Текст книги "Страсть искажает все (СИ)"
Автор книги: Юлия Михалина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 48 страниц)
– Олег. Олег! Проснись, Олег! Чернышевский, твою мать!..
24 глава
1999 год
– Олег, просыпайся! – Вместе с назойливыми криками, ощутил, что кто-то упорно теребит за плечо, пытаясь достучаться до сознания. – Чернышевский, твою мать! Алес дрыхнуть!
Командный крик в ухо и удар под ребра окончательно вывели мужчину из царствования сна. Шустро подскочив на шконке, в полумраке ночи растерянно уставился на сокамерника, который, сложив руки на груди, с ухмылкой рассматривал его.
– Чего тебе? – Недовольно нахмурившись, фыркнул Олег.
– Дрыхнуть говорю, харэ. – Ядовито оскалился наглец. – Не заставляй Волка себя ждать.
– Что? – Не до конца проснувшись, Чернышевский пытался сообразить, что происходит.
– Говорю, Волк тебя у проходняка [14]14
Проходняк – проход между шконками (койками), тюремный коридор.
[Закрыть] ждет. – Нетерпеливо барабаня пальцами по металлическому ограждению койки, шикнул сокамерник. – Спросить чего-то желает, так что резво метнулся. От твоей скорости зависит, как спрашивать будет. Как с брата, или как с гада.[15]15
Спросить как с брата (спросить по-братски), употребляется и выражение «дать почувствовать братскую руку» – объяснить неправоту. Могут при этом также ударить по лицу кулаком или избить (удары наносятся только по лицу). Никаких последствий, если человек признал свою ошибку, данное действие не несет.
Спросить как с гада – искалечить или очень сильно избить. Избиение может быть и символическим, но в любом случае связано с объявлением человека гадом, со всеми вытекающими из этого последствиями. Если спрашивают с уже объявленного гадом, то спрашивают всегда как с гада. Гада руками не бьют, только палкой или ногами, бьют по любым участкам тела.
[Закрыть]
– Слушай, Шнырь [16]16
Шнырь – слуга, прислужник. Бывает как у одного человека, так и у отдельного коллектива. Шнырем человек объявляется либо за долги, либо в том случае, если он был пойман на прислуживании кому-либо в целях личной выгоды.
[Закрыть], иди ты… Сам со своим Волком разговаривай.
Не намеренный подчиняться очередной блажи смотрящего камеры, Олег устроился обратно на койке.
– Ты чё, ментяра, не гони беса! – Возмутился сокамерник. – Хочешь, чтобы Волк по стенке размазал?
– Пускай попробует. – Подложив руки под лицо, закрыл веки, показывая всем видом, что на этом разговор закончен.
Несколько секунд прошло прежде, чем Шнырь, бессмысленно помявшись у шконки, отправился докладывать главному обстановку. Интересно, сколько пройдет времени до реакции Волка?
За пару недель пребывания на зоне, в частности, этой камере, Олег успел многое уяснить. Главное, пожалуй, что подобных не любили. Дело не в прошлом на воле, где боролся с такими, что окружали ныне. Здесь особая политика – либо ты, либо тебя. Волк считался не последним человеком в камере и за её территорией, и предпочитал, чтобы новоприбывшие беспрекословно принимали его авторитет. Олег не принимал, поэтому автоматически становился противником большинства, заняв позицию борца за выживание.
Едва переступив порог хаты, Чернышевский излишне дал понять, что подчиняться не намерен. Возможно, слишком грубо и открыто. Возможно, стоило проявить терпимость, попав на чужую территорию. Ведь по-хорошему целых 11 лет куковать. Но какое к черту терпимее? Олегу глубоко плевать на так называемые понятия и устои, если дело касается чести и гордости.
В свое время наслушался россказней, что таких здесь рано или поздно ломают; что порой лучше не выпендриваться и занять приготовленное тебе место в необъятной криминальной системе. Но когда доходило до личных моральных принципов, жизненных взглядов, Олег шел до конца.
Прекрасно осознавал, что даже не устрой той злополучной перепалки в первый день, все равно записали если не в петухи, козлы [17]17
Козел («красные») – заключённые, открыто сотрудничающие с администрацией, занимающие какую-либо административную должность (завхоза, коменданта и т. д.), а также состоящие в секциях самодеятельности заключенных – СДиП (СДП, СДПУ – секция дисциплины и порядка учреждения), СБС (секция контроля за выполнением санитарных норм осужденными) и др. В настоящее время данные секции запрещены законодательно, однако, в ряде некоторых регионов продолжают функционировать.
