Текст книги "Венская рапсодия"

Автор книги: Юлия Дростен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Это пойдет нам на пользу, – сказала она и поставила одну из чашек перед Хеленой. – Что ты вообще делала в университете?

– Я была на лекции, – сказала Хелена. – С этого семестра я студентка медицинского факультета. – Она обеими руками пригладила волосы. – Мы давно не виделись.

– Почти год. – Фанни вспомнила их последнюю встречу. Они не рассорились, но дружба дала трещину, которую никто не пытался залатать.

Хелена сообщила:

– Две недели назад из Венгрии приехала мама. Она живет в особняке Батори.

– Твоя мать приехала из Венгрии одна? – удивилась Фанни. – Отец остался в поместье?

– Папа умер, – выдавила из себя Хелена и заплакала.

Фанни замерла от ужаса. Придя в себя, она взяла подругу за руку и попросила:

– Расскажи мне, что произошло!

Всхлипывая, Хелена сжала ее пальцы. Сначала Фанни не могла разобрать ни слова, но потом услышала чудовищное: барона Батори убили. Дезертиры, сбежавшие из отечественной армии, напали на поместье. Угрожая поварихе, они заставили ее открыть кладовку и принялись истреблять запасы. Барон, кучер и верный слуга Адам были застрелены при попытке сопротивления. Баронессе и Софии удалось спрятаться в каморке камеристки. После кровавой бани убийцы перевернули дом вверх дном в поисках ценных вещей и денег. Заодно они обнаружили винный погреб, перебили множество ценных бутылок выдержанного вина и напились палин-ки. Пока они спали пьяным сном, женщины бежали.

Пешком они направились к железной дороге, непрестанно боясь попасть в руки к дезертирам и мародерам. Они ничего не ели и не пили, прятались по ночам в кустах и через три дня добрались до станции. София обменяла жемчужные серьги баронессы на билеты до Будапешта и продукты. В Будапеште пришлось отдать за билеты до Вены обручальное кольцо Иды Батори.

– У меня больше нет родного дома, – тихо закончила Хелена. – Но самое ужасное, что погиб папа. Он никому не сделал ничего плохого и никому не желал дурного. Я уверена, что он поделился бы с дезертирами последним куском хлеба. – Она снова заплакала.

Фанни погладила дрожавшие пальцы подруги.

– Ты еще не знаешь, что я выкупила дом мод, – начала она, чтобы отвлечь Хелену. – Мадам все еще на положении интернированной. Но уже не в крепости Кар-лштейн, а в частной квартире. Адвокат сказал мне, что со дня на день ждет ее освобождения.

– После этого она вернется в Вену?

– Сначала да, – кивнула Фании. – Но когда война закончится, мадам хочет уехать на родину, во Францию. – Она помолчала. – Осталось недолго. Говорят, что солдаты массово слагают оружие и отказываются воевать дальше. Многие просто возвращаются домой.

– Им следовало сделать это раньше, – вздохнула Хелена.

Йозефа тоже так говорит, – ответила Фанни с улыбкой и осторожно добавила: – Как хорошо, что мы сидим здесь и разговариваем.

Хелена кивнула.

– Я тоже так думаю.

Фанни вспомнила тот день, когда они с Максом встречались с Бруннером. О содержании секретных бумаг она не сказала никому, кроме Макса и Йозефы, хотя не стала сообщать наставнице, какую роль в этом деле сыграл Бруннер. Но Фанни уже давно хотела поговорить обо всем с Хеленой.

– Нелли, – сказала она тихо и проникновенно, – ты должна кое о чем знать. Можешь мне не верить, но тем не менее это правда. – Фанни снова взяла Хелену за руку: – Мы сестры – ты и я, Нелли. – Она напряженно посмотрела на подругу, во взгляде которой отразилось непонимание.

По окончании паузы, которая показалась Фанни вечностью, Хелена покачала головой.

