Текст книги "Город на берегу неба (СИ)"

Автор книги: Юлия Монакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

32

В ту ночь Джуди, как назло, ужасно долго не засыпала. Словно специально решила не спать, а понаблюдать исподтишка за Олей.

Та старательно изображала, что видит десятый сон, повернувшись лицом к стене, и чувствовала себя на редкость неуютно. Было полное ощущение, что её “пасут”. Она не рискнула отправить сообщение Брэндону даже под одеялом, чтобы Джуди её не засекла, и осознание того, что он ждёт её там, у себя в комнате, а она не может прийти, просто выматывало душу.

Наконец Джуди заснула. Во всяком случае, Оле хотелось в это верить. Она долго прислушивалась к дыханию подруги, пытаясь определить, не игра ли это. Джуди не шевелилась, дышала ровно и размеренно, и после отчаянных колебаний Оля всё-таки решилась на очередной побег. Не видеть Брэндона было выше её сил. У них и так осталось слишком мало времени…

Засунув под одеяло подушку на случай, если Джуди вдруг снова проснётся (в темноте можно было и не понять, что Оли нет на месте), она тихонечко, на цыпочках, выскользнула из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь.

Брэндон, как мог, попытался успокоить Олю и усыпить её страхи, но, похоже, он и сам был не слишком-то уверен в том, что они в полной безопасности. После того, что Макейла ляпнула при всех за столом, градус внимания к их парочке со стороны домашних явно повысился.

Именно поэтому Оля постаралась не задерживаться сегодня. Она вернулась от Брэндона уже через час, не заметив ничего подозрительного – похоже, Джуди по-прежнему крепко спала. Однако стоило лишь улечься на свою кровать – и в темноте раздался короткий, но ясный и отчётливый смешок.

Оля покрылась мурашками. Что это? Показалось или Джуди правда засмеялась?!

В комнате воцарилось молчание. Больше никаких звуков – ни смешков, ни чего-либо ещё. Но… не сходит же она с ума?! Может, это просто скрипнула кровать? Рехнуться можно было от неизвестности…

Оля накрылась одеялом, пытаясь подавить трусливую нервную дрожь, но предчувствие неотвратимых неприятностей так и захлестнуло её с головой, словно ледяной волной.

Утром она проснулась позже всех. Соседняя кровать была пуста, Джуди уже упорхнула, не став её будить, что было на неё непохоже – обычно девушки, почистив пёрышки, спускались вниз вместе, аккурат к завтраку.

Оля села на постели, моргая всё ещё сонными глазами и чувствуя себя разбитой и усталой – даже несмотря на то, что проспала около семи часов. Да и настроение было не слишком-то радужным. Сегодня – канун Нового года. Праздники заканчиваются, уже завтра Брэндону придётся уехать…

Она с трудом поднялась, через силу умылась и почистила зубы – на полноценный душ энергии уже не хватило. Переодевшись, Оля вышла из комнаты, потому что ощущение одиночества неожиданно стало давить на неё буквально физически. Захотелось очутиться там, где люди. Где весело, где смех, где улыбки…

Уже возле лестницы, ведущей на первый этаж, Оле вдруг показалось, что из комнаты Брэндона раздаются голоса. Она замедлила шаг и прислушалась. Так и есть! У Брэндона был посетитель. Точнее, посетительница – Оля узнала голос миссис Сандерс.

Похоже, мать с сыном спорили, даже ссорились, время от времени переходя на слишком уж повышенные тона. Заинтригованная Оля сделала несколько шагов по направлению к двери и прислушалась.

Разумеется, она знала, что нехорошо подслушивать, подсматривать, читать чужие письма и так далее. Но почему-то терзало смутное подозрение, что происходящее в спальне Брэндона имеет непосредственное отношение к ней самой, к Оле…

– Мама! – услышала она жёсткий, какой-то чужой голос своего возлюбленного. – Давай я сам разберусь с этим, не лезь в мою личную жизнь, хорошо?!

– Это не только твоя жизнь, глупый! – звенящий голос миссис Сандерс тоже казался незнакомым, почти враждебным. – Ты развлекаешься, подставив под удар всех нас, неужели непонятно?!

– Ну какой удар, что ты преувеличиваешь?! Вас это вообще не должно касаться никаким боком.

– Ты уже совершил непоправимое! Ты уже втянул всю семью, связавшись с этой русской девочкой!

