Текст книги "Страсть искажает все (СИ)"
Автор книги: Юлия Михалина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 48 страниц)
– Что это? – Голос Рощина разом оседает.
Образы размываются, но продолжает уверенными рывками пересматривать фотографию за фотографией.
– Не видишь?
Чернышевский усаживает Марго на стул. Всё там же, в аэропорту. Поправляет на ней пиджак. Она поддается к нему. Он вновь склоняется. Она прижимается к мужчине всем телом. Целует. Крепко, страстно, по-настоящему. Его Маргарита целует этого осла – Чернышевского. Его Маргарита. Его!
– Бл**ь, ты мне объяснишь, что это?! – Кинув фото на стол, Кирилл, сжимая кулаки до хруста, вскакивает на месте.
– Не теряла зря времени твоя Марго. – Пробубнил Тимур усмехнувшись. – А ты твердил «верная-верная», чуть в ноги ей не целовал. Но шлюха она и есть шлюха. Подвернулся случай – в койку к другому.
– Заткнись! – Остервенело отбрил Рощин.
– Или в этот раз сам её под Волкодава подложил? – Насмехался Тимур. – Чтоб обвела вокруг пальца этого придурка, а ты вышел победителем в бизнес-противостоянии. Но как бы тебя не обвела.
– Калач, еще одно твое слово… – Подлетая к другу, шикнул Кирилл, дергая того за ворот.
– Вот скажи, она действительно так хороша в постели? – Посерьезнев, недоуменно полюбопытствовал Тимур, не предпринимая попыток вырваться.
– Иди. К. Черту! – Рощин чванливо оттолкнул от себя Калачева.
Пожав плечами, друг пошел прочь. Но, о чем-то вспомнив, остановился. Не оборачиваясь, подметил:
– И да, я бы на твоем месте беспрекословно не доверял Бурому. Не удивлюсь, если он играет на два фронта.
– Докажи!
– С огромным удовольствием. – Калач злорадно оскалился. – Не беспокойся, эта тварь будет землю жрать и кровью своей умываться.
– Ты так уверен, будто уличил его на месте преступления.
– До этого недалеко. Три дня назад его видели в херсонском аэропорту с Марго. Есть подозрения, что он знал – девчонка настроена лететь вовсе не в Киев.
– Когда будешь знать наверняка, тогда поговорим.
Потянулся к бутылке, сделал несколько глотков. Размышлять о Руслане и вероятной измене с его стороны не желал. Достаточно, что Маргарита переступила запретную черту. Именно этот вопрос интересовал больше всяких Бурых:
– Где она была? Как ты её нашел?
– Жуляны. Прямиком из рейса Катания-Киев. А как? Какая разница. Для меня дело принципа доказать, насколько «чиста» и «невинна» твоя Марго.
– Бл**ь!
Прикрыв веки, Рощин запустил бутылку в стену, забрызгивая окружающую обстановку алкоголем. Выдержка и контроль летели в тартарары вместе с чертовым куском стекла. Вся его жизнь, мировоззрение… Всё вытекало туда же.
– И, да. Надеюсь, не спустишь ей эти приключения. – Напоследок добил Тимур.
– Оставьте нас одних! – Рыкнул мужчина.
Послышался удаляющиеся шаги и стук закрывшейся двери.
Кирилл не верил. Не хотел верить. Но фото доказывали обратное. Внутренне жаждал поскорее разобраться с отступницей. Разгадать – почему? Как? После всего, что для неё сделал. После того, как вытащил из беспросветного дерьма, которое маячило в перспективе ближайшего будущего. Да если бы не он, где была эта сучка?! Забыла, гадина! Всё забыла…
Зато он помнил прекрасно. В памяти картинка за картинкой пролетали эпизоды прошлого, где готов был разорвать всех и каждого, кто так или иначе пойдет против его воли. Кто тронет его девочку…
2004 год
– Кирилл, может ну его? – Притормозив у высоких кованных ворот, проворчал Тимур, – Не лучшее время для твоих походов к своей шлюшке.
– Я тебя умоляю, Калач. По горло сыт нескончаемыми разборками с Гришкой. – Характерным жестом проводя кистью руки у шеи, отмахнулся Рощин.
– Я не о Авиаторе, а о Сергей Леонидыче.