– Прошу тебя, Фанни. Я часто мечтала, чтобы мы оказались сестрами, но…

– Это в самом деле так, Нелли! У нас разные отцы, но одна мать. Через полгода после моего рождения наша мать вышла замуж за твоего отца. Брак был устроен двором.

Хелена посмотрела на Фанни с еще большим недоумением. Та отпустила ее руку и достала из сумочки помятый коричневый конверт.

Это был тот самый документ на случай возникновения непредвиденных обстоятельств. С молчаливого согласия Макса Фанни забрала его из папки, которую Бруннер дал ей в «Захере».

– Этот конверт я всегда ношу с собой, потому что в нем находится единственный документ, удостоверяющий личность моей матери. Она принесла его на роды. Тут значится ее имя и адрес для связи. Умри она в родах, больница должна была известить семью. – Она протянула конверт Хелене.

Та достала из него пожелтевший лист бумаги и развернула его.

– Здесь стоит девичья фамилия моей матери – Ида Мольнар! – воскликнула она, начав читать. – Адрес мне не знаком.

– Это адрес осведомительного бюро. Полагаю, там знали, как связаться с вашей семьей в случае смерти в родах, – сказала Фанни.

– Но как ты выяснила, что Ида Мольнар – это Ида Батори? Откуда тебе известна девичья фамилия моей матери?

– Она значилась в документах, которые я видела. Как и то, что позже она вышла за твоего отца и стала баронессой Батори. – Фанни забрала у Хелены бумагу и рассказала, как Макс помог ей связаться с осведомительным бюро и раскрыть тайну ее рождения. Имя Бруннера она снова не упомянула.

Когда она закончила рассказывать, Хелена встала и подошла к ней.

– Я рада, что мы в самом деле сестры, Фанни.

– Так между нами снова мир? Ты меня простила? – спросила та напряженно.

Вместо ответа Хелена обняла ее.

– А твой отец? – спросила она, когда они разомкнули объятия. – Кто твой отец?

– Он уже давно умер… – начала Фанни. Внезапно она замолчала и улыбнулась: – Нам стоит спросить о нем нашу мать.

Особняк Батори находился неподалеку от Хофбурга между церквями Святого Михаила и Святого Петра. Он напоминал венецианский дворец, феодальная роскошь которого ничуть не поблекла, несмотря на военное время. Над воротами блистал родовой герб, который Фанни уже видела в поместье Батори. Дядя Хелены, как глава клана, занимал с семьей бельэтаж. На третьем этаже находились апартаменты, в том числе небольшая квартира, где жили Хелена и Эмма. У отца Хелены имелось право на несколько большие апартаменты на том же этаже.

– Со смертью папы срок действия прав на вторую квартиру истек, – объяснила Хелена, когда они с Фанни поднимались на лифте на третий этаж. – Мама должна была въехать к нам с Эммой, но я воспротивилась. – Она улыбнулась сестре. – Так что мой дядя пока что разрешил ей остаться в квартире папы.

Они вышли из лифта и остановились перед красивой резной дверью. Хелена постучала. Им открыла София. Узнав Фанни, старая камеристка вытаращила глаза.

– Бог в помощь, София! Мы хотим увидеть маму. – Хелена взяла Фанни за руку и прошла мимо камеристки в небольшую прихожую. Энергично цокая каблуками по мраморному полу, она потянула сестру дальше, к двери слева, постучала и вошла в маленькую гостиную.

Ида Батори сидела в кресле у горящего камина. Закрытое черное траурное платье и темные волосы делали ее лицо таким бледным, что она казалась привидением. В руках вдова держала Библию, и Фанни услышала тихое бормотание:

– Ты говоришь: «Я богат, я много приобрел, и мне уже ничего не надо». Но ты не осознаешь, что ты несчастен, жалок, нищ, слеп и гол…[66]66
  Откр. 3:17.


