Текст книги "Город на берегу неба (СИ)"
Автор книги: Юлия Монакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
41
Рус
Сан-Франциско, наше время
Он думал, что хуже быть уже не может.
Больший шок, чем тот, который он испытал, пока бежал к распластанной на трассе Оле и молился, чтобы она была жива, не покалечилась и серьёзно не пострадала, сложно было себе даже вообразить.
Когда Рус понял, что она в сознании, то чуть не разрыдался от счастья. Но его тут же затопило новой волной страха, хотя он старался держать себя в руках и действовать спокойно, чтобы не испугать её. А если у Оли перелом позвоночника? Внутренние кровотечения? Ещё какая-нибудь жуть?
Она цеплялась за него, пытаясь встать, лепетала что-то, а Рус чувствовал себя последним дерьмом из-за того, что всё происходящее – дело его рук. Пусть его вина в аварии была косвенной, а не прямой, но две недели назад Рус взял на себя ответственность за эту девушку. Он обещал ей, что будет защищать и никогда не причинит вреда… и в итоге сам же едва её не угробил.
Так вот, ему казалось, что хуже чувства, чем эта разъедающая душу вина, быть просто не может. Однако когда Оля, упрямо пытаясь подняться, вдруг начала стремительно бледнеть и отключилась прямо у него на руках – вот тогда он понял, что такое настоящий панический ужас.
Рус не помнил, как трясущимися пальцами забивал в поисковую строку гугла ближайшие больницы, как звонил по указанным телефонам и сбивчиво пытался объяснить, где они находятся и что случилось…
Пока не приехала скорая, он не отрывал взгляда от Оли. Боялся трясти её, лишний раз трогать или тормошить, чтобы не сделать хуже, но просто жадно ловил её дыхание, касался пальцами щёк, растирал её ладони, заодно проверяя, тёплые ли они…
В третий раз он почти впал в отчаяние, когда ему запретили ехать в больницу в одной машине с Олей и бригадой врачей.
– Мы уже начинаем оказывать первую помощь, ваше присутствие здесь нежелательно, да и мест для посторонних нет, – сказали ему. – Вы же не ранены, мистер?
– Я в полном порядке.
Он действительно был в порядке, даже байк не пострадал. Чёрт, да лучше бы разбился этот грёбаный мотоцикл, чем Оля… Плевать на то, что Русу пришлось бы возмещать ущерб конторе, в которой он брал напрокат железного коня. На всё плевать. Только бы с Олей не случилось ничего непоправимого!
– Тогда вы вполне можете добраться до клиники своим ходом, – посоветовали ему.
Но самая главная подстава ждала Руса уже в больнице…
Один из врачей, который должен был ассистировать во время Олиной операции, показался Русу смутно знакомым, но (видимо, от растерянности и шока) он не сразу сообразил, где мог его раньше видеть. И только когда тот, расспрашивая Руса о том, как это всё случилось, вдруг обронил: “Мы с Ольгой старые знакомые” – его как будто громом ударило. Господи ты боже мой, да ведь это тот самый блондинчик с рождественской фотки!
Рус начал безудержно хохотать и никак не мог остановиться: всё происходящее казалось ему дико забавным, словно в мексиканском сериале, которые обожала его бабушка… В итоге ему вкатили что-то успокоительное.
– Возьмите себя в руки, – сказал блондин, на бейдже которого можно было прочесть “доктор Брэндон Сандерс”. – Мы предпринимаем всё, от нас зависящее.
– У неё нет страховки, – счёл своим долгом предупредить Рус.
Лоб доктора Сандерса пересекла озабоченная морщинка.
– Но я всё оплачу, – заверил Рус поспешно. – Пожалуйста, сделайте всё возможное и… невозможное тоже.
– Всё сделаем, – коротко пообещал доктор. – Не волнуйтесь.
Затем – часы ожидания, когда он мерил шагами больничный холл – туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда…
Рус видел, как Олю привезли из операционной на каталке в реанимационную палату. Он буквально прилип к застеклённой двери, жадно вглядываясь в Олино бескровное лицо.
– Живи, только живи, моя девочка, – бессознательно шептал он.
