Текст книги "Необручница: На острове любви (СИ)"

Автор книги: Юлия Эфф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Я постаралась скрыть изумление. Эдрихамы по сравнению с официальной суммой, которой придерживались все наместники, явно меня переоценили, причём, толком не зная. Пообещала себе об этом подумать позже и сосредоточилась на рассказе Йары.

Аднод, удалённый от Люмерии на приличное расстояние, неофициально считался отдельным государством со своими простыми законами. Поэтому здесь границы между титулами сливались, и все отношения строились на основе договоров. Например, герцог или принц мог запросто сидеть в харчевне за одним столом с лумером или необручницей. Правда, принцев сюда редко заносило, а то Йара с удовольствием бы посмотрела на Его высочество.

Всегда находились маги и лумеры, которые нарочно ехали сюда, чтобы совместить полезное с приятным, ибо только на Адноде, хотя и не открыто, но можно было позволить себе то, что в Люмерии позволялось делать лишь в домах необручниц.

Итак, маги ехали сюда за острыми ощущениями, а лумеры – чтобы немного почувствовать себя магами. Ведь даже у лумеров, начисто лишённых дара, со временем просыпалась бытовая магия. Пропадала, правда, через некоторое время после возвращения на континент, выводясь естественным образом. Йара, например, почувствовала изменения через месяц своей службы у сира Юния. «А ты уже имеешь?» – меня спросили, и я неопределённо пожала плечами. Дар госпожи не принадлежал к разновидности бытовой магии.

– Я тебя научу, как узнать. И кое-каким полезным трюкам, – пообещала Йара, и я впервые за встречу почувствовала заинтересованность в нашем знакомстве.

Её предложению проверить мой магический фон прямо сейчас не суждено было исполниться – появился управляющий и доложил, что господин ждёт нас в столовой.

Сир Райан сидел во главе стола, но когда мы вошли, он поднялся. Помог мне сесть, отодвигая стул и говоря, что я сегодня у него почётная гостья, Йара же заняла место напротив самостоятельно. Сир Риз выглядел крайне довольными, в уголках его глаз собрались знакомые мне насмешливые морщинки. И разговор он начал сразу, как только мы все уселись, а двое слуг, Тибо и незнакомая мне девушка, подавали горячее, ароматом вызывавшее у меня повышенное слюноотделение.

На столе действительно, как мне и было обещано, имелась тарелка с устрицами, но я посчитала, что на сегодня съела их достаточно. Например, привлекал взгляд пышный пирог; был салат с сочно-яркими листьями зелени и кусочками акадо; небогатый, но сытный ассортимент на столе разбавляли тарелки с мелкими, на один укус, тартинки с морепродуктами; и, конечно же, фрукты. В общем-то, и у Эдрихамов никогда не было излишков во время обедов, чтобы не переводить зря продукты, которые почти все доставлялись с континента. Беспокоило сейчас одно – как жевать, когда на тебя смотрят с таким хитрым прищуром да ещё задают вопросы.

Мне сделали комплимент на счёт моего свежего вида и спросили, удалось ли мне отдохнуть после утренней прогулки. Услышав, что я не покладая рук занималась каллиграфией, хмыкнули и похвалили.

Йара, не стесняясь и пользуясь тем, что к ней вопросов не было, аккуратно расправлялась с бульоном и канапе. Но и во время неспешного рассказа сира Райана о том, сколько усилий было потрачено его учителями в детстве на красивый почерк, сложно было безостановочно работать ложкой, как мы делали это дома. У лумеров, знаете, особо за столом не рассидишься. Мы с Йарой вежливо улыбались, поддерживая разговор, и, казалось, что вечер обещает закончиться мирно.

Прислуга унесла пустые или почти пустые тарелки из-под горячего, и сир Райан самостоятельно разрезал пирог, стоявший ближе к нему, мы по очереди передали тарелки. На них было возложено по куску умопомрачительной выпечки с мясом и зеленью. Но стоило нам приняться за это чудо кулинарии, как сир Райан вдруг сказал, не мигая и насмешливо глядя на Йару:

– Сейчас.