[Закрыть] так точно, относя к красной масти [18]18
Масть – мастей на зоне только две. «Красная» – менты, все их поддерживающие и актив колонии; и «черная» – Воры и стоящие за воровские понятия.
[Закрыть] бывших сотрудников правоохранительных органов. И сейчас, в очередной раз игнорируя приказы Волка, ничего не теряет. Если повезет, поймет, что не на того напал и отстанет? Правда, очень сомнительно.
После суток, проведенных наедине с самим собой в ШИЗО [19]19
ШИЗО – штрафной изолятор. Отделение ИТУ (Исправительно-трудовые учреждения), где расположены камеры для нарушителей режима содержания. Водворенный в ШИЗО существенно ограничен в правах. До 1988 года в ШИЗО существовала пониженная норма питания (пытка голодом). Кроме того, у заключенных отбиралась вся одежда и выдавался лишь легкий хлопчатобумажный костюм, они не выводились на прогулку, не получали постельное белье и матрас, письма, бандероли, посылки. В ШИЗО обычно создаются тяжелые условия (холод зимой, духота летом), способствующие заболеванию туберкулезом. Введен предельный срок содержания в ШИЗО: разовое помещение в ШИЗО – до 15 суток, общий срок наказания за год – не более 2-х месяцев.
[Закрыть], возвращение в камеру далось не так легко, как хотелось. Все зэки, вплоть до тихих и неприметных, помнили как Чернышевский накануне замахнулся на самого Волка и начистил рожу его шестерке – Трюфелю. Кто-то косился с явным недоумением, с укором мотая головой: мол, после такого долго не проживешь. Кто-то старался обходить стороной, считая Олега не самым адекватным из сокамерников. Кто-то, напротив, тайком бросал уважающие взгляды.
Олегу плевать, кто и что думал о нём. Как и подчиняться, обзаводиться близкими друзьями-товарищами не торопился. Предпочитал жить, пускай не как хочется, как установлено по расписанию. Сам никого не трогая и чтобы его не цепляли. Жить с мыслью о таком желанном, но столь далеком дне освобождения.
Но зона не то место, где считаются с желаниями других. Особенно единолично выступающих против остальных. Так случилось и с Чернышевским. Если обычные мужики встретили практически полным равнодушием, не считая вышеупомянутых моментов, то группа людей во главе с Волком так запросто не планировала отставать.
Несколько дней подряд Волк пытался зацепить словами, задевая вроде случайно, но с явным намеком. Выводил из себя, испытывая терпение. Выпады в свою сторону Олег старался игнорировать, пропуская замечания мимо ушей, а большего вопреки ожиданиям никак не следовало.
Происходящее смахивало на затишье перед бурей и Чернышевский дожидался, когда последуют суровые разборки. Что наглость первого дня не спустят с рук, не сомневался. И вот, похоже, время настало. Может, и в этот раз пронесет? Волк поймет, что с Олегом ловить нечего и займется более важными, будничными проблемами, какими жил до его появления?..
На этой мысли Чернышевский ощутил как изнеможение, после целого дня расчистки территории от снега, накатывало с новой силой. Он не жаловался, нет. Напротив, хватался за любую работенку, чтобы отвлечься. Чтобы ночью усталым валиться с ног и с ходу засыпать, не думая о том, что сводило с ума.
О доме. О деде. О Маргарите и что могло с ней произойти по его вине. Надеясь приблизить момент освобождения. Скрасить дни и спрятаться от навязчивых мыслей, которые особенно изводили во тьме ночи.
Проваливаясь в бездну сна, мужчина позабыл о Волке, Трюфеле и других прихлебателях. Перед глазами была Ритка. Такая хрупкая и маленькая. Беззащитная и одинокая. Хотелось, чтобы сон никогда не заканчивался, не просто приблизив к его любимой девочке, а чтобы немыслимо, но так необходимо превратился в явь.
Этому не судилось сбыться. Олег не только переоценил свои возможности, он позабыл о главном – здесь нельзя поддаваться воле эмоций. Всегда нужно быть готовым ко всему. Даже ночью оставаться начеку.
Яркая вспышка света и гулкий топот ног в первое мгновение вызвали удивление. Еще секунды и Чернышевский почувствовал, как его ухватили несколько пар рук, бесцеремонно стаскивая с верхней шконки.
– Вы чего, охренели?! – Распахнув широко глаза, возмутился Олег, пытаясь вырваться. – Мужики, хорош. Эй!
