Текст книги "Венская рапсодия"

Автор книги: Юлия Дростен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

«Неужели и я скоро буду частью всего этого?» – подумала Фанни и поняла, что ей тут очень нравится.

Наконец мадам открыла дверь в конце коридора, и девушка вслед за ней вошла в кабинет. У одной стены стояли полный книг стеллаж и массивный железный сейф. Вдоль другой тянулся длинный стол, на котором лежали два раскрытых альбома с образцами ткани, бумага для рисования и пестрая смесь из карандашей, пуговиц и лоскутов. В одном углу стоял манекен в полуготовом платье, сколотом иголками, а в другом – четыре стула и небольшой круглый столик с квадратной пепельницей и плоским серебряным портсигаром.

Мадам закрыла за Фанни дверь и указала ей на один из стульев. Когда обе сели, она сказала:

– Я вспомнила вас, мадемуазель Шиндлер. Вы та девушка, которая хотела получить аттестат зрелости, n’est-cepas[20]20
  Не так ли (фр.).


[Закрыть]? Необычное желание. Полагаю, осуществить его у вас не получилось?

– Откуда вы знаете? – спросила пораженная Фанни.

Сара Моро улыбнулась.

– Разве в противном случае вы пришли бы сюда? – Она потянулась к портсигару. – Расскажите мне немного о себе. Чему вы учились? – Открыв портсигар, француженка вынула зажигалку и сигарету и закурила.

Запинаясь, Фанни поведала ей о школе Санкт-Йозефинум и тех местах, где работала. Она опасалась, что мадам не понравится ее биография, и пыталась быть как можно более краткой. Француженка внимательно слушала и одновременно рассматривала девушку.

– Вы сами сшили это платье? – спросила она.

– И не только сшила, – ответила Фанни, обрадовавшись смене темы. – Я и выкройку сама сделала.

Сара Моро поднялась, попросила девушку встать и медленно обошла ее со всех сторон.

– Pas mal[21]21
  Неплохо (фр.).


[Закрыть], — пробормотала она. – Откуда вы взяли идею?

– Это просто фантазия. Но иногда я вдохновляюсь тем, что вижу. Живя в Пусте, я сшила костюм в духе традиционной одежды тамошних женщин.

– Интересно.

Сара Моро наклонилась, приподняла подол и оценила качество работы. Затем она проинспектировала швы, кружевные вставки на рукавах и крошечные складочки вдоль выреза.

– Техника превосходная, – заявила она. – А вот выкройка могла бы быть и посовременнее. Такой узкий лиф больше не ä la mode[22]22
  В моде (фр.).


[Закрыть], тем не менее – tres chic[23]23
  Очень элегантно (фр.).


[Закрыть]. Сколько вам лет, та chere[24]24
  Моя дорогая (фр.).


[Закрыть]?

– Двадцать, – ответила Фанни, сердце у которой отчаянно колотилось. – Я хотела прийти к вам еще год назад, но мне отсоветовали.

Они снова сели. Сара Моро затянулась сигаретой и выпустила дым через рот.

– Я вижу, что вы талантливы, мадемуазель Шиндлер, но ваша слабая сторона в том, что вы еще нигде надолго не задерживались.

– Только потому, что до сих пор не нашла занятия по душе! – воскликнула Фанни.

– А вдруг и здесь вы не найдете занятия по душе? Тогда я впустую потрачу время на ваше обучение. С другой стороны, я вижу ваш энтузиазм. – Она наморщила лоб и задумчиво посмотрела на девушку. – Скажу вам честно, для обучения на портниху вы немного староваты, но я предлагаю вам место продавщицы. Для этого достаточно ввести вас в курс дела. Вы согласны?

– Нет! – Фанни замотала головой. Она была до крайности разочарована. – Я хочу делать платья, научиться всем премудростям. У меня столько идей! Конечно, полезно знать, как продавать модели, которые я придумываю и шью, но в первую очередь я мечтаю шить и работать со всеми этими чудесными тканями. – На глаза ей навернулись слезы, но Фанни постаралась их сдержать. Сделав глубокий вдох, она выпалила: – Как мне добиться, чтобы вы обучили меня шитью модных платьев?

Сара Моро улыбнулась.

– А вы настойчивая. Мне это нравится. Как и то, что вы боретесь за свою passion[25]25
  Страсть (фр.).