Оля похолодела. Колени вдруг отказались её держать и предательски подогнулись. Она судорожно ухватилась за стену, чтобы не упасть.

Дальнейший разговор намертво впечатался в её память, она могла бы воспроизвести его с любой секунды, словно в голове у неё сработал невидимый диктофон. Оля навсегда запомнила и слова, и интонации, и эмоции, сопровождающие этот спор…

– Никуда я вас не втягивал, не надо драматизировать. Да, ей всего семнадцать… но уже через несколько недель будет восемнадцать, и всё – нет никакой проблемы! – уверенно возразил Брэндон матери. – Или ты думаешь, что Ольга побежит в полицию заявлять, что я её изнасиловал? Она этого делать не станет, я тебя уверяю.

– Да при чём тут вообще возраст! – тон миссис Сандерс был близок к истерике. – То есть, конечно же, при чём, но даже это не главное… Мы – её хост-семья, мы несём за неё полную ответственность и отвечаем за всё, что может приключиться с ней в нашем доме. Ты только представляешь, какие неприятности могут нас ждать, если информация о вашей связи просочится наружу? А если об этом узнают партнёры отца… – её голос странно надломился, словно она боролась с рыданиями. – Юрист – и не уследил за тем, что в его собственном доме творится такое беззаконие!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– По-моему, ты слишком сгущаешь краски, – буркнул Брэндон сердито.

– Я не сгущаю, я даже недоговариваю! Пойми, она – гражданка другой страны, не американка! А если её родители устроят скандал? Вдруг она им проговорится?.. Ты представляешь, какие обвинения могут нам предъявить?! Господи Иисусе, я не верю, что ты действительно не осознаёшь последствий своей глупой интрижки! Или мой сын – полный идиот?

– Я не идиот. И это не интрижка, мама, – глухо отозвался Брэндон. – У нас всё намного серьёзнее.

У Оли из глаз внезапно брызнули слёзы. Какой же он хороший!.. Как её защищает…

– Ты меня убиваешь, – застонала миссис Сандерс. – Такое ощущение, что тебе всё ещё шестнадцать! Включи мозги! Ну что серьёзного может быть между вами?! Ольга хорошая девочка, она мне нравится, но она совершенно… совершенно тебе не подходит! Вы с ней никогда не смогли бы стать настоящей парой!

Оля закусила губу, крепко зажмурилась и сползла по стеночке на пол. Сил не было дальше слушать всё это, но и заставить себя уйти она не могла.

– Или ты жениться на ней собрался?

– Ну что ты такое говоришь! – Брэндон засмеялся. Это был отрывистый, злой, совсем невесёлый смех, но Олю потряс сам факт того, что он мог смеяться в такой ситуации. В тот самый момент, когда рушился весь её волшебный мир, который она несколько месяцев так старательно выстраивала в своём воображении!

– Вот видишь, ты и сам понимаешь, что у вас с ней абсолютно разные пути, – продолжала мать Брэндона. – Она вернётся в Россию, а тебе сейчас надо думать прежде всего об экзамене, об ординатуре, о карьере… Что ты можешь ей предложить? Несколько месяцев крайне нерегулярного секса?

– Мам!!!

– Что “мам”, разве я не права? Только не говори мне, что уже надавал ей каких-то обещаний, которые всё равно не сможешь выполнить, и настроил планов на совместное будущее…

– Я ничего не обещал, но…

– И слава богу! И не обещай! И вообще заканчивай всё это немедленно!!!

– Как – “заканчивай”?! – слышно было по голосу, что Брэндон психанул. – Ты думаешь, это так легко? У меня тоже есть чувства…

– Слышать ничего не хочу о твоих чувствах, ты их пока не заслужил! Ох, никогда не думала, что скажу такое, но как же хорошо, что ты завтра уезжаешь…

Брэндон ответил что-то неразборчивое, Оля не расслышала.

– Да просто объяснишь ей всё как есть: что тебе сейчас не до романтики, учёба в приоритете, – безжалостно отозвалась миссис Сандерс. – Ольга неглупа, она всё поймёт. Главное, дать ей понять – ничего между вами быть не может, а всё, что уже было – всего лишь… помутнение. Пожалуйста, вежливо объясни ей, что она… просто не так тебя поняла.

И снова в ответ – что-то тихое, неразборчивое, но скорее утвердительное.

– Кстати, как там та милая девушка – твоя однокурсница, которая приезжала на прошлое Рождество? – спросила вдруг миссис Сандерс совершенно другим тоном.