Поставив на пол, стали толкать сквозь любопытную толпу зевак куда-то вперед, продолжая цепко удерживать за руки с обеих сторон.
– Пошел давай, ментяра! Совсем оборзел! – Выкрикивали один за другим. – Ты глянь на него.
Не предоставляя шанса освободиться, вытолкали к проходняку, где в окружение свиты стоял Волк.
– Здорова. – Довольно ухмыляясь, поприветствовал.
– Привет. – Сощурившись, Чернышевский озадаченно осмотрелся, убеждаясь что по всему периметру окружен сокамерниками, явно предвкушающими интересные разборки.
– Догадываешься, зачем тебя сдернули с койки?
– И зачем?
– Да непонятка вышла. – Окинув оценивающим взглядом, Волк продолжил: – Въехал к нам на хату один мусорок и давай свои порядки устраивать. Хотя должен понимать, тут борзых не шибко уважают.
– А кого уважают? Этих, что ли? – Поморщившись, Олег кивнул на Трюфеля и Шныря, стоящих за спиной Волка.
– Эй, он чё сейчас сказал? – Вырываясь вперед, возмутился Трюфель.
– Спокойно. – Осадил Волк подчиненного, рукой показывая стоять на месте. И уже обращаясь к Чернышевскому, уточнил: – Мусорок, хватит фуфло толкать [20]20
Фуфло толкать – врать.
[Закрыть]. Я хотел с тобой по нормальному, по-братски перетереть. Думал, попривыкнешь, вольешься в коллектив, поймешь свою неправоту.
– И в чем я неправ? – Раздражаясь от бессмысленности происходящего, равнодушно бросил Олег.
– Не въезжаешь? – Не получив удовлетворяющего ответа, сокрушительно поцокал языком, подмечая: – Совсем плохо. О тебе все всё знают. И про твою красную масть, и про плохие поступки на воле…
– Если беспокоишься, что стучать пойду, не на того напал. – Уверенно оборвал Чернышевский. – Можешь спать спокойно – всё, что было со мной на воле, там и осталось. Связи с местным начальством или администрацией не заводил и заводить не собираюсь.
– Хм, да ты смельчак, как я вижу. Но дело не в стукачестве. Обижаешься на старших сокамерников, не прислушиваешься, не подчиняешься.
– И не собираюсь! – Снова дерзко возразил. – Вы сами по себе, я сам по себе. В ваши игры не играю.
– Вот и выясним в честном бою, кто прав. – Внимательно рассматривая Олега, спокойной продолжал Волк: – Проиграешь – быть тебе опущенным и шестёркой. Выиграешь – решим, что делать. Согласен?
– С этим? – Махнув головой на Трюфеля, поморщился мужчина.
– Много чести. – Оскалился тот.
Еще бы, стоило ли сомневаться, что после прошлой стычки Трюфель не рискнет связываться с Чернышевским в новую.
– Я же сказал. – Оглянувшись на своих шестёрок, фыркнул Волк. – Честный бой. Начинайте.
С этим прошел мимо Олега, намеренно задевая плечом. Толпа впереди разом рассосалась, выпуская к Чернышевскому здорового бугая, что на воле да и здесь явно проводил бо́льшую часть свободного времени за тренировками. Скинув кофту робы, победно ухмыльнулся, уверенный в превосходстве. Под ободряющие возгласы сокамерников вытянул руку для пожатия.
Чернышевский несколько мгновений обескуражено смотрел на протянутую ладонь, прикидывая шансы выйти из так называемого честного боя победителем. Но отдавая отчет, что выбора в который раз нет, протянул ладонь в ответ.
Это стало первой сегодняшней ошибкой. Противник резким движением заломил его руку, другой направляя удар в щеку.
Пошатнувшись от неожиданности, Олег отскочил назад на пару шагов. Соперник, испуская животные рычащие звуки, под выкрики других: «Давай, бей его!», снова бросился к Чернышевскому, ударом ноги лишая равновесия.
Мужчина сам не понял, как оказался впечатан в холодные путы решетки. Поднимаясь, ощутил как кто-то сзади попытался помочь, опять подталкивая к бугаю.
– Давай, давай! – Голосили мужики, вцепившись в решетку, с энтузиазмом дожидаясь зрелищности боя.
– Крон мочи эту падлу!
– Мусорок, сделай его!..
Похоже, кто-то ставил и на его, Олега, победу.
