Текст книги "Право на пиво"

Автор книги: Юлия Остапенко

Соавторы: Сергей Чекмаев,Сергей Слюсаренко,Андрей Николаев,Татьяна Томах,Олег Овчинников,Дмитрий Градинар,Владимир Порутчиков,Владимир Данихнов,Александр Каневский,Михаил Рашевский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

– И то неплохо, – сказал Яшка-пивовар, любовно сгребая свою долю в кошель. – Прибыльный выдался месячишко. Хоть и народу было мало.

– Да уж. Все пиво твое, Яшка. Ох и славное пиво…

– Не только оно, не только, – посмеиваясь, ответил тот. – Мавке спасибо скажи – пили б они, коли не она…

– А кто его знает, – корчмарь пожал плечами. – Может, и пили бы, а может, и не пили. Тут дело такое – может, просто пиво хорошее, а может, действует…

– Никак ведь не узнать, – вздохнул Яшка и, успокаиваясь, потряс монетами. – Звук-то сладостный…

– А то… – ухмыльнулся Федот, и тут в корчму вошел давишний летописец. Глаза у него блестели так, как обычно блестели глаза у тех, кто забегал в корчму с оболони.

– Пива! – гаркнул он.

– Ах, чудоньки! – всплеснул руками Федот. – Созрели, милостивый государь? А мы уж и не чаяли! Ну как, видели мавку?

– Пива! – угрожающе повторил летописец, и Яшка сунул ему полную кружку. Мужик выдул залпом, даром что щупленький на вид, смахнул с губ пену, рыгнул.

– Чудное пиво, – пробормотал он, кажется, о чем-то своем, – дивное пиво… эх, мавка… подумать только…

– Еще? – услужливо осведомился Яшка.

– Еще!

Было потом «еще» и «еще», раза четыре.

– Хватит, – внезапно протрезвел летописец. – Сколько с меня?

– Три монетки всего-то, милостивый государь.

– Живодеры. Дорога ты, мавкина благость… – проворчал тот, отсчитывая требуемое. Его уже пошатывало – с непривычки, видать. До двери он как-то добрался, ну а дальше – только молиться за него.

– Сто девяносто восемь, сто девяносто девять, двести, – удовлетворенно пересчитал Федот и бросил одну монету Яшке. – Лови.

– А чего одна только?..

– Про Ксеньку не забудь.

– А-а…

– Вот тебе и «а-а». Иди лучше, деньги спрячь, а то опять спьяну потеряешь.

– Да когда это я спьяну деньги терял?

– Прошлой весной. Запамятовал уже?

Корчма была пуста, карман – полон, а корчмарь с пивоваром – довольны сверх меры. Потому когда через четверть часа в закрытую на ночь дверь настойчиво постучали, не покрыли припозднившегося бранью, а любезно отворили.

– Заходи, Ксенька, обогрейся, – радушно сказал Федот. – Я уж и беспокоиться стал.

Голая девка неземной красоты заскочила в избу, дрожа от холода, лязгнула зубами.

– Холодрыга! – пожаловалась она. – Дайте хоть срам прикрыть, ироды! А вы тоже хороши – двух подряд посылать!

– Вот, Ксенечка, держи, – подоспевший Яшка, ухмыляясь, накинул на точеные девичьи плечи тулуп. Девушка подбежала к огню, плюхнулась на скамью, подобрала под себя пиво босые ноги и принялась энергично вытряхивать водоросли их распущенных волос.

– Что, замучил тебя летописец? – участливо спросил Федот.

– Какое там? – фыркнула Ксенька. – Я ждала, ждала, в осоке сидела, вся издрожалась. А он приперся, улыбнулся глупо – и рожей в тину. Дрыхнет лежит! Ну, я его на спину перевернула, чтоб не задохнулся, и домой.

– Добрая душа, – хмыкнул Яшка.

– Оно и лучше – проснется, решит, что я болезнь сонную на него напустила.

– Ну дык, как всегда…

– А ты не ухмыляйся, Яшка, налей лучше девице, – посуровел Федот. – Работает, бедняжка, не покладая… ничего не покладая. И все на холоде, пока мы с тобой пивком отогреваемся.

