Текст книги "Бес Славы (СИ)"
Автор книги: Юлия Еленина
Соавторы: Юлия Еленина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
Глава 23
Матвей
– Матвей! Матвей!
Не знаю, в который раз меня уже зовет Илья, но я только-только слышу его голос сквозь какую-то непроницаемую подушку собственных мыслей.
– Да? – посмотрел я на друга.
– Ты что-то как попрощался с обслуживающим персоналом, так сам не свой.
– Да устал просто, – тру переносицу.
– Так зачем я тут двадцать минут распинался? – смеется Илья, поднимаясь. – Ладно, поеду я домой. Завтра на работу, так что тоже отдохни. Как время появится, тебе надо посмотреть договор на оплату.
Я провожаю Илью до ворот, закуриваю, пока мы ждем машину такси, и говорю:
– Спасибо.
– За что?
– За все. Как-то все дерьмово в жизни в последнее время, люди вокруг какие-то гнилые, а вот за тебя можно зацепиться, зная, что эта спасительная ветка не окажется трухлявой. Блядь, какая-то хреновая философия выходит.
– Матвей, – Илья кладет мне руку на плечо. – Философ из меня еще хуже твоего, а уж в какие-то высшие силы тем более не верю, но, возможно, наша случайная встреча была необходима нам обоим. Знаешь, случайности вообще штука странная, – усмехается друг напоследок и садится в подъехавшую машину.
Я отбрасываю окурок и возвращаюсь в дом.
Выключаю свет вне дома, закрываю входную дверь и почему-то иду в кабинет отца. Одно дело, когда я сижу в его офисе днями и ночами, но другое… Я не заходил сюда почти два месяца, а теперь чувствую себя так одиноко в этом большом доме, что впору удавиться.
На удивление, здесь свежо. Фаина убирается, наверное, проветривает. Пока медленно подхожу к креслу, двумя пальцами за собой делаю дорожку по столу, с нажимом, со скрипом. Хоть какой-то звук в звенящей тишине дома.
Опускаюсь в кресло, забрасываю руки за голову и спрашиваю в пустоту:
– И что делать, пап?
Меня сегодня что-то действительно тянет на какую-то душевную хрень. Я давно нарастил вместо кожи панцирь, но сегодня что-то треснуло. Нельзя, надо держаться. Ради чего? Сразу для просвещения – я должен узнать, что случилось с отцом. А потом… Вот тут я не знаю. Просто жить, наверное, как все живут.
А как все живут? По-разному ведь. Кому-то нормально прожигать жизнь, тупо тратя чужие деньги. Кому-то нужен тихий оплот семейной жизни. Кому-то необходимо уходить в бизнес с головой... Что из этого я буду делать, а главное – желать в то самое потом?
Опускаю руки на стол, сцепляя пальцы в замок. Оглядываюсь бездумно. Вновь ловлю запах свежести и вдруг вспоминаю другой. Запах Славы... блядь, как поэтично это звучит даже в голове! От волос новой домработницы пахнет очень вкусно. И очень знакомо. Так же мне знакомо название населенного пункта, откуда она родом... Мы встречались раньше? Черт, не помню. Лица девушки точно. И такое имя я бы стопроцентно запомнил бы.
Но может, она меня узнала? Может, она напомнит?
И что, спрошу ее в лоб?
Да похер, не важно.
Резко встаю и иду к двери. Покидаю кабинет отца, оглядев его еще раз, держась за ручку. Вот что за тоска? Хоть волком вой.
В гостиной возвращаюсь к камину. Делаю огонь посильней и сажусь в кресло. Любуюсь на танец огня, стараясь ни о чем не думать. Сегодня не стоит. А вот завтра надо будет позвонить отцу Ильдара, договориться о встрече, чтобы узнать, про какой новый проект он говорил.
Сижу еще минут десять, а когда уже собираюсь встать и даже приподнимаюсь, раздается звонок в дверь. Кого там черти принесли? Иду к двери и ничего, точнее никого хорошего не жду.
И почти не удивляюсь, когда вижу на пороге Марину. В том же наряде, что на поминках и с той же наигранной скорбью на лице.