– А что Сергей Леонидыч? – Нахмурился Кирилл. – Его не вернуть. Чего мне до конца своей жизни хранить целибат? Я обета не давал.
– Сорока дней не прошло.
– Слушай, откуда понабрался таких странных суждений? – Открывая дверцу авто, озадачился Рощин. – Идем. Тебе тоже не помешает расслабиться.
Машинально согласившись, Калачев последовал за другом.
Время шло к полуночи. Противный моросящий дождик усиливал мрачность. Наверняка, нормальные люди спят и никак не готовы к приему гостей. Зато элитный бордель Инанна открыт для посетителей сего заведения в любое время дня и ночи. И в столь кромешной тьме, способной скрыть любое преступление.
Пускай Кирилл выбрал не лучший час для посещения своей Королевы и девчонка опять спит, как в прошлый его приход, но так соскучился по малышке, что, когда выдалось свободное время, ломанулся в чертов бордель. Впрочем, приехал к ней ранее, не выйди в один прекрасный момент ситуация из-под контроля, а соперничество с братцем не получи новый, наиболее непредвиденный виток развития.
Последнее время отец всё меньше прислушивался к Кириллу, отдавая предпочтение вариантам ведения бизнеса, предложенным Латуниным. С каждым днем роли переигрывались и уже он, а не Гришка, взявшийся ниоткуда и не пойми каким образом оказавшийся сыном Рощина-старшего, отходил на задний план.
Кирилл – родной, законный по праву сын, становился бедным родственничком. Жизнь входила в крутые виражи. Убеждения на отца не воздействовали. Тот слушал Григория, который медленно, но уверенно затягивал семейный бизнес в безграничную пропасть, из которой не будет возврата.
Мужчина ручался, что Латунин работает на две стороны, сливая информацию о поставках Сизому. Сделки раз за разом срывались, деньги вылетали в трубу, а батя по наивной глупости ничего не замечал. Пытался поймать несчастного братца с поличным и предоставить отцу, но тот опять выскальзывал. За долгие годы вращения в криминальных кругах, научился выбираться сухим из воды. Везде совался без мыла, как та падла.
Рощин ненавидел Григория, как никогда и никого больше. Отлично знал – это взаимно. Обоюдная ненависть – чувство гораздо глубже любой симпатии или любви.
Кирилл строил свою империю. Кирпичик за кирпичиком закладывая фундамент для будущего безбедного и влиятельного существования. Чтобы доказать всем, в частности отцу, что стоит гораздо больше всякой гнили, типа Латунина. Что отец в один прекрасный момент подавшись влиянию внебрачного сынка и подписав завещание, гласившее, что всё, буквально всё имущество и бизнес – официальный и подпольный, отходит к Гришке, ошибся. Круто так ошибся.
Доказывал, доказывал, искал новые лазейки, подкупал людей Латунина, уводил у того из-под носа большие партии наркотиков, кидал на деньги, а в итоге… Что в итоге? Отец не успел оценить. В один прекрасный день его тупо убрали. Впрочем, пожалуй, не случись этого тоже не оценил бы.
Мужчина практически убежден, что и к смерти отца причастен Гришаня. Иначе быть не могло. Чтобы стать убитым в собственном доме, пускай со снайперской винтовки, нужно открыть убийце доступ к охраняемой высокими заборами, камерами слежения и кучей парней, территории. Такими людьми были Кирилл и Латунин.
Рощин не до таковой степени двинулся крышей, чтобы убивать собственного отца, пускай и помутившегося рассудком на фоне предрасположения ко второму сынку. А Гришка вполне. Наследство в его руках. Выжидать чего-то, пока отец поменяет решение, не в его характере. Для Кирилла дело времени доказать это.
Время сплывало. Совсем скоро завещание вступит в силу и пиши пропало. Тогда доказательства никому не сдались. Отца нет, наследство достанется Латунину, а Кир так и останется не пришей кобыле хвост. Истинный Рощин и ни с чем. Черта с два!