– Что хотите делайте, а больше не пойду, – стуча зубами и кутаясь в тулуп, сказала мавка. В тепле хорошенькое девичье личико разрумянилось, и за утопленницу ее теперь можно было принять разве что с нешуточного перепою, как оно, впрочем, чаще всего и случалось. – Осень на дворе! Вас бы заставить голышом в оболони по ночам сидеть.

– И не надо, хватит уже, – примирительно сказал Федот.

– Много хоть щуплый этот пива вашего взял?

– Как раз для ровного счета хватило. Да, вот это тебе…

– Ну и куда мне это покласть прикажешь? В твой тулуп, что ли? Завтра отдашь…

Тут подоспел Яшка с пивом. Все трое звонко чокнулись кружками.

– Ну, за удачный месяц! – провозгласил Федот.

– За Ксеньку! – поддержал Яшка.

– И за оболонь! – хохотнула Ксенька в ответ.

– За оболонь! – согласились корчмари.

Выпили залпом, дружно, радостно. Потом посидели, помолчали, наслаждаясь моментом и жизнью вообще. И в этой благостной тишине почти торжественно прозвучал голос Федота:

– К слову, а ведь названия для Яшкиного пива мы так и не придумали…

Дмитрий Лопухов
ИЗ ПУНКТА А Б ПУНКТ Б…

Разбудил меня вой.

Прислушавшись, сообразил, что источником шума является «Швио-2», робот-пылесос, которого втюхал мне расторопный агент «Ланатоника». Приобрел я это чудо техники со значительной скидкой, ибо подписал купончик избирателя, пожертвовав свой голос на очередных выборах президента Картели электронщиков Якудзике Серрукаве.

«Швио-2», облепив мою квартирку сенсорными датчиками, самостоятельно распознавал и убирал мусор.

В первый же день ввода в эксплуатацию, «Швио-2» счел мусором мою кошку Примку. В процессе аннигиляции разгромил всю квартиру.

Простенький искин робота-пылесоса на удивление быстро сообразил, что процедура создания мусора не менее важна, нежели, собственно, сама уборка. Чем больше хлама будет в квартире, тем больше придется «Швио-2» работать. А работать пылесос страсть как любил.

Судя по шуму и грохоту, доносившемуся из кухни, «Швио» приводил к общему знаменателю последствия вчерашней корпоративной вечеринки.

Спрятав голову под подушкой, я исхитрился вновь заснуть…

Окончательно разбудил меня визг видеофона.

Ругаясь, я поднялся с кровати. Хлопнул рукой по стенке, промычал: «Голос и изображение».

С экрана на меня пялился Кирпичиков.

– Дим, не помешал? – поинтересовался Олег.

Я демонстративно проигнорировал вопрос.

– Есть дело. Пахнет большими деньгами. – Ни чуть не смутившись, продолжил Олег.

У Кирпичникова все дела пахнут большими деньгами. К сожалению, лишь пахнут.

– Лицензия на вождение грузовых планетолетов еще цела? Регистрация не просрочена? Свежая штамповка на месте?

– Олежек, – подал я голос. – Хватит, Никаких идиотских проектов. Помнится, в прошлый раз я уже предупреждал, что б ко мне со своими бреднями ты больше не совался. Так?

– Но это верные… – начал было Кирпичников.

Я не дал ему договорить:

– Ты постоянно говоришь, что деньги уже у нас в руках! Всегда обещаешь гигантский профит! Уверяешь, что ни малейших трудностей не возникнет. И каждый раз мы оказываемся по уши в…

– Клятвенно заверяю, что на этот раз все будет иначе! – пообещал Кирпичников. – Прибыль грядет сумасшедшая!

Я зевнул. «Отключить голос и изображение», – приказал комнатному искину.

– Аванс!.. – только и успел крикнуть Кирпичников, прежде, чем экран потух.

Меня будто парализовало. «Включись!» – проревел я.

Довольная физиономия Олега вновь появилась на экране.

– Так и знал, что волшебное слово подействует, – похвастался он. Затем, опасаясь, что я опять отключу видеофон, затараторил. – Про корпорацию «Оболонь» слышал? Ну, эти, которые пиво выпускают. Наверняка слышал, забыл просто. Так вот, им срочно понадобился пилот. Отвезти…

Внезапно Кирпичников умолк. Затем, почему-то шепотом, спросил:

– Что это за гул? На шпионские модули квартиру проверял?

