жестоких боях с немецкими захватчиками в районе деревни Крапивенские Дворы, сражаясь как герой, был смертельно ранен 21 июля 1943 года. Скончался от ран 25 июля. Вечная слава герою!»

Рядом на соседнем памятнике выгравирована трогательная надпись:

«Здесь похоронена геройски погибшая в борьбе с немецкими оккупантами гвардии сержант медицинской службы Морошилина Евдокия Устиновна. Была награждена за боевые подвиги медалью „За отвагу“. Вынесла с поля боя 82 тяжелораненых бойцов и командиров. Награждена орденом Отечественной войны 2-й степени пожизненно».

Я долго вчитывался в эту эпитафию.

Гравер, несомненно, ошибся, написав «пожизненно» вместо «посмертно», но, того не подозревая, он тем самым при дал еще более глубокий смысл этой надписи. Пожизненно – именно пожизненно! – награждена Евдокия Морошилина, ибо она, как и все. лежащие на этом поле славы, продолжает жить среди нас, идущих вперед. Она и ее боевые друзья, сложившие головы под Белгородом, вне всякого сомнения, переживут многих из нас, ибо с каждым годом слава их будет разгораться все ярче, и потомки наши не раз придут на это поле, огражденное и с любовью украшенное, чтобы приобщиться к героизму этих людей.

Гвардейская часть, которая нашла время и возможности в час жарких наступательных боев так любовно и бережно запечатлеть память однополчан, погибших за Родину, сильна своими традициями. Гвардейское знамя она завоевала еще на полях подмосковных битв. Его древко украшено орденом Красного Знамени. Молодые пополнения здесь воспитываются в духе величайшего уважения к славному боевому знамени части, к доблести ветеранов, к памяти тех, кто отдал жизнь под знаменем гвардии.

В дни нашего летнего наступления эта дивизия прошла огромный путь, вначале отбросив гитлеровцев на исходные рубежи, а затем обратив их в бегство, На многие десятки километров углубилась она в расположение противника и продолжает успешно наступать. Кладбище, оставленное гвардейцами под Белгородом, – один из символов великого гвардейского братства, перед которым не в силах устоять никакой враг.

Я уезжал дальше на юг под вечер. Солнце клонилось к закату. Лучи его золотили звезды на памятниках, ласкали теплом таблички, на которых рассказывалось о подвигах тех, кто здесь погребен. У входа на кладбище часто останавливались машины. Бойцы, офицеры и генералы, отряхивая пыль с мундиров, входили под сень ветвистых дубов, читали надписи, подолгу задерживались у тщательно, любовно сделанных памятников, выслушивали пояснения работавших тут саперов, которые кончали украшать свежие могилы бойцов, погибших уже на Харьковском направлении…

На лицах посетителей я читал глубокое волнение и благодарность командирам части, учредившим эту обитель бессмертных.

В предместьях Харькова

15. VIII, 23 ч. 15 м.

К сведению редакции. Прибыв в район Харькова, установил, что нашего корреспондента здесь все еще нет. Буду давать ежедневно материал о ходе Харьковской операции. Учтите, что на участке, откуда я уехал, близятся новые события и корреспондент там крайне нужен.

* * *

Широкая лента асфальтированного шоссе рассекает огромный пригородный парк, так хорошо знакомый каждому, кому приходилось бывать в Харькове. Перед войной сюда, в эту летнюю пору, шли сплошной чередой переполненные автобусы, Люди в нарядных платьях выходили из них и рассыпались по прохладным лужайкам. Пестрели майки, взлетали волейбольные мячи, бойко торговали ларьки газированной водой, бутербродами, играли баяны… Люди веселились, отдыхали.

Кажется, сейчас все то же: и аллеи, рассекающие лесопарк, и асфальт шоссе, и стройные клены и тополи… Только людей не видно.

