Текст книги "Необручница: На острове любви (СИ)"

Автор книги: Юлия Эфф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Служанки фыркнули и уткнулись в кружки, смешливо поглядывая друг на друга. Я привычно молчала: огрызаться и спорить с теми, кто на тебя зол, бессмысленно.

– Ты же знаешь, наша госпожа, у нас всё по-простому: ест тот, кто потрудился, – продолжала кухарка.

– Хорошо, что мне делать? – спросила я.

Смирение только благородных обескураживает, а завистливым подливает масла в огонь. Так и получилось. Мне поручили для начала помыть за всеми посуду. Я молча налила в помывочную чашу тёплой воды, взяла тряпку и приступила к заданию. Сидящие за столом переглядывались.

– Да что ж ты делаешь?! – за моей спиной внезапно возникла всё та же кухарка. – Кто так моет?! Ах, да! Наша госпожа разучилась это делать…

– Я перемою, – взялась за тряпку снова, хотя чашки были вытерты до блеска.

– Не надо! – рявкнула женщина, – я сама у себя на кухне порядок наведу!

Мне вручили в руку тарелку с куском каравая, боковой корочкой, которую обычно оставляли для сухарей. Несколько пар глаз выжидательно смотрели на меня. Наверное, если бы я сейчас разрыдалась, меня бы пожалели; влепила бы пощёчину – развлеклись бы, а потом простили… после драки…

– Благодарю. Что ещё мне нужно будет сделать до обеда? – сдерживая ком в горле и умоляя лицо не краснеть, спокойно спросила я. Достоинство, которое проявляла сирра Амели ежеминутно в отношении всех, было впитано подобно знаниям на уроке любимого учителя. Впрочем, скорее всего я бы не смогла устраивать склоки из-за склада своего характера, подавленного родителями и старшими сёстрами.

Кухарка сложила крестообразно руки, раздумывая:

– Создательница… Что можно поручить такой неумёхе, как ты?.. Камины разве почистить да воды натаскать…

– Я уже натаскал и почистил, – недовольно подал голос один из парней, Иштван.

– Тогда натрёшь пол в кабинете, где топчешь его…

– Мы вчера там всё вышкребли, – переглянулись Овена и Леа. Вторая была приставлена ко мне в качестве помощницы, когда господа были здесь.

– Даже не знаю, что тебе поручить, – кухарка развела руками. – Приходи после обеда, может, что и найдётся к ужину, подходящая работёнка для тебя.

Вспомнилось лицо сира Райана и его приглашение. Я отставила тарелку, унося с собой хлеб:

– До завтра, надеюсь, что-нибудь испачкается. Всем благостного дня, – поклонившись всем, стоя у двери, я вышла. В спину мне полетело возмущённое: «Она, оказывается, говорить умеет?» – «Когда голодная, наверное». Обрывки хохота проникли в холл, где управляющий поднял голову и прислушался к звукам.

Я уже дошла до выхода, когда подумала, что в свете такого отношения стоит предупредить управляющего о моём вечернем отсутствии. После оскорбления, полученного на кухне, я бы не удивилась, если бы, вернувшись, застала входную дверь закрытой на ключ. Пришлось бы ночевать у порога или просить сира Райана помочь вскарабкаться на террасу. А ещё вспомнились слова госпожи про контракт, в котором наверняка я обнаружу не один интересный пункт.

Моё сообщение об ужине, на который я приглашена, не удивило господина Уриэна, но у него с эмоциями были такие же отношения, как и у меня со словами, – держал в себе то, что других не касалось. А вот моя фраза:

– … Прошу вас, господин Уриэн, не закрывайте, пожалуйста, дверь на ключ. Мне бы не хотелось нарушать контракт… Кстати, о контракте…

Мужчина медленно переваривал мою просьбу. И, хотя я, клянусь, не собиралась вкладывать никаких намёков в слова, думая лишь о собственной безопасности и ничьём унижении, они, слова, произвели впечатление. Да, конечно, сказал он, копия контракта у него, и он обязательно сейчас же принесёт мне документ.

