Текст книги "Необручница: На острове любви (СИ)"

Автор книги: Юлия Эфф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Мысленно я поблагодарила его за то, что не напомнил про нашу прислугу. Вскоре, наконец, все трое наместников собрались на обед. Сир Райн зашёл без верхней одежды, невольно привлекая к себе внимание девушек в столовой. Рисунок мышц, надо сказать, и в самом деле выглядел серьёзно. По сравнению с ним даже сир Брис казался нежным юношей.

– Красуется перед вами, – шепнула, забирая у меня из рук разнос, Тибо. – Видимо, знатно вы его отшили…

– Нам нужно поговорить, Тибо, – я повернулась спиной к наместникам и лицом к девушке.

Она кивнула:

– Мы можем после обеда отправить домой Эву с господином Дорманом, а сами прогуляемся.

Это было отличное предложение, тем более что я не торопилась туда, что сложно было назвать домом.

Наместники, как будто им было всё равно, подслушивают их или нет, за обедом деловито обсуждали результаты полдневной выработки. Слушали, в основном, сира Райана, так как у него единственного были особенные новости. Его прервал управляющий Дорман, принёсший чистую рубаху своему хозяину и какую-то коробочку.

– Ана, подойди, пожалуйста, – остановив рассказ на объяснении состава рыхлого слоя в его штольне, сир Райан обратился ко мне, не поворачивая головы в мою сторону.

Я переглянулась с Тибо и удовлетворила просьбу.

– Обработай мне спину иодумом, – одной рукой откинул крышку на коробке, и я увидела пузырёк и чистые сложенные небольшие кусочки ткани.

Сначала заставила себя перевести взгляд на спину, на которую даже боялась смотреть до этого, а потом на сира Бриса, сидевшего напротив. Он едва заметно кивнул, не улыбнувшись, что было важно, и тогда я дрожащими пальцами взялась за средство для обработки царапин и синяков. Мне показалось, что в тот момент мне завидовали все девушки в столовой, словно сир Райан для них являлся желанным Основателем, дотронуться до которого считалось удачей. И только Тибо улыбалась, опустив голову.

Этой великолепной спине досталось знатно. Кровоподтёков было достаточно, теперь стало понятно, почему герцог не надел сразу рубашку, и предположение Тибо о том, что его хозяин красуется, потеряло свой смысл. Я осторожно прикасалась жгучим лекарством к повреждённой коже и легко дула на раны, когда герцог вздрагивал от прикосновения. Само собой, невольно рассматривая рисунок его мышц, пока сир Райан как ни в чём не бывало доедал обед и беседовал с наместниками.

– … Я отчётливо, как вас, видел жилу рубеина. Думаю, если построить к ней коридор, то обвал нам не страшен, – местный особо ценный минерал с повышенным магическим фоном, оказалось, давно разжигал азарт герцога, поэтому он упрямо, несмотря на скепсис товарищей, собрался добраться до цели.

– Ты с ума сошёл! На твоём участке и так опоры трещат, тебя завалит на подходе, и мы не сможем вытащить никого из вас, – возражал ему сир Брис. Рисунок друга с тем самым коридором его не впечатлил, как и сира Дэрвелла. На этой фразе где-то полетела на пол миска, мужчины невольно повернули головы – бледная Тибо собирала черепки оброненной посуды.

– Поддерживаю. С понедельника засыпаем вход в шахту породой и бросаем все силы на новую. Хватит нам прошлого всплеска. Даже если вы удачно доберётесь до жилы… команду не жалко? – сир Дэрвелл хмыкнул загадочно, и сир Брис засмеялся, прикрывая лицо ладонью.

Мужчины, услышавшие фразу Дэрвелла, тоже загоготали. Кто-то из команды сира Риза сразу запротестовал: «Я на такое не подписывался!»

– Посмотрим. Как построим коридор – отберу троих самых выдержанных, и… – по голосу я слышала, что он улыбается.

– Берите тогда уже сильных женщин, – посоветовал рыжебородый мужчина, и в столовой взорвался хохот.