Он не знал, сколько прошло времени. Просто стоял и смотрел на неё, боясь разорвать этот зрительный контакт. Опомнился лишь тогда, когда доктор Сандерс похлопал его по плечу.
– С ней всё будет в порядке, – уверенно сказал он. – Она проспит ещё несколько часов. Вам самому сейчас следует расслабиться и отдохнуть. Не хотите выпить кофе в кафетерии и съесть что-нибудь? У меня как раз обеденный перерыв.
Сама мысль о еде вызывала тошноту, но торчать здесь и сходить с ума тоже не было больше сил.
– Кофе можно, – согласился он нехотя.
Доктор Сандерс окинул его внимательным взором, затем кивнул:
– Пойдёмте.
Они сидели за столом в кафетерии и исподтишка рассматривали друг друга.
Мужчины всегда чувствуют такие вещи – Рус понимал, что этот самый обаятельный-доктор-мать-его-Сандерс спал с Олей, а доктор Сандерс понимал, что Рус это понимает.
Бывший смотрел на нынешнего, нынешний – на бывшего: изучающе, настороженно, ревниво, недоверчиво… но, впрочем, без явной агрессии или враждебности. Делить им сейчас было нечего. Ведь нечего же? Если окажется, что докторишка до сих пор испытывает к Оле какие-то чувства, то это будет как минимум… смешно.
– Доктор Сандерс… – начал было Рус, но тот очаровательно улыбнулся типичной американской белозубой улыбкой:
– Можно просто Брэндон. Я пока здесь небольшая шишка, всего лишь младший ординатор.
Ну, Брэндон так Брэндон.
– Тогда и ты зови меня… Руслан, – к обращению “мистер” Рус тоже как-то не особо привык.
– Хорошо, Руслан, – произнёс тот с явным ударением на “у”. – Давай сразу проясним всё, что осталось недоговорённым. Мы познакомились с Ольгой, когда она училась по обмену в местной школе и жила в доме моих родителей. Ты же в курсе этой детали её биографии?
Рус кивнул.
– Что она приехала в США по программе культурного обмена? Да, я знаю.
– О`кей… – Брэндон побарабанил пальцами по столу. – А то, что Ольга после завершения программы не вернулась в Россию, а тайно осталась в стране, тебе тоже известно?
– Тайно – имеешь в виду нелегально? – усмехнулся Рус. – Давай уж называть вещи своими именами. Да, я и об этом знаю.
Брэндон уставился на него с любопытством.
– Ты тоже нелегал, что ли? Да не бойся, я никому вас не сдам.
– У меня с документами всё в порядке, – Рус покачал головой. – Я турист, виза действующая.
– А как давно вы с Ольгой знакомы? Я имею в виду… статус ваших отношений. Извини, если это слишком личный вопрос, – добавил он негромко.
– Я её люблю, – отозвался Рус.
– Ясно, – Брэндон кивнул и некоторое время задумчиво гонял вилку в своём салате туда-сюда, хотя Рус готов был поклясться: ничего ему не ясно, только ещё больше запутался.
– Она планирует возвращаться в Россию? – осторожно спросил он наконец.
Это была неприятная, болезненная тема. Рус поморщился, слово у него резко заныл зуб, и покачал головой:
– Насколько мне известно, нет.
– Слушай, но… это же полное безумие. Как она живёт? Нелегально, без документов, без медицинской страховки… чем она вообще здесь занимается?
– Я же сказал по поводу страховки, что всё оплачу.
– Да отстань ты со своим “оплачу”, вот заладил, – Брэндон с досадой поморщился. – Речь не об этом.
– Ну, как-то… приспособилась за год, – уклончиво отозвался Рус. – Ей же не на кого было рассчитывать, только на собственные силы. Она здесь совсем одна.
– Эй, чувак, мне показалось, или ты произнёс это с укором? – подозрительно осведомился Брэндон. – Хочешь сказать, что моя семья от неё отвернулась?
– Я этого не говорил.
– Да ты не представляешь, сколько у нас потом было неприятностей! – Брэндон заметно разнервничался. – Мать с отцом затаскали по различным инстанциям, даже в полицию несколько раз вызывали, прежде чем им удалось худо-бедно доказать, что они непричастны к её исчезновению. И то – лишь благодаря камерам наблюдения в аэропорту, которые подтвердили всё, что мы говорили. А её отец в России совсем с катушек слетел…
– Отчим, – машинально поправил Рус.