– Благодарю вас, господин Уриэн, – сделав книксен, я направилась, куда шла – в сад госпожи за фруктами.

В комнате у меня ещё было пять устриц – ничего, до ужина протяну, как-нибудь. А если сир Райан решит, что я всё-таки заупрямилась и не пошлёт служанку, что ж, поужинаем плодами госпожи и помолимся за её спасительную магию.

Управляющий застал меня в моей комнате, увлечённо жующей фрукт вприкуску с хлебом. На столике лежали раскрытые пустые створки устриц. Я забрала из рук господина Уриэна контракт, сделала комплимент в адрес его красивого почерка и сказала, что хочу переписать контракт, заодно поупражняюсь в каллиграфии и выучу все пункты. Небольшие глаза мужчины округлились.

– Как изволите, госпожа Ана, – он поклонился, не допуская иронии в слове «госпожа». – Прислать ли к вам Лею?

– Нет, благодарю, – я отпустила его, и без того невольно заставив задуматься управляющего. Знал ли он об отношении ко мне прислуги? Обязан ли был помогать мне избегать ситуаций, подобных той, что произошла на кухне? Бессмысленно было об этом думать.

Отложила книгу. Торопливо доела фрукт и хлеб, вымыла руки с мылом, чтобы не заляпать важную бумагу, и уселась за стол изучать контракт, который подписала не читая. Дело продвигалось медленно, но я никуда не торопилась.

Выходить из комнаты, чтобы нарваться на очередные насмешки и оскорбления, не хотелось по нескольким причинам. Но главная состояла в том, что во мне всё съёживалось от одной мысли об этом. Скандалов я боялась с самого детства, получив важный урок: даже если обе стороны помирятся, внутри всё равно останется кусочек тьмы… Хоть верёвочную лестницу проси у сира Райана, чтобы не встречаться в коридоре ни с кем!

В дверь постучали через три часа после ухода управляющего. Не тратя слов, я открыла её сама. Перед порогом стояла Леа, держа разнос с похлёбкой, салатом, двумя кусочками белого хлеба и кружкой отвара. Я поблагодарила девушку и попросила оставить разнос на столике, мол, поем, когда закончу переписывать документ. Губы Леи сжались. От того, что я опять не то сказала, или, наоборот, упоминание документа так подействовало? Пока я раздумывала, как бы мне извиниться перед той, что была старше меня лет на пять, Леа ушла.

Похлёбка так вкусно пахла, а горячего в желудок с вечера не попадало, что я быстро сдалась и уселась за обед. Но стоило мне поднести ложку ко рту, я всё поняла. Управляющий, должно быть, напомнил всем о моём статусе, относительно изменения которого распоряжений не поступало, и кухарка присмирела. Отчасти. Похлёбка была нещадно пересолена, так что в горле перехватило. Салат испорчен специями. Я взялась за отвар, но и с ним что-то было не так. Пах он отвратительно, тряпкой, которой мыли посуду, так что я не смогла сделать и глотка. Один хлеб показался нормальным. Святотатствовать над ним не решились.

Всё было понятно. Мне объявили голодную войну.

Глава 7, в которой я знакомлюсь с контрактом и сигнальными словами

Ничего неожиданного, опасного для меня и моей чести в Контракте я не нашла. Ни Эдрихамы, ни даже сир Райан своими намёками меня не обманули. Весь документ был поделён на две части – «предваряющую договору» и «последующую договору».

В те первые сорок-пятьдесят дней, когда я должна была решиться на договор или его отвергнуть, для меня был прописан статус гостьи с ограниченными обязанностями. Как я уже говорила, ни стирка одежды, ни глажка, ни мытьё посуды и полов, тем более топка каминов в мои обязанности не входили.

Но после подтверждения договора мой статус заметно повышался. Про то, что госпожа обязуется мне оставить свои платья и драгоценности, и речи не шло. Меня должны были объявить компаньонкой и впредь называть госпожой, на «вы». Этот пункт у прислуги вызвал насмешки, а сир Райан его проигнорировал, продолжая мне «тыкать» и вести себя как со своей игрушкой, которая пока не давалась в руки. Потом я вспомнила, что и господа тоже продолжали обращаться ко мне по-простому, но на это я даже внимания не обратила: незачем было портить сложившиеся отношения отстранённым «вы».