– Гул? – удивился я. Потом вспомнил. – А-а-а… Это «Швио-2». Новейшее изобретение в области интеллектуальной уборки квартиры.

– Да?.. – заинтересовался Олег. – И как?

– Замечательно, – соврал я. – Квартиру не узнать.

Кирпичников хмыкнул. Затем продолжил:

– «Оболони» нужен пилот. Требуется из пункта А в пункт Б доставить груз. Звездолет они предоставят. Аванс. Что еще для счастья нужно?

– Олежек, можно спросить кое-что? – ласково поинтересовался я. Кирпичников хорошо знал этот мой тон. Напрягся в ожидании вопроса. – Почему корпорация «Оболонь» обратилась к такому клоуну, как ты? Не сделала запроса в Гильдию?

Олег расслабился:

– Дим, они даже среди фрилансеров искать не стали. Тут такое дело… Светиться нельзя. Понимаешь?

– Угу. Понимаю. – Я кивнул. – Корпорация «Оболонь» планирует заняться доставкой наркотиков в лунные и марсианские колонии?

– Нет, Дим. Наркотраффик и без нас неплохо налажен. «Оболонь» – солидная корпорация. Леваком не занимается. Все доходы исключительно от торговли пивом, – успокоил меня Олег.

– Хорошо. – Я сделал вид, что поверил. – Зачем такая секретность?

– Подробности узнаешь, переговорив с глазу на глаз с паном Кравченко, коммерческим директором корпорации, – с довольной улыбкой сообщил Кирпичников. – Сегодня в шесть, в офисе на Малышко двадцать три.

– А если я…

– Аванс, – напомнил Олег и отключил видеофон.

Судя по звукам, доносившимся с кухни, «Швио-2» принялся ломать стены…

Улицу Малышко я знал неплохо. Давным-давно, когда был зеленым курсантом летной академии, проживала здесь одна зазнобушка. Каждую местную скамейку приспособили мы для поцелуев. А однажды…

Здание офиса вынырнуло неожиданно. Ослепило неоновым блеском реклам. Каждый свободный кусочек пространства ныне заполняют призывами: «Покупай!», «Голосуй!», «Продавай!». Постиндустриальное общество потребления. Ничего не поделаешь.

В здание я вошел без проблем. Никто не спросил документов, не осведомлялся о цели визита. Все правильно. Солидная контора может позволить себе нейроэлектронику, сканнеры-сенсоры и прочую мишуру. А головной офис корпорации «Оболонь» – контора, безусловно, солидная.

На голокарте, что торчала посреди центральной залы, нашел кабинет пана Кравченко. «Сороковой этаж, отсек В-23, кабинет 115», – запомнил я.

В лифт, кроме меня, зашел еще один господин. Мужчина. Высокий. Худой. Нервный. Пальцами постоянно перебирал замочки на ручке дипломата. Покашливал.

Неприятный тип.

Болезненная неловкость повисла в кабинке. Спиной чувствовал, как тощий мучается. То взглядом буравит мою черную куртку, то бессмысленно таращится на неоновые лампы, то разглядывает свой чемодан.

Нет, видеть этого, конечно, я не мог. Но вполне способен был представить. Неконтактные люди всегда так ведут себя, ежели попадают в замкнутое помещение с неприятным человеком. По себе знаю.

Что-то щелкнуло. Дверки лифта плавно разъехались. С облегчением шагнул на ковер. Боковым зрением увидел, как тощий неуверенно занес ногу, передумав, нажал на клавишу пульта…

Отсек В-23 нашел без особого труда. Миниатюрные голопланы торчали на каждом перекрестке.

Пан Кравченко оказался поджарым мужчиной, приятным собеседником и никудышным психологом.

– Дмитрий Борисович, если я не ошибаюсь? – забухтел он, протягивая ладонь.

– Он самый, – кивнул я, отвечая на рукопожатие.

– Чай? Кофе? Пиво?

Третий из предложенных пунктов меня удивил. Но, вспомнив, где нахожусь, удивляться перестал.

– Чай, если позволите.

