Текст книги "Непокорная (СИ)"

Автор книги: Юлия Вариун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 49 страниц)

– Мне нужна помощь, понимаете? – в отчаянии я тогда чуть слезу не пустила. Скорбно закусила губу и дрожащими руками подтолкнула к дознавателю изрисованные схематическими рисунками листы бумаги.

Мужчины и одна женщина в такой же форменной одежде, как и ее коллеги, угрюмо переводили взгляд с одного рисунка н другой и обратно. Потом на меня. Что-то шептались между собой, словно я могла их понять. А потом все ушли, оставив меня в почти пустой допросной. Уставшая, голодная и испуганная… я сидела на неудобном жестком стуле и ждала. Ноги, спина и попа затекли уже, и я встала, прошлась по небольшой, тускло освещенной комнатушке. Остановилась около огромного почему-то темного, зеркала на всю стену. Вспомнила слова магов, о месте моего назначения. Нижние миры… миры, где властвуют демоны. Странно как-то. Разве что за главного, тут демон разврата. Потому что ничего приличного на дамах я пока не заметила. Они все больше раздеты, чем одеты.

Правда и самих демоном или что-то похожее на них, я не видела тоже. Может быть косорукие маги промахнулись? Может быть, это не нижний мир? И населяют его обычные люди? Хотя с той же вероятностью, за личиной каждого человека, кого я сегодня увидела, может скрываться демоническая ипостась. Никак не узнать, кроме разведкой боем. Которую устраивать с моей стороны, совершенно недальновидно.

Вздохнула, осматривая свой внешний вид. Волосы неаккуратно растрепались. Платье измято и даже местами разодрано. Вспомнилось, как я цеплялась подолом за выступающие на проход стеллажи. Лицо бледное, глаза красные, воспаленные. Губы искусанные, алеют на фоне болезненной бледности. Похожа на дранную кошку, а не украденную с бала, леди. И уж точно на невесту герцога не похожа. Никак.

«Невесту… герцога…»

Вспыхнувшая было мысль словно обожгла изнутри. Будто возвращая мне какие-то важные воспоминания, какие из меня насильно пытались вырвать, но не смогли, они зависли где-то в пограничном состоянии. Готовые в любой момент вернуться, стоит только попытаться. Но и способные навсегда покинуть меня, не найди я повода их вернуть.

Я встревожено осмотрелась. Пустая комната. Железный стол. Пара неудобных стульев. На одной стене зеркало, на другой – дверь. Скудное освещение. И никто не торопиться вернуться. Уже несколько часов прошло, а я все одна. В груди испуганной птицей забилось сердце. Я никогда отсюда не выйду. Не отпустят. Никогда не вернусь в свой мир. Не увижу брата, родителей. Дэкера!

Из недр души поднялась паника, меня накрыло истерикой, буквально в несколько минут, стоило только осознать всю глубину несчастья. Стоило только вспомнить любимого мужчину и понять, что больше его не увижу. Не коснусь его. не увижу гневных росчерков его звериных глаз, его слишком наглой улыбки и возмущенно сведенных бровей. Не услышу глубокого голоса. Не почувствую властных объятий. Таких… хозяйских, что нет даже мыслей о сопротивлении.

И вот всего этого больше не будет. Не придет. Не найдет. Это… даже глупо представлять. Как найти кого-то среди миллионов миров и еще больше их вариаций.

Я же… реалистка, да? А потому накрывшая меня паника, захлестывала все сильнее. Осознание убивало. Внутренности скручивало в болезненные узлы. А душу рвало на части. Связь истинной пары рвалась внутри меня, причиняя страшные муки.

Я не контролировала ни себя, ни свои действия. Кажется, я упала, где стояла, когда меня накрыло. И громко рыдала, пытаясь разорвать на своей груди шелк. Но платье было слишком хорошего качества, не рвалось. А потому я ожесточенно продолжала раздирать его, не замечая, как оставляю следы от ногтей – кровавые ссадины на теле. Звук разлетающихся об холодный пол жемчужин, заглушен моими рыданиями. И вдруг моего тела касаются сильные руки. Бескомпромиссные. Властные. Я в надежде вскидываю взгляд. Дэкер? Но это не он. Взгляд незнакомых светлых глаз, сквозь стекла очков. Голос грубый. Запах горький, дымный какой-то. Не он. Не Дэкер! И мои губы снова кривятся в порыве зареветь. От боли в груди. Да. Разрывается на части душа, но боль самая настоящая. Физическая. Словно меня всю перемалывают жернова, ломая кости, разрывая на куски тело.

