Текст книги "Город на берегу неба (СИ)"
Автор книги: Юлия Монакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
23
Сложнее всего оказалось незамеченной спуститься на первый этаж. Днём это не было так очевидно, а ночью выяснилось, что лестница оглушительно скрипит!
Оля замирала и дрожала от страха на каждой ступеньке, подолгу выжидая и прислушиваясь. Из спален не доносилось ни звука, но она всё равно не сразу собиралась с духом для того, чтобы сделать следующий шаг.
После пережитого на лестнице стресса ей показалось парой пустяков бесшумно приоткрыть дверь, ведущую на задний дворик, и выскользнуть из дома. Мгновение – и она оказалась снаружи.
Брэндон уже ждал её, сидя на одном из раскладных стульев – их так и не убрали после прошлого барбекю, когда Сандерсы и Оля дружно жарили сосиски на углях. Это было за пару дней до приезда Брэндона – кажется, ещё в прошлой жизни…
У Оли на секунду перехватило дыхание, и она замедлила шаг. Что ни говори, а ведь Брэндон пригласил её на самое настоящее свидание. Или это было не свидание? Нет-нет, оно самое! Встреча наедине… под открытым небом с романтично мерцающими на нём холодными звёздами… И то, какой радостью осветилось лицо Брэндона при Олином появлении, только подтверждало – это именно свидание!
Он поднялся ей навстречу, кивком приглашая сесть на соседний стул. Оля устроилась рядом, храня смущённое молчание. На самом деле она просто не знала, что сейчас нужно говорить и что делать, и предоставила Брэндону возможность самому её развлекать. В конце концов, это же он сюда её позвал!
– Ну, как тебе сегодняшний день? – негромко поинтересовался Брэндон, тоже с некоторой принуждённостью начиная разговор.
– О, всё было просто чудесно! – отозвалась она. – Я в полном восторге, правда. Так весело и душевно, по-семейному…
– Ещё более весело и душевно будет на Рождество, – пообещал он, и глаза его лукаво блеснули в полутьме. – В субботу мы с отцом поедем на ёлочный базар… А на сам праздник ожидается традиционный приезд бабушки и дедушки с Аляски. Они обязательно тебе понравятся, мировые старики!
– Жду с нетерпением встречи и самого Рождества, конечно, – улыбнулась Оля. – Я всегда мечтала увидеть, как празднуется American Christmas…*
– А разве в России по-другому? – с интересом спросил Брэндон.
Оля покачала головой.
– У нас главный праздник для большинства – это Новый год. Ёлка, мандарины, шампанское, майонезные салаты, красная икра и… холодец с хреном.
– А что это?
– Ну… что-то вроде мясного желе с очень пряной приправой.
– Если честно, звучит так себе.
– Это только русский оценит, – Оля не удержалась от смешка.
– Приготовишь на Рождество? – оживился он.
– Ой, нет, – она замахала руками, – избавь меня от такого удовольствия. Но что-нибудь из русских блюд, так и быть, приготовлю!
– Американские у тебя неплохо получаются, – похвалил он. Оля смутилась.
– Да я мало что сделала… просто помогла немного на кухне миссис Сандерс и твоим сёстрам.
– А вот и неправда! – горячо возразил Брэндон. – Вкус маминой еды я с детства знаю. Ты привнесла свои нотки. О, кстати… а я ведь кое-что забыл.
– Что забыл? – не поняла Оля.
– Помнишь ту песенку про День благодарения, которую вы пели во время готовки?
– Конечно помню.
– Какая там самая последняя строчка? – он хитро взглянул на неё.
До Оли наконец дошло.
– “And look – be sure you don’t forget to kiss the cook!” – пробормотала она, моментально краснея. “Убедись, что ты не забыл поцеловать повара…”
Брэндон удовлетворённо кивнул.
– Именно так! Так что я должен восполнить этот пробел.
У Оли моментально пересохло во рту. Брэндон наклонился к ней и тихо спросил:
– Можно?..
– М-можно, – торопливо облизав губы и сглотнув, выговорила она.
Господи, сейчас должен был случиться её первый поцелуй! Никогда ещё ей не было так страшно, и в то же время ничего ещё она не ждала так же сильно, как этого. Собственно, именно поцелуй и был загаданным Олей желанием, когда они с Брэндоном ломали счастливую косточку.
Брэндон придвинулся совсем близко, их губы были уже в нескольких сантиметрах друг от друга, но он по-прежнему не спешил. Сердечко у Оли в груди трепыхалось, как у трусливого зайца.