– Матвеюшка, – поет она, слегка запинаясь. Напилась "матушка". – Я к тебе, мой мальчик, так мне одиноко...
Хмурюсь, придерживая дверь. В дом пускать ее не хочу.
– Ой ли, Маришка, тебе, да в таком наряде, да в таком состоянии и одиноко.
– Еще как, – слезно кивает она. – Без твоего отца так плохо. А меня даже утешить некому.
Усмехаюсь, качая головой.
– Что ты хочешь?
– Сочувствия и соучастия, – она достает из сумки бутылку бурбона. Того, что так любил отец. – Я же знаю, что и тебе плохо, – шепчет она заигрывающе. – Давай, поможем друг другу. Давай утопим грусть...
Тут она делает что-то странное и неожиданное – бросается мне на шею, старательно прижимаясь грудью. А я, не долго думая, одним резким движением отстраняю Марину от себя, но она опять пытается повторить маневр и повиснуть на моей шее.
– Топись одна, – бросаю я ей, слегка толкаю и быстро закрываю дверь перед ее носом.
– Ну, Матвей! – орет она громко и противно, как коты в марте.
И что за очередное шоу от «матушки»? Как будто ей членов с кошельком мало в городе. А хотя Марина сейчас бухая и болтливая, так что… Возвращаюсь к входной двери и, не включая свет, открываю ее.
– Да нет же… – шепчет «матушка» в трубку, сидя на ступеньках ко мне спиной. – Ни в какую в руки не дается. Да не пьет он сейчас, – вздыхает она, а я, кажется, даже не дышу, боясь выдать свое присутствие. – Не знаю, что делать. Ой, не тебе меня учить, как мужиков соблазнять, хотя идея мне нравится. А то я, блядь, не понимаю, что срочно надо. Может, это, к бабке какой за приворотным зельем съездить? Да не идиотка я! Думаешь, идиотка смогла бы на протяжении года незаметно сливать тебе всю инфу по Жориным делам? Не ори на меня, дорогой. Помни, что мы в одной связке, и если ты не хочешь, чтобы Матвей узнал… – тут Марину, видимо, прервал собеседник, а потом она залебезила: – Нет-нет, прости, я просто пьяная. Конечно, я тебя никогда не предам.
Не знаю, что она услышала, но в ее голосе – нотки животного страха. «Матушка» охренительно боится этого человека. А я очень хочу узнать, кто он.
Прикрываю тихо дверь, включаю свет, а потом уже громко выхожу на крыльцо. Марина оборачивается и смотрит на меня, снова входя в образ скорбящей вдовы.
– Входи, – киваю я.
– Матвеюшка, дорогой, – она даже почти натурально всхлипывает. – Ты такой хороший, прямо как твой папа.
Сука! Я бы сейчас с удовольствием взял ее за патлы и пару раз приложил о стену головой. Но надо действовать аккуратно, иначе ее загадочный «дорогой» сорвется с крючка. И эта стерва еще отца вспоминает! Но хоть на шею мне больше вешается. Проходит в гостиную, залазит с ногами на диван и смотрит… Нет, блядь, даже не смотрит, а как настоящая актриса «устремляет грустный взор» на камин.
Марина, Марина… Решила использовать тактику невинной овечки? Неужели и сиськи под одеждой даже спрячет, чтобы меня в койку затащить? Да пусть делает, что ее гнилой душонке угодно. Мне сейчас надо добраться незаметно до ее телефона.
Его она положила в сумку, а ее держит у себя под локтем. Пристально смотрю на ее «луивитоновскую» ношу, уже мысленно держа телефон стервы в своих руках. Марина обращает на это внимание, а я перевожу взгляд на ее лицо и с кривой улыбкой спрашиваю:
– Где там твой бурбон?
Наиширочайшая улыбка появляется на лице Марины. Она открывает сумку, достает бутыль и протягивает мне. Подхожу, забираю. Беру с полки два бокала и разливаю. Отдаю бокал "матушке". Мы чокаемся. Я лишь делаю вид, что пью и наблюдаю за тем, как Марина осушает бокал. Тут же ставлю свой на стол так, чтобы она не видела, забираю бокал из женских рук и наливаю ей еще. Подобную манипуляцию повторяю дважды. Дважды прокатывает. Марина молча пьет, а ее блядские глаза начинают уже посылать друг друга в долгое эротическое путешествие.