– Эмили…

– Да, Эмили – вы с ней больше не встречаетесь?

– Нет, мы больше не встречаемся. Ещё вопросы?

– А зря. Вот она намного больше тебе подходила по всем параметрам. И тоже будущий врач!..

– Я девушек себе выбираю не по профессии.

– Дорогой, ты же знаешь, что я никогда не лезла в твою личную жизнь до сего дня, но умоляю, не называй Ольгу своей девушкой, это просто смешно! Кстати, ты не думал, что она могла тебя намеренно соблазнить?

– В каком смысле?

– Ну, специально завлекала… заигрывала… чтобы ты увлёкся. Ты и увлёкся, болван. А может быть, она просто хочет с твоей помощью зацепиться в Америке. Остаться здесь насовсем… Она всегда с таким восторгом говорит о Штатах! Я не сомневаюсь, что если бы у неё был выбор, она с лёгкостью оставила бы Россию и переехала сюда…

Олю замутило. Она хочет остаться в Америке при помощи Брэндона?! Она его использует?.. Да ей подобное и в голову не приходило!

Почему-то в памяти всплыло, как в рождественскую ночь миссис Сандерс обняла и поцеловала Олю, прежде чем отправиться спать. Какая же она дура – расчувствовалась тогда и приняла это за знак какого-то особо расположения, почти материнской симпатии… Наивная идиотка! К ней с самого начала были добры, очень добры в этом доме, но… как говорится, nothing personal.* А она нагло злоупотребила их гостеприимством и радушием, навоображала себе, что стала для всех Сандерсов близким человеком… за что теперь и расплачивается.

Слушать дальше было совершенно невыносимо. Олю душили слёзы. Оперевшись о стену, она с трудом поднялась и на дрожащих, подгибающихся ногах добрела обратно до их с Джуди комнаты. Там, ничего не видя перед собой, почти наощупь доковыляла до своей кровати и рухнула на неё как подкошенная.

___________________________

* Nothing personal (англ.) – ничего личного.

33

Рус

Калифорния, наше время

Озеро Тахо по праву считалось одной из жемчужин северной Калифорнии. Растущие вдоль берегов высоченные стройные сосны, живописные пляжи, чистейший воздух, кружащий голову и буквально опьяняющий свежим хвойным ароматом… И бескрайняя, пронзительно-голубая гладь огромного, насколько только хватало взгляда, озера.

Всё вкупе это производило поистине грандиозное впечатление. Рус и Оля долго, очень долго стояли на обзорной площадке, обнявшись и завернувшись в один плед на двоих, и уютно молчали на пару. Если бы у Руса спросили, чего он хочет в данный момент – он бы честно ответил, что ничего, потому что именно здесь и сейчас он был абсолютно, по-детски незамутнённо, безоблачно и безгранично счастлив.

Им было очень хорошо и спокойно вместе. Вниз к воде вела довольно популярная туристическая тропа, но сейчас и на самой площадке, и в окрестностях было не слишком-то многолюдно, так что легко можно было вообразить, будто они остались вдвоём на целой планете. Словно первопроходцы на лоне природы, пока ещё не тронутой цивилизацией…

Рус прижимал Олю к себе, всё время бессознательно поглаживая и уткнувшись носом в её макушку. Она доверчиво льнула к нему, будто котёнок, изголодавшийся по ласке, и с удовольствием отзывалась на его объятия и поцелуи. Он не мог перестать целовать её, постоянно хотелось трогать это лицо и тело своими губами, и Рус то и дело касался Олиных щёк, волос, губ, словно помечал невидимыми печатями: “Моя! Моя! Моя!” Это было офигенно крутое ощущение.

…Здесь же, на озере, они впервые и поссорились.

У входа в один из многочисленных парков, расположенных на берегу, обнаружился симпатичный сувенирный магазинчик с жизненно необходимыми каждому туристу безделушками: магнитиками, кепками, футболками, кружками, брелоками и открытками.

– О! – вспомнил Рус. – Лейла очень просила отправить ей открытку с местным видом. Давай что-нибудь здесь выберем?

В итоге, весело обсуждая ассортимент, хихикая и подталкивая друг друга локтями под насмешливо-понимающие взгляды продавца-китайца, они набрали кучу ярких открыток Олиным американским подругам и друзьям Руса из России. Он хотел было расплатиться, но Оля внезапно вспыхнула и надулась, заявив, что свои открытки вполне в состоянии оплатить и сама.