Личные покои, служанка – эти пункты были исполнены в точности. А далее – никаких каминных уборок, мытья полов и работы в саду. В случае отсутствия госпожи, её права и обязанности как хозяйки переходили мне. То есть я получала полное право управлять, нанимать и увольнять прислугу, если та не справлялась с обязанностями. Где-то глубоко внутри меня сладко прищёлкнуло языком, я даже на миг представила себе выстроенных слуг с кухаркой во главе и мои пощёчины за пересоленную похлёбку. Прислушалась к себе и поняла – гадко это и непозволительно. Потому что на их месте в любой момент могу оказаться я сама.

Мне вменялось в главную обязанность то, что было прописано как «Ежедневное сопровождение здоровья сира Брисандра». Не выполнять главное условие договора разрешалось только в дни недомоганий. Болеть запрещалось. Да-да, в случае затяжной болезни контракт разрывался, срок назывался от трёх дней. Очевидно, это был предел возможностей сира Бриса.

Нашла я и тот пункт, про который говорила госпожа. Я действительно могла строить свои отношения с другими мужчинами, если основную обязанность «сопровождения» выполняла “в полном объёме”. Тут я задумалась. Почему госпожа сказала мне об этом? «Кстати» никогда просто так не вспоминается. Она прекрасно знала, что я ни с кем из парней-слуг не дружу, местных тоже не горю желанием узнать. Единственный, кто пока крутился возле меня, это был сир Райан, но думать о герцоге-наместнике с сильнейшими маг-силами как о близком друге было смешно.

И я смахнула эту мысль в сторону. Сир Риз был привлекателен, словно сошедший с иллюстрации в детской книге Основатель, и сила в нём чувствовалась особенная, яростная что ли. Уткнувшись ему в сюртук там, на побережье, я не смогла дать определение запаху, который почувствовала. Это должен был быть металл, как пахнут завитушки на спинке кровати или клинок. Госпожа учила: стихии всегда вызывают ассоциации с предметами, которыми эти предметы управляют. И только с менталистами сложно, они могут пахнуть как угодно, всегда по-разному.

Аура сира Бриса, например, источала аромат цветущего садика с одуряющим запахом роз. Чем больше успокаивался его огонь, тем спокойнее был аромат. Ну, а сир Райан… Его загадка не особо волновала, скорее заставляла возвращаться к себе из любопытства, с каким ребёнок познаёт мир, магический или обычный, – не важно.

Ещё по договору мне полагался один выходной – суббота, который я могла проводить, как угодно. Накапливать выходные запрещалось контрактом, но при желании сопровождать я могла. Пункт был понятен. Сир Брис работал по субботам до полудня, поэтому именно тогда дисбаланс его не должен был особенно беспокоить.

Но было в контракте то, что заставило мой рот открыться в изумлении. Сумма, о которой я до сих пор не имела понятия, – двадцать гольденов в месяц – вдруг оказалась изменена. Почерком господина Уриэна и с подписью сира Бриса было добавлено, что теперь мне причитается сто гольденов в месяц, а так же помощь семьи Эдрихамов в организации собственного дела, если я пожелаю вложить эту сумму во что-либо стоящее.

Моё питание, покупка необходимых вещей, включая одежду, обувь и траты на услуги лекаря в сумму не входили. Чтобы была понятна щедрость господ, поясню: ежемесячный доход моей семьи в лучшее время составлял около двенадцати гольденов, но все они уходили на бытовые нужды и только скопленные – на инструменты отца.

В конце контрактного года я должна буду получить тысячу сто гольденов! От этой суммы у меня забилось в страхе сердце. Мечтать о том, как бы я их потратила, я не торопилась. Семья, возможно, и ждала моего успешного возвращения с толстым кошельком, но… Стоило подумать об этом – испортилось настроение. Я глубоко подышала, прогоняя неприятные мысли и сосредотачиваясь на воспоминаниях о госпоже. Улыбка в ту же секунду непроизвольно растянула мне губы, и стало легче.