[Закрыть] – Женщина прервалась и посмотрела сначала на Хелену, а потом на Фанни. Ее глаза сузились. – Что тебе здесь нужно, маленькая дрянь? Разве я не запретила тебе общаться с моей дочерью?

Фанни трясло – отчасти от напряжения, отчасти от ярости. Она хотела было обрушить на баронессу весь свой гнев, но тут Хелена крепче сжала ее руку.

– Мама! – Она сделала шаг вперед. – Я хочу представить тебе мою сестру Фанни. Она появилась на свет в Рождество восемьдесят девятого года от анонимной матери в родильном отделении Центральной больницы Вены. Но это тебе и так известно.

Несколько секунд Ида Батори, онемев, смотрела на Фанни. Затем она швырнула Библию на столик и поднялась.

– Это наглая ложь!

– Вовсе нет! – закричала Фанни и выхватила из сумочки конверт. – Здесь все написано!

– Это подделка!. Покажи сейчас же! – Баронесса протянула руку и сделала шаг в сторону Фанни, но та быстро отскочила.

– Вы же не думаете, что я настолько глупа и отдам вам этот конверт?! – Она повернула его так, чтобы Ида Батори увидела печать. – Никаких подделок!

– Мама, признай, что Фанни твоя дочь! – вмешалась Хелена.

– Будь я проклята, если назову этого подкидыша дочерью! – разъярилась Ида Батори. – Ты принесла мне одни несчастья, – зашипела она на Фанни. – Я была придворной дамой императрицы, и не уступи я минутной слабости, не отдайся этому негоднику эрцгерцогу Отто, осталась бы при своем высоком положении. Отто разрушил мое будущее. Мне пришлось оставить двор и выйти замуж за твоего отца, ничтожного младшего сына барона!

– Племянник старого кайзера – твой отец, Фанни? – воскликнула ошеломленная Нелли. – Бог ты мой.!

– Пусть не воображает! – возмутилась Ида Батори. – Он произвел на свет десятки бастардов, которых не признал до самой своей сифилитической смерти. У тебя, – она ткнула в сторону Фанни пальцем, – нет права претендовать на что бы то ни было!

– Да я и не собираюсь! – гневно ответила Фанни. – Я знаю, кто я, и знаю, что добилась всего вопреки родителям! Но для отца я что-то значила, ведь он до самой своей смерти ежемесячно переводил деньги на мое содержание через осведомительное бюро.

– Это был не он, а старый кайзер, – холодно возразила Ида Батори. – Он тратил личные средства на внебрачных отпрысков родни. И посылал деньги через осведомительное бюро, чтобы скрыть источник поступлений. – Она смерила Фанни ледяным взглядом. – Ты мне с самого начала не понравилась. Не следовало пускать тебя в мою семью.

– Мама! – воскликнула Хелена. – Ты и есть семья Фанни.

– Никоим образом, – возразила Ида Батори с откровенным отвращением. – Лучше бы ты вовсе не появилась на свет, но этот путь был мне заказан. После того как мое положение стало очевидным, во избежание скандала при дворе меня держали как заключенную, поэтому мне пришлось тебя выносить.

– Я не ожидала от вас ничего иного, кроме черствости и бессердечия. Вы мне не мать, потому что звание матери нужно заслужить! – Голос у Фанни дрожал, но подбородок был гордо поднят, и она смотрела Иде Батори прямо в глаза.

Потом Фанни развернулась и пошла к выходу. В глазах у нее стояли слезы, но она ни за что не хотела показать Иде Батори, как сильно задета ее поведением.

Хелена посмотрела на мать. На лице у нее читались недоумение и неприятие.

– Ты мне отвратительна, мама. Я никогда не прощу тебе того, как ты поступила с Фанни. Она моя сестра. Я люблю ее и всегда буду на ее стороне. – Она повернулась и поспешила следом за Фанни.

