Текст книги "Город на берегу неба (СИ)"

Автор книги: Юлия Монакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

8

Оля

Москва, прошлое

Первую попытку сбежать из дома Оля предприняла в шестнадцать лет.

Это был тщательно продуманный и разработанный до мелочей план: Оля должна была уехать в Омск к папе и бабушке.

Отношения с родным отцом у неё складывались не сказать чтобы слишком тёплые: он исправно выплачивал алименты, иногда присылал подарки ко дню рождения, ещё реже звонил и писал сообщения. И всё-таки этот человек был для Оли куда ближе, чем ненавистный отчим с его холодным змеиным взглядом.

После развода отец вернулся на малую родину, устроился работать в какую-то контору, повторно не женился и детей не завёл. “Неудачник”, – пренебрежительно отзывалась о бывшем муже мама. Оле иногда казалось, что она говорит так специально, подыгрывая отчиму, чтобы сделать ему приятно.

Несколько раз в телефонных разговорах Оля осторожно намекала отцу: а как бы он отреагировал, если бы она вдруг собралась приехать к ним в Омск на каникулы? Тот мычал что-то маловразумительное, но, впрочем, не выражал особого протеста. В конце концов, почему бы и нет? Бабушка тоже не против была повидать единственную внучку.

Разумеется, Оля не делилась своими планами ни с кем из домашних. На летних каникулах отчим намеревался запихнуть её в какой-то лагерь для одарённых детей, в котором вместо того, чтобы наслаждаться летней вольницей, купаться, загорать, есть свежие фрукты и овощи, играть в командные игры и отплясывать на дискотеках, пришлось бы усиленно заниматься математикой, информатикой, физикой, химией и биологией, исправно выполнять домашние задания, участвовать во всевозможных олимпиадах и викторинах. Вот уж счастье, ничего не скажешь!..

Денег на карманные расходы Оля получала не слишком много, но кое-что ей всё же удалось скопить. Сходя с ума от собственного безрассудства и наглости, она забронировала онлайн и оплатила билет на поезд в один конец. Точное время приезда сообщать отцу не стала – то ли боялась, что он в последний момент придумает какую-нибудь отговорку, чтобы она не приезжала, то ли просто суеверно не хотела сглазить.

Она специально выбрала будний день для отъезда: отчим был занят у себя в центре, Лёнчик – в университете (он как раз заканчивал первый курс и сдавал летнюю сессию), а усыпить бдительность матери можно было не в пример проще.

С того памятного конфликта, когда Оля выскочила из ванной в одном полотенце и напоролась на сводного брата, Лёнчик прекратил явные поползновения в её сторону. Может, боялся гнева отца… но она всё равно не могла окончательно расслабиться в его присутствии, подсознательно то и дело ожидая подвоха. Когда же Лёнчик стал студентом, то и вовсе раздулся от осознания собственной важности и избрал иную тактику общения с Олей: он теперь постоянно гнобил и унижал её. “Уродина”, “тощая”, “коротконогая”, “плоская как доска” – эти и другие эпитеты Оля слышала в свой адрес постоянно, и хотя умом понимала, что они не имеют ничего общего с действительностью, что Лёнчик просто вымещает на ней свои собственные комплексы – всё равно самооценка изрядно страдала. В шестнадцать лет обычно хочется слышать, что ты красивая, а не уродливая или коротконогая.

Много вещей Оля с собой брать не стала, чтобы не привлекать излишнее внимание любознательных соседок во дворе. Обошлась одним рюкзаком.

Дождавшись, когда мама скроется в ванной для ежедневных косметических процедур, Оля подхватила рюкзак за лямки и осторожно, на цыпочках, прокралась из своей комнаты в прихожую. Почти не дыша, стараясь лишний раз не щёлкнуть замком и не скрипнуть дверью, она выскочила из квартиры и сломя голову понеслась вниз по лестнице.