Когда гогот утих, сир Дэрвелл, мне показалось, он из троих был самым авторитетным наместником, покачал головой:

– Шутки шутками, Рай, ты сам подумай. У нас с упаковкой и доставкой рубеина в малых дозах проблемы, а ты хочешь добыть кусок, чтобы что? Для какого шархала он тебе нужен? Повторить тот случай в шахте? От него Люмерии всё равно толку никакого, разве что пуританам подбросить, чтобы развлеклись…

Я вздрогнула от нового припадка хохота в столовой. Над чем все смеялись, похоже, я единственная не понимала, даже девушки улыбались стыдливо, прикрывая лицо или рот.

Убрала флакон с иодиумом в коробку, а испачканную тряпицу положила на пустую тарелку, чтобы не оставить коричневое пятно на столе. Сир Райан – в этот момент все мужчины смеялись – полуобернулся, заметил моё серьёзное и недоумевающее лицо и неслышно в этом гвалте сказал губами «спасибо». Затем натянул рубашку, а поверх неё – жилет.

– Кстати, Брис, – когда снова восстановилась относительная тишина, потому что многие начали подниматься, благодаря девушек за обед и пироги, сир Дэрвелл обратился к моему господину, – в понедельник ночью был хороший всплеск…

Тот кивнул, подтягивая к себе кружку с фруктовым отваром:

– Уже знаю, – мельком мазнул по мне взглядом и уставился на ухмыляющегося визави, – поэтому, Райан, всё! Решением большинства засыпаем номер восемнадцатый и поможем тебе открыть новый. Не хватало ещё, чтобы перед приездом Его величества или, не дай Матерь мира, во время визита случился конфуз…

Больше сир Райан не спорил, наместники тоже засобирались, попутно договорившись о мелочах: напомнили график работы на завтра, кто остаётся в шахте, а кто помогает у доменной печи и на погрузке. Герцог попросил дать ему шанс последний день поковыряться в своей штольне, наместники только махнули рукой, предупредив, что если его команда будет против, то он останется там один.

Мы помогли местным девушкам собрать остатки посуды и вытереть столы. Затем господин Дорман высадил нас с Тибо на развилке, а сам с Эвой повёз домой корзины и посуду, мы же спустились к пляжу и пошли вдоль линии прибоя.

Первым делом я спросила, над чем смеялись в столовой мужчины. Тибо скривила губы, и некоторое время кусала их, пока не справилась с желанием рассмеяться. Моё нетерпение и недоумение помогли это сделать. Тибо выдохнула воздух и помахала рукой возле смуглого лица, остужая его.

– Мы называем рубеин сердцем Аднода. Говорят, в глубине острова таятся его залежи. Именно его сила влияет на приезжающих сюда, вносит дисбаланс. Ты не понимаешь, Ана?

– Всё ещё нет, – я пожала плечами. Никогда в жизни не слышала о рубеине, если не считать парочки неприличных сказок для взрослых про чудо кристалл, возбуждающий похоть. Неужели в этих сказках, рассказываемых старшей молодёжью на вечеринках шёпотом, вперемешку с давящимся смехом, было зерно правды?

– Лет десять назад, или больше того, рудокопы наткнулись на жилу рубеина и дня два не могли закрыть эту шахту, потому что как только спускались в неё, чувствовали влечение друг к другу и занимались этим всю смену. Магам пришлось обрушить две шахты, чтобы завалить проклятую жилу. Вкрапления рубеина часто находят в породах, погружают их сначала в стеклянную оболочку, а затем – в брусок металла, чтобы ослабить влияние рубеина на судовую команду. Представляешь, если вместо того, чтобы управлять кораблём, мужчины будут заниматься, сама знаешь чем… О! Наконец ты покраснела! Поняла, что такое рубеин?

Владычица, лучше бы я не знала ничего об этом! Зато теперь мне стала понятна логика сброса резерва на Адноде и фраза сира Дэрвелла о всплеске в ночь понедельника.

– А если всплеск случится днём, когда, например, несколько людей будут находиться в одной комнате? – никогда бы подобной фантазии мне даже в голову не пришло, но теперь отчётливо стало страшно.

Тибо повернула к прибою, набрала в руки пригоршню воды и ополоснула разгорячённое лицо. Вернулась, и я продолжила её терзать неудобными вопросами.