– Матвеюшка, – протягивает она пьяно, пытаясь подняться с места. Неа, не получается, она заваливается назад. – Я чего-то так устала... – вздыхает она. А я молчу, смотрю, как веки Марины медленно прикрывают бесстыжие глазищи. Жду еще минут пять. Когда в тишине гостиной слышится поверхностное посапывание, подхожу к пьяному телу и без сопротивления беру сумку. Иду с ней в столовую. Извлекаю из недр бабского хлама телефон. Надо же, без пароля, как непредусмотрительно.
Быстро нахожу последний вызов. Номер не записан в телефонной книжке, и я просто забиваю цифры в свой телефон. Ничего, узнать, кому принадлежит телефон того, кому "матушка" сливала инфу, труда не составит...
А если эта блядь, спящая сейчас бухим сном на моем диване, причастна к смерти отца – ей тоже жить останется не долго. В плане – безбедно и сыто.
Закидываю барахло обратно в сумку и возвращаю ее хозяйке. Марина уже развалилась на диване, а платье задралось, обнажив задницу в кружевных стрингах. Бля, и что в ней отец нашел? Может, она в постели огонь? Или сосет как пылесос? Похрен. Я узнавать не собираюсь.
Глава 24
Стася
Привычка просыпаться рано не проходит и в городе. На часах семь утра, а я уже бодра и готова к подвигам. Но решаю поваляться еще часик, просто так, без сна и с ленью.
В квартире, на удивление, тихо. Лишь из комнаты Надежды Ивановны слышится сопение – его я слышу, проходя мимо двери хозяйки квартиры. Миша и Маша, судя по обуви в прихожей, тоже дома и тоже спят. И я тихо, как мышка, направляюсь в ванную. После водных процедур иду на кухню. Закрываю поплотней дверь и наливаю полный чайник. Он кипит довольно шумно. И, видимо, он, чайник, своим шумом будит Надежду Ивановну.
– Ранняя ты пташка, Станислава, – подмечает она, кутаясь в халат и потирая ладонью глаза.
– Простите... – извинительно произношу я.
– Ничего-ничего, все нормально. Мне все равно сегодня в собес, буду там скандалить, – чередуя улыбку и зевание, говорит хозяйка и идет в сторону санузла.
Возвращается быстро, я только и успеваю разлить чай по двум кружкам. Надежда Ивановна сначала садится за стол, а потом резко поднимается, подходит к холодильнику, из которого достает кольцо вареной колбасы. Нарезает ее, хлеб, кладет все в тарелку и ставит на стол.
– Угощайся, – говорит она.
Киваю в знак благодарности и формирую себе бутерброд.
– У тебя какие планы на сегодня? – вполне обыденно интересуется она.
– Хочу в медицинский колледж съездить, узнать, какие предметы надо сдавать при поступлении. Потом в книжный, за литературой, чтобы начать готовиться... ну а вечером на работу.
– Похвально, – кивает Надежда Ивановна. – Хорошая ты девка, Станислава. И Фаине понравилась.
Мне приятно слышать такое. Ведь за последний год в свой адрес я слышала совсем другое.
Позавтракав, мы убираем со стола и расходимся по своим комнатам. Я одеваюсь, собираю сумку и вскоре вновь покидаю комнату. Причем одновременно с соседями: Миша и Маша, поздоровавшись хором, вместе идут в ванную, а Надежда Ивановна, как и я, направляется к входной двери.
На улицу мы выходим вместе. Женщина рассказывает мне, как доехать до колледжа, а затем из него – в книжный.
Суровый охранник колледжа не хочет пускать меня внутрь, мол, рано еще для абитуриентов. Но я его уговариваю. Общаюсь между лекциями с первокурсниками, узнаю про предметы. Даже с одним преподавателем удается поговорить – он и советует мне литературу. В колледже мне нравится, да, пожалуй, я представляю себя здесь. Я хочу здесь учиться.