Сейчас изо всех пунктов договора меня радовали связанные с моей свободой. Никому в этом дворце, кроме сира Бриса и сирры Амели, я ничего не была должна. Я имела право свободно покидать дворец, если это не мешало моим обязанностям. А это значило, что прогулки к морю теперь могли стать ежедневными. Госпожа нуждалась в деревьях, а я – в том просторе, что заливал синью весь горизонт.

Заметив на часах время – пять вечера, – я убрала в конторку договор и письменные принадлежности. Пора было готовиться к ужину с сиром Ризом и его лумеркой. Для укладывания волос мне нужны были железные щипцы, которые можно было нагреть двумя способами – над камином, который сейчас выглядел безжизненным, и в горячей воде, вскипячённой артефактом.

Я отправилась в комнату госпожи, по дороге думая о том, что было бы неплохо позаимствовать у неё ножичек на тот случай, когда снова отправлюсь к океану за свежими устрицами. И очередное расстройство ждало меня – двери в комнату госпожи и гардеробную, где хранились теперь уже мои платья, оказались запертыми на ключ.

Выход был один, и, не теряя времени даром, я направилась к управляющему, по дороге вспоминая госпожу и случай с ключом.

Она потеряла его во время работы в саду. Хозяевам вообще не было необходимости закрывать комнату на лумерский замок, это делалось для прислуги, убирающей комнату. В остальных случаях маги запечатывали свои двери по-особому. Взмах руки – и от ладони отлетает почти невидимое мерцающее облачко-медуза, которое шлёпается на дверь и расплывается по нему небольшим пятном. Теперь в комнату никто не сможет войти или, если разрешено супругу, то тогда, по словам госпожи, она брала магию из родственного ресурса, полученного в результате брачного слияния. У госпожи был дополнительный очень слабый дар огня, а сир Брис мог усиливать рост растений, тоже немного.

Должно быть, в тот день ключ выпал из кармана, когда сирра Амели обрабатывала землю под кустами. Я облазила всё, перепачкавшись, но не нашла желаемого.

– Оставь его, Брис вечером найдёт, – позвала меня госпожа, а на мой вопрос, где мы будем находиться до вечера, имея в виду раннее время, она рассмеялась: – Я умею взламывать замки.

Конечно же, госпожа пошутила. Когда мы оказались перед дверью, изящные пальчики сложились в пучок, сделали движение, будто заставляли внутренний механизм замка повернуться – и раздались знакомые щелчки. Дверь была открыта. Мой изумлённый взгляд (О, я обожала, когда госпожа использовала магию!) снова стал причиной весёлого смеха.

– Только не говори слугам, что я так умею, – подмигнула она мне. – Ментальная магия может многое. В юности мы с сестрой таскали сладости из запертого шкафа нашей кухарки…

Госпожа, милая госпожа… Как мне вас не хватает!

По словам встретившейся Овены, господин Уриэн ушёл в харчевню до вечера:

– Опять жаловаться пришла? – прибавила служанка, презрительно осматривая меня с головы до ног.

Я спокойно ответила, что мне всего лишь нужны ключи в гардеробную и комнату хозяйки. Овена злорадно улыбнулась:

– Туда вход прислуге запрещён, даже компаньонкам, а на счёт тебя распоряжений не поступало.

Ох… Я мысленно вздохнула. Один из первых пунктов договора гласил: он касается только меня и Эдрихамов, никто без моего или разрешения господина не имеет права совать в него нос. Значит, управляющий лишь сделал внушение, но правды не открыл. Это было и хорошо, и плохо одновременно. Неизвестно, в каком случае ко мне относились бы с пониманием. Шуточки в адрес ушлых служанок, раздвигающих ноги по первому требования господина, я уже слышала.