– Всплески случаются по ночам, ни разу про дневной я не слышала. Поэтому, Ана, рекомендую, закрывай всегда комнату на ключ и магическую печать, если можешь, перед тем сном. Потому что во время всплеска люди с ума сходят, а потом порой вспомнить ничего не могут… Неужели ты ничего не почувствовала той ночью, о которой говорили сиры?

– Я думала, мне приснилось, – на смущённый взгляд Тибо поторопилась добавить. – В комнате я была одна.

– Повезло…

– А тебе? – понемногу до меня доходил смысл абсурдности описываемой ситуации, и я начала смеяться.

– Мне тоже повезло, что дверь оказалась крепкой и выдержала натиск, – Тибо, видя, что мой смех беззлобный, подхватила его.

Ещё некоторое время мы шутили на эту тему, а пресытившись ею, вспомнили о главной цели нашей прогулки. Я рассказала о предложении сира Риза, но Тибо, оказывается, знала об этом, ибо господин и молочный брат в одном лице предупредил её.

– Я не буду ревновать, Ана, – Тибо подбрасывала камешек на ладони, всё-таки стесняясь смотреть на меня. – Моя страсть давно в прошлом… просто, тяжело находиться здесь, вдали от семьи целый год, вот и лезет в голову всякое. А если ты согласишься и будешь ухаживать за Райаном, то я смогу спокойно уехать домой.

Я резко остановилась. Меня снова пытаются склонить к выгодному для кого-то контракту?!

– Я откажусь, Тибо, – сказала, твёрдо глядя в миндалевидные удивлённые глаза араулюмки.

Глава 11, в которой сердце Аднода решает за меня

Смысл отцовской фразы: «Кто сегодня много смеётся, тот завтра пожинает плоды своей беспечности», – дошёл до меня слишком поздно. Казалось бы, что плохого в смехе? В этот раз, принёсший расслабление, он заставил меня потерять бдительность.

Ночью мы много шутили с сиром Брисом. Сняв ему напряжение, я почему-то вспомнила тех бедных рудокопов, которые не могли остановиться двое суток, хихикнула, не сдержавшись. Сир Брис спросил, над чем я смеюсь, а, узнав, начал рассказывать мне подобные смешные истории, чтобы угодить. Разговоры во время занятий любовью Эдрихама почему-то заводили больше всего.

– Отправим груз, вернусь и, обещаю, накажу тебя по всей строгости за твоё любопытство! – было мне обещано строгим голосом, в котором слышалась плохо спрятанная улыбка.

– Завтра у меня свободный день, – подразнила, напоминая о том, что могу по субботам отказывать господину.

Сир Брис, пряча улыбку, задумчиво погладил себя по груди:

– Надо как-то пересмотреть контракт. Всё-таки нашла в нём лазейку, да?

Засмеявшись, я придвинулась, обхватила горячую мужскую грудь и согласилась на обвинения в хитрости.

Утром он одевался под моим прищуренным взглядом нарочито медленно. Мы, конечно же, нарушили тот самый пункт в контракте, вернее, сир Брис вынудил меня это сделать. Проснулась я с разведёнными ногами от невозможно приятных ласк между них, нащупала мужскую голову с волнистыми локонами и пропустила их между пальцев, прижимая к себе. И когда пик казался близким, сир Брис хитро поднял голову и спросил:

– Контракт или желание?

– Умоляю! – всё, что смогла хрипло, со сна, сказать я. Меня услышали, и вскоре я извивалась подобно рыбе, выброшенной на берег. А затем, воспользовавшись моей немощью, сир Брис в мгновение приподнялся на руках, вошёл в меня и получил свою порцию удовольствия.

– Хочу побывать в шахте, – неожиданно для него, когда он уже застёгивал жилет, попросила я. Глупое желание, знаю. Но после пятницы оно только было подогрето. Я давно интересовалась об этом у госпожи и даже спрашивала у Йары. Они обе бывали на руднике, но единожды. Смотреть там, по их словам, было нечего, да и страшно.

– Хорошо, свожу как-нибудь. Когда там никого не будет.

– А сегодня?