Она перевела вопросительный взгляд с пирога на него.

– Сей-час, – повторил хозяин. – Я что-то непонятное говорю, Йара?

– Как? Но… – пролепетала она, оглядываясь на управляющего, стоящего у двери со сложенными на животе руками, и на меня.

– Что тебя смущает, Йара? – откидываясь на спинку стула, проговорил сир Райан. – Здесь все свои. Дорман сам составлял договор, Ана в курсе сигнального слова, не так ли, Ана? Не заставляй меня ждать, Йара.

И она поднялась, подошла, продолжая думать, что господин шутит, но ей показали пальцем на стол и приказали лезть под него.

Моё лицо горело, а решимости приложить что-нибудь холодное, чтобы остудить, не хватало. Управляющий тоже таращил глаза, слава Основателям, значит, такая выходка господина была первой, но эта догадка не особенно утешила. Йара скрылась под столом, и сир Райан вернулся, как ни в чём не бывало, к пирогу, приглашая меня попробовать его.

Я уставилась на пирог, но вряд ли у меня хватило бы уверенности съесть хотя бы кусочек, ибо со стороны сидящего, приглушённые препятствием в виде стола и длинной скатерти, послышались однозначные причмокивающие звуки. Сир Райан, как ни в чём не бывало, ел пирог и запивал отваром, посматривая на меня и удивляясь тому, что у меня пропал аппетит:

– Ты совсем мало кушаешь, Ана. Может быть, моя кухарка плохо готовит?

Я неопределённо мотнула головой. Звуки под столом стали громче и гортанней, словно Йара там давилась большим размером. А почти незаметно раздувшиеся мужские ноздри и периодически рассеянный взгляд в мою сторону намекали: хозяину не безразлично происходящее под столом.

Дрожащей рукой я взяла кубок с отваром, глотнула его, смачивая пересохшее горло и отодвигаясь на стуле.

– Благодарю за ужин, – выбравшись из-за стола, сделав быстрый книксен, я вылетела из столовой, от звона в ушах не слыша слов сира Райана.

«Мерзавец… мерзавец!» – повторяла про себя, отмахиваясь от подошедшей с каким-то вопросом Тибо и прикладывая ладони к горящему лицу.

Чем ближе я была к выходу, тем быстрее шла. И лишь оказавшись на улице и почувствовав прохладу, коснувшуюся плеч, вспомнила, что оставила шаль в гостиной. Возвращаться, разумеется, не стала. Добежала до входа в нашу часть дворца, промчалась мимо удивлённого управляющего, и, забыв, что ключ от другой двери, некоторое время нервно пыталась попасть в свою комнату.

С большим трудом мне удалось немного успокоиться и удалить магическую печать. Оказавшись в комнате и заперев дверь на засов, я бросилась на кровать и разрыдалась. Такого унижения и разочарования я ещё не испытывала. По сравнению с насмешкой сира Райана оскорбления кухарки Эдрихамов выглядели как наивный детский лепет.

Глава 8, в которой играют упрямцы

Рыдала я недолго. От расстройства или нет – не знаю – вдруг запахи перебили желание пожалеть себя, несчастную. Я принюхалась к подушке, покрывалу, отвернула его и приблизила нос к постельному белью – меня раздражало всё.

Сир Брис приходил ко мне за день до отъезда, и с тех пор Леа не удосужилась поменять постельное. А ещё в моей комнате был непростительный беспорядок, учинённый подготовкой к званому ужину. И теперь убрать его вряд ли кто-то сможет, кроме меня. Вспомнилось, как я дома, находясь в расстроенных чувствах, принималась делать грязную работу, и меня это успокаивало, пусть и относительно.

Я вытерла мокрое лицо и прошлась по комнатам – спальне и уборной, она же купальня, чтобы составить список необходимых дел на завтра. Постельное – заменить, выстирать, вместе с платьем. Полы вымыть, коврики и меховые шкурки – вытряхнуть. Почистить камин и затопить. В моем кувшине в эту минуту даже на дне высохла вода, значит, наполнить его.