Мужчина что-то говорит. Поднимает меня за плечи. А я отбиваюсь. Отталкиваю. Но куда здесь бежать?

И он не один. Есть еще люди. В странных бледно-голубых костюмах. Меня снова ловит неизвестный мужчина. Фиксирует жестко, не вырваться. А потом я чувствую боль в шее и успеваю заметить странный бело – прозрачный артефакт в руках моих мучителей, прежде, чем отключиться. Потеряться в сновиденьях. Таких тревожных. И таких приятных одновременно. Мне не хочется покидать этот сон, где мой дракон приходит за мной. Каждый раз. Куда бы меня не занесло, где бы я не потерялась. Он все равно находит меня и забирает. Спасает, чтобы спрятать в кольце своих могучих крыльев и никуда, никогда никому не отдавать.

– Дэкер… – шепчу я сквозь сон. Но в ответ звучит чуждый мне голос. А обоняние вылавливает незнакомые и неприятные, острые запахи. В том числе и дымный, горьковатый запах другого мужчины. Головы касается грубая рука. Я открываю глаза, и мне кажется его черты лица такими знакомыми и родными. Иррационально улыбаюсь ему, – Дэкер…

– Эм… ноуп, – отвечает незнакомый голос и я смаргиваю слезы. Зрение проясняется. Серые глаза смотрят на меня сквозь стекла очков с тревогой. И я вспоминаю эти глаза. И этот запах. И где я, и почему… и что из этого следует… и снова плачу. Отворачиваюсь от мужчины, чтобы не видеть его. Чтобы снова уснуть и увидеть такие родные и любимые карие глаза дракона, расчерченные огненными молниями зрачки. Отворачиваюсь, чтобы понять, не могу двигаться. Я привязана. И я уже не в допросной. Вокруг белые стены и белый же потолок. Зеркала на стене нет. Тут вообще ничего нет. Только одна лежанка, к которой я привязана и белые, кажущиеся мягкими стены… и незнакомец с серыми глазами. Паника накрыла меня новой волной, но все, чего я добилась своими истеричными попытками вырваться, это новый визит людей в бледно-голубых костюмах, вооруженных артефактами. Снова боль в шее и забвение… обманчивое, но сладкое забвение…

Глава 58 – 59 – 60

Форд Норинг

– Кайли, имею полное право послать тебя в задницу, милая, – не спеша заходит в полицейский участок мужчина. – Сразу по нескольким причинам, кстати!

– Я знаю, – вздыхает дежурная сегодня Кайли. Ей досталась внезапно не решаемая задача, с которой она была просто обязана справиться и не ударить в грязь лицом перед капитаном, который явно имел зуб на девушку. Хотя, поговаривали в участке, что кэп вообще женщин не очень-то жаловал на службе. Сескист, чертов. – Ты в отпуске, у тебя душевная травма, а я вообще нежеланный ребенок и ты не просил меня у родителей на рождество в качестве подарка, но так уж вышло, Форд, что ты единственный мой знакомый, кто умеет находить контакт с трудными подростками, и я тебе доверяю.

– Пф, – фыркает мужчина, – можно подумать у тебя есть варианты, Кайли?! Рассказывай, что тут за срочность? Между прочим, ты сорвала меня с кальянной вечеринки! И ребята остались там на оргию. Ты лишила меня горячей ночки с весьма экзотическими шлюхами!

– Фу, – кривится его сестра, – какой ты бываешь мерзкий, Форд!

– Я всегда мерзкий, – усмехается он, следуя за девушкой в форме в смежную с допросной комнату, откуда через скрытое за зеркалом смотровое окно, открывается вид на растерянную леди, иначе не назвать то чудо, что тоскливо осматривается в комнате. – А когда у меня срывается ахерительная ночка разврата, я стаю невыносимым...