Он нежно провёл ладонью по её щеке, словно погладил, и шепнул:
– Закрой глаза…
Оля послушно зажмурилась и судорожно вцепилась в деревянные подлокотники стула, точно боялась, что сейчас упадёт.
– Расслабься, – услышала она и… в тот же миг почувствовала едва уловимое прикосновение к левому уголку губ. Она ещё не успела на это никак отреагировать, когда такое же лёгкое, почти невесомое и чуть щекочущее прикосновение досталось правому уголку её рта. Брэндон словно дразнил её, целуя не по-настоящему, а невинно и легко.
Оля невольно подалась вперёд, ему навстречу, и чуть-чуть приоткрыла рот. Ей хотелось большего, хотелось реальных поцелуев! Брэндон тут же поймал в плен её нижнюю губу, затем – верхнюю… а затем стал вытворять своими губами и языком такое, что Оля чуть не потеряла сознание.
Что там болтали девчонки в школе про свои первые поцелуи? “Мокро”, “неприятно”, “противно”… дурочки. Ничего-то они в этом не понимали! Первый поцелуй невыразимо прекрасен, если целуешься не со случайным типом, а с тем, кто для тебя – самый лучший, самый любимый… единственный.
___________________________
* American Christmas – буквально “американское Рождество” (англ.); имеются в виду традиции и специфика празднования Рождества Христова в США.
24
“It`s the Most Wonderful Time of the Year”, спел в далёком шестьдесят третьем году Энди Уильямс.* И был совершенно прав! Оля навсегда запомнила тот период, наполненный ожиданием рождественской сказки и надеждой на чудо…
Сразу после Дня благодарения Америку захлестнуло безумие предрождественской гонки. Выбор ёлки и подарков близким, грандиозные распродажи, Санта-Клаусы в торговых центрах и на площадях, корпоративы в офисах и вечеринки в школах и колледжах, запах имбирного печенья и шоколада, огромный каток на Юнион-сквер, праздничная иллюминация и традиционные венки из омелы и ёлочных веток, украшенные бантиками и перевитые ленточками…
На самое-то главное – это был счастливый и незамутнённый период Олиной первой влюблённости. Она летала как на крыльях!
Они с Брэндоном могли бы защитить диссертацию по поцелуям, потому что практиковались каждую свободную секунду. Только поцелуи, ничего, кроме поцелуев – Брэндон не распускал рук и не позволял себе лишнего, но, господи боже, какие это были поцелуи!..
Нежные. Страстные. Глубокие. Откровенные. Оглушающие. Лишающие сил, воли и рассудка. Дразнящие. Исследовательские. Робкие и вкрадчивые. Напористые и жёсткие…
Это были запретные и тайные поцелуи буквально под носом у остальных членов семьи, но никто так ничего и не заметил. Ни чете Сандерс, ни сёстрам Брэндона даже в голову не пришло, что у него может быть роман с русской гостьей. Вероятно, меньше всего подозрений вызывало как раз то, что было практически на виду – поэтому взаимные шуточки, которыми перекидывались Брэндон с Олей, бесконечные улыбки и многозначительные взгляды, которыми они постоянно обменивались, заставляли домашних лишь добродушно покачивать головами.
После четырёх выходных в честь Дня благодарения Брэндон снова уехал к себе в съёмную квартиру, и Оля с ума сходила от тоски. Она невыносимо по нему скучала, и лишь жаркие сообщения, которые он продолжал исправно присылать ей на телефон, хоть немного скрашивали её одинокое существование. Оля постоянно ждала, что он напишет, и бесконечно проверяла мобильный.
Затем – снова выходные, снова украденное короткое счастье и очередная выматывающая душу разлука длиной в неделю… Оля ждала рождественских каникул как манны небесной, ведь тогда Брэндон приедет надолго – и они смогут быть вместе, сколько захотят!..
Конечно, как и всякой влюблённой девушке, Оле хотелось кричать о своём счастье если не на весь мир, то хотя бы на весь Сан-Франциско. С каким удовольствием она поделилась бы этими первыми романтическими переживаниями с Джуди! Тем более, та знала своего старшего брата как никто другой и могла бы, пожалуй, дать дельный совет или подсказать что-нибудь. Но в то же время Оля интуитивно догадывалась, что не стоит пока афишировать их с Брэндоном… отношения.
Настоящей дилеммой стал выбор подарка – Оля понятия не имела, что понравилось бы Брэндону, а особенно горячо расспрашивать Джуди или миссис Сандерс, чтобы разбудить ненужные подозрения, она опасалась. Сама не зная толком, почему, Оля всё же понимала, что Брэндону этого не хотелось бы. Да ей и самой почему-то казалось, что миссис и мистер Сандерс придут в шок от этой новости. Пожалуй, ещё посчитают её неблагодарной особой, которая воспользовалась их гостеприимством и окрутила парня… Хм, да разве это она его окрутила, а не наоборот?..