Не поленилась – опустилась на колени перед кроватью, пытаясь понять причину удушливого запаха рядом, и заглянула под неё. Если кто здесь и убирался – так это сквозняк, слегка сдувающий пыль на полу. Песок был просто заметён под ложе, причём это делалось давно, ещё в присутствие госпожи. Провела пальцем – и собрала пышный слой пыли с вкраплениями песка и паутины.

Ладно, сказала я себе, это тебе показалось, Ана. Овена и Леа – просто ленивые служанки, в этом всё дело. Упрямый инквизитор во мне потребовал сходить в соседние комнаты. Слой грязи там если и был, то почти незаметный. Значит, пренебрежение в мой адрес показывалось ещё во время присутствия госпожи.

Итого, что у меня было по списку претензий к жизни в этом доме? Еда, можно сказать, отравлена. Убираться в моей комнате никто не будет. И, самое жуткое, мне придётся самой (если только я не переманю на свою сторону, например, Иштвана) таскать воду для купания, либо тайком мыться в купальне для слуг.

Воду на господский этаж носили парни с подвального этажа, на котором имелась комната с двумя колодцами. Ручным насосом из одного, имевшего угольный фильтр, качали чистую питьевую воду. Из другого – воду более низкого качества, для купания и мытья полов. В купальню для слуг вода подавалась другим насосом и, хотя была немного мутноватая из-за попадающих океанических солей, но главное её достоинство было в доступности – налегать на рычаг, чтобы искупаться, необходимости не было.

Парни обычно приносили на одну лохань ведра четыре, а затем применяли заклинание умножения воды, ибо в лохань помещалось примерно вёдер десять, и оставлялось немного чистой воды для ополаскивания. Значит, в день мне придётся минимум два раза сходить на первый этаж, но… ни водных заклинаний я не знала, и, для начала, даже не владела бытовой магией. Придётся днём пользоваться водой очень экономно, а перед сном напрашиваться на купание у сира Бриса. Он точно не будет против. Сложновато мне будет изменять привычке, приобретённой благодаря госпоже, мыться дважды в день…

Много дней спустя тех событий, я пыталась понять: почему во мне сработало именно упрямство? Казалось бы, вот колокольчик для прислуги, вызови Лею и попроси. Или сходи, покажи смирение, объясни, мол, так получилось, не ты выбирала себе эту судьбу. Простят, скорее всего, поймут, ведь я своя…

Второй вариант заключался в противоположном действии – собрать всех слуг и отвесить пощёчину каждому, заставить управляющего озвучить права. Не исключено, для наглядности, уволить кого-нибудь одного. Люди уважают силу, у Йары же получилось…

Но я выбрала путь обиженного одиночки. Мать часто говорила, что я – самая обидчивая из всех детей, после моей младшей сестры, не разбирая причины моего молчания. А оно, как известно, – одна из форм протеста. Выходит, в моей натуре было взлелеяно молчание, самая доступная из форм сопротивления унижениям.

Спасибо сиру Райану, напомнил мне в очередной раз, кто я такая – случайная наёмная лумерка, чьей работой было раздвигать ноги и работать ртом. Сегодня я нужна, завтра – нет. А значит, не нужно забывать о своей природе, чтобы потом не было больно. Убраться в своей комнате, постирать и даже натаскать воду, труд меня не пугал да и, в общем, был только в радость. Главное – я буду чувствовать себя хозяйкой своей судьбы. Окажусь внезапно не нужна Эдрихамам, найдут подешевле лумерку, – мне останется накинуть на плечи плащ и сесть на судно, отплывающее в Лапеш.

– Негодяй… – повторяла я, убираясь на столике в темноте вечерних сумерек. Ироничный прищур глаз герцога не выходил из головы.

Я старалась думать о проблемах с прислугой у Эдрихамов и даже увеличить их искусственно, лишь бы выбросить из головы это непонятное отношение малознакомого мне человека, унижающего моё достоинство, которое, я надеялась, у меня ещё оставалось. Бывает такое, мнение ста человек ты пропустишь мимо ушей, но от особенного в один бросок оскорбление достигнет цели – не успеешь опомниться.