Что мне было делать? Я поблагодарила ухмыляющуюся Овену и побрела назад, чувствуя подозрительный взгляд, сверлящий спину. Не заходя к себе, я постояла на террасе, вздыхая. В моей комнате было всего два платья, вернее, одно, потому что второе сейчас находилось на мне. Если я желала преступить свою гордость и сходить на ужин к сиру Ризу, то мне следовало сделать это ещё раз – отправиться к нему в несвежем наряде. Платье, что было на мне, пропахло океаном, устрицами и имело запылившийся подол. Второе, тёмно-синее, я надевала лишь для работы в саду. По всему выходило, что не судьба мне сегодня ужинать, если только желудок не согласится на испорченную еду от разозлившейся кухарки. Стоило вспомнить об этом, как его скрутило: он не соглашался.

«Да что, в самом деле, я думаю только о еде, – одёрнула себя. – Сиру Ризу будет полезно узнать, что не вся прислуга в округе ему подчиняется, а мне – посидеть на фруктовой диете!» Приняв решение, я повеселела и решила закончить копирование почерка господина Уриэна, а затем убраться в своей комнате как следует. Глядишь – день и закончится.

С этими мыслями я сходила в садик, набрала фруктов в корзину, в которой до этого хранились материалы для рукоделия, и, предвкушая полюбившуюся работу с пером, вернулась к себе. Вернее, дошла до двери, дёрнула за ручку и… обнаружила, что теперь и в мою комнату закрыта дверь. Не веря своим глазам, я наклонилась – кто-то однозначно шутил надо мной. И этот кто-то попался мне в холле, однако тогда на довольное и ухмыляющееся лицо Овены я не обратила внимания.

«Ну что теперь скажешь, Ана? – голосом кухарки во мне взвизгнуло чувство самосохранения. – Иди, признайся им и наваляй, как следует! Или…»

Или всё, что мне оставалось – это сесть на террасе и ждать господина Уриэна. Или отправиться в харчевню. Всё-таки, какой у меня был разнообразный выбор в «или»! Я горько усмехнулась. Совсем пропаду без госпожи…

Уселась на лежачее кресло, которое неизменно стояло на террасе, достала из корзины акадо, протёрла его изнанкой юбки и задумчиво принялась жевать фрукт. Его сочная мякоть и терпкий аромат неизменно вернул мои мысли к прошлому. Однажды, поймав себя на том, что слишком отчётливо стала чувствовать запахи, я сказала об этом госпоже. Та обняла меня:

– Наконец-то, Ана! Я ждала, когда ты раскроешься… – и она удивила меня, рассказав, что во время одной из наших дневной нежности передала мне немного своей ментальной магии. – Развлекайся, Ана! У тебя целых полгода на это, почувствуй себя немного магессой.

Она ввела меня в мир ароматов людей, объясняя, как должна пахнуть та или иная магия. Как отличить свежий продукт от пропавшего, если по внешнему виду это сделать невозможно. Мы вместе нюхали многие предметы, чтобы я научилась по запаху отличать металл от дерева, перо от ткани… Это было поучительно и весело, так что я от души развлекалась.

– Призывать магию просто, – госпожа взяла мою руку, когда мы лежали рядом друг с другом, утомлённые часом нежности, и просто наслаждались соприкосновениями. – Направь мысленно магию от головы к кончикам пальцев, почувствуй, как их покалывает… а теперь по ладони должно растечься тепло… Чувствуешь, Ана?

Я чувствовала! Чувствовала в руке тепло моей госпожи. Знать, что её часть, самая настоящая магия, была даже в моей крови, – как это было волнующе!

Лучше бы я не думала об этом. Внизу живота собиралась моя личная маг-сила, жадная до прикосновений. Пришлось встать и пройтись по террасе, чтобы немного скинуть наваждение. Не выбрасывая акадо, напоминавшее о госпоже, я вернулась к двери в свою комнату, не веря в успех, а скорее просто желая вспомнить ту, что меня научила многому. Сложила пальцы, как это делала сирра Амели, мысленно попросила магию откликнуться и помочь мне открыть дверь.

По руке побежало тепло, словно кто-то сверху лил струю тёплой воды на неё. Представила себе, как поворачивается затвор. От щелчка в замке я выронила фрукт. Как сладко ёкнуло сердце: подарок моей госпожи работал не только с запахами! С трудом успокоила себя, и вскоре замок мне подчинился – я попала в свою комнату.