– Так вот, Дмитрий Борисович, – начал пан Кравченко, как только я отставил чашку. – Думаю, господин Кирпичников в общих чертах обрисовал вам суть дела?

Я прыснул. Весьма забавно сочеталась фамилия Олега с обращением «господин». Коммерческий директор удивленно хмыкнул. Потом, видимо, списав смешки на эксцентричность молодого пилота, продолжил:

– Имеем стартовый пункт А. Имеем груз. Имеем грузовой планетолет с шестью ионными двигателями IоPr-7…

Я присвистнул.

Пан Кравченко одобрительно кивнул.

– Имеем конечный пункт Б. Не хватает лишь одного. Пилота. Понимаете меня?

– Кирпич… Кхм. Господин Кирпичников сообщил, что из-за особого секретного режима вы решили не обращаться в Гильдию. Более того, даже среди фрилансеров-профессионалов не стали разыскивать кандидатуру… – с места в карьер начал я.

– Все правильно, Дмитрий, – кивнул Кравченко. – Операция затрагивает некоторые аспекты деятельности корпорации, которые желательно сохранить в тайне от конкурентов. Понимаете?

Я кивнул.

– Перед тем, как посвятить вас в суть дела, попрошу подписать сей документик. – С этими словами, Кравченко протянул мне лист бумаги. – В случае разглашения коммерческой тайны, вам придется компенсировать все издержки, как явные, так и неявные.

Весьма занятную задачку подкинула мне корпорация «Оболонь». Необходимо было доставить десять контейнеров с пивом на… Плутон.

На поверхность ледяного мира еще не ступала нога человека. До тех пор, пока Плутон не начнет входить в перигелий, он будет оставаться самой далекой от Земли планетой. Следовательно, полет к нему невыгоден.

В перигелий планета войдет в 2258-ом году. Через пятнадцать лет. Именно на этот срок запланирована первая земная экспедиция к ледяному карлику.

Представляете, какой фурор будет, если на Плутоне обнаружатся контейнеры земного происхождения?.. Прайм-тайм на всех телевизионных каналах. Первые полосы в центральных газетах. Сумасшедшая шумиха.

Маркетологи «Оболони» подсчитали, что сверхприбыль от подобной рекламы перекроет доходы корпорации за двадцатилетний период.

Вот это я понимаю – стратегическое экономическое планирование.

Десять контейнеров. В целости и сохранности должен быть доставлен хотя бы один. На Плутоне температура колеблется в районе минус двухсот двадцати по Цельсию. Так что, на поверхности планеты с грузом ничего непредвиденного произойти не может. Во всяком случае, так решили технари «Оболони».

Видит Бог, они ошиблись…

– Есть еще одна сложность, – объяснял мне пан Кравченко. – Посадка. Ни один зонд, ни один корабль на планете не садился. Смоделировать процесс легко, но реальность, как известно, всегда вносит свои коррективы. По нашим прикидкам корабль должен сесть без особых проблем. На случай же непредвиденных ситуаций… С вами полетит еще один член экипажа. Вадим Вальпер. Астрофизик. Проблемы сможете решать в динамике.

– То есть как это еще один? – удивился я. – Нас всего двое, что ли будет? А бригады техников? Инженеры-электрики? Навигаторы? Вычислители? Даже с шестью ионными IоPr-7 нам лететь почти два года. Столько же – обратно. Вдруг…

– Дмитрий, – прервал меня Кравченко. – Неужели вы не понимаете, что размеры корабля должны быть таковыми, чтоб ни одна установка НАСА не смогла его засечь? Места будет впритык. Для десяти контейнеров и двух человек. Все. Мы платим очень большие деньги. Думаю, они являются вполне адекватной компенсацией всем неудобствам. Не так ли?

Я неуверенно кивнул.

– Вот и хорошо. Сейчас познакомлю вас с Вальпером.

Двери плавно разъехались, и в кабинет вошел высокий худой мужчина, цепко сжимающий в руках черный дипломат. В нем я без труда узнал недавнего попутчика.

– Уже знакомы, – буркнул я. – В лифте вместе ехали.

Вадим Вальпер окончил университет с красным дипломом. И тут же принялся проматывать родительское наследство. Когда прогулял все, до самой распоследней копейки, решил вернуться в науку. Думал, что она, наука, станет источником верных доходов.