Узнав все необходимое, я еду в книжный. Нахожу там нужные книжки, но после еду не в квартиру Надежды Ивановны. Мне хочется посмотреть город, точнее его центр. Времени еще много до работы.
Вот о ней я стараюсь не думать со вчерашнего вечера. И дело не в том, что меня пугает труд. Меня пугает и очень беспокоит тот, который будет мне за этот труд платить.
Матвей... Георгиевич. Высокий, симпатичный, властный и серьезный. Обладатель голубых глаз, при взгляде в которые меня бросает в дрожь, которые мне напоминают ту жуткую ночь... преследуют? Мерещатся во всех похожих?
Ну не могут это быть те глаза! Не могут они принадлежать тому, которого я заочно ненавижу.
Или могут?
Нет. Это совпадение было бы слишком злой насмешкой судьбы. Подумаешь, голубые глаза у человека…
Столько времени прошло, но мне кажется, что та ночь будет меня преследовать всю жизнь. Я выдыхаю, на секунду прикрыв глаза, и опускаюсь на лавочку неподалеку. Нет, хватит… Я начинаю с чистого листа. И для начала куплю себе мороженое. Начинать – так с маленького удовольствия.
Но только я подхожу к маленькому магазинчику через дорогу, как слышу:
– Стася?
Оборачиваюсь машинально, хоть и понимаю, что вряд ли это обращаются ко мне. Я в этом городе никого не знаю. Но оклик именно в мою сторону. В нескольких шагах от меня стоит Наташина сестра, Катя, и удивленно улыбается. Я вздыхаю и говорю:
– Привет.
– А я-то смотрю и думаю: ты или не ты.
Лучше бы не я. Но только собираешься начать все сначала, как кто-то напоминает о прошлом.
– Как дела? – вежливо спрашиваю, поддерживая беседу и думая, как быстрее уйти.
– Ничего, – пожимает плечами Катя. – А ты какими судьбами? По делам?
– Поступать приехала, – коротко отвечаю.
Наверное, Натаха не успела поделиться событиями, произошедшими за год, с сестрой. Может, оно и к лучшему. Да, определенно к лучшему.
– Как Наташкина свадьба прошла? А то я в Турцию укатила, а они так неожиданно решили пожениться. Залет, не иначе.
Натаха замуж вышла? За кого? Я-то сидела дома в деревне и ничего не знала, а бабушка даже не сказала. И тут же от догадки вязкий ком подкатывает к горлу. Митя… Скорее всего, он. Значит, утешила подруга, как и обещала.
Странно, но ревности я не чувствую. Только обиду, что Наташка ничего не сказала, не предупредила хотя бы… А должна была? Не знаю, но я бы сделала именно так.
– Не знаю, – улыбаюсь натянуто Кате и добавляю: – Извини, мне пора на работу.
– Приятно было встретиться, – бросает она мне в спину.
Я поворачиваю голову и киваю с улыбкой.
Мороженого уже не хочется. Снова одолевают непрошеные мысли, пока я иду домой, пока собираюсь на работу, пока еду к дому Матвея Георгиевича.
Наташа и Митя… Не знаю, почему я решила, что это именно он, но как будто знала. Чувствовала. Но мне все равно. Вот честно. Просто неожиданно как-то новость свалилась. А Митя так быстро забыл, нашел утешение в объятиях моей подруги. Она-то явно не томила его, пустила к телу до свадьбы. И Катя сказала про залет. То есть, как я поняла, это беременность. Пусть будут счастливы. У меня нет ни злости, ни ненависти.
Работа по дому отвлекает на время, пока я не слышу хлопок двери. Хозяин вернулся. И вмиг ладошки покрываются липким потом, а по спине бегут мурашки. Да что же это такое?
Он же меня уволит, подумает, что я растяпа. Вот уже ложка падает, вот уже я цепляюсь ногой за стул. Ой, его же надо встретить, как вчера это делала Фаина Егоровна. Господи, и в глаза ему посмотреть…
Я выхожу в коридор, практически не чувствуя пол под ногами. Хозяин дома стоит ко мне спиной, закрывая в этот момент входную дверь.
– Добрый вечер, Матвей Григорьевич, – произношу я.