– Да ладно тебе, – удивился он, – это такая мелочь…

– Не мелочь! – возразила она, краснея чуть не до слёз. – Пойми, мне и так неудобно перед тобой. Ты пригласил меня в это путешествие и взял на себя практически все расходы… а теперь вот даже за открытки не даёшь заплатить. Я чувствую себя содержанкой, честное слово.

И тут дёрнул его чёрт так коряво и неудачно пошутить!

– Все мои расходы сполна компенсируются, – заявил он с многозначительной улыбкой.

Услышав это, Оля застыла как соляной столп.

Ну разумеется, он вовсе не имел в виду, что она расплачивается за всё натурой – то есть собственным телом! Он хотел сказать совсем, совсем другое… То, что Олино присутствие дарит ему невозможно много радости и ощущение полноты жизни, что он безумно благодарен ей за то, что она согласилась на эту поездку… и что её упоминание о расходах в данном контексте было просто неуместно. Но получилось так, как получилось.

Олины щёки пошли пятнами стыда.

– Хорошо отрабатываю, значит, да? – выговорила она дрожащими губами. – Стараюсь… Господин правда доволен?

Рус готов был откусить свой проклятый язык. Примирительно подняв ладони, точно сдаваясь, он сказал:

– Да нет же, Оль, ты всё не так поняла. Дело не в том, что ты “отрабатываешь”…

– А в чём ещё? – горько бросила она ему в лицо. – Я-то думала… я надеялась, что ты действительно другой. А ты… такой же, как все – главной целью было просто затащить меня в постель! Девочка "в дорогу"… как там у вас, у байкеров, это называется, я забыла? Нажопница?..

– Оля!!!

Полоснув по его лицу ненавидящим взглядом, Оля выскочила из магазинчика, шарахнув дверью так, что продавец и Рус едва не оглохли от звона подвешенного там колокольчика. Он хотел было рвануть за ней, но китаец ненавязчиво придержал его за локоток и напомнил, что за открытки всё-таки следует заплатить. Можно было бы наплевать и уйти без покупок, но стало неудобно перед хозяином. Чертыхаясь про себя, Рус рассчитался, а продавец добродушно посочувствовал по-английски с сильным акцентом:

– Судя по всему, мистер облажался?

– Ещё как облажался… – буркнул “мистер” и, подхватив купленные открытки, рванул из магазина вслед за Олей.

Найти её удалось не сразу – она быстро слилась с пёстрой туристической толпой, так что, выскочив за порог, Рус банально растерялся, не зная, в какую сторону ему следовало бежать.

На звонки Оля, естественно, не отвечала – спасибо хоть, вообще телефон не вырубила, иначе Рус сошёл бы с ума. Он отправил ей несколько сообщений с самыми искренними извинениями, но они так и остались непросмотренными, хоть и были доставлены. Безумная девчонка… И ведь станется с неё накрутить себя, напридумывать, загрузиться по самую маковку негативом… Но он тоже хорош, надо было такое ляпнуть!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Рус без особой надежды на успех несколько раз прошёлся вдоль берега, высматривая среди туристов знакомую золотисто-рыжеватую макушку, но понимал, что это как искать иголку в стогу сена. Оставалось только уповать на то, что Оля потихоньку остынет и соизволит прочитать его сообщения. Обычно она быстро вспыхивала, но так же быстро отходила. Болезненно самолюбивая, упрямая как ослица, мнительная, независимая, острая на язык, порой абсолютно невыносимая… та, к которой он уже успел прикипеть так, что самому было страшно. Вот и сейчас – умом он понимал, что ничего плохого с Олей, по идее, случиться не должно, вряд ли именно в туристическом месте к ней прицепятся с проверкой документов, но… на сердце всё равно было тревожно и муторно. Впервые они так серьёзно поссорились, все прошлые кратковременные стычки теперь казались ему детским садом. Сейчас, похоже, Оля была на него по-настоящему сильно обижена… Всё-таки он непроходимый болван.

Он обнаружил её на одном из пляжей – она сидела на скале у самой воды, словно русалка, и взглядывалась в линию горизонта.

Рус молча подошёл, встал чуть поодаль – в паре шагов. Оля не шелохнулась, но он готов был поклясться, что она его заметила. Он осторожно, стараясь не делать резких движений (не спугнуть бы этого дикого зверёныша!), накинул на неё плед, который так и таскал с собой. Знал же, что она всегда мёрзнет как цуцик… маленький, глупый, невозможно прелестный цуцик.