Машинально стерев с разбитой губы кровь, Чернышевский сумел сориентироваться. Мигом становясь в стойку, выставил кулаки, готовясь отразить удары. В этот раз удалось. Углядев летящий на него кулак, отразил выпад, уворачиваясь и нанося ответный.
Мгновение и соперник бросился к Олегу с новой атакой, которая хоть не достигла цели, позволила зажать между кистью и плечом голову Чернышевского, совершая удушающий прием.
Замерев, Олег собрался с силами и, стукнув локтем некого Крона в живот, сумел освободиться. Ненадолго.
Чернышевский ощущал, как удар за ударом его буквально опустошает, обессиливая и низвергая в пропасть. Раз за разом пытался противостоять, но казалось, бессилен против этой машины для убийств. Но он обязан выстоять. Сколько уже пережито и столько нужно пережить. Мужчина не позволит себе сдаться из-за не стоящего внимания недоразумения.
Оказавшись загнанным в угол, смотрел на противника и видел в глазах победу. Звериный рык становился тому подтверждением.
Крон не торопился добивать Чернышевского, желая насладиться страхом пред собой. Именно это мимолетное промедление позволило Олегу сконцентрироваться и, бросившись на соперника, нанести сильный удар сначала по лицу, после куда-то в область грудной клетки.
Бой становился ровнее. Чернышевский осознавал, что нужно выиграть, иначе ему не жить. А жить обязан. Не ради себя, ради Риты.
Обрушив кулаки на Крона, мужчина заставил отступить, разъяренно чертыхаясь и дергаясь. Олег был почти уверен в своей победе и готовился её доказать. Но уверенность стала второй ошибкой во время схватки.
Доля секунды. Глаза в глаза. Гул голосов, достигающий наивысшего пика и… Олег так и не сообразил, почему противник с исступленной уверенность понесся на него. Секунды и ощутил колючий удар в грудь, чуть выше сердца. Что-то вонзилось в него, тут же исчезая. Соперник отступил, а Чернышевский, приложив руку к месту, пронзенному резкой болью, увидел сочащуюся кровь. Липкая и вязкая жидкость застывала на пальцах, выпуская наружу скрытую ярость, жившую в мужчине.
Очередная попытка Крона поцелить в него и Олег, уклонившись, колотит в ответ. Вцепившись мертвой хваткой в запястье, где зажат острый предмет, ударяется лбом по лбу, выламывая руку.
Соперник разжимает кулак. Что-то со звоном падает на пол. Чернышевский, уже не контролируя себя, снова и снова лупит бугая, пока тот обессилено не падает на пол.
Толпа наблюдавших ликует. Кажется, абсолютно все, помимо Волка и его свиты, взбудоражены исходом стычки.
Олег, пошатываясь от тупой пульсации в висках, оценивает картину произошедшего. Превозмогая боль в груди, машинально подхватывает предмет, которым ранен. Отвертка. Самая обычная отвертка. Черт подери, его едва не закололи как животное.
Тяжело дыша, подходит к Волку. Взмахивая перед лицом импровизированным оружием, сбито подмечает:
– Честный бой, да?
Не получив ответа, бросает окровавленное орудие убийства на пол. Расталкивая других, на пошатывающихся ногах плетется обратно на свою койку.
Боль в груди не отпускает. Кровь сочится. Лицо разбито и полностью измазано алым месивом. Дышать тяжело. Почти невыносимо. В другой ситуации стоило обратиться за первой медицинской помощью. Но не сейчас. Сейчас ему ничего не нужно.
Сегодня Чернышевский одержал первую маленькую победу на зоне. Вот что важно. Плевать, что так тяжело, что хочется банально сдохнуть. Он даже на это не имеет права. Олег должен жить до тех пор, пока в его судьбе присутствует еще кто-то, за кого в ответе…
***
2010 год
– Олег! – Бросив телефонную трубку, позвала Маргарита, обернувшись к спящему на диване мужчине.
Кажется, тот и не собирался вставать. Напротив, недовольно поморщившись, отвернулся к спинке, устраиваясь подобное.
– Олег! – Громче прикрикнула, заметавшись по комнате.
Как можно спать, когда орут над ухом? Вообще, как можно спать, в такой неудобной позе, на диване? К тому же когда чертовски опаздывают! У этого мужчины напрочь отсутствует всякого рода инстинкт самосохранения?
– Проснись, Олег! – Потормошив за плечо, прорычала: – Чернышевский, твою мать!..
Ругательства возымели должный эффект. Пошевелившись, перевернулся на спину. Ресницы затрепетали, и мужчина сипло пробубнил:
– Что-то случилось? Почему кричишь?