Но вот из-за поваленного киоска вдруг раздается сухая дробь пулемета, а посреди зеленой лужайки с противным звуком шмякается мина и клочья зеленого дерна взлетают к небу. Здесь, в предместьях Харькова, среди нарядных дач, на окраинных улочках, в студенческом городке сегодня с новой силой возобновился жаркий бой.

– Начался последний акт спектакля, – сказал нам, улыбаясь, офицер штаба дивизии, прошедший с боями путь в 115 километров за десять дней.

Да, это последний акт Харьковской эпопеи. Ему предшествовали военные события небывалого размаха и напряжения – начиная с 4 августа и по сей день на широком фронте, от берегов Северного Донца до Ахтырки, бушует пламя величайшего сражения. На протяжении одиннадцати дней с исключительной четкостью и слаженностью работают все винтики большой и сложной машины наступления. Танки прокладывают дорогу пехоте, пехота помогает танкам, авиация прикрывает с воздуха тех и других, артиллерия дробит немецкие узлы сопротивления и расчищает путь.

Широко задуманный маневр крупных соединений обеспечил быстрое продвижение войск вперед. Мощные танковые кулаки, появлявшиеся внезапно то на одном участке немецкой обороны, то на другом, оказывали на противника деморализующее воздействие, лишали его возможности организовать прочную оборону на новых рубежах. Когда наши танковые соединения, обошедшие Харьков с запада, перерезали железную дорогу Харьков – Полтава и заперли город на этом направлении, положение харьковского гарнизона еще более ухудшилось. И все-таки гитлеровское командование, отдающее себе отчет в стратегическом значении Харькова, решило упорствовать в своем стремлении удержать город.

В Харькове оставлен мощный гарнизон, перед которым командование поставило задачу: умереть, но из города не уходить. Население Харькова, как мы уже сообщали, на протяжении последних полутора месяцев изо дня в день выгонялось на стройку мощных оборонительных сооружений на дальних и ближних подступах к городу. Немецкие саперы тщательно минировали все подступы к окраинам Харькова. И когда вчера, 14 августа, наши части, сломившие сопротивление противника на дальних подступах к городу, взяли штурмом цепь опорных пунктов, опоясывавших Харьков в радиусе 50–60 километров, и вышли непосредственно к городу, они натолкнулись на новый пояс оборонительных сооружений, возведенных на окраинах Харькова. И здесь опять разгорелись жаркие бои.

Вчера на закате мы въехали в живописную лощину лесопарка, изрытую воронками от мин и снарядов. Отсюда узкая тропа вела к наскоро отрытым блиндажам, в которых работал штаб уже знакомой нашему читателю 89-й гвардейской дивизии, которой также было присвоено почетное наименование Белгородской.

Воинам Белгородских дивизий, мужеству которых весь мир отдал дань восхищения 5 августа, вновь выпала честь решения больших военных задач. Теперь они – участники освобождения Харькова.

На траве перед полковником Васильевым был раскинут огромный план города. Острые красные стрелы указывали направления ударов дивизии. На лицах всех работников штаба была запечатлена какая-то особенная гордость, я бы сказал – торжественность. Ведь именно этой дивизии удалось сегодня первой ворваться на северную окраину города и занять район медицинского училища и прилегающего к нему поселка!

Из полков по телефону и по радио непрерывно поступали донесения. За день они с яростными боями углубились в предместья города примерно на километр, сражаясь на улицах, на огородах, в домах. В ходе боя непрерывно уточнялись детали немецкой системы обороны. Только что разведка доставила данные, подтверждающие показания мирных жителей, что немцы на этом направлении соорудили мощный противотанковый ров, что дома, расположенные за рвом, превращены в сильно укрепленные узлы сопротивления, оснащенные большим количеством пулеметов, что подступы к ним густо минированы.

Один из таких домов-крепостей стоит как раз у Белгородского шоссе, и немцы, засевшие в нем, преграждаю! ураганным огнем путь машинам, идущим к городу. Такое стойкое сопротивление не ставит в тупик белгородцев: они прекрасно знали, что гитлеровцы будут держаться за Харьков до последнего, и потому сейчас надо думать только о том, как эти неизбежные трудности преодолеть с наименьшими для нас потерями.