[Закрыть]. Но учеба у меня длится три года. После этого вы достигнете того возраста, когда большинство женщин выходит замуж и рожает детей.

– Я не собираюсь выходить замуж, – заверила ее Фанни.

– Но у вас есть возлюбленный?

Перед внутренним взором Фанни возник было Макс, но девушка отогнала от себя мысли о нем.

– Нет, – сказала она твердо. – У меня никого нет.

Сара Моро стряхнула пепел с сигареты и задумчиво протянула:

– Ну не знаю.

Фанни разглядывала свои руки. Она понимала: мадам готова ей отказать, и чтобы получить место, нужно срочно действовать. Она подняла голову.

– Ожидая вас, я наблюдала за двумя посетительницами, – начала девушка, после чего поведала о матери и дочери, новой модели юбки и о том, чем кончилось дело. – Я бы не допустила, чтобы они ушли, не сделав заказ.

– Vraiment? [26]26
  Правда? (фр.)


[Закрыть] — с интересом посмотрела на нее Сара Моро. – И что бы вы сделали?

– Я бы предложила внести изменения в модель, почти незаметные, но важные. Например, добавить одну глубокую складку.

– Pas mal! – В голосе Сары Моро читалось уважение. – Вы не сдаетесь, мадемуазель Шиндлер, mais cа те plait[27]27
  Но это мне нравится (фр.).


[Закрыть]. И вы, кажется, стали бы отличной продавщицей. Может, все-таки согласитесь на мое предложение?

– Нет, – покачала головой Фанни. – Мне потребовалось немало времени, чтобы это понять, но теперь я точно знаю: мое самое большое желание – обучиться у вас искусству шитья. Если вы меня не возьмете, я пойду в другое ателье. Где-нибудь да получится. Но больше всего я мечтаю попасть к вам.

– Погодите, мадемуазель Шиндлер, – сказала Сара Моро, – вы меня убедили. Я возьму вас, но предупреждаю: требования у меня высокие. Не только талант, но также честность, трудолюбие и дисциплина. Вы согласны на мои условия?

– Да! Конечно! – просияла Фанни. У нее камень упал с сердца.

– Tres bon! [28]28
  Очень хорошо! (фр.)


[Закрыть]  — кивнула Сара Моро. – Тогда осталось прояснить одну bagatelle[29]29
  Мелочь (фр.).


[Закрыть]. Вы готовы внести деньги за учебу?

Часом позже Фанни вышла из омнибуса на Флориангассе. На этот раз, в отличие от ее прошлого осеннего визита, переулок был полон жизни. Магазины работали. Домохозяйки с корзинами спешили от пекаря к мяснику и дальше в овощную лавку. Пенсионеры выгуливали собак. В трактирах люди наслаждались вечером за стаканчиком вина и картами, а на тротуаре дети прыгали на скакалках или играли в салочки.

В трехэтажном доходном доме, где жила Йозефа, все окна были открыты. Пахло едой. На ступеньках у входной двери сидели две девочки и укачивали кукол. Фанни задрала голову и посмотрела на окна квартиры своей старенькой воспитательницы.

– Вы не знаете, дома ли госпожа Пфайфер? – спросила она у девочек.

– Наверняка, – ответила одна из них. – Она почти не выходит.

– Потому что почти не может подниматься по лестнице из-за слабых коленок, – добавила вторая.

Фанни кивнула и нажала на звонок. Прошло довольно много времени до того момента, как голова Йозефы показалась из окна. Сначала женщина смотрела на Фанни, не веря своим глазам, а потом воскликнула:

– Иисус и Мария, детка, что ты здесь делаешь?

Девушка тихонько выдохнула. Если Йозефа называла ее деткой, значит, по крайней мере не сердится. Пока не сердится. Но Фанни и не собиралась давать ей повод.

– Госпожа Пфайфер, у вас найдется для меня немного времени? Я столько всего хочу вам рассказать!

Йозефа еще сильнее высунулась из окна.

– Где твои вещи?

– Я охотно объясню, но не посреди улицы.

Йозефа глубоко вздохнула.

– Ну ладно, поднимайся. Внизу открыто. – Она пробурчала еще что-то, чего Фанни не расслышала, и исчезла.

Когда девушка поднялась на второй этаж, ее воспитательница уже стояла у открытой двери, глядя на Фанни отчасти озабоченно, отчасти строго.

– Что ты снова натворила? – приветствовала она воспитанницу.