Не прошло и двух недель, как 3 ноября 1918 года австро-венгерское правительство заключило перемирие с Антантой. Страшная война, длившаяся четыре года три месяца и семь дней, подошла к концу. Но перемирие уже не могло предотвратить падения монархии. Одиннадцатого ноября император Карл I сложил с себя полномочия и отправился с семьей в замок Экартзау в ожидании того, как решат его судьбу победители. Его империя – вторая по размеру в Европе, объединявшая бесчисленное количество разных народов, – распалась на многочисленные маленькие государства. В Вене провозгласили республику Германская Австрия, границы которой были определены не сразу.

По окончании войны Фанни немедленно вставила новое стекло в витрину дома мод. После этого она дала во все газеты объявления о том, что является новой владелицей салона. Старую вывеску «Сара Моро кутюр» она решила сохранить из уважения к мадам – та вернулась в Вену, очень худая и бледная, и готовилась к отъезду во Францию.

Фанни переполнял энтузиазм. Сначала она повесила в торговом зале диплом мастерицы, потом вернула на место не потерявшие своей роскоши дорогие ткани. Все еще энергичная, несмотря на возраст, Эльфрида Шуберт сделала по эскизам Фанни выкройки, и вскоре в пошивочной мастерской затарахтели машинки, а в витрине появились первые манекены в новых платьях. Швей и продавщицы пребывали в отличном настроении. С окончанием войны вернулись надежда и уверенность в завтрашнем дне, пусть мужья некоторых женщин по-прежнему числились пропавшими без вести или находились в плену.

Постепенно возвращались и старые покупательницы. Те, чьи мужья обогатились на военных действиях, сразу делали заказы на платья, не скрывая радости от возможности снова красиво одеваться. Другим повезло меньше: они потеряли семейные владения в Богемии, Венгрии, Галиции, Буковине или Хорватии. Такие приходили просто посмотреть на новинки, но Фанни не сомневалась, что финансовая ситуация давних клиенток улучшится, и открывала им кредиты на хороших условиях.

Двадцать пятого декабря она праздновала с Йозефой первое мирное Рождество и одновременно – свой двадцать девятый день рождения. Двумя днями позже, когда магазины снова открылись, она устроила праздник для друзей и клиенток в торговом зале модного салона.

На прилавке перед стеллажом с тканями стояла маленькая рождественская елка. Под люстрой с помощью Макса Фанни соорудила деревянный подиум, вокруг которого размещались столы и стулья.

Кухарка семьи Кальман отправилась за город к крестьянам, привезла курицу, яйца, капусту и картошку и приготовила еду. Блюда были простыми, но гости набросились на них, будто им подали устриц и икру. Пили вино из довоенных запасов, сохранившихся в подвале мадам. В это время самые хорошенькие продавщицы магазина устроили на подиуме показ мод.

Новые модели сильно отличались от довоенной моды.

Лишенные излишней декоративности и пышности, они выглядели простыми и элегантными и напоминали короткие, до колен, юбки для тенниса и танцев. Фурор произвели придуманные Фанни брюки. Широкие и прямые, на манер мужских, они дополнялись сидящими по фигуре жакетами, которые подчеркивали грудь и тонкую талию.

Мадам расхвалила первую коллекцию Фанни.

– Я вижу, что вы excellente[67]67
  Превосходно (фр.).


[Закрыть] продолжаете дело всей моей жизни, мадемуазель Шиндлер, – сказала она после показа и с грустной улыбкой на неизменно вишневых губах обняла Фании.

Пока гости поглощали поданный на десерт кайзер-шмаррн [68]68
  Сладкое мучное блюдо венской кухни.


[Закрыть], приготовленный хоть без изюма и ванили, но с достаточным количеством яиц, Фанни переходила от столика к столику.

Изабелла сидела между Рахилью и родителями, приехавшими незадолго до Рождества. Супруги Кальман выглядели несчастными и удрученными. Отец Изабеллы и Макса лишился почти всего состояния, потому что военный заем после капитуляции потерял всякую ценность. Только благодаря поддержке сына пара могла по-прежнему жить в своем особняке в Будапеште. Макс пытался уговорить родителей переехать в Вену, но они упорно отказывались надолго покидать родной город.