Тимур сразу после похорон уговаривал Кира, что единственным выходом в данных условиях является ответный удар – убийство Григория. Но мужчина колебался. Не потому, что не хотел. Не потому, что боялся потенциального наказания. Нет. При умном подходе никто не докопался, что Рощин причастен. Рассчитывал уничтожить проходимца постепенно. День за днём лишая привилегий, к которым за последние годы привык. Начиная с бизнеса, денег, заканчивая элементарно едой и барахлом. Чтобы у гниды жопу прикрыть было нечем. Чтобы приполз на коленях, моля о помиловании. А Кирилл, упиваясь ничтожностью проходимца, вынуждал того молить о пощаде снова и снова, пока не поверит в раскаяние. Лишь после… Нет, не помилует. Убьет. Как грязное, вонючее животное.
Идеальный план мести, зревший не один год. Но который ежедневно становился менее осуществимым. Латунин не собирался уходить с дороги. Если в ближайшие недели не самоустранится, придется прибегнуть к плану Калача – убирать наскоро и незаметно. Впрочем, подробнее покумекает завтра. Сегодня насладится обществом своей девочки.
Игнорируя придремавшего у двери охранника, Кирилл по-хозяйски вошел внутрь. Мысль, что бордель, на который давно положил глаз, совсем скоро станет его, мелькнула, тут же пропадая, когда навстречу выбежала немного сонная блондинка. Белла. За несколько лет регулярных визитов сюда, мужчина отлично знал имена обслуживающего персонала.
– Кирилл Сергеевич? Доброй но-о-чи. – Заикнувшись, ошарашенно пролепетала девушка. – Вы сегодня поздновато для посещений.
– Еще десять минут до полуночи. – Уставившись на наручные часы, Рощин ворчливо напомнил: – Насколько известно, до 12 посещения свободны для всех. А я плачу вам за то, чтобы Марго была готова для меня в любое время суток.
– Кирилл Сергеевич, к сожалению, сегодня не получится. – Прокашлявшись, Белла нерешительно покосилась в сторону лестницы. – Маргарита немного приболела и не очень хорошо себя чувствует. С ней сейчас вряд ли сможете удовлетворить все свои… кхм… потребности. Зато я, – Неуверенная улыбка озарила лицо. – Всегда к Вашим услугам.
– Друга моего удовлетвори. – Кивнул на Калачева, застывшего позади.
– Я… Я работаю только с особыми клиентами! – Раскрасневшись от возмущения, блондинка с ужасом покосилась на Тимура. – Вышибалы у нас идут по двойному тарифу.
– Кир, и это элитный бордель? Где шавки строят из себя царевн? – Фыркнул Калач.
– Короче, разбирайтесь сами. – Перебил Рощин. Предотвращая возмущения, готовые вылиться из уст девушки: – Я к Маргарите.
Отталкивая Беллку с дороги, рванул к лестнице.
– Эй, постойте! – Опомнившись, блондинка ринулась следом. – Нельзя к ней! Она болеет!
Что-то это Кириллу напоминало. Года три назад, когда впервые приехал выкупать для себя Марго, эта блондинистая кукла также что-то вякала, не желая пускать к Сизому. Как и прошлый раз, мужчина был непоколебим. Рощину не нужно спрашивать чьего-либо разрешения, чтобы навестить ту, что по праву принадлежит ему. Сегодня не станет исключением. Здоровую. Больную. По*ер. Кирилл увидит Маргариту.
Достигнув знакомой комнаты, настежь распахнул дверь. Полумрак сменился тьмой спальни. Ступив внутрь, по памяти щелкнул выключатель. Пока глаза привыкали к свету, окликнул:
– Марго? Ты здесь?
Ответа не последовало. Зато коротко поморгав, первой привлекла внимание огромная кровать. Пустая кровать. Более того, не разобранная. Осмотрелся кругом – пусто.
– Где она? – Крутанувшись к двери, где застыла в немом изумлении Белла.
– Нету. – Пожав плечами, тихонько созналась.
– Как нет? – Прижмурившись, Кирилл негодующе вперился в девушку.
Блондинка, точно набрав в рот воды, продолжала невразумительно хлопать ресницами, и Рощин смекнул – ответа не получит. Отталкивая девицу с пути, выскочил в коридор и побежал к лестнице, на ходу позвав:
– Сизый где?
– И его нет. – Повинилась Белла, следуя по пятам.
– Что за хреновина у вас здесь творится?!
– Кир, чего опять? – Внизу мужчину встретил Тимур.
Хладнокровно-невозмутимый вид друга доводил до бешенства. Как? Как можно быть таким сдержанным, когда всё опять идет через одно место?