– На этот раз ничего. Даже наоборот, – ответила Фанни. Она отметила, что Йозефа всем телом тяжело опирается на клюку, но в остальным выглядит неплохо. – Ах, госпожа Пфайфер, до чего же я рада вас видеть! – Девушка обняла наставницу и поцеловала ее в щеку;

– Я тоже рада, – призналась Йозефа и крепко обняла Фанни. – Входи уже. – Она отпустила девушку и похромала на кухню.

После огромных господских домов, в которых Фанни прожила последний год, квартира Йозефы казалась маленькой и даже убогой. Но здесь девушка ощущала себя дома. Ей все было знакомо: кувшин с подсолнухами на кухонном столе, воробьи, клюющие рассыпанные для них на подоконнике хлебные крошки.

– Будь добра, поставь на стол два стакана, возьми со стеллажа графин и налей в него воды. Я рада каждому шагу, который могу не делать. – Пожилая женщина, тяжело дыша, опустилась на стул и прислонила клюку к столу. – Так ты снова в Вене. Что пошло не так с венгерской баронессой?

Фанни разлила волу по стаканам и откашлялась, после чего объяснила Йозефе, что с молодой баронессой все было в порядке – но не с ее матерью. Макса она упоминать не стала. Ей было понятно, что рассчитывать на понимание в этом случае не стоит.

Но пожилая наставница и без того выглядела озабоченной.

– Теперь у тебя снова нет работы и крыши над головой, – вздохнула она. – И где я только ошиблась, воспитывая тебя?

Фанни протянула руку и погладила сморщенные натруженные пальцы Йозефы.

– Вы все сделали правильно, госпожа Пфайфер. Ошиблась я, годами заставляя себя заниматься тем, к чему у меня не лежит сердце.

– К чему у тебя не лежит сердце, – ворчливо повторила старушка. – Что это за новомодные выражения! Ты забыла, что о тебе некому позаботиться? Работа и не должна нравиться: она должна тебя кормить.

– Но я наконец-то нашла то, к чему у меня действительно лежит сердце. У мадам Моро. Вы ее помните? – спросила Фанни.

– Да, несомненно, – кивнула Йозефа. – Ты будешь ее экономкой?

Фанни помотала головой:

– Гораздо лучше! – Она подробно рассказала о том, как побывала в ателье Сары Моро.

– Обучиться ремеслу стоит денег, – сухо постановила Йозефа, когда девушка закончила. – Они у тебя есть?

– Нет, – ответила Фанни. – Но в моем случае мадам Моро в порядке исключения денег не возьмет. За это я буду обязана первые три года после окончания обучения работать за меньшее жалованье.

Йозефа вспомнила о сберегательной книжке, которую много лет назад открыла для Фанни. Пожертвования анонимного благодетеля были положены под проценты еще на ближайшие четыре года, остающиеся до совершеннолетия Фанни. «Проклятье, – подумала надзирательница, – сейчас детке пригодились бы эти деньги». Но ничего было не изменить.

– Твое жалованье сильно урежут? – спросила она, наморщив лоб.

Фанни покачала головой.

– Мадам очень великодушна.

Сумма, которую девушка обязалась вернуть, была и вправду меньше стоимости обучения.

– Видимо, мадам Моро о тебе очень хорошего мнения, – пробормотала Йозефа. – Ладно. Зато теперь тебе уж точно придется довести дело до конца. И быть может, ты даже окажешься в Вене, когда я отдам богу душу.

– Госпожа Пфайфер, зачем вы такое говорите? Вы больны? – Фанни озабоченно посмотрела на женщину.

Йозефа отмахнулась:

– Вовсе нет! Не считая чертовых коленей, я совершенно здорова. Но я старая женщина, и…

– …Останетесь совершенно здоровой еще долго! – перебила ее Фанни. Она вскочила, подбежала к своей старой воспитательнице и обняла ее. Йозефа ответила ей тем же и предложила остаться на ужин.

– Знала бы я, что ты придешь, приготовила бы что-нибудь особенное, – заметила она. – А так у меня найдется только закуска.

– Холодная еда в такую жару даже лучше. – Фанни встала, чтобы накрыть на стол, затем взяла из кладовки хлеб, масло и прочие припасы и вскипятила воду для чая.