Изабелла потянула Фанни за руку, и та наклонилась к ней.

– Сегодня мы с Рахилью купили билеты на корабль до Палестины. Уезжаем в конце января.

Идея отправиться в Землю обетованную, где британцы пообещали евреям вернуть родину, исходила от Рахили. После бегства из Лемберга, пережитых ужасов и краха монархии она решила покинуть Европу. Ей хотелось жить в кибуце на берегу Тивериадского озера, отказаться от частной собственности и заниматься сельским хозяйством вместе с другими поселенцами. Она заразила идеей еврейского рабочего бесклассового государства не только Изабеллу, но и многих беженцев, которые решили последовать за ней. Те, кто не хотел перебираться в Палестину, планировали начать новую жизнь в Вене. Лишь немногие решили вернуться назад в свои деревни.

– Я буду очень скучать по тебе, – сказала Фанни. – Макс все еще надеется, что вы останетесь.

Изабелла покачала головой:

– Решение принято. Рахиль хочет уехать. А я хочу быть рядом с ней, – женщина с нежностью посмотрела на любимую.

Фанни взглянула на Макса. На коленях у него сидела Эмма, гладя по волосам куклу, подаренную отцом на Рождество. Макс разговаривал с Хеленой. С тех пор, как они официально оформили раздельное проживание и каждый смог устроить свою жизнь, между бывшими супругами сложились дружеские отношения.

У Макса появились планы на будущее. По состоянию здоровья он не мог вступить в новую немецко-австрийскую народную армию, но ему предложили консультировать недавно избранное правительство под руководством канцлера Реннера по вопросам установления дипломатических отношений с Венгрией. Фанни знала, что он радуется предстоящей работе.

Будто почувствовав, что любимая думает о нем, Макс посмотрел на Фанни, и они улыбнулись друг другу.

– Теперь у нас есть будущее? – спросил он Фанни в вечер дня ее рождения.

– Я люблю тебя, – ответила она. – И всегда буду на твоей стороне.

– Значит ли это, что ты переедешь ко мне после отъезда Изабеллы?

– А Йозефа? – возразила Фанни. – Я ведь о ней забочусь.

– У меня большая квартира. Найдется место и для твоей воспитательницы.

– Хорошо, – ответила Фанни. – Я спрошу ее.

Она сделала это на следующий же день. Но старушка колебалась и не хотела покидать квартиру, в которой прожила много десятков лет. Кроме того, ей не нравилась идея жить под одной крышей с возлюбленным своей подопечной.

Однако не явиться на праздник Йозефа не могла. Она сидела в удобном кресле, которое Фанни поставила рядом с подиумом, и выглядела утомленной, но довольной. Фанни подошла и села рядом на свободный стул.

– Ты устала, Йозефа? Хочешь домой?

– Спасибо, детка. Все хорошо. Дома мне все равно нечего делать, кроме как сидеть в кресле и есть. – Помолчав, она добавила: – Знаешь, я только что вспоминала, как мы были здесь в первый раз. А теперь салон принадлежит тебе. Я в самом деле очень горжусь тобой. Хорошо, что ты не всегда меня слушаешь, а идешь своей дорогой.

– Если бы я тебя слушала, то сейчас у меня, скорее всего, не было бы работы, – улыбнулась Фанни. – Прислугу теперь почти никто не может себе позволить. Кроме того, это занятие мне все равно не нравилось.

– В тебе говорит благородная кровь, – пробормотала Йозефа. – Надо же было такому случиться, что кутила красавчик эрцгерцог оказался твоим отцом, а эта зазнайка баронесса – матерью. Знаешь, детка, иногда я думаю, лучше было тебе и не знать, что за люди твои родители.

Фанни наклонилась и взяла старушку за руку.