– Вот, полюбуйся, – указывает Кайли брату на задержанную девчонку, пытаясь игнорировать характер гада. – Небельмеса ни на одном языке…

– Немая, что ли? – удивляется Форд, подходя ближе и всматриваясь в миловидное личико. Слишком бледное и измученное для такой нежной девочки.

– Нет, она пыталась с нами говорить. Мы записали ее речь и прогнали через сеть. Идентифицировать ее языки, а их судя по звучанию, она пробовала, три или даже четыре, не знакомы нашему миру.

– Скажи еще, что девочка инопланетянка и я сдам тебя доктору Ритгеру, -усмехается Форд, но на задержанную смотрит серьезно.

– Мы не знаем, – сетует Кайла. – По-хорошему, через час истекает срок ее задержания для выяснения личности. Мы должны отпустить ее. Она не нанесла никакого материального вреда супермаркету. Ничего не украла. Да, убегала, но по сути, от страха. Не потому что виновата в чем-то.

– Так отпускайте, – пожимает плечами форд, но взгляда от леди не отрывает.

– Форд, она явно не в себе. Словно не от мира сего, понимаешь? Шарахается от машин. Пялится на все, будто с луны свалилась и никогда ничего подобного не видела. Да, черт побери, она асфальт рассматривала и тайком ощупывала ногой, будто в первые видит. Даже не смогла понять, что происходит, когда у нее брали отпечатки. Знаешь, как-то так обреченно на все соглашалась… можно подумать, что девочка не хотела нас злить, вот и позволяла все. Даже кровь у нее взяли, чтобы проверить на наркотики. Слишком она… странная. Но кровь чистая.

– Кайли, сколько вы ее тут мурыжите уже?

– Так вот пару часов пытались с ней найти общий язык. Потом она решила общаться по средствам рисунка. Ты представляешь?

– И что удивительного? Логично, если вы не понимаете ее слов. Жаль, что вы сами не додумались до такого простого способа общения. Покажи художества…

Кайли пытливо следит за реакцией брата, что рассматривает схематические, но довольно качественные наброски на листах. Понимающе кривит губы, замечая замешательство на его лице.

– То есть… она хочет сказать, что ее похитили, – хмурится Форд. – Ну, допустим, что девчонка одна из косплэеров, была на средневековой какой-то реконструкции? Может, толкиенутая, какая-то. Этим мы можем объяснить наряд. Язык же... мне надо поговорить с ней. Допускаю мысль, то она качественно вошла в роль и сама верит в то, что не понимает нас. Такой тип расстройства можно купировать. Но… надо поговорить с ней. Надо, чтобы она оступилась где-то, выдала себя. Думаю, девочка должна знать хоть один земной язык. Черт! Открой дверь!

– Что? – спадает с лица Кайла, не готовая к такой резкой смене разговора.

– Дверь открой! – рявкает Форд и офицер судорожно достает магнитный ключ, но с перепугу роняет его.

– Что происходит? Что с ней? – с трудом, дрожащими руками, но Кайли все же открывает дверь в допросную и ее братец влетает в комнату, чтобы первым бросится к девочке, которая отчего-то забилась в истерике.

– У нее паническая атака. Очень мощная. Нужно седативное, или ей крышу снесет.

– Успокой ее, ты же чертов гуру психиатрии!

– А она небельмеса на нашем! – рычит в ответ мужчина и крепче сжимает хрупкие плечики, затянутые в голубой шелк. – Вызывай ребят с успокоительным.

– Уже бегут, – вздыхает Кайла, радуясь, что все участки снабжены необходимым персоналом и медикаментами. Это решает много проблем с буйными клиентами. Не говоря уже, что обеспечивает работой выпускников и практикой студентов медина.

– Что ее так довело? – риторически вопрошает Форд, поднимая на руки легкое, даже не смотря на тяжесть платья, тело. – Что-то же послужило триггером. Она была задумчива. Расстроена, но не более. И вдруг такой приступ. Что-то… что-то ее заставило сойти с ума на этот миг.