Это было невероятно! Я – лумерка-магесса! Пусть через полгода этот подарок госпожи растворится, но сейчас я была счастлива. Поцеловала золотое сердце на подвеске и рухнула на собственную кровать, рассмеявшись. Но время, потерянное на месть моих сотоварок, заставило быстро собраться с мыслями.

Дело было не в голоде – его легко можно было перебить фруктами. Пока со мной была госпожа – в моей крови гуляла её магия – я не имела права опускать руки!

Через полчаса я бросила в лохань согревающий артефакт, запечатала дверь изнутри – с каждым разом магия всё охотней откликалась. И погрузилась в воду.

На моей кровати лежало приготовленное платье, на столе – щипцы для завивки волос и пара флаконов с ароматическим маслом. Лумерка Эдрихамов будет выглядеть достойно, пообещала я мысленно себе, госпоже и сиру Райану.

И теперь в комнату к госпоже и гардеробную не попадёт никто, кроме меня. Пусть прислуга гадает, что случилось и почему заело замки.

***

В семь часов я ещё продолжала накручивать волосы. Рядом стояло небольшое ведро, в котором бурлила вода от артефакта, я опускала в неё щипцы и, когда они нагревались, закручивала очередную прядь. А пока инструмент готовился, я успевала наносить красящую пудру на лицо и подводить угольным карандашом глаза.

Дело было почти сделано, оставалось приподнять волосы на затылке и закрепить шпильками, но вдруг от одной мысли стало непростительно жарко: а не подумает ли сир Райан, что я для него старалась и хочу привлечь его внимание?

– Какая ты дура, Ана! – в сердцах сказала своему отражению и принялась заплетать косу, вместо того чтобы уложить волосы, как следует. Оставила лишь две волнистые пряди по бокам от лица, очень уж мне нравились эти завитушки. А затем умылась, удаляя весь свой часовой труд.

В результате передо мной в зеркале отразилась знакомая Ана разве что с пышной косой и немного облагороженным видом. Платье я сразу выбрала без вызывающего декольте, не хотелось, чтобы мне пялились на грудь, но с открытыми ключицами. При этом я порадовалась, что одежда госпожи подходила к моей фигуре почти идеально, разве что в груди мне не хватало объёма, но с помощью двух платков удалось избавиться от провисания ткани.

В дверь постучали, я открыла.

– К тебе… вам… – Леа осеклась, разглядывая меня, – Тибо, служанка от наместника Риза. Говорит, что пришла пригласить… на ужин… Я не поняла, ты где взяла это платье?!

Чтобы избежать препирательств, пришлось немного прояснить ситуацию:

– Госпожа оставила мне все свои платья.

– Врёшь!

– Клянусь именем Создательницы, что говорю правду, – я очертила рукой знак, который был священен для всех. Использовать его в корыстных целях значило навлечь на себя проклятие.

В глазах Леи продолжало плескаться недоверие. Это ещё никто из прислуги не видел кольца госпожи, которое я до приезда сира Бриса убрала в шкатулку, да и самой шкатулки. Я подхватила с кровати лёгкую шаль, чтобы не продрогнуть по возвращении, и вышла в коридор. Леа тем временем зашла внутрь и оглядывалась. Заметила ведро с щипцами, баночки на столике перед зеркалом:

– Ты!.. – злость душила её, не давая сформулировать слова.

– Выйди, будь добра, я хочу закрыть дверь, – сказала я, доставая из потайного кармана ключ, который был не от этой двери, но Лее знать об этом не стоило.

Она вышла, и по её решительной ухмылке я поняла, что мою комнату будут обыскивать, едва я переступлю порог дворца. Встав к служанке спиной, я сделала вид, что закрыла дверь на ключ, на самом деле действительно повернула щеколду, но сверху наложила печать. До самого холла сопровождавшая меня личная служанка отчитывала за наглость и пронырливость, удивляясь, как я смогла так быстро втереться в доверие госпожи, должно быть, использовала тёмную магию. Я же молчала. Пока ещё во мне настоящего духа магессы не было, внутри жила прежняя робкая Ана – я морщилась на обвинения, но не отвечала. И совсем неожиданно злобный поток Леи остановила служанка сира Риза.