– Это не мои родители, – заявила она, – это люди, благодаря которым я появилась на свет. Родителей мне заменила ты, Йозефа. Ты стала мне и бабушкой, и отцом, и матерью. И так будет всегда!

Послесловие

Двуединая Австро-Венгерская монархия просуществовала с 1867 года до конца Первой мировой войны в 1918 году и стала последним этапом господства Габсбургов.

К началу XX века в многочисленных странах, которые объединяло это государство, наблюдался расцвет новых технологий и культуры – музыки, живописи, литературы – и одновременный рост конфликтов на национальной и социальной почве. Армия считалась безнадежно устаревшей, на внешнеполитической арене Австро-Венгрия потеряла ведущее положение в Европе, уступив его Германской империи. Символом старого традиционного мира остался император Франц Иосиф, служивший для подданных гарантом порядка и стабильности.

Венский приют, в котором выросла Фанни, был открыт в 1784 году сыном Марии Терезии императором Иосифом II и просуществовал до 1910 года. За это время он принял три четверти миллиона детей одиноких матерей. Задача заведения состояла в том, чтобы снизить количество подкидышей, абортов и детоубийств. Женщины могли анонимно произвести ребенка на свет в родильном доме, расположенном поблизости, и сразу же передать в приют. От этого правила, однако, постоянно отступали, что в итоге сделало подобную возможность доступной только для состоятельных женщин. Детей вскоре после рождения отдавали на попечение «кормилиц». Детская смертность в таких семьях составляла более девяноста процентов и была невероятно высокой по сравнению с другими аналогичными заведениями.

Действие романа по большей части разворачивается в Вене, поэтому мы позволили себе включить в речь героев типичные венские и австрийские выражения. Если вы найдете в них ошибки, просим нас за это извинить.

Мы также позволили себе скорректировать некоторые исторические даты и факты так, чтобы они соответствовали сюжету. В нашем романе Фанни растет в приюте вместе с другими детьми, чего на самом деле быть не могло. Только в исключительных случаях, например, когда детям требовался особый уход или их на какое-то время приходилось забирать из приемной семьи, они могли жить в приюте.

Так называемые переносные швейные машинки фирма «Зингер» стала выпускать только в 1921 году. Швейная машинка Фанни обладала ручным приводом и не была вмонтирована в швейный стол, поэтому ее можно было перевозить в чемодане. Хотя такая машинка оставалась достаточно тяжелой, мы сочли ее переносной.

Бал-карнавал в будапештской опере мы выдумали. Наши исследования показали, что подобных балов там не проводилось

Дамские моды из Вены перед Первой мировой войной отличались высочайшим качеством, были весьма любимы и ценимы. «Венским костюмом» (который Фанни сшила для Йозефы в качестве экзаменационной работы) называли наряд, отличавшийся хорошей выкройкой и качеством шитья.

Комендант Перемышльской крепости Герман Кусманек фон Бургнойштедтен после капитуляции попал в русский плен. На самом деле он не пытался тайно склонить кронпринца Карла к мирным переговорам.

Премьера оперетты «Сильва» состоялась 17 ноября 1915 года.

Газовая атака, жертвой которой стал Макс, олицетворяет все подобные военные операции в ходе Первой мировой войны, унесшие жизни порядка 100000 человек и оставившие инвалидами 1,2 миллиона. В Альпах имели место две газовые атаки. Первая произошла 29 июня 1916 года при Сан-Микеле-дель-Карсо. Ее жертвами пали от 5000 до 8000 человек. Вторая случилась 24 октября 1917 года во время двенадцатой битвы при Изонцо. Погибло примерно 5600 человек.

Использование химического оружия было запрещено Гаагской конвенцией еще до Первой мировой, но лишь ужасы газовых атак этой войны привели к тому, что в 1925 году Женевской конвенцией был введен жесткий запрет. Германия ратифицировала этот договор в 1929 году.