Всю дорогу в метро ей параноически казалось, что за ней следят. В каждой мужской фигуре мерещился отчим – и Оля вздрагивала, моментально покрываясь холодным потом. Телефон она предусмотрительно отключила, намереваясь воспользоваться им лишь в случае крайней необходимости. Ничего, в Омске она купит себе местную симку и заживёт новой жизнью… Отец, конечно, будет в шоке, что она не просто приехала погостить, а собирается остаться насовсем, но не выгонит же он её на улицу. Человек он в конце концов или зверь – отказывать в приюте родному ребёнку? Они поговорят, она всё-всё ему откровенно расскажет… он же ей не враг. Он обязательно поймёт и поддержит, защитит, объяснится с бывшей супругой, скажет, что Оля хочет жить с ним – и точка!

Очутившись на Ярославском вокзале, Оля не стала торчать у всех на виду в зале ожидания или где-нибудь на хорошо просматриваемом месте, а сразу же постаралась смешаться с толпой, разгуливая туда-сюда среди провожающих и встречающих. До отправления её поезда оставалось ещё два часа, и Оля провела их в безумном напряжении, постоянно вертя головой по сторонам и высматривая, не видно ли поблизости кого-нибудь подозрительно знакомого.

Как скоро дома обнаружат, что она пропала?.. Заявят ли сразу в полицию или попытаются сначала обойтись собственными силами?.. Где, у кого станут её первым делом искать? У одноклассников?

Конечно, Оля понимала, что весь её план побега шит белыми нитками, в нём было слишком много несуразностей и слабых мест, но сейчас главным было одно – добраться до Омска. Там, ей казалось, она будет в недосягаемости и безопасности… Ну не попрётся же за ней отчим из Москвы, в самом деле! Или всё-таки попрётся? Да на что она ему сдалась, он же сам её откровенно не выносит, как и она его…

Наконец объявили, что начинается посадка на её поезд. Надвинув бейсболку на самые глаза, Оля торопливо зашагала по направлению к нужной платформе. Ещё немного, ещё совсем чуть-чуть… и она будет свободна!

Её вагон оказался почти в самом конце состава. Проводница бесстрастно проверила билет и паспорт (Оля в этот момент не на шутку напряглась, как будто боялась, что номер её паспорта уже разошёлся по всем инстанциям и она объявлена в федеральный розыск) и кивнула:

– Место сорок один. Это нижнее боковое.

– Спасибо, – отозвалась Оля, боясь поверить своему счастью.

Ступив в тесный тамбур, она на секунду даже зажмурилась. Неужели? Неужели она сделала это?!

Оля затолкала рюкзак под свою полку, с облегчением стащила бейсболку, высвобождая длинные волосы, и присела, положив руки на столик. Она в буквальном смысле считала минуты до отправления. Как только поезд тронется, как только Оля услышит успокаивающий перестук колёс… вот тогда она точно поверит, что всё обошлось.

По узкому проходу плацкартного вагона туда-сюда сновали люди. Кто-то шумно прощался и обнимался с кем-то, кто-то уже шуршал пакетами с едой, хотя поезд пока ещё стоял, кто-то выискивал в чемодане одежду для переодевания… Все эти люди казались сейчас Оле невероятно милыми, прекрасными, добрыми и практически родными. Она готова была расцеловать каждого!

По проходу пробежала озабоченная проводница:

– Уважаемые провожающие, пожалуйста, покиньте вагон! Поезд отправляется через пять минут.

Оля тихонько выдохнула. Поезд отправляется через пять минут… есть ли в мире что-то более прекрасное, чем эти слова?!

Улыбнувшись собственным мыслям, она посмотрела в окно… и упёрлась взглядом в физиономию отчима по ту сторону стекла.

Сердце у неё оборвалось. Просто остановилось! А отчим между тем уже торопливо помчался по перрону, намереваясь поскорее попасть в вагон.