Поэтому Оля, скрепя сердце, продолжала делать хорошую мину про плохой игре и ни словом, ни жестом не выдавала перед остальными членами семейства своих чувств к Брэндону.
В школе перед каникулами устраивали День Дурацких Свитеров. Глядя на мальчишек, разодетых в шерстяные изделия диких расцветок, Оля думала, что Брэндону, пожалуй, был бы к лицу даже кошмарный ядовито-зелёный свитер с Олафом и Свеном, в котором нынче щеголял Робби Уилсон – предмет обожания Джуди.**
За три дня до Рождества приехали родители мистера Сандерса с Аляски. Как и предсказывал Брэндон, Оле они сразу понравились. Дедушка моментально нашёл в Оле благодарную слушательницу и присел ей на уши, бесконечно распространяясь о внутренней и внешней политике США, а также рассуждая об отношениях Владимира Путина и Дональда Трампа. Оля поддакивала и улыбалась, не особо вникая, а дедушка умилялся: какая благовоспитанная и умненькая эта русская девочка, просто душа радуется! Бабушка же насела на Олю с требованием обучить её приготовлению самых знаменитых русских блюд, и вечера в доме Сандерсов превратились в весёлый и вкусный аттракцион: то все дружно лепили пельмени, то жарили блины, то дегустировали пирожки с луком и яйцом или снимали пробу с клубничного варенья. На Рождество Оля обещала устроить мастер-класс по салату “оливье” и торту “наполеон”.
А накануне рождественского сочельника, наконец-то, приехал Брэндон…
___________________________
* “It`s the Most Wonderful Time of the Year” – “Это самое чудесное время в году” (англ.), название знаменитой рождественской песни, записанной в 1963 году американским эстрадным исполнителем и актёром Энди Уильямсом и ставшей бессмертной классикой.
** Снеговик Олаф и олень Свен – герои полнометражного мультфильма Уолта Диснея “Холодное сердце”/“Frozen” (2013).
25
Рус
Калифорния, наше время
Поначалу Сакраменто не произвёл на них особого впечатления – ровно до тех пор, пока они не добрались до старого города, который местные жители именовали просто “Олд-Сак”.* Вдоль реки протянулось несколько кварталов с историческими зданиями девятнадцатого века, так что можно было живо вообразить, как выглядел знаменитый Дикий Запад во времена “золотой лихорадки”.
Дополнительную атмосферу старины этому району придавали рассекающие по каменным мостовым гужевые повозки и актёры в исторических костюмах, изображающие повседневную жизнь той эпохи. А по реке ходили самые настоящие старинные суда!
– Вот это круто, – заявила Оля, и глаза у неё восхищённо заблестели. – Так и кажется, что на улицах вот-вот начнётся перестрелка, а индейцы вступят в смертельную схватку с ковбоями, попутно повесив шерифа на самодельной виселице!
– Вау, кажется, кто-то пересмотрел вестернов, – восхитился Рус. – Не желаете ли прокатиться в дилижансе, леди?
– Не желаем, – отозвалась она. – Желаем выпить чего-нибудь холодненького… слушай, а тут сохранились настоящие салуны?
– Ну точно, тлетворное влияние кинематографа… теперь салун тебе подавай? – подколол он её, но идея в целом показалась занятной. – Сейчас проверим.
Гугл насплетничал, что единственный действующий салун в районе старого Сакраменто называется “Бычий хвост” и является ничем иным, как стилизацией. Аутентичной туристической заманухой. Однако всё равно это было интереснее, чем обычный бар или ресторан…
Снаружи заведение выглядело вполне в духе того времени: низкие створчатые двери-маятники так и просили, чтобы их открыли пинком в лучших традициях фильмов о Диком Западе. А в руках хорошо было бы этак небрежно вращать заряженный кольт…
Внутри же салун и вовсе оказался выше всяческих похвал: пианист наяривал что-то бодренько-незатейливое на раздолбанном инструменте; на сцене, вразнобой задирая ноги, отплясывали канкан фигуристые девушки, одетые в соответствующие костюмы, а посетители играли в карты и пили пиво из огромных кружек. Крутая деревянная лестница вела на второй этаж, в загадочную неизвестность. Бармен при виде Руса с Олей отсалютовал им бутафорским револьвером и поправил его дулом собственную шляпу.
– Класс! – восхитился Рус. – Чувствую себя немножко Клинтом Иствудом.