В дверь неожиданно постучали. Я открыла и удивлённо отступила перед Тибо, попросившей разрешения войти. За нею в коридоре остался управляющий. Девушка осмотрелась и положила на столик свёрток:

– Господин велел отнести пирог, который вам не удалось попробовать. Господин также приносит свои извинения за его недостойную шутку и… ваша шаль, госпожа…

Я поблагодарила за доставку забытой вещи, но гостинцы на ней, кажется, не закончились. Тибо протянула небольшую шкатулку, похожую на одну из тех, которые постоянно стояли на столике у сирры Амели для колец, снимаемых перед купанием.

– Что это? – я вопросительно приоткрыла крышку. Внутри лежала подвеска – оплетенная серебряными нитями розовая жемчужина на серебряной тонкой цепи.

– Господин сказал, что это ваше, – невозмутимо ответила Тибо.

– Он ошибся, – я положила шкатулку на стол, рядом с гостьей.

– Сир Райан рассердится, если я принесу ему назад вашу вещь, – с нажимом на «вашу» сказала Тибо. – Поэтому, прошу, госпожа, верните ему лично, при удобном случае… Если я не нужна, позвольте уйти, госпожа.

– Да, конечно, Тибо, благодарю и благостной ночи, – появление гостьи прервало мою уборку, и я, попрощавшись, продолжила перекладывать вещицы в комнате. Девушка сделала поклон и задала вопрос:

– Нужно ли что-нибудь передать на словах господину Ризу, госпожа?

«Пусть катится к шархалу, так и передай ему», – ответила про себя, вслух же произнесла вежливо:

– И ему благостной ночи. Надеюсь, до возвращения моего господина ему хватит сил, и неделя пройдёт без происшествий. Это всё, Тибо.

Она улыбнулась, поняв мой намёк, бесспорно, зная или подозревая многое о похождениях и увлечениях своего хозяина:

– Передам слово в слово.

Кажется, были сказаны все нужные слова, но гостья будто бы хотела что-то ещё сказать, я вздохнула про себя: наверняка это будет нечто явно лишнее, иначе об этом Тибо как разумная девушка уже бы поведала. Сейчас она была прямым напоминанием о том, кто испортил мне вечер и вообще который раз подряд заставлял нервничать. Интуиция советовала сделать занятый вид и твёрдо попрощаться, я бы так и поступила, если бы Тибо не завоевала моего доверия с первой минуты.

– Говори, Тибо, я слушаю, – вздохнула я и показала рукой на кресло рядом, приглашая сесть, а сама опустилась на край кровати.

Девушка покачала головой отрицательно:

– Благодарю, госпожа. Возможно, я поступаю неправильно по отношению к моему хозяину или вам, но разрешите дать совет, который, возможно, облегчит вам жизнь.

Совет? Мои брови непроизвольно поползли вверх. Я кивнула согласно, хотя меньше всего сейчас испытывала потребность в советах, потому что их дают, когда человек ведёт себя неправильно с точки зрения окружающих. Если Тибо обвинит меня в кокетстве и заигрывании с её хозяином, вот тогда я точно разозлюсь. Однако услышала я противоположное. Тибо заговорила выдержано, не размыкая сомкнутых на переднике рук:

– Как лумер я вас прекрасно понимаю, госпожа. Для меня честь познакомиться с вами. Простите, но на Адноде девушки, подобные вам, – большая редкость. Сюда едут не только заработать, а порой попробовать то, что вызывает осуждение в Люмерии. Мне часто кажется, что покровительство нашей Создательницы не распространяется на порочный Аднод с его дикими развлечениями. Знаете, такой магический фон, как здесь, порой приводит к неконтролируемым желаниям… Так получилось, что я была в кабинете господина Райана, когда вы разговаривали с Йарой. Я помогала господину, подавала ему инструменты, не подумайте дурно. Он доделывал оплеть для жемчужины, которую, он сказал, вы нашли утром…

– То была серая жемчужина, – меня вдруг одолели сомнения, может, на ней был налёт, а сир Риз её почистил? На зрение я никогда не жаловалась. – …Извини, что перебила, продолжай. Значит, вы слышали наш разговор с Йарой?