Йозефа собственноручно сделала девушке бутерброд с копченой колбасой и еще один с сыром. Та в это время рассказывала о бесконечных равнинах Пусты с огромными стадами, пастухами, колодцами-журавлями и цыганами, которые летом кочуют от одного двора к другому.

– Я никогда не выезжала из Вены и в такой глуши точно почувствовала бы себя неуютно, – заявила Йозефа и подвинула Фанни доску с бутербродами: – Ешь, детка. Не хватало еще, чтобы ты у меня с голоду опухла. Да, ты знаешь, что приют закрылся? Еще в апреле.

– О нет! – Фанни была поражена.

– Да-да, – подтвердила Йозефа. – Анонимного родильного отделения, в котором ты появилась на свет, больше не существует. Теперь роды принимают только с указанием имен родителей. Кто не может остаться в семье, попадает в недавно открытый Нижнеавстрийский земельный центральный детский дом в Герстхофе, неподалеку отсюда. Государственное обеспечение выдается только в том случае, если родители бедны и не могут содержать ребенка. Родился он в браке или нет, роли не играет.

– То есть теперь пытаются помочь бедным, а не спасти мать от позора внебрачной беременности, как раньше, – отметила Фанни.

– Так и есть, – кивнула Йозефа. – Впрочем, правительственные шишки могут говорить что угодно, а внебрачное рождение было, есть и будет позором и для матери, и для ребенка.

– И приемных матерей больше не существует?

– Теперь в детском доме есть воспитательницы. По-моему, так даже лучше. Приемные матери частенько были настолько бедны, что их интересовали лишь деньги, а не ребенок. Тебя я забрала у мамаши Шиндлер полумертвой. – Старуха сделала глоток чая. – Помнишь, как в детстве ты приходила ко мне и просила рассказать, как я спасла тебя от голодной смерти?

Фанни поставила локти на стол и положила подбородок на ладони.

– Я завидую детям, которые рождаются в наше время. Никто не отнимет у них права знать свое происхождение. Я же никогда не выясню, кто мои отец и мать, правда?

Голос у девушки звучал так грустно, что Йозефе стало больно. Она наклонилась над столом и потрепала Фанни по щеке.

– Да, детка, так обстоят дела с анонимными родами. Пора уже с этим примириться. Тебе есть где спать или хочешь заночевать у меня на диване? – попробовала она отвлечь девушку.

– Я могу остаться в одной из каморок под крышей в модном доме мадам Моро. Там есть кровати для учениц.

Думаю, так будет лучше всего. – Фанни откусила бутерброд и продолжила с набитым ртом: – Ах, госпожа Пфайфер, вы совершенно правы. Пора перестать думать о прошлом и заняться будущим. Я очень рада тому, что ждет меня впереди!

Глава одиннадцатая

Вена, 1913 год

– Иисус и. Мария, мадам обязательно ездить так лихо? Меня совершенно растрясло, – кряхтела Йозефа. Одной рукой она придерживала шляпу, другой вцепилась в подлокотник элегантного черного «бугатти», принадлежащего Саре Моро.

Это была первая автомобильная поездка за ее семидесятишестилетнюю жизнь, и старуха с ужасом наблюдала, как фасады домов на улице Тухлаубен с головокружительной скоростью пролетают мимо.

– Не бойтесь. Мадам – опытный водитель, – заверила мастерица Сары Моро Эльфрида Шуберт, а Фанни, сидевшая посередине между двумя женщинами на заднем сиденье, обняла Йозефу за плечи.

– C’est vral![30]30
  Это правда! (фр.)


[Закрыть] — прокричала француженка, не отрывая глаз от дороги. – К сожалению, придется поторопиться, чтобы успеть на вручение. Но вы можете на меня положиться: я ни разу не попадала в аварию.

Она резко свернула налево, в узкий переулок, и посигналила паре прохожих, задержавшихся на проезжей части. Автомобиль загрохотал по булыжникам, выехал на Юденплац и затормозил перед строгим белым зданием.

– Успели! – Мадам окинула взглядом элегантно одетых людей перед входом, с интересом оглядывающихся на ее автомобиль, поправила шляпку и вышла. Пока она открывала заднюю дверцу и помогала Йозефе выйти, Фанни рассматривала фасад. На треугольном фронтоне красовался герб артели закройщиков – ножницы и наперсток, а между вторым и третьим этажом тянулись буквы: «Дом городских портных».