– Маргариты нет! Сизого нет! – Запричитал Кирилл. – Какой-то бордель у вас тут, что ли?!
– Кирилл, должен тебя огорчить, но это и есть бордель. – Хохотнул Калачев.
– Заткнись, умник! – Поворачиваясь к Белле: – Давай звони Сизому, иначе я здесь всё на*ер перегромлю!
– Я не могу, уже позд…
Договорить девушка не успела. С грохотом распахнувшейся двери в дом ввалился запыхавшийся мужчина в костюме.
– Мать твою, Беллка, где Николай Степанович?
– Серый, и ты туда же? – Рассердилась блондинка. – Что случилось? Где Ритка?
– Случилось, Беллка. Случилось. – Тяжело дыша, охранник послабил узел галстука, переводя перепуганные глаза с девушки на Кирилла и Тимура: – Пи**ец нам всем!
– Серега, можешь нормально сказать? – Подбегая к мужчине, взмолилась Белла.
– Там это… это…
– У Латунина что-то? – Подсказала блондинка.
– Да! – Утвердительно закивал, но натыкаясь на непреклонный взгляд Рощина, поспешил оправдаться: – То есть, нет. Точнее, не только. Там такое… Это… Это… капец!
Кирилла словно в омут ледяной воды окунули с головой. Сердце с ужасом замерло в груди. Крылья носа вздыбились от тяжести дыхания, а на скулах заиграли желваки. Воображение нарисовало сотни тысяч всяческих картинок допустимого развития событий, хаотично сменяющихся друг другом. Но главным маяком светилась одна-единственная мысль – она у Латунина. Его Марго у этой швали. Опять. Против его воли.
– Бляха, что «это»?! – Осаждая нелепые заикания, Рощин подошел к Сергею и что есть мочи ударил в живот, заставляя скорчиться от боли: – Где. Маргарита?
– В общем, это… – Поморщившись, Сергей поднял на Кирилла затуманенный взор: – По ходу нет больше Вашей Маргариты…
***
2010 год
Встряхнув головой, избавляясь от мимолетного наваждения, Рощин растерянно растер ладонями лицо. Сколько воды с тех пор утекло. А нынче готов собственноручно разорвать Маргариту. За намерение сбежать. За предательство. За измену. За чертову измену, в которой больше не сомневался. Его светлая, хрупкая девочка его предала. Сказка закончилась. Королева оказалась обычной потаскухой. Ведь не верил. До последнего не верил.
Марго поплатится. Если позабыла о роли Рощина в собственной судьбе, вспомнит всё.
Брезгливо поморщившись, мужчина сгреб пачку компрометирующих фотографий и вылетел в коридор…
30 глава
2010 год
– Прости, Рит, сегодня вряд ли чем-то тебе помогу. – Едва Кирилл с Тимуром скрылись в кабинете, одними губами прошептал Руслан.
– Да ладно, не привыкать. – Истерично усмехнувшись, девушка обхватила себя за плечи и присела на угол столика, раскачиваясь.
Абсурдность ситуации доводила до неистовства. Когда Калачев насильно утащил из аэропорта, не могла толком сопротивляться. Казалось, силы покинули и не собирались возвращаться. Стоило Олегу исчезнуть из её жизни, как всё перекрасилось в серый цвет. Безликий, пустой, безразличный.
Опять эта квартира, напрочь пронизанная пафосом. Чуть золотом не осыпана. Клетка, самая настоящая клетка. И Кирилл… Вечно разгневанный и недовольный Кирилл.
Чудно, но чувство вины перед мужчиной внезапно исчезло, стоило переступить порог дома. Ничегошеньки Рощин не будет понимать и принимать. Это Рита прочла в холодном взгляде, полном нетерпения. Кирилл чересчур зациклен на своей невразумительной зависимости. Впрочем, какая разница? Девушка не собиралась оправдываться и что-то доказывать. Даже если Олег сегодня предал преднамеренно, всё равно уйдет. В никуда, но уйдет. Она вымоталась разыгрывать покорность и подчиняться, проявлять систематичное послушание потому, что однажды этот мужчина вытащил из самого дна. Морально истощилась за прошедшие шесть, а то и все двенадцать лет. Плата за помощь хорошая штука, если за неё не приходится расплачиваться остаток жизни.