Тибо кивнула с серьёзным лицом:

– Да, к сожалению. Или счастью. Господин Райан был доволен вашей сдержанностью и недоволен болтливостью своей лумерки, – Тибо нахмурилась. – Во-первых, я хочу дать вам совет – не ходите на субботние закрытые встречи. Они не для таких, как вы, госпожа. Думаю, и сир Райан и сир Брисандр будут разочарованы, если узнают об этом.

– Не понимаю, зачем ты мне это говоришь?

– Ваша закрытость и умение держать язык за зубами – крайне полезные качества для лумерки. Поверьте, я сама была свидетельницей нескольких случаев, когда девушки после возвращения в Люмерию начинали менять имена и скрывать своё прошлое. Не допустите их ошибку. Ограничьте свой круг общения, как делали до сегодняшнего дня. А год пролетит незаметно.

Что-то в словах Тибо не сходилось, я вспомнила фразу, с которой она начала:

– Подожди, а при чём тут сир Райан? Почему он должен быть против твоего совета, если ты ничего дурного не сказала?

Тибо с досадой прикоснулась ладонью ко лбу:

– Простите, госпожа! Я рассеянна. Этот совет шёл от сердца, видно, вы мне слишком симпатичны, и я, клянусь кровью древних, именно с ним шла к вам. Но, увидев, что вы непритворно злитесь на сира Райана, решила сказать другое. И запуталась, простите, госпожа.

Теперь я точно была заинтригована, зная, что Тибо дурного не посоветует. Поэтому попросила её продолжать.

– Я знаю сира Райана давно: моя мать была его кормилицей. Поэтому…

– Вы молочные брат и сестра, но ты называешь его господином? – вырвалось у меня удивлённое. И, конечно же, машинально подумала о возможной близкой связи их двоих, а Йара вполне могла быть нанята для отвода глаз.

– Я замужем, госпожа, – Тибо словно прочла мои мысли, – и у меня есть ребёнок.

– Сколько ему?

– Ей. Моей доченьке год и восемь месяцев.

– И ты оставила своё дитя, чтобы прислуживать сиру Райану?!

Моему изумлению не было границ. Тибо за первый день нашего знакомства удивляла меня с завидной регулярностью.

– Не совсем прислуживать, – девушка всё-таки села в кресло, устав стоять. – Видите ли, у араулюмов есть примета, в которую верим мы с матерью. И моему мужу пришлось смириться с этим. Работа у него неопасная, поэтому он уступил моему желанию сопровождать Райана до тех пор, пока мне не появится замена.

Я молчала, не понимая, о чём говорит Тибо, о какой традиции. Мы об араулюмах знали понаслышке, ведь арауканцы, с которыми на юге граничила Люмерия, редко образовывали брачные связи с нашими из-за вражды наших стран. Считалось, что Аднод открыли случайно, когда наше судно пыталось уйти от преследования арауканцами. А как обнаружили благодатную землю, так и застолбили сразу за Люмерией.

– Мы верим, что если мужчину ждёт дома кто-то, кто любит его чистым сердцем, искренне боится за него и молится, то с ним ничего плохого не случится. Он избежит опасности, и наша вера станет ему защитным покрывалом Создателя Всемирья.

– Опасности? – против воли вырвалось у меня до того, как поняла, о чём говорит Тибо.

– Вы же не думаете, госпожа, что мужчины на руднике развлекаются с утра до вечера? – девушка нахмурилась.

– Да, прости, я поняла. Примерно то же самое я чувствую, когда сир Брис уходит утром. Но он не родной мне, и я не молюсь за него, просто… – я оборвала себя, едва не проболтавшись.

Тибо была бы разочарована моей «сдержанностью», признайся я ей, что не всегда у меня было настроение заниматься с господином любовью. Но как только я себе напоминала, что он целый день находился в огромной могиле, называемой рудником, давала себе мысленный пинок и заставляла себя выполнять свои обязанности. Для разнообразия даже придумала пару «игр», чтобы развлечь господина и самой не заскучать.