Офицеры, склонившиеся над картой, определяют маршруты, которыми должны будут пойти через час полки. Они рассчитывают, как будет производиться в ходе уличного боя снабжение их боеприпасами и продовольствием, дают заявки на помощь артиллерийским огнем и бомбовыми ударами с воздуха. Тем временем в окраинных кварталах Харькова, куда с ходу ворвались белгородцы, с новым напряжением разгорается перестрелка. Оттуда доносятся отголоски громового «ура» – это пехота штурмует еще один очаг немецкого сопротивления на подступах к знаменитой площади имени Дзержинского.

Подполковник Бочаров – заместитель командира дивизии, бывалый солдат, не раз испытавший всю тяжесть труда на переднем крае, – пробирается в эти часы в батальоны, чтобы там на коротких митингах рассказать бойцам о великом значении битвы за Харьков. В подразделении, которым командует товарищ Городецкий, смастерили красный флаг. Бойцы поклялись водрузить его на Клочковской улице, вдоль которой с боями будет продвигаться это подразделение. Флаг вручен самому испытанному воину полка– автоматчику Коновалову, который поклялся любой ценой выполнить поставленную перед ним задачу. Вместе с Коноваловым в бой идут 18 его боевых друзей. Все они сказали на митинге, что флаг будет водружен в Харькове даже в том случае, если из 18 останется в живых только один.

Уже темнело, когда мы поднялись на скат лощины и осторожно выглянули вперед – туда, где лежал израненный, измученный, истосковавшийся по родным людям Харьков. Всякому, кто хоть немного знает Харьков, кому до войны доводилось пройтись по Сумской улице или площади имени Дзержинского, равной которой нет в мире, надо будет побывать в этом городе, когда его освободят, чтобы составить себе представление о том, какая страшная участь его постигла из-за подлой воли фашистов.

Еще минувшей зимой гитлеровцы выжгли и взорвали перед уходом центр Харькова, все лучшие дома, которыми справедливо гордилась страна: Дом госпромышленности, Дом проектов, здание обкома партии, гостиницы и многие другие. Тогда казалось, что предел хаоса и разрушения достигнут. Но изобретательные гитлеровцы умеют находить объекты для уничтожения; и когда мы взглянули из-за гребня высотки вперед, нам открылось зрелище, от которого мороз пошел по коже: Харьков снова горел. Клубы дыма вставали до неба. Фашисты жгли то, что они не успели сжечь минувшей зимой. Вдали, озаренная мертвенным светом полной луны, лежала призрачная площадь Дзержинского. Скелеты мертвых многоэтажных домов зияли пустыми глазницами, и как-то жутковато и просто не по себе становилось от мысли, что в одном из крупнейших городов СССР в эти минуты гитлеровцы расправляются со всеми, кто хоть бы словом обмолвился о своих радостных чувствах в связи с приближением Красной Армии.

Чуть поближе виднелись в сумраке контуры пригорода Алексеевка. Это большой поселок, Наши подразделения уже прошли через него, направляясь к городу. Сейчас в поселке относительно тихо, а ведь буквально несколько часов назад немцы с бешеным ревом, улюлюканьем и свистом бросались отсюда в контратаки против наших наступающих подразделений, Они рассчитывали задержать наше движение, но ничего, кроме новых огромных потерь, не достигли.

Здесь, в Алексеевке, вчера произошел трогательный случаи. Местный сапожник Литвинов несколько дней назад видел, как немцы минируют шоссе. Заметив, где лежат мины, он решил во что бы то ни стало предотвратить потери наших частей на минном поле. И как только разгорелся бой за Алексеевку, дед потихоньку, по-стариковски побрел на перекресток, где проходили машины, остановился под градом осколков и начал сам регулировать движение автомобилей.