Сейчас можно сбежать, а смысл? Далеко не уйти. Наверняка люди Тимура стоят и за дверью квартиры, и у подъезда. Ничего этот побег не даст. Проще честно и откровенно объясниться, а потом будь что будет.
– Тебе-то сильно досталось? – Повернувшись к Буртенко, неловко мявшемуся позади, хладнокровно уточнила Одинцова.
Не хотелось, чтобы из-за неё пострадал невиновный, попросту искренне желающий помочь. К тому же отлично осведомлена о жестких методах Рощина, применяемых относительно вероятных предателей.
– Мне тоже не привыкать. – Парировал Руслан, усмехнулся.
Но тут же скривился, прижав пальцы к разбитой губе, доказывая если не обратное, то подтверждая, что легко с рук случившееся не сойдет. Первая на сегодня встреча с Бурей, когда Тимур затолкал девушку в подъезд, убеждала в догадке.
Калач имел огромный зуб не только на Маргариту, но и на Буртенко, выполняющего роль пешки в чужой игре. Жертва обстоятельств, которому доводиться ломать комедию перед мнимыми начальниками, дабы не разоблачиться. Похоже, сам Руслан до конца не осознавал, чем способен завершиться данный спектакль и во имя чего затеян. Здесь они с Одинцовой схожи.
Сегодня, оказавшись в почти безвыходной критической ситуации, Маргарита окончательно поняла, что в этом театре абсурда, именуемом империей Рощина, Руслан единственный адекватный человек, способный проявить сострадание. Но и тут масса подводных камней и вопросов. Почему Буря здесь? Что наговорил Кириллу? Какова вероятность, что не раскрыл карты о ней и Олеге? Но и это неважно. Что-либо скрывать не намерена и сама девушка.
– Кстати, извини за побитую собаку. – Прокашлявшись, пробормотал Буртенко, вырывая из унылых мыслей.
Рита нахмурилась, а мужчина поспешил пояснить:
– Я тебя перед Кириллом и Калачом так назвал.
– Тут зрел в корень. – Невесело хохотнула, глянув на забрызганные туфли. – Будучи в подобном виде, искренне удивляюсь, почему из-за моей персоны поднимается такой кипишь и почему мне не дают жить, как сама хочу.
Освободившись от обуви, Одинцова поморщилась, вспомнив о подвернутой ноге. Боль не исчезла, нет. Но события, навалившиеся кучей, заставали забыть о любых проявлениях физических ощущений. Гораздо отчетливей пронзала дрожь, нежели дискомфорт в ступне.
– Знаешь, есть женщины, которые не вольны распоряжаться собственной судьбой. – Спустя несколько минут философски изрек Буртенко. – Ими распоряжаются другие. Во имя них разгораются войны и распри.
– Войны устраиваются во имя великих женщин. Я, к счастью, далека от них. – Возразила Маргарита.
– Совсем необязательно. Достаточно быть особенной.
– Я не такая. – Отрицательно закивала девушка. – Ты не о том говоришь, Руслан.
Большего бреда в жизни не слыхала. Да еще от кого? Не от влюбленного по уши Олега. Не от безумного из-за вожделения Кирилла. От Буртенко, который ранее, готова поспорить, ощущал искреннюю антипатию к ней.
О какой особенности идет речь, если Рощин, называя Королевой, поведением втаптывает в грязь так, что, кажется, никогда оттуда не выбраться? Если Олег не пытается поставить в известность относительно дальнейшего плана действий. Если она обычная женщина с прошлым уличной девки!
– Думаешь, мне самому не странно это говорить? – Съязвил мужчина, сканируя глазами. – Для меня до сих пор загадка, почему двоим кардинально различным мужикам рвет из-за тебя крышу. Похоже, сей факт не поддается законам логики и разъяснениям. Если и я, вместо того чтобы спасать свою задницу, стою здесь и пытаюсь найти вариант спасения тебе, ты действительно особенная.
Ответить Марго не успела. Из кабинета Кирилла вальяжно выплыл Тимур. Осмотрел презрительно её и деловито обратился к Руслану:
– Чего втираешь, умник? Давай руки в ноги и бегом на выход.
Скрипнув зубами, Буря незаметно подмигнул Рите и прошагал к двери. Калач, обернувшись, напоследок подколол:
– Ну что Ритка, настало время платить по счетам. Я даже разрешаю нажаловаться Киру на моё поведение в Жулянах. Посмотрим, кто кого.