Меню, как и следовало ожидать, оказалось вполне в духе салунов девятнадцатого века и не блистало изысканностью: кукурузные лепёшки, сэндвичи с сыром или ветчиной, мясо на горячее (ну как тут не вспомнить легендарное “Сэр, это был мой бифштекс!”) и бобы на гарнир.** Ах да, яблочный пирог на сладкое и жареный солёный арахис в качестве закуски к алкогольным напиткам, выбор которых тоже был небогат – пара сортов виски и пиво. Вот и весь ассортимент…
– Ну что? – подмигнул Рус. – Напьёмся как свиньи и устроим старую добрую поножовщину?
– Звучит потрясающе, – фыркнула Оля. – Умеете вы завлечь девушку, мистер! Не будете ли вы так любезны заказать мне холодной колы?
– А может, по пивасику?
– Вообще-то тебе ещё мотоциклом управлять, алкоголик! – напомнила Оля.
– Чёрт, с этой женщиной не забалуешь, – по-английски пожаловался Рус бармену.
– Сочувствую, сэр, – шутливо закивал тот. – У самого дома такая же мегера.
– Ничего себе, разговорчики в строю! – Оля округлила глаза в притворном ужасе. – Это я-то мегера?!
Она несильно ткнула Руса локтем, но тот, отчаянно переигрывая, тут же состроил страдальческую физиономию, схватился за бок и сделал вид, что шатается от боли и слабости.
– Люблю русских, они всегда такие весёлые и щедрые, – с улыбкой подмигнул им обоим бармен, выставляя перед Олей запотевшую бутылку холодной колы. – Это за счёт заведения.
– Ой, спасибо, – смутилась Оля и улыбнулась ему в ответ.
– Что будешь есть? – тем временем спросил её Рус.
– Возьми мне кусочек пирога, я не особо-то проголодалась… – и, заметив, как грозно свёл брови Рус, тут же торопливо добавила:
– Не злись, я не стесняюсь и не скромничаю, просто правда не хочу есть.
Впрочем, Рус тоже не был слишком голоден, поэтому заказал себе лишь сэндвич с сыром, орешки и кружку пива.
– Пока мы тут сидим, всё выветрится, – успокоил он Олю.
– Располагайтесь, – бармен кивнул на свободный столик. – Пока готовят ваш заказ, можете посмотреть, как танцуют наши девочки. Правда же, они красотки?
Рус утвердительно кивнул, а Оля закатила глаза, давая понять, что совершенно не разделяет этого мнения, но просто не хочет раздувать конфликт.
– Ты что, ревнуешь? – поддел её Рус. Вот тут уже Оля по-настоящему возмутилась.
– Не слишком ли много ты о себе возомнил, мистер Вселенная?
– А чего тогда тебя так перекосило при взгляде на танцовщиц?
– Да потому что они… двигаются как коровы на льду! – заявила она. – Вот правда, если бы они работали в нашем баре, Лейла убила бы их за такое исполнение. Полнейший рассинхрон!
– А по-моему, они милашки, – Рус забавлялся, явно её провоцируя. – Особенно вон та блондиночка, вторая слева…
Оля надулась и демонстративно отвернулась от сцены, чтобы не замечать танцующих.
– Эй, ты что, обиделась? – Рус легонько прикоснулся к её плечу, но Оля самолюбиво отклонилась. Он даже растерялся.
– Да брось. Я же пошутил…
– Пошутил, значит?! – Оля испепелила его гневным взглядом. – Думаешь, я и правда такая идиотка, что тупо приревновала?! Я просто… терпеть не могу, когда что-то делают кое-как, непрофессионально, понимаешь?
– Понимаю-понимаю, успокойся, – начал было он, но это его “успокойся” только ещё больше распалило Олю.
– Да я вообще спокойна! И, если хочешь знать, могу станцевать эти же движения намного точнее и лучше, чем эти ряженые куклы!
– Я тебе верю, – примирительно сказал он.
– Нет, по глазам вижу, что не веришь! – Олю, что называется, понесло. – Но я… я сейчас тебе докажу!
Прежде чем Рус успел что-либо сообразить, Оля дерзко вскинула подбородок.
– Можно мне подняться на сцену? – обратилась она к бармену.
– В каком смысле? – растерялся тот.
– Ну… считайте, что хочу провести бесплатный мастер-класс для ваших девиц. Не обижайтесь, но большая часть из них танцует просто отстойно. А те, кто более-менее старается, просто теряются на их фоне. Я бы застрелила вашего хореографа, честное слово.