– Что? – не понял Брэндон.
– Отчим, говорю. Он ей не отец. И вообще… та ещё гнида.
– Оно и видно, – выдохнул собеседник с отвращением. – Он нам тут такую весёлую жизнь устроил… Звонил, угрожал международным скандалом, клялся, что всех засадит, обвинял в том, что мы похитили Ольгу, чуть ли не убили и расчленили… никак не мог поверить и принять то, что она сама не захотела возвращаться и ловко обвела всех вокруг пальца. Если бы не ковид, он бы лично сюда прилетел и перестрелял нас всех, я в этом абсолютно уверен.
– Твоя семья до сих пор ей этого не простила? – поинтересовался Рус.
– Мама очень обижена, – кивнул Брэндон, – но будь я проклят, если её можно за это винить. Знаешь, она имеет право обижаться.
– Пожалуй, – вздохнул Рус.
– Отец уже отошёл. Даже искренне переживал за Ольгу – как она, где, что с ней. Сёстры – те вообще по ней скучают. Они успели с ней неплохо подружиться.
– А ты? – поколебавшись, спросил Рус.
– Что – я? – Брэндону явно стало неловко.
– Что ты почувствовал, когда узнал, что она осталась в Америке? – Рус пристально и серьёзно смотрел ему в глаза, сам не зная, какой ответ хочет сейчас услышать.
42
Секунда бежала за секундой, пока Рус буравил его испытывающим взглядом. Наконец Брэндон криво усмехнулся.
– Считаешь, что я тоже предпочёл отмахнуться и забыть?
– Я просто… пытаюсь понять. Да, её выходка морально очень ударила по вашей семье, не спорю. Но неужели… неужели же Ольга была настолько никем для вас всех, что вы просто приняли её побег как данность и успокоились на этом?
– Слушай, ты, добрый самаритянин, – лицо Брэндона помрачнело. – Это был её личный выбор, не надо перекладывать с больной головы на здоровую. В чём наша вина или ответственность? Ну, захотелось ей остаться в Америке любой ценой – почему мы должны были отдуваться за эту её прихоть?
– Прихоть?.. Остаться в Америке любой ценой?.. – Рус усмехнулся. – Да не в этом дело. Главное было не “остаться”, а “не возвращаться”. Она предпочла бы умереть, чем снова очутиться в том аду, из которого сбежала. Я думал, тебе это известно.
Брэндон пожал плечами.
– Ольга никогда особо не откровенничала о личном.
– Даже с тобой? – с нажимом спросил Рус, хотя, разумеется, сразу ему поверил. Ольга не откровенничала ни с кем, любую важную информацию приходилось вытягивать из неё по крупицам…
Брэндон невольно спасовал перед его взглядом.
– Я знаю, что у неё к тебе были какие-то чувства, – сказал Рус. – Ты же не станешь этого отрицать?
– Да, я с ней спал, – с вызовом отозвался тот. – И ей тогда ещё не было восемнадцати. Можешь считать меня мудаком.
Рус непроизвольно сжал кулаки.
– Ты же… не насиловал её? – выговорил он с трудом. Брэндон даже отшатнулся от такого вопроса.
– Совсем, что ли, рехнулся? Сам же сказал – у неё ко мне были чувства. Она думала, что любит меня. Я стал её первым мужчиной. Извини… – буркнул он, спохватившись.
– Вот уж избавь меня от интимных подробностей. Но когда всё это случилось… когда её стали разыскивать, когда из России принялся названивать её отчим… Неужели ты волновался только за благополучие собственной семьи, а что стало с Ольгой – по барабану?
– Мне не было по барабану, – ровным голосом отозвался тот. – И я действительно пытался её найти. Но это было бесполезно, неужели ты не понимаешь? Сан-Франциско – большой город. Она могла оказаться где угодно. Её старый номер не отвечал, симку она поменяла. Что мне нужно было делать? Ходить по улицам, подсвечивая себе фонарём, и громко выкрикивать её имя?