Смуглая с красивыми миндалевидными глазами темноволосая Тибо, девушка лет двадцати пяти, безусловно, являлась потомком какого-нибудь арауканца, охмурившего честную люмерийку. Я впервые встретила на Адноте явного метиса – араулюма. И она сразу расположила к себе, блеснув недовольно карим взглядом в сторону Леи, чья последняя мерзкая фраза долетела до ушей гостьи. Передо мной Тибо распахнула дверь и задержалась, бросая предупреждение в лицо моей служанки:

– Придержи свой язык, когда разговариваешь с госпожой! Я обязательно передам сиру Ризу твои слова, а он – сиру Брисандру. Соскучилась по континенту?

– Благодарю, – слёзы навернулись на мои глаза, когда я это услышала. Хорошего защитника – вот чего мне сегодня не хватало. И я поблагодарила Тибо, когда дверь за нами закрылась.

– Не стоит, госпожа, – довольно, но сдержано улыбнулась девушка. – Вам бы сразу их поставить на место, как Йара. Ничего, со временем научитесь.

Служанка говорила так уверенно, что я смутилась: у Эдрихамов прислуга ничего не знает, зато служанка Риза, похоже, в курсе моего договора.

– Ты всё знаешь, Тибо?

– Догадалась, – метиска шла рядом, сложив руки на переднике. – Если сир Риз просит о чём-то, это не просто так.

– О чём же он просил?

Девушка улыбнулась:

– Секреты господина я не имею права разглашать. У меня свой договор, у вас свой, госпожа.

Ком благодарности снова возник в горле – то ли к Тибо, то ли к сиру Райану, но я кивнула, решив больше не развивать тему чужих секретов.

Меня пригласили войти в соседний парадный вход, я сначала попала в холл, не сильно отличающийся от нашего роскошью и меблировкой; мы поднялись по лестнице и, уже подходя к последней двери, Тибо предупредила:

– Сир Риз занят, присоединится к вам позже.

Она открыла дверь, вошла первой и объявила тому, кого я пока не видела:

– Госпожа Ана Гурайд, – отступила в сторону и поклонилась, давая мне понять, что можно зайти.

Я нерешительно сделала несколько шагов вперёд и остановилась. Тут же навстречу мне поднялась хорошенькая блондинка в платье с вызывающим декольте, я невольно оценила формы, в пышности которых точно не участвовала бутафория.

– Ана? Рада познакомиться. Йара, – блондинка протянула мне руку, пожала мои пальцы и потащила к дивану, на котором сидела до этого.

Рядом с Йарой я моментально почувствовала себя бедной родственницей. Холёная, с идеально выполненным макияжем, завитыми аккуратно и уложенными игриво набок белокурыми длинными волосами, Йара точно знала, зачем находится на Адноде. Чтобы разговорить меня, она начала рассказывать про себя, периодически вставляя вопросы: «А ты? А у тебя?»

На острове она жила третий год и планировала остаться на четвёртый, чтобы собрать нужную сумму и открыть свою лавку в Люмосе. Я уточнила, жила ли Йара с перерывами, как наместники? Она оказалась переходящей лумеркой – сир Райан был по счёту третьим наместником, с кем заключался контракт. Так и сказала:

– Наместникам выгодно пользоваться услугами проверенных девушек… А ты, Ана, на сколько лет планируешь задержаться здесь?

Мне бы уверенность Йары! Я моргнула растеряно и сказала, что вообще здесь случайно оказалась, и этот контракт единственный. Йара хмыкнула, с любопытством рассматривая меня:

– Да, наши говорили, что Эдрихамы не нанимают лумерок, и ты первая. Сначала ходили слухи, будто ты немая. И, признаюсь, очень хотелось на тебя посмотреть, когда узнала, что ты всё-таки говорящая. Господин сказал, что мне стоит у тебя поучиться, – Йара наклонилась ко мне и заговорщически прошептала, – поделишься секретом?

Я покраснела. Опять шуточки сира Риза? Мне намекает, что у Йары стоит поучиться, а ей – наоборот. Чего он добивается?