– И что с ней теперь делать?

– Теперь, сестренка, эта девочка не твоя головная боль. Вызови карету. Ей нужна помощь психиатра.

– Но… я думала ей может помочь просто психолог. Поговорить по душам…

– Кайли, она нанесла себе физический вред, посмотри на ее грудь, она же разодрала себе кожу в лохмотья и даже боли не почувствовала. И приступ был настолько стремителен, что в следующий раз она прыгнет с высотки или под поезд и не успеет испугаться даже. Ее нельзя отпускать в социум, которого она не понимает.

– А если… если она нормальная, Форд? – с сомнением смотрит на бессознательную девочку офицер полиции. – Вдруг… это все не вымысел больной души? Вдруг и правда девочку похитили?

– Откуда? Из другого мира? – скепсис в глазах старшего брата покоробил Кайли, но спорить она не стала. Форд знает свое дело. Овощей из пациентов не делает. Он лечит души и отдает миру полноценных людей, способных существовать в социуме. Может быть, поможет и этой девочке? Не удивительно будет, если выяснится, что средневековая леди, окажется сбежавшим из семьи подростком. Но… почему же ее фото нигде не мелькнуло в базе пропавших детей? В любом случае, объявление о найденной девушке без имени уже висит в сети и мелькает на каждом сайте. Может быть, кто-то узнает беглянку?

Доктор Форд Норинг

– Здравствуй, Диана, – улыбается доктор, заходя в палату к девушке.

– Здравствуй, Форд, – отвечает она без особых эмоций. Но дело не в седативном, которое он категорически отменил. Просто, она перегорела. Переболела. Что бы там ни было, больше ей это не вырывает душу, не заставляет себя убивать о ближайшую стену. Она… будто потухла. Хотя, Форд не застал ее яркой, с полыхающим сердцем, был уверен, что когда-то эта звездочка сияла. Ему было больно смотреть на такую юную и прекрасную оболочку с такой черной пустотой внутри.

Впрочем, подвижки у них все же имелись. После ее второго приступа паники, когда она очнулась уже в палате и прикованная, доктор Норинг смог понять кое-что. И главное – он идиот! Нет, ну конечно она впала в бешенство, осознав себя неизвестно где, еще и обездвиженной! Поставил себя на место шестнадцатилетней испуганной и потерянной девочки… которая вдруг оказывается в дурдоме, связанная, а рядом непонятный мужик, гладит ее по голове. Наверное, сам бы рехнулся в такой ситуации, не будь уже чокнутым на всю голову.

– Хорошо выглядишь, – присаживается рядом за пластиковый стол доктор. Но Диана не отвечает. Не понимает, что он говорит. Собственно, общение их проходило сложно. Даже имя пришлось узнавать, как в кино с какими-то аборигенами общались. Сначала на себя показывал и четко произносил имя, а потом вопросительно на нее. Возраст чтобы узнать, вообще целая художественная эпопея была.

Доктор рисовал времена года, называя их. Диана же, произносила их название на своем языке. Потом Форд обвел все рисунки в круг и подытожил – год. Показал на себя, написал число тридцать четыре. Но видимо, в культуре родины Дианы, цифры были иными, потому что она не поняла. И тогда доктору пришлось поставить столько штрихов, сколько значилось ему лет. Диана понятливо кивнула. Мужчина уж думал, что сейчас девушка тоже начнет ставить засечки, по числу ее лет, но Диана была или ленива или излишне сообразительна. Она бегло пробежалась глазами по нескольким рядам штрихов, безжалостно вычеркивая лишние. Оставив только шестнадцать из них, указала на себя и равнодушно отложила карандаш.

– Шестнадцать лет… – задумчиво проговорил про себя Форд, размышляя на тему, почему никто не ищет эту чудо – девушку? А она действительно была чудо! И чудно́й и чу́дной одновременно.