Сир Брис призадумался:

– Посмотрим. Сначала нужно отправить судно, – подошёл к окну, всмотрелся вдаль. – К вечеру будет шторм.

Я потянулась, прогоняя остатки сна:

– Обожаю шторм.

– Почему? – улыбнулся сир Брис, заранее зная мой ответ. Потому что теперь я не боялась спать одна. И в шторм особенно уютно было лежать в мужских объятиях.

Перед уходом он пощекотал меня, вызывая порцию смеха. Разрешил мне ещё немного поваляться, восстановить силы для вечера, а сам отправился в столовую. Я, и правда, задремала, не услышала, когда Леа принесла мне разнос с лёгким перекусом. А есть хотелось очень. Магия во мне требовала естественной энергии.

Я попробовала опустить руки в лохань со вчерашней водой, на поверхности которой плавали масляные пятна от масел госпожи, обратилась к утренней порции огня, по-прежнему согревающего мой живот. И магия послушалась, волной колких мурашек отхлынула к кончикам пальцев, повышая температуру воды. Впервые я сама нагрела купальню!

Нужно ли описывать мой восторг? Вода показалась мне не сильно грязной, я понежилась в ней повторно, а ополоснулась уже чистой, так же нагретой собственноручно.

На радостях забыв про возможную отраву, добавленную в питье и начинку тарталеток, плотно позавтракала. Планов на сегодня было много, как минимум хотела сделать уборку в комнате, но стоило зевнуть раз и снова – поняла ошибку.

Ругая себя за глупость и вспоминая слова отца, я закрыла дверь на все замки, какие только было можно, бросилась к нужнику и заставила желудок попрощаться с завтраком. Поставила завариваться травяной сбор госпожи, но в сон клонило нещадно. Едва дождавшись свежего отвара, жадно сделала несколько обжигающих глотков и, чувствуя, что могу уснуть, даже облокотившись на стол, добрела до кровати и рухнула на неё.

Сегодня я почти победила. До полудня удалось сбить сонное состояние. Помог горячий отвар, а завтрак и обед заменили засахаренные фрукты, найденные в шкафчике госпожи. От страха впасть в сонный паралич, быть ещё раз изнасилованной Иштваном и его подельниками спасовало даже чувство голода. Подчинившись непреодолимому желанию бежать отсюда, оделась с трудом, заплела косу и взяла плащ на случай дождя.

Леа хищно сверкнула глазами, пытаясь найти на моём лице следы желания уснуть прямо здесь, в коридоре, у её ног, и спросила, когда ждать моего возвращения. Я пожала плечами и постаралась улыбнуться так, словно я ничего не знала о её преступлениях.

Уже неторопливо спускаясь по дороге, сообразила, что закрыла дверь в комнату на магическую печать. Теперь в моё отсутствие туда никто не попадёт и не будет рыться в вещах, но зато придётся вечером наблюдать, как Иштван чистит камин и носит воду.

Я бродила по пляжу, возвращаться во дворец не хотелось, а напроситься в гости к Тибо показалось неудобным. Сир Брис находился на руднике до двенадцати, потом сопровождал погрузку и возвращался примерно часа в два. Рассудив, что встречу его по дороге, я медленно пошла по направлению к руднику и не заметила сама, как добралась до ворот, означавших его территорию.

Рабочих здесь оставались единицы, а встречные двое поздоровались со мной и спросили, чем могут быть полезны. Я спросила, где могу найти сира Эдрихама, и мне показали на невысокое двухэтажное здание с колоннами. Внутри попался ещё один мужчина, торопящийся с деревянной папкой под мышкой, тем не менее, он проводил меня в кабинет наместников:

– Сир Эдрихам сейчас у печи, ждёт последнюю партию. Я как раз иду туда и передам ему, что вы его ждёте. Располагайтесь, госпожа.

Конечно же, захотелось посмотреть на огромную печь, в которой сжигали руду, отделяя металлический сплав, но помощник исчез, стоило мне задрать голову, чтобы рассмотреть каменные своды в зале.

Посередине помещения стоял большой стол, и на трёх спинках стульев висело по жюстокору. Один из них я узнала сразу. На центральном стуле, вероятнее всего, был жюстокор сира Дэрвелла, а по эту сторону, ближе ко мне принадлежавший сиру Ризу.