– Мы проспали, вот что случилось! – Уперев руки в бока, сверху рассматривала сонного Олега, надеясь, что тот осознает происходящее быстрее, чем экскурсионная группа, куда, оказывается, записаны, уедет из отеля.
– Всего-то? – Жмурясь, Чернышевский лукаво ухмыльнулся.
– Всего-то?! – Сокрушенно возведя взор к потолку, передразнила Маргарита. – Это для тебя всего-то! Если считаешь, что экскурсионный маршрут достаточно наметить для того, чтобы он просто был – сильно ошибаешься! Я намерена исследовать остров мечты вдоль и поперек!
С укором зыркнув на Олега, отвернулась, планируя пойти переодеться. Но ощутила как мужские руки, неожиданно сомкнувшись на талии, потянули назад.
– Эй, Чернышевский! – Оглянувшись через плечо, возмутилась Одинцова. – Что ты твори?..
Возглас канул в небытие, когда приземлилась на колени Олега, впечатываясь в грудь.
Встретившись с глазами цвета ясного неба, вовсе позабыла, что намеревалась донести.
– Ты уверена, что хочешь сегодня попасть на экскурсию? – Магнетически сверля очами, хрипло протянул, поправляя непослушные светлые прядки Риты.
– Я всегда мечтала побывать в знаменитых уголках Сицилии. – Затаив дыхание, пробормотала.
– Даже если для этого придется толкаться целый день по жаре в переполненном десятками сумасшедших туристов автобусе? – Предположил серьезно.
– Мы не будем всё время сидеть в автобусе. – Веско аргументировала девушка. – Переправимся с одного пункта в другой, остальное время на прогулки.
– Ты права. – Согласился, наклоняясь ближе. – Будем по уши в пыли, лазить по избитым маршрутам и стоять в очереди, чтобы сфотографироваться у очередной достопримечательности. В конце концов, ничего толком не рассмотрев, вернемся в гостиницу, отбив охоту к прогулкам до конца отпуска. Как тебе перспектива? Всё еще хочешь этой экскурсии? – Выдохнул почти в губы.
– Да. – После описанных Олегом прелестей поездки, ни в чем не уверенная. – Наверное.
В голове странная мысль, формирующая единое желание – повторить вчерашний, несправедливо прерванный поцелуй. К черту любые экскурсии!
– Что ж… – Выждав короткую паузу, Чернышевский вопреки ожиданиям, резко отодвинулся. Разомкнув объятия, поставил Маргариту пред собой и равнодушно подметил: – Тогда одевайся. Иначе, правда, опоздаем.
– В смысле? – Ошарашенная сменой настроения мужчины, не сразу сообразила, о чем речь. – Куда одевайся?
– На экскурсию. – Втолковал как неразумному ребенку. – Ты же хотела.
– А-а. – Хватая воздух словно рыба, выброшенная на берег. – Да, конечно. – Отвернувшись, сделала несколько шагов уводящих прочь, напоследок убеждая: – Я сейчас. Быстро.
– Иди-иди. – Глянул на часы. – У нас на всё про всё минут десять, не больше.
Кивнув, Рита скрылась в ванной. Открыв кран, с ходу брызнула в лицо холодной водой.
Что это было? Чернышевский её дразнит? Ровно, как вчера дразнила его? Мстит? Играет? Смеется? Без разницы что! Ему любая ипостась определенно доставляет удовольствие!
Вчерашний день принес девушке массу открытий. До определенного момента уверенная, что готова к любому незапланированному событию, получила от Олега порцию сюрпризов. Очень приятных, надо отметить. Мужчине все-таки удалось обскакать её.
Плевать на истинную причину отъезда из страны. Но когда взяла в толк, что вскоре окажутся на давно и бережно лелеемом в мечтах острове, позабыла обо всем на свете. Готовая прыгать от счастья, обнимать целый мир. Не контролируя эмоций, позволила себе расцеловать Чернышевского. Отбросив ограничения, некогда настоятельные убеждения, что Олег не более чем друг. Маргарита была счастлива и вознамерилась передать частичку счастья и ему.
В какой-то миг перестала различать грань между обычной благодарностью и влечением. Поцелуй – наименьшее, что могла дать; единственное, на что способна. Но поцелуй, который вдруг стал такой необходимостью, как вдыхаемый воздух. Рита начала дышать им. Наполняясь жизнью его присутствием. Олег разом окунул в рай, из которого не хотелось выбираться.