Передернувшись от отвращения, Одинцова отвернулась, ожидая пока неприятная личность уберется из квартиры. Видеть, а тем более слышать Калачева, было противно. Когда дверь захлопнулась и помещение наполнилось ощутимой, которой можно коснуться, тишиной, испытала немое оцепенение и страх.
Она наедине с Кириллом. То, чего боялась сильнее всего и чего наименьше желала. Пожалуй, рано обрадовалась уходу Калача. Вместе с ним ушла финальная надежда на помощь и поддержку в лице Руслана. Она снова один на один с удручающими ночными кошмарами. Хорошо, если Рощин проявит чудеса адекватности. А если нет? Однажды Маргарита уже справилась с человеком, далеким от здравомыслия. Стоит ли припоминать, чем тогда всё чуть не завершилось?
Тряхнув головой, девушка норовила избавиться от не вовремя нахлынувшего наваждения в виде сокрушающих воспоминаний. Нет, сложившаяся ситуация с Кириллом не имеет ничего общего со случившимся однажды. Ведь не имеет?..
Где-то позади дверь кабинета, отворившись, с грохотом стукнулась о стену. Маргарита вздрогнула, соскочила со столика, настороженно выпрямившись во весь рост.
– Ждешь? – Послышался, на удивление, безразличный голос Рощина. – Правильно делаешь.
Не глядя, прошагал в гостиную.
Излишне спокойный. До тошноты. Что являлось очередным подтверждением затишья перед бурей. Лучше бы с ходу кричал, её Богу. А так остается гадать, чем закончится предстоящий разговор. После приятнейшей встречи Кирилл не успел сменить гнев на милость. Не после общения с Тимуром.
Собравшись с духом и веря, что это единый шанс расставить точки над «і», Одинцова прошла следом. Мужчина уже восседал за столом, где стояла ваза с белоснежными лилиями, и барабанил пальцами по стеклянной столешнице.
Маргарита не выносила лилии! Приторный запах выводил её, а Кирилл любил эти цветы. Но всякий раз подавляла неприязнь, когда домработница, наводя порядок, регулярно ставила в вазу свежей букет. Тихо ненавидела, но терпела. Терпела так же, как остальные чудаковатости и требования Рощина, считая себя обязанной. Так вот она, реальная возможность покончить со всем и, наконец, показать своё «я», открыто и без сомнений заявить об истинных потребностях. Хуже точно не станет.
– Ничего не хочешь рассказать? – Поторопил мужчина, заметив, как она задумчиво замерла на пороге.
– Прости меня, Кирилл. – Прикрыв веки, еле слышно выдохнула.
Повисла неловкая пауза. В другой ситуации засомневалась, слышал её Рощин или нет. Но нынче уверена на сто процентов – слышал. В крайнем случае – прочел по губам и всё понял. Наверняка Калачев не преминул воспользоваться ситуацией, чтобы выслужиться.
– Прости? – С хрипотцой в голосе отозвался.
– Ты ожидал чего-то другого? – Сложив руки на груди, невозмутимо вздернула бровь.
Глупо полагать, что извинениями ограничиться. Нутром чуяла, что это лишь начало. Кирилл так просто не оставит и не простит. Но и она на сей раз не сдастся и не падет под безжалостным гнетом Кирилла Рощина.
– Желательно. – Приподняв уголки губ в кривой ухмылке, гаркнул Рощин.
– А есть резон? Ты ведь и без меня неплохо проинформирован. Верно?
– Знаю. – Скрипнул зубами. – Но хочу услышать от тебя.
– Подтверждение сказанного Тимуром? Или все-таки опровержение?
– Опровержение? – Стукнув кулаком по столу, взвился Кирилл. – Разве можно найти опровержение прямым доказательствам?! Вот этим доказательствам!
Только теперь обнаружила в его руках увесистую пачку фотографий, которые тут же приземлились на стол.
– Что это? – Сделала шаг в направлении мужчины.
Медленно опустила взор с озлобленного лица на вразнобой брошенные фото. Её фото. И Олега. С аэропорта. Смекнуть откуда они у Кирилла не составило труда. Калачев. Отсюда самоуверенность и наглость в поведении. Вот почему по дороге с аэропорта останавливались у фотосалона. Всё, чтобы предъявить улики с места так называемого преступления.