Тибо посветлела лицом и улыбнулась:

– Хорошо. Рада, что вы понимаете. Мы каждую пятницу от имени наместника Риза печём пироги для рудокопов. Будет у вас желание присоединиться, приходите к нам. В час на руднике обед, поэтому мы выходим в двенадцать, чтобы успеть добраться и разложить порции… Простите, я опять отвлеклась… Если бы Райан женился, по любви… Нашёл бы себе такую девушку, которая бы пошла за ним на край света, мы с матерью были бы спокойны. Но мой молочный брат слишком избалован женским вниманием, оттого перестал ценить его и сделался слишком капризным в этом вопросе. А потом, знаете, титул герцога сводит женский пол с ума, и Райан думает, будто это главное его достоинство в глазах алчных девиц. Райан, конечно, не Его высочество, но при дворе говорили, что если сыновья Его величества Роланда не усилят своего статуса по Уставу корононаследия, то всё может быть – наследие династии Роландов может перейти к любой из двух уже правивших ветвей.

– У сира Райана есть шанс получить титул Его высочества?

Тибо кивнула:

– Небольшой есть.

– Рада за него, – я взглянула на часы. Маленькая стрелка неумолимо приближалась к десяти, а разговор с Тибо никак не мог настигнуть своего логического финала. – Я по-прежнему не понимаю, при чём тут я?

– Совершенно не при чём, госпожа, – гостья разгладила складки на переднике и поднялась. – Если бы я увидела в вас хоть каплю легкомыслия, то напомнила бы о титуле Райана, чтобы вы не лелеяли надежду, будто он сможет отказаться от всего и жениться на лумерке. Или сделать постоянной любовницей там, в Люмерии. Здесь – сколько угодно и в каком угодно статусе. Поэтому я хотела вас предупредить как женщина, как такая же лумерка. Райан может быть соблазнительным и настойчивым, особенно когда его цель кажется трудно достижимой. Мужчины любят поиграть, вы наверняка знаете…

Я снова вспомнила про «игры» с сиром Брисом и начала кусать губы, чтобы не улыбнуться во весь свой большой рот. Взрослый мужчина на моих глазах превращался во время игр в азартного несерьёзного юнца. Госпожа, когда я ей рассказала об этом, долго смеялась и пообещала взять на вооружение мой опыт по окончании её материнского обета.

– Поэтому я вам советую. Если не хотите разбить себе сердце, дайте понять Райану своё окончательное «нет». Или…

– Или? – смущённое выражение лица Тибо мне не понравилось. – Или, наоборот?

– Простите, госпожа…

– Брось, Тибо! Ты сама сказала, что мы с тобой одного дерева фрукты. Можешь обращаться на ты. Я настаиваю на этом.

И в доказательство своих намерений я подошла к ней и взяла за руку. На меня взглянули и улыбнулись, отбрасывая лучики-морщинки, южные глаза:

– Постараюсь. Но ты ведёшь себя и разговариваешь, как настоящая госпожа, могу и забыться ненароком.

Это не я, это всё магия моей любимой сирры Амели, захотелось сказать, но я решила поскромничать и не затягивать беседу.

– Говори, Тибо. О каком варианте ты стесняешься сказать?

Девушка неопределённо повела плечами:

– Когда мужчина получает желаемое, как правило, успокаивается. Я вас… тебя пойму, если вдруг ты захочешь ему уступить. Но, насытившись, он тебя бросит. Поэтому сразу закуй своё сердце в железные оковы и говори себе каждый день, что ты не для него.

– Тибо! – я отпустила руки гостьи и сделала шаг назад, как будто издалека её эмоции казались более выразительными, а потом неосознанно обняла её, вздыхая: – ох, Тибо! Сочувствую, милая…

И всё-таки я снова невольно повторила интонацию моей госпожи. Да будет моя любовь к ней моей защитой! Рука непроизвольно дотронулась до оберега – подвески с цветком. А вообще, не стоило игнорировать совет Тибо, пережившей свою любовь и терзания по отношению к непутёвому молочному брату, который пока вызывал у меня раздражение, а не интерес. Я поспешила успокоить собеседницу:

– Благодарю, Тибо, за советы. Я последую им, если однажды у меня останутся силы на кого-то ещё, кроме сира Бриса.