Оля вскочила на ноги, моментально выхватила из-под полки свой рюкзак, бестолково и суетливо заметалась. Она совершенно растерялась и банально не соображала, что ей сейчас делать. Бежать? Но куда? Удирать от отчима по всему составу?

– Вы не можете войти… – услышала она возмущённые протесты проводницы. – Поезд сейчас отправляется… Немедленно покиньте вагон!

– Заткнитесь! – рявкнул отчим. – Там моя дочь!

Оля вжала голову в плечи, наблюдая, как этот человек торопливо шагает к ней по проходу. Иллюзия её свободы рассеялась. По-прежнему пленница… ничего не изменилось.

Оказавшись перед падчерицей, отчим тихо, но доходчиво произнёс:

– Пикнешь – убью.

Подхватил одной рукой Олин рюкзак, а второй – намотал на руку её длинные волосы и бесцеремонно, на глазах всего вагона, потащил к выходу.

Оля безропотно повиновалась.

То, что никто из пассажиров не заступился, не остановил отчима, в конце концов даже просто не спросил, что здесь происходит, поначалу ужасно обидело и потрясло Олю. Уже позже – много позже! – она поняла, что люди просто эгоистично не хотели себе проблем и лишней головной боли перед самым отъездом. Поезд отправлялся с минуты на минуту, кому было охота влезать «на дорожку» в семейный конфликт?.. Сами разберутся, дело житейское.

На перроне отчим отпустил её волосы, но Оле и в голову не пришло рвануть куда-нибудь в сторону и бежать, бежать, бежать со всех ног… она понимала, что далеко всё равно не убежала бы. Она не додумалась даже заорать, позвать на помощь. Может, и стоило – ну в самом деле, не убил бы он её?! Или всё-таки убил бы, как и обещал?

Точно загипнотизированная, она переставляла одереневевшие ноги, идя рядом с отчимом, и стороннему наблюдателю могло показаться, что заботливый папочка только что встретил любимую доченьку на вокзале и теперь они дружно направляются домой.

– Дрянь, стерва, идиотка малолетняя, – негромко, почти ласково, выговаривал он ей на ходу. – Тварь неблагодарная, скотина! Не умеешь ценить того, что тебе дают. Морду воротишь. С жиру бесишься! Ты даже не представляешь, что натворила. Какую жизнь сама себе обеспечила. Да ты у меня теперь не то что выходить одна – даже срать отныне будешь под присмотром. И никакой сотовой связи, никакого интернета, никаких банковских карт…

Вычислить, где Оля и куда она направляется, оказалось проще простого – отчим просто проверил историю браузера в её компьютере и обнаружил, что пару дней назад падчерица покупала билет на поезд. Выяснить маршрут, дату и время отправления было и вовсе парой пустяков – вся информация осталась сохранённой на сайте в “моих заказах”. По понятным причинам Оля не потащила компьютер с собой в Омск, а вот замести следы и даже разлогиниться из всех своих аккаунтов не додумалась, слишком нервничала и спешила. Она вообще наделала чертовски много глупостей и допустила кучу косяков, хотя поначалу собственный план побега представлялся ей практически идеально-безупречным…

То памятное лето действительно стало для неё летом заключения. Оля оказалась в самой настоящей тюрьме. Из дому выходила только вместе с матерью или отчимом. Летом занятий в кружках было существенно меньше, но и на них её отводили за ручку как маленькую и встречали после окончания у самых дверей. Телефоном давали пользоваться в случае крайней необходимости – например, когда нужно было поговорить с руководителем кружка или секции, и все разговоры велись в присутствии родных. Интернет также использовался исключительно для учёбы.

В августе её всё-таки отправили в лагерь для одарённых детей – и, как ни мучительна была прежде для Оли мысль о таком “весёлом” времяпровождении, теперь же она обрадовалась хотя бы глотку мнимой свободы. Всё познаётся в сравнении…

Она не плакала, не жаловалась, не роптала на судьбу, ничем не показывала того, как ей плохо. Просто понемножку приходила в себя и копила силы для новой попытки.