– Ты не видишь? – Вперившись взглядом в Марго, перешел на громкий шепот. – Посмотри возьми несколько на память. Очень любопытные кадры. Вы оба такие фотогеничные. Жаль, мало эффектов. Уверен, за несколько дней можно было собрать массу великолепных ракурсов.
– Кирилл. – Игнорируя едкие замечания, перевела дыхание и безапелляционно объявила: – Я ухожу от тебя.
– Далеко собралась? – Откинулся к спинке стула. Порывшись в кармане, вытащил зажигалку и постучал по столу.
Данный жест выдавал нервозность. Беснование, исходящее от мужчины, было слишком явным.
– Далеко. – Нерешительно огрызнулась. – Но это тебя уже не касается.
– Нет, моя дорогая, ошибаешься! – Поддаваясь вперед, шикнул. – Меня касается абсолютно всё, с чем ты имеешь дело и что, так или иначе, касается тебя!
– Не в этот раз. – Стойко, с гордостью, выдерживая столкновение характеров.
– Ах, не в этот раз! – Взмахнув руками, Кирилл схватился за голову. Психованно проворчал: – Подзабыла, из какого дерьма тебя вытащил?
– За что очень благодарна. Но Кирилл, я не могу жить так дальше.
Одинцовой бы поумерить пыл. Из признательности войти в его положение. Хотя понимание, что своими заявлениями делает если не больно, то неприятно, было. Но и мужчине стоило сообразить гораздо раньше – суровым контролем и приказами не удержишь возле себя. Здесь нужно нечто большее. По крайней мере, желание самого человека остаться. В идеале любовь, которой отчетливо разумела, здесь и в помине не предвиделось.
– Покувыркалась пару раз с Чернышевским, смелая сразу стала. Напомню, что ты не в том положении! – Рощин подхватился на месте. – Быстренько память освежу!
– Кирилл, я поступила не совсем честно. Тебе больно и обидно из-за моего поведения, но…
– Мне больно? – Вновь ударил кулаком по столу и, упершись ладонями в стекло: – Ты в своем уме? Часом на этой своей Сицилии не перегрелась башкой на солнышке? Неблагодарная тварь!
– Кирилл, пожалуйста, успокойся. – Лихорадочно сглотнув, отступила, понимая, что припозднилась с просьбами о спокойствии. Мужчина был на взводе. Куда и подевалась бравада уравновешенности. – Твои оскорбления и крики ничего не дадут. Давай поговорим нормально.
– Да ты повела себя как настоящая шлюха! – Обогнув стол – конечный барьер и условную защиту, отделяющую их, наступал Рощин. – Разве с тобой, вообще, можно разговаривать? Хотя, о чем я? Шлюха она и есть шлюха!
– Вот именно – шлюха! Всегда такой была! Ты с самого начала знал, на что идешь! Раз я шлюха, почему за меня держишься? – Чтобы вспыхнуть окончательно Рите хватило с лихвой злободневного напоминания о былом. – Отпусти и позволь начать новую жизнь. И сам тоже начни.
– Ты бы помалкивала и не командовала! – Оказавшись в десятке сантиметров, грубо ухватил девушку за предплечье, потянув к себе. – Ты моя и я сам буду решать, что с тобой делать!
– Сумасшедший! – На миг остолбенела, с ужасом уставившись в пылающие праведным гневом лицо мужчины, выкрикнула Одинцова.
– Да, сумасшедший! Но мне по*ер на твои возмущения! – Пытаясь достучаться до её сознания, встряхивал сильнее и сильнее. – Тебя не получит ни Чернышевский, не кто-либо другой! Заруби себе на носу! Не для того играл в благородство шесть лет назад, чтобы показывала свой норов.
– Вот как! – Затрепыхавшись пуще прежнего, как пойманная птичка. – Тебе нужна покорная рабыня? Тогда не по адресу обратился! Я отслужила свой срок! Все! Мне надоела такая жизнь! – Кирилл на мгновение опешил от столь прямолинейных возражений и Маргарита, пользуясь случаем, вырвалась из сковывающих рук. – Я не хочу постоянно быть у тебя на привязи! Не хочу быть собачкой: захотел – приспустил поводок, захотел – притянул к ноге! Я хочу свободы! Я ненавижу, когда мне указывают! А еще… – Метнувшись к столу и вытащив из вазы букет, бросилась на Рощина, размахивая перед лицом. – Я ненавижу чертовы лилии! Всегда ненавидела! Но терпела потому, что их любишь ты! С меня довольно!