На столе находился кувшин с водой и рядом чистые кубки, сгрудившись плотно друг к другу. Я утолила жажду, ещё несколько раз прошлась по зале и заскучала. Не забыл бы про меня тот помощник… Приняла решение подождать ещё минут десять и самостоятельно отправиться на поиски или сходить к пристани, вторая идея мне понравилась больше.

Я расставила три кубка перед стульями, на которых висели парадные сюртуки наместников, уселась на место сира Дэрвелла и кашлянула:

– Итак, господа! На сегодня у нас очень важный вопрос, который мы должны незамедлительно решить. Что нам делать с рубеином, который нашёл сир герцог?

Задав вопрос от имени сира Дэрвелла, я пересела на место сира Бриса:

– Рай, м-м-м, ты должен его закопать, иначе нашей дружбе конец. Сам понимаешь, о чём я, – поиграла бровями, намекая несуществующему собеседнику о бурном прошлом обоих наместников, деливших юную Амельдину. – Нужен ли нам такой конец? М-м-м, надо хорошенько подумать…

Настала очередь оправдываться сиру Райану. Я сменила место, усаживаясь на стул спиной к двери и оттого пропуская неожиданное появление свидетеля моего развлечения.

– Господа! – прочистив горло, грубым голосом озвучила герцога. – У меня есть план. Глобальный план. Коварный план!

Придвинула кубки к себе.

– Вот, господа, это Его величество, – я отставила один кубок, – а это его свита…

Два кубка встали рядом с «королём»:

– А это мы, господа, в специальных антимагических жюстокорах, сшитых из чешуи синявки.

Я перевернула три кубка и поставила их напротив «свиты».

– План такой. Мы привозим к Его величеству огромный кусок рубеина…

Поискала глазами, чем бы заменить коварную деталь, сунула руку в карман жюстокора сира Райана, достала первую попавшуюся мелочь, бледно-розовый камень, и придвинула его к «королю».

– Далее, господа! Его величество и вся его свита начинают усердно, м-м-м, любить друг друга… Сколько, сир Дэрвелл? Пока не иссякнет мощь рубеина. И вот тогда-то мы возьмём их тёпленькими, заставим подписать отказ от короны и, господа, перед вами повелитель Люмерии!

Кубки, изображающие наместников, радостно застучали о поверхность стола.

– Как вам мой план, господа? – довольно поворачиваясь на стуле боком и запрокидывая локоть на спинку, как это любил делать сир Райан, я развалилась в ожидании слов восторженной поддержки.

– План изумительнейший! Я согласен. А за костюм из чешуи синявки отдельное восхищение, – за моей спиной сказал знакомый насмешливый голос, и я дёрнулась, дважды. Сначала, чтобы обернуться, а потом – в обратную сторону и закрыть лицо руками.

Недалеко от порога в одной простыне, замотанной вокруг бёдер, причём не сильно плотно, потому что спереди ткань явно выглядела натянутой на выпирающий конус, стоял сир Райан. Волосы, я успела заметить, были мокрыми, словно он только что вышел из купальни.

– Значит, тебе, летучая рыбка, нравятся повелители? – сдерживая смех, спросил он, подходя ближе.

– Я не буду на вас смотреть, пока вы не оденетесь! – затрясла головой, не убирая рук от лица.

– Почему? Ты уже вчера видела меня примерно в том же виде, – он отодвинул стул рядом со мной и облокотился бедром о край стола, пытаясь заглянуть в моё лицо. – Что-то изменилось?.. Кстати, был приятно удивлён вчера и сегодня. Так что ты здесь делаешь сегодня?

– Оденьтесь, пожалуйста, сир Райан, – мне удалось ловко ускользнуть от протянутых пальцев и выбраться из-за стола. – Я ждала сира Бриса, а не вас!

Демонстративно встала спиной к полуголому мужчине. Самое время было уйти, так я и собралась поступить, передвигаясь к двери таким образом, чтобы случайно не обернуться и снова не увидеть кое-что, намекающее на полную готовность.

Дверь захлопнулась перед моим носом, а на её поверхность шлёпнулась магическая печать. Но даже это не заставило меня обернуться.