«Сегодня я наконец-то получу документ о присвоении звания подмастерья», – думала девушка в предвкушении, выходя из автомобиля следом за Йозефой. Пожилая воспитательница так переживала, что не спала всю ночь, и была очень горда тем, что свою выпускную работу, венский костюм[31]31
  Так называли костюмы лучших ателье Вены, славившихся точностью выкроек, кроя и пошива.


[Закрыть], Фанни сшила на нее. Лучшего наряда у Йозефы еще не было: юбка и жакет тончайшего английского сукна с пуговицами из старых серебряных монет.

Когда четыре женщины подошли к распахнутым входным дверям, послышалось шушуканье. Необычное платье Фанни, сделанное на манер кимоно, и седовласая мадам с вишневыми губами привлекли внимание женщин. Мужчины же дивились элегантному «бугатти» и обсуждали поршни, цилиндры, клапаны и мощность.

Пока дамы медленно поднимались по ступеням на второй этаж в парадный зал, Фанни думала о том, как быстро пронеслось время учебы, хотя прошло целых три года. Она узнала столько всего нового! Мадам Моро показала ей, как применять фантазию и воплощать желания клиенток с помощью необычных тканей, расцветки, скрадывающей недостатки фигуры, и индивидуального подхода. У Эльфриды Шуберт девушка научилась тонкостям шитья. Мастерица была строгой учительницей и поначалу часто ругала Фанни за «халтурную» работу. Той, однако, удавалось воздержаться от привычных возражений. Госпожа Шуберт служила у Сары Моро более двадцати лет, с самого открытия дома мод, и слыла одной из лучших портних во всей Вене. Фанни быстро поняла, что многому может у нее научиться, начиная от создания точных выкроек и правильного кроя и заканчивая разными техниками шитья и вышивки. Кроме того, госпожа Шуберт прекрасно разбиралась в тканях и показала девушке, как за ними ухаживать и придавать им нужную форму с помощью утюга. Она помогла Фанни с выпускной работой и была тронута, что ученица пригласила ее на торжественную церемонию.

В парадном зале уже сидело множество учеников, гордых родителей и мастеров, но Фанни удалось найти четыре свободных места в одном из первых рядов. Она с любопытством огляделась и увидела много знакомых лиц из других мастерских и модных домов: соучениц и соучеников, с которыми она раз в неделю сидела за партой в профессиональном училище. Все они были значительно моложе Фанни, но это ее не тревожило. Напротив, к ней часто обращались за советом как к ученице одного из самых значительных модных домов Вены.

Девушка заняла свое место. Йозефа наклонилась к ней:

– Уже почти одиннадцать. Сейчас начнут. Я так горжусь тобой, детка, – она потрепала свою воспитанницу по щеке.

– Знаете, вы отлично выглядите в моем костюме! – с улыбкой ответила Фанни. – Нужно посадить вас в витрину у мадам, чтобы все смогли полюбоваться.

– У меня никогда в жизни не было такой красивой одежды. – Йозефа провела рукой по сукну. – Спасибо тебе от всего сердца, детка.

– Перестаньте, – отмахнулась Фанни. – Это самое малое, что я могла для вас сделать.

– Ш-ш-ш, – зашипели на них соседи.

На сцену поднялся президент экзаменационной комиссии, одновременно занимающий пост председателя артели закройщиков.

– Дорогие подмастерья, дорогие родители, мастера и друзья нашей артели, – начал он, когда зал стих. – Приветствую вас этим чудесным июньским днем на торжественной церемонии выпуска нынешнего года. Я рад, что все вы сдали экзамен, а некоторые даже с отличием!

За вступлением последовала длинная речь об экономической ситуации в швейной отрасли и об ожидаемом развитии и успехах артели на ниве обучения. После этого началось вручение дипломов подмастерья. Фанни, зная, что ее имя будет названо в самом конце, возбужденно сжала руку Йозефы. Время пришло. Президент пробежал глазами по рядам. Найдя Фанни, он улыбнулся и кивнул ей.

– А теперь, друзья, представляю вам лучшую выпускницу этого года. С превосходными результатами, показанными в практическом, теоретическом и специализированном экзаменах, барышня Фанни Шиндлер получает итоговую оценку отлично!

Раздались аплодисменты. Йозефа обняла воспитанницу, а Эльфрида Шуберт энергично пожала ей руку. Мадам Моро расцеловала девушку в обе щеки.