9

Рус

Сан-Франциско, наше время

– Что ты будешь пить? – спросила Лейла, кивнув в сторону барной стойки. – У нас здесь неплохой выбор, знаешь ли. Ты гость Ольги, поэтому всё за счёт заведения!

– Спасибо, ничего, – Рус покачал головой. – Я за рулём.

Лейла округлила глаза:

– Да ладно врать-то! Я же видела, как вы топали на своих двоих.

– Мой мотоцикл припаркован недалеко от Юнион-сквер.

– О, тем более – мотоцикл… Байкеры вечно бухие, нет? Пиво-то тебе можно?

– Если только безалкогольное.

– Боже, ну и зануда ты, сладенький. Да до утра весь хмель выветрится!

– Ладно, чёрт с тобой, я выпью пива. Но только одну кружку! – сдался Рус, поняв, что проще уступить, и ликующая Лейла сделала знак официантке.

Тем временем танцевальный номер закончился, и “красотки” (или красавцы?) удалились со сцены под одобрительные хлопки и свист публики.

– А вот теперь… смотри! – Лейла выпрямилась на стуле и схватила Руса за руку, привлекая его внимание; глаза у неё лихорадочно заблестели. – Сейчас выход нашей девочки.

“Наша девочка”… Она всегда произносила это с абсолютно непередаваемым выражением, и Рус невольно подхватывал, перенимал эти интонации, думая об Оле.

Он ждал от неё сольного номера, но девушка появилась на сцене не одна, а в компании ещё двух танцовщиц. Впрочем, Оля встала в центре, а её коллеги – по бокам, чуть позади, так что сразу становилось понятно, кто здесь главный.

Каждая из девушек была одета в маленький топ, открывающий живот, и короткие обтягивающие шортики. Туфли на высоченном каблуке, перчатки и ободок с кошачьими ушками завершали сценический образ – судя по всему, девушки изображали кошек. Оля была рыжей кошечкой (золотисто-оранжевый оттенок костюма удивительно шёл к её волнистым волосам цвета листопада и зелёным глазам), а две другие девушки – чёрной и белой.

Рус не успел даже опомниться, насмотреться, налюбоваться на “нашу девочку”, как грянула музыка.

О, что тут началось!..

Как он уже говорил Оле, стили современного танца не были его сильной стороной – Рус в них просто не разбирался. Но то, что творила эта троица на сцене, заставило его в буквальном смысле раскрыть рот и забыть как дышать. Он жадно ловил каждое движение танцовщиц (ну, если честно – то, конечно, только одной конкретной танцовщицы), боясь пропустить даже незначительный жест. Безумная смесь страсти, огня, бешеного ритма и лёгкой эротики, томной грации домашней кошечки и неистовства дикой тигрицы – вот что демонстрировала девушка благодарно вопящим зрителям. Впрочем, ему почему-то самонадеянно хотелось верить, что танцует она только для него одного…

Казалось, в Олином теле не осталось ни одной незадействованной мышцы. Она прогибалась и извивалась, делала какие-то сумасшедшие гимнастические трюки, то распластывалась на сцене, то буквально взлетала, успевая при этом посылать публике лучезарные улыбки. Это можно было бы принять за талантливейшую хореографическую импровизацию, если бы краем глаза Рус не заметил, что все девушки танцуют абсолютно синхронно. Это казалось просто невероятным. Фантастическим! Отточенный до совершенства номер был вполне достоен подмостков Бродвея.

Оля опустилась на пол, изящно выгнув спину, встряхнула своими роскошными кудрями, которые волной упали на её плечи и грудь (грудь… господи, грудь была просто сногсшибательна, плотно облегающий топ ни черта не скрывал, а лишь подчёркивал её красоту), и вдруг, резко подняв голову, встретилась глазами с Русом. Она целенаправленно искала его взгляд и, поймав, на секунду замерла, словно всматриваясь в самую его сущность. Рус почувствовал, что вновь покрывается мурашками – эта девчонка творила с ним что-то невероятное! Разгорячённая танцем, Оля была так хороша и соблазнительна, что невозможно было не отреагировать… соответствующим образом, как отреагировал бы любой нормальный мужик.