Поперек дороги – там, где было расположено немецкое минное поле, старик положил преграду из огромных ярко-желтых тыкв, сорванных тут же, на бахче. Потом он достал где-то ящик из-под мин, поставил его вертикально и написал на нем размашистым стариковским почерком: «Мины!» Но и этим старик не удовлетворился. Стоя у минного поля весь день, он неустанно повторял всем идущим и едущим: «Так не забудьте же, тут мины! Понимаете, мины!..»

Старик ушел с дороги только тогда, когда саперы сняли все мины. Проверив, не пропустили ли они хоть одну, старик ушел и спрятался в щель от дьявольского обстрела.

…Впереди слышался непрерывный грохот не стихающего много дней боя. Мины и снаряды то и дело рвались и здесь, в лощине, – немцы нервничали, опасаясь накопления в ней наших частей, и потому старательно обстреливали ее вслепую. Вскоре немецким минометам и пушкам пришлось замолчать: на них обрушила ураганный огонь наша артиллерия.

Но все же немецкие артиллеристы успели нанести непоправимый урон белгородцам: прямым попаданием снаряда был убит только что вернувшийся из трудной боевой разведки храбрый воин-москвич старший сержант Александр Корженков. Бережно подобрав его останки, товарищи отнесли их на опушку леса и начали заступами рыть могилу В эти же минуты неподалеку отсюда составлялась реляция на представление Корженкова ко второй награде – ордену Отечественной войны 1-й степени – за доблесть и отвагу в наступлении. Только в последние дни Корженков со своими товарищами атаковал и уничтожил немецкую самоходную пушку с прислугой, подорвал машину с 19 вражескими автоматчиками, а сегодня одним из первых ворвался на окраину Харькова в районе медицинского училища и уничтожил четырех солдат и двух офицеров.

Вот так и живет сейчас напряженной, полной контрастов жизнью наш передний край, проходящий уже по территории самого Харькова. Сейчас, когда пишутся эти строчки, наши части ворвались на окраины города с ряда направлений. Они ведут бой в районе Тракторного завода, у станции Лосево, сражаются в районе южнее этой станции, ведут бой в Сокольниках – харьковчане, как и москвичи, имеют парк, именующийся Сокольниками, – углубляются в северную окраину города, держа курс к центральным площадям.

Немцы сопротивляются с упорством отчаяния. Сюда брошены все силы, какие гитлеровскому командованию удалось собрать. Против белгородцев, например, дерутся заново пополненная 320-я немецкая дивизия, остатки 106-й немецкой дивизии, растрепанной еще в начале наступления, остатки 6-й немецкой танковой дивизии – немецкие танкисты понесли за эту декаду такие огромные потери, что четвертый танковый полк, например, входящий в эту дивизию, имеет сейчас всего четыре танка – один «тигр» и три средние машины. Эта дивизия была буквально разгромлена силами белгородцев, Достаточно сказать, что только в одном бою они вывели из строя у немцев 58 танков. 6-я немецкая танковая дивизия потеряла в этих боях своего командира генерал-лейтенанта и командиров танковых полков.

Невзирая на огромные потери, гитлеровцы пытаются удержать Харьков, но каждый час обстановка меняется не в их пользу. Количество путей, связывающих их со своим тылом, все время катастрофически для немцев уменьшается.

Сегодня белгородцы перерезали последнюю ниточку, которая связывала Харьков с Полтавой, – Полтавское шоссе. Теперь у них остается лишь путь через Днепропетровск– круговой и к тому же весьма ненадежный. Поэтому надо ожидать, что немецкие контратаки будут по-прежнему направлены главным образом на Богодухов: гитлеровцы будут упорно пытаться пробить себе в этом направлении дорогу на запад.

Сейчас, когда дописываются эти строки, окутанный дымом пожарищ и облаками пыли Харьков чутко дремлет сном бывалого солдата. Прислушиваясь к каждому шороху, к каждому выстрелу, он с напряженным вниманием ждет, когда придет Красная Армия, чтобы вторично и навсегда освободить его от фашистского рабства.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю