Текст книги "Бес Славы (СИ)"
Автор книги: Юлия Еленина
Соавторы: Юлия Еленина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Глава 41
Матвей
Я становлюсь фетишистом...
Сначала я неистово ловил запах волос Славы, сейчас же мне безумно хочется касаться ее живота. Руками, губами, да просто соприкасаться телам... Он плоский, упругий, настолько, что не верится, что в нем совсем недавно росла новая жизнь. Меня это возбуждает. Нормально ли это?
Слава постанывает, старательно двигается со мной в такт, и то, что между нами происходит, ей нравится. Девушка облизывает губы, одной рукой впивается в мое плечо, другой – сжимает покрывало. Иногда она опускает веки. А когда ее веки открыты, взгляд устремлен в мои глаза. Полный контакт.
Мне хочется сделать ей хорошо. Поэтому я подстраиваюсь под ее ощущения, ловя мельчайшие проявления удовольствия в ее лице, в движениях. Но чем больше я стараюсь, тем яснее понимаю – от этого я и сам быстро кончу. Замедляюсь, однако Слава хватает меня обеими руками за шею, прося тем самым не замедляться. Блядь! Она сейчас подарит мне оргазм, но лишая его себя.
Слава тянет меня к себе, к своим губам, которые тут же целуют, да еще так, что моя крыша напрочь срывается с чердака.
Успеваю покинуть ее тело, кончаю Славе на живот. Ее глаза удивленно смотрят то в мое лицо, то на жидкость на своем теле. А до меня, вот бля буду, как до жирафа, доходит, я вспоминаю, что вчера поступил иначе – не вышел вовремя... твою ж мать! Есть же презервативы, но почему я вновь с этой девушкой о них забыл?
Ложусь рядом со Славой на спину и тяжело дышу. Она аккуратно поднимается, явно чувствуя себя неловко полностью обнаженной. Какая она ещё маленькая. Нечего тут стесняться.
Слава скрывается за дверью, как я понимаю, ванной. В этой комнате я не ориентировался, до этого спать с домработницей мне не приходилось.
Я продолжаю лежать поверх покрывала и понимаю, что не хочу идти наверх. Здесь, с ней, уютно, спокойно.
– Матвей? – удивлённо произносит Слава, когда снова появляется в комнате.
– А что ты так смотришь, как будто меня здесь быть не должно? – открываю я один глаз. – Я как бы в своем доме.
– Да, но... – запинается она. – Я думала, что уже ушел к себе.
Хлопаю по кровати рядом с собой, Слава неуверенно присаживается, а я, приподнявшись на локте, начинаю накручивать на палец светлую прядь. Блядь, я снова ее хочу...
И Слава это замечает, одеться-то я не соизволил, смущённо отводит взгляд и краснеет. Это так прелестно, непривычно для меня. У той же Катрин или матушки от вида вставшего члена глазки бы загорелись в предвкушении.
– Слава, – говорю тихо, – поехали в ресторан. Жрать что-то охота.
Она подскакивает и начинает суетиться:
– Я сейчас что-нибудь приготовлю.
– Остановись, – усмехаюсь я и повторяю медленно: – Я тебя приглашаю в ресторан.
Слава закусывает губу, а на ее глаза наворачиваются слезы. Что опять?
Смотрю на нее вопросительно, и Слава наконец-то выпаливает на одном дыхании:
– Знаете, Матвей Георгиевич, боюсь, что у меня нет подходящей одежды для заведений, к которым вы привыкли.
Откидываюсь на подушку, мысленно стону и матерюсь. Я же обещал ей платье? Обещал. Значит, купим.
Резко поднимаюсь и, не желая слышать отказа, произношу нарочито приказным тоном:
– Собирайся, – и иду в то помещение, откуда недавно вышла Слава. Действительно ванная, значительно меньше, чем моя наверху, но вполне себе удобная. Принимаю быстрый душ, а покинув ванную, вижу Славу, надевающую в этот момент платье в мелкий цветочек. Мило, но реально не для ресторана.
При виде меня, даже обмотанного полотенцем, Слава в очередной раз смущается, отводит взгляд. Не, это, конечно, тоже очень мило, но надо ее от этого отучать. Подхожу к девушке, близко, снимаю с бедер полотенце и начинаю обтираться. Слава делает шаг от меня, но я ловлю ее за руку и притягиваю к себе. Полотенце бросаю на постель и этой рукой беру девушку за лицо, смотрю в серые глаза, наклоняюсь и целую в губы. Нежный ответ губами не заставляет себя ждать. Как бы невзначай провожу пойманной рукой Славы по своему животу, все ниже и ниже, женская кисть напрягается, но не вырывается, а мой член опять приподнимается. Но я останавливаю движение наших рук на лобке.
– Чувствуешь, как ты на меня действуешь? – остановив поцелуй, киваю я вниз. – И это нормально. Это естественно.
Она кивает. Я отпускаю девушку и начинаю одеваться.
Минут через пять мы покидаем дом. Садимся в машину, и я быстро, но без энтузиазма качу в центр. И вскоре уже паркуюсь у торгового центра – довольно известное и дорогое место, ресторан будет не хуже.
Веду Славу в фирменный магазин, расположенный на первом этаже, буквально у самого входа. Помнится, именно в нем любит шопиться матушка.
– Нам нужно самое красивое вечернее платье, – произношу я, когда к нам подходит консультант. Продавец кивает, осматривает Славу, а затем предлагает на выбор несколько нарядов.
– Померяй все, – обращаюсь я к Славе. И та покорно идет в примерочную.
Каждый последующий наряд сидит на Славе все лучше и лучше. Хочется сравнить скромную девушку из деревни с драгоценным камнем. Вот, например, бриллиант на вид простой, прозрачный камень, как стекляшка. Но один из самых дорогих, самых лучших. И ему нужно достойное обрамление. Слава преображается в этих платьях, даже спинку начинает держать прямо и гордо. Но при этом – ноль пафоса. При этом вся ее нежность и миловидность сохраняются.
В тот момент, когда Слава примеряет светлое платье, ловлю себя на мысли, будто бы у меня дежавю. Сижу, думаю, хмурюсь... и, твою мать, вспоминаю. Один из моих визитов в свадебный салон Катрин, когда там были две девушки, одна из которых в свадебном платье. Это была Слава? Или кто-то очень похожий?
Сейчас Слава опять переоделась, вижу, как светятся ее глаза даже в отражении зеркала. Она разглядывает себя с восхищением. Еще бы! Ей так идет этот зеленый оттенок наряда. Подхожу к ней, обнимаю сзади:
– Ты прекрасна.
Она улыбается в ответ и гладит мою руку у себя на плече.
– Берем все, – разворачиваясь к консультанту, произношу я. – А вот в этом зеленом платье мы бы хотели уйти. Есть у вас подходящие туфли?
Рядом с нами появляется еще одна продавщица. Она начинает искать туфли, а другая аккуратно срезает ценник с платья и несет его и другие наряды на кассу.
Выбрав туфли, Слава тоже остается в них, и мы покидаем магазин.
Насколько я помню, Марина ещё шаталась все время по каким-то салонам. Но Славе это не надо. Она и так выглядит шикарно без всяких накладных ресниц и прочей хрени, с помощью чего такие, как матушка, клеят богатых папиков.
Мы подъезжаем к ресторану, я уверенно выхожу из машины, обхожу ее и открываю пассажирскую дверь. Слава мнется, а потом говорит:
– Лучше бы я дома что-нибудь приготовила.
Она меня веселит, хотя подобное поведение могло бы и раздражать. Но я смеюсь, и она неуверенно вкладывает свою ладонь в мою. Как только Слава выходит из машины, я притягиваю ее к себе и целую. Слышу удивленный писк.
– Матвей, ты что? Здесь же люди, – тихо произносит Слава и оглядывается.
– И что?
– Это неприлично.
Ох, милая, ты ещё не знаешь, что такое неприлично. Но рассказывать я не буду.
Закрыв машину, подставляю девушке локоть, и мы идём к входу, где нас встречает метрдотель.
– Матвей Георгиевич, – расплывается мужчина в улыбке, – столик на двоих?
– Да, – киваю в ответ.
– Ваша спутница прелестна.
Обычный комплимент. Уверен, он говорит это всем. Но не привыкшая к подобному Слава снова заливается краской. Метрдотель передает нас в заботливые руки официанта, который сразу предлагает напитки. Я отказываюсь от алкоголя и прошу минеральную воду, Слава заказывает сок.
Я вожу взглядом по названиям в меню, пока не слышу:
– Матвей...
Поднимаю взгляд поверх папки и смотрю на растерянную Славу.
– Что случилось?
– Я не понимаю половину слов в меню. Что такое карпаччо или жюльен? А, вот еще, – указывает она на следующую страницу, хмурясь, – улитки в остром масле с кинзой и паприкой. Улитки? Серьёзно?
Я не могу сдержать улыбку:
– Я дома расскажу тебе обо всех этих блюдах, а пока просто скажи, что ты любишь. Я закажу. Мясо, рыба, птица?
– Выбирай сам, – вздыхает Слава. – Только что-нибудь не очень дорогое, а то цены здесь... На один обед можно жить месяц в деревне.
Вот тут я согласен. Только пора бы Славе привыкать, что она больше не в деревне. Делаю заказ и говорю:
– Надо съездить в деревню. Среди недели не получится, работы много, да и кое-какие вопросы не требуют отлагательств. А в выходные можно вырваться.
Слава смотрит на меня удивлённо, но молчит. Странно, я думал, что сразу спорить начнет. Наверное, пока просто слов не нашла. Поэтому я и продолжаю:
– Завтра попробую договориться с дизайнером, чтобы приехала и вы смогли начать делать детскую комнату. Но у нее, конечно, заказы на полгода вперёд расписаны...
Я все говорю и говорю, причем от всех этих планов чувствую себя счастливым, что ли. Наконец, нам приносят заказ. Я сразу же приступаю к стейку, а Слава пробует осетрину на углях.
– Вкусно, – говорит она довольно, а потом добавляет: – Но дорого.
– Можешь попробовать хоть каждое блюдо из меню.
– Матвей, ты транжира.
Я улыбаюсь. Такого мне ещё ни одна девушка не говорила. Обычно было только что-то вроде: "В этом кольце не пять карат, а три".
Вечер обещал с самого начала быть приятным. Таким он и был. Пока. Когда я прошу официанта принести десерт, вижу входящего в зал Дамира. Блядь!
Надежды на то, что он меня не заметит, не остаётся, когда мы встречаемся взглядами. И, конечно, Дамир не мог не подойти.
Я смотрю за его приближением к нашему столику, сцепив зубы. Просто приветствие – и до свидания.
– Добрый вечер, Матвей и его прекрасная спутница, – произносит Дамир, подавая мне руку.
Я пожимаю. А потом он тянет свою клешню к Славе, а когда она протягивает ладонь, ещё и целует. Слава бросает на меня короткий испуганный взгляд, но я киваю, выдавливая из себя подобие улыбки.
– Приятно познакомиться, меня зовут Дамир.
– Станислава...
– О, какое красивое имя.
Блядь, да вали ты уже отсюда!
– Дамир, вас, наверное, ждут, – произношу я.
– Извините, я на минутку, – поднимается Слава и идёт в сторону двери в конце зала с надписью "WC".
Мы провожаем ее взглядом, а потом из голоса Дамира пропадают слащавые нотки:
– Ну ты, Матвей, даёшь! Где ты откопал это чудо?
– Там уже нет, – усмехаюсь в ответ.
Держать себя в руках, держать...
– Слушай, может, сообщишь, когда она тебе надоест? Я пригрею девочку.
Сука!
Убью!
Но Дамиру ни в коем случае нельзя показывать, что это не просто очередная девка на неделю.
Глава 42
Стася
Неприятный взгляд неприятного мужчины. Глаза черные, руки влажные... Бабушка говорила, что у человека с чистой совестью сухие руки. А тут, скорее всего, совести и нет вовсе.
Мне не хотелось находиться с мужчиной рядом, я и в дамскую комнату пошла в надежде, что этот Дамир к моему возвращению уже отойдет от нашего столика.
Но уборную я все же посещаю, затем мою руки, сушу и аккуратно выглядываю в зал – Дамира рядом с Матвеем уже нет.
Выхожу, иду, слегка пошатываясь, но не от нервов. Каблуки, будь они не ладны, просто огромные, каждый шаг пугает. Да еще платье довольно узкое... Не моя эта одежда, хотя она очень красивая. И дорогая.
Вот зачем тратить на тряпки такие деньги? За что? За фирменную этикетку? Я сама могу сшить подобное платье, купив ткани, которые будут стоить в десять раз дешевле.
Но еще я понимаю, что для Матвея подобные траты обыденны, в порядке вещей. В его мире это нормально. Покупать... неожиданно возникает пугающая мысль: а ведь купить можно не только вещи и предметы. Людей тоже можно купить.
Я подхожу к столику, Матвей поднимает на меня взгляд, пытается улыбнуться. Но я вижу, что он расстроен, а еще он злится – вон как салфетку в руке сжимает.
– Все в порядке? – спрашиваю я, присаживаясь. Он кивает. – А что это был за человек?
– Компаньон отца, – даже немного брезгливо отвечает Матвей.
– Нехороший человек, – тихо произношу я и кладу ладонь на руку Матвея. Он тут же берет мою кисть и целует пальчики. Вижу – Матвея отпускает, он расслабляется.
Официант приносит десерт. В изящной стеклянной посуде, нечто кофейное, нежное. Я ем с удовольствием. А закончив ужин, вспоминаю все блюда и задумываюсь: а как в меня столько влезло? Причем, чувствую, могу съесть еще.
Ресторан мы с Матвеем покидаем, держась за руки.... Даже сидя за рулем, Матвей продолжает держать меня, ловко управляя машиной одной рукой.
Господи! А я ведь счастлива. Вот просто счастлива. По-человечески, по-женски. Дурочка ты, Стася. Потому что влюбилась. Чувства накрывают волной, бурлящей, ласкающей, неугомонной... Так ново, так приятно. Боюсь предположить, что чувствует Матвей. Мне хватает моих чувств. Хватает того, что он рядом.
Дома, едва закрывается входная дверь, Матвей прижимает меня к себе и целует. Я обвиваю руками его шею и отвечаю, чувствуя, как ноги подкашиваются, а по телу разливается приятная горячая волна. Прижимаюсь сильнее в мужскому телу, и мне в живот упирается… И как Матвей хочет отучить меня от стеснения, если я даже мысленно название органа не могу произнести? Первый порыв – отстраниться. Но я вспоминаю, как Матвей говорил, что это все естественно, и прислушиваюсь к ощущениям. Нет, это не неприятно, даже как будто предвкушение чего-то приятного.
– Только это платье не рви, – улыбаюсь прямо Матвею в губы.
Он разворачивает меня спиной к себе и начинает расстегивать молнию, касаясь горячими пальцами спины. Я прикрываю глаза, отдаваясь ощущениям. Прикосновение, скользящая вниз ткань, дыхание, щекочущее шею. Нетерпеливые пальцы Матвея отодвигают ткань трусиков и проникают в меня, настойчиво, глубоко. Я ойкаю и упираюсь руками в стену, чтобы не упасть.