“Наша девочка”…

Никакая не “наша”, к дьяволу! Моя! Только моя…

А девушки уже заканчивали выступление. Взявшись за руки, под оглушительный восторженный ор они синхронно отступали вглубь сцены, покачивая плечами и бёдрами.

– Спасибо, крошки, я кончил! – проорал какой-то придурок из толпы.

Но, несмотря на возбуждение, овладевшее Русом, этот танец всё же был не о сексе. Это было… круче, чем секс. Даже круче, чем гнать на мотоцикле по ночной трассе со скоростью сто семьдесят пять километров в час.

Танцовщицы послали публике воздушные поцелуи и скрылись со сцены. Рус не сразу сообразил, что кто-то похлопывает его по плечу. Он с трудом сфокусировал взгляд и увидел понимающе ухмыляющуюся Лейлу:

– Твоё пиво, красавчик!..

– Впечатляет, верно? – она панибратски ущипнула его за бочок.

– Не то слово, – опомнившись, выговорил Рус. – Это… очень круто. Очень! – он с жадностью сделал глоток холодного пива, пытаясь привести мысли и чувства в порядок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– У меня нюх на таланты, – похвасталась Лейла. – Шоу в этом клубе – моя профессиональная гордость!

– Шоу действительно потрясающее, – нисколько не кривя душой, подтвердил он. – Тебе бы продюсером работать. Раскручивала бы начинающих артистов, делая из них суперзвёзд…

– Всему своё время, миленький! – усмехнулась собеседница. – Мир ещё услышит обо мне!

Рус снова перевёл взгляд на опустевшую сцену.

– У Ольги будет несколько выходов, – словно прочитав его мысли, сообщила Лейла. – Два сольных танца, три групповых. Хочешь посмотреть их все?

Рус не сразу понял суть вопроса.

– А что, есть варианты?

– Я имею в виду, ты намереваешься остаться здесь до закрытия или свинтишь пораньше?

– Я буду ждать, пока Оля не освободится, – он пожал плечами. – Когда заканчивается её смена?

– В пять утра, с закрытием.

– А я слышал, что из-за коронавируса власти Калифорнии ограничили время работы баров, ночных клубов и ресторанов…

– Ограничили, – кивнула Лейла. – Но это касается приличных и респектабельных заведений, а на нашу забегаловку властям плевать! Полиция в этот район ночами лишний раз и не суётся – только по вызовам приезжает. Официально, конечно, не положено… Так что формальные приличия мы соблюдаем: заметь, ни рекламы, ни светящихся вывесок снаружи, которые могли бы привлечь внимание незнакомцев. Случайные прохожие, если их и занесёт в это злачное место, подумают, что всё закрыто. В наш бар могут попасть только постоянные проверенные клиенты!

– Так мне, получается, дико повезло, – усмехнулся Рус. – Я вроде как попал на тайную закрытую вечеринку для избранных?

– Да ты вообще счастливчик, – Лейла снова игриво ткнула его в бок, встряхнув золотистыми локонами – слишком блестящими и гладкими для того, чтобы быть настоящими. – Признавайся, какие у тебя планы на Ольгу?

Вопрос был задан так неожиданно и “в лоб”, что Рус даже не сразу понял сути.

– Что, прости?..

– Я говорю: какие у тебя намерения относительно нашей девочки? Я надеюсь, самые что ни на есть серьёзные?

Рус поперхнулся пивом.

– Слушай, мы с ней… едва знакомы. Она мне, конечно, очень нравится, но я не собираюсь форсировать. Не хочу её пугать.

Лейла одобрительно кивнула, посасывая через трубочку свой коктейль какой-то невообразимой расцветки.