Рус откинулся на спинку стула. Брэндон, конечно же, был прав… Никто не имел права требовать от него и его семьи невозможного. Но всякий раз, когда Рус думал о том, как эта глупая одинокая девчонка тайком сбегает из аэропорта и остаётся одна-одинёшенька на улицах города – без жилья и работы, с истекающим сроком визы, с самыми минимальными сбережениями… в горле у него начинали ворочаться булыжники.
– Парень, тебе надо отдохнуть, – примирительно сказал Брэндон, демонстрируя всем видом, что не хочет с ним ссориться. – Ты просто перенервничал. Здесь через квартал есть неплохая гостиница, ты мог бы…
– Нет, – перебил Рус, – я никуда не поеду. Останусь здесь… как минимум до тех пор, пока она не придёт в себя.
– Это глупо, – Брэндон укоризненно покачал головой. – Нужно поспать, принять душ, переодеться… – его взгляд красноречиво скользнул по пропылившейся и кое-где порванной одежде Руса.
– В холле есть диван для посетителей – я могу прикорнуть там с полчасика, – упрямо отозвался Рус, отрицая очевидное: тело действительно в буквальном смысле ломило от усталости, голова плохо соображала.
– Господи, какой же ты упёртый, – Брэндон вздохнул. – Давай договоримся так: сейчас ты отправляешься в гостиницу, заселяешься, оставляешь там вещи, моешься и переодеваешься, спишь буквально пару-тройку часов, а вечером приходишь сюда… и я разрешаю тебе остаться в больнице хоть до утра. Идёт?
– Да, – быстро ответил Рус.
– С условием, что ты не станешь будить и тревожить Ольгу, пока она сама не проснётся, – предупредил Брэндон.
– Я что, похож на полного идиота? Конечно, я не стану её будить.
– Ну, тогда договорились, – Брэндон проверил на телефоне, сколько сейчас времени, и стал подниматься из-за стола, демонстрируя всем видом, что ему пора.
– Подожди! – остановил его Рус. – А по поводу оплаты лечения…
Брэндон покачал головой.
– Ей-богу, впервые в своей практике встречаю человека, который так рвался бы оплатить наши услуги, – усмехнулся он. – Ты кто? Известный российский миллиардер? Знаешь, без страховки счёт выйдет довольно приличный…
Разумеется, Рус не был миллиардером – ни известным, ни подпольным, хотя бедным человеком тоже себя не считал. Но он знал, что в любой критической ситуации всегда может рассчитывать на свою многочисленную родню. Когда он говорил Оле, что любой из его родственников в нужный момент грудью встанет на защиту другого, отдаст последнюю рубашку, а если надо – перегрызёт глотку обидчику, то ничуть не преувеличивал. Его семья никогда не бросала своих в беде. Если он скажет им, что Оле нужна помощь – они поддержат и помогут, не задавая лишних вопросов. Просто молча и оперативно соберут требуемую сумму на лечение.
– Попридержи пока своё рвение и свои деньги, – предупредил Брэндон. – Не могу обещать со стопроцентной гарантией, но… есть один вариант, как немного сократить твои расходы. Извини, больше пока не могу сказать ничего конкретного. Вот если выгорит, тогда…
– Спасибо, – только и выговорил Рус.
43
Оля
Сан-Франциско, наше время
Выбор был сделан мгновенно.
– Рус! – в голове словно что-то щёлкнуло, расставляя приоритеты и отбрасывая ненужное, лишнее и странное, в том числе и присутствие Брэндона в палате.
Оля словно отмахнулась от этого, пообещав себе, что разберётся потом. Сейчас главным было другое… Она всем телом потянулась к Русу, протягивая ему руки – если бы он тут же не подхватил её, не поймал её ладони в свои – она вполне могла бы грохнуться с больничной койки.
– Осторожнее! – вырвалось у него, когда она прижалась к нему слишком сильно. – Тебя пока нельзя вот так… это слишком резкие движения.
Оля счастливо закрыла глаза, вдыхая его запах, который всего за пару недель стал для неё таким родным, таким любимым, лучшим на свете! Она чувствовала, как Рус тихонько целует её в макушку, перебирает волосы, касается её плеч… и умирала от счастья.