– Он настолько хорош? – расплылась в лукавой улыбке девушка.

Я засмеялась:

– Не будь Йарой. За что меня сегодня хвалили? Не за молчание ли? Иди уже, пока твой господин не извёлся от любопытства. Передашь ему мои пожелания безопасной недели и благодарность за пирог – ничего более.

Тибо кивнула, бросила молниеносный взгляд на часы и поклонилась:

– Ухожу. И правда, задержалась… Но всё-таки ты – госпожа, чувствую в тебе эту силу. На людях тоже буду звать госпожой, не обижайся.

– Иди уже, подруга! – улыбаясь, перед тем, как открыть дверь, я на равных поцеловала Тибо в щёку.

Слава Основателям! Неужели здесь, на Адноде, в моей жизни появилась ещё одна женщина, с которой можно будет и поплакать, и посмеяться? До таких тесных, как с сиррой Амели, разумеется, отношений доходить на этот раз не буду. Но тёплый тыл мне теперь обеспечен, в этом я была уверена.

В ту ночь мне впервые приснилось сердце Аднода.

Я стояла перед стеной. Часть её, пульсирующая сочащаяся вишнёво-красная, была оголена, остальная – прикрыта тёмно-серыми шершавыми пластинами, тяжело двигающимися в такт дыханию. Сеть вен на краплаковой живой части манила к себе. Я поднесла руку, некоторое время не смея притронуться к сгустку, и мне показалось, будто сердце настороженно пропустило в ритме своей пульсации несколько ударов, ожидая моё прикосновение.

И вот сначала подушечки моих пальцев, а затем и вся ладонь, плотно прислоняются к дышащему сердцу Аднода. Оно ускоряет свой темп, вместе с ним и во мне что-то начинает происходить странное – моё желание в низу живота стремительно набирает силу, будто в меня сир Брис вбивает своё орудие. Скорость ударов неудержимо растёт – и пик наслаждения подобен штормовой волне… Во сне меня захлестнуло, будто сердце толкнулось в меня по крови, и я закричала, содрогаясь от доселе неизведанного экстаза.

Проснулась с испариной на лбу и полным расслаблением во всём теле, удивляясь: с чего бы этот странный сон? Что его навеяло? Дневные разговоры или факт привыкания к еженощному исполнению супружеского долга вместо сирры Амели?

Лоб, грудь, низ живота были мокры, зато во рту словно песка насыпали. Я поворочалась в кровати, пытаясь использовать оставшиеся ночные часы по назначению, но сон не шёл, жажда затмила прочие желания.

Пришлось подняться, накинуть шлафор, взять пустой кувшин и отправиться на добычу воды. Пока дошла до колодца, вздрогнула несколько раз, напуганная собственной тенью. Скрип рычага, который прежде казался тихим, сейчас, ночью, заставил поморщиться – даже зубы свело от этого звука. Но вода была благополучно добыта, и я отправилась в обратный путь, ступая медленно с тяжёлым кувшином в обнимку.

На этаже прислуги неопределённые, приглушённые звуки остановили меня. Любопытство развернуло к ним, захотелось узнать, не показалось ли. Крадучись, подошла сначала к двери, ведущей в комнату Овены. Улыбнулась: еле слышные парные тоненькие голоса подвывали друг другу, напоминая мяуканье двух кошек. А ночи у прислуги тоже проходили весело, госпожа не даром пошутила про них.

Прошлась дальше, до комнаты кухарки. И здесь визгливые покрикивания и размеренный стук спинки кровати о стену. Неужели господин Уриэн снизошёл до этой скандальной бабы, или когда приспичит, так и с мебелью будешь развлекаться? А может, это вовсе и не господин Уриэн?

Хмыкая, я пошла назад. Возвращаться после услышанного было веселее, я уже и не обращала внимания на тень. Сердце Аднода билось, сводя с ума тех, кто находился на поверхности острова. И слава небесам, что помимо животной страсти, я успела вдосталь познать и нежность, и уважение. И, если с госпожой то была любовь, значит и её тоже.