В тот день, когда он впервые пошел на контакт с более или менее успокоившейся девушкой, Форд понял, что пропал. И дело не просто в профессиональном интересе. Не в банальном желании помочь. Дело было в иррациональном желании владеть. Спрятать ее. Укрыть от любых бед. Дать ей все, чтобы жила и радовалась. Но только… не уходила. Форд помнил ее случайную улыбку, адресованную не ему, когда она приняла своего врача за кого-то иного. Тогда ее хриплый со сна голосок несколько раз произнес то загадочное слово «дэкер», и покусанные губы растянулись в счастливой улыбке. Еще тогда Форд понял, не смотря на языковой барьер, он понял, что это было имя. Она звала мужчину, и доктору хотелось кол в сердце вбить неизвестному сопернику, посмевшему разбить хрупкую душу подростка. Была ли это безответная платоническая влюбленность девчонки или же неизвестный Дэкер влюбил, использовал и бросил, узнать пока не представлялось возможным. Но сдаваться Форд не собирался.

Он приходил к своей пациентке каждый день. Поначалу, она настороженно относилась. Сторонилась. Но уже на третий визит, после его дежурного приветствия, ответила взаимным вежливым «здравствуй», а главное на вполне понятном ему языке.

– Обучаема, – еле слышно пробормотал он тогда, а Диана скривила красивые губы в ухмылке, наслаждаясь, произведенным эффектом. Когда общение по средствам рисунков помогло немного наладить контакт, Форд стал еще больше проводить время с девушкой. Они вместе ели и доктор отметил, что она совершенно не реагирует на еду. Равнодушна. Будь то овсянка или ароматный десерт, Диана не проявляла ни признаков недовольства, ни радости от вкусностей. Еда это просто источник энергии, чтобы жить. Вот и все. А еще очень четко было видно, что девушка, так сказать, из высшего общества. Как она ела. Как вела себя за столом. Как касалась столовых приборов. Самые простые казенные пластиковые приборы, в руках очаровательной незнакомки казались серебряными предметами с королевского стола. И при этом Диана не жеманничала и не показушничала. Отнюдь. Просто было видно не вооруженным глазом, что это воспитание, у нее в крови, привито с детства. Сейчас… современные молодые люди так себя не ведут за столом.

Если бы Диана еще улыбнулась. Хоть раз. Но губы девушки если и трогала улыбка, то только грустная и обреченная.

Растормошить ее, вывести на эмоции, стало какой-то ненормальной необходимостью для Форда. А потому он приходил. Снова и снова. Приносил с собой книги и журналы, полные ярких, глянцевых картинок, позволяющие Диане взглянуть на мир, которого она не знала. О том, что девушка не притворяется и действительно понятие не имеет ничего о технологической составляющей мира, Форд уже давно догадался. Но, как ученый, пытался убедить себя в обратном. Пытался искать объяснения. Верить в украденную с бала из другого мира принцессу, он не мог себе позволить, чтобы не занять соседнюю палату.

Интересным оказался один из визитов, когда доктор принес с собой ноутбук. Он включал ролики, дэмоверсии известных блокбастеров, фэнтези и фантастики и наблюдал за реакцией Дианы. Отмечая про себя ее неподдельные страх, удивление и восторг. Впрочем, стоило гаджету потухнуть, как загоревшиеся было глаза Девушки, снова погасли. Плечики обреченно опустились, согнулась спина, будто на юное создание разом обрушилось небо всей своей мощью и тяжестью.

Закрылась крышка ноутбука, отрезая Диану от волшебных миров, какие она смогла увидеть. И хоть своего родного мира не узнала там, но какая-то надежда в груди попыталась всколыхнуться. Что если была бы возможность открыть портал? Но потух волшебный артефакт перед ней, выключая следом и искорку надежды.

В тот день Форд понял, что не все утеряно для девушки. Но ей нужен качественный пинок, чтобы завестись, чтобы вновь зажглись глаза, сейчас такие пустые, безжизненные.