– Аквариум закрыт, летучая рыбка. Так зачем ты сюда пришла? – шуршание за моей спиной и приближающийся голос отозвались мурашками на спине и руках.

– Сир Брис обещал показать шахту, где он работает, – я приметила стул недалеко от двери, которым, если что, можно было относительно защититься, выставив его между собой и сиром Райаном.

Герцог хмыкнул удивлённо и всё-таки рассмеялся:

– Умеешь ты удивить! Можешь повернуться.

Ну, за свою шутку я и не собиралась извиняться, а вдруг он на самом деле хочет стать королём и рубеин нужен именно для этого? Медленно повернулась, не смея поднять глаз. А лицо давно пылало от смущения. Сир Райан застёгивал пуговицы на жилете. Главный признак возбуждения был почти незаметен, но этот наклонный контур бугорка… Кажется, я покраснела вторым слоем. Зачем только посмотрела туда?

Как ни в чём не бывало и не напоминая об услышанном «диалоге», герцог медленно приближался, переключившись на незастёгнутые рукава рубашки, протянул мне одну руку:

– Поможешь? К сожалению, Брис занят и вряд ли скоро сюда вернётся. Сегодня он подменяет меня, а я сам только что из шахты и могу тебе показать, если хочешь.

Конечно, я хотела. Но идти туда с сиром Райаном как-то было слишком подозрительно.

– Управимся за полчаса, а потом я провожу тебя к Брису. Идёт? – блеск его глаз и собравшиеся морщинки вокруг них мне не понравились. Но пока, кажется, меня не собирались трогать. Вот на застёгнутую пуговицу герцог сказал спасибо и вернулся к шкафу, из которого достал сюртук.

Поколебавшись немного, я кивнула, уточнив про полчаса – не больше.

– Конечно, как пожелаешь, летучая рыбка.

В движениях сира Райана вдруг почувствовалась некая ленца и расслабленность, значение которых я пока не могла объяснить, ибо это был незнакомый мне признак в поведении герцога. Он попросил меня подождать его пять минут – только ключ от замкА возьмёт. И не успела я смыться, следуя совету вопящего внутреннего голоса, как герцог застал меня в коридоре с неуловимым выражением на лице, «забыв» упрекнуть, что я обещала его ждать в кабинете, а вместо этого пошла на выход. В руках он держал два плаща и два странных головных убора:

– Это чтобы накрыться. Я помылся и не хочу снова испачкаться, вдруг обвал…

Мне на голову нахлобучили кожаный головной убор, конусообразный, с пришитым широким лежачим воротником, и мой вид почти вызвал смех у сира Райана:

– Зеркала здесь нет, но, поверь, выглядишь привлекательно… для рубеина.

– Я вам обязательно отомщу, – стянула головной убор, на время, пока не зашли внутрь горы.

У арки, ведущей в шахты, сир Райан остановился, открыл замок, скрепляющий две створки ажурных ворот, повесил его на завитушку, распахнул деревянные двери и приглашающим жестом протянул руку, приглашая зайти:

– Прошу, госпожа Ана!

Ох, как же он подозрительно выглядел тогда! Но я, хоть и чувствовала подвох, вложила свою руку в протянутую и шагнула в начинающийся полумрак. Сир Райан снял со стены небольшой светильник, вложил в него артефакт, зажигая свет, и повёл вглубь Аднода.

Почему я пошла с ним, а мои попытки избежать ситуации, в которой мы оказывались наедине, оказались такими неловкими? Сир Райан действовал на меня, как свет на манчона, зверька, живущего в северных пещерах Люмерии. Ради ценного меха охотники забирались вглубь горы, в темноте, на ощупь, чтобы не вспугнуть её жильцов, а потом внезапно зажигали факелы, отрезая светом путь к выходу. Манчоны цепенели от неожиданности, так их и хватали.

Сир Райан на всём протяжении нашего знакомства до настоящего дня то угрожал мне, то просто пугал, то пытался соблазнить – делал всё, что вызывало манчоновскую реакцию столбняка. Хотя, подспудно я чувствовала в себе где-то глубоко затаившийся вопрос: а настолько ли мне противны его прикосновения? После пятничного сравнения его, сира Бриса и других магов, работающих на руднике, с облегчением (относительным!) я призналась себе: не все маги вызывали желание как минимум обнять их. Вернее, никто из прочих. Во всяком случае, пока.