– Как я по тебе скучала! – выдохнула она, не открывая глаз, но из-под плотно сомкнутых век всё равно просачивались предательские слёзы.
– А я-то как… – он поглаживал её лёгкими, практически невесомыми движениями, чтобы не сделать больно ненароком. – Я безумно за тебя испугался, ты даже не представляешь, как сильно… Но теперь-то всё хорошо. С тобой всё будет в полном порядке!
Брэндон деликатно кашлянул, привлекая к себе внимание и прерывая их диалог, и Оля только сейчас вспомнила о его присутствии и о том, что забыла с ним даже банально поздороваться.
– Ну, я тогда пойду? – обращаясь больше к Русу, чем к Оле (и это не укрылось от её удивлённого взгляда), спросил он. – Вы тут пока… пообщайтесь, обсудите всё, разберитесь. В моём присутствии сейчас нет острой необходимости.
– Спасибо, Брэндон, – кивнул Рус, и у Оли глаза буквально полезли на лоб. Брэндон?! Что ещё за панибратство? С каких пор эти двое на короткой ноге?
Сандерс вышел из палаты, и Оля вопросительно уставилась на Руса, требуя разъяснений.
– Я чего-то не знаю? – буркнула она смущённо. – Может, расскажешь?
– Расскажу, – пообещал он, наклоняясь к ней, – но сначала поцелую… Умираю, как давно хочу это сделать.
Она с удовольствием подставила ему губы, обвила его шею руками, с жаром включилась в поцелуй… Господи, какие же у него губы… ни у кого в мире больше нет таких губ. Женщины, которых никогда не целовали вот так, вот этими губами, могут считать себя всерьёз обделёнными. Да что они вообще понимают в поцелуях в таком случае, бедняги?!
– Ты божественно целуешься, – выдохнула она наконец.
Рус сверкнул глазами:
– Позвольте представиться – Иисус.
– Дурак, – она фыркнула, схватила его руку, прижала к своей щеке, счастливо потёрлась о его чуть шершавую ладонь, зажмурившись как кошка… Лучший мужчина на свете. Идеальный. Единственнный…
Он ласково провёл большим пальцем по её нижней губе.
– Так что ты хотела спросить?
– Откуда ты знаешь Брэндона Сандерса? – выпалила Оля.
Рус легонько пожал плечами.
– Я не знал его до вчерашнего дня. То, что он работает в этой больнице – просто случайное совпадение.
– И вы уже успели с ним… пообщаться?
– Оленька, – он чуть сжал её плечи, – если ты о том, в курсе ли я, что связывало тебя с Брэндоном раньше, то… да, я знаю. Он мне рассказал.
Оля ахнула, заливаясь краской.
– У нас с ним… давно уже всё кончено, – пробормотала она, опуская взгляд.
– Разумеется. Я же не полный кретин, чтобы не понимать таких очевидных вещей, – улыбнулся Рус. – Я знаю, что до встречи со мной у тебя было своё прошлое, это нормально…
– Нет, – Оля отчаянно замотала головой. – Не хочу, чтобы ты думал, будто я цепляюсь за прошлое.
– Я и не думаю.
– Всё – глупости. Ничего серьёзного. Я… совсем-совсем его не вспоминаю, правда! Он ничего для меня не значит!
– Тш-ш, – он снова аккуратно прижал её к груди, баюкая и успокаивая. – Милая, я тебя ни в чём не обвиняю, зачем ты оправдываешься? Ты сейчас со мной, а не с ним. Мне этого вполне достаточно. А Брэндон показался мне вполне адекватным. Я-то поначалу чуть не спустил на него всех собак, не смог совладать с эмоциями, очень за тебя переволновался… Но он… как минимум отличный врач и не самый плохой парень, честно.
– Сюр какой-то, – фыркнула Оля. – Никогда бы не подумала, что услышу от тебя эту фразу.
– О, ты ещё больше удивишься, если узнаешь, что он помог нам оплатить твоё лечение…
Обстоятельства, благодаря которым Брэндону удалось существенно сократить расходы на Олино лечение, и впрямь выглядели удивительными – как в кино.
“Будешь смеяться, – заявил Рус, рассказывая эту историю Оле, – но без русской мафии здесь не обошлось!”