– Пойдем сегодня немного дальше, Диана, – улыбается Форд, и указывает на стул с вещами, где висело скромное летнее платье. Оно было легким. В мелкий цветочек. Но уходило свободно в пол, закрывая ноги девушки. Сверху же оно тоже не отличалось особым развратом. Кайли пришлось постараться, чтобы подобрать что-то более или менее подобающее Диане. Потому что, насколько к еде она была равнодушна, настолько в вещах притязательна, наотрез отказавшись облачаться в нормальную современную одежду. Чего уж говорить о нижнем белье и средствах женской гигиены. Доктор Форд мысленно усмехнулся, вспоминая, как его сестра негодующе размахивала руками, пыхтела и орала на него, когда все же справилась с задачей и смогла на пальцах, но объясниться и договориться с его экстравагантной пациенткой. Форд тогда вошел в палату и обнаружил совершенно равнодушно глядящую в окно Диану. О ее недавнем бунте – протесте не напоминало ничего. Получив более или менее сносную для ее чести одежду, не оголяющую ни грудь, ни живот, ни попу, девушка успокоилась, снова впадая в состояние близкому к анабиозу.

– Прогулки хорошо сказываются на твоем настроение, – говорил между тем Форд, хотя знал, что не будет понят. – Думаю, нет необходимости держать тебя в четырех стенах. Да и больничный парк мы весь уже исходили вдоль и поперек. Прогуляемся сегодня в город…

Он все говорил, наблюдая, как Диана берет платье и уходит за ширму. Подождал несколько минут, пока не услышал звук застегивающейся змейки и тогда подошел ближе. Посмотрел поверх ширмы, встречаясь глазами с девушкой. Ее ладошка замерла над больничной одеждой, которую она как раз собиралась кинуть на тот же стул.

– Я хочу, чтобы тебе понравился наш мир, – тихо проговорил Форд, с досадой отмечая, что снова не понят, или вернее понят не так. Потому что в шоколадных глазах вдруг промелькнула какая-то брезгливость, какой не было раньше. Будто она уличила его в недостойном предложении. Вздохнул, с трудом сдерживаясь, чтобы не коснуться ее замерзшей в нерешительности ладони. Одернул сам себя. Мысленно скривился, понимая, каким жалким сейчас кажется в ее глазах. Каким мерзким. А ведь он… без пошлых мыслей. Но… ей ведь все равно некуда податься. Ничья. А сама не выживет в каменных джунглях, среди людей, которых не понимает. Он нужен ей. И тем не менее, она не скрывает своего разочарования. Унижает его одной своей мыслью, о его грязных намерениях. – Не будем торопиться, – решает Форд, понимающе улыбается, ободряюще даже, и с тяжелым вздохом отходя от Дианы. – У нас много времени… вся жизнь впереди.

Диана Клевеленд

Это ужасно. Я пропадаю в чужом мире уже порядка двух или даже всех трех недель. Я сбилась с чету дней. Кажется, что я схожу с ума. Мир, в котором я оказалась по воле злого Рока, был удивителен. Но наслаждаться своим путешествием я не могла. И хотя в душе больше не рвало так остро, все же до сих пор тянуло тупой болью, пульсировало в груди, напоминая об утрате.

Место, в котором меня держали… я даже не могу понять, где я. Похоже на смесь тюрьмы и госпиталя одновременно. Без сопровождения Форда меня никуда не выпускали. А сам же Форд… кто он? Не законник и не врач. Но явно тут заправляет всем. Потому что слуги, приносящие мне одежду, еду и яркую, блестящую макулатуру, слушались его беспрекословно. Буквально с полу-взгляда. Я решила, что со власть имущими ссориться глупо, поэтому не строила из себя строптивицу. И хотя никакого желания жить у меня не наблюдалось, я больше не пыталась провоцировать этих странных людей, которые пресекали любые мои разрушительные эмоции просто усыпляя меня.

– Пойдем. – Говорит Форд, но я делаю вид, что ничего не понимаю. Признаться, я действительно не понимаю девяносто процентов сказанного им. Но определенные слова успели отложиться у меня в голове за эти недели. Мы очень много проводим времени за книгами, где забавными рисунками показываются самые элементарные вещи, впрочем, название которых я не знала на языке этого мира. Так, мы разобрались в эмоциях, на примерах разной степени скорченности рожиц. На рисунке семейного древа, Форд поведал мне, как называются люди в их семьях. Кто кому брат, а кто кому муж и так далее. Времена года, явления природы, предметы обихода… Это было даже интересно, изучать язык так… учитывая, что опыт изучения языков у меня уже был, такой способ, мне понравился, хоть и накладывал свои ограничения.