– Гляди-ка, специалистка, – ухмыльнулся бармен. – А что, если ты сама станцуешь отстойно и распугаешь нам тут всех посетителей? Мы рискуем репутацией…
– Это исключено, – мурлыкнула Оля, одарив его кокетливым взглядом, и Рус почувствовал, как неприятно кольнуло в сердце.
Оля легко взлетела на сцену. На фоне разодетых в разноцветные наряды танцовщиц, похожих на экзотических птиц, она выглядела весьма скромненько, если не сказать бледненько. У них – пышные яркие юбки до колен с ворохом кружевных оборок, блузки с воланами, сапожки на шнуровке и чулки с подвязками, круто завитые локоны и кокетливые маленькие шляпки. И тут Оля – в своих джинсах, кроссовках и приталенной рубашке, волосы собраны в низкий хвост на затылке. Но, остановившись посреди сцены и невольно привлекая к себе всеобщее внимание, она стянула резинку с волос, встряхнула головой, отчего рыжевато-золотистые локоны рассыпались по плечам, расстегнула пару верхних пуговок на рубашке… и Рус понял, что не может отвести от неё взгляда. Впрочем, не только он: посетители салуна заворожённо притихли. Девушки-танцовщицы, насмешливо перешёптываясь, расступились по краям сцены, освобождая Оле место.
– Жги, крошка! – пьяно выкрикнул кто-то и оглушительно засвистел. Рус обернулся, собираясь сказать наглецу что-то резкое, но… тут заиграла музыка: бодрые и заезженные до оскомины, знакомые всем на свете бодро-энергичные ритмы “Галопа ада” Жака Оффенбаха.
Оля сделала несколько простеньких вступительных па, словно разогреваясь, затем залихватски упёрла руки в бока и, гордо вскинув голову и не забывая адресовать публике ослепительные улыбки, принялась жечь.
Все присутствующие разом забыли и о еде, и о выпивке, дружно уставившись на сцену. Кто-то из посетителей торопливо начал снимать танец на телефон.
Рус едва успевал следить за её стремительными движениями. Вот колено согнулось и поднялось до уровня груди – а затем резко опустилось… высокий бросок ногой вверх… прыжок, практически шпагат в воздухе… поворот… снова прыжок, оборот, бесконечное мелькание этих длинных стройных ног…
– Эх и ни хрена себе, – пробормотал за спиной Руса потрясённый бармен.
Это было… действительно жарко. Русу даже захотелось вылить на себя Олину колу прямо из бутылки. Канкан не зря считался откровенным, даже развратным танцем и в прошлом неоднократно подвергался общественному порицанию. Можно было только вообразить себе, что началось бы в салуне, если бы Оля облачилась в традиционную юбку – ведь, играя со своими пышными оборками, танцовщицы демонстрировали зрителям не только ноги по всей длине, но и трусики!
Первым выдохся, как ни странно, пианист. Несколько раз предупредительно ударив по клавишам, он завершил свою игру, так что концовка танца вышла немного смазанной. Но Оля быстро сориентировалсь и, импровизируя, принялась рассылать в публику воздушные поцелуи – обеими руками поочерёдно. Посетители салуна взревели в дружном восторженном порыве, затопали, засвистели, заулюлюкали – Русу даже на миг показалось, что он действительно находится сейчас на Диком Западе. Только что пули над головой не свистели…
Не выдержав, он заспешил к сцене. Оля как раз собиралась спрыгнуть – и он очень вовремя поймал её в свои объятия.
– Ну как, убедился? – часто дыша, спросила она, запрокинув разгорячённое лицо и не спеша высвобождаться из захвата. Щёки её горели возбуждённым румянцем, губы были чуть-чуть приоткрыты, грудь вздымалась… Русу захотелось немедленно сдавить её в объятиях так, чтобы все косточки затрещали. Чёртова маленькая провокаторша!..
– Ещё спрашиваешь, – хрипло выговорил он.
Те девицы из кордебалета ей и в подмётки не годились. Ну, в том, что Оля отлично танцует, он уже имел удовольствие убедиться в Сан-Франциско, но это… это было что-то особенное. Невероятное. То, от чего закипала кровь, капитально срывало крышу и напрочь отключало мозги.
И, прежде чем сообразить, что он такое делает, Рус наклонился и поцеловал её.
___________________________
* Олд-Сак (от англ. Old Sac, Old Sacramento) – буквально “старый Сакраменто”, историческая часть города.
** “Сэр, это был мой бифштекс!” – цитата из комедийного вестерна Аллы Суриковой 1987 года. В фильме эту фразу неоднократно произносит герой Николая Караченцова, однако не все знают, что она была напрямую заимствована из вестерна Джона Форда “Человек, который застрелил Либерти Вэланса” (1962).