Пару лет назад, когда Брэндон, ещё будучи студентом, отдыхал с друзьями в Майами, на пляже прямо на его глазах чуть было не утонул подросток. К счастью, его успели вытащить из воды, но нахлебался он изрядно и долго не приходил в себя, пульс отсутствовал, зрачки не реагировали на свет. Брэндон, не раздумывая, приступил к сердечно-лёгочной реанимации – так, как его учили в медицинской школе. Но одно дело – выполнять все эти нехитрые действия на манекене, а другое – на живом (вернее, полуживом) человеке…
К счастью, всё закончилось благополучно, парнишка пришёл в себя и к моменту приезда скорой был уже в условном порядке. Оказалось, что он был единственным сыном местного бизнесмена – выходца из СССР, который в начале девяностых занимался на южном побережье не совсем законной деятельностью, связаной с продажей оружия, но вот уже много лет как отошёл от криминальных дел. Узнав, кому он обязан спасением сына, бизнесмен возжелал щедро вознаградить Брэндона. Тот, разумеется, отказывался, отнекивался, не хотел ничего от него принимать, но тот клялся и божился, что это ровным счётом ни к чему не обязывает молодого человека и является всего лишь выражением искренней признательности за совершённое благое дело. Брэндон ещё раз категорично заявил, что ничего от него не возьмёт, и искренне пожелал мальчику здоровья, однако бизнесмен оказался хитрее: прислал курьера в гостиничный номер, и тот вручил студенту красиво перевитую лентами коробку из-под шоколадных конфет… всю под завязку набитую денежными купюрами.
Как ни пытался потом Брэндон найти того бизнесмена, как ни расспрашивал о нём местных – мужчина как сквозь землю провалился.
Эти деньги не давали Брэндону покоя. Тратить их он не смел, полагая, что не заслуживает, выбросить куда-нибудь в мусорку тоже не решился – такую-то сумму… в итоге, вернувшись в Сан-Франциско, засунул коробку поглубже в шкаф и предпочёл забыть о ней до поры до времени.
И вот сейчас, когда он узнал, что у Оли отсутствует медицинская страховка, а счёт разросся уже до нескольких тысяч долларов и продолжает увеличиваться… тогда-то он и вспомнил о той “заначке”.
Откровенно говоря, Брэндон даже не был уверен в том, что эти деньги не фальшивые. Мало ли, чего можно было ожидать от российского криминального авторитета, пусть и отошедшего от дел… Но проверка купюр показала, что они настоящие, так что Брэндон с облегчением передал всю сумму Русу. Можно сказать, сбагрил: ему эти деньги были без надобности, а вот Ольге пришлись очень кстати.
– Выходит, я теперь обязана Сандерсам, помимо всего прочего, ещё и собственным здоровьем, – хмыкнула Оля, покачав головой, выслушав эту историю. – Кто бы мог подумать…
– Похоже, – осторожно начал Рус, – что они весьма неплохие люди, твои Сандерсы, а?..
Оля улыбнулась.
– Они чудесные. Я, конечно, не очень хорошо с ними поступила… Нет, – поправила она саму себя, – я поступила с ними по-свински, когда сбежала. Но… у меня просто не было выхода. Ты мне веришь? – она встревоженно взглянула на Руса.
– Верю, – кивнул он. – Знаешь, мне кажется, ещё не поздно всё исправить и попросить прощения.
– Что?!
– А почему бы и нет? Можешь сделать это через Брэндона, можешь позвонить или даже приехать к ним лично… Попробуй! Уверен, тебе станет легче.
– Н-нет, – с заминкой произнесла Оля. – Я не могу. Должно быть, они очень злы на меня… да они вообще не захотят со мной разговаривать, на порог не пустят!
– Откуда же тебе это знать? Пока не попробуешь – не убедишься, – справедливо заметил Рус. – Если хочешь, я даже могу съездить с тобой.
– Какой ты… противный, – надулась Оля.
– Кажется, в психологии то, что я делаю, называется “вытаскиванием из зоны комфорта”, – подмигнул ей Рус.
Оля не успела ему на это ничего возразить, потому что в палату стремительно, будто пуля, влетела Лейла и пафосно возопила:
– Птичка моя!..