Сир Брис – про себя я ему дала прозвище сир Бриз – вызывал нежность, ощущение спокойствия, безмятежности. Рядом с ним отступали страхи, и хотелось прилипнуть маленькой рыбкой к его телу уверенного в себе кита, чтобы преодолеть большое расстояние – год на Адноде.

А тот самый послегрозовой аромат, который нёс герцог, наоборот, превращал его в сира Шторма. Нечто безотчётное, что заставляет закрывать ставни на окнах, бояться и, тем не менее, уютно замирать от звуков ливня, бьющегося в окно. Кроме того, именно сейчас в покорность вносило свою лепту чувство неловкости: меня застали в щекотливой ситуации и до сих пор не вспоминали, как будто герцог привык переносить подобные насмешки над собой.

Сейчас он шёл, вытянув правую руку с фонарём перед собой, а в левой была зажата моя, порядком вспотевшая. Если бы сейчас он меня отпустил и предложил возвращаться в одиночестве, я бы, наверное, заблудилась, потому что всю дорогу, неуклонно спускающуюся вниз, думала только о прикосновении наших ладоней и шляпе, которая постоянно сползала на глаза из-за большого размера.

– Почти пришли, – сир Райан свернул налево, и теперь мы пошли медленнее. Под ногами земля была совершенно неутоптана, и туфли то проваливались в рыхлый состав, то натыкались на камни. – Здесь вчера был обвал, расчистили, как могли. Как бы то ни было, в понедельник всё равно засыпят, так что ты первая и последняя девушка, которая здесь побывает.

«И часто сюда водят девушек?» – мысленно спросила, а вслух решила не провоцировать. Молчание было моим залогом спокойного выхода наружу, почему-то в это верилось.

Проход заканчивался относительно большой пещерой, размером с кабинет у Эдрихамов. Мою взмокшую руку наконец-то отпустили, и я с облегчением вытерла её. Фонарь поднялся выше, так что теперь можно было рассмотреть и балки, защищающие потолок от обвала, и неровности стен пещеры с хорошо заметными углублениями в разных местах.

– Смотри, видишь, цвет этой стены отличается от других? – сир Райан приложил руку к стене, на мой взгляд, абсолютно похожей на остальные. – На глубине пяти метров кусок породы, вероятнее всего, это железо. От влаги оно окисляется, поэтому земля здесь рыжеватая, как твои волосы.

Скорее всего, на моём лице не выразилось ни восторга, ни понимания, и сир Райан потянул меня за руку, приложил её ладонью к рыхлой поверхности, а сверху накрыл своею. Это было странное ощущение, похожее на то, когда я призывала магию госпожи, чтобы открыть дверь. Но на этот раз меня словно тянуло дальше, вглубь. Я чувствовала, как пробираюсь через толщу и вдруг натыкаюсь на твёрдое, бугристое – и на моём языке появился отчётливый привкус металла.

– Чувствуешь? – прошептал мне на ухо герцог, и я опомнилась. Когда он успел прислониться, фактически прижимая меня к земляной поверхности? Я повела плечом, стряхивая наклонённую голову.

Он вздохнул, отстраняясь:

– Пойдём, покажу самое интересное… – меня привели к противоположной стене и точно так же приложили руку, накрывая своей. – Метров десять, так близко… сердце Аднода – рубеиновая жила… Что ты чувствуешь, Ана?

Моё сознание снова протолкнулось через толщу и внезапно узнало красный цвет из сна, сочащуюся вену, идущую вглубь острова, к огромному живому сердцу… От ударившего в обоняние невидимого терпкого аромата непроизвольно сжались бёдра.

– Она живая? – с недоумением прошептала я последний разумный вопрос на ближайшие десять или больше минут. Показалось, что рубеин откликнулся на моё мысленное вторжение.

– Как и любая страсть – да, – ответ пришёлся куда-то в область шеи. Сир Райан скинул с меня шляпу, потянул вниз защитный плащ и мой личный. – Что…ты… чувствуешь… Ана?