От того, что Матвей вытворяет, все плывет перед глазами. Я закусываю губу, вздрагивая всем телом, чувствую, что во мне все накаляется. И тут… Пальцы исчезают. Я не понимаю, что происходит, но тело хочет еще, оно как будто не понимает, почему все прекратилось, не закончившись.
Хочу повернуться, но тут Матвей кладет руки мне на поясницу, и я выгибаюсь, ощущая ягодицей его возбуждение. Импульс проходит внизу живота, снова предвкушение. Но Матвей не торопится, и я немного подаюсь назад, трусь об него. Господи, я ли это? Мой бюстгалтер летит на пол, следом за ним и трусики…
Наконец, Матвей проникает в меня, еще сильнее надавив на мою поясницу. Новые ощущения в такой позе накрывают с головой. А когда снаружи присоединяется его палец, массирующий какую-то точку, то почти срываюсь на крик. Все-таки мне говорили неправду – секс создан не только для удовлетворения мужчин.
Когда меня обдает с ног до головы пьянящая волна, чувствую, как на пояснице становится мокро и тепло. Потом Матвей снимает с вешалки свою, скорее всего, очень дорогую ветровку и вытирает меня. Целует в плечо, проводит рукой по груди и говорит:
– Слава…
А я стою перед ним голая, в одних туфлях на высоченной шпильке, но не чувствую уже былого смущения.
Смущения нет и потом: ни через день, ни через два, ни через неделю. Все это время мы проводим, практически не расставаясь. Лишь иногда Матвей уходит на работу, я в это время старательно навожу порядок в доме, готовлю еду с запасом и с желанием жду своего мужчину. Он сумел сделать из меня настоящую женщину: чувственную, заботливую, нежную. Мне нравится новая я, которая начинает казаться мне такой красивой. За собой хочется ухаживать, наряжаться, прихорашиваться. Матвей тратится на меня, часто приходит с подарками: одежда, обувь, белье. Сама бы себе я такое никогда бы не купила и дело не только в деньгах, мне всегда казалось, что подобное мне просто не идет. Оказывается, нет, ведь не одежда красит человека.
Матвей, кстати, обычно на работе не задерживается, иногда приходит через пару часов. Говорит, что больше просто не может. Без меня...
О любви он не говорит. Но то, что между нами происходит, говорит громче любых слов. Да, я теперь знаю, что значит "заниматься любовью". И я отдаюсь этому занятию полностью, честно, без стеснения, часто. И хочу тоже часто. Вижу, что и Матвей отвечает тем же. Он не говорит о любви. Он мне ее доказывает.
Если есть на свете мой рай, то он здесь. В этом доме, в этой комнате, на этой кровати. Честно, мне больше ничего не нужно. Разве что Марта. Я начинаю ловить себя на мысли, что хочу, чтобы наша дочь тоже была рядом. И поэтому, когда Матвей в очередной раз предлагает забрать Марту из деревни, я соглашаюсь.
Дня три мы ездим по магазинам, чтобы приобрести для комнаты дочки обои, шторки, кроватку и прочую необходимую мебель. А еще одежду и игрушки. И тут Матвей не скупится, предлагая и выбирая все только самое дорогое. Не пойму я этих трат, спорю, но, видя, что эти покупки приносят Матвею удовольствие, уступаю. Хочет он комнату для принцессы? Пусть.
И детская постепенно становится такой – сказочной.
Сейчас, проводив грузчиков из службы доставки, которые привезли нам кроватку-трансформер, я стою посередине комнаты и с умилением улыбаюсь, рассматривая помещение. Завтра мы поедем к бабушке в деревню. Я звонила ей все это время, но не решалась сказать, что мы хотим забрать Марту. Честно, я боюсь – и говорить, и ехать.