– Toutes mes felicitations, та chere[32]32
  Мои поздравления, дорогая (фр.).


[Закрыть]. Поздравляю от всего сердца.

Поднимаясь на сцену, чтобы забрать диплом, Фанни чувствовала себя как во сне. Казалось, это один из лучших дней в ее жизни.

Сара Моро дала Фанни выходной. После торжественной церемонии все вместе на «бугатти» отправились на виноградники.

Там они расселись во дворике кабачка «У дорнбахско-го пастора», откуда открывался прекрасный вид на озаренный солнцем город.

Женщины заказали хлеб, свиное жаркое, пряный желтый липтовский сыр[33]33
  Традиционное блюдо: паста из брынзы с маслом, красным сладким перцем и специями, которую намазывают на хлеб.


[Закрыть] и подняли бокалы рислинга и ротгипфлера за успех Фанни.

Сара Моро произнесла тост:

– Я очень горжусь вами, мадемуазель Шиндлер, и рада, что в моем ателье теперь есть еще одна превосходная портниха. Уверена, что мы и дальше будем прекрасно работать вместе.

– Подтверждаю: барышня Шиндлер превосходная портниха, даже если ее эскизы имеют мало общего с готовыми моделями, – сухо добавила госпожа Шуберт.

Все рассмеялись. Фанни проявляла большую фантазию, придумывая платья, но рисование не входило в число ее талантов, поэтому над ее набросками часто подшучивали.

После того как женщины чокнулись и выпили, мадам вынула из сумочки небольшой сверток и протянула его Фанни:

– В знак моей вам признательности, мадемуазель Шиндлер.

Фанни развернула бумагу, увидела кожаный футляр, открыла его, и у нее перехватило дыхание.

– Но, мадам, это в самом деле… я не знаю, что сказать.

– «Спасибо» для начало подошло бы, – пробурчала Йозефа.

– Конечно же! – Фанни, сияя, повернулась к француженке: – Благодарю вас. У меня еще никогда не было ничего настолько красивого. – Она положила раскрытый футляр на стол, чтобы показать старенькой воспитательнице и мастерице, что внутри.

– Иисус и Мария, – поперхнулась Йозефа, увидев на темно-красной бархатной подушечке позолоченные портновские ножницы.

Фанни осторожно взяла инструмент в руки. На верхнем лезвии была выгравирована дата окончания ее учебы.

– Эти ножницы всегда будут лежать на самом почетном месте, – пробормотала она со слезами на глазах.

– Вы их в полной мере заслужили. – Эльфрида Шуберт сжала руку Фанни.

Тронутая до глубины души, та обвела взглядом всех трех женщин и подумала: «Пойти к мадам Моро – мое лучшее решение в жизни».

Когда Фанни на следующий день вошла в мастерскую, коллеги смотрели на нее тревогой.

– Госпожа Шуберт уже дважды тебя спрашивала, – сказала Элизабет Николич. – Лучше беги сразу к ней.

– Что я натворила? – спросила Фанни со смехом. Настроение оставалось прекрасным еще с предыдущего дня.

Элизабет глубоко вздохнула.

– Боюсь, наворотила ты дел.

Фанни с удивлением уставилась на нее:

– Ты уверена, что госпожа Шуберт имела в виду меня?

– Да, совершенно уверена!

Другая швея добавила:

– Выше нос, Фанни. Я всегда говорю: стисни зубы и вперед.

– Тогда я лучше прямо сейчас выясню, что случилось, – пробормотала Фанни и пошла к дверям.

– Мастерица внизу на складе! – прокричала ей вслед Элизабет.

Фанни по лестнице сбежала в подвал. Она перебирала в голове последние заказы и не понимала, в чем провинилась. На складе было темно и тихо. Госпожа Шуберт, видимо, поднялась на лифте, пока Фанни спускалась.

– Мастерицы нет на складе, – сказала она, переводи дух, когда через несколько минут вернулась в мастерские. Фанни не хватило терпения дождаться лифта, и она поднялась по лестнице.

– Как только ты ушла, она вернулась, – с сожалением пояснила Элизабет Николич. – Теперь она у вышивальщиц.

Но госпожи Шуберт не оказалось и там. Вышивальщицы работали и тихонько беседовали. Заметив девушку, одна из них сказала:

– Привет, Фанни! Кого ищешь?

– Мастерицу. Мне сказали, она здесь.

Женщина удивленно посмотрела на нее.