Потом приход забавного метрдотеля. Поначалу планировала хорошенько настучать Чернышевскому за идею с ужином. Но когда этот Чезаре расставлял блюда на стол, уяснила, насколько Олег заботлив. Она оказалась так голодна, что запросто проглотила бы слона. К сожалению, или счастью, слона поблизости не оказалось и пришлось довольствоваться довольно сытной и вкусной итальянской кухней.
Но Маргарита так и не поняла, что сделала не так. Олег попросту сбежал в ванную, отказавшись от ужина. Возможно, выявилась чрезмерно настырной в стремлении копнуть прошлое? Кто знал, что этим настолько заденет Чернышевского. Решила подождать его возвращения на диване, а далее черная бездна. Ни что произошло дальше, ни как угодила на кровать, не помнит.
Проснулась в спальне от настырного телефонного звонка администратора отеля. Выяснилось, Олег вчера благоразумно записал их на экскурсию и попросил утром напомнить о сборе группы. Напомнила, называется! Ритка мало того, еле добудилась Чернышевского, а если не поторопятся, вероятнее всего, опоздают.
Похоже, в любом случае опоздают. Принимая душ, девушка сообразила, что вряд ли из всего багажа найдется что-то относительно подходящее к длительной поездке в пыльном автобусе, как поведал Олег.
Натянув халат, Маргарита выскочила из ванной, едва не налетев на нетерпеливо измеряющего шагами комнату, Чернышевского.
– Собрала?.. – Мужчина осекся, пораженно осматривая её с ног до головы.
М-да, наспех накинутый халатик и гулька мокрых волос на затылке не особо выдавали человека, готового к приключениям.
Может, он прав, не стоит и рыпаться?
– Олег, я тут подумала… Ну её, эту экскурсию?
– С чего вдруг? – Подозрительно нахмурился.
– Я это… – Виновато пожав плечами, указала на стоящий в углу чемодан. – Не знаю, найдутся ли подходящие вещи. Может, сегодня к морю махнем? Поваляемся ленивыми тушками на шезлонгах, позагораем, искупаемся. Я моря так и не видела.
Около минуты Олег недоуменно смотрел на неё в упор.
Конечно, можно хмуриться, вон вырядился в лёгонькую белоснежную рубашечку, светлые брючки. Сам, поди, приготовился, заранее зная, что их ждет. А Рите пришлось напихать в чемодан, что под руку попалось. Спасибо, надоумили свитера не тащить.
– Хочешь сказать, купальник все-таки взяла?
Черт, Чернышевский умел вводить в ступор.
– Ну как же… На море можно и… – Подбирая рациональное решение, взмахнула руками, понимая, что несет полную чушь. Скорее всего, Олег и после приставаний о ней не лучшего мнения, а с этим подавно.
– Что? – Усмехнулся так многообещающе, что мурашки вихрем пронеслись по телу. А смешинки, играющие в зрачках, сильнее вогнали в краску смущения.
– Не знаю. – Потупив взор, чуть слышно выдохнула: – У меня с собой есть красивое дорогое белье. Может, никто не заметит разницы?
– Так, Рит. – Мужские ладони несильно сжались на плечах. Ну всё, начинается. – Ты пока найди что-нибудь полегче, оденься, а я скоро вернусь. Сейчас чего-то придумаем.
Прежде чем успела хоть возразить, отпустил, скрываясь за дверью номера.
Разве поспоришь? Пришлось в очередной раз подчиниться. Доверяет Олегу, верно? Он никогда не подводил, ныне вряд ли что-то изменилось. Раз пообещал – придумает. И ведь придумал!
Спустя пятнадцать минут, когда Маргарита нарядилась в потертые джинсы и футболку и причесавшись, была при полном параде, Чернышевский возвратился, огорошив заявлением, что взял напрокат джип и отправляются в Таормину. Для начала совершать забег по магазинам, а после на прогулки-экскурсии, маршрут для которых выберут сами, не подчиняясь воле никаких сопровождающих.
До сегодняшнего дня Рита уверяла себя, что всё безумнейшее совершила в жизни. Но через пару часов сообразила, как ошиблась.
Сначала недолгая поездка в город, за время которой Чернышевский проявил себя довольно рискованным водителем. Получилось и здесь они похожи – оба до умопомрачения любят адреналин, приносимый лишь скорой ездой. Неважно, будь то лошадь, или автомобиль.