– Красота, – говорит Матвей, заглядывая в комнату. Я молча киваю. Он подходит ко мне, обнимает сзади. Кладет мне руки на живот и крепко прижимает к себе. В животе появляется беспокойство, странное, вроде намек на возбуждение, но слишком тугое и немного болезненное. Наверно, скоро женские дни. Надо в календарь заглянуть, а то я уже в днях путаюсь.
– Давай ужинать и спать, – предлагает Матвей. – Завтра рано вставать.
Встаем мы действительно рано. Вместе принимаем душ, завтракаем и собираемся ехать.
По пути на меня вновь накатывает беспокойство. Оно и в животе, и в голове. Как представлю, что буду говорить бабушке. Про нас, про Матвея. Как я объясню ей всю эту ситуацию? Как признаться ей в том, что Матвей – отец Марты? А главное, поставить бабушку перед фактом, что мы приехали за ребенком. Мне не то чтобы страшно все это, мне больше стыдно.
– Не переживай, – произносит Матвей, положив руку мне на колено. – Я же тебе говорил: если что, заберем и бабушку.
Он как будто чувствует меня и уже хорошо знает. Часто вот так, словно мысли читает.
– Она вряд ли согласится ехать, – со вздохом отвечаю я.
Вскоре мы уже подъезжаем к деревне. Сворачиваем на главную улицу и плавно едем. Жизнь в деревне кипит: у домов играют дети, старушки сидят на лавочках, и обсуждают последние новости. Когда мы проезжаем мимо, все на нас косятся. Еще бы, такую машину, как у Матвея, многие только по телевизору и видели.
Не знаю, почувствовала бабушка, что ли, но когда мы подъезжаем к моему родному дому, она уже стоит у калитки, держа Марту на руках.
Я отстегиваю ремень и выхожу из машины. Бабушка улыбается, я тоже. И вдруг слышу удивленный голос за спиной:
– Стася?
Улыбка сползает с моего лица, и я медленно оборачиваюсь. От былой Натахи не осталось и следа. Грязные волосы собраны в неаккуратный пучок, синяки под глазами, потухший взгляд, обломанные ногти, сероватого оттенка кожа, потрескавшиеся губы и… огромный живот под платьем, которое больше похоже на мешок для картофеля.
– Привет, – со вздохом говорю я, пытаясь подавить всколыхнувшуюся в душе жалость.
– Тебя даже не узнать, – протягивает Натаха и косится в сторону вышедшего из автомобиля Матвея. – Красивая такая, счастливая…
Да, так и есть. Я киваю на Наташин живот и говорю:
– Поздравляю.
Она морщится. Одинокая слеза скатывается по ее щеке. Жалость снова поднимается во мне, я даже делаю к Натахе шаг, но в последний момент одергиваю себя.
– Стася, – тихо говорит она. – Не с чем меня поздравлять. Любка, зараза, жизни не дает, Митька пьет и без стеснения ночует у Гальки с Советского переулка, домой обратно мать не принимает. Говорит, что нечего позорить ее, мол, вышла замуж – живи с мужем. А еще скоро ребенок появится, совсем с ума сойду. Вот рожу и сбегу в город, как ты, может, тоже богатого мужика себе найду.
С последними словами и жалость улетучивается. Я снова отступаю и жестче говорю:
– Я уехала поступать в медицинский колледж, работала, зная, что мой ребенок в надежных бабушкиных руках. И я не искала себе богатого мужика. Любовь не ищут, Наташ, она сама тебя находит.
Такого напора Натаха точно не ожидала. Ее глаза округляются по мере моего монолога, а потом она протягивает:
– Ты очень изменилась.
– Иди с богом, Наталья, – говорит подошедшая к нам бабушка и переводит взгляд на Матвея: – Не стой как неродной, пойдем в дом.
Я снова улыбаюсь, глядя в голубые глаза Марты, а потом киваю Натахе:
– Спасибо.
– За что?
– За то, что избавила меня от такой участи. И тебе спасибо, – поворачиваюсь к Матвею. – Я бы сейчас могла быть на ее месте.