Ярый сторонник идей Новикова и Хокинга, он усердно строил модели турбопереходов посредством кротовых нор. Вот только никому они, модели, в двадцать третьем веке уже нужны не были. Межпланетные перелеты осуществлялись на ионной тяге, атомных двигателях и изредка, по-старинке, на химическо-реактивной основе. Научно-технический прогресс позволял каждые пять-десять лет удваивать максимальную скорость космических аппаратов. Субсветовые перелеты уже маячили на грани горизонта. Кому в таких условиях захочется инвестировать средства в столь венчурное предприятие, как исследование турбопереходов?..

Вальпера подобрала «Оболонь». Боссы корпорации считали, что любая думающая голова с легкостью заменит десяток недумающих. Молодые ученые получали звеньевые управляющие посты, имели стабильные доходы и параллельно занимались научной работой.

Потребность в Вальпере возникла, когда созрела идея рекламного полета на Плутон. Всю титаническую подготовительную работу Вадим, только-только защитивший кандидатскую, проделал самостоятельно…

В разговоре Кравченко недвусмысленно намекнул, что был бы не против купить мой голос на грядущих выборах президента Картели пивоваров. Проклиная свою глупость и непредусмотрительность, я рассказал, что голос уже реализовал в пользу Якудзики Серрукавы, главы «Ланатоника», из Картели электронщиков.

Пан Кравченко заинтересовался, сколько же денег я получил от кандидата. Пришлось соврать, назвав кругленькую сумму. Не рассказывать же, право слово, что голос я отдал за скидку при покупке электронного пылесоса.

Из-за «Швио-2», кстати, я перестал ночевать дома. Искин робота все больше и больше заражался идеей о господстве чистоты и порядка во всей Вселенной. Вся обстановка квартиры уже давно претерпела молекулярную аннигиляцию. Стены и переборки тоже исчезли. Мое скромное жилище представляло собой одну огромную пустую комнату. Горы пыли, что образовывалась после уничтожения всевозможных предметов быта, «Швио-2», видимо, мусором не считал.

Я сильно подозревал, что вместо пылесоса агент «Лана-тоника» втюхал мне пылепроизводитель…

Что самое обидное, у Кирпичникова «Швио-2» работал без перебоев. Олег не переставал меня благодарить за удачную рекомендацию.

В сервисных центрах вежливо улыбались и просили принести пылесос для технической экспертизы. Сделать этого я никак не мог, ибо опасался, что «Швио-2» попытается аннигилировать и меня. Вполне, надо сказать, справедливо опасался.

…Ох, нехорошая это примета, ежели техника домашняя подводить начинает. Особливо перед полетом важным. Не дай бог, в космосе откажет что-нибудь.

Основная задача пилота – обеспечить нормальное ускорение до первой космической и посадить корабль на поверхность планеты. Все остальные функции выполняет бортовой компьютер. Полет осуществляется по заранее составленной программе, пилот берет на себя управление лишь в случае непредвиденных происшествий.

Это только в фантастических романах доблестные экипажи отважно маневрируют между потоками астероидов и заставляют звездолеты выписывать всевозможные кренделя вокруг неопознанных объектов. На самом деле, космос – пуст, что моя квартира. Редко-редко когда пискнет масс-детектор, указывая, что в радиусе тысячи километров появилось небольшое тело. Остальное же время корабль пересекает безмолвные просторы в полном одиночестве.

Как это ни странно, но с Вальпером мы сдружились. Особой, правда, дружбой. Космической. На Земле она быстро перерастает в поверхностное знакомство, да редкие звонки по праздникам. Но здесь, за миллионы километров от родной планеты, мы быстро нашли общий язык.

Оказалось, что астрофизик весьма неплохо играет в преферанс. Долгие часы мы расписывали пули, проигрывая, отыгрывая, закладывая и перезакладывая грядущие премиальные. Иногда начинали спорить о постулатах теории относительности, благо, полным профаном в этой области я не был. Однажды мы даже подрались. Космическая дружба…

Текли часы. Сутки. Недели. Месяцы.

Земля оставалась все дальше и дальше, зато ледяной Плутон приближался.