Тремя днями позже я узнаю, что в эту ночь в одной из штолен случился обвал. Счастье, что ночные смены давно отменили, поэтому обошлось без жертв. А от землетрясения случился всплеск магии, задевший многих на поверхности.

Утро началось бодро. Я успела шмыгнуть в хозяйственную часть и принести все необходимые инструменты для уборки комнаты, заменить постельное и замочить в лохани для стирки то, что сняла, да по мелочи своего нижнего белья. Всё-таки отличное это дело – артефакт для нагрева. Вода бурлила, практически прокипятив белье. Туда же добавила ароматическую отдушку. К тому времени Леа принесла завтрак.

Я поблагодарила девушку, а когда за ней закрылась дверь, подозрительно обнюхала мою сегодняшнюю отраву. Ломтики мяса и творог пахли подозрительно, будто взяли их с того краю, где продукты пропадали быстрее всего. Слегка подсохший сыр и хлеб были единственными съедобными вещами, отвар ожидаемо хранил вонь посудной тряпки.

Вспомнила про травы и кучу всего полезного в шкафчике госпожи, котелок, в котором она делала целебный отвар, и запланировала после уборки наведаться в сокровищницу. Потом как-нибудь раздобуду подходящую посуду, а пока у меня хотя бы свежий отвар будет всегда под рукой. К тому же в котелке можно крабов варить… Моя голова, получившая задание найти выход, уже предлагала способы.

Пока остывала вода в лохани до нужной температуры, я взялась за уборку. Моих передвижений до обеда никто не замечал, так как на этот этаж не поднимались. Поэтому я без свидетелей вытряхнула коврики с террасы, не зная, что это было замечено скучающей Йарой, которая у окна пыталась читать книгу. Собрала паутину в углах под потолком, вымела пылевые ошмётки и песок, щёткой прошлась по всей поверхности в спальне и купальне, вымыла пол с добавлением ароматического масла…

Теперь я знала, как должна пахнуть чистота в этой комнате. Глубоко удовлетворённая результатом, закончила со стиркой белья и, погрузив отжатое в ведро, отправилась полоскать на этаж для слуг, решив, что платья я постираю позже, когда затоплю камин и можно будет посушить вещи возле него. По дороге мне попался управляющий, остановился и вытаращил свои небольшие глазки, становясь похожим на изумлённого краба. Я спокойно ответила на вопрос о направлении своего маршрута, и с того момента господин Уриэн начал своё «расследование».

Встретил меня возле сушильни, где я развесила постельное, а мелочь забрала с собой. Помог донести ведро до комнаты, спрашивая, почему я не поручила работу Лее.

– Господин Уриэн, разве я не могу сама делать некоторые вещи без помощи слуг? – спросила я его и закрыла дверь перед его носом. Усугублять конфликт меньше всего хотелось.

Но у меня оставалось другие дела, которые я никогда не делала здесь, у Эдрихамов. Например, почистить камин и приготовить дрова для розжига. Этим занимались парни. Подумав, я всё-таки воспользовалась колокольчиком. Леа появилась через полчаса, не раньше. Я попросила прислать Иштвана, на что мне ответили не без нотки иронии, что парни заняты в саду, убирают сухие ветки.

Вот и начал сад госпожи засыхать! Я спохватилась запоздало. Внесла в мысленный список дел заботу о садике, уж полить-то деревья мне сил должно хватить. Да и прополка земли под кустами и в цветнике много ума не потребует. Взглянула в окно – на юго-востоке синела тонкая полоса – показался вестник вечернего шторма. Надо было поторапливаться.

Отправилась за ведром для золы и лопаткой, а чтобы два раза не ходить, можно было сразу набрать дров. Путь лежал мимо кухни в подсобку, и я услышала доносящиеся оттуда голоса прислуги, среди них однозначно были Иштван, рассказывавший какую-то смешную историю, и Леа. Что ж… Сложила дрова в ведро и потащила его к себе.

– Вы и камин решили почистить самостоятельно? – на лестнице меня догнал управляющий.

– Что поделаешь, – вздохнула я, на сей раз воздавая по заслугам. – Раз все заняты в саду, я тоже хочу быть полезной.