– Георгиевич, – поправляет он. Мысленно прикусываю себе язык и, опустив глаза, говорю:
– Простите...
– Ничего страшного, – он подходит ко мне. И я невольно поднимаю лицо...
Вижу сияние льда. Настолько колючего, что и мне становится морозно.
Никогда я не ругалась матом, хотя слышала многое и разное. И вот все оно сейчас разом пробегает в голове.
Глаза!
Голубые!
Холодные...
Такое ощущение, что в них нет жизни.
Такое ощущение, что это их обладатель виновен в жизни, зародившейся тогда во мне.
Это он?
Он! Он! Он!
Я могла ошибиться вчера, но сегодня понимаю и чувствую – это тот человек, сломавший мне жизнь.
И вот так нас свела судьба?!
– Что с тобой, Слава? – спрашивает хозяин и касается моего локтя. Понимаю почему – я стою, упершись в деревянную тумбу. Потому что ноги подкосились.
– Скажите, у вас же есть машина? – зачем-то спрашиваю я.
– Конечно, есть, – фыркает он.
– Какая?
– Черный мерс внедорожник.
Ответ бьет по ушам. Перед глазами всплывает эта машина. Там, на проселочной дороге.
– Покататься хочешь? – язвительно звучит вопрос.
Качаю головой. Мой локоть отпускают. Мужчина проходит в гостиную, на ходу расстегивая рубашку. Провожаю взглядом. Делаю шаг и вижу, как рубашка сползает с мужских плеч. А на одном из них – узор. Татуировка.
Я не могу пошевелиться. Ноги не держат, перед глазами все плывет… Я слышу звук, понимаю, что это я падаю в обморок, но не чувствую боли от удара, потому что вся она в груди.
Прихожу в себя медленно. Сразу начинается покалывание в кончиках пальцев, пытаюсь сглотнуть, но сухое горло просто режет как ножом, а потом только открываю глаза… Сразу же натыкаюсь на ледяной вопросительный взгляд и пытаюсь сбежать, спрятаться. Но с одной стороны надо мной стоит Матвей Георгиевич, а с другой – спинка дивана. Я, как загнанный зверек, забиваюсь в угол, поджав ноги и уткнувшись подбородком в колени.
– Ты чего?
Да, теперь я узнаю и его голос.
Не могу сказать ни слова.
Матвей Георгиевич потирает задумчиво затылок и снова спрашивает:
– Болеешь?
Я отрицательно мотаю головой.
– Устала?
Снова мотаю.
– Беременна?
В ужасе поднимаю на него глаза и наконец-то выдавливаю:
– Нет.
– Меня боишься?
И я как-то машинально киваю, а потом спохватываюсь:
– Нет, просто…
Просто ты сломал мне жизнь. Вот и все.
Глава 25
Матвей
Я смотрю на эту девочку и не понимаю, почему она так реагирует на меня. Я настолько внушаю страх, что она заваливается в обморок посреди прихожей?
А может, действительно больная, но не говорит, потому что боится, что уволю? Да хрен знает. И вообще мне должно быть похуй. Своих проблем хватает.
Но я почему-то упорно продолжаю ее выспрашивать о причинах. И меня, блядь, раздражает, что она смотрит на меня глазами, полными ужаса.
В голове начинают вертеться шестеренки… Вот она меня встречает, смотрит в глаза и тут же отводит взгляд. Потом спрашивает про машину… Хотя с какого перепуга прозвучал этот вопрос? Затем я снимаю рубашку, что она наверняка видит через открытую дверь гостиной. И заваливается на пол…
– Блядь! – произношу громко, когда в голове складывается пазл, а потом повторяю: – Блядь!
Я вспоминаю запах, вспоминаю тот колхоз, в который попал по прихоти Сашкиной матушки. Как же я сразу не догадался? А с хера ли, если столько времени прошло, если я за этот год перетрахал столько девок, что все лица стерлись?
И эта девчонка меня узнала. И что?.. Испугалась?
Мы смотрим друг на друга, кажется, целую вечность. Но молчим. Только это молчание говорит само за себя. Признаться, я немного выбит из колеи. Даже не знаю, что тут сказать.