Странное это чувство. Наверное, сродни тому, что ощущали мореплаватели прошлого тысячелетия, когда наносили на белые пятна навигационных карт очертания материков. Мы должны были стать первыми людьми, ступившими на поверхность планеты-карлика, последнего белого пятна Солнечной системы.

Впрочем, к концу второго года, единственным нашим желанием было скорее вывалить на Плутон чертовы контейнеры и убраться, восвояси.

Царство метанового льда, азота и углерода встретило нас неприветливо. Уродливые пейзажи, тоскливые грязно-белые тона, унылый желтоватый блеск далекого светила.

Повисли на орбите. Активизировали транспортер, укрепили первый контейнер.

В космосе, кажется, даже время перестает течь плавно. События, которые обычно тянутся часами, укладываются в десятиминутный интервал. А то, что раньше пролетало за секунду, растягивается на долгие минуты. После долгих перелетов субъективное восприятие событий нарушается, начинает подчиняться каким-то непонятным законам.

Потому-то те мгновения, что транспортер опускался на поверхность Плутона, показались мне часами.

– Приехали, – мертвым голосом сообщил Вальпер. – Минус один контейнер. И, черт побери, минус транспортер.

– Что такое? – очнулся я.

Практически вся поверхность Плутона покрыта толстым слоем водяного льда. Непосредственная посадка космического аппарата практически невозможна, ибо, тело, проходя с огромной скоростью атмосферу из тяжелых газов, сильно нагревается. Ситуацию усугубляют раскаленные сопла двигателя. Во время посадки лед начнет таять, затем, когда теплообмен завершится, тело окажется намертво вмурованным в поверхность планеты.

Поэтому за несколько метров до ледяной корки транспортер тормозит, замирает на антиграве. Срабатывают капсулы охлаждения, контейнер с пивом, достигнув приемлемой температуры, сбрасывается на поверхность.

Разработанный Вальпером метод неоднократно тестировался на макетах. Все время результаты были положительными.

Мы просмотрели запись, переданную на корабль камерами транспортера. Грузовик повис на антиграве, капсулы-холодильники сработали, но снижения температуры не произошло. Датчики показали, что контейнер, вместо того, чтобы охладиться, нагрелся!

Из-за термоспайки муфт транспортера и ручек груза, на ледяную поверхность рухнула вся конструкция. Камера отказала, но дальнейший ход событий легко представить. Раскаленная махина буравила лед до тех пор, пока не остыла до температуры среды. Контейнер и транспортер погрузились в недра Плутона…

У нас осталось два транспортера. И девять контейнеров с пивом. Из которых хотя бы один обязательно должен быть установлен на поверхности планеты так, чтобы в будущем исследовательские зонды с легкостью его засекли.

– Не понимаю в чем дело! – бубнил Вальпер. – Капсулы охлаждения должны были понизить температуру!

Я ровным счетом ничего не соображаю в химии. Но общий принцип функционирования термокапсул представляю. Два изолированных отсека. В определенный момент перегородка открывается, в результате реакции поглощается большое количество тепла. Конструкция, снабженная такими капсулами, охлаждается. Примерно так.

На деле же, в результате реакции произошло выделение тепла. Причем, чертовски солидное…

После долгих споров, пришли к выводу, что контейнер снабдили бракованными капсулами. Решили повторить эксперимент. На всякий случай сменили металлические крепления на пластиковые. Дабы в случае какой неприятности спасти транспортер.

…Когда сработали термокапсулы, и температура стремительно взлетела вверх на три десятка градусов по Кельвину, я подумал, было, что испытываю приступ дежа вю. Благо, пластик расплавился, и контейнер, рухнув на ледяной покров, не утащил за собой транспортер.

Мы с Вальпером матерились, как сапожники. Осталось лишь восемь контейнеров и неразрешимая загадка.

Загубили еще два контейнера.

Дело запахло керосином.

Легли спать глубоко ночью по бортовому времени. Я чертовски долго таращился в иллюминатор, разглядывая рытвины на ледяной поверхности Харона, единственного спутника Плутона. Как же в этот момент я любил нашу славную Луну…

Проснулись полные решимости разобраться с проблемой… И загубили еще два контейнера.