Следом многочисленные бутики модной одежды. Кто мог подумать, что в старом экзотическом городке на главной улице Корсо Умберто есть столько изысканных брендовых магазинчиков. Это после Ритка поняла, что Таормина из всей Сицилии является наиболее богемным местечком. Здесь посреди узких уютных улочек в любой момент возможно встретить мировую знаменитость.
А пока, примеряя один за другим великолепие разнообразных нарядов, представляла себя героиней всеми известной «Красотки». Недоставало лишь чудесной «Pretty woman» для фона, когда, представая в очередном образе, вращалась вокруг своей оси, а Олег жестами и мимикой показывал, что подходит, а что лучше забросить подальше и никогда не брать в руки.
Не сказать, что была неискушенной и редко видала дорогие вещи. Напротив, последние годы не носила ничего без бирки известной марки. Но в данном случае дело вовсе не в марке. Ранее выглядеть на уровне являлось необходимой обязанностью, а рядом с Олегом держаться на высоте хотелось самой. Быть достойной спутницей настоящего мужчины. Но одновременно с тем не боялась предстать Чернышевскому нелепой и смешной. Без зазрения совести натягивала забавные шляпки, несуразные платья, чтобы искренне, без издёвок, повеселиться.
С ним было легко, как никогда и ни с кем ранее. С ним ощущался вкус свободы: полноправной и дарящей выбор. С ним открывались многие горизонты, позволяющие быть собой. Оказывается, в этом заключалась немалая доля человеческого счастья.
Несколько часов прошло прежде, чем переодетая в коротенькое платье кораллового цвета, нагруженная парой десятков пакетов, полных всевозможных сарафанов, летних костюмов, купальников, завершила самый удивительный в жизни шопинг. Оставив вещи в машине, заскочили в небольшой ресторанчик, перекусили и отправились пешей прогулкой изучать старинные улочки.
Вряд ли лучший экскурсовод или гид мог показать всё то, что увидели, лично вливаясь в бесконечный поток туристов и коренных жителей города. Особая атмосфера умиротворенности и душевного спокойствия с первых шагов влюбляла в себя раз и навсегда.
В Национальном парке передохнули в тени величественных деревьев, на входе попутно сфотографировавшись рядом с оригинальной скульптурой двух ангелочков, сидящих на скамье. Идиллии и спокойствия хватило ненадолго: огромная итальянская семья, случайно встреченная в парке, выявилась чрезвычайно шумной и неугомонной, подталкивая и молодых людей продолжить собственный маршрут.
Исследовали лабиринты уютных улочек, едва не затерявшись в наиболее узкой из них. Охладились у фонтана на площади Duomo, прямо из которого можно пить воду. Осмотрели собор Святого Николая и церковь Святого Джузеппе. Возле последнего насладились игрой уличных музыкантов и поразились прелести нарисованных художниками картин. Наконец, добравшись к площади Девятого апреля, увидели воочию море. Из смотровой площадки открывались великолепные пейзажи.
К центральной улице, где оставили автомобиль, вернулись ближе к вечеру. По пути заглянули в парочку антикварных магазинов, заметили главный собор города – церковь Святой Катерины Александрийской. Возле последней Маргарита услышала от Олега довольно неожиданный комментарий:
– Здесь сочетались браком добрая половина именитых и не очень сицилийцев. – Остановившись у входа, мужчина заинтересованно рассматривал статую Святой Катерины, расположенную над ним. – Говорят, сам Ален Делон венчался.
Ритка, прижавшись к плечу Чернышевского, переплетая свои пальцы с его, проследила что привлекло мужское внимание, не зная, стоит ли искать ответы.
Ей нравился город. Ей нравилась прогулка. Ей нравился Олег. Но думать о чем-то серьезном, ранее непонятном, опасалась. Предпочитала провести отведенные в Таормине дни в комфортной беззаботности, с которой начали.
Только Чернышевский не торопился уходить отсюда. После минут напряженного молчания, окончательно огорошил вопросом:
– Ты хотела бы обвенчаться? – Игривая улыбка и лукавый взгляд, как признак попытки скрыть серьезность сказанного.
– Я… Я не знаю. – Сердце пропустило гулкий удар, затем еще один. – Не задумывалась об этом.
– А я хочу. – Не кривя душой признался. – Не для того, чтобы отдать дань моде – последнее время молодежь частенько идет на столь решительный шаг, не представляя до конца степени ответственности, отсюда бесчисленные расставания и разводы. Я же уверен в себе и без раздумий готов подтвердить серьезность намерений перед Господом Богом.
– Олег, я… – От внезапности заявления Маргарита напряглась, передавая состояние мужчине. – Вряд ли готова ответить тем же. Ты прав, это очень серьезный шаг.