Олины губы всё ещё обиженно подрагивали, но плед со своих плеч она не сбросила и вообще ничего не сказала. Продолжала сидеть, уставившись вдаль и гордо игнорируя присутствие Руса. Он деликатно присел на камень с другой стороны, не касаясь девушки.

Несколько минут прошло в молчании.

– Четыре доллара двадцать пять центов, – сказал он наконец.

Оля оторвала взгляд от воды и перевела его на Руса.

– А?..

– Говорю, с тебя четыре доллара двадцать пять центов. За открытки, – пояснил он невозмутимо.

Она тут же полезла за наличкой и протянула ему пятидолларовую купюру.

– Сдачи не надо, – тон её был насмешливым, но уже вполне дружелюбным.

– Оставлю себе, если скажешь, что простила меня, – заявил Рус.

Оля от души саданула его кулачком.

– Не простила! Ты полный придурок.

– Согласен, – потирая ушибленное место, покладисто подтвердил он и поморщился. – Слушай, какая у тебя рука тяжёлая…

– Вот именно! Советую впредь не забывать об этом, – Оля улыбнулась краешком губ.

– Ну так что, мир? – Рус привычно протянул ей мизинец. – Мирись, мирись, мирись и больше не дерись, а если будешь драться – я буду кусаться!

Она фыркнула и подала ему свою руку, а затем привалилась головой к его плечу. Должно быть, это означало полное прощение. У Руса словно камень с души упал.

– Понимаешь, – сказала она после паузы, – ты ведь в чём-то прав…

– В чём это я прав? – спросил он подозрительно.

– Ну, то, что между нами происходит… разве это нормально?

– Слушай, я, может, туплю, но… чего ненормального-то?

– Мы с тобой знакомы всего лишь шесть дней. Шесть! – отчеканила она таким обвиняющим тоном, словно говорила об убийстве.

– Серьёзно, что ли? – Рус пожал плечами. – С ума сойти. У меня ощущение, что я тебя знаю давным-давно…

– А в постель мы с тобой улеглись на четвёртый день после знакомства, – докончила она совершенно убитым тоном.

Он чуть было не рассмеялся, но вспомнил её обидчивость и сдержался.

– И что с того, Оль? Ну, на четвёртый… а если бы не на четвёртый, а на пятый или шестой? На двенадцатый? На тридцатый? Что изменилось бы? Здесь нет каких-то правил и конкретных сроков. Только чувства…

– Разве чувства могут зародиться так быстро? – неуверенно протянула она.

– А почему нет? Помнишь моего друга Илюху?..

Оля улыбнулась.

– У меня уже сложилось ощущение, что он и мой друг тоже, ты так часто про него рассказываешь… Конечно помню. А что?

– Они с Мариной… это его девушка… стали жить вместе спустя считанные дни после знакомства. Все окружающие тогда крутили пальцем у виска. Мало того, что очень быстро, необдуманно, так ещё и Илья… со странностями. Многие жалели Марину, говорили, что связалась с ненормальным. А им было плевать. Они просто любили друг друга. Им было хорошо вдвоём.

Оля молчала, задумчиво рассматривая свой маникюр.

– Можно ходить за ручку полгода и только потом поцеловаться – но это ещё не гарантирует того, что люди будут счастливы вместе, – продолжил Рус.

– А в нашем случае, значит, есть гарантии? – ядовито спросила Оля.

– Я не знаю, – серьёзно отозвался он. – Честное слово, не знаю, что ждёт нас с тобой дальше. Но сейчас мне… тоже хорошо. Просто хорошо. Именно с тобой, а не с кем-то ещё. Не с абстрактной “нажопницей”, – не удержался он от шутки и машинально отклонился, чтобы избежать очередного болезненного тычка.

Вопреки ожиданиям, Оля не стала его бить.

– Мне с тобой тоже очень хорошо, – тихо сказала она. – Во всех смыслах. Хорошо, спокойно, надёжно… я и не знала, что так бывает.

– Так бывает, – он притянул её к себе, погладил по спине. Оба не проронили ни слова о будущем, хотя Рус готов был поклясться, что Оля сейчас думает о том же, что и он. Что будет с ними обоими после этой поездки?..

– Может, пойдём? – предложил он, меняя деликатную тему. – Становится холодно, скоро начнёт темнеть, а нам ещё искать место для ночлега.

Оля молча кивнула.