– А вот это правильно. Торопиться не надо, девчонка и так не верит людям, особенно мужикам…

– Почему? – Рус ухватился за эту фразу. – Ей сделали что-то плохое?

Лейла неопределённо всплеснула ладонями:

– Да ей столько за всю жизнь сделали, что она теперь к себе с ходу никого близко не подпускает! Поэтому я и удивилась, что вы только сегодня встретились. Обычно она не таскает малознакомых парней к себе на работу.

– Ну, – Рус слегка сконфуженно запустил руку в свои густые волосы и слегка взлохматил их, – откровенно говоря, я сам с ней потащился. Она меня… не приглашала. Я просто решил её проводить.

Лейла фыркнула:

– Не смеши меня! Если бы Ольга не хотела – чёрта с два она в принципе позволила бы кому-либо провожать её. Значит, чем-то ты и вправду ей приглянулся, сладенький… Но только не воображай, что ты первый, кто развесил слюни, увидев её.

– Я и не воображаю, – улыбнулся Рус. – Она красотка.

Почему-то совершенно не хотелось обижаться на подколки Лейлы – тем более, они были беззлобны и вполне справедливы. Ему вообще было удивительно легко с этой… этим… созданием, и даже проблемы языкового барьера не возникало: Лейла, манерничая в соответствии с выбранным образом, заметно растягивала слова, проговаривала их по-женски тягуче и медленно, так что ему всё было понятно с первого раза и почти не приходилось переспрашивать.

– Как давно ты живёшь во Фриско?*

Рус отрицательно качнул головой:

– Я не живу здесь. Просто турист. Проездом.

– Опаньки! – Лейла выглядела по-настоящему расстроенной и шокированной. – Так значит, с нашей девочкой тебе по-любому ничего не светит, чувак? Учти, для развлечений на одну ночь она не годится. Да я тебе яйца оторву, если ты попытаешься хотя бы рыпнуться в этом направлении. Серьёзно!

Слышать это было неприятно, но не признать закономерность претензий Лейлы Рус по-прежнему не мог.

– В России бы сказали, что ты сейчас режешь меня без ножа, – вздохнул он и снова сделал глоток из своей кружки. – Честное слово, я и сам в раздрае. Оля мне нравится, но я совершенно не знаю, что теперь с этим делать. Я не хочу мимолётных романов, но…

– … но с ней хочешь? – Лейла засмеялась.

– Не совсем так… чёрт, ну я правда не могу это сейчас сформулировать!

– Тебя к ней тянет, – констатировала Лейла.

Рус согласно кивнул.

– Тянет. И ещё как! Я из-за неё сегодня почти весь день проторчал на Юнион-сквер вместо того, чтобы изучать город. Смотрел на неё как придурок… и не хотел никуда уезжать. А потом и вовсе подошёл познакомиться.

– Боже, как это ми-и-ило!.. – пропела Лейла. – Нет, вы всё-таки удивительно славная парочка. Жаль, что ничего у вас, скорее всего, не выйдет, – помахивая накладными ресницами, словно опахалом, уверенно подытожила она.

Между тем на сцене снова началась какая-то движуха. Рус обрадовался, но, как выяснилось, преждевременно – это была не Оля со своими “кошечками”, а другие артистки.

– Ольга, наверное, красится к следующему номеру. Ей только минут через двадцать выходить, – заметив его разочарование, благосклонно сообщила Лейла. – Хочешь, я пока проведу тебя в гримёрку?

– Ещё спрашиваешь! – с благодарностью отозвался Рус. – Проведи, пожалуйста.

– Только девчонок не лапай, у нас тут всё-таки не бордель!

– А вот об этом можно было и не предупреждать, – проворчал он себе под нос.