– Рит, не подумай, я ничего не требую. – Поспешил оправдаться Чернышевский. – Ни в коем случае не тороплю. К слову, чтобы знала. И вообще, готов ждать сколько угодно, даже если для принятия решения тебе понадобится целая вечность.
– Олег, боюсь, как бы на это и правда ни ушла вечность. – Сокрушенно вздохнула, утыкаясь лицом в грудь мужчины.
– Неважно, Ритуль. – Целуя в висок, отозвался: – Все неважно. Главное, ты рядом. Мне хватит и этого.
– Олег… – Выбирая нужные слова.
– Ритка, идем, а? – Перебил, освобождая от обязательства что-либо говорить.
Чернышевский чувствовал её как никто другой. Даже неловкость ощущал и как истинный мужчина, вводя в это состояние, также искусно избавлял.
– Перед возвращением в гостиницу необходимо заглянуть в тот ресторанчик, где мы видели трубочки канноли. Раз есть такая возможность, почему бы не вообразить себя главными персонажами «Крестного отца»?
– Ты прав, подобный случай упускать нельзя. Хотя… – Хохотнув, снизу-вверх уставилась на Олега. – Я больше хочу тирамису.
– Точно тирамису? Или все-таки канноли?
– Не-а. – Поморщившись, закапризничала. – Все-таки тирамису.
– Что ж, тирамису, так тирамису. – Чернышевский торжественно провозгласил: – Желание дамы закон.
Коротко чмокнув Маргариту в губы, потянул к примеченному ранее ресторану.
По мере того как темнело, а город зажигался многочисленными огнями, наплыв туристов увеличивался. Отведав знаменитых десертов, возвращаясь к отелю, едва выехали из Таормины, настолько были переполнены улицы.
Экскурсия по городу завершилась, но Рита не желала, чтобы день на этом кончался. Персональная сказка должна длиться далее, чего бы по этому поводу ни решил Олег.
В непринужденной беседе о достопримечательностях Сицилии, вдруг осмыслила, что сегодняшним вечером что-то произойдет. Что-то слишком важное для обоих. Пускай Чернышевский всячески пытался шутить, атмосфера накалялась, чтобы проигнорировать знаки, данные свыше.
Маргарита прекрасно отдавала отчет, что в столь романтичном месте проживая вдвоем с мужчиной, которого влечет и к которому влечет, в одном номере долго сохранять дистанцию невозможно. И нужно ли? Чаша весов сильнее склонялась к некогда непредсказуемой стороне.
Олег что-то говорил и говорил. Предлагал, куда можно поехать завтра, отмечая что неплохо выбрать время для похода на пляж. Рита слушала вполуха, изучая хорошо отточенный профиль, надеясь поймать серьезный взгляд, устремленный на крутую дорогу, растелившуюся серпантином у подножья горы.
– Что-то не так? – Затормозив у гостиницы, Чернышевский, наконец, увидел повышенное внимание Маргариты к собственной персоне.
Олег, он порой такой… нерадивый. Не вникающим в самую суть. Но в то же время всегда внимательный и заинтересованный. Обеспокоенный и настойчивый. Терпеливый и ожидающий. Настоящий и естественный. По отношению к ней трепетный и нежный, заставляющий позабыть обо всём на свете. О прошлой жизни, проблемах, заботах… Научивший чувствовать себя по-настоящему живой.
Неужели всегда был таким? Вероятнее всего. Почему раньше не замечала? Или не хотела замечать? Если бы опомнилась вовремя, призадумалась, уразумела самое важное, многого из пережитых кошмаров удалось избежать. Практически всего. Они потеряли столько времени. Из-за её непреодолимой глупости, надуманной любви к другому человеку, которой в помине не было.
Как ужасно осознавать это лишь теперь, когда… Хотя какая разница? Былого не вернуть. Зато есть настоящее и есть будущее, которое полностью в их руках. И от них с Олегом, даже в большей степени от неё самой зависит, каким будет.
– Все так. – Кусая губы, поймала пытливый взгляд. Перевела дыхание и со словами: – Идем скорее в номер. Нужно еще перенести эту огромные пакеты. – Выскочила из джипа.
Недоуменно вздернув плечами, Чернышевский последовал её примеру и молодые люди, нагрузившись покупками, направились в гостиницу. На ресепшине встретила администратор, которая приставила уже знакомого Чезаре помочь Рите. Олег остался уладить формальности с прокатом автомобиля и вернуть ключи.