– Сир Райан любит пошутить.

– Да брось ты! – Йара засмеялась и легонько толкнула меня в плечо. – Мы же свои. Сир Райан – самый странный из тех наместников, которым я служила. Вдруг ты подскажешь, чего ему не хватает?

Я пожала плечами, не собираясь развивать эту тему. Йара решила, что я обиделась, и её попытка разговорить меня началась по новому кругу.

Собственно, первый её наниматель, наместник Юний, который на тот момент был холостым, составил ей рекомендацию для своего заместителя, сира Парсалия, на следующий год. Тот подыскивал лумерку, так как жена находилась на половине срока беременности, и Йара благополучно отработала год у него, пока супруга на Люмосе вынашивала, рожала и кормила грудью.

– Хорошо, что всё у них получилось, – кивнула я, вдруг понимая истоки решимости моей госпожи. Значит, у неё был вдохновляющий пример и, наверняка, советы от родившей супруги сира Парсалия.

– О да! Сир Парсалий обещал, что, если на следующий год у них получится завести второго, то меня снова пригласят… Ну, а ты? Как тебе у Эдрихамов?

– Хорошо, спасибо.

– И всё? – Йара обиженно надула пухлые губки, – я хочу подробностей! – она, смеясь, потрепала меня за плечи. – Расскажи, каков сир Брисандр в постели? А жена его не ревновала тебя к нему? Какое у вас сигнальное слово?

– Сигнальное слово? – глупо переспросила я.

– Эх, – Йара сочувственно покачала головой, – сразу видно, что ты новенькая! У всех наместников есть своё сигнальное слово, про которое договариваются в самом начале. Например, если вдруг господину захочется прямо сейчас слить излишки, он говорит сигнальное слово, и я иду к нему…

На моём лице, очевидно, было написано слишком явное непонимание. Впрочем, даже если бы я знала, о чём идёт речь, всё равно бы не раскрыла этот секрет.

– Смотри, у сира Юния, например, было слово «шторм», у сира Парсалия – «работа», а у сира Райана – «сейчас». Ну, а у тебя с сиром Брисандром?.. Неужели нет? А как же вы тогда договариваетесь?

Йара удивлённо откинулась на спинку дивана:

– Ну и ну… Тебе надо придумать это слово, – и воодушевлённо снова подалась вперёд, ко мне. – Давай помогу придумать? Ну, вот, например, в чём хорош сир Брисандр? Какой у него характер, когда вы наедине?

Я молчала. В гостиной ощущался запах хозяина, сира Райана, как будто он незримо присутствовал здесь незримо. И даже обернулась на дверь, не показалось ли мне. Запах заставил меня подозревать, будто герцог меня нарочно познакомил со своей лумеркой, чтобы она выведала все секреты и потом передала ему.

– Ты чего? Опять онемела? – пошутила Йара.

– Не хочу об этом говорить, – с трудом я призналась.

Блондинка опять обиделась:

– Мы же свои, что тут такого? Если бы это было тайной, нас бы вообще из комнат не выпускали… А знаешь, тебе надо побывать на субботних тайных вечерах, чтобы избавиться от ханжеского отношения, в первую очередь, к себе. Стесняться того, о чем все говорят на острове, глупо. Магам нужны наши тела, нам – их деньги и магия. Все честно. Советую, будь проще… Да?

Пока она говорила, мой внутренний оратор успел сформулировать протест, и наверняка лицо опять меня выдало.

– Если я буду направо и налево рассказывать о том, как… я выполняю договор, значит, я пущу в нашу с господином постель всех любопытных. А это будет очень неприятно для нас обоих и госпожи. Не проси, Йара, не хочу об этом говорить. Зачем?

Наша беседа грозила закончиться неприятным спором. Чтобы немного поднять настроение собеседнице, я спросила, какую лавку она планирует открыть.

Йара пока не знала: все будет зависеть от собранной суммы. Триста гольденов в год – небольшая сумма для открытия собственного дела. К ней, правда, добавлялись подарки от сиров, так что можно было потом увеличить стартовый капитал за счёт продажи драгоценностей…