Форд пытался быть галантным. Подавал мне руку, которую я нарочно игнорировала, чтобы не давать мужчине никакого повода думать обо мне в романтическом ключе. Когда я оступалась на скользкой лесенке, он придерживал меня под локоть или за талию. Но я делала вид, что ничего не чувствую, и благодарно кивнув, разрывала дистанцию. Мое поведение было неприятно Форду. Но я не имела никаких моральных сил отбиваться от его интереса. Мне хотелось просто лечь и умереть, чтобы меня никто не трогал. Но он приходил, снова и снова. Все чаще. Проводил времени рядом все дольше. Не смотря на языковой барьер, Форд был интересным. Все время меня пытался развлечь, увлечь, вывести из моего маленького, уютного кокона, оплетшего душу своими черными нитями, уговаривающего, что можно жить и без сердца. Можно… и я буду жить. Только радоваться не буду…

– Море… – вдыхает полной грудью мужчина рядом со мной и улыбается приветливо. Серые глаза тепло поглядывают на меня сквозь стекла очков. Короткие волосы с непослушным чубом. Небрежная щетина. Вид такой… хулиганский какой-то. И это при том, что я знаю, человек передо мной непростой. Он главный в той вежливой тюрьме, где меня держат. А на вид… ну мальчишка рубаха-парень.

– Море, – согласно повторяю я, вспоминая совсем иное море. Покрытое льдами. Со скалами вокруг и коварными рифами вдоль береговой линии. С ветрами злыми и колючими, бьющими по лицу, срывающимися, желающими убить. Здесь же... все иначе. И дело не в том, что я пришла из лютой зимы в самое лето. Тут море… другое. Спокойное. Берег пологий, позволяющий подойти к самой кромке воды, не боясь быть утянутой в пучину. Ветер был теплым и ласковым, а вокруг слышались разговоры, громкий смех, лай играющих с хозяевами собак и детские счастливые крики – визги.

Берег песчаный, горячий, прогретый солнцем. Ноги в странных сандалиях, утопали в песке, и мне пришлось разуться. Я не сразу пришла к этой мысли, но заметив людей, что бродили тут босыми, последовала их примеру, решив, что такое поведение тут норма. Правда не смогла не ужаснуться, заметив совершенно раздетых людей. И мужчины и женщины были… совершенно неподобающе наряжены для выхода на люди. И если на дам, я смотрела хоть и с осуждением, но без страха. Все таки, что есть у них, чего нет у меня? Я это все уже видела на себе. Чего же бояться, да? У может и побольше некоторых выросло. То вот мужчины в каких-то непонятных эластичных тряпочках на причинном месте меня ввергли просто в ужас. Я пыталась не смотреть, но куда не повернись, везде были самцы, с голыми волосатыми ногами, с обнаженными торсами и с этим недоразумением в области паха, обтягивающие и обрисовывающие срам, не предназначенный для глаз юных майс.

Заметив мое смущение и попытки спрятать глаза, Форд только усмехнулся и милостиво увел меня подальше от моря.

– Что это? – удивляюсь, когда Форд протягивает мне небольшой шелковы мешочек. Развязываю тесемки, под пристальным взглядом мужчины. Ощущение, будто он меня изучает, записывает у себя в голове все мои реакции, мои эмоции. Словно книгу обо мне пишет мысленно. Открываю мешочек и замираю в нерешительности. Мой радужный жемчуг… где…? Где я его потеряла? Когда лишилась своей защиты и единственной весточки из прошлой жизни?

Форд несколькими фразами привлекает мое внимание. Я ничего не понимаю. Но промелькнувшее имя Кайли меня наталкивает на мысль, что жемчужины принесла та женщина… законница. Наверное, я лишилась украшения еще при задержании…

– Хэй? – выводит меня из задумчивости голос Форда. – Ты в порядке?