Что я чувствовала? С трудом сдерживала рвущийся наружу стон. Сила, хлынувшая в меня от рубеиновой жилы, знакомо закручивала узел желаний, чтобы потом взорвать его на миллионы частиц удовольствия. Сзади ко мне отчётливо, даже сквозь слои платья и штанов сира Райана, прижималось то, что я вдруг возжелала, потёрлась бёдрами об него, и герцог застонал. Меня развернули и обхватили двумя руками так, что я машинально запрокинула голову, а в следующее мгновения мой рот накрыли губы, жадные, смелые.

Не ответить я не могла. Всё то же захлестнувшее разум желание удовлетворённо ухватилось за помощь в достижении экстаза, и я позволила рукам сира Райана гулять по своим плечам, спине, опуститься вниз, чтобы сжать бёдра. Мои же руки протиснулись между нами, я поднялась на цыпочки, чтобы обвить руками его шею и ответно поддаться магии поцелуев.

– Анушка! – выдохнул Райан и забормотал какие-то слова одобрения и пожелания взять меня немедленно. В ушах моих звенело, я наугад стала отвечать согласно, умолять распорядиться мною так, как ему хотелось…

И вдруг объятия резко разорвались, причиняя душевные страдания, как будто у меня, голодной, из-под носа увели пылающий жаром и ароматами кусок. Райан наклонился, подбирая брошенные вещи, сгрёб меня и потащил куда-то. На голову сыпалась мелкая пыль, но я с обидой бормотала, упираясь:

– Вы – настоящий мерзавец! Не хочу никуда идти!

Медленно и верно здравомыслие возвращалось, вместе с пониманием, что меня увели от чего-то неописуемо опасного. Поворот – коридор – брошенная тележка – очередной поворот – и мы стоим в широком проходе, где стены закрыты досками и потолок тоже. Сир Райан бросил плащи снова наземь и прижал к себе, как там, в пещере с сердцем Аднода:

– А сейчас, что сейчас чувствуешь? – нос блуждал по моей шее, зарывался в растрепавшиеся волосы.

Я пыталась выровнять дыхание и окончательно собраться с мыслями. Неужели герцог не воспользовался моей слабостью и не взял меня там же, пока я была согласна на всё? Мочку уха ласково прикусили, и почти сразу губы наши встретились, будто знакомясь заново.

– Разреши прийти к тебе ночью…

Я молчала, ибо в голове наконец выстраивалась чёткая картина: то, о чём я думала, соглашаясь идти в шахту, и воспоминания о помутившемся несколько минут назад рассудке. А ещё за пеленой образов всплыл разговор с Тибо. Мне пришлось поделиться с ней своими страхами и недоверием в отношении сира Райана. Вчера она выслушала, не перебивая, сказала, будто прекрасно меня понимает, а затем посоветовала всё то же самое рассказать ему.

– Ну, чего молчишь… Анушка? Пустишь?

Сердце забилось, невозможно было не отреагировать на этот тон и ласковое называние.

– Простите. Я не могу, – жалобно простонала, ибо меня решили взять измором: на лицо, шею, руки обрушился поток поцелуев.

– Почему?

Меня разрывали желание расцеловать ответно лицо напротив и страх, давно укоренившийся и завоевавший право на существование. Какие сомнения почувствовал сир Райан? В этот раз он не угрожал, не торопил, но настойчиво требовал ответа на свой вопрос. И меня прорвало. Я начала говорить, говорить, говорить… Он приостановил поцелуи, обхватил меня за предплечья и в этих подземных сумерках не отрывал тёмного взгляда от моего лица. Артефакт равнодушно и мерно освещал снизу нас, рисуя две вытянутые неподвижные тени, от пола до потолка.

– Йара – не препятствие, у нас с ней свободный контракт. Если у нас с тобой всё получится, я выплачу ей годовое жалование и отправлю на континент, – когда поток моих страхов иссяк, герцог сказал вдруг очень серьёзно, так, что захотелось ему поверить.

– А через неделю-две, месяц я вам надоем, и что тогда? – слова Тибо о привычке герцога быстро пресыщаться женщинами запомнились очень хорошо.