Попытались сбросить ящик вообще без охлаждения. Результат ничем не отличался от предыдущих.

Увеличить время провисания на антиграве не удалось. Уменьшение скорости транспортера привело к тому, что сопла нагрели контейнер еще сильнее.

– Два! Два груза сразу! – внезапно осенило Вальпера. – Соединим их пластмассовым креплением. Когда верхний нагреется, контейнеры разъединятся. За это время нижний ящик успеет охладиться до необходимой температуры!

…Первый контейнер оторвался он основного и аккуратно шмякнулся на поверхность Плутона. Ликовали мы лишь несколько секунд.

Дабы транспортер удержал всю конструкцию, пришлось вернуться к металлическим креплениям между ним и грузом. Второй контейнер рухнул на ледяную корку вместе с аппаратом. Отправился в путешествие к недрам планеты, заодно, утащив с собой и первый.

Это был полный провал. У нас осталось лишь два контейнера и один транспортер.

– Проклятые бесы! – орал я, бегая по крошечной кабине управления корабля. – Все они! Сперва вселились в мой пылесос. Теперь – в транспортеры. Эти твари преследуют меня!

– Пылесос? – оторвавшись от бумаг, просипел Вальпер.

– Угу, – прокричал я. – Спятивший пылесос разгромил всю мою квартиру. Он одержим!

Вадим устало откинулся на спинку кресла:

– Пекин твоего пылесоса, наверное, столкнулся с задачей, обработка которой не была предусмотрена в базовой программе. Вот его и перекорежило…

– Нет, ты не понимаешь! – возмутился я и поведал Вадиму историю захвата моего жилья.

– Логично, – кивнул Вальпер. – Как я и говорил. Перед роботом возникла задача, решить которую нормальными методами он не смог. Таракана, например, встретил. Не знаю. Перегорела какая-то схема…

Этой ночью я спал на редкость крепко.

Поднял меня утром Вальпер. Судя по красным глазам, он так и не ложился.

– Дим, нас спас твой чертов пылесос!

В атмосфере Плутона, как выяснилось, содержалась примесь аргона. Из-за нее реакция в термокапсулах шла наперекосяк. Все гениальное – просто. Уж не знаю, каким логическим звеном в цепи рассуждений Вадима стал мой «Швио-2», но факт остается фактом.

Я поклялся расцеловать проклятого робота, когда мы вернемся на Землю. Если он, конечно, еще не захватил власть на планете.

Теперь перед нами стояла новая задача. Чем, если не термокапсулами, понижать температуру контейнеров? Мы перебрали все варианты. Не подошел ни один. Самостоятельно смастерить новый охладитель нам было не по силам. Без него – потеряем два оставшихся контейнера.

Как бы просто решалась задачка, будь мы на Земле…

– Вадим, какая температура внутри контейнера? – Внезапно свет идеи озарил тусклую пещеру безнадеги.

– Минусовая, думаю.

Я закричал:

– Соединим два! В верхний – термокапсулу. Одну!..

Вальпер понял. Ведь он был чертовски умным мужиком.

Верхний контейнер разнесло в стальные щепки. Потоки холодного пива низверглись на нижний. И, о чудо, он, как вкопанный, замер на ледяной корке.

Это был сумасшедший риск. Пиво могло нагреться, и весь план пошел бы прахом. Силы взрыва одной капсулы – не хватить, чтобы раскрошить корпус контейнера. Температура жидкости – оказаться недостаточной для охлаждения…

Но нам повезло.

Вернувшись на Землю, я, как и обещал, расцеловал «Швио-2». У робота истощились аккумуляторы, и он неподвижным монументом торчал посреди пустой квартиры.

Вальпер прокутил все премиальные, затем опять вернулся к научной работе. Увлекся химией. Говорят, его исследования в области легких газов оказались весьма полезными для промышленности.

Жизнь отважных покорителей Ледяной Планеты налаживалась.

В 2258-ом году первая земная экспедиция побывала на Плутоне. Мир облетели фотографии загадочного контейнера. Вскрытие его напрямую транслировали все ведущие телекомпании Земли…

Сейчас я живу в отдельном трехэтажном доме.

Вчера позвонил Кирпичников.

– Дим, не помешал? – прокричал он в трубку. – Есть дело!..