Перестав себя контролировать, раз за разом хлестко обрушилась с цветами к мужскому лицу. Где-то на задворках сознания остатки разума вопили прекратить истерику. Но внутри всё настолько пылало, что сдержать эмоции в узде оказалось неимоверно сложно. Совершенно невозможно.
– Я устала притворяться!.. – Красивые, но холодные по своей натуре лилии разлетались от ударов в стороны. – Я устала делать вид, что всё хорошо! Устала играть роль послушной девки на побегушках! Я хочу нормальной жизни! НОРМАЛЬНОЙ!
Нормальной жизни и чуть-чуть счастья. Да, была неправа когда сбежала. Но, она не железная! Сидеть точно на поводке и терпеть стабильные упреки за прошлое – то прошлое, за которое сама себя не раз прокляла, не в силах.
– Поостынь, су*а! – Изворачиваясь, осадил Кирилл, отрезвляя и выбивая из рук жалкие палки, недавно бывшие благородным букетом. – Надоело ей! А в деньгах валяться тебе не надоело? Икру ложками жрать не надоело? Барахло брендовое носить не надоело? – Рванул платье на груди, переходя на угрожающий шепот. – Целое состояние на себе носить, – Потеребив золотой браслет. – Тоже не надоело? Ты хоть знаешь, что и дня без меня не протянешь?! Не пройдет и пары недель, как приползешь проситься обратно! Шикарной жизни захочется. Или думаешь, у твоего Чернышевского хватит бабла тебя одаривать за способности в постели, как одариваю я?!
– В этом вся и разница между тобой и Олегом! – Пренебрежительно фыркнув, выплюнула: – Ты всё измеряешь деньгами!
– Чего? – Исказился гримасой брезгливости.
Застыла почти гробовая тишина. Такая, что хоть ножом режь – слышен каждый шорох и стук сердца, не говоря о тяжелом дыхании. Тотчас стало неестественно молчать после экспрессивного выяснения отношений. Того и гляди, разразятся громы-молнии, свесившиеся над головами. Но уже в разы сильнее, нежели прежде.
И когда Рита несмело признала:
– Ты однажды спросил, чем он лучше тебя. Так вот сейчас отвечаю – всем. Поведением в первую очередь.
Взрыв не заставил себя ждать.
– Ах, ты шалава!
Маргарита выдохнуть не успела, как узрела, что рука Кирилла летит на неё. Секунда, и звонкий шлепок эхом разнесся по комнате. От неожиданности и всё еще испытывая дискомфорт в подвернутой ноге, не удержала равновесие и полетела на диван, откуда скатилась на пол.
Прижав ладонь к горящей щеке, сотрясаясь от моментально нахлынувших рыданий, за пеленой слез слабо различала, что происходит. Не от падения и боли, пронзающей виски – физическая боль ничто по сравнения с душевной. А от унижения и страшных откровений. Вместо былого спасителя пред ней предстало чудовище. Самое настоящее чудовище, способное на всякие действия.
Девушка готовилась к любому исходу. Но когда Рощин склонился, хватая за горло, поняла – вот он, вероятный конец. Причем конец не их истории, а всей её жизни.
Она видела обличье зверя. Обезумевшего и разъяренного.
Совершенно не знает этого мужчину. А еще, этот мужчина ничем не краше тех, что были в Иннане. Ничем не краше её самого страшного и большого кошмара – Латунина.
Впрочем, сама виновата. В который раз бесцеремонно и безбоязненно поперла на амбразуру, заранее предусматривая, что ничем хорошим не закончится. Но удивительная штука – угрызений совести не было. Ни капли. Одно сожаление о несбывшемся. О том, что меньше всего желает, чтобы её никчемная жизнь, приобретя робкие, но яркие и счастливые краски, оборвалась.
Одинцова задыхалась по мере того, как сжимались на тонкой шее пальцы Рощина. Но продолжала ловить воздух сквозь нервные импульсы и рыдания. В другой ситуации запросто сдалась, предугадывая близкий конец. Но не сегодня