– Разве она не в швейной мастерской?

Фанни помотала головой.

– Тут ее тоже нет, – заявила вышивальщица и вернулась к работе.

Фанни развернулась и с опаской подумала: «Надеюсь, сегодня не один из тех дней, когда все идет наперекосяк.

Входя в швейную мастерскую, она едва не столкнулась с Эльфридой Шуберт. Мастерица уперла руки в бока и гневно уставилась на девушку:

– Явилась не запылилась! Где вас носило?

– Вообще-то это я вас ищу уже с четверть часа, – пробурчала Фанни, – ведь вы сами хотели со мной поговорить.

– Неважно. Речь идет о платье, которое вы должны были сделать для госпожи Гольдберг.

– Все идет по плану. Оно уже раскроено и сметано, – в недоумении ответила девушка, не понимая, к чему клонила мастерица.

– По какому плану?! – Эльфрида Шуберт строго посмотрела на нее. – Вы взяли совершенно не те мерки, а в результате испортили несколько метров дорогой ткани! Вы у меня совсем ничему не научились, барышня Шиндлер?

Фанни побледнела.

– Не может быть, – залепетала она. – Я же все проверила…

– И почему же платье тогда в груди узко, а в бедрах широко, да к тому же слишком короткое? – Госпожа Шуберт сделала знак Элизабет. – Принесите мне плачевный результат этой работы! Платье у меня в кабинете.

Элизабет побежала исполнять приказание, а Фанни ошарашенно посмотрела ей вслед.

– Ничего не понимаю, – пробормотала она. Такого с ней не случалось ни разу за все время учебы. Вчера она получила звание подмастерья, а сегодня выставила себя перед коллегами последней неумехой.

В ожидании Элизабет девушка молча смотрела себе под ноги. Серьезные взгляды коллег и перешептывание были невыносимы. Даже вышивальщицы вышли из своей мастерской, услышав шум в соседнем помещении.

Элизабет наконец вернулась с платьем для госпожи Гольдберг и карточкой клиентки. Фанни бросилась к ней и вырвала карточку из рук, затем развернула платье и положила его на ближайший рабочий стол.

– Мне нужен сантиметр! Она проверила данные в карточке.

Эльфрида Шуберт протянула ей портновскую ленту, которую носила на шее. Фанни измерила крой, затем снова посмотрела в карточку.

– Очень странно, – сказала она в недоумении. – В самом деле все не то. Как это только могло случиться?! Мадам уволит меня, когда узнает. У девушки потекли слезы, и она вытерла их тыльной стороной ладони:

На плечо ей опустилась чья-то рука.

– Дорогая моя барышня Шиндлер, не надо так всерьез воспринимать наш маленький розыгрыш. Карточка госпожи Гольдберг, которую вы сейчас держите, ненастоящая. Мы сделали дубликат с другими мерками, – услышала она голос мастерицы.

Элизабет Николич со смехом добавила:

– Ты в самом деле забыла, что мы всегда разыгрываем свежеиспеченных подмастерьев? Ты же сама участвовала в подобном спектакле два года назад, когда я закончила учебу!

– Иисус, Мария и Иосиф, конечно, я забыла! Как глупо! – воскликнула Фанни с облегчением.

Ее коллеги уже хохотали во весь голос, а потом столпились вокруг нее, и начались объятия и поздравления.

– Я рада видеть такое plaisir[34]34
  Веселье (фр.).


[Закрыть], mesdemoiselles[35]35
  Барышни (фр.).


[Закрыть], но надеюсь, что вы не забываете о работе! – раздался позади голос мадам Моро. Швеи быстро разбежались по местам, но француженка лишь улыбнулась и подошла к Фанни, щеки у которой горели. – Мадемуазель Шиндлер, позвольте представить вам месье Эдера.

Только тут девушка заметила мужчину в коричневом костюме и фетровой шляпе, который стоял в дверях и с удовольствием наблюдал за происходящим.

– Месье Эдер пишет для специализированной портновской газеты и хотел бы взять у вас интервью, поскольку вы сдали экзамен не просто превосходно, а даже лучше подмастерьев мужского пола.

– Серьезно? – спросила Фанни с недоверием.

– Mais oui![36]36
  Конечно! (фр.)


[Закрыть] — улыбнулась француженка. – Это уже не розыгрыш! Потом зайдите, пожалуйста, ко мне в кабинет. Хочу кое-что с вами обсудить.