Как выяснилось, гримёрная здесь была одна на всех. Тесное, душное помещение, в которое набилось одновременно человек десять – и девушки, и псевдодевушки переодевались и красились вместе, ничуть не стесняясь друг друга. В спёртом воздухе витали, смешиваясь в адский коктейль, запахи пота, пыли, пудры, дешёвых духов и жидкости для снятия лака. У Руса перехватило дыхание, а в глазах зарябило от блёсток, перьев, пышных причёсок, пунцовых ногтей, коралловых губ и полуобнажённых тел.

Его появление танцовщицы встретили с неподдельным восторгом.

– Вау! – взвизгнул кто-то. – Какой мальчик! Лейла, ну обрадуй же нас, неужели это новый артист?!

– Разбежались, – подмигнула та. – Это единственный сын русского миллиардера, который специально прилетел из Сибири, чтобы попросить руки у нашей Ольги…

Все ошеломлённо притихли. Рус и сам обалдел от такого представления, но в это время откуда-то из угла раздался Олин смех – низкий, грудной, возбуждающий и пьянящий не хуже вина.

– Лейла, ты как всегда со своими приколами… Девочки, расслабьтесь. Это мой знакомый. Он действительно прилетел из России, но уж точно не ради меня и не для того, чтобы просить моей руки

Она поднялась с пуфика, на котором сидела, и сделала шаг навстречу Русу. Девочки и “девочки” отмерли.

– И я, к сожалению, вовсе не сын сибирского миллиардера, – на всякий случай добавил Рус, откровенно любуясь Олей в новом сценическом образе: на этот раз она была одета в жилетку, короткую юбочку, ковбойскую шляпу и высокие узкие сапоги на каблуке.

– Тебе понравился наш танец? – спросила она, чуть смущаясь.

– Ты была просто восхитительна, – честно ответил он. Оля мило покраснела и опустила глаза. Они стояли совсем близко друг к другу, размеры гримёрки это оправдывали, и Русу хотелось взвыть от того, что он чувствовал жар её тела в считанных сантиметрах от своего собственного, но… не мог, не смел прикоснуться к ней, обнять, вжать её в себя как можно крепче и попробовать на вкус её губы. У него даже голова закружилась, и он, справляясь с собственными дикими желаниями, лишь набрал в лёгкие побольше воздуха и резко выдохнул.

– Мы вам не мешаем, нет? – добродушно заулюлюкали артистки. – Ребята, от вас сейчас пар пойдёт!

Оля почему-то рассердилась не на шутку.

– Пар от нас пойдёт, потому что здесь душно до одури. Я чуть в обморок не падаю! Ну невозможно же работать без вентилятора…

К великому разочарованию Руса, она отступила на полшага назад – на более-менее безопасное расстояние – и кивнула в сторону пуфика:

– Присаживайся, если хочешь.

– Да нет, я… постою, – неловко отозвался он. Его смущала эта ситуация, выбивало из колеи присутствие большого количества свидетелей с их бесцеремонными наблюдениями и подколками, бесила невозможность прямо сейчас получить то, чего он хочет… и всё же он не жалел, что пришёл. Удивительно, нетипично для него – испытывать радость от того, что просто смотришь на девушку. Ему очень, очень, очень нравилось на неё смотреть…

– У тебя такой странный взгляд, – немного нервно сказала Оля.

– Всё ещё принимаешь меня за серийного убийцу? – пошутил он.

– Что?.. А, я тогда, видимо, от растерянности много глупостей тебе наговорила, – виновато пробормотала она. – Прости.

Рус хотел ответить, как вдруг за дверью послышался какой-то шум. Лейла сделала всем знак заткнуться. Весело щебечущие танцовщицы моментально притихли и, встревоженно переглядываясь, стали настороженно прислушиваться к звукам, доносящимся снаружи.

Дверь распахнулась.

В гримёрку, и без того тесную, ввалилась ещё одна артистка – судя по несколько встрёпанному, безумно-ошалевшему виду, она сбежала прямо с выступления, бросив сцену.

– Облава! – выдохнула она с круглыми от ужаса глазами.

___________________________

* Фриско (Frisco) – просторечное название города Сан-Франциско, распространенное среди американцев.