Отвлекает меня звонок. Он разрывает тишину, повисшую в гостиной, и бьет по ушам. Я отвожу взгляд и достаю телефон из кармана, желая послать звонившего в… Нет, его не пошлю.
– Да? – отвечаю резко, видя, как Слава вздрагивает от моего голоса.
– Матвей Георгиевич, – слышу в трубке голос технаря, который занимается в компании обеспечением информационной безопасности.
Не знаю, где его нарыл отец, но Димон – парень толковый, хоть и с придурью.
– Есть что? – спрашиваю, понимая, что без дела он бы не позвонил в такое время.
– Да. Тот номер, что вы просили пробить, зарегистрирован на некого Спивакова Андрея Олеговича. Вот только проблема в том, что почти год назад этот Спиваков подал заявление в полицию об утере паспорта. Нарыть еще что-нибудь на него?
– Думаю, что это бесполезно, – отвечаю, потирая переносицу.
– Я того же мнения, но мало ли…
– Тебе премия к зарплате, Димон.
– Вот спасибо, Матвей Георгиевич. Но у меня тут появилась идея. Мы же можем забиллинговать телефон. Расчет расстояния, конечно, не сделаешь, но мы узнаем, через какую вышку прошел сигнал.
– А ты это сможешь?
Проблеск надежды искрит где-то на горизонте, хотя я уже готов был опустить руки.
– Обижаете, – протянул Димон. – К утру попробую справиться.
Мы прощаемся, хотя этот разговор мне показался спасательным кругом поначалу, и я поворачиваюсь к Славе.
– Извините, – говорит она, поднимаясь с дивана. – Я пойду.
– Стоять!
Она замирает и снова с ужасом смотрит на меня. Да так, что мне становится не по себе. Вспомнить бы, что именно произошло тогда, в той деревне.
Так. Я, Ильдар и Сашка. Дом какой-то, речка...
Бурбон пили. Да, я его тем днем у отца спиздил. Девушка тоже пила, вспоминаю, как бутылку друг другу передавали. А потом... Секс как секс. Что в нем необычного?
Но, видимо, что-то необычное было. Да открой ты рот, Слава, скажи что-нибудь. Только не смотри так. Глазищами своими.
Нет, лучше молчи. Проблемы нет до тех пор, пока ее не обсудили.
– Ладно, иди, – выдаю я. – Пожрать есть что?
Девушка лишь кивает. А потом вскакивает с места и несется прочь из комнаты. А я разминаю пальцы, шею. Нервно, с хрустом, с напряжением... блядь! Почему я чувствую себя в чем-то виноватым? Пусть совсем немного, но все ж.
Иду наверх, в свою комнату. Быстро принимаю душ, переодеваюсь и спускаюсь вниз.
В гостиной уже накрыт стол. Стопка блинов и какое-то странное мясное варево в суповой тарелке. Выглядит странно, хотя пахнет неплохо. Девушки в комнате нет. Сажусь за стол и зову новую домработницу:
– Слава!
Она появляется почти сразу, робко заглядывая в гостиную.
– Подойди, – прошу я. Она неспешно приближается, и я спрашиваю, кивая на тарелку: – Что это?
– Мачанка.
– Что?
– Мачанка мясная, – повторяет она. – Посмотрев, что есть в вашем холодильнике, я приготовила это. Деревенское блюдо.
– А чего в магазин по пути не сходила? – фыркаю я. Слава опускает глаза и отвечает:
– Простите...
Бля, вот за что прощать? Сам виноват, не оставил денег, как обычно делал с Фаиной.
Ладно, принюхиваюсь. Деревенское, значит. Вряд ли я бы решился такое пробовать, но жрать хочется неимоверно. Беру ложку.
– Лучше есть мачанку, макая туда блинчик, – сообщает мне девушка. И я, на удивление, решаю прислушаться – хватаю блин, складываю его треугольником и макаю его в мясное варево. Пробую.
И, твою мать, это вкусно!
– Неплохо, – говорю я. – Спасибо.