Я киваю, смаргивая слезинку. Непрошенная она. Бесполезная. Ничего ведь не вернуть уже, не исправить. Мне вообще надо радоваться, что маги оказались косорукими и я сейчас не сражаюсь в своей последней битве где-то на дне миров. А всего лишь сижу на летней веранде в иномирной ресторации и пытаюсь совладать с чувствами, зачем-то начинающими мне вновь терзать душу, закручиваясь внутри по спирали, поднимаясь от живота к горлу.

– Смотри, – кладет передо мной блокнот и карандаш. – Рисуй…

Я несмело беру карандаш, пальцы чуть подрагивают. И вопросительно смотрю на Форда. Что рисовать? Эта игра мне уже знакома. Он будто проверяет меня на адекватность. Говорит слова, что я уже знаю, а я их иллюстрирую. Так на листе появляются птицы, море, солнце, дерево, ребенок, дом, чашка… и много еще каких мелочей, должных доказать, что я понимаю его, Форда. Все схематично. Главное суть. Но вдруг он произносит «Дэкер» и грифель в карандаше подламывается, укатываясь прочь с листа, а я испуганно поднимаю глаза на мужчину. Тот смотрит уверенно и серьезно. Вопросительно выгибает бровь и ведет в мою сторону кистью, будто предлагая продолжать и повторяет «Дэкер…» и снова этот жест, мол давай, нарисуй его.

Я смотрю на сломанный карандаш в дрожащих пальцах. Передо мной ложиться еще один, должный помочь мне справиться с задачей. Несмело беру второй, целый карандаш и неуверенно рисую человечка, должного обозначить мужчину. Понимаю глаза на Форда.

– Дэкер, – говорю я, указывая на рисунок. – Мой мужчина, – добавляю на местном языке. Благо, что такие простые слова я упсела освоить.

– Тебе грустно? – пытливый взгляд. Я отрицательно качаю головой. Не знаю, как ему объяснить то, что чувствую. А он именно это и хочет узнать. Достает из кармана артефакт, похожий на блокнот и что-то там елозит пальцем. Потом поворачивает ко мне и я вижу яркие картинки лиц с разными эмоциями и небольшими зарисовками ситуаций, подходящих под них. Пробегаюсь глазами и нахожу рисунок маленькой девочки, что ревет над разбитой коленкой. Указываю на нее.

– Больно… – задумчиво озвучивает выбранную мною эмоцию. То есть, я думаю, что он сказал именно это. Я во всяком случае, имела в виду, что мне больно. Если на его языке это звучит иначе, не мои проблемы.

Принесли наш заказ и Форд убрал блокнот, чтобы не мешать мне наслаждаться едой. Ну, по крайней мере, по его виду я понимала, что он хочет знать, нравиться ли мне то, что я ем. Так смотрел на меня… что я невольно задумалась о побеге. Да, в неизвестность. Но что-то слишком настораживает его интерес. Загадочным словом «айскрим» он обозвал холодный десерт, усыпанный всякими вкусностями. За соседним столиком семья сидела с двумя детьми, и оба чада облизывались на мою прозрачную чашу с десертом, из которой возвышались разноцветные шарики, торчали вафли, какие-то трубочки с запахом шоколада, и еще куча всего. Подозреваю, что такую порцию мне есть дня два придется. Оценив размах, с которым Форд умеет действовать, я решила попробовать всего по чуть-чуть, чтобы не объесться и при этом уважить мужчину и его кажется научный интерес. А потому я демонстративно пробовала все и кривилась, показывая, что мне не нравится или же кивала в знак одобрения. Моя игра развеселила Форда, но я по глазам видела, что он запоминает, что мне понравилось, а что нет.

В тюрьму мы не вернулись тем вечером. Форд отвез меня в большой дом, полный стекла, комнат, полных странной минималистической мебели, огромных окон, должных давать много света и целой кучи непонятных мне артефактов. Я с прискорбием осознала, что он привез меня в свой дом. Сразу как-то захотелось в свою уютную белоснежную темницу, но Форд неумолимо указал мне на одну из комнат, и совершенно с ангельским взглядом констатировал мою судьбу.

– Это твоя комната.