Когда Фанни через полчаса вошла в обитель Сары Моро, та стояла, склонившись над рабочим столом.

– Проходите, мадемуазель. Что вы об этом думаете? – спросила француженка, подвинув к девушке лист бумаги.

Фанни посмотрела на рисунок, изображающий платье до щиколотки с широкой летящей юбкой.

– Очень простая выкройка и потому очень элегантная, – сказала она. – Если сделать косой крой, ткань ляжет особенно красиво. Я пробовала кроить по косой, когда шила одну из юбок-хромоножек, и получилось гораздо лучше обычного. К тому же ткань приобретает некоторую эластичность.

– Pas mal! – похвалила Сара Моро. – На это платье меня вдохновило танго. Для танца необходимо, чтобы движения ног дамы ничего не стесняло. – Она с любопытством посмотрела на Фанни: – Вы умеете танцевать танго?

Фанни покачала головой, хотя уже слышала о южноамериканском танце, которым с недавних пор увлекалась вся Вена.

– Для этого у меня нет ни времени, ни партнера.

– Работа – это еще не все, та chere. Вам необходимо уделять время веселью и, конечно, любви. Я, например, каждую пятницу отправляюсь в пальмовую оранжерею на Мариахильферштрассе и…

– У меня прекрасная работа, и мне этого достаточно, – перебила ее Фанни, не имея ни малейшего желания обсуждать с мадам любовь и страсть.

Ей действительно нравилось то, чем она занималась, однако иногда, лежа вечером в постели и перебирая в памяти события прошедшего дня, девушка понимала, что ей не хватает спутника жизни, нежности и страсти. Она не чувствовала себя одинокой, но такие моменты перед отходом ко сну ее угнетали.

Мадам посмотрела на ученицу долгим взглядом, но ничего не сказала и направилась к маленькому столику.

Пожалуйста, та chere! — Она указала Фанни на один из стульев и села сама, после чего достала из лежавшего на столе серебряного портсигара сигарету. – У меня есть для вас предложение: хотите стать преемницей госпожи Шуберт? Через несколько лет она уйдет на пенсию, и мне понадобится новая мастерица. А когда на покой соберусь и я, мне хотелось бы оставить дело способной наследнице. – Мадам затянулась и внимательно посмотрела на Фанни.

Та в изумлении уставилась на нее. О таком предложении на следующий день после сдачи экзамена она и не мечтала. Неужели мадам дает ей еще один невероятный шанс?

– Звучит потрясающе!

Француженка рассмеялась.

– Тогда договорились. Осенью начнете посещать школу мастеров. – Она протянула через стол руку, которую Фанни с готовностью пожала. Будущее никогда еще не представлялось девушке настолько прекрасным, и она уже предвкушала, как расскажет об этом Йозефе.

Разговор прервал стук в дверь. В кабинет заглянула продавщица.

– Клиентка на девять часов уже пришла, мадам. Я проводила ее в салон на втором этаже.

– Merci[37]37
  Спасибо (фр.)


[Закрыть], — Сара Моро погасила сигарету и встала. – Мы все обсудили, n’est-cepas, мадемуазель Шиндлер?

Фанни кивнула и тоже поднялась.

– Тогда пойдемте со мной, – пригласила мадам. – Я представлю вас клиентке, после чего вы проведете консультацию.

– А как же госпожа Шуберт? – с удивлением спросила Фанни. Обычно в таких случаях мадам сопровождала мастерица.

– Сегодня начинается ваша учеба на мастера, в ходе которой вы должны понять, как слушать клиентов и делать им предложения. Мадам Шуберт знает о моих планах и полностью меня поддерживает. Она о вас очень хорошего мнения.

Возбужденная Фанни вместе с начальницей поспешила в салон.

Во время учебы она работала преимущественно в мастерских и редко общалась с покупательницами, поэтому теперь переживала, удастся ли ей заинтересовать богатую даму своими идеями. Многие из клиенток модного дома отличались крайне высокими запросами, им нелегко было угодить.

Перед дверью Сара Моро остановилась и повернулась к Фанни.

– Courage[38]38
  Смелее (фр.).


[Закрыть], мадемуазель, – сказала она, будто прочитав мысли девушки. – Самое прекрасное в нашей профессии – клиент, покидающий магазин счастливым. – Француженка вошла в салон, и Фанни последовала за ней.