Она кивает и уходит, а я продолжаю жевать и думать. Сколько мы так будем делать вид, что не знаем друг друга? Странное совпадение. И совпадение ли? Кажется, после смерти отца становлюсь параноиком – везде вижу заговор. Если эта девчонка и неслучайно оказалась в моем доме, то какова причина ее появления? Нет, точно паранойя, учитывая, что узнала она меня только сегодня. Такой шок сыграть невозможно.
– Слава! – снова зову новую домработницу.
Она появляется и спрашивает неуверенно:
– Да, Матвей Георгиевич?
– Присядь, – киваю на стул напротив себя.
Девушка начинает нервничать: закусывает губу, теребит пальцами одежду, переминается с ноги на ногу. Е-мое, как будто я ее сожрать собираюсь. Но без вопросов садится и поднимает на меня глаза. А она миленькая и такая… непривычно естественная.
Так, блядь, куда меня несет? Надо срочно потрахаться, а то скоро мне и Маринка покажется вполне ничего.
– Зачем ты в город приехала?
Этого вопроса она не ждала. Округляет глаза, приоткрыв рот, но отвечает:
– Я хочу получить образование.
– Похвальное стремление.
Какой-то разговор, отдающий каламбуром. Ну, в принципе, картина обыденная: приехала поступать, нужна подработка, а ничего, кроме как полы мыть, не умеет. Хотя знаю провинциалок, которые по–другому зарабатывали себе на обучение.
– Работа очень нужна? – снова спрашиваю и морщусь от вида испуганной мордашки.
Вот такое ощущение, что каждое мое слово, движение, каждый взгляд вызывают у Славы приступ панической атаки.
– Очень, – шепотом отвечает она.
– Мне все равно, останешься ты здесь или будешь искать новое место. Решать тебе, – отрезаю я и поднимаюсь.
Так и есть. Подумаешь, я кого-то трахнул год назад. Да и ей, думаю, похрен, с кем она когда-то что-то… Только почему-то на душе кошки скребут, да еще так противненько. Что же я сделал не так?
И почему, черт побери, меня это вообще беспокоит?
Мне в первую очередь надо разобраться с тем, кто отправил моего отца на тот свет. И, кажется, ответ на этот вопрос близко. Чувствую. Но пока не слышу.
Кстати, отец Ильдара так и не позвонил. Да и я забегался. Пора бы нам встретиться.
Достаю телефон и набираю номер Ильдара. На удивление, друг трезв и быстро понимает, чего я от него хочу. Мы прощаемся, и мне сразу приходит сообщение от друга с номером его отца. Не откладываю все в долгий ящик и звоню.
– Добрый вечер, Дамир... – начинаю я, когда снимают трубку и запинаюсь – вот не помню его отчества. – Это Матвей, сын Георгия.
– Здравствуй.
– Вы предлагали встретиться, – напоминаю я.
– Да. И я рад, что ты сам мне позвонил.
– Когда удобно?
– Можем завтра. Сейчас скину тебе адрес, приезжай к трем.
– Хорошо. До встречи.
Весь разговор – коротко и по существу. И обещанный адрес приходит сообщением незамедлительно. Рассматриваю экран, прикидываю в голове маршрут и вдруг слышу тихие шаги в прихожей. А потом в гостиной появляется Слава.
– Можно? – аккуратно спрашивает она.
– Да.
Девушка заходит, убирает со стола. Руки уже не трясутся, но она продолжает старательно на меня не смотреть. Зато я внимательно разглядываю неожиданно появившуюся у меня Славу. Хрупкая, движения плавные, будто танцует ненавистный мне балет. Помню, мама его любила, в детстве часто брала меня с собой. А я засыпал уже на двадцатой минуте... Но тут мне хочется смотреть. Приятно смотреть. На изящные руки, осиную талию, аккуратную грудь. Странно, вроде бы девушка вся такая тонкая, но при этом налитая – и попка торчит, и сиськи есть. Вот теперь понятно, на что я тогда повелся. И даже вспомнил, что имел ее сверху.
И запах волос опять укутывает пряным ароматом, когда Слава проходит мимо. Твою ж мать! У меня даже привстал.
– Матвей Георгиевич, я... – произносит Слава уже на пороге. – Я бы хотела остаться. По крайней мере, пока.
– Хорошо, – соглашаюсь я. Уж коли сам оставил